Текст книги "И дышат почва и судьба (СИ)"

Автор книги: Игорь Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

  Вскоре на станцию прибыл поезд на Москву. Оказывается, начальник станции сказал правду, Раиса Петровна Янкелевич, майор государственной безопасности, а может быть уже просто гражданка Янкелевич была доставлена в тюрьму НКВД в купейном вагоне.

  Глава четвертая

  -Товарищ полковник задержанную...

  -Свободны. Можете идти , задержанную оставьте – приказал человек, стоящий у окна своего кабинета.

  Когда конвой вышел в комнате наступила тишина. На улице были уже глубокие сумерки, а в кабинете только на столе горела слабая лампочка.

  -Садитесь, задержанная. – приказал Раисе знакомый голос, – табуретка перед вами. Она села опустила руки на колени и стала ждать. Знала никаких активных действий предпринимать не нужно, главное, терпение и выдержка. Человек обошел ее и встал за ее спиной. Снова тишина. Потом он положил ей руки на плечи, Рая приказала себе,– терпи. Он расстегнул на ее гимнастерке три верхние пуговицы, но и после этого Раиса не предприняла никаких действий. Когда же рука мужчины вдруг проникла под рубашку и схватила ее за грудь, Раиса вскочила.

  -Как вы смеете, гражданин...?

  -Тихо, Рая, тихо. Ух-х какая ты прыгучая недотрога.

  -Илья, как это называется? Это что, розыгрыш?

  -Нет гражданка Янкелевич, к сожалению, ждут нас дела серьезные и не очень приятные. А это было так... Пошутил я.

  -Постарайтесь в дальнейшем подобные шутки не допускать.

  -Раечка, милая, ты не представляешь, что тебя ждет. Эти шутки тебе покажутся невинной забавой по сравнению с твоим будущим. Просто вспомнил, как я тебя любил и как ты меня брезгливо отталкивала. А я же тебя замуж звал. Но ты мне– холостому, самостоятельному мужчине с перспективой по службе, предпочла мужа и отца двоих детей, который только и смог тебе дать, так это только покувыркаться в койке, и то в служебное время.

  -А вот это уже, не твое дело.

  -Правильно, не мое..., Было до недавнего времени, а сейчас очень даже мое. Он подошел к ней, взял за подбородок и поднял вверх:

  – Поняла?! Мое! – Закричал он ей в лицо, обдавая перегаром.

  -Илья, я ничего не понимаю. Ты решил мне отомстить за то, что я когда-то не стала с тобой встречаться?

  -Если бы так. Ладно, на этом мы закрываем тему наших взаимоотношений и переходим к официальной части нашего разговора.

  Он вернулся к столу, взял лист бумаги и начал:

  -Ваше имя фамилия?

  -Раиса Петровна Янкелевич.

  -А точнее?

  -Ривка Пейсоховна Янкелевич.

  -Вот это правильно. С какой целью вы сменили свои анкетные данные?

  -Честно говоря, я не очень даже знаю, почему я сменила имя и отчество. Наверное хотела быть такой же как все, не выделяться, что ли. Хотя, наверное, это было сделано зря.

  -А может быть это было сделано, чтобы скрыть свое прошлое?

  -Мне там нечего было скрывать.

  -А связь с молодежной организацией Бунд. Что не было этого?

  -Не было.

  -А у меня записано, что было. Это дали показания твои сообщники по той националистической группировке. Будешь скрывать, или все-таки расскажешь о своей связи с еврейскими националистами? Это ж вам было недостаточно еврейской области в Биробиджане, которую выделила Советская власть, отдельного государства они захотели, видишь ли.

  -Илья, я в самом деле не понимаю, о чем ты?

  -С этого момента я для тебя не Илья, а гражданин следователь или гражданин полковник Гондадзе.

  Раиса промолчала, но поняла – дела ее очень нехороши. И это еще мягко сказано.

  -Ну так будем рассказывать, так сказать, давать чистосердечные показания, или будем Ваньку валять?

  -Гражданин следователь, но я в самом деле не знаю о чем речь идет, напомните мне, намекните хоть что-нибудь.

  – В 1928 году в Москве состоялась встреча бывших активистов Бунда, в которой и вы приняли активное участие. Было такое?

  – Было, но я просила этих людей закрыть их кружок.

  – А почему не сообщили куда надо?

  -Я подумала, что все, вопрос закрыт и люди будут нормально жить в нашей стране. Строить со всеми вместе социализм.

  -А у меня другие данные. Вы были засланы в НКВД, чтобы найти пути побега в Палестину.

  -Гражданин следователь, что вы говорите? Не было этого и быть не могло, я как могла, служила нашей Родине.

  -Правильно, как могла. А смогла ты наладить связь с троцкистами, старыми знакомыми по службе тем, еще в Москве. Так будешь рассказывать, или как?

  -Я могу только одно сказать, ни с какими троцкистами я связь не налаживала, а в Румынию была послана по заданию, которое выполнила и вернулась обратно.

  -Так может тебе спасибо сказать, за то, что вернулась обратно, а не находишься сейчас под Гитлером в гетто каком-нибудь. Давай рассказывай все, иначе пойдешь в карцер вспоминать.

  -Мне нечего рассказывать, я ни в чем не виновата.

  -Может сказать тебе где находится твой любовничек?

  -Я знаю. На фронте.

  -Если бы.

  Его армия попала в окружение, многие с боями вышли из него, а вот твоего Коли почему-то среди них не оказалось. Может ты его послала для связи со своими подельниками за границей.

  -Гражданин следователь, как вы могли такое подумать? Вы же его знаете много лет, дружили, вместе на рыбалку ездили.

  -Война меняет людей. Мне казалось и тебя я знаю, а вон как вышло. Ладно, давай рассказывай все. Тебе будет легче, и мне надо побыстрее с тобой заканчивать. Очень много работы.

  Раиса молчала. Сказать ей было нечего. Прошло минут пять в полной тишине.

  -Вижу, по– хорошему ты не хочешь. Он вызвал конвой по телефону и вместе со всеми спустился в подвал.

  -Раздевайся. – приказал полковник.

  -Как раздеваться? Вы что себе позволяете? Мужчина рассмеялся, показал на нее пальцем, а потом повернулся к конвойным солдатам -Она думает, мы с ней здесь развлекаться будем, наверно хочет, чтобы принесли шампанское. Те тоже, хоть и робко, но тоже начали посмеиваться. Сильный удар в живот свалил женщину на цементный пол.

  -Я сказал, раздевайся. – он схватил ее за гимнастерку, приподнял и снова ударил. – раздевайся, раздевайся, раздевайся я сказал.

  Женщина тяжело поднялась и начала медленно снимать с себя одежду. Когда она осталась в одной нижней юбке, полковник приказал открыть одну из камер и втолкнул ее в это холодное мокрое помещение.

  -Посиди, может, вспомнишь все и захочешь рассказать.

  В камере не было кровати или подобия этого, она была совершенно пустая. Рая села на пол, подогнула колени.

  «Наверное, я отсюда живой уже не выйду. Правильно мне мама говорила:»Не лезь дочушка высоко, в трудную минуту они все на нас свалят , мы будем во всем виноваты, а плата будет очень высокая."

  Глава пятая.

  По всему городу неслись свирели милицейских свистков и криков, на этот раз банда Тимохи напоролась на засаду.

  -Уходим пацаны, страхуем Исраэля, – раздалась команда главаря и все малолетки кинулись врассыпную.

  Исраэль уходил от погони в паре и Серегой, но куда они только не кидались, везде была милиция.

  -Исраэль, вместе не уйти, – сказал его напарник, когда они забились в какую-то щель и немного перевели дыхание.

  – Уходи, Исраэль, я их задержу.

  -Давай попробуем здесь отсидеться.

  -Не получится, они сужают круг. Исраэль, я тебя прошу, тикай. Ты уйдешь от них, мне будет почет в тюрьме. Тикай, прошу тебя. Я малой, меня, может, в детский дом отправят, а я оттуда сбегу и мы снова будем вместе.

  -Так я тоже еще малой, может вместе нас отправят в детский дом.

  -Тебя не отправят. Кто-нибудь стукнет, что ты любой замок умеешь открыть, без тебя мы бы так не жили. Тикай, Исраэль. Я выйду к ним, а ты уходи в ту сторону, откуда они на меня выйдут. Давай Исраэль, уходи сейчас, потом поздно будет. Все, может, еще встретимся.

  Серега выскочил из укрытия, попробовал в одну сторону уйти, потом в другую, везде была милиция. Тогда он вынул из кармана нож:

  -Ну что, менты, берите меня.

  -Парень не балуй, а то выстрелю. У нас есть приказ. – сказал один из окружавших его милиционеров.

  -А кошмары тебе, мент, не будут потом сниться. Я буду ночью приходить к тебе.

  -Пацан положи нож на землю и подними руки. Ты еще молодой и может из тебя что-нибудь путное получится.

  К этому месту подбегало все больше людей. Как и предполагал Серега, он стянет их сюда, он уже хотел сдаться, но сзади на него обрушился удар приклада, и мальчишка потерял сознание.

  Только сидя в тюрьме, он узнал, Исраэлю в этот раз удалось уйти.

  Остатки банды Тимохи встретились в доме за городом, в котором они уже давно жили, переехав из того заброшенного строения, где они нашли Исраэля.

  -Пацаны, больше нам здесь оставаться нельзя. Я предлагаю ехать в Москву. Но не всем вместе. Я, Исраэль и наши девчонки уходим вместе. А вы по одному или по нескольку человек тоже пробираетесь в столицу. Там мы встретимся.

  Москва большая, но мы всегда бываем, на рынках, на вокзалах. Так что встретимся и снова будем вместе. Еды у нас полно, так что каждый берет, сколько хочет, денег тоже. Берите, братва, не жалко. После этих слов, Тимоха открыл шкаф, и все что там было выложил на стол. Взял несколько пачек денег, потом в рюкзак положил хлеб, колбасу, какие-то консервы, тоже самое подал Исраэлю, и не прощаясь, они вышли из дома. Глава шестая

  К дому, принадлежащему высшему командованию НКВД, подъехала машина, из которой вышла молодая женщина, очень ухоженная. Да это не удивительно, зная какие люди в этом доме проживают.

  -Ваня, проводи меня до квартиры, а то я боюсь как бы бандиты не засели на лестничной площадке, – сказала она шоферу, который вышел из машины и помог ей выйти.

  -Ну что вы, Юлия Гавриловна, кто в этот дом залезет. Бандиты этот дом обходят стороной, знают что им будет, если что.

  -И все-таки проведи меня. Тебе это не тяжело и мне спокойнее, а машину запри.

  -Как прикажете. Я отвечаю за вас перед Ильей Вахтанговичем. Они зашли в дом, консьерж проводил их глазами, но ничего не сказал и не потребовал документы, он знал своих жильцов и умел держать язык за зубами, тем более, что ему на стол упала довольно крупная ассигнация. Когда подошли к дверям, Юлия Гавриловна подала ключи шоферу.

  -Открой, Ваня, дверь, что-то меня руки сегодня не слушаются, наверно немного лишнего выпить себе позволила.

  Когда шофер открыл дверь, женщина втащила его в квартиру и набросилась на него с поцелуями.

  -Юлия Гавриловна, не надо, я боюсь, а вдруг Илья Вахтангович узнает. Что со мной будет.

  -Хуже будет, если я ему скажу, что ты меня пытался изнасиловать, а я тебя выгнала. Шоферу ничего не оставалось делать, как только закрыть дверь и оказаться внутри квартиры.

  -Ванечка, ты такой молоденький, свеженький. Мой муж все время по командировкам, все врагов ищет, а я совсем одна. Мне что, не положено простое женское счастье? Скажи? Даже когда он дома, то и тогда на меня внимания не обращает. Посмотри на меня.

  Она сбросила прямо на пол пальто, потом резким движением скинула платье, и снова кинулась к мужчине. Он поднял ее на руки и понес в спальню. Там она не давала ему ни минуты покоя.

  -Ванечка, почему мы раньше этого не делали. Ты такой мужчина сильный, не то, что этот Илья. Это только говорят, что грузины неутомимые любовники. Пусть бы он посмотрел на нашего русского простого парня.

  -Юленька, ну что ты, не дай бог, Илья Вахтангович узнает про нас, – не на шутку струхнул шофер.

  В этот момент в комнате зажегся свет.

  -Ну давай, девушка, слазь с парня, ты его совсем замучила. Мы уже полчаса наблюдаем это кино, а ты все не угомонишься.

  Женщина повернула голову на голос и обомлела – на пороге спальни стояли два молодых парня, один был почти ребенок. Она нырнула под одеяло.

  -Ваня, застрели их. Потом как-нибудь разберемся. – из-под одеяла закричала она в ужасе.

  -Лежи служивый, мы не такие дураки, твой пистолет уже давно у меня в кармане. Говорю же, полчаса смотрим это кино. Исраэль, тебе кино понравилось?

  -Не очень. У нас на хате девчонки получше будут.

  -Ну не скажи. Вон какая она ухоженная.

  -Хватит вам издеваться. Берите все, что хотите, и уходите, – снова раздался голос из-под одеяла.

  – А если мы захотим с тобой поразвлечься, все– таки столько времени наблюдали, а мы ребята молодые, горячие.

  -Делайте что хотите, только быстрее уходите.

  -Не, мадам, мы не насильники, мы благородные воры. Отдашь нам все и мы уйдем тихо. А ты можешь продолжить своего Ванечку доить. А пока, давай парень руки мы тебе свяжем. Хоть ты и трусливый, но черт его знает, что тебе в голову может прийти. Старший подошел к шоферу, связал крепко ему ноги и руки.

  -Полежи малость, отдохни. А то она тебя совсем замучила. А ты вылазь из-под одеяла и показывай свои закрома.

  -Подайте халат.

  -Зачем тебе халат, мы тебя уже давно рассмотрели во всех деталях и позах. Так что, поднимайся и пошли, в квартире тепло, не простынешь, а спрятать ничего не сможешь без халата. Пошли, по– хорошему, тебе говорю.

  После этих слов, вор сорвал с нее одеяло. Юлии ничего не оставалось делать, она поднялась и пошла в чем мать родила.

  -Ты смотри какая у нее походка царская. – продолжал издеваться старший.

  -Вот и смотри на меня и облизывайся, – ответила женщина, уже привыкшая к своему положению. И даже ей это понравилось – ходить среди мужчин обнаженной и возбуждать их, как ей казалось.

  -Так если бы я тебя очень захотел, то прямо сейчас бы и завалил. – сказал старший.

  -Так ты же благородный вор. Как тебя звать, чтобы я смогла всем рассказать о твоем благородстве, а то не поверят?

  -Никому ты ничего не расскажешь. Это я тебе скажу, ты не первая, кто попал к нам в руки. А слышала от кого-нибудь хоть словечко?

  Юля промолчала.

  -Вот именно.

  А звать меня Тимоха. Видишь, я не боюсь тебе имя свое назвать, потому что молчать будешь. Будешь молиться за меня и за Исраэля, не дай бог нас возьмут и мы расколемся.

  -А у кого вы уже побывали и застали в таком положении?

  -Вот это тебе знать не надо. И про тебя знать никто не будет, если сама не расколешься. Ладно, хватит лясы точить. Вон твой Ванечка уже замерз и застоялся, наверное. Так что выкладывай свое добро, и мы пошли, а вы можете продолжить вашу любовь.

  Она достала из всех шкафов и тумбочек деньги украшения, меха.

  -Берите, мне не жалко. Муж еще купит, только уходите скорее.

  -Да-а, хорошо вы живете. Видишь как он тебя любит, а ты с его шофером кувыркаешься.

  -А это уже не твое дело. Понял?

  -Согласен, не мое. А где сейф находится? Говорят там самое ценное хранится.

  -Нет у нас сейфа.

  -Не ври, а то накажу. Тебя мама в детстве по голой попе била?

  Юлия подошла к одной картине, висящей на стене, потом повернулась и спросила:

  -Почему вы картины не берете?

  -Вот чудная. Первый раз такую вижу, сама предлагает. Не нужны нам твои картины и посуда не нужна, много с ней волокиты, попадаются часто из-за этих вещей. А ты же не хочешь, чтобы нас взяли. Так что, давай, показывай сейф.

  Юлия отодвинула чуть в сторону одну из картин, за которой в стену был вмурован сейф.

  -Ну вот, а то говорила нет у вас такого шкафчика. Нехорошо врать, Юлечка, нехорошо.

  -Я не знаю кода, честное слово.

  -Верю, родная, но в этом деле у нас Исраэль мастер непревзойденный.

  Младший из воров подошел к сейфу, вынул из кармана какие-то инструменты и начал работу.

  -Ладно Юлечка, не будем ему мешать. Пошли еще что-нибудь поищем. Они снова зашли в спальню, где лежал без движения несчастный любовник Юлии.

  Вдруг женщина повернулась к Тимохе, кинулась к нему на шею.

  -Давай, благородный вор, возьми меня, это не считается изнасилованием. Ну сколько времени я хожу перед тобой голая, мочи уж нет терпеть и этого своего молодого зови. – Не, Исраэль не будет, он может только по любви. У него такая девка есть! А я, с удовольствием. Он уложил на кровать рядом с шофером женщину и они предались любви.

  Когда они закончили и вышли в зал, сейф уже был открыт. В нем были какие-то бумаги, пистолет, обойма патронов, много денег и шкатулка с драгоценностями.

  -Бумаги не троньте, – попросила Юлия. Но Исраэль схватил ее за волосы.

  -Кто эта женщина и куда ее отправили? – Он протянул ей одну из папок.

  -А я откуда знаю. Я в мужнины дела не лезу. Вдруг Исраэль увидел в ушах у женщины серьги.

  -Серьги откуда? Тоже муж купил?

  -Я не знаю, может не покупал, но подарил он.

  -Снимай, сука, серьги. Они когда-то принадлежали моей маме. Ни у кого таких не может быть. Папа эти серьги маме подарил на их свадьбу, заказывал у ювелира. А когда его забирали, то он просил маму только в крайнем случае их продать. Он приблизил лицо к женщине, и она со страхом увидела в его глазах металлический холод. Она понимала, если нужно будет, этот, совсем еще мальчишка, сможет убить. Она быстро сняла серьги и передала их Исраэлю.

  -Ладно, все, уходим, – сказал старший.

  Когда они вышли на улицу, Тимоха спросил у Исраэля.

  -Кого ты увидел там в папке?

  -Да так, одну цветную, которая меня в детский дом отправляла и баранками угощала.

  -Не, с цветными нам не по пути.

  – И я так думаю.

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  Глава первая

  Пять лет прошло после войны. Где-то там, на материке люди залечивали раны, оплакивали погибших, находили пропавших родственников, иногда случалось, что и живых. Это там, на материке народ поднимал из руин города, где-то там вновь начинали работать заводы. Это там, в институтах, учились молодые люди, некоторые уже опаленные войной. Много чего происходило на материке. А вот в суровом Колымском крае ничего не изменилось. Все так же люди валили лес, строили железную дорогу, которой вряд ли будут пользоваться когда-нибудь. Были и новости. Пришел новый этап, отправили по этапу очередных горемык, логику в этом никто уже не пытался искать. Такое-то количество умерло, кто-то , не выдержав такой жизни кончал самоубийством. а кто-то уходил в безнадежный побег.

  Ривка Янкелевич, бывший капитан НКВД, а сегодня бесправный зека, осужденная на двадцать пять лет без права на амнистию, за шпионаж в пользу Германии и ее союзников, уже привыкла к этому укладу, смирилась с тем, что ей отсюда не выйти, но одно ей не давало покоя– та подлость, с которой она столкнулась во время следствия.

  -Янкелевич на выход. Руки за спину, повернуться к стене, – в очередной раз ее вызвали на допрос. Она выходит из камеры, вдыхает полной грудью этот воздух, который кажется чистым по сравнению с тем, каким дышат в переполненной камере подследственные. Снова ее приводят в уже знакомый кабинет следователя Годнадзе, когда-то близкого друг и воздыхателя Илюши.

  -Садись, Янкелевич, в ногах правды нет.

  -Ее в этом кабинете вообще нет.

  -Ну не говори так.

  Мы работаем по заданию партии и лично товарища Сталина, выявляем врагов Советской власти.

  -И где вы их выявили, во мне, что ли?

  -Вот выясним все и тогда решим. Только ты не хочешь нам помогать, а должна, все-таки работала много лет с нами. А раз не хочешь, то заставим, у нас есть рычаги воздействия, не ты первая, не ты последняя.

  -Я, с удовольствием бы помогла, но не знаю, как. Нет за мной вины.

  -Так все говорят, а потом их немного прижмешь, смотришь, и всплывают факты.

  -Вы пытаете людей, вот они и не выдерживают.

  – Не говори так. Тебя же не пытали.

  -А как можно назвать постоянные отсидки в карцере, запрет на сон, по нескольку часов стояния босиком, почти обнаженной, перед толпой твоих подчиненных. Это не пытки?

  -Ну так почти, а не полностью, – рассмеялся следователь.

  -Сволочь ты Годнадзе, сволочь и подонок.

  Он подбежал к женщине и с размаху ударил ее по лицу. Раиса упала на пол.

  -Встать, сука. Это я сволочь, нет – это вы сволочи, те, кто во время тяжелых испытаний встали на путь предательства. Это вы, подонки, те которые не верят в победу нашей Родины над фашистами, это вы, те, которые не верите в гений нашего вождя, товарища Сталина. Вы, вы сволочи и подонки, а не я, который когда-то верил своему другу Раисе Янкелевич, а она предала своих друзей. Все это он орал, не переставая, избивать женщину ногами. Потом поднял ее за волосы и плюнул в лицо.

  -Теперь ты усвоила, кто сволочь и подонок?

  Женщина тяжело поднялась. По лицу текла кровь, она сплюнула в ладонь, и в руке у нее оказались два зуба. Она посмотрела на своего мучителя и сказала:

  -Больше ты от меня слова не услышишь.

  -Это мы еще посмотрим. А сейчас в карцер на недельку, да и пайку твою урезаем до минимума. Хлеб нужен на фронте, а не вам, бездельникам. Он снова рассмеялся, а потом вызвал конвой и отдал приказ:

  -В карцер ее и раздеть полностью.

  -Товарищ майор, но это ...

  -Я сказал– полностью, а понадобится, роту солдат пошлем с ней позабавиться. Пусть подумает в тишине, кто сволочь

  Через шесть дней Раису Янкелевич прямо из карцера, грязную и голодную привели снова в знакомый и ненавистный кабинет.

  -Здравствуй Раечка. Как дела? Видишь, какой я добрый, день не досидела в карцере, а уже на свободе

  . В ответ он не услышал ни слова.

  -Значит будешь в молчанку играть. С этим я тоже сталкивался, но и это преодолевал. А у меня есть для тебя радостное известие. Не дождавшись ответа, следователь продолжил

  -Зря не спрашиваешь какое, а может это путь к свободе, не думаешь?

  Он снова выждал некоторое время.

  -М-да, давай поспорим, когда услышишь новость, сразу заговоришь.

  Еще прождав пару минут, он повернулся к окну и сказал:

  -Ну давай выходи уж. Хватит в прятки играть. Видишь какая она упертая? Ей помочь хотят, а она сопротивляется, наверное, обиделась. Не понимает дэвушка текущего момента. Штора зашевелилась и из нее показалась фигура мужчины, но Раиса даже голову не подняла, она знала ее ждет очередная провокация.

  -Раечка, деточка, ну подними головку, посмотри кого я к тебе привел. Все-таки она взглянула на человека и приподнялась от удивления:

  -Коля, ты?

  -Как видишь.

  -Ты же погиб или пропал без вести. Ты же из окружения не вышел вместе со своими солдатами.

  -Кто тебе это сказал?

  -Он, – она указала трясущимся пальцем на следователя.

  -Это он пошутил.

  -Так ты с ним заодно, что ли?

  -Я не с ним заодно, а мы с другом, Ильей Вахтанговичем Гондадзе, выявляем врагов нашей Родины. Работаем мы. Понятно?

  -Коля, если бы ты знал, что она только мне не предлагала, чтобы я замял ее дело. На шею вешалась-" возьми меня милый, только ты мне нужен, а Колька, так, подвернулся нечаянно. Я тебя люблю, только тебя." Представляешь, она могла подумать, что я ее, шалаву, на мужскую дружбу променяю.

  -Ладно Илья, кончай это дело. Мои показания у тебя есть, ее необязательны, шпионка она, могу под присягой подтвердить в любом суде.

  Раиса Янкелевич была сломлена.

  -Давайте, я все подпишу. Только чтобы вас не видеть, но запомните, вам это все еще зачтется если не перед людьми, то перед богом.

  Она все подписала. Через неделю состоялся суд, если это действо можно так назвать. Получила она двадцать пять лет лагерей без права на амнистию и обжалование. А еще через пару месяцев была отправлена этапом на Колыму.

  Глава вторая.

  В том месте находились два лагеря рядом, мужской и женский, а тюремная больница была одна на всех. Очень многие старались попасть в эту больницу, в которой не было очень многого, казалось бы самого необходимого, без чего просто лечение невозможно, но людей лечили , благодаря доктору Златкину, который тоже имел двадцатипятилетний срок, и его помощникам, в числе которых была и Ривка Янкелевич. По прибытию ее этапа в лагерь, их построили и начали называть специальности, которые были затребованы особо. Когда огласили мед. работников, то она вспомнила, что заканчивала курсы санитаров для отправки на фронт, что и сказала администрации лагеря.

  – Пойдет. Если не будешь справляться, отправим на лесоповал или «железку» строить, а пока иди в больницу. Вот так Ривка Янкелевич, а имя это она вернула себе сразу, по прибытии в лагерь , попала на работу в больницу. Работа была очень тяжелая – приходилось не спать днями и ночами, Разве что, иногда где-то прикорнуть на ходу. В этих двух лагерях свирепствовала цинга, с новыми этапами, приходили венерические болезни, дистрофия, травмы на работе, после внутренних разборок и воспитательных мероприятий администрации лагеря. Всех приходилось лечить, но не только... Приходилось отбиваться от назойливых ухажеров из числа больных, каждый старался хоть ненароком ущипнуть, погладить или просто прикоснуться к женщине, были попытки изнасилования, но Ривка умела отбиваться от всего этого, все-таки бывший работник НКВД, а их кое-чему учили.

  Она села возле забора и закурила самокрутку, но не успела ее докурить до конца. А курили всегда до того момента, пока не начнет окурок пальцы жечь, как ее позвали.

  -Ривка, беги там мужика привезли. Из карцера доставили. Весь избитый, в чем душа держится – неизвестно.

  Она зашла в палату. На кровати лежал грязный, худой, человек, точнее тело.

  -Принесите теплой воды, надо его немного хоть обмыть, пока доктор придет.

  Она осторожно сняла с него тряпки, в которые он был одет, потом медленно, осторожно начала обтирать тело, но когда сняла с лица всю запекшую кровь и грязь, то вздрогнула.

  -Сролик, мальчик родной. – заговорила она, перейдя на идиш, – Кто ты теперь? Как ты попал сюда? Прости меня, что не сберегла тебя. Я тебя искала, все время искала, пока меня не арестовали, искала

  . -Ривка, ты что его знаешь? – спросила у нее помощница, которая прибыла с последним этапом

  . -Это мальчик, которого я когда-то подобрала на станции.

  -Ривка, ты в самом деле не знаешь кто это?

  -Я же тебе ответила, откуда я его знаю.

  -Это Исраэль.

  -Знаю я. Еще хотела ему русское имя дать, но видимо, он не захотел. Ну и правильно сделал. Все, давай, помогай мне. Принеси еще какие-нибудь тряпки нужно его чисто вытереть.

  После всего, что она смогла сделать для своего нового пациента и старого знакомого, Исраэля Левинсона, она снова вышла во двор. Вдруг она почувствовала укол в бок.

  -Тихо, Ривка, не шевелись и слушай внимательно. К тебе доставили нового больного, Исраэль, его кличат. Если он умрет, то ты и дня не проживешь после этого, это же и лепиле передай.

  -Я поняла, убери нож. Я сделаю все возможное. Кто он, Исраэль?

  -Придет время, узнаешь, а пока лечи.

  -Чтобы его вылечить, нужны лекарства и более-менее нормальное питание.

  Раздался свист и из темноты вынырнул еще один зека.

  -Держи, это ему питание, а это тебе, аванс.

  -Мне ничего не надо.

  -Ривка, это не в твоей мусорне. Мы, люди благодарные, и за добро платим. Но если, не вылечишь...

  -Я уже это слышала.

  -Если что понадобится, любому вору скажи, чтоб кликнули Тимоху.

  Запомнила? Тимоху.

  После этих слов мужчины растворились в темноте. Если бы это не со мной было, то не поверила бы. Кем ты стал Сролик, мальчик мой? Интересно, но, думаю, скоро станет известно.

  Она зашла в свою комнату, где в редкие минуты могла уединиться и заглянула в кульки. Голова у нее только от запахов закружилась. Не так уж плохо воры на зоне время проводят, подумала она.

  Глава третья.

  Через неделю Исраэль пришел в себя, но Ривки в этот момент не было на месте.

  -Сейчас позову врача, – сказала медсестра, дежурившая в ту ночь.

  Врач, как и весь персонал больницы, жил там же, где и работал. Все работники больницы были точно такими же зека, как и их подопечные.

  -Молодец, выкарабкался. – радостно сказал зашедший в палату доктор, – спасибо скажи медсестре, которая целыми сутками не отходила от твоей койки.

  -Спасибо. – он повернулся к женщине, стоявшей возле доктора.

  -Не мне надо спасибо говорить, а Ребекке Пейсаховне.

  -Так позовите ее.

  -Невозможно, она в карцере.

  -За что, и как давно?

  -За то, что заступилась за такого же горемыку, как ты. Только тот умер, а ты вот выжил, благодаря ей.

  -Сходите на зону, позовите Тимоху. Скажите Исраэль кличет его.

  -Нельзя нам заходить в лагерь ночью. Заметят – пристрелят.

  -Что же вы, политические, такие беспомощные? Есть кто из воров сейчас в больничке? – Всегда есть кто-нибудь, мы без работы никогда не бываем.

  -Позови кого-нибудь.

  Медсестра вышла из палаты и через короткое время в палату вошел мужчина довольно молодой, но весь в наколках, которые были видны через майку.

  – Ты кто, – спросил Исраэль.

  -Штырь.

  -На зону пройти сможешь?

  -Ходил не раз.

  – Сходи еще раз, найди Тимоху, скажи его Исраэль кличет.

  -Так это, Тимоха в карцере, я слышал. А ты и есть тот Исраэль?

  -Тебе зачем это знать. Иди спать.

  -Доктор, ты пока никому не говори. что я пришел в себя, не надо. И никого ко мне не пускай, кроме вот этой сестрички. Ты, подруга, тоже молчи, смотри проговоришься, будут большие неприятности. Будем ждать Тимоху.

  Прошло еще два дня, из карцера вернулась Ривка. Первым делом она зашла в палату к Исраэлю.

  -Мне сказали ты уже пришел в себя, я очень рада.

  -Так это ты и есть Ребекка Пейсаховна. Я помню тебя. Как ты сюда попала, ты же цветная?

  -У нас Сролик, от тюрьмы да от сумы не зарекайся. – сказала она на идиш

  -А я помню твои баранки, очень вкусные были. А Боря живой?

  -Не знаю. Я его отправила учиться. -Наверное в свою мусорскую академию.

  -Если ты имеешь в виду школу офицеров при НКВД, то, да, туда.

  -Слушай Ребекка Пейсаховна, мне нужно дождаться здесь Тимоху, а он в карцере.

  -Убили твоего Тимоху. Прямо в карцере убили. Мы сидели в соседних камерах, я слышала как его били, а потом один сказал, мол кончился он.

  -Суки, волки позорные. Такого вора уничтожили. Он же мне, как отец был. Я без него бы сдох давно под забором каким-нибудь. После довольно продолжительного молчания, он сказал.

  -Надо послать кого-нибудь на зону и позвать ко мне Матвеича. Сможешь?

  -Я попробую, Исраэль, я уже наслушалась о твоих подвигах. Почему ты стал таким? Мы , евреи, не должны быть такими. Я вот тоже хотела куда-то повыше взобраться, а оказалась здесь. Тебя тоже предадут они когда-нибудь.

  -Потом поговорим, а сейчас помоги мне. В палату вошел грузный пожилой человек. По нему видно было, много повидал он на своем веку.

  -Здорово, Исраэль. Рад тебя видеть живым. Наверное, про Тимоху уже сказали, так бы ты его позвал.

  -Сказали. За что его?

  -От работы отказывался. Вот его в карцер и отправили, а там наверно гонор проявил. Ты же его лучше знаешь.

  -А ты, значит, согласился выходить на работу.

  -Исраэль, подожди кого-то винить, выслушай сначала. Я не работаю, я закон наш знаю, но меня приписали к бригаде, вот я и курю на свежем воздухе. Вот ты выйдешь из больнички, надо и тебе так сделать.

  -Я Тимоху не предам. Он отец мой. На работу не выйду.

  -Так они и тебя убьют. Кто останется из наших? Кто зону держать будет?