Текст книги "В Синг-Синге все спокойно"

Автор книги: Игорь Кубатько

Соавторы: Олег Кубатько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Навстречу его желанию "работать на Израиль" (есть сведения, что он "проговаривался" в кругу приятелей-евреев) пошли довольно скоро. В мае 1984 года нью-йоркский бизнесмен Стивен Штерн познакомил Полларда с полковником израильских ВВС Авьемом Селлой, тем самым Селлой, который принимал участие в рейде на иракский ядерный реактор. В первом же разговоре Поллард заявил полковнику, что у него есть доказательства того, что США не делятся с Израилем необходимой разведывательной информацией, и ему, Полларду, это не нравится. Очень скоро об этом знали в Тель-Авиве. Руководитель одного из разведывательных ведомств Израиля, службы "Лакам", полковник Рафи Эйтан, удачливый профессионал, был заинтригован и одновременно обеспокоен. Это могла быть "подстава" американцев, имеющая своей целью заманить израильтян в ловушку. Профессионалы с опытом Эйтана всегда проявляют осторожность в отношении тех, кто демонстрирует слишком явный энтузиазм. Кроме того, Эйтан хорошо знал, что использование евреев в качестве агентов в их собственных странах, как это показали события 50-х годов в Ираке и Египте, связано с повышенным риском – возможными вспышками антисемитизма и международными осложнениями... Вместе с тем Эйтан понимал, что агент может быть очень ценным. Несмотря на существование официальных соглашений, израильская разведка всегда исходила из того, что американцы не делились с ней всем, что у них было. Можно заполнить эти пробелы. Внедрив своего агента, израильтяне смогут узнать, чего им не дают...

Сопротивляться искушению получить ту информацию, которую мог дать Поллард, было просто невозможно. Эйтан решил действовать; в некоторых израильских источниках указывают, что это было сделано без ведома "Моссад", основного центра внешней разведки Израиля в те годы; впрочем, есть основания полагать, что все последующее произошло все-таки с ведома "Моссад", в котором было принято тайное решение устранить и Рафи, и "Лакам" в целом. "Моссад", связанный секретным соглашением 1951 года с ЦРУ, избегал прямо шпионить против американского разведсообщества. Обе разведки поддерживали между собой повседневные контакты, в том числе по компьютерным каналам связи; дважды в год проходили официальные рабочие встречи, исследовались возможности проведения совместных операций.

Тайный шпионаж двух разведок друг за другом официально считался недопустимым, неофициально же – происходил, но крайне осторожно. Главным приоритетом считалось сокрытие истинных хозяев операции. Теоретически, если американцы находят перспективного кандидата для вербовки в израильском разведсообществе, идеальный вариант заключался в вербовке "под чужим флагом", то есть агент будет верить, что он работает, например, на Швейцарию или Западную Германию, или ещё на кого-то, кто платит деньги за его информацию. Если агент соглашается работать только на США, то с ним не должна контактировать резидентура ЦРУ в Тель-Авиве. Не должно быть никаких бесспорных следов американской причастности. Но почему бы не использовать возможности других спецслужб? Соответственно, когда перед Израилем открываются возможности для шпионажа в США, "Моссад" может "уступить" это, например, "Лакаму". Пока агент будет работать успешно, его информация будет приносить пользу для страны, через какое ведомство не шли бы сообщения. А вот в случае провала виноватым окажется какое-то сомнительное агентство, не входящее в состав разведывательного сообщества, которое в общем-то ничего такого не подписывало и не обещало...

Эйтан поручил Селле дать понять Полларду, что Израиль готов к сотрудничеству и летом 1984 года офицер, который в это время заканчивал курс обучения в Нью-Йорке, несколько раз летал в Вашингтон для встреч с Поллардом и получения документов. Селле помогали дипломатические сотрудники посольств и консульств Израиля, которые работали на "Лакам".

Первые полученные документы касались военных проектов арабов. Их срочно отправили в Тель-Авив дипломатической почтой, и они превзошли все ожидания Эйтана. Там были интригующие детали – не полная информация, но важные фрагменты, заполняющие пробелы в той картине, которую имел Израиль, – о создании в Сирии химического оружия и возрождении иракской ядерной программы. Там же была информация о некоторых новейших системах оружия, полученных арабскими соседями Израиля. Были также получены списки и описания вооружений, имеющихся в Египте, Иордании и Саудовской Аравии. А в октябре 1984 года Поллард получил ещё более высокий уровень допуска к секретам. Ему стал доступен практически любой документ американского разведсообщества. Он даже мог получать снимки со спутников-шпионов. Опасаясь утечки сведений о методах и технических возможностях американской космической разведки, американцы обычно отклоняли израильские запросы о предоставлении спутниковых фотографий или же рассматривали эти запросы так долго, что вопрос утрачивал актуальность. США также отложили на неопределенное время рассмотрение просьбы Израиля о предоставлении наземной приемной станции, позволяющей принимать и расшифровывать сигналы с американских спутников. В конце концов Израиль пошел на большие затраты, осуществив в 90-х годах собственный космический прорыв, – запуск спутников, в том числе и разведывательных. Конечно, при Рональде Рейгане отношения между США и Израилем получили заметное развитие. Израиль имел все основания полагать, что он теперь пользуется большей степенью защиты со стороны Вашингтона, чем его западные союзники, например Великобритания. В 1983 году Белый дом подписал меморандум о стратегическом сотрудничестве с Израилем. Наступил "золотой век" необъявленного, но очень энергичного американо-израильского военного сотрудничества. Начались регулярные визиты в порт Хайфа кораблей американского Шестого флота. В Израиле стали размещаться склады американского вооружения и медикаментов, участились совместные маневры. Невидимая сторона сотрудничества включала активизацию взаимодействия разведок, особенно борьбу с терроризмом, в которой США практически зависели от Израиля и его информации об арабских террористических группах. Администрация Рейгана при поддержке конгресса предоставляла Израилю помощь в размере трех миллиардов долларов в год. Вместе с тем разведывательные сообщества обеих стран проявили взаимную подозрительность. ФБР было особенно обеспокоено масштабами израильской деятельности в США, полагая, что большая часть этой активности была так или иначе связана со шпионажем, и стремилось выявлять факты нарушения Израилем американского законодательства в процессе постоянной погони за американской технологией...

В ноябре 1984 года Поллард и его невеста Энн Хендерсон за счет "Лакама" вылетели в Париж. Там снова появился Авьем Селла, который угощал их в шикарных ресторанах – и представил Йосси Ягура, нового связника-куратора, консула по науке в израильском консульстве в Нью-Йорке. В этом качестве Ягур регулярно посещал научные конференции, устанавливал контакты с американскими учеными, представителями оборонных и других отраслей промышленности и отправлял в "Лакам" пухлые пачки вырезок из различных специализированных газет и журналов. В качестве ещё одного сюрприза Джонатану Полларду устроили встречу с самим Рафи Эйтаном. Затем было произведено материальное "обручение" Полларда с Израилем – от имени мифического "дядюшки Джо" из Вашингтона было подарено кольцо с крупными сапфирами и бриллиантами, стоимостью около семи тысяч долларов. В дополнение к кольцу Поллард получил 10 тыс. долларов наличными, а Эйтан сказал ему, что в Швейцарии на его имя открыт счет; оплата была установлена в размере полторы тысячи долларов в месяц. Шпион, который уверяет, что работает добровольно из идеологических соображений, желая помочь стране, которую он любит, или из ненависти к стране, которую он предает, может изменить свое решение. Считая себя добровольцем, он думает, что в любой момент может прекратить эти отношения. Совсем другое дело – платный агент. Он чувствует себя обязанным дать то, за что ему платят, к тому же за этим всегда маячит угроза шантажа со стороны вербовщика.

...Вскоре Джей и Энн поженились и за счет "Лакам" провели медовый месяц в Венеции; во время этого отпуска они совершили краткосрочную поездку в Тель-Авив для новой встречи с Эйтаном – там Полларду показали израильский паспорт с его фотографией на имя Дэнни Когена12. Сразу же по возвращении из Европы Поллард принес целый чемодан секретных документов, включая спутниковые фотографии, в загородный дом в Мэриленде, где его встретил Ягур. Они договорились о сигналах в случае необходимости отмены или переноса очередной встречи. "Лакам" также снял специальную конспиративную квартиру, оборудованной копировальной техникой. Квартира-лаборатория была куплена на имя Гарольда Катца, американского еврея, занимавшегося в Израиле адвокатской практикой. В квартире было установлено так много высокоскоростной копировальной техники, что пришлось установить специальную систему подавления электромагнитных помех, которые могли быть замечены на экранах телевизоров соседей. Заведовала явкой Ирит Эрб, сотрудница израильского посольства, секретарь вашингтонского представителя "Лакама". Каждые две недели Поллард приносил в квартиру Ирит Эрб огромные кипы документов. Сначала он сам отбирал их, но потом Ягур стал заказывать – как из меню – конкретные бумаги из каталога документов, составленных разведывательным управлением министерства обороны США.

Как этот секретный каталог мог попасть в руки иностранцев? Теоретически Израиль мог получить этот каталог через агента или от какого-то другого источника в стране НАТО, куда он попал из Соединенных Штатов. С другой стороны, израильское посольство имело огромное число друзей – не обязательно платных агентов, – в Пентагоне. Контрразведка США, анализируя дело Полларда, из факта очевидного доступа к сверхсекретному каталогу пришла к выводу, что у Израиля есть ещё по крайней мере один шпион в верхах американской разведки, причем с ещё более значительными возможностями. Но разоблачить этого шпиона так и не смогли доселе. А Поллард, используя свой "курьерский пропуск" – самый ценный "читательский билет" в районе Вашингтона, – смог получать секретные документы из нескольких архивов в столице, включая РУМО, его собственную Службу расследований ВМС и даже Национального агентства безопасности, при всей жесткости его режима. Так были получены многочисленные копии аналитических документов ЦРУ, сведения о переговорах между американскими объектами в этом регионе, подробности о поставках советского вооружения в Сирию и другие страны, составленные по донесениям американских секретных агентов и съемкам со спутников-шпионов. Это позволяло, в частности, детально отслеживать передвижение кораблей в Средиземноморье. Среди полученных материалов было также досье об усилиях Пакистана по созданию ядерного оружия – "исламской бомбы". Были тут и подробности о химических арсеналах Ирака и Сирии, двух непримиримых врагов Израиля. Получать информацию по этой тематике из указанных стран было исключительно трудно. Ценной информацией, которая легла в основу конкретной операции, явились аэрофотоснимки штаб-квартиры ООП в Тунисе. Для той же операции пригодились материалы о системе противовоздушной обороны североафриканских государств на пути в Тунис, включая силы Каддафи. 1 октября 1985 г. израильские ВВС провели самый дальний в своей истории бомбовый рейд на комплекс ООП в Тунисе. Большая часть основной базы Ясира Арафата была разрушена, и Поллард испытывал огромное удовлетворение от того, что он помог это сделать. В Вашингтоне, на основной своей работе, Поллард работал с предельным напряжением сил: занимался компьютерной обработкой и анализом разведывательной информации по линии ВМС; и одновременно выполнял свою вторую работу, добывая документы для израильской разведки. Чрезвычайно напряженный режим провоцировал ошибки; немалую роль сыграла беспечность и недооценка окружения – возможно, самые опасные враги агентуры. Профессиональная подготовка его была совсем никудышней – по сути он её не получил. Но ещё больший дилетантизм проявили его хозяева; складывалось впечатление, что служба Эйтана стремилась схватить побольше и побыстрее и совсем не думала о будущем. Как оказалось и о своем собственном тоже. Но об этом несколько позже. Впрочем, странностей хватало и с "другой" стороны. Почему американские спецслужбы "прозевали" Полларда, хотя и отмечали "странности" в его поведении, просто поразительно. Начиная со школьных лет, отмечалась его непомерная хвастливость и откровенная лживость; по всем признакам, он был ненадежным человеком. В 1977 году Поллард хотел поступить в ЦРУ, но его кандидатура была отклонена. Когда Служба расследований Пентагона занималась его рутинной проверкой, были проведены беседы с его отцом и однокашниками-студентами, но негативная оценка Полларда, вынесенная ЦРУ, не оказалась в досье. Более того, тревожные признаки проявлялись и на его работе в ВМС, в 1981 году его даже лишили допуска к секретам, но он обжаловал это решение – и оно было отменено. И все же такое просто не могло продолжаться долго. Его непосредственный начальник, капитан второго ранга Джерри Эйджи начал сомневаться в надежности Полларда после того, как дважды уличил его во лжи по каким-то пустяковым поводам. Эйджи стал наблюдать и вскоре обратил внимание, что на его столе скапливалось огромное количество совершенно секретных документов, не имевших отношения к его работе. 25 октября 1985 года, в пятницу, один из его сослуживцев сообщил, что Поллард ушел с работы с большим пакетом распечаток из компьютерного центра. Удалось установить, что он только что получил материалы телеграфной переписки по Ближнему Востоку. Эйджи повторил проверку и заметил, что Поллард снова собирал (к пятнице) дополнительные совершенно секретные материалы. Контрразведка ВМС установила скрытые телевизионные камеры около рабочего места Полларда; в первый же день стало очевидно, что он "создавал личную библиотеку" разведывательных материалов. Так и получилось, что только 18 ноября 1985 года он был задержан. Контрразведка ВМС допрашивала Полларда в течение трех дней, но ему разрешалось поддерживать связь с внешним миром. Джей позвонил жене и передал условный сигнал немедленно убрать из дома все секретные документы. Энн поступила ещё непрофессиональнее: попросила соседку, Кристину Эсфандери, дочь кадрового офицера ВМС, взять чемодан с документами и отвезти ей в отель "Фор сизонс". Кристина на следующее утро позвонила в контрразведку и сказала: "У меня есть кое-какая секретная информация, которая может быть вам полезна". Но неразбериха продолжалась; после первых допросов Полларда взяли и отпустили; естественно, Джей тут же связался с Ягуром и потребовал срочной эвакуации. Тут и оказалось, что у "Лакам" нет никакого плана бегства Полларда. Агента просто бросили. Селла и Ягур через Нью-Йорк вылетели в Израиль; Ирит Эрб и её босс, заместитель атташе от "Лакама" Илан Равид, вылетели в Израиль из Вашингтона. Но сведения о шпионской деятельности Полларда уже вышли из контрразведки ВМФ и были подхвачены ФБР. Бюро установило наблюдение и за супругами Поллард, и за представительствами Израиля в США – было выдвинуто правильное предположение, что именно там они попытаются найти убежище. И действительно, 20 ноября 1985 года Поллард переговорил по телефону с руководителем службы безопасности посольства, который предложил американцу приехать в посольство, если он сумеет оторваться от слежки. Разговор был перехвачен; 21 ноября 1985 г. Поллард попытался найти убежище в израильском посольстве – но агенты ФБР ожидали Полларда на внешней парковке, окруженной израильскими охранниками в штатском. В убежище было отказано. Полларда арестовали и предали суду.

Семья шпионов

Во времена президентского правления Рейгана ФБР стала заметно более серьезно относиться к контрразведке или контршпионажу. Однако же наиболее значительные разоблачения шпионов и шпионских организаций – дело Эймса, цээрушника, который много лет работал на КГБ и стал причиной сотен провалов американских шпионов или Полларда, "добровольного шпиона" на израильскую спецслужбу (причем не на "Моссад" или "Аман", которые непосредственно занимались внешней разведкой, в том числе и против своего "стратегического союзника", а на службу охраны и информационного обеспечения военной промышленности, "Лакам"), были осуществлены контрразведкой ЦРУ и ВМФ, и ФБР если и участвовали в этих делах, то на поздних этапах и не слишком существенно. Что же касается целиком проведенного ФБР раскрытия шпионской сети Уокеров, то оно происходило до определенного времени как бы вопреки желанию Бюро и многие его ранние этапы говорят о медлительности и неразворотливости организации. Кроме того, нельзя не отметить, что ФБР попросту прозевало важнейший момент – первое посещение Джоном Уокером советского посольства13, с которого, собственно, и началась длившаяся семнадцать лет успешная операция КГБ и, возможно, ещё не скоро разоблачило "семью шпионов", если бы не прямое саморазоблачение и прямые доносы участников "семьи".

Джон Уокер, офицер ВМС США, который имел доступ к секретной информации и шифровальным машинам, из вполне прозаических материальных соображений в октябре 1967 года обратился в советское посольство в Вашингтоне и предложил продавать информацию. Вскоре к поставкам сведений (включая не только сами расшифровки секретных и сверхсекретных сообщений), но и важнейшие секреты системы кодирования и шифровальные машины), Джон привлек своего давнего дружка Джерри Уитуорта, брата Артура, а затем и сына Майкла.

Джерри тоже служил во флоте, морским офицером стал и Майкл (он служил на лучшем из авианосцев ВМС, "Нимице". Объем и глубина информации, переданной КГБ, были таковы, что на протяжении почти двух десятилетий советский флот имел тайное, но реальное преимущество перед американским: русские как бы находились в главном штабе флота и знали все, что касалось управления кораблями, подлодками и авиацией, включая строжайше засекреченные планы по ведению боевых действий.

Крупные суммы, полученные от КГБ, которое, кстати, сумело обеспечить безопасность многолетней операции, не принесли желанного удовлетворения семье Уокеров. В 1976 году Джон развелся с Барбарой – та, дама весьма не ангельского нрава, к тому времени уже стала алкоголичкой и в дальнейшем этот недуг все прогрессировал. Возникали и обострялись конфликты и между братьями – даже больших денег оказывалось мало, пропорции их разделения не казались справедливыми и так далее. Весьма много было причин для раздоров между Уокером и Уинтуортом. Это привело в конце концов к тому, что Джерри, обозленный отказом выплатить крупную сумму за засвеченные (умышленно) пленки фотокопий секретных документов, разругался с братом и написал письмо руководителю отделения ФБР в Сан-Франциско:

"Дорогой сэр!

В течение ряда лет я был замешан в шпионаже, в частности, я передавал совершенно секретные шифровальные таблицы к шифровальным машинам, технические характеристики этих машин, донесения разведки и тому подобные материалы...

...причина, по которой я пишу вам – ФБР в том, чтобы предоставить возможность уничтожить важную шпионскую сеть...

Условиями сотрудничества должны быть моя абсолютная неприкосновенность от обвинений и гарантия того, что мое имя не будет раскрыто... Кроме того, я хочу получить денежную компенсацию в зависимости от того, насколько будет нарушена моя привычная жизнь...

Можете подать мне знак в отделе объявлений "Лос-Анджелес таймс" в рубрике частных объявлений... начните его словом "Рус", а затем сообщайте все, что вы хотите. Если ваше послание не будет достаточно четким, я пошлю вам другое письмо..."

Письмо было получено в бюро жалоб Сан-Францисского отделения ФБР 9 мая 1984 года. Дежурная передала его начальнику контрразведывательного подразделения, специальному агенту Джону Паттерсону. Паттерсон отнесся к письму достаточно серьезно: скопировал, оригинал отправил на исследование в Центральную лабораторию, проинформировал Бюро, проконсультировался со специалистом-психологом и 21 мая дал в соответствующей рубрике ответ:

"Русу. Рассматриваем ваше предложение. Звоните по рабочим дням по телефону 629-27-9314 с девяти утра до одиннадцати или пишите.

М. Е., Сан-Франциско."

Джерри, достаточно разбиравшийся в электронике и знающий о возможностях анализа и идентификации голоса, ответил письмом: "...не могу доверять никаким личным контактам, включая телефонный разговор... остается возможность того, что я окажусь жертвой официального разбирательства... моя ситуация достаточно серьезная, чтобы начать расследование и отнестись ко мне с должным вниманием (неподсудность и тому подобное) ... было бы очень важно иметь кого-то для конфиденциальных консультаций, кто обладает достаточной властью, но не станет арестовывать меня..."

Ответ ФБР последовал 4 июня: "Русу. Мы понимаем вашу озабоченность, но ничем помочь не можем. Должны переговорить с вами или вашим доверенным лицом, если у вас серьезные намерения.

М. Е., Сан-Франциско."

Джерри промолчал и 11 июня последовало новое послание от ФБР: "Русу. Разбираемся в ваших проблемах. Необходимо поговорить... Такую встречу можно провести анонимно. Только вы и я встретимся 21 июня в 10 утра на пересечении улицы, где находится мой офис, и Гайд-стрит. У меня в левой руке будет газета... Во время этой встречи никаких действий против вас не будет предпринято... Я хочу помочь вам в вашей трудной ситуации, но для этого я должен знать факты".

Объявление содержало отчетливые указания на ловушку и Джерри, человек с психопатическими наклонностями, но никак не простак, все это вычислил и замолчал.

13 августа Петерсен дал ещё одно объявление: "Русу. Не получаю ничего от вас, по-прежнему хочу встретиться. Предлагаю встречу в Энседаде, в Мексике, на нейтральной территории. Если вы затруднены в средствах на дорогу, мы можем встретиться в любом месте по вашему выбору в Силикон Вэлли или где вы захотите. Прошу ответить..."

Джерри ответил письмом, в котором явно сквозило разочарование, хотя и не содержалось категорического отказа продолжать переговоры. В отделении ФБР в то время уже были убеждены, что "Рус" – реальное лицо и что в течении очень долгого времени где-то у них под боком действовала разветвленная и очень опасная шпионская сеть. Однако реальность была такова, что надежного выхода на сеть не было и не просматривалось и все, в общем-то, зависело от дальнейших действий контактера. Эта ситуация могла растянуться на неопределенное время – и тут на выручку пришла бывшая жена Джона. Барбара после очередной ссоры с бывшим мужем и попытки получить от него немалую сумму (10 тысяч долларов) с логикой алкоголички решила, что "накажет" Джона – ничуть не беспокоясь, что пострадает вся их семья, включая единственного сына. По словам её дочери, у которой были проблемы с мужем и Барбара пыталась "помочь", произошло следующее: "моя мать донесла на отца, чтобы спасти своего внука и вернуть мне сына..."

Первый звонок в отделение ФБР в Хаяннисе Барбара сделала 17 ноября все того же 1984 года. В этом захолустном отделении её соединили с весьма компетентным человеком – ветераном ФБР с пятнадцатилетним стажем, специальным агентом Уолтером Прайсом. Прайс понял, что Барбара (она представилась) пьяна, возможно даже алкоголичка, но некоторые детали разговора не позволили отнестись к нему как просто пьяному бреду. В течение недели Прайс пытался созвониться с Барбарой, дважды заезжал к ней домой, но только 29 ноября они встретились. Барбара была пьяна, говорила то о поездке в Вашингтон, где Джон оставлял сообщения агенту "ка-джи-би", то о происках зятя Марка, которых хочет отнять внука, то о попытках Джона завербовать их дочь Лауру.

Прайс отправил сообщение в вышестоящее агентство, в Бостон, о том, что Барбара – признанная алкоголичка и обозленная брошенная жена; кроме того, Барбара говорила о шпионаже Джона в прошедшем времени – возможно, все закончилось двенадцать лет назад, когда Джон ушел с флота. Свидетельства женщины, которая беспробудно пьет и злится на бывшего мужа, который живет с женщиной вдвое моложе и не собирается отдавать мнимый долг, вряд ли убедят присяжных...

На сообщении Прайс проставил номер 65-0 – дело о шпионаже, а "0" отсутствие реальной перспективы дела. В Бостоне донесение так и попало в папку "0" – бесперспективных. Не изменил ситуацию и звонок Лауры тому же Прайсу, в котором она подтверждала слова матери. (О реальных причинах звонка судить трудно; якобы Лаура хотела припугнуть отца, чтобы тот "надавил" на зятя, с которым сотрудничал, и заставил вернуть сына. Может быть, в каком-то ракурсе это покажется логичным и убедительным...)

Но машина ФБР все-таки работала. На очередном квартальном докладе Прайс сообщил в Бостонском отделении о контактах с Уокерами. Это было включено в рапорт отделения Вашингтону, а копия сообщения ушла в Норфолк. Там сообщение проанализировали агенты Дж. Уолфингер и Р. Хантер и посчитали необходимым навести справки. Вскоре было решено допросить Лауру. Этим 7 марта занялись агенты Каллиган и Вагнер; им удалось важнейшее – они поддержали убеждение Лауры, что для неё единственный способ заполучить сына – это сотрудничество с ФБР. Лаура дали подробные письменные показания, но реально она знала совсем немного; чтобы выяснить важнейший вопрос продолжает ли Джон заниматься шпионажем, – с разрешения Вашингтона был организован телефонный разговор дочери с отцом.

Разговор состоялся 27 марта 1985 года и не дал прямых ответов на вопрос о участии Джона в шпионаже, но все же ФБР и Министерство юстиции нашли достаточно оснований для "разработки" Джона. 5 апреля было получено судебное разрешение на установку подслушивающих устройств в доме, офисе и на яхте Джона Уокера. Однако практически ничего просто даже подозрительного телефонное прослушивание не давало. Тем не менее агент Хантер, который непосредственно вел дело, да и вашингтонская штаб-квартира "вцепились" в семью Уокеров крепко. Не забывал о деле и агент Петерсен на противоположном конце США.

Анализ сообщений и показаний от Барбары и Лауры показал, что с Джоном шпионажем занимался некий Джерри... Вскоре была установлена его фамилия (по записи в телефонном блокноте Лауры) – Уитуорт. В Вашингтоне аналитики установили, что Джерри работал какое-то время под началом Джона Уокера в Учебном центре ВМФ в Буффало. Все это позволяло предположить, что "Рус" идентифицирован.

Принесло и результат прослушивание: было установлено приблизительное время и место некой таинственной встречи, ради которой Джон отказался даже от участия в важных семейных мероприятиях. Группа слежения (агенты в шести автомобилях и даже специальный легкий самолет) "вела" Джона; затем к ним присоединилась целая команда – сорок один агент на двадцати грузовиках, расставленных в разных участках кольцевой дороги, окружающей Вашингтон. Это, видимо, была одна из самых масштабных операций слежения – и она с блеском провалилась. Джон, не предпринимая никаких особых усилий, ушел из-под наблюдения. Однако джи-менам повезло. Оказалось, что Джон просто проверил предварительно место, где ему следует оставить контрольный знак для связника, и в тот же вечер вновь появился на незначительной дороге в Мэриленде. Слежки он не почувствовал, хотя и отметил, что движение излишне оживленное. На условленном месте Джон оставил пустую банку от "севен ап" сигнал, что готов к обмену материалами. Здесь ФБР ещё раз проявил неповоротливость: едва Джон поехал дальше, банку "конфисковали как вещественное доказательство" – и тем самым предупредили проехавшего через полчаса мимо этого места контактера, третьего секретаря советского посольства Алексея Ткаченко15.

К счастью для джи-менов, Ткаченко выставил свою "сигнальную банку" в другом условленном месте раньше, чем заметил отсутствие сигнала от Джона; Уокер её увидел и решил производить обмен. В заранее условленном тайнике (за придорожной телефонной будкой) он оставил пакет, пластиковую сумку с 129 секретными сообщениями, полученными от Майкла с "Нимица", а также письмо Джона московским "работодателям" и копии двух последних писем, полученных им от Джерри Уитуорта.

Через несколько минут пакет был в руках у агента ФБР Брюса Брая. Еще через несколько часов Джон Уокер был арестован. Спустя несколько дней был арестован Майкл – обнаруженные в тайнике документы совершенно ясно указывали на источник. При обыске каюты на "Нимице" было обнаружено более тысячи копий секретных и конфиденциальных документов. Затем был арестован Артур Уокер – не только как брат главного подозреваемого, но и как персонаж, упомянутый в письме Джона в КГБ. Проверку на детекторе лжи Артур не выдержал. Джерри Уитуорта арестовали примерно через месяц – требовалось время для сбора доказательств; в это же время штаб-квартира санкционировала несколько неправильных утечек информации по поводу раскрытия шпионской сети, а замдиректора ФБР Билл Бейкер едва не понес ответственности за оскорбление суда, поскольку сделал не обоснованное, но красиво звучащее заявление о том, что джи-мены "терпеливо следили за Уокером в течении шести месяцев, с тем, чтобы схватить его в момент передачи документов".

19. Внутренние "утечки".

Бумаги из Санта-Моники

Судья Мэтт Байрн заявил перед судом присяжных в Лос-Анджелесе: "Судебный процесс против Даниэля Эллсберга и Энтони Рассо после 98-го дня слушания дела прекращается без назначения какой-либо даты его возобновления, ибо поведение правительства сделало честный и беспристрастный приговор присяжных невозможным".

Это дело началось 13 июня 1971 года независимо от "уотергейта", но затем некоторые нити их переплелись. В тот день "New-York time" ошеломила читателей первой публикацией секретных документов о войне во Вьетнаме. Они узнали, например, как правительство Джонсона инсценировало "инцидент в Тонкинском заливе", чтобы тем самым создать предлог для бомбардировки Демократической Республики Вьетнам.

ФБР немедленно включилось в расследование, и вскоре источник этих "секретных бумаг Пентагона" стал известен: "Rand Corporation" в Санта-Монике (Калифорния) – крупнейший из 12 "мозговых центров" военно-воздушных сил США. Здесь работал доктор Даниэль Эллсберг. Сначала ученый-математик был безоговорочным сторонником американской агрессии во Вьетнаме, но затем личные впечатления от кровавых расправ с гражданским населением в Юго-Восточной Азии сделали его противником войны. Дабы разоблачить подлинных организаторов американской агрессии во Вьетнаме, он передал прессе различные документы, а затем добровольно отдал себя в руки органов юстиции. "Я готов отвечать за совершенное мной, но я не считаю это преступлением", – заявил он.