Текст книги "В Синг-Синге все спокойно"

Автор книги: Игорь Кубатько

Соавторы: Олег Кубатько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Анджела Дэвис скрылась. В течение нескольких недель, вплоть до 13 октября 1970 года, ей удавалось избегать встречи с ФБР.

Ультрасовременная тюрьма в Сан-Рафаэле

21 октября губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер уступил требованию Рональда Рейгана и подписал приказ о выдаче Анджелы Дэвис штату Калифорния. Адвокаты Анджелы Джон Абт и Маргарет Бэрнхэм немедленно возбудили ходатайство о его отмене, поскольку в этом штате не могло быть обеспечено беспристрастное рассмотрение дела. Но как это, так и дальнейшие ходатайства были отклонены, и в ночь с 21 на 22 декабря 1970 года команда ФБР на самолете доставила арестованную из Нью-Йорка в Сан-Рафаэль.

Недели, проведенные в женской тюрьме южной части Манхэттена, были мучительны. Теперь Анджелу поместили в тюрьму Сан-Рафаэля, которая рекламировалась американской печатью как самое современное и примечательное в архитектурном отношении (в смелом авангардистском стиле) здание; все камеры автоматически вентилируются, автоматически освещаются, все автоматизировано и совершенно.

В одну из таких камер без окон и была помещена Анджела Дэвис. Она страдает сильной близорукостью, и, чтобы сохранить зрение, ей необходимо ежедневно длительное время смотреть вдаль. Но она могла делать это только полчаса в неделю, да и то если прогулка во дворе не отменялась. Болезнь глаз прогрессировала.

Воздух в камере был действительно свежим, но очень холодным. Анджела несколько раз простуживалась, и тюремный доктор Кук прописывал ей лекарства. Но то он забывал поставить на рецепте подпись, то шериф отказывал в деньгах на лекарства, которые-де слишком дороги. "Они делают все, чтобы мучить меня", – сказала Анджела вскоре после своего ареста.

16 марта 1971 года в Сан-Рафаэле начался предварительный судебный процесс. Главный защитник Говард Мур добивался снятия обвинения и, как минимум, освобождения Анджелы под залог. Однако прежде, чем суд успел вынести решение по этому вопросу, слушание дела было отложено.

С каждым днем росла и опасность, что может произойти какой-нибудь инцидент, который вызовет негативное решение суда. И он действительно произошел 21 августа 1971 года в калифорнийской тюрьме Сан-Квентин, расположенной неподалеку от Сан-Рафаэля.

Убийство в Сан-Квентине

Одна за другой текли мучительные для Анджелы недели, как вдруг она получила известие, потрясшее ее: Джордж Джексон, один из "соледадских братьев", "убит при попытке к бегству".

Официальная версия о событии, происшедшем в ту августовскую субботу, была столь нелепа, что опровергала самое себя. Якобы некий мистер Стефен М. Бингхэм, выдававший себя за адвоката, захотел переговорить с Джорджем Джексоном. Его сразу же пропустили в тюрьму Сан-Квентин, но при досмотре портфеля охранник "не заметил" кассеты, в которой лежал пистолет. Когда Бингхэм должен был пройти через устройство для обнаружения металлических предметов, охранник "по оплошности" взял у него из рук портфель и, таким образом, пистолет обнаружен не был. Затем Бингхэм получил свой портфель назад. Беседовал он с Джексоном за небольшим столом. Почему-то строгие предписания безопасности (например, наличие между заключенным и посетителем решетки и пуленепробиваемого стекла) соблюдены не были. Более того, оба надзирателя на какое-то время выходили из помещения, так что Джордж Джексон якобы смог взять пронесенный пистолет и даже ухитрился спрятать его в волосах.

В 14 часов 50 минут Бингхэм расстался с Джорджем Джексоном, а в 14 часов 55 минут тот был уже мертв.

За эти пять минут, якобы, произошло следующее. Тюремщик обнаружил у Джексона пистолет, но Джексон повалил тюремщика, схватил оружие и приказал всем прибежавшим надзирателям лечь на пол. Одному из них удалось привести в действие устройство, при помощи которого сразу открылись двери всех камер этажа. Из камер выбежали заключенные, некоторые с зубными щетками, в ручках которых были укреплены бритвенные лезвия. Два тюремщика и два служителя из числа заключенных стали жертвами арестантов – им перерезали горло. Третий охранник получил пулю в лоб. А Джексон якобы выбежал на тюремный двор, "дико размахивая" пистолетом. Но лишь только он попытался перелезть через семиметровую стену, как завыла сирена: тревога! Часовые на сторожевых вышках открыли по Джексону огонь, в него попало несколько пуль, он упал, прополз ещё три метра и умер. И все это – за те самые пресловутые пять минут!

Это сообщение никак не вязалось, однако, с результатами вскрытия. По заключению патологоанатомов, Джексон был убит пулей в спину, вышедшей через череп. Но такой выстрел не мог быть произведен с высоты многометровой вышки.

Что в действительности произошло в Сан-Квентине, так и осталось тайной, тщательно хранимой ФБР. Суть произошедшего, впрочем, очевидна: Администрация тюрьмы убила Джексона и фабриковала лживое сообщение. Официально через некоторое время был проведен безуспешный розыск Бингхэма, который, по мнению специалистов, являлся мелким агентом и сыграл порученную ему роль в убийстве Джексона.

Гибель Джексона явилась серьезной предпосылкой для задуманного судебного убийства Анджелы Дэвис. Ведь он был назван в качестве важного свидетеля защиты на процессе Дэвис, и её адвокаты рассчитывали, что он выступит на нем уже как свободный человек, так как 24 августа должно было начаться новое слушание дела "соледадских братьев". Обвинение против Джексона было шатким, все инкриминируемое ему могло быть легко опровергнуто, а потому его оправдание являлось вполне вероятным. Оставшиеся в живых "соледадские братья" Джон Клатчетт и Флит Драмго действительно после многомесячного слушания дела были в марте 1972 года оправданы. Однако Джорджа Джексона калифорнийская реакция увидеть на свободе не пожелала. Вот почему ему суждено было погибнуть.

Примечательные свидетели Харриса

Итак, большой "фрэйм ап" продолжался. Но в октябре 1971 года произошла режиссерская "накладка": один тайный агент, работавший на ФБР и на полицию штата Калифорния, не захотел более играть свою роль. Негр Луис Тэквуд решил порвать со своими нанимателями и на пресс-конференции разоблачил детали заговора против Анджелы Дэвис.

Целых шесть лет занимался Тэквуд своим грязным делом. Его завербовали в качестве "информатора" после участия в краже; последнее время он "работал" в одном из комитетов за освобождение Анджелы Дэвис как тайный агент – должен был уничтожить материалы, компрометирующие власти, и организовать псевдореволюционные акции.

Но наибольший интерес представляли, несомненно, факты, свидетельствующие о том, что агенты ФБР летом 1970 года вели слежку за юным Джонатаном Джексоном. Следовательно, они знали, что в тот день, когда он вошел в зал суда в Сан-Рафаэле, при нем было огнестрельное оружие. Однако они ничего не предприняли, чтобы помешать ему, а лишь послали к зданию суда дополнительных снайперов. ФБР рассчитывало на "инцидент", который сразу же можно будет использовать для того, чтобы "покончить с красной ведьмой". И "инцидент" произошел, да ещё куда удачнее, чем задумывалось.

В это время защита возбудила ходатайство о том, чтобы процесс против Анджелы Дэвис проводился не в Сан-Рафаэле, а в Сан-Франциско. Судья Ричард Э. Арнасон согласился с этим, и процесс перенесли, – правда, не в Сан-Франциско, а в находящийся южнее город Сан-Хосе, население которого ни на йоту не отличалось от населения Сан-Рафаэля.

2 декабря 1971 года Анджелу Дэвис перевели в окружную тюрьму Пало-Альта.

Через два месяца, 31 января 1972 года, долго откладывавшийся процесс, наконец, начался. Дабы все шло по заранее разработанному плану, для слушания дела избрали "зал судебных заседаний № 1", вмещавший всего 59 зрителей, – меньшего зала в Сан-Хосе найти не могли. 400 журналистов настаивали на своей аккредитации, но судебные власти отвели для них всего 30 мест; ещё 12 мест занимали родственники Анджелы, а остальные предназначались для свидетелей и тайных агентов. Н "меры безопасности" власти выделили сверх прочих расходов 750 тысяч долларов.

В Сан-Хосе поступали петиции с десятками тысяч подписей, перед зданием суда проходили демонстрации, с участием и "цветных", и белых. Всемирно знаменитые личности – голливудская кинозвезда Джейн Фонда, тогдашний экс-чемпион мира по боксу среди профессионалов Кассиус Клей (Мухаммед Али), писатель Джеймс Болдуин, пастор Ральф Абернети и другие, конгрессмены, профсоюзы и христианские организации, организованное требование освободить Анджелу Дэвис под залог стало крупнейшим политическим движением, которое когда-либо имело место в США.

Пкурор Альберт Харрис, представитель обвинения, требовал полного сохранения в силе всех пунктов обвинительного акта. После двухнедельного предварительного слушания дела судья Арнасон назначил на 28 февраля главный процесс.

За девять дней до этой даты произошла крупная сенсация. Верховный суд Калифорнии объявил смертную казнь противоречащей конституции. Тем самым юридического убийства Анджелы Дэвис на время удалось избежать. Но ей все ещё грозило пожизненное тюремное заключение или вероломное убийство, как это было с Джорджем Джексоном.

У губернатора Калифорнии решение Верховного суда штата вызвало крайнее негодование. Ведь как-никак Калифорния держала рекорд: в ней было приведено в исполнение 502 смертных приговора – больше, чем в любом другом штате. Рейган связал президентские выборы 1972 года с "народным голосованием", в результате которого с 1 января 1974 года смертная казнь в Калифорнии была восстановлена.

Но к этому времени Анджела Дэвис была освобождена под залог. Через четыре дня после решения калифорнийского Верховного суда об отмене смертной казни, судья Арнасон вынужден был уступить. После 488 дней заключения Анджела Дэвис впервые получила право покинуть тюрьму. Залог – 102 500 долларов внес Роджер Макэфи, белый фермер из Фресно, заложивший для этого свое имущество.

На главном процессе прокурор Харрис выставил 104 "свидетеля обвинения". Своими ложными показаниями и подтасованными уликами они должны были подтвердить выдвинутое обвинение – "соучастие в заговоре, захвате заложников и убийстве". Примерно половина свидетелей обвинения, агенты ФБР или полицейские, обладали опытом лжесвидетельства.

Под номером один в списке Харриса стояло имя некой миссис Марии Грэхэм – в день отчаянного акта Джонатана Джексона она была в числе присяжных на суде в Сан-Рафаэле. Защитник Мур устроил ей перекрестный допрос. Он спросил, почему сейчас она показывает больше, чем на предварительном следствии. "У меня плохая память, – отвечала миссис Грэхэм. Достопочтенный мистер прокурор помог мне кое-что вспомнить. Неделю тому назад мы ещё раз обсудили с ним все подробности".

Каждый день появлялись все новые доказательства того, как Харрис "подготавливал" своих свидетелей. Он требовал от них "ясной памяти", а потому в его офисе они заранее "обговаривали детали". При этом Харрису явно не везло. Например, показания его свидетелей о событиях 7 августа 1970 года были полны кричащих противоречий.

Джеймс Т. Кин – так звали человека, который в тот день заработал 100 тысяч долларов. Он поспешил на место происшествия с полным комплектом фотоаппаратуры, и представители прессы заплатили ему потом за снимки такую огромную сумму.

– Почему вы в тот день поехали к зданию суда? – спросил его защитник.

– Включив преемник моей автомашины, я поймал волну полицейской рации и услышал о чрезвычайном происшествии. Всем свободным полицейским было приказано поспешить к зданию суда.

– Сколько времени потребовалось вам, чтобы доехать до здания суда?

Кин задумался, помолчал, подсчитал и потом тихо произнес:

– Вероятно, 15 минут.

– И что вы смогли там наблюдать?

– Я увидел беседующих между собой "копов".

– Они беседовали вполне нормально?

– Да, конечно, вполне нормально и спокойно.

– Когда вы заметили что-то связанное с захватом заложников?

– Прошло всего несколько минут. Потом я увидел, как судья Хили и другие заложники были вытолкнуты из зала суда.

– Вы давно были дружны с мистером Хили. Почему же вы не поспешили ему на помощь?

– В этот момент я был очень занят, я фотографировал.

Таким образом, сказанное бывшим тайным агентом Тэквудом подтверждалось. Еще задолго до того, как Джексон совершил свою акцию, полиция ожидала её, и даже заранее вызвала фотографа. В результате возникли серьезные сомнения, действительно ли Джонатан Джексон присвоил себе револьвер Анджелы Дэвис, или оружие было украдено и доставлено на место преступления провокатором.

– Инспектор Кеннет Ирвинг, – продолжал защитник, – вы именно тот сотрудник полиции, который забрал револьвер у здания суда и затем отдал его властям?

– Да, это так, сэр, – ответил сотрудник шерифа.

– Это оружие в тот день побывало во многих руках?

– Это тоже так, сэр.

– От кого вы получили этот револьвер?

– Мне его сунули в руку.

– Прошу вас сказать суду, кто именно передал вам это оружие!

– Один сотрудник в форме.

– И как же зовут этого человека?

– К сожалению, сказать не могу, я уже не помню.

То есть Ирвинг вовсе не поднял оружие, ему его "сунули в руку". Он никак не мог вспомнить, кто же нашел револьвер, который "просто" вдруг оказался в руке инспектора. Никак нельзя избавиться от подозрения, что агенты ФБР инсценировали спектакль, явившийся частью "фрэйм ап" против Анджелы Дэвис: специально постарались, чтобы оружие, о котором она давно забыла, оказалось в нужный момент в нужном месте, словно они знали о задуманном Джексоном акте.

Как выяснилось на процессе, с целью фабрикации обвинения против Анджелы Дэвис была совершена ещё одна акция. Руководил ею старый агент ФБР, одновременно являвшийся и агентом ЦРУ – Джеймс Маккорд.

Когда 17 августа 1970 года Гувер включил Анджелу Дэвис в составленный ФБР список десяти особо разыскиваемых лиц, в качестве "доказательства" её вины имелся только револьвер, столь странным образом попавший в руки инспектора Ирвинга. Но для "крупного заговора" этого было слишком мало, и Джеймс Маккорд получил задание "подыскать" что-нибудь еще.

В тот же день Джеймс Маккорд вместе со своей командой, в которую входили ещё четверо агентов ФБР, совершил взлом в квартире Анджелы Дэвис в Лос-Анджелесе. Более шести часов секретные агенты "прочесывали" комнаты сантиметр за сантиметром и при этом "обеспечили множество улик". Правда, когда позже стали сортировать материал, очень многое пришлось отбросить, как негодное. Осталась только тонкая стопка бумаг – переписка с Джорджем Джексоном, на машинке и в фотокопиях.

Оригиналы агенты ФБР представить суду не могли. Они утверждали, что нашли только копии. Но даже в той форме, в какой эти письма вышли из стен ФБР в качестве "доказательств", они ничего не дали для обвинения. Никаких данных о мнимом заговоре в них не содержалось. Маккорд попытался усмотреть "заговор" в том, что в письмах говорилось о необходимости придать обществу иной облик. Но столь примитивно истолковать это как "заговор" не удалось, как бы этого ни хотелось обвинителям.

В результате перекрестного допроса Маккорда, ему пришлось признать незаконность проведенной под его руководством акции.

– Когда вы получили приказ о проведении обыска?

– 17 августа 1970 года.

– Однако в материалах, которые вы представили суду, распоряжения о проведении обыска нет.

– Я получил его только устно по телефону из штаб-квартиры.

– Значит, судебного постановления не существует?

– Нет, сэр. Приказ поступил непосредственно из центра ФБР.

– Таким образом, я констатирую, что акция ФБР от 17 августа 1970 года была незаконной и противоречащей конституции и имела целью неправомочное присвоение собственности обвиняемой.

Обвинитель Харрис промолчал. Обвинение часть за частью распадалось именно благодаря "свидетелям обвинения".

Воскресный полдень

Защита назвала десять свидетелей, которые всего за три дня слушания дела, исключили какое бы то ни было сомнение в невиновности Анджелы Дэвис. Например, утверждалось, будто обвиняемая за несколько часов до акта Джонатана Джексона находилась около здания, где проходил суд. Но четыре гражданина Сан-Франциско, в их числе адвокат и главный редактор одной газеты, смогли доказать, что в указанное время Анджела находилась в Сан-Франциско. Анджела Дэвис убедительно и весьма по-деловому доказала полную несостоятельность предъявленного ей обвинения. Она защитила свою политическую деятельность от клеветы и подчеркнула, что вела эту деятельность в рамках существующих законов.

Фиаско обвинения было полным, все пункты его были опровергнуты, защита требовала оправдательного приговора.

В пятницу 2 июня 1972 года 12 присяжных удалились на совещание. При непредвзятой оценке фактов вердикт их должен был гласить: "Невиновна".

Наконец началась традиционная церемония. Открылась дверь, и в зал вошли присяжные. Мэри Тимоти, старшина присяжных, передала их решение судье Арнасону. Тот протянул листок судебному чиновнику и попросил прочесть вслух вердикт. Присутствующие затаили дыхание. Прозвучали слова: "Невиновна по всем трем пунктам обвинения".

"Это счастливейший день в моей жизни, – сказала Анджела Дэвис, выйдя на свободу. – Я хотела бы поблагодарить всех вас, и знаю, что мы не перестанем бороться".

Священники и бомбы

"Студент из Льюисберга"

Бойд Дуглас был завзятый уголовник, хотя родители не жалели сил, дабы воспитать его в уважении к законам. Тщетно пытались они отучить сына от дурной привычки – почти болезненной склонности к вранью. Стоило Бобби открыть рот, как он начинал врать, и, чем старше он становился, тем изощреннее становилась его ложь. Поскольку молодой Дуглас к тому же не имел никакого желания работать, все произошло так, как и должно было быть: в 1963 году судья отправил его за решетку за подделку денежного чека. Затем Дуглас получил шанс начать новую жизнь – его отпустили с испытательным сроком. Но мысли его опять стали крутиться вокруг чужих денег, и он нашел хитрый способ их добывать – при помощи подделки страховых полисов. Но первые же его попытки провалились, и в 1967 году, в дополнение к имевшемуся сроку заключения, он получил ещё пять лет.

Итак, в 1970 году Бойд Дуглас находился в камере в тюрьме Льюисберга и проклинал все на свете. Сидеть ему оставалось ещё долго. И вдруг произошли неожиданные изменения. С Дугласом пожелали побеседовать какие-то скромно одетые господа. Все проходило очень таинственно, но после беседы парня словно подменили. Теперь ему разрешали несколько раз в неделю покидать тюрьму, чтобы посещать занятия в колледже. Говорили, будто на Дугласе проверяют новый метод перевоспитания преступников, может, и удастся сделать из него порядочного джентльмена. Парень с восторгом рассказывал о своих занятиях в колледже. После выхода из тюрьмы, говорил Дуглас другим арестантам, он хочет начать новую жизнь, тихую и мирную. А этому, мол, мешает только одно – война во Вьетнаме.

Подобные речи Дуглас вел с разными заключенными Льюисберга, но особенно сблизился с одним из них – католическим священником Филиппом Берриганом. Тот как раз отсидел к этому времени первые месяцы своего шестилетнего заключения "за поджог", как говорилось в приговоре.

Внешне этот сорокапятилетний мужчина мало походил на священника, его атлетическая, тренированная фигура скорее говорила о более земной профессии. Но это не удивительно, ибо Филипп Берриган прошел суровую школу в американской армии. Будучи молодым человеком, он участвовал во второй мировой войне, дослужился до офицера и получил орден, а потом его уволили из вооруженных сил. Окончив духовную семинарию, Берриган приобщился к католическому клиру. В конце 60-х годов он неоднократно имел конфликты с судами, поскольку поступал не так, как, по мнению властей, подобало священнику.

Хотя Дуглас и пользовался поблажками, в остальном в тюрьме Льюисберг царил суровый режим. Контакты с внешним миром были скудны, разрешалась лишь ограниченная переписка. Поэтому, отправляясь в колледж, Дуглас очень охотно передавал "на волю" письма Филиппа Берригана. Но уже в конце ноября 1970 года все это превратилось в "важное уголовное дело", которым занялся лично Дж. Эдгар Гувер.

Охота на братьев Берриган

Директор ФБР обосновал перед финансовой комиссией конгресса в Вашингтоне свое требование увеличить бюджет бюро более чем на 14 миллионов долларов, таинственно поведав при этом о том, что ФБР раскрыло широко задуманный заговор похитителей людей и саботажников.

Нити этого заговора, заявил Гувер, сходятся в руках католических священников. Эта преступная банда, говорил он, задумала похитить одного высокопоставленного правительственного деятеля, – не кого иного, как Генри Киссинджера, советника президента Никсона по вопросам национальной безопасности (позднее ставшего государственным секретарем США). Но и это ещё не все! Другим объектом коварных заговорщиков являлась подземная система отопления правительственных зданий в Вашингтоне. С наступлением зимы они намеревались взорвать её, чтобы парализовать деятельность администрации США.

Хотя Гувер и не назвал имен, каждому американцу, внимательно следившему за политическими событиями в стране, сразу же стало ясно, кто эти "католические священники": Филипп Берриган и его брат Даниэль, иезуитский патер, который в это время отбывал трехлетнее заключение в другой тюрьме.

Имена братьев Берриганов стали известны всем в США осенью 1967 года, когда они вместе с двумя своими друзьями проникли в Балтиморе в помещение врачебной комиссии по мобилизации в армию для отправки во Вьетнам и облили там кровью личные дела военнообязанных. "Кровь – это христианский символ жизни и чистоты, – заявил Филипп Берриган, – и тем самым мы хотели выразить ужас, который вызвала у нас пролитая во Вьетнаме кровь – и американская и вьетнамская".

Таким образом, братья Берриган встали во главе развернувшегося в США христианского движения за мир. В мае 1968 года они вместе с семью другими католиками похитили из призывного участка в Кейтонсвилле – пригороде Балтимора – 378 мобилизационных личных дел и затем публично сожгли их на стоянке автомашин. "Вся бумага мира, – сказал при этом священник Даниэль Берриган, – не стоит жизни одного единственного ребенка. Пусть же пламя Кейтонсвилла разбудит совесть людей и поднимет её против кровавой бойни во Вьетнаме!"

Но реакционная юстиция США имела на этот счет иное мнение. Состоялся процесс, и девять католиков были осуждены. Братья Берриган должны были начать отбывать тюремное наказание с 9 апреля 1970 года, но им удалось скрыться и перейти на нелегальное положение.

Теперь ФБР устроило охоту на обоих священников. Филиппа через две недели схватили в одной из церквей в Нью-Йорке, но Даниэлю удавалось водить джи-менов за нос больше четырех месяцев. Однажды он служил мессу в церкви предместья Филадельфии, но, когда там появились джи-мены, его уже и след простыл. В другой раз он выступал на митинге в защиту мира перед 10 тысячами студентов Корнеллского университета в Нью-Йорке. И здесь люди Гувера опоздали. Агенты ФБР гонялись за мужественным священником по двенадцати штатам, пока, наконец, им не удалось схватить его. Но оба заключенных продолжали свою борьбу и в тюрьме. Даниэль Берриган написал пьесу "Девятка из Кейтонсвилла", которая была поставлена ньюйоркскими и зарубежными театрами.

Перед зданием тюрем в Льюисберге и Данбери собирались демонстранты. Братья Берриган неоднократно объявляли голодные забастовки, протестуя против варварских бомбардировок в Индокитае, против невыносимого обращения с политическими заключенными или против применения предназначенных для тигров клеток для содержания военнопленных в Южном Вьетнаме.

Семеро из Гаррисберга

Благодаря акциям обоих священников, проводимым за тюремными стенами, христианское движение за мир в США усилилось. Многие католики, до тех пор не проявлявшие интереса к политике, стали задумываться, к акциям против войны во Вьетнаме присоединялись все новые и новые люди. Но именно это внушало опасения вашингтонским властям: религиозные каноны явно не могли больше удержать людей от политической борьбы. Такому ходу развития событий, считали в Вашингтоне, нужно помешать устрашающим примером – пусть новый "фрэйм ап" покажет, что во главе движения за мир стоят похитители людей и террористы, бросающие бомбы.

Сначала все шло по намеченному плану. В октябре 1970 года министр юстиции Митчелл и шеф ФБР Гувер на специальном совещании обсудили детали и выбрали 13 подходящих жертв. После тщательного отбора их осталось семь. Для фабрикации "доказательств" намечалось использовать уже не раз упоминавшийся метод "секретных агентов", а в качестве "подсадной утки" – Бойда Дугласа. Поначалу он справлялся со своим делом вполне хорошо, быстро установил контакт с Филиппом Берриганом и начал осуществлять заранее задуманную ФБР акцию – тайную передачу писем "на волю".

В разговорах с Филиппом Берриганом Дуглас выдавал себя за противника войны во Вьетнаме и предложил священнику похитить Киссинджера, чтобы держать его в качестве заложника до тех пор, пока война эта не будет прекращена. Филипп Берриган оказался слишком доверчивым и неосмотрительным. В письме "на волю" своим друзьям он упомянул о болтовне Дугласа, желая тем самым лишь показать, к каким идеям может привести некоторых людей стремление к миру во Вьетнаме. Так ФБР получило "доказательство", что священник "руководил" из тюрьмы заговором.

В конце ноября Гувер уже распространялся насчет якобы существующего заговора, а 16 декабря Дуглас получил награду: после данных им судебным органам показаний против Филиппа Берригана его выпустили из тюрьмы.

Через две недели обвинительный акт был готов, ФБР передало дело суду в Гаррисберге – столице штата Пенсильвания, назвав имена семерых католиков. Кроме Филиппа Берригана привлекались ещё два священника – Нэйл Маклауфлин и Джозеф Уиндерот, ученый, уроженец Пакистана Экбал Амад, а также доцент истории искусств монахиня Элизабет Макэлистер и супруги Мари и Энтони Скоблик. Даниэль Берриган считался второстепенной фигурой.

Однако "семеро из Гаррисберга" решительно отвергли все обвинения. Они сравнили этот "заговор с целью разгрома американского движения за мир" с устроенным Гитлером поджогом рейхстага в целях преследования коммунистов. Повсюду в Соединенных Штатах, даже в газетах крупного капитала, высказывалось сомнение в истинности предъявленных обвинений. "Обвинение было выдвинуто, – писала "Washington post", – только для того, чтобы задним числом оправдать безответственные утверждения Гувера".

Судебный процесс в Гаррисберге открылся только 24 января 1972 года. Это был процесс-монстр; делалось все, лишь бы добиться желаемого результата.

По чистой случайности фамилия судьи была Линч. Гувер явно рассчитывал, что и действовать он будет в соответствии со своим именем. Для надежности среди 64 свидетелей обвинения находилось 20 агентов ФБР.

Слушание дела тянулось шесть недель. Решающим моментом процесса было появление в зале суда Бойда Дугласа. Коронный свидетель обвинения показал себя как заведомый лгун и обманщик, дающий показания за деньги. На суде была названа полученная им огромная сумма – 50 тысяч долларов. Этой сумме не приходится удивляться, ибо в бюджете ФБР имеется специальная статья, по которой подобные суммы ежегодно выплачиваются таким субъектам, как Дуглас. В 1970 году они составили вместе с теми деньгами, которые получил Дуглас, 12 миллионов долларов.

Положительному исходу процесса против "семерых из Гаррисберга" решающим образом содействовал человек, возглавлявший защиту и хорошо знавший практику ФБР, – адвокат Рамсей Кларк. В качестве преемника Роберта Кеннеди он несколько лет был министром юстиции США. Незадолго до процесса Гувер в интервью газете "Washington post" заявил, что его недавний начальник "хуже, чем Бобби Кеннеди", и охарактеризовал его как "медузу и размазню".

Поводом для такого неслыханного публичного оскорбления послужила незадолго перед этим вышедшая книга Кларка "Преступность в Америке", в которой, в частности, критиковалось ФБР за неспособность справиться со взрывом преступности. "Гувер предается такому самовозвеличению, – писал Кларк, – что под его руководством ФБР предпочитает совсем не бороться с организованной преступностью, нежели согласовывать свои действия с другими полицейскими органами. В акциях, которыми не может командовать он сам, Гувер участия вообще не принимает".

Разумеется, подобные оценки из уст компетентного человека сильно задели шефа ФБР, отсюда понятна и его злобная реакция. Рамсей Кларк, который после своей отставки резко критиковал политику США по вьетнамскому вопросу, воспользовался теперь процессом против "семерых из Гаррисберга", чтобы выступить ещё с некоторыми разоблачениями сыскной практики ФБР. Его ходатайства вызвать Гувера в качестве свидетеля, а также допросить мнимую жертву – Киссинджера суд отклонил.

Это явилось достаточно ясным признанием поражения ФБР, и потому Кларк ограничился самой краткой заключительной речью, которую когда-либо он произнес в качестве защитника: "Мы стремимся к миру, мы постоянно стремимся к миру. Моя защитительная речь закончена". В конце апреля 1972 года обвиняемые были оправданы присяжными.

Но, несмотря на все провалы с "подсадными утками" и провокаторами, ФБР и в дальнейшем не отказалось от практики использования секретных агентов.

Один из них, Томас Тонквай, по кличке Томми – путешественник, осуществлял агентурную деятельность в университетах. По крайней мере, в пяти из них он выдавал себя за представителя организации "Студенты за демократическое общество", которому якобы дано задание побудить "революционных" студентов заняться изготовлением бомб, а также научить их стрелять. Но когда он однажды предложил поджечь студенческое общежитие в небольшом городке Деневе, неподалеку от Нью-Йорка, это показалось его товарищам слишком провокационным. Они попросту отлупили Томми, и тот сознался в том, что именно ФБР поручило ему толкнуть левые студенческие группы на путь терроризма, чтобы затем ликвидировать их, как "преступные организации".

Несколько большего успеха в том же ремесле добился некий "коммерсант" в северо-западном штате Вашингтон. ФБР также нацелило его на молодежные организации. Этот агент, имя которого так и осталось неизвестным, снабжал молодежные клубы зажигательными устройствами, взрывателями и оружием, подбрасывал молодежи "боевые" лозунги: "Бить полицию, служить народу!". Спустя год он настолько прибрал к рукам одну группу подростков, что те были готовы на любое безумие. Но "в нужный момент" вмешалась полиция, и состоялся процесс против "семерых юных ультралевых из Сиэтла", которые на суде все-таки сумели разоблачить провокатора.