Текст книги "Охота на флагманов"

Автор книги: Игорь Кубатько

Соавторы: Олег Кубатько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Ценой эксплуатации и грабежа оккупированных территорий, благодаря быстрым победам и потоку "военных трофеев" в фатерлянд, нацисты получили возможность подкармливать обывателей, заражать их головы шовинистическим угаром, жаждой повой наживы и грабежа.

Генрих Белль в романе "Бильярд в половине десятого" рассказывает, как во время войны, германская газета рисовала "недалекое будущее" немцев:

"...1958 год. Двадцатилетний унтер-офицер Моргнер стал тридцатипятилетним крестьянином Моргнером. Он поселился на берегу Волги.

Его рабочий день кончился. Моргнер наслаждается заслуженным отдыхом, покуривая свою трубочку. На руках у него один из его белокурых малышей. Моргнер задумчиво смотрит на свою жену, которая как раз в этот момент доит последнюю корову. Немецкое молоко на берегу Волги...

Вот выдержка из воспоминаний германского офицера: "Для нас, немцев, тогда все шло неожиданно хорошо. За какие-нибудь три недели поход на Польшу победоносно завершился. Сердца многих немцев забились чаще. И все это при нескольких тысячах погибших с нашей стороны! В октябре в армии разрешили танцевальные вечера. Жизнь почти вошла в нормальное русло. С теми пайками можно было жить!

Да, немецким фашистам удалось одурманить, ослепить ядом национализма и расизма, ненавистью к другим народам широкие народные массы своей страны. Но такая идеология не могла не погибнуть... Но режим мог существовать только осуществляя её, в ней – его суть. Не могло быть "мирного" национал-социализма, не соответствует это сегодняшнему духовному состоянию человечества; а превышение этого состояния обязательно предполагает отказ и от нацизма, и ещё от ряда измов, упрощающих социальную реальность.

Практика.

Рубежом, от которого начался отсчет времени непосредственной подготовки фашистской Германии к войне против СССР, является поражение Франции.

На третий день после подписания условий капитуляции в Компьене 22 июня 1940 года, Гитлер впервые в узком кругу заявил о необходимости поворота Германии на Восток.

22 июня 1940 года состоялось совещание у Гитлера с командующими видами Вооруженных сил. На нем официально было принято решение начать всестороннюю подготовку войны против Советского Союза.

Цели войны были сформулированы фюрером на новом совещании 31 июля 1940 года. Они состояли в том, чтобы одним стремительным ударом разгромить все Советское государство целиком. Ибо, как записали в решении: "Захват какой-либо части территории недостаточен."

Далее Гитлер стал вдохновлять свой генералитет, а заодно и немецких обывателей: "Когда Урал с его безграничными природными богатствами, Сибирь с её богатыми лесами и Украина с её безбрежными полями зерновых культур перейдут к Германии, то каждому немцу хватит для жизни".

И закончил задачей: "Надо Россию поставить на колени как можно скорее. Срок операции – май 1941 г."

5 августа 1940 года ставка фюрера детально рассмотрела план "Ост" ("Восток"). Закрывая обсуждение, Гитлер заявил: "Русские не окажут нам услуги своим нападением на нас. Мы должны рассчитывать на то, что русские сухопутные войска прибегнут к обороне"

Разработка плана войны была поручена главнокомандующему сухопутными силами генерал-фельдмаршалу Вальтеру Браухичу, его начальнику штаба генерал-полковнику Францу Гальдеру. Привлечены также были самые опытные высшие чины генштаба вермахта – генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, генерал-полковники Фридрих Паулюс и Альфред Иодль, генерал-лейтенанты Эрнст Маркс и Курт Типпельскирх.

Судьба жестоко подшутила над генералом Паулюсом. В дальнейшем именно он стал командующим 6-ой полевой армии, которая была окружена и уничтожена под Сталинградом. A он стал первым пленным немецким фельдмаршалом.

...Этот коллектив высоких генштабистов создал один из самых продуманных и отработанных завоевательных планов.

18 декабри 1940 года Гитлер подписал его и дал плану название "Барбаросса" – по имени Фридриха I Барбароссы. Так называлась директива № 21 Верховного главнокомандования германских Вооруженных Сил.

Фюрер при этом исходил из того, что СССР будет отражать агрессию в одиночестве.

Для такого предположения были существенные основания. Франция была побеждена, Англия не представляла рейху серьезной yгpoзы – она оборонялась и требовалось сочетание весьма немалого количества факторов, чтобы перейти от обороны пассивной к активной. Более того, состоянием войны с ней немцы намеревались маскировать подготовку к нападению на Советский Союз. Считалось, что не окажут помощи и США. По мнению Гитлера, они в 1941 г. не будут готовы для прямого вмешательства в войну в Европе. Да ещё предполагалось в недалеком будущем втянуть Соединенные Штаты в войну с Японией.

Опасность для Советского Союза была особенно велика. К тому же возник военный блок Германии с Италией и Японией. А это угрожало нашей стране войной не только на западе, но и на востоке.

Гитлер знал, что Красная Армия ослаблена, она не оправилась от неудач в финской войне и от репрессий 1937 и 1938 годов. Знал фюрер и об отсталости нашего вооружения. Поэтому у Гитлера не было страха перед Красной Армией.

Руководители "третьего рейха'' учитывали значительно возросший экономический потенциал немецкого государства и, следовательно, вермахта. Между их политикой и планам крупных немецких промышленных и финансовых фирм существовала самая тесная связь.

Если перед приходом к власти Гитлер рассчитывал получить от них 10 млрд. марок на военные приготовления, то с 1933 по 1939 годы военные расходы "третьего рейха" составили 90 млрд. марок. А с 1 сентября 1940 г. по 1 сентября 1941 г. для ведения войны было выделено 70 % бюджетных средств.

В предвоенные годы США и Англия инвестировали в германскую экономику 1 миллиард долларов. Кроме того, из Великобритании, Франции, США и из контролируемых ими территорий поступало 50 % стратегического сырья и материалов, необходимых для военной промышленности.

Его военное производство с 1934 по 1940 годы:

– увеличилось в 22 раза,

– численность армии увеличилась в 36 раз.

В результате оккупации ряда стран Европы, сумма награбленных материалов и имущества вдвое превысила довоенный национальный доход Германии.

В начале 1941 года уже около 5 тысяч предприятий оккупированных стран выполняли заказы вермахта. Широко использовалась и трофейная техника. Только французскими автомашинами гитлеровцы обеспечили более 90 своих дивизий. Всего же за счет трофейной техники Германия в несколько раз увеличила свой военный потенциал. В мае 1941 года численность иностранных рабочих на предприятиях рейха превысила 3 миллиона человек.

Преимущество Германии состояло в том, что она целиком перевела экономику на рельсы военного производства. А её промышленный потенциал заметно превышал потенциал Советского Союза. Так, немецкий станочный парк превосходил по численности советский в 2, 5 раза. В 1940 г. Германия в границах 1937 г. (т. е. без оккупированных стран) выплавляла значительно больше, чем СССР, алюминия, магния, производила больше электроэнергии, цемента, локомотивов, грузовых машин. Пропускная способность немецких железных дорог была примерно в 2 раза выше советских.

С мая 1939 года по май 1941 года в Германии возросла более чем в 2 раза численность рабочих в военной промышленности и составила 5, 5 миллионов человек.

Это позволило рейху в 1941 году произвести 12 тысяч самолетов, более 1600 танков и штурмовых орудий, 7200 орудий калибра свыше 75 мм, 1684 тысячи винтовок, карабинов и автоматов.

В 1939 году население Германии (вместе с Австрией) составляло 76, 7 млн. человек, из них мужчин – 34 млн.

Мобилизацию объявили 25 августа 1939 года. До 1 сентября были развернуты вооруженные силы численностью 2, 7 млн. солдат и офицеров и миллионная армия резерва. Это равнялось 5 % от всего населения страны и 11 % от мужской его части.

После разгрома Франции, немцы провели только дополнительный призыв резервистов (сентябрь 1940г.), что позволило им увеличить численность вермахта с 5, 7 млн. человек в июне 1940 г. до 7 млн. к январю 1941 г. Кроме того, для восполнения потерь действующих войск имелось 350 тысяч солдат и офицеров армии резерва и 80 тысяч человек в полевых запасных батальонах.

Более того, в начало 1941 года для повышения боеспособности полков и дивизий, военнослужащие, уволенные летом 1940 года, были призваны вновь и возвращены в свои части. В итоге численность вермахта с мая 1940 г. по июнь 1941 года выросла на одну треть и составила 7 млн. 300 тыс. человек.

И в том числе в действующей армии в сухопутных войсках находились З млн. солдат и офицеров. На одну треть выросло и количество дивизий. Их к началу агрессии стали 208. Более высокими темпами – на 71, 1 %, – выросли ВВС.

Но основное внимание командование направило на достижение качественного превосходства своей армии. Была проведена большая работа по обновлению военной техники и оружия. Поступило в вермахт значительное количество новых средних танков. Старые же танки были оснащены новой мощной 50-мм пушкой. Удельный вес средних танков и таких же мощных штурмовых орудий составил в войсках – 45%.

Вся противотанковая артиллерия пехотных дивизий была переведена на механическую тягу. Войска получили:

– более сильные противотанковые орудия калибром 50 мм, которые пробивали броню в 65 мм;

– счетверенные зенитные орудия;

– шестиствольные минометы;

– установки метания тяжелых реактивных мин калибром в 280 и 320 мм.

Большая ставка делалась на увеличение в 2, 5 раза оснащенности автоматическим оружием.

Особое внимание уделялось возросшей, после кампаний на Западе, роли подвижных соединений.

Уже в конце 1940 года были сформированы: 11 танковых, 8 моторизованных дивизий и 4 легких пехотных соединения. А к июню 1941 года число танковых дивизий было доведено до двадцати. Они были сведены в четыре танковые группы, для целенаправленного использования танков как ударной силы.

Руководство немаловажное значение придавало обучению личного состава с учетом советского театра военных действий:

– организации взаимодействия войск (особенно авиации и сухопутных сил);

– созданию резерва офицерского состава (около 1000 человек для замены в ходе боев).

Сам же план "Барбаросса" (Barbarossa) занимал центральное место в программе германского фашизма на пути к мировому господству. Он предусматривал "...нанести поражение Советской России в быстротечной кампании".

Замысел заключался в том, чтобы "...расколоть фронт главных сил Красной Армии, сосредоточенных в западной части России, быстрыми и глубокими ударами мощных подвижных группировок севернее и южнее Припятских болот. Затем, используя этот прорыв, уничтожить разобщенные группировки вражеских войск".

Основные силы Красной Армии предполагалось уничтожить западнее линии Днепр – Западная Двина и не допустить её отхода вглубь страны.

В дальнейшем намечалось овладеть главными стратегическими объектами Москвой, Ленинградом, Центральным промышленным районом, Донбассом и выйти на линию Волга – Архангельск.

Все эти обстоятельства, внимательное изучение немецких документов, показывают: гитлеровское руководство шаг за шагом целеустремленно следовало плану "Барбаросса".

Оно готовило агрессию, не ожидая нападения со стороны СССР. Как бы не вел себя Советский Союз, нападение на него состоялось. И для этого Гитлеру не требовалось никаких поводов.

План "Барбаросса" был разработан ещё в 1940 году. Гитлер принял решение об агрессии задолго до выступления Сталина 5 мая 1941 года. И переброска Советских войск к западным границам началась лишь в середине того же мая. Никаких агрессивных приготовление по превентивному удару у СССР не было.

Для оправдания своих захватнических действий фюрер всегда придумать "повод", как это было с Польшей.

В ночь на 1 сентября 1939 года эсэсовцы, переодетые в польскую форму, захватили радиостанцию приграничного немецкого городка Глейвиц. У микрофона прозвучало несколько выстрелов. Затем в эфир пошел текст на польском языке. Смысл его в том, что, мол, "пришло время войны Польши против Германии". Этот "спектакль" и стал предлогом нападения на Польшу. В отношении СССР фашисты действовали подобным же образом. Вот как на Нюрнбергском процессе объяснял это заместитель Геббельса – Фриче: "Наша главная задача, показывал он, – это оправдать необходимость нападения на Советский Союз. И мы все время подчеркивали, что он, а не Германия, ответственен за эту войну".

Действительную же ситуацию накануне войны четко описал гитлеровский генерал – уже упоминавшийся К. Типпельскирх.

Занимая должность начальника разведывательного управления генштаба вермахта, он отвечал за оценку состояния войск противника. Отставной генерал опубликовал в Бонне в 1954 году исследовательский труд "История второй мировой войны 1939 – 1945 гг". На странице 240 он свидетельствует:

"Осторожные и трезвые политики в Кремле не могли замышлять наступление на Германию. Русские в 1941 году чувствовали, что они были слабее немцев. Советский Союз был занят модернизацией своих устаревших танков и самолетов. И переведением значительной части своей военной промышленности на Урал. Советский Союз по-прежнему стремился к тому, чтобы точно выполнять свои обязательства по торговому соглашению".

Естественно, что столь крупномасштабные мероприятия по милитаризации немецкой экономики и развертыванию вермахта у границ СССР были известны военно-политическому руководству Советского Союза. Однако удар, нанесенной военной мощью гитлеровской Германии, 22 июня 1941 года оказался внезапным...

Драматург Э. С. Радзинский пишет (и это повторили в телефильмах): "Уже в марте 1941 года разведка представила Сталину фактически весь план "Барбаросса".

На самом же деле этот план, Директиву ОКХ № 21, не получила ни одна разведка мира. Она была распечатана в девяти экземплярах. Три – розданы командующим видами вооруженных сил, а шесть пролежали в сейфе Гитлера до окончания войны. Они были извлечены оттуда уже после того, как наша Армия взяла Берлин.

Были донесения и о том, что Гитлер принял решение о нападении на СССР. Но они часто сопровождались выводом: ''Это может случиться после окончания войны с Англией".

Обобщив ряд таких донесений в докладе Сталину 20 марта 1941 года, начальник ГРУ, генерал-лейтенант (впоследствии маршал Советского Союза) Ф. И. Голиков сделал вывод: "Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки".

Берия сумел внедрить в Министерство иностранных дел своего доверенного человека – Деканозова, который был назначен полпредом в Берлин. На основе его донесений Берия угрожал "стереть в лагерную пыль" авторов сообщений о возможном нападении Германии. И он заверял вождя: "Я и мои люди твердо помним Ваши мудрые предначертания: в 1941 году Гитлер на нас не нападет".

Если бы Сталин знал о плане "Барбаросса", и знал, что Гитлер нападет на СССР до окончания войны с Англией, то тогда не было бы метаний "до и после".

Сталин мог занять определенную позицию и по-другому оценивать поступающие разведдонесения...

А в плане Генерального штаба от 11 марта 1941 года отмечалось, что документальных данных о конкретных намерениях противника у Советского командования нет.

Следует также учесть, насколько изощренную дезинформацию проводило фашистское руководство:

– распространялась сведения, что 15 мая начнется массированная переброска немецких войск от границ СССР на запад;

– что ожидается личная встреча Гитлера со Сталиным.

При таких обстоятельствах Сталин всячески избегал шагов, которые могли бы спровоцировать войну.

А для нанесения упреждающего удара необходимо было иметь готовую, отмобилизованную и развернутую для войны армию. Но по изложенным соображениям, Сталин не хотел идти на полное мобилизационное и оперативное развертывание Вооруженных сил. Попытки командующих выдвинуть к госгранице хоть какие-то дополнительные формирования жестко пресекались. Их объявляли паникерами, наказывали в партийном и дисциплинарном порядке.

Введение же в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могли быть осуществлено лишь по особому решению правительства.

Это особое решение и последовало в ночь на 22 июня 1941 года. Но и тогда оно не было полным.

При рассмотрении директивы, подготовленной Генеральным штабе о приведении войск в боевую готовность, Сталин заметил: "Такую директиву давать преждевременно. Может быть, вопрос уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений."

Известно, что при утверждении стратегического плана Генерального штаба, для соответствующей разработки планов округов, армий, дивизий и полков, а также для практической организации их выполнения, и то, если напряженно и очень интенсивно работать, потребуется не менее трех-четырех месяцев.

Значит, если замысел действий по докладной от 15 мая был бы утвержден, то:

– тогда ни при каких обстоятельствах он не мог быть реализован на практике до конца 1941 года.

Войска не могут действовать по запискам и "соображениям", которые хранятся в штабах. Войска выполняют только те боевые задачи, которые им четко поставлены.

Однако, Сталин по-прежнему полагал, что Гитлеру разумнее вначале покончить с Англией, а уж потом нападать на СССР. Поэтому-то он и считал, что сосредоточение германских войск у наших границ имеет цель оказать давление на Советский Союз, вынудить его пойти на уступки.

Ведь и он действовал аналогичным способом:

– частичное отмобилизование 800 тысяч резервистов,

– выдвижение 4 армий из Сибири и Северного Кавказа;

– досрочный выпуск слушателей академий и курсантов училищ, в результате чего войска в мае-нюне 1941 года получили почти 70 тысяч комсостава, и многое другое.

Все это было рассчитано не только на усиление войск, в первую очередь приграничных округов, но и на демонстрацию нашей военной мощи и на сдерживание Гитлера.

В чем же тогда смысл разработанных под руководством Жукова "Соображений" от 15 мая 1941 года?

Эта рукопись написана рукой генерала А. М. Василевского синими чернилами, подписей на листах нет, нет пометок и резолюций. ''Соображения" отражают Жуковский стратегический почерк.

Это означало: Не отдавать инициативу противнику, упредить его и навязать свою волю – вот в чем суть действий нашего великого военного стратега, верно оценившего сложившуюся в середине мая 1941 года обстановку у наших границ.

В любом Генштабе стратегическое планирование должно предусматривать различные варианты действий. Применительно к обстановке 1941 года такие действия Советских Вооруженных Сил могли потребоваться в случае, например, начала вторжения гитлеровского вермахта на Британские острова.

СССР нельзя было допустить поражение Англии. В таком случае Советскому Союзу пришлось бы приходить на помощь.

14 июня 1941 года Советское правительство предприняло ещё одну попытку оттянуть войну с Германией. В этот день было опубликовано заявление ТАСС. В нем говорилось:

"По мнению советских кругов, слух о намерении Германии порвать Пакт и предпринять нападение на СССР лишен всякой почвы".

По существу, Москва неофициально приглашала Берлин вступить в переговоры о состоянии отношений между двумя странами.

Ответа из Германии не последовало, да и не могло последовать.

Ведь именно 14. 06. 1941 года у Гитлера состоялось совещание, на котором были заслушаны личные доклады командующих группами армий, танковыми группами, командующих ВВС и ВМС о готовности к нападению на СССР. Были также уточнены все детали по вторжению.

Руководство нашей страны не разъяснило в войсках, что это "Заявление" было дипломатическим шагом. В результате была допущена крупная ошибка: в армии произошло притупление бдительности. И это в то время, когда фашистские войска развертывались у наших границ.

"У командного состава, – писал после войны генерал Л. М. Сандалов, оно породило уверенность в том, что есть какие-то неизвестные обстоятельства, позволяющие нашему правительству быть спокойным и уверенным в безопасности советских границ. Командиры перестали ночевать в казармах. Бойцы стали раздеваться на ночь"...

Анализ действий советского правительства показывает, что оно понимало неизбежность столкновения с Германией и готовило страну к отражению агрессии, одновременно стараясь оттянуть сроки начала войны.

Однако, при этом были допущены серьезные ошибки. Прежде всего, ошибочной была ориентация на то, что враг нападет тогда, когда страна подготовится к отражению агрессии. И здесь основа такого подхода связана с эмоциями, а не с тщательным изучением логики развития событий. В этом крупный просчет Сталина.

То, что И. В. Сталин не сумел уловить переломного момента в действиях фашистской Германии и вовремя не принял решение о приведении войск в боевую готовность – является его серьезнейшей политической ошибкой.

Вместе с этим, Маршалы Советского Союза Г. К. Жуков и А. М. Василевский после войны пришли к выводу, что в середине июня 1941 года уже наступил тот предел, дальше которого уже нельзя было откладывать приведение войск в боевую готовность.

Нацистское руководство Германии подняло бы шум. Да и в мире резонанс был бы неоднозначным. Но ведь наши войска границу бы не переходили. Стало бы ясно, что мы не собираемся нападать, а готовимся защищаться. Тогда бы не было внезапное нападение. Следовательно, война шла бы совсем по-другому.

Об этом самокритично сказано в мемуарах Г. К. Жукова: "В период назревания опасной военной обстановки, мы, военные, вероятно не сделали всего, чтобы убедить И. В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время. И не доказали необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом."

Наряду с этим надо отметить, что в неготовности армий прикрытия границы, есть доля вины командования округов и командующих армиями. Разве можно считать нормальным то, что в Западном и в Киевском особых военных округах артиллерийские полки, противотанковые и зенитные дивизионы некоторых стрелковых дивизий находились на артиллерийских полигонах. Там они проводили артиллерийские стрельбы по учебному плану. Тем самым принцип постоянной боевой готовности в процессе боевой подготовки, на который особо обращали внимание воинские уставы и приказы наркома обороны, был нарушен командованием округов и армий.

Итог:

Ставка на то, чтобы не дать Германии повода для агрессии против СССР, себя не оправдала.

Просчеты и упущения в подготовке советских войск к отражению вторжения трагически сказались на ходе боевых действий в начале войны.

Но нападение на СССР не только окончательно проявило органическую, имманентную сущность нацизма, но и поставило перед всем остальным миром однозначный вопрос выживания.

Гипотетическая и по большому счету весьма маловероятная возможность успеха Восточной кампании по-настоящему бы изменило соотношение сил в мире. Нацизм бы получил в свое распоряжение огромные материальные и природные ресурсы и необходимое время – и тем самым действительную предпосылку завоевания мирового господства. Более отчетливым языком – возможность уничтожения всех остальных стран.

"...войну за свободу не следует понимать так, будто Германия ведет войну для Европы. Выгоду из этой войны должны извлечь только немцы". А. Гитлер.

Это тем более было вероятно, потому что по крайней мере руководители крупнейших стран знали (или предчувствовали): впереди – оружие массового уничтожения и оно может оказаться именно в руках наци...

С начала военных действий Германии против СССР изменилась глубинная сущность войны: это стала по-настоящему война за само существование народов. Пошла борьба за жизнь, борьба на пределе человеческих возможностей – и в этой борьбе и немецкая военная машина, и Германия в целом все больше перенапрягалась и давала сбои.

Как все это выражалось в применению к флагманам Кригсмарине, мы и увидим.

... К началу Восточной кампании у Кригсмарине не было преимущества на Балтике: советский Балтийский флот превосходил во всех классах кораблей, у СССР не было только линкора, равного "Тирпицу"17. Массированная постановка мин и создание эффективной "завесы" подводных лодок германским флотом только разворачивалось, да собственно в части серьезных действий подводного флота так по большому счету и не состоялись, немецких подлодок на Балтике было мало, и были основания предполагать (в том числе и по данным разведки), что большое соединение советских кораблей попытается после начала военной кампании вырваться на оперативный простор и нанести удары по городам и портам германского и оккупированного польского Побережья.

Затем, учитывая, что Вермахт стремительно приближался к портовым городам Прибалтики и базы кораблей советского Балтфлота оказывались в непосредственной зоне боевых действий, в штабе Кригсмарине рассматривалась версия о возможности ухода кораблей Балтфлота в близкую нейтральную Швецию. Чтобы воспрепятствовать этому, в сентябре 1941, следуя информации немецкой разведки, значительные тактические морские силы, состоявшие из Тирпица, "панцерника" "Адмирал Шеер", легких крейсеров, минных тральщиков и эсминцев ждали у Аландских островов выхода советского флота.

Но к тому времени советский Балтфлот, реально весьма ограниченно боеспособный даже к началу войны из-за массированных репрессий против командирского состава, слабо приспособленный к противозенитной и противоминной обороне и фактически полностью лишенный воздушного прикрытия, настолько был обескровлен и ослаблен ударами немецкой авиации, торпедных катеров и подводных лодок, что не смог решиться на серьезную наступательную операцию. С величайшим трудом и огромными потерями эвакуировав часть флота из Таллинна в самый последний момент (возможность ухода в Швецию, по имеющимся данным, даже не рассматривалась советским командованием), советские корабли остались в Кронштадте и Ленинграде и находились там большую часть войны.

Но присутствие мощного соединения надводных кораблей Кригсмарине, во главе с Тирпицем в Балтике уже само по себе играло немалую роль: для всех операций советских эсминцев (а только они в первые месяцы войны оказались способны к настоящим боевым действиям), для вывода из Прибалтики крейсерских сил, для организации знаменитого в советской морской истории Таллиннского перехода выбирались маршруты по центральной и южной части заливов – подальше от орудий Тирпица, который курсировал у северного побережья.

Корабли советского Балтфлота шли в ближней досягаемости немецкой авиации, зачастую под обстрелом полевой артиллерии с берега, шли по узостям и мелководьям. Один из лучших кораблей Балтфлота, крейсер "Киров" (построенный по итальянскому проекту) буквально протащили через Моонзунд, четырежды, с помощью морских буксиров, сдергивая с мелей и ежеминутно ожидая налета бомбардировщиков, которые наверняка уничтожат лишенный возможности маневра корабль.

Балтийская трагедия как репетиция...

Тирпиц "висел" над советским Балтфлотом – точно так же как несколькими месяцами спустя стал "висеть" над флотом британским, и его присутствие (или отсутствие) сказывалось на судьбах моряков – порой бросая десятки кораблей на растерзание подлодкам, торпедоносцам и бомбардировщикам...

Но какова же роль отводилась Тирпицу после окончания испытаний? Несмотря на то, что произошло с "Бисмарком", Редер и немецкий военно-морской штаб по-прежнему хотели привлечь его к серьезным флотским операциям, хотели, чтобы корабль нарушал торговые пути в открытом море.

Имелся план (предложенный штурманом Тирпица капитаном 3-го ранга Билдингмайером), согласно которому линкор и тяжелый крейсер "Хиппер" должны были пройти Ла Маншем (таким образом избегая северные проходы и, как уже понимали реалисты, неизбежные боевые встречи с английским "флотом метрополии", который базировался в Скапа Флоу) к Бресту и там присоединиться к "Шарнхорсту", "Гнезенау" и "Принцу Ойгену" для рейдов в Атлантическом океане. Подобная морская группировка была бы гораздо мощнее той, что была весной предложена для действий "Бисмарка".

Прорыв через Ла Манш, в непосредственной близости от Британских островов, многим до сих пор кажется авантюристическим замыслом. Но нельзя забывать, что это относится к периоду ранней осени 1941 года и все в то время ещё далеко не было так однозначно, как, скажем, парой лет спустя хотя и в то время отчаянные операции "проходили".

С точки зрения штабов Кригсмарине:

Воздушная битва за Англию ещё весьма далека от завершения и есть достаточно оснований предполагать, что Люфтваффе обеспечат надежное воздушное прикрытие операции. Во всяком случае, не подпустят к линкору торпедоносцы береговой охраны; надводные военные корабли Королевского флота так близко от оккупированного французского побережья в то время не действовали – для них пребывание на восточном английском побережье и тем более в Ла-Манше столь же опасно, как и для немецких, а шансы перехватить неприятеля и выйти в торпедную атаку у подводных лодок Британии были весьма проблематичны.

Прорыв боевых кораблей через Канал полностью удался немцам даже несколькими месяцами позже, когда ситуация для них несравненно ухудшилась.

...Но тогда, в начале июня 1941 года, Гитлер наложил вето на организацию нового большого похода надводных кораблей в Атлантику. Конечно, его потрясла гибель "Бисмарка" и повторения этой трагедии он хотел избежать – и в то же время он уже сомневался, что броненосное соединение даже при благополучном раскладе совершит больше, чем удается сделать в битве за Атлантику систематическими усилиями подводников и авиации.

Германские подводные лодки, как показали итоги года, потопили 417 торговых судов противника. "Вспомогательные крейсера" – рейдеры, переделанные из торговых судов, умело сочетающие маскировку и огневую мощь, – "облегчили" флот союзников более чем на 340 тысяч тонн. Заметными были успехи Люфтваффе и в Средиземном море, и на западе Европы. К тому времени было уже потоплено более тридцати британских эсминцев, линкор, пять крейсеров и четыре авианосца. Судостроительная промышленность Англии и США работала с полной нагрузкой и едва покрывала потери – но новые корабли не могли вступить в строй сразу же после спуска на воду, это достаточно долгий и трудный процесс.

...А ещё Гитлер, далеко не знаток морских дел, но лидер с чрезвычайно (мистики говорят – запредельно, дьявольски) развитой интуицией, почувствовал, что во флоте что-то не так. На совещании в Бергхофе 6 июня 1941 года он задал Редеру несколько серьезных вопросов о тактике действия надводных кораблей. Формально это касалось хода операции, завершившейся потоплением "Бисмарка".