Текст книги "Тайна золотого орла, или Дима Томин и лавровый венок"

Автор книги: Игорь Леденёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Подымая пыль, лязгая оружием, по тропе проехало человек сто всадников в полном вооружении. С горящими, звериными глазами на закопчённых, усталых лицах. С взъерошенными, мокрыми, котячими усами и длинными, слипшимися волосами, смешно закрывающими уши и вяло развевающимися на скаку. В помятых, запылённых мундирах, устало, подпрыгивая на взмыленных лошадях, всадники никак не походили на театрализованное представление. И было ещё что-то неуловимое и необъяснимое, тяжёлым молотом, стучащее в мозгу: " это настоящие шведские воины".

Пока ехали кавалеристы, ребята вдавились в землю и боялись даже дышать. К счастью, клубы тёмно-серого дыма, перемешанного с пылью, не плохо маскировали, а шведам не пришла в голову мысль остановиться у воды. Ошарашенный, Андрей, прижавшись правой щекой к земле, бросал недоумённые взгляды на Диму. Пушечная пальба не прекращалась. Мутное, утреннее солнце с грустью смотрело сквозь дым, словно через разорванную, грязную тряпку.

Когда последний всадник скрылся в облаке пыли и стих стук копыт, Андрюша вскочил и бросился к лагерю, откашливая и сплёвывая пыль с песком. Дима кинулся за ним.

– Стой! – закричал он вдогонку, но Дорошенко был уже далеко.

Проскочив, на удивление быстро, сиреневую рощу, Дима выскочил на поляну, и остановился, как вкопанный. Поляна оказалась не та, где вчера разбили лагерь. Эта поляна намного шире. Сочный травяной ковёр окаймляют более массивные деревья, словно обнявшие друг друга разросшимися, длинными ветками.

Но самое главное – отсутствуют следы ночного лагеря. Ни палаток, ни остатка костра, ни нервничающих экстремалов. Кругом клубится дым, пахнет гарью и, без остановки, закладывая уши, грохочет канонада.

Сквозь шум орудий, совсем рядом, раздалось надрывное, конское ржание. Видимо бедное животное не выдержало царившего ужаса. Товарищи, словно сговорившись, бросились в сторону и укрылись за толстым, морщинистым стволом поваленного дерева. На поляну выехал отряд шведов. Но с другой стороны выскочили лихие зелёные мундиры. Это – русские.

Послышались выстрелы, крики раненых, лязг сабель, русская и шведская брань. В нос ударил сладковато-приторный запах крови, смешанный с солоноватым духом пота и терпким привкусом пороха. Люди с безумным остервенением рубили друг друга. Кони отчаянно ржали, гарцевали, вставали на дыбы и падали. Мелькали окровавленные шашки и штыки. Вскоре шведы отступили.

Дым колыхнулся и легко взлетел к потемневшим верхушкам деревьев, открыв чудовищную картину: десятка три убитых, множество раненых, истекающих кровью, несколько убитых лошадей. То тут, то там раздавались жалобные крики умирающих.

А гул битвы нарастал. Казалось, гремит повсюду. Куда бежать? Опять послышался топот копыт. Ребята пригнулись. В полном молчании, поднимая клубы коричневой пыли, проехал большой отряд русской конницы. Примерно, человек триста.

Когда скрылся последний всадник и затих мерный топот копыт, Андрюша сильно дёрнул Диму за рукав:

– Что всё это значит?

Дима кратко рассказал, о чём говорила Наяда. Пару секунд Андрей обдумывал услышанное, затем серьёзно произнёс:

– Значит, нужно спешить, спасать лавровый венок.

Дима внимательно глянул на Андрюшу. С горящими глазами и слишком уж сосредоточенным лицом друг напоминал потенциального клиента психиатрической клиники. "А может все находящиеся тут люди потенциальные клиенты психушки?" – подумал Дима. "Не зря ведь, психбольницу в Полтаве называют "Шведской"?"

– Андрей! Русалка говорила только про меня. Ты можешь остаться. – самым серьёзным тоном сказал Дима.

– Где? Здесь! – Андрюшины губы скривились в надменной улыбке.

– Ты понимаешь, что пойти со мной, это всё равно, что к щуке в пасть. – с нажимом сказал Дима.

– Ничего, и щука иногда отпускает добычу. – отшутился Андрюша.

– Наяда отправит тебя обратно в наше время. – не унимался Томин.

– Она что, оператор туристической фирмы?

– Андрюха! Я серьёзно.

– Я тоже серьёзно. Как я могу тебя оставить одного? Я иду с тобой. Это моё решение.

Дима внимательно глянул на друга. Тот смотрел спокойно, преданно.

– Спасибо, Андрюха! – Дима протянул руку. Плотная Андрюшина ладонь сжала ладонь Димы.

– Ну, а теперь пойдём. – уже спокойно ответил Дорошенко.

– Может, для начала, раненым поможем? – Дима сочувственно глянул на корчащихся и стонущих людей.

– Чем? И тебе жить надоело? – в голосе Андрюши зазвучала твёрдая сталь. – Чем ты им поможешь? А сам можешь погибнуть очень даже легко! Так что пойдём быстрее отсюда!

Друзья осторожно спустились по сиреневому тоннелю, и подошли к ставку. Блюдце ставка стало напоминать окно с тёмными, плотно занавешенными, но медленно колыхающимися шторами. Вместо утреннего тумана нервно клубятся рваные вихри пушечного дыма, и вода, потеряв прозрачность, непроглядная, как ржавая железная дверь.

– Наяда! – негромко позвал Дима.

Подул лёгкий ветерок. По ставку побежали маленькие, злые волны, ощетинившись, пенными клыками барашек. Ребята ждали с замиранием сердца. Шум битвы снова усилился.

Вдруг послышался лёгкий всплеск, и появилась прелестная головка Наяды.

– Тебе будет вдвойне тяжелее. Возможно, Тебя, даже не пустят в Полтаву небесную! – роковым голосом сказала она, пристально глядя на Дорошенко.

– Я принял окончательное решение. – спокойно ответил Андрюша.

– Что ж, твоё решение достойно восхищения.

Андрей промолчал, только внимательно глянул на Наяду.

– Я знала, что Вы вернётесь, только незачем было проверять лагерь. – продолжала русалка.

– Но…я…, я ведь сразу ничего не знал. Мне уже на поляне Дима всё рассказал. – пояснил Андрюша.

– Это понятно, только Вы потеряли время. Сейчас нужно спешить. Идите к тому месту, где…где в Вашем времени стоит памятник "Шведам от шведов". Только сейчас там нет никакого памятника. Это обширная поляна. Почувствуете её по сильному энергетическому излучению. На этой поляне открыт энергетический коридор. Кобо, наверняка, уже там. Ты, Дима, любой ценой должен забрать венок и через этот коридор вернуться в своё время. Как это сделаешь, не знаю. Но запомните, коридор открыт только до десяти утра.

– Как по нему спускаться? – спросил Андрюша.

– Когда будете ясно видеть столб света, разбегайтесь и ныряйте в него, как в воду, руками вперёд, закрыв глаза и задержав дыхание. Не бойтесь, не разобьётесь. Конечно, без специальной тренировки будет очень трудно, но ничего, справитесь. Я вижу, Вы со спортом дружите.

– А если мы не увидим этот столб энергии? – спросил Дима.

– Увидите, – уверенно ответила Наяда. – Кроме Вашего примитивного трёхмерного измерения существуют ещё множество измерений. Причём как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения показателей. Вы хоть и перенеслись на триста лет назад, но попали практически в своё измерение. А могли ведь попасть и в другое, так что Вам ещё повезло. Я говорю, практически, потому что не большие перекрытия из соседних измерений при переносе в прошлое, неизменно, присутствуют. И возле тоннеля они наиболее проявляются. Так что ничему не удивляйтесь. Если вдруг будете не успевать, возвращайтесь ко мне. Буду ждать до полудня. Только до полудня и не секундой больше! Дольше просто не могу. Этот ставок только с виду простой. Естественно, он тщательно заилен, но через него проходит большой энергетический разлом. Это конечно не тоннель, двигаться по кривому, изломанному разлому во сто крат сложнее. К тому же нужно пройти заградительные барьеры, которые без меня не преодолеете. Но если выберетесь, попадёте примерно в своё время. Существует не большая погрешность, примерно до ста лет, но всё же лучше, чем оставаться в 1709 году. А теперь спешите, пора. Да, кстати, чуть не забыла, у Вас есть время?

Дима не носил часы, а Андрюша достал старенький мобильник. Серый экран уверенно показывал 8: 26. Русалка улыбнулась. Мобильная связь сейчас как раз к месту.

– На каком операторе? – иронично спросила девушка.

– МТС. – сёрьезно ответил Андрюша.

Наяда ничего не ответила. Молча достала золотые карманные часы с изящной цепочкой и протянула Диме:

– На, возьми, чтобы знали точное время. А теперь действительно пора. Удачи, ребята!

Дима с Андрюшей двинулись к поляне. Дорога свернула влево. Тут, плотной стеною, разросся высокий кустарник. Решили пробираться через него. Хоть и медленнее, но можно остаться незамеченными.

Ветки хлестали по лицу, ветки, словно острые крючки, цеплялись за одежду, ветки хитро переплетались, заграждая путь. Ветки упорно не хотели, чтобы друзья уходили. Не пускали, в неизвестность, к опасности, возможно, к самой гибели. Но оставаться, тоже означало – погибнуть.

Вскоре цепкий кустарник немного поредел. Стали чаще появляться одинокие, угрюмые деревья. Наконец, лес разорвал плотные сплетения кустов, и товарищи вышли на утоптанную лесную тропинку. Стрельба не переставала и гремела повсюду. Звонкий баритон картечи сопровождал глухой бас пушек под многострунный аккомпанемент тысячи копыт. По лесу летал, извиваясь, разорванный в клочья серый дым, затрудняя дыхание и пощипывая глаза.

Осторожно пробираясь среди морщинистых дубов, стройных клёнов и выпуклых лип, друзья почувствовали близость тоннеля. Эта близость проявлялась в сильном тепловом излучении, как возле огромного костра, только появилась какая-то подсознательная уверенность, что это не огонь, а какая-то неведомая, высшая форма тепла.

Ребята пробирались дальше. Тепло усиливалось, но вместе с тем усиливалась и стрельба.

Наконец, за нервно подёргивающимся древесным занавесом, в грязных лучах солнца, показалась огромная поляна. Когда открылся последний ряд листьев, товарищи увидели грандиозное сражение.

И грянул бой, Полтавский бой!

………………………………….

Гром пушек, топот, ржанье, стон,

И смерть, и ад со всех сторон.

Пушкинские строки навязчиво закрутились в Димином мозгу.

В это самое мгновение между ребятами и полем Полтавской битвы, неизвестно откуда, появилось огромное невесомое увеличительное стекло, словно гигантский цифровой телевизор, так что стали отчётливо видны даже самые дальние уголки этого бескрайнего поля.

Сколько хватало глаз, до самого горизонта, простиралась равнина, плотно усеянная людьми. Их насчитывались тысячи. Люди находились в непрерывном движении. Слева – синие мундиры, справа – зелёные и серые. Конные и пешие, с ружьями и саблями, все старались убить противника с животной остервенелостью. Стоял неимоверный гул от криков тысяч голосов, топота множества копыт, лязга бесчисленных сабель и беспрерывной пальбы.

Дым, запылённым покрывалом, заволакивал поле боя, периодически скрывая убивающих и ещё живых. В грязно-серых клубах, зловеще, поблескивали стальные клинки, часто окровавленные. До тошноты, пахло кровью. Дым, медленно, поднимался в небо. А там, в рваных обрывках едких облаков, плясало пьяное от крови солнце.

"Побоище! Жуткое, кровавое, нечеловеческое побоище!" – подумал Дима. – "Какой дьявол придумал эти войны, чтобы люди так жестоко убивали друг друга?" И сообразил, что в вопросе уже есть ответ.

Ребята прижались к земле и стали следить за сражением. Хоть это и кощунственно звучит, но лучшего места для наблюдения не найти.

Поле Полтавской битвы виднелось, как сцена с театральной ложи, только вместо бархатных, мягких кресел твёрдая, обветренная земля. А бутафорские декорации заменяют настоящие пушки и ружья. И настоящие пули и ядра пронизывают пространство, а люди умирают настоящей смертью.

Тоннель оказался виден даже невооружённым глазом и представлял смерч, пригвождённый к месту. Его хвост быстро извивался в воздухе, подобно исполинской змее. У земли светлый, почти белый, а кончик хвоста практически чёрный.

Тоннель находится в самой гуще сражения, но ни в самом тоннеле, ни на расстоянии примерно метра от него людей нет. Воины явно не видят "смерч", но интуитивно избегают его.

А битва, словно разбушевавшийся океан, неистово громыхает и надрывно орёт криками умирающих. Битва давит той жаркой, жуткой, высасывающей все соки энергией, какая бывает в присутствии Смерти.

И Смерть, почти зримо, присутствует. Смерть ощущается физически, до боли в голове, до темноты в глазах. Сегодня наступил её праздник. Диме показалось, что над грудой убитых колыхнулась белая воздушная мантия, накинутая на огромный скелет, а на лица ещё живых легла тень от гигантской косы.

Вдруг Дима увидел в самой гуще сражения рослого воина в зелёном мундире на могучем белом коне. Гигант повёл в атаку пехотинцев в серых мундирах. Лицо воина сосредоточено. Чёрные, как смоль, волосы грациозно развеваются. Тёмные усищи взъерошены. Глаза бросают молнии. В руке блестит шпага. Невероятная решимость чувствуется в каждом движении. Что-то сжалось внутри Димы. " Да это же царь Пётр!"

Лик его ужасен.

Движенья быстры. Он прекрасен.

Продолжали, навязчиво, крутиться в Диминой голове строчки из «Полтавы».

Ряды шведов начали пятится назад.

Сильная ладонь Андрюши сжала Димино плечо и указала на право. Неподалёку от них сидит Кобо, колючие глаза внимательно всматриваются в тоннель. Заветная сумка неподвижно висит на левом боку.

Неожиданно тоннель начал деформироваться. От него отделились какие-то тёмные, не ясные силуэты и спрыгнули на землю. Затем силуэты стали очерчиваться, превращаясь в чёрные мускулистые существа с размытыми чертами лица.

Существа стали неистово плясать, широко размахивая длинными руками. Всё закружилось, перемешиваясь в одном безумном, кровавом вихре: кони, люди, пушки, знамёна.

"Может это у меня голова кружится? Может это просто сильный гипноз или крепкий сон?" – подумал Дима.

Резкий, свистящий звук чего-то большого, материального, пролетающего слишком близко, оглушил и отрезвил "мыслителя". Это большое, попало в молодую сосну, сходу сломало её и, отскочив в сторону, покатилось с шипением. Перерубленная сосна с глухим стоном рухнула наземь, сломав половину веток.

– Пушечное ядро!!! Пригнись!!! – услышал Дима резкий голос Андрюши, уже вдавившись в землю. "Как хорошо, что я не эта сосна!"

А мускулистые чёрные силуэты продолжали бесноваться, кого зацепляли рукой или ногой, падал замертво. Было видно, что специально "чёрные" никого не задевают, но горы убитых и раненых их явно веселят и опьяняют.

Вдруг, "силуэты" начали хватать раненых и прижимать к себе могучими ручищами. Те мгновенно умирали и сразу сморщивались, как гармошка.

Вскоре вокруг чёрных силуэтов уже не осталось живых, и они, истерически гогоча и, безумно пританцовывая, двинулись в самую гущу сражения, где шла жаркая рукопашная схватка.

Но в это время, затуманенные разноцветным дымом, небеса резко разверзлись, явив кристально-чистую синеву и на чёрных существ пролился ослепительно-яркий, белый свет. Пружинящая, непобедимая сила чувствовалась в нём. Существа завизжали, как резаные свиньи, забегали по поляне с дикой скоростью и стали усыхать прямо на глазах, превращаясь в скелетообразных, безобразных монстров, со сплющенными, козьими мордами, кривыми клыками и слезящимися чёрными глазами.

Монстры быстро запрыгивали обратно в тоннель, толкая и отпихивая друг друга. Больше половины этих существ осталось лежать на поляне, превращаясь в груду чёрного пепла, сдуваемого лёгким ветром.

Когда последний козьеподобный скрылся в тоннеле, из него вырвался ослепительный сноп пламени с чёрным, едким дымом. Но небесный свет, попав на этот сноп, начал тушить его. Вскоре пламень, с резким потрескиванием, шипением и каким-то полуживотным визгом потух.

На том месте тут же образовалась твердь. Никаких признаков тоннеля или какого-либо пространства, куда можно "нырнуть". Небо сомкнулось, поток луча, ударившись о землю, отразился широкой световой волной, разлившись в разные стороны. Раненые оживали, живые ободрялись. Ребята почувствовали бодрость, словно после хорошего отдыха.

Сражение переместилось немного в левую сторону. Шведы начали отступать.

Дима достал золотые часы. Чёткий циферблат показывал 10: 25.

– Похоже, мы пролетаем, как стая напильников. – срывающимся голосом шепнул Андрюша.

Дима выразительно посмотрел на друга. Оставалась надежда только на Наяду. Вдруг Андрюша легонько тронул Диму за руку и указал в сторону, где сидел Кобо.

Среди смятых трав виднелось распластанное тело. Присмотревшись, Дима заметил, что вместо Кобо лежит, раскинув длинные руки, огромный, человекоподобный ящер. Приплюснутая звериная морда с огромными клыками и широкими, коричневыми, полукруглыми рогами повёрнута на право. Чёрные глаза остекленели, а синий язык вывалился на землю и облепился пылью, перемешанной с сосновыми колючками. Кожа покрыта серо-зелёными чешуйками с чёрным отливом, а руки и ноги заканчиваются крупными, жёлтыми когтями. Только потёртая зелёная сумка да разорванная по швам одежда напоминают, что это когда-то был худой человек с колючим взглядом.

Дима похолодел от ужаса, но что-то передёрнулось внутри. В два прыжка "наш спаситель человечества" очутился возле монстра, сам не понимая, как это произошло. Благо, Кобо накинул сумку на плечо, а не через голову, иначе снять её было бы очень трудно.

Преодолевая отвращение, Дима наклонился к скользкому, пупыристому телу и потянул сумку с плеча. Ремень зацепился за крупную чешуйку и не хотел сползать. Тогда "спасатель" с силой рванул. Чешуйка обломилась. Запахло зловонием, но ремень соскользнул. Дима поднял сумку перед собой, ощутив приятную тяжесть в руках, и надел через голову. Возле правого бедра стало тепло. Сумка, словно приклеилась к телу. Маленькие застёжки, по бокам сумки, сами прикрепились к Диминому поясу.

Поискал глазами Андрюшу, но тот был уже рядом.

– Пора. – тихо сказал Дима и товарищи быстро побежали обратно к пруду.

Глава 4
В будущее через прошлое

Друзья молча припустили рысцой прямо по тропе, сокращая путь. Битва гремела где-то справа и дорога опустела. Словно в игровом автомате набегает лента утоптанной, петляющей, извивающейся змеёй, лесной тропинки. Вверх-вниз и проскочили ложбинку, вправо-влево и обогнули огромный дуб.

За поворотом, ребята остановились, как вкопанные. На небольшой поляне, нервно подёргивая боками топталось на месте десятка два лошадей под сёдлами, склонив к земле грустные, вытянутые морды. Передними, крупными зубами, с монотонным хрустом, животные нервно срывали редкие пучки уцелелой травы и часто прядали островерхими ушами. В истоптанной, грязной траве, в разных позах, лежали изуродованные трупы в голубых и зелёных мундирах. От земли исходил приторный запах крови. Смерть невидимыми кругами мерно расползалась в стороны, но вздыхать не было времени.

Вот где пригодилось умение ездить верхом. Несколько секунд на знакомство с животными, и друзья в седле. Почувствовав опытных седоков, кони прянули по тропе. Лента дороги стала набегать с огромной скоростью. Древнее седло оказалось куда удобнее, чем современные, дешёвые китайские сёдла.

Выскочив из рощицы, товарищи заметили справа отряд шведских всадников. Те, завидев чужих, принялись отчаянно стрелять. Пули засвистели справа, слева, сверху и где-то совсем рядом. Пригнувшись вплотную к потным спинам лошадей, друзья прибавили ходу. Выстрелы сделались реже, но за спиной послышался плотный топот погони.

Вскоре лесок с заветным прудом показался вдали, словно спасительный остров. Деревья всё ближе и ближе кивают верхушками. Вот лесок уже набежал и участливо развернул ветвистые объятия. Уже первые пушистые ёлочки весело проскочили навстречу, как вдруг, Дима почувствовал, что летит, словно птица, а лошадь осталась внизу.

Хряснувшись со всего маху оземь, поросшую чахлой травой, перемешанной с сухими еловыми иголками; перекувыкнувшись несколько раз и остановившись в полуметре от массивной, голой сосны, Дима, весь в иголках, мгновенно вскочил на ноги, не чувствуя боли. Как ни странно, сумка, никак не травмировала при падении.

Андрюша, увидев случившееся, осадил лошадь. Та круто встала на дыбы, но остановилась, дико заплясав на месте. Дима подбежал к Андрюшиной лошади, молниеносно запрыгнув, сел за другом. Ещё мгновение, и ребята рванули к спасительной цели.

Дима успел бросить прощальный взгляд назад. Вдалеке, между деревьями уже проворно продвигались всадники, а его лошадь осталась лежать на правом боку, мордой к беглецам. Правый бок высоко выпирал, тяжело сокращаясь при дыхании. Из мускулистой изогнутой шеи, поблескивая на изгибах, бодро струилась алая кровь, щедро орошая усеянную сухими иголками, растресканую землю. Широко раскрытые, стекленеющие глаза животного выражали ужас и отчаянье.

Вездесущие тонкие ветки больно застегали по лицу и железными крючками, стали цеплятся за одежду. Деревья, сказочными великанами, вырастали на пути, преграждая дорогу. Сморщенные корни, словно щупальца подземного осьминога, то тут, то там выниривали из-под земли. Тропинка трепыхала невообразимыми зигзагами, как узкая лента на ветру. Тропинка пыталась запутать следы, шарахаясь в разные стороны. Тропинка ставила препятствия рытвинами и валежником.

А по лесу свободно гуляли пули, жужжа, как откормленные шмели. Но попасть в быстро мелькающих между широкими стволами всадников, когда скачешь во весь опор, практически невозможно. Подсознательно понимая это, ребята меньше опасались самих пуль, чем настигавшей погони. Вдвоём скакать отчаянным галлопом на одной лошади гораздо труднее, к тому же и лошади тяжело.

Дима крепко обхватил руками Андрюшу за туловище, а головой прижался к мускулистой спине друга и затаил дыхание, рискуя вылететь при очередном прыжке.

Но вот появился заветный пригорок, а за ним такой желанный пруд. С разбегу кинулись в воду. Лошадь, почувствовав чужую среду, рванулась в сторону, сбросив обоих всадников, дико заржала и шумно поспешила на берег, поднимая огромные волны. На пруду начался настоящий шторм. Вода накрыла с головой и обожгла прохладой. Одежда прилипла к телу. Сумка приятно согревала правый бок. Дима, погрузившись в воду, почувствовал боль во всём теле, дало знать падение с лошади. А Андрюшина голова, как пробка, запрыгала на волнах.

– Я ждала Вас, – рядом закачалась златовласая, милая головка. – Молодцы, что забрали венок. Время ещё есть. Успеем!

В следущую минуту на пригорок выскочили всадники и разом вскинули ружья. Дима зажмурился и нырнул глубоко под воду. В тихой прохладе глубоководья раскрыл глаза и поразился. Вместо взбаламученной илистой непроглядности абсолютно прозрачная вода.

Словно на море, в мельчайших подробностях просматривается весь подводный мир. Дно водоёма, правильной, огромной воронкой, уходит глубоко под землю. Многочисленные водоросли, грациозно покачиваясь, густой бахромой спускаются вглубь. Далёкая вершина этого удивительного, перевёрнутого конуса светится слабым, космическим светом.

Но метрах в десяти, Дима заметил каких-то зловещих русалоподобных существ, с тёмными волосами и чёрной чешуёй, быстро плывущих к нему. От них исходит негативная энергия. Дима глянул в чёрные глаза переднему существу и душу сковал леденящий ужас.

" Ай да ставок!" – мелькнуло в голове. Насилу отведя взгляд, ныряльщик поднял голову. Там, в светлом овале из прорвавших воду лучей, грациозно вибрировал хвост Наяды и плавно танцевали Андрюшины ноги.

Быстро вынырнув, "наш пловец" увидел, что Наяда плавно водит руками, упругие воздушные волны колышут воздух. Солдаты качаются, как водоросли на волнах, смешно пытаясь выстрелить, а лошади потешно пятятся назад.

Вдруг, рядом, выскочило из воды около десятка женских голов. Длинные, слипшиеся, волосы покрыты истлевшею тиною, бледные, худые лица перекошены злобой, чёрные глаза светятся не добрым огнём. До тошноты, запахло гнилью.

Странные женщины быстро подплывали, взяв путников в кольцо. Вот уже вытянулись длинные мертвенно-белые руки с крючковатыми, синими пальцами, пытаясь схватить ребят, но Наяда неожиданно вытянула маленькую ручку, чуть ли не касаясь озлоблённых существ, и быстро развернулась на сто восемьдесят градусов, поднимая мелкие волны. Из руки брызнул сноп белого света, ослепил и отбросил русалоподобных на несколько метров. Те взвыли от боли, закрыли глаза высушенными ладонями, оскалили зубы, но снова бросились в атаку.

– Не смотрите им в глаза! Не поворачивайтесь к ним спиной! Это речные русалки! – надрывно прокричала Наяда.

Речные русалки снова приблизились. Стали хорошо видны чёрные, спиленные зубы и обильно слезящиеся глаза. Наяда опять отбросила нападавших. Шипя от злости и вспенивая воду, рыбоподобные женщины бросились в атаку в третий раз, но вдруг небо разверзлось и на ставок пролился белый свет, накрывший чёрных русалок. Те разом скрылись под водой.

Дима снова услышали глос Наяды, зазвучавший прямо в голове.

– Пора! Набирайте побольше воздуха в лёгкие и ныряйте как можно глубже!

Последний, глубокий вдох и ребята нырнули. Андрюша плавал лучше и поплыл первым за Наядиным хвостом, пускавшим мелкие турбулентные потоки.

Вначале шло обычное погружение, как ныряние на речке в выходной. Затем стало сильно давить на уши, значит уже глубина 4 – 5 метров. Потом боль стала нестерпимой. Голову разносило. В глазах темнело. Дима захотел вернуться, но упорное, маниакальное желание жить заставляло, преодолевая боль, погружаться дальше. Ребята верили Наяде и вера придавала силы.

Вскоре боль утихла и появилось ощущение полёта. Дима расплющил веки. Мысль о речных русалках со звериными глазами и крючковатыми пальцами не покидала.

Но кругом сияет абсолютно прозрачная вода и никаких русалок. Солнечные лучи, тончайшими нитями прорывают воду и освещают ярко и выпукло удивительное подводное царство. Густые заросли водорослей, как полипы, медленно покачивают тугими, кудрявыми головками. Дно ставка гигантской, сужающейся воронкой неизменно уходит вглубь. И конца этой бездне не видно. Далеко впереди всё так же маячит слабый космический свет.

Водоросли колышутся, как живые. Вдруг одна кулачкообразная головка грациозно развернулась, раскрыв чёрную, бесформленную пасть и попыталась схватить Диму за ногу, но не дотянулась. Дима в испуге отскочил в сторону, но чуть не попал в другую пасть и, лихорадочно махая руками и ногами, выплыл на середину.

– Дима! Старайся не смотреть по сторонам! – послышался в голове голос Наяды. – Смотри, лучше, на меня!

Сквозь толщу воды, глянул вперёд. Впереди, как огромное опахало маячит тусклый русалочий хвост, рядом задорно болтаются Андрюшины ноги. Дима смотрел теперь только на хвост и старался плыть на растоянии вытянутой руки от него.

По мере погружения становилось темнее. Кислородное голодание начало сказываться. Движение замедлилось. Руки и ноги сделались ватными. Хвост начал быстро удаляться. Тёмный подводный мир сделался непроглядным. Дима почувствовал, что теряет сознание.

Вдруг, чья-то маленькая, но сильная ручка схватила его ладонь и уверенно потащила за собой. Эта ручка оказалась на редкость нежной, мягкой и удивительно тёплой, несмотря на прохладу глубоководья. В неясном сознании Димы появилось улыбающееся лицо Наяды.

"Подводный путешественник" почувствовал приятное тепло в руке. Затем тепло разошлось по всему телу. Сознание вернулось. Мир стал принимать реальные очертания. И хоть лёгкие не работали, "наш ныряльщик" ощутил прилив сил и смог сознательно помогать Наяде увлекать себя в нескончаемую глубину удивительного подводного мира.

Томину не хотелось открывать глаза. С закрытыми, легче плыть. Сквозь смежённые веки еле заметно проникает тусклый свет, неизменно льющийся впереди, оповещая, что погружаться ещё долго. Маленькая ручка упорно ведёт по подводному тоннелю. "А что с Андрюшей?" – подумал Дима. "Скорее всего, Наяда держит его второй рукой".

Погружение продолжается и кажется бесконечным. Сколько уже проплыли и на какую глубину занырнули трудно сказать. "Ныряльщик" находится в полуобморочном состоянии, плохо осознавая, что происходит, только чувствует верную ручку русалки, тянущую вниз.

– А теперь зажмурьтесь! – услышал Дима в мозгу и яркий свет слегка ослепил сквозь зажмуренные веки.

"Невообразимый мечтатель" понял, что прошли вершину тоннеля, но дальше оказалось обычное погружение. Так же, до озноба, омывает самая обычная вода. Голову стало разламывать, причём уже привычной болью.

Но вот ладонь Димы снова ослабела, и хоть как сильно Наяда не сжимала его руку, слабеющие пальцы начали уверенно выскальзывать из ладони девушки. И тут "глубоководный ныряльщик" снова услышал в мозгу спокойный голос русалки:

– Дима! Соберись с силами! Уже осталось чуть – чуть и ты глотнёшь глоток воздуха.

Это прозвучало так убедительно, что он, нечеловеческим усилием воли, собрал остаток сил и скорее бессознательно, чем осознанно потянулся вслед за своей спасительницей.

Вдруг, "подводник" почувствовал, что выскочил из воды по шею. В это невозможно поверить, но лицо оказалось над поверхностью. Лёгкие, учуяв кислород, распрямились и лихорадочно заработали. Наш ныряльщик дышал и не мог надышаться, буквально выпивая воздух, не чувствуя вкуса, как умирающий от жажды, захлёбываясь, локает воду. Обоняние не улавливало затхлости воздуха, но интуиция подсказывала, что пространство ограничено.

Вскоре Дима немного успокоился, слух и зрение стали восстанавливаться. "Путешественник" осознал, что находится в абсолютной темноте, а рядом слышится шумное человеческое дыхание.

"Конечно же это Андрюха!" – радостно подумал Дима.

Неожиданно, лицо Наяды засветилось изнутри каким-то неземным, бело-золотым светом. Андрюшина физиономия жадно дышит рядом, широко раздувая ноздри. В глазах, кажущихся невероятно большими на резко похудавшем лице, светится безумный блеск, присущий человеку, миновавшему смертельную опасность.

Ребята огляделись. Их окружает липкий подземный свод, представляющий обычный, утрамбованый чернозём. Пространства так мало, что едва можно высунуть голову. Разговаривать не хочется.

Наяда напоминает фарфорового ангела с фонариком внутри. Прекрасное лицо девушки излучает не только свет, но и тепло. Тесный липкий свод стал напоминать уютную комнатку с ночником.

"Интересно, на кого похож я?" – мысленно спросил Дима.

Несмотря на чудовищность положения, не хочется покидать тесный свод и уходить в чернильную воду. Прошло несколько минут. Вскоре раздался успокаивающий голос русалки:

– Пора! Ныряем!

С этими словами свет от Наяды потух. Глотнув на последок побольше воздуха, друзья погрузились в непроглядную жидкость.

Вода становилась темнее. Плыть пришлось на ощуп. Создалось впечатление, что плывёшь в черниле.

Спустя несколько минут, русалка снова зажглась. Засветилась целиком, и на расстоянии метра от неё пространство озарилось. Но дальше не видно ни зги. Свет упирается в непрогляднейшую тьму. Так и продолжали спускаться. Дима хорошо видел Наяду, ставшую ещё прекраснее в окружении бело-золотого ореола лучей. Волосы колышутся плавными, золотыми волнами, хвост грациозно помахивает. Одной рукой девушка держит Диму, а другой Андрюшу. Тот сощурил глаза и надул щёки.