Текст книги "В Синг-Синге все спокойно"

Автор книги: Игорь Кубатько

Соавторы: Олег Кубатько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

16. Все наизнанку.

"Уотергейт"

Бегство в Калифорнию

"Уотергейт" слывет одним из самых фешенебельных отелей Вашингтона. Он находится на Вирджиния-авеню (в непосредственной близости от отдела идентификации ФБР) и предоставляет платежеспособной публике роскошные апартаменты, великолепно обставленные и оборудованные деловые помещения и кабинеты. Поэтому неудивительно, что в 1972 году, когда предстояли президентские выборы, представители обеих крупных партий – республиканской и демократической – избрали "Уотергейт" своей резиденцией. Целый этаж с 26 помещениями занял под избирательный центр национальный комитет демократической партии; отсюда позднее повел борьбу за Белый дом Джордж Макговерн. Двумя этажами выше разместился Джон Н. Митчелл со своей супругой Мартой.

Митчелл уже руководил избирательной кампанией республиканцев в 1968 году и был за это вознагражден Ричардом Никсоном – получил пост министра юстиции. Но весной 1972 года Митчелл вышел из состава правительства, чтобы возглавить "Комитет по переизбранию президента Никсона". Таким образом, из "Уотергейта" шла прямая связь, – причем не только в переносном, но и в буквальном смысле слова – к будущему хозяину Белого дома.

17 июня 1972 года, около 2 часов 30 минут ночи, вахтер – негр Фрэнк Уиллс неторопливо обходил коридоры "Уотергейта". На шестом этаже его внимание привлекли какие-то странные звуки. Он прислушался. В помещение демократов проникли взломщики! Франк Уиллс бросился к телефону. "Здесь, в "Уотергейте", гангстеры! – в большом возбуждении сообщил он, как только ответила полиция. – Сколько? Не знаю. Но прямо в помещении партии. Приезжайте быстрее!"

Оперативные машины тут же помчались по ночному Вашингтону, но к "Уотергейту" они подъехали с величайшей осторожностью. Поэтому взломщики заметили прибытие полицейской команды слишком поздно. После короткой рукопашной схватки пятеро злоумышленников были арестованы. Но дальше вашингтонскую полицию ожидал ряд неприятных сюрпризов, и она сама уже была не рада, что впуталась в это дело.

Когда в полицейском участке, куда доставили арестованных, установили их личности, выяснилось, что в сеть попались отнюдь не обычные грабители, а довольно известные люди.

Главарем взломщиков оказался подполковник Джеймс У. Маккорд, давний агент ФБР и ЦРУ, а теперь ответственный за безопасность "Комитета по переизбранию президента Никсона" и, таким образом, ближайший сотрудник Джона Н. Митчелла. Это именно он снискал себе сомнительные лавры, взломав квартиру Анджелы Дэвис.

Рядом с Маккордом на скамье в полицейском участке сидели Б. Баркер и Фрэнк Стэрджис, оба – участники нападения на Кубу в заливе Кочинос в 1961 году, и, наконец, Эуджинио Р. Мартинес и Вирджилио Р. Гонсалес – два кубинских контрреволюционных эмигранта.

Следующий сюрприз преподнесло расследование на месте преступления. Арестованные вовсе не имели намерения что-либо унести, напротив, они хотели кое-что внести. Были обнаружены различные электронные приборы, специальные кинокамеры и прочее оборудование, предназначенное для того, чтобы, как выяснилось в дальнейшем, полностью укомплектовать встроенную ещё в мае 1972 года установку для подслушивания. Тем самым на свет божий выплыла примечательная сторона борьбы республиканца Никсона против его противников из демократической партии.

В ту же ночь, спустя всего несколько часов после телефонного звонка вахтера Уиллса, в расследование включилось ФБР. Однако сам взлом и последующие действия полиции сразу же вызвали в "Уотергейте" такое возбуждение, что утаить что-либо стало невозможно. Различные утренние газеты, симпатизировавшие демократической партии, уже сообщили о происшедших событиях, назвав и имена пяти арестованных.

Вскоре во взаимосвязи с вторжением в "Уотергейт" заговорили и ещё о ряде видных лиц. Так, свидетели показали, что видели в ту ночь поблизости от "Уотергейта" Э. Говарда Ханта, сотрудника ЦРУ, занимавшего должность консультанта президента (в частности, по проблемам борьбы с наркотиками) и даже имевшего в Белом доме собственный кабинет. Как выяснилось позже, он отвечал за надежную доставку дорогостоящей высокочувствительной электронной аппаратуры. После ареста своих сообщников он бесследно исчез.

Финансовое обеспечение операции "Уотергейт" было поручено сотруднику ФБР Гордону Лили, во время предвыборной борьбы тоже являвшемуся сотрудником "Комитета по переизбранию президента Никсона". Проект установки устройства для подслушивания финансировался из специального избирательного фонда, созданного Митчеллом и ещё одним экс-министром – Морисом Стэнсом. Были израсходованы большие суммы, размер которых удалось выяснить лишь значительно позднее. Лили же должен был позаботиться, чтобы деньги поступали по назначению.

Но больше всего провал ночной акции ошеломил утром 17 июня мистера Джона Н. Митчелла, отошедшего вечером ко сну с твердой уверенностью в успехе. Ведь недаром же все нити сходились в руках Маккорда и Ханта, людей из республиканской руководящей верхушки; к тому же все участники обладали опытом службы в ЦРУ или ФБР, а потому никаких "накладок" не ожидалось. Так, во всяком случае, считал экс-министр.

Когда же его проинформировали о случившемся, он просто потерял голову, спешно упаковал вещи в чемоданы, и, вместе с женой, срочно вылетел самолетом в направлении Ньюпорт-Бич, морского курорта южнее Лос-Анджелеса в Калифорнии, подальше от событий в столице. Это внезапное исчезновение Митчелла породило в вашингтонском центре ФБР серьезные опасения: оно боялось, что паническое бегство главы республиканского руководящего штаба может привести к ещё большей беде.

Патрик Грей, с недавнего времени исполнявший обязанности директора ФБР, принял руководство этим щекотливым делом в собственные руки, и в сопровождении одного из сотрудников бюро лично отправился вслед за своим товарищем по партии в калифорнийский курортный городок.

19 июня Джон Н. Митчелл в заявлении для прессы патетически заверил, что республиканская партия не имеет ничего общего со взломом в "Уотергейте". "Участники – сказал он, – действовали не по нашему заданию и без нашего ведома". Аналогичным образом высказался и президент Никсон: "Белый дом не имеет к инциденту ни малейшего отношения".

Поскольку закулисные причины "уотергейтского инцидента" были тогда для общественности ещё в значительной мере темны, то заявление Митчелла, сделанное им в первый день июля, вызвало всеобщее удивление. Он сообщил, что слагает с себя все функции в республиканской партии, поскольку хочет "целиком посвятить себя жене".

Фальсификаторы за работой

Затем в "уотергейтском скандале" наступила относительно спокойная фаза. В середине сентября суд возбудил дело против пяти взломщиков, а также против Ханта и Лили, но тут же отложил его слушание до января 1973 года. Официально было заявлено, что речь идет о мелких взломщиках, а поскольку президентские выборы уже на носу, не стоит омрачать это событие уголовным делом.

В то время никто из участников взлома больше не проронил об "Уотергейте" ни слова, да и демократическая партия ещё не сумела извлечь для себя из этой аферы никакой непосредственной пользы.

Весь ход предвыборной борьбы в 1972 году был беспрецедентен по уровню интриг. Наиболее перспективным кандидатом от демократов долгое время считался сенатор Маски. Но вскоре дела его пошатнулись. Различные лица, финансировавшие его избирательную кампанию, вдруг стали получать письма или телефонограммы, в которых сенатор извещал, что больше ни в каких денежных пожертвованиях не нуждается, поскольку уже располагает достаточными средствами. Как выяснилось позже, все эти послания были фальшивками.

Многие предвыборные встречи Маски с избирателями срывались, так как по радио и телевидению распространялись слухи, будто сенатор не сможет прибыть. Подготовленные речи вдруг исчезали из его портфеля; в другой раз ему подсовывали фальшивый план поездки, так что где-то люди напрасно ожидали Маски, а он в это самое время с удивлением стоял перед пустым залом в другом месте. В прессе появлялись факсимиле писем, в которых Маски изобличал своего соперника по партии Губерта Хемфри как участника сексуальных оргий, – и это тоже было делом рук фальсификаторов.

Маски не выдержал и отступился. Тогда счастья решил попытать Джордж Макговерн, и съезд демократической партии дал на то свое согласие. Теперь предвыборные собрания больше не срывались – диффаматоры избрали другую тактику. Так, например, штаб избирательной кампании республиканцев нанял группу молодых парней, которые повсюду следовали за Макговерном. На предвыборных собраниях они во все горло орали, что являются представителями "освободительного фронта гомосексуалистов", размахивали транспарантами с портретом своего мнимого идола – кандидата в президенты – и выкрикивали: "Вот наш человек! Гомосексуалисты, выбирайте Макговерна!"

Но поскольку такие методы не могли долгое время оставаться нераспознанными, в конце концов, решили организовать аферу вокруг кандидата демократов на пост вице-президента – сенатора Томаса Иглтона, который много лет назад однажды лечился в клинике от нервного истощения. Вдруг его история болезни исчезла из архива больницы, и вскоре записи её стали появляться на страницах газет. "Если Макговерн будет избран, а потом с ним что-нибудь случится, – писали эти газеты, – то мы будем иметь президентом Иглтона – потенциального душевнобольного. Болезнь может в любое время вспыхнуть снова".

Итак, Макговерну пришлось искать себе нового "вице-президента". Его выбор пал на Сарджента Шрайвера, родственника убитых братьев Кеннеди.

Инцидент на

Чапвик айленд

В этих "предохранительных мерах" не забыли, конечно, и об Эдварде Муре Кеннеди, молодом, ещё живом политике из этой семьи, в сравнении с которым другой кандидат едва ли имел бы шанс.

Уже в мае 1964 года произошла загадочная авария, в которой "Тед" – как называли Кеннеди его друзья – оказался на волосок от смерти или продолжительной инвалидности. Упал его личный самолет, погибли пилот и его секретарь, а причины этого никто не смог выяснить и, очевидно, не сможет.

Еще более загадочными были события в ночь с 18 на 19 июня 1969 года, о которых сообщалось следующее в версии, представленной общественности: в деревенском доме на Чаппаквидик Айленд, на небольшом острове, непосредственно рядом с большим островом Марты Венейар, принадлежавшим штату Массачусетс, состоялась бурная вечеринка. После 23 часов Эдвард Кеннеди покинул веселую компанию вместе с двадцатисемилетней Мэри Копечни, чтобы отвезти свою спутницу в отель на остров Марты Венейар. Острова соединял деревянный мост, с которого автомобиль Теда упал в море. Тед смог выбраться, Мэри нашла свою смерть в воде.

После несчастного случая Эдвард Кеннеди возвратился в деревенский дом, поехал со своими друзьями ещё раз на мост, но в судьбе Мэри Копечни ничего нельзя было уже изменить. Через десять часов после несчастного случая Кеннеди сдался полиции и объяснил промедление тем, что пережитый им шок не позволил ему разумно действовать.

Во время состоявшегося в апреле 1970 года судебного разбирательства Эдвард Кеннеди придерживался этой версии. Приговор против него на основе уклонения водителя автомашины от ответственности и попытки скрыться сводился к двухмесячному тюремному заключению с подтверждением и лишением прав водителя на год.

Пресса, конечно же, буквально набросилась на этот инцидент. Читателям внушили главный аргумент, что человек, который в течение десяти часов находился в состоянии транса, едва ли подходит для ответственной политической должности. Некоторые газеты пошли ещё дальше и охарактеризовали Кеннеди как убийцу, который утонченным образом устранил со своего пути свою любовницу, которая к тому будто бы была беременной. Этой клеветой хотели воспрепятствовать тому, чтобы Кеннеди ещё раз вздумали хлопотать о Белом доме. Однако несколько месяцев спустя образ сенатора Эдварда Кеннеди снова привлек внимание, так как стали известны некоторые факты, свидетельствующие, что на мосту между островами Чаппаквидик и Марты Венейар происходило нечто совсем другое.

У Теда после той ночи были раны на голове и затылке, которые, согласно бюллетеню, подписанному двумя врачами под присягой, могли произойти только от нескольких сильных ударов, но не от падения автомобиля в воду. На блузе Мэри Копечни сохранились пятна крови, которые оказались там до падения в море. Другой эксперт снова подтвердил, что в положении автомобиля в воде под мостом невозможно было выбраться из него. Наконец, имелось ещё свидетельство шерифа, который после полуночи – час спустя после официального времени случившегося несчастья, – проезжал по мосту на своем автомобиле в противоположном направлении. Сразу за деревянным переходом, уже на острове Чаппаквидик, он увидел автомобиль, который был в точности похож на тот, с которым произошла авария, – шериф смог вспомнить более чем половину зарегистрированных примет, относящихся к автомобилю Кеннеди. Эта машина припарковалась на окраине улицы, шериф остановил её, чтобы поближе рассмотреть. Он заметил двух человек на переднем сидении и на заднем большой пакет, прежде чем автомобиль удалился.

Из всех этих обстоятельств дела разные эксперты реконструировали следующие события. По меньшей мере, двое неизвестных подстерегали вблизи деревенского дома Теда и Мэри и ударили обоих так, что они потеряли сознание. Молодую женщину посадили на заднее сиденье в автомобиль Кеннеди, который повез её к мосту, где её ещё видел шериф, до того, как автомобиль был сброшен в воду. Мэри Копечни действительно лежала на заднем сидении, когда остальные покинули машину.

После этого неизвестные, угрожая Кеннеди, вынудили его признать ту версию, которая затем вошла в обращение. Помня о судьбе двух своих братьев и о загадочном падении самолета в 1964 году, сенатор связал их с нынешней ситуацией, остался под подозрением в преступлении и таким образом избежал нового и, может быть, последнего покушения.

Расторопные журналисты разъяснили своим читателям о несогласованности версий, намекая на то, что этот преувеличенный инцидент не достиг своего резонанса, как надеялись закулисные лица, и уже в 1972 году Эдвард Кеннеди был причислен к тем, кого Никсон рассматривал как серьезных соперников в борьбе за президентство.

Чтобы его окончательно устранить, штаб избирательной кампании от республиканской партии изобрел нечто новое. Э. Хауард Хант – один из главных виновников Уотергейтских событий, ещё до этого скандала получил из ФБР и из архива Министерства иностранных дел около двухсот сорока тайных документов, которые он, согласно поручению, фальсифицировал, прежде всего, изменив имена, а затем скопировал для публикации в газетах. Эта акция имела одну цель – оклеветать бывшего президента Кеннеди, а вместе с этим именем очернить и имя его младшего брата Эдварда.

Некоторые документы Хант подделал так, что, например, уже не Центральное разведывательное управление США, а Джон Ф. Кеннеди лично оказался ответственным за убийство бывшего южновьетнамского диктатора Дьена. Кроме того, Хант сфабриковал ещё "документацию" о смерти Мэри Копечни, ещё более глупую халтуру, чем официальное сообщение 1969 и 1970 годов.

С помощью подобных хитростей "tricky Dick" – Дик-трюкач – обеспечил себе победу на втором туре выборов.

Маккорд "раскалывается"

8 января 1973 года в Вашингтоне начался перенесенный с сентября 1972 года предварительный процесс по делу о "семерых из "Уотергейта"". Он был разыгран как по нотам и закончился 23 марта вынесением приговора: обвиняемые получили от шести до 40 лет тюремного заключения, а также, 40 000 долларов денежного штрафа.

Однако при ближайшем рассмотрении первоначальное недоумение, вызванное удивительно строгой мерой наказания, быстро рассеивалось.

Семеро обвиняемых были разделены на две группы. Пятеро, сразу же признавшие себя виновными, по действующему процессуальному кодексу уже не должны были допрашиваться по делу и сообщать что-либо о лицах, давших им поручение. Итак, то же "упрощенное судопроизводство", как и в деле Рея-убийцы Мартина Лютера Кинга.

Один из этой пятерки, Э. Говард Хант, выболтал репортерам журнала "Time" сведения о дальнейшей судьбе приговоренных: за каждый месяц отсидки каждый из них получит не меньше 1000 долларов компенсации, а потом, когда интерес к скандалу со стороны общественности будет утрачен, президент Никсон объявит помилование.

Иная роль выпала обоим сотрудникам ФБР – Джеймсу У. Маккорду и Дж. Гордону Лили. Они должны были, во что бы то ни стало, утверждать свою невиновность. Речь шла не только о чести мундира сотрудников ФБР, но и в гораздо большей степени – о новом ходе в игре.

7 февраля 1973 года сенат образовал давно запланированную специальную комиссию под председательством сенатора-демократа Сэма Эрвина для расследования обстоятельств "уотергейтского дела". Поскольку большинство голосов в комиссии имели демократы (четверо против трех), манипулировать ею было не так-то просто, и штаб Никсона решил, что самой благоприятной тактикой явится затягивание её работы. Если же дело все-таки дойдет до осуждения "невиновных", тогда можно будет начать долгий путь его прохождения через апелляционные инстанции. Все это время специальной комиссии придется бездействовать, так как законы не позволяют ей вмешиваться в ещё не закопченное судопроизводство.

Но этому плану не суждено было осуществиться, и Маккорд, до тех пор находившийся на свободе, был по приказу судьи взят под стражу. "Арест без права освобождения под залог" – указывалось в дополнительном распоряжении. Арестом Маккорда в последние дни марта 1973 года была приведена в движение мощная лавина, и для США начался тяжелейший со времени образования страны внутриполитический кризис.

Маккорд письменно сообщил суду, что готов вновь дать показания, ибо все предшествующее слушание дела было сплошным фарсом – с лжеприсягами, лжесвидетельствами, давлением на обвиняемых и угрозами. Несмотря на возможные репрессии, он желает говорить, но только ни в коем случае не перед какими-либо органами ФБР. В трех дальнейших заявлениях Маккорд сообщил, что взлом в "Уотергейте" готовился рядом видных сотрудников администрации Никсона или же они, по меньшей мере, были информированы о нем. К числу этих лиц принадлежали: Джеб Стюарт Магрудер, высокопоставленный чиновник министерства торговли, а в 1972 году – один из менеджеров избирательной кампании Никсона; юридический советник президента Джон Дин; начальник административного аппарата Белого дома Роберт Холдеман; советник Никсона по внутриполитическим делам Джон Эрлихман и – последний по порядку, но не по значению – Джон Митчелл.

Первым отреагировал Магрудер. Он признал, что ему было известно об этой акции, и обвинил Дина и Митчелла в том, что они несут главную ответственность за её организацию.

26 апреля 1973 года ему пришлось уйти со своего высокого поста в министерстве торговли, поскольку стало известно также и то, что перед взломом он выплатил Лили – "министру финансов" "уотергейта"-199 тысяч долларов. Общая сумма секретного фонда, из которого республиканцы в год президентских выборов финансировали свои шпионские и подрывные действия против демократической партии, исчислялась в 900 тысяч долларов. С отставкой Магрудера началось то, что Генри Киссинджер назвал "оргией взаимных обличений". Разоблачения и обвинения, опровержения и признания, увольнения и отставки сменяли друг друга. Начиная с 26 апреля, одна акция стремительно следовала за другой.

27 апреля Никсон сместил со своего поста исполнявшего обязанности шефа ФБР Патрика Грея за то, что он слишком много выболтал специальной комиссии сената насчет тесного сотрудничества между ФБР и Белым домом в предвыборной борьбе и уничтожил документы следствия по "уотергейтскому делу". Всего через несколько часов президент назначил новым директором ФБР Уильяма Д. Рукельхауза (бывший министр юстиции, а с 1971 года – глава службы охраны окружающей среды). Но и он пробыл на этом посту чуть больше месяца, так что в начале июня федеральное криминальное ведомство получило нового, третьего за 1973 год шефа – Кларенса Мариона Колли. Он служил в ФБР с 1940 года и до этого назначения был начальником полиции в Канзас-Сити (штат Миссури).

Вслед за Греем был принесен в жертву новый министр юстиции Ричард Клайндинст. 30 апреля он подал в отставку, официально обосновав её тем, что при расследовании "уотергейтского дела" натолкнулся "на имена друзей и знакомых". В тот же день пришлось распрощаться со своими постами Джону Дину, Роберту Холдеману и Джону Эрлихману, а вечером, все того же 30 апреля, президент Никсон, сидя перед телевизионными камерами, охарактеризовал эти увольнения как "одно из самых тяжелых решений", которые ему когда-либо пришлось принимать в жизни, восхвалял бывших сотрудников и заверял, что сам он об "уотергейтской акции" заранее ничего не знал.

40 процентов граждан США, как установил институт Гэллапа, занимающийся изучением общественного мнения, сочли эти заявления Никсона не заслуживающими доверия.

17. Необходимая перестройка.

Конец Гувера

2 мая 1973 года ФБР добавило к длинному списку своих весьма примечательных акций новый трюк – налет джи-менов на Белый дом. Команда во главе с новым шефом ФБР Уильямом Д. Рукельхаузом ворвалась в официальную резиденцию Никсона, где дело дошло до рукопашной с сотрудниками "Сикрит сервис" – того небольшого подразделения, которое несет ответственность за охрану президента. Люди ФБР одержали верх. Они заняли служебные помещения трех уволенных советников президента – Дина, Холдемана и Эрлихмана.

Джи-менам не составило особого труда вскрыть находившиеся там стальные несгораемые шкафы и стенные сейфы. Особенно тщательно произвели они обыск в кабинете Джона Эрлихмана, где в их черные кожаные сумки перекочевали толстые пачки документов.

Целью этого налета, естественно, была конфискация материалов "уотергейтского дела" (тем самым стремились не допустить дальнейшего нарастания скандала), но одновременно и ряда других документов. Чтобы понять причины происшедшего, надо вернуться к недавнему прошлому, в частности к 1969 году.

Различные газеты публиковали тогда время от времени отдельные, не подлежащие оглашению сообщения из Вьетнама; президент предполагал утечку информации где-то через "щели" в его ближайшем окружении. Поэтому вскоре после вступления на пост Никсон распорядился установить слежку за некоторыми своими личными сотрудниками.

Собственно говоря, это было делом ФБР. Но Никсон решил создать для данной и тому подобных целей собственную, личную секретную службу. Гувер этому противился, так как опасался – и не без оснований – ограничения своей власти, которая как раз и зиждилась на системе тотальной слежки. Однако боссу ФБР, после того как непосредственный начальник, министр юстиции Джон Митчелл, энергично поставил его на место, пришлось подчиниться. Но то была лишь видимость капитуляции, ибо Гувер, со своей стороны, установил надзор за маленькой сыскной группой президента, которую, кстати, возглавлял не кто иной, как вышеупомянутый Джон Эрлихман. Все телефонные разговоры подслушивались и тщательно протоколировались.

Каким-то образом группе Эрлихмана все же удалось определить, что Гувер следит за ней, и реакция её последовала незамедлительно. Личная гвардия президента организовала весной 1971 года взлом в штаб квартире ФБР, забрала все протоколы подслушивания, перевезла их в Белый дом и спрятала в сейфах кабинета Джона Эрлихмана.

Обнаружив исчезновение столь драгоценного материала, Гувер поклялся отомстить, и поручил своему заместителю Марку У. Фелту официальное расследование взлома в штаб-квартире ФБР. Тогдашнему заместителю министра юстиции Клайндинсту он сообщил по телефону, что предстоит публикация весьма неприятных для Белого дома документов. Но сделать этого он не успел: 2 мая 1972 года Дж. Эдгар Гувер скончался.

Удивление вызвало уже само официальное сообщение, в котором подчеркивалось: "Он умер естественной смертью". Эта обратившая на себя внимание фраза допускала предположение, что, очевидно, все произошло не так уж естественно. Почему, задавали многие вопросы, сочли необходимым столь необычным образом отметить естественную причину смерти? Слухи об убийстве Гувера усиливались, поскольку обещанные им акции реванша со стороны ФБР так и не последовали. Но слухи остались слухами; версия убийства Гувера допускалась многими, но подтверждена не была.

Если ФБР надеялось, что, очистив 2 мая 1973 года сейфы Белого дома, оно сумеет восстановить полноту своей власти и закрыть шлюзы "уотергейта" перед новыми волнами обвинений, то оно обманулось. 4 мая Джон Дин, уволенный юридический советник Никсона, заявил, что хочет сделать официальное признание и даст все необходимые показания, если ему будет гарантировано освобождение от наказания за участие в заговоре. Дин сообщил, что президент был в курсе всех маневров по сокрытию истины; Никсон лично хвалил его за это вскоре после предъявления обвинения "семерым из "Уотергейта"". Шеф встретил его тогда в Белом доме со смехом: "Хорошая работа, Джон! Мы и дальше будем держать крышку закрытой!" А 13 марта 1973 года президент заверил его, что раздобыть миллион долларов для платы за молчание – не проблема.

Дабы произвести особенно сильное впечатление, Дин публично передал сотрудникам министерства юстиции ключ от банковского сейфа, в котором хранились секретные документы об "уотергейте".

То ли документы эти не обладали достаточно большой взрывной силой, то ли Дин недооценил возможности Никсона, во всяком случае, желанного освобождения от наказания ему обещано не было. Президент отмел показания Дина. Но он не смог помешать тому, что в дальнейшем интерес общественности все более концентрировался на роли "первого человека в государстве" в уголовном "уотергейтском деле".

А тем временем следовали новые отставки и увольнения сотрудников правительства: до середины мая 1973 года их было двенадцать.

18. Радикализм семидесятых: крона и корни.

Дело Патриции: ПАТТИ ИЛИ ТАНЯ?

...Поздним вечером 4 февраля 1974 года трое террористов ворвались в квартиру в Беркли (штат Калифорния), где проживала Патриция Херст со своим женихом Стивом Уидом.

Поначалу ничто не предвещало беды. В дверь позвонила белая девушка и попросила Уида разрешения воспользоваться его телефоном – у нее-де поломалась машина. Пока Стивен колебался, в дом ворвались двое парней; от удара Уид потерял сознание. По его утверждению, он ещё слышал голос девушки: "Надо бы их пришить – они нас видели". Но террористы никого не убили – они захватили Патти Херст. Соседка видела, как Патти, полураздетую, зовущую на помощь, сопротивляющуюся, вытащили из дома и затолкали в багажник "шевроле".

(Брошенную машину обнаружили несколько позже; преступники пересели в другую и скрылись).

Все указывало на то, что произошло типичное похищение с целью выкупа. Очень многие знали, что Патриция – дочь Рэндольфа А. Херста, газетного магната и миллионера, внучка Уильяма Рэндольфа Херста, одного из самых влиятельных людей США, "короля желтой прессы". Отец похищенной обратился по всем каналам СМИ к похитителям с просьбой пощадить его дочь, не причинять ей зла и выйти на переговоры.

Похищение стало всеамериканской сенсацией; естественно, в соответствии с законом расследование вело ФБР.

Похитители дали о себе знать на третий день. Небольшая радиостудия в Беркли получила письмо, посланное от имени некой "Симбиотической Армии Освобождения" – САО. В машинописном тексте Рэндольфа А. Херста характеризовали как "врага народа", а Патрицию называли – "важным военнопленным", условия содержания которой соответствуют серьезности его статуса. Но содержалось и предупреждение: "Если власти попробуют освободить её или арестовать кого-нибудь из членов САО, то пленница немедленно будет казнена".

Полицейские и джи-мены имели все основания считать, что это – не пустые угрозы. С "симбионистами" уже приходилось сталкиваться. ФБР располагала данными, что это – группировка примерно двух с половиной десятков молодых людей, белых и чернокожих, которые выдвигают громкие левацкие лозунги "уничтожим капиталистическую верхушку с её системой ценностей", и лозунги эти воплощались в жизнь террористическими действиями. В ноябре 1973 года было совершено убийство пятидесятилетнего руководителя школы в Окленде; вскоре после убийства на местную радиостанцию пришло письма, в котором САО брало ответственность за теракт на себя. Письмо было украшено изображением семиглавой кобры – символом САО. Были подозрения о том, что на "боевом счету" САО ещё с дюжину убийств, однако все усилия полиции и ФБР выйти на это "Армию" пока не увенчались успехом: информаторы из уголовной среды ничего не могли сказать.

В начале января 1974 года полицейский патруль близ Окленда задержал автомобиль, которым управляли двое парней, показавшихся подозрительными. Наметанный глаз не подвел: двое молодых людей открыли огонь по полицейским, однако уйти от погони не удалось. У арестованных Рассела Литтла и Джо Ремиро были обнаружены листовки САО. В тот же день удалось потушить пожар, который вспыхнул неподалеку в пустующем доме. На пожарище было найдено оружие и изрядное количество листовок и прокламаций "симбионистов". Арестованные сознались, что в доме был один из тайных "конспиративных штабов" САО. Собранные при обследовании "штаба" и в ходе допросов улики и свидетельства позволили назвать имя ещё одного человека, причастного к "симбионистам" – Нэнси Линг Перри; однако Нэнси ареста избежала, "легла на дно" и о ней не удавалось установить ничего вплоть до похищения Патти Херст.

Надо сказать, что если бы ФБР более тщательно отнеслось к анализу улик, найденных на пожарище "Штаб-квартиры", то похищения Патти могло бы не состояться вообще. Там, среди прочего, была обнаружена полуобгоревшая записная книжка, в которую кто-то из САО вносил разную информацию о делах и планах организации. Одна из сохранившихся записей гласила буквально: "Патриция Кэмпбелл Херст... дочка Херста... младшего, студентка искусствоведения... в ночь при внимательном... 7 января... оружие... зарегистрировать машину перед 1 февраля..."

Кто похитил Патти, было более-менее ясно. Только никто не мог предсказать, что именно и как похитители потребуют в порядке выкупа. В первом сообщении об этом не было ни слова.

Несколько дней прошли в напряженном ожидании. В особняке Херстов в Хиллсбурге с тревогой и нетерпением ожидали последующего контакта четыре сестры Патриции и её жених, Стивен Уид. Их тревогу и боль разделяли не только друзья и соседи, но десятки и сотни незнакомцев: открытки с выражением сочувствия, словами утешения, добрыми советами, а также цветы, приходили беспрерывно.