Текст книги "Хвост Уробороса (С дождём приходят перемены - II) (СИ)"

Автор книги: Игорь Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– И что же это? – с любопытством спросил лунари.

– Ты должен убить, – сказал князь. – Вон того парня.

Он показал рукой в сторону золотоволосого парня, висевшего на стене напротив мантикора. Лунари с сомнением глянул на пленника, усмехнулся и сказал в ответ:

– Не стану я этого делать. Это мой бог, предназначенный мне судьбой.

– Да, и ему суждено прожить много лет, – князь с улыбкой вернулся к постаменту и уселся на нижней ступеньке, подо мной. – Этот человек наделён величайшим даром твоей богини. Мараана при рождении парня даровала ему великую удачу. Его невозможно убить. Умереть парень может только своей смертью. Ни оружие, ни болезни его не берут. Скажу по секрету, ему уже пару раз глотку резали. И вот он тут, живой и здоровый.

– И ты хочешь, чтобы я умертвил того, кому благоволит моя госпожа? – лунари стал предельно серьёзен. – Того, кто предназначен мне? Того, кто уже стал моей жизнью?

– И ты это сделаешь, брат, – сказал князь.

– И что меня заставит? – спросил Диармайд. Я видел, что он предельно напряжён. О, мой господин, ты идёшь по краю бездны.

– Ты сам, – князь встал на ноги. – Смотри.

Он хлопнул в ладоши, и из неприметной дверки за троном выскочил слуга с подносом, накрытым зелёным шёлком. Владыка лениво сдёрнул ткань и взял с металлической поверхности странный для этих мест предмет. Я узнал пустынный шакрам в виде Уробороса, кусающего себя за хвост. Владыка показал оружие всем. Мне, брату, Джеллаху, парнишкам на стенах. А потом спокойно взял с того же подноса статуэтку сфинкса и мантикора. Произведение искусства с щелчком встало на едва заметное крепление с одного из краёв круг, получилось некое подобие ручки. Шакрам со скрежетом, неприличным для такого сакрального предмета, слегка раздался, словно Уроборос приотпустил свой хвост. Вторая статуэтка встала на крепление с другой стороны круга. Но шакрам больше не издал ни звука и не пошевелился. Владыка с огорчением сказал, обращаясь к брату:

– Видишь? Пока не сломана воля второй стороны судьбы, воля смерти, круг не разомкнуть. И змей не пробудится. Только подумай, брат, мы получим такую силу, что сможем вернуть Вакараниаля. А ты займёшь место своей госпожи, станешь владыкой смерти. И спокойно вернёшь своего золотого человека к жизни. С силами Марааны это будет очень просто сделать…

Владыка отдал шакрам мне, подошёл к страже, отнял у одного из воинов алебарду и протянул её Диармайду:

– Возьми. И сделай.

Белоснежные пальцы лунари спокойно сомкнулись на древке. Серебряные глаза лунного эльфа вперились в князя. И губы медленно растянулись в ухмылке:

– А знаешь, братец. Ты хорошо придумал…

Комментарий к 10. Коахнасс Нисааль, Туманный Змей

Что будет дальше? Как распорядятся боги? Чем закончится встреча всех героев истории? Кто знает… А как думаете вы?

========== 11. Джеллах. ==========

Столичный Храм Охаланны.

– … но я придумал лучше, – закончил свою фразу мой спутник. И я понял, что князь просчитался. Что-то тут не так. Диармайд продолжил, качнув рукой, в которой оказался клинок:

– Чтобы изменить волю смерти, ведь не обязательно мне убивать моего бога, братец. Достаточно прикончить твою игрушку.

Стальное лезвие блеснуло в магическом свете зала и коснулось бледной шеи парня, давно уже скинувшего капюшон. Тот не шелохнулся. Но одна из прядок тёмных давно не обрезавшихся волос скользнула по скуле и упала на плечо. Кагарвелас же нахмурился. Лунари добавил:

– Ведь у него тоже прописана судьба, его жизнь лишь прихоть на твоей, не больше. И он это знает. Но всё равно однажды пришёл во дворец наших отца и матери. Пришёл в тот день, когда родил…

– Ш-ш-ш-шах! – голос таинственного типа громко оборвал речь принца. – З-з-самолчи, лунный убийца. Это не твое дело. И не его.

– Я чего-то не знаю? – искренне удивился князь. – Я? Не знаю?

Он пристально уставился в глаза своего защитника, согнувшись почти вдвое:

– Насс, ты от меня что-то скрыл?

– Я здесь перед тобой, что небо нараспашку, мой господин, – голос странного человека показался мне на мгновение шипением змеи. А Владыка лишь прищурился и выпрямился со словами:

– Посмотрим.

Моё Сердце, прикованное к стене, издало смешок, напомнив о себе. Мантикор! Логайн! Осознав, что вот он – протяни руку и бери, я сорвался с места. Но, когда до стены осталось всего два шага, из-за трона раздался злобный рык, и между мной и мальчишкой появился белый призрак с крыльями. Именно появился, словно из ниоткуда. От боли, сжавшей сердце, стало холодно. Белый лев с крыльями застыл, глядя мне в глаза. Естество… Моя истинная форма, тот, кем я родился в песках. Богиня, за что же ты так со мной? Неужели мне надо схватиться в драке с самим собой?

Нет… Я мотаю головой и рычу в ответ. Это не бой с самим собой. Это лишь схватка со зверем, посмевшим встать у меня на пути. Парнишка, висящий на стене, начинает меняться, превращаясь в чёрное существо, такое мне знакомое и дорогое. Волшебные путы натягиваются вслед за меняющимися конечностями, выворачивая суставы. Логайн кричит от боли. А я глушу в себе рык. Лев невозмутимо шагает в мою сторону. Недолго думая, я подаюсь навстречу и протягиваю руку. Зверь ревёт и хлещет лапой, норовя зацепить когтями. Что-то во мне отшатывается… На стене вновь кричит Логайн, уже почти воя от боли. Его облик опять стновится человеческим. Но вывернутые суставы никуда не делись! Проклятые путы эльфов… И другая моя часть безрассудно и неумолимо встречает белую тварь ударом в нос. Изо всех сил. Громкий хруст и вопль зверя заглушают все звуки в зале. Кроме стона моего мальчика. Новый шаг, обнимаю своё Естество за шею и начинают сжимать объятия. Тварь изгибается и задними лапами со всей дури гребёт мне по груди и животу. Бесполезно. Я уже на его спине, а руки давят всё сильнее. В голове начинает темнеть от усилия. Хрип мне ответом. И зверь словно рассыпается. Облаком растворяющейся пыли белый лев уходит из моих рук. Я не обращаю на это внимания. Бегу по стене, как будто помолодел, но при этом как-то уменьшился в размерах, что ли?

И вот он на моих руках, моё Сердце, молча плачущий от боли. Гнев волной затопил мой разум. Когда я уже развернулся, чтобы кинуться к Владыке, сильные руки моего Логайна обхватили за пояс, и голос пробормотал в ухо:

– А ты всё такой же холодный.

– Что? – спросил я, оборачиваясь.

– Смотри, – он ладонью разворачивает моё лицо в сторону происходящего в зале. А там было на что поглазеть. Князь и шипящий парень о чём-то горячо спорили, размахивая руками. А белобрысый эльф преспокойно снял со стены парнишку с золотыми волосами и сейчас преспокойно, без тени смущения, брал у него в рот. При всех. От увиденного я онемел. А вот Логайн со смешком сказал:

– Я так же хочу… Только не здесь.

– Сейчас я только с этим разберусь… – начал я говорить, имея в виду князя, но мантикор закрыл мне рот ладонью и сказал:

– Помолчи. Сейчас говорю я.

Его голос стал холодным и резким. От испуга я икнул и замер, будто парализованный. Настал тот момент, которого я так боялся весь минувший год. Богиня, дай мне сил! А мантикор уже чёрной звериной лапой с выпущенными когтями невесомо скользнул мне по груди. В районе сердца когти слегка укололи кожу. И я вздрогнул. На что Логайн сказал:

– Я хочу услышать от тебя только одно слово. И от того, что ты скажешь, зависит наша дальнейшая судьба, великий дурак.

Я сглотнул. Это какое же слово я должен сказать? Я, натворивший не самых умных дел год назад. Бедный ты мой… Я медленно произнёс:

– Прости.

Когти над сердцем сжались сильнее, причиняя острую боль. Чёрная лапа дёрнулась, рассекая мне кожу, но вновь застыла. Кажется, я ляпнул что-то не то. А Логайн с грустной усмешкой покачал головой:

– Не то. Дам тебе ещё одну попытку. А насчёт простить… Я тебе уже давно всё простил, дурень лохматый. Говори же!

И столько жадной надежды было в его голосе, что слово само сорвалось с моих губ. На что Логайн легко, по-мальчишечьи засмеялся, словно ему не сорок лет, а всего лишь семнадцать-восемнадцать. И жадно впился мне в губы поцелуем. Так целуют обычно перед смертью! Я с силой прижал его к себе и прошептал, оторвавшись от сладкого рта:

– Не отпущу.

– Да уж, – хохотнул Логайн. – На этот раз я не против.

И показал глазами, что надо мне ещё кое-что увидеть. Оказалось, золотой парень пришёл в себя и сейчас жизнерадостно лупил серебряного эльфа по спине, голове, плечам, везде, короче. А тот со смехом лапал его, таская на плече. Двое же других ошарашенно таращились на эту парочку в немом ступоре. Наконец, Владыка бесконечно холодным тоном сказал громко и отчётливо:

– Стража! Арестовать моего брата!

Словно плотная пелена тишины рухнула на помещение. Едва слышный перезвон монист донёсся из ниоткуда. А затем прямо из стены в зал вошла Она. Прекрасная из прекраснейших, хозяйка судеб Ллайяна. А за ней её подруга, сама Прерывательница утех и Утешительница Болей, светлая Мараана. Увидев полупрозрачные образы двух богинь, все в зале простёрлись ниц. Ну, почти. Мне Логайн не дал и пошевелиться. Лунари мгновенно заступил между богинями и своим «богом». А князь со змеем прытко так улеглись мордами в пол и оттопырили задницы в благоговейном экстазе. Я даже слегка присмотрелся… А ничего так пятая точка у шипящего. И тут же получил лёгкий удар кулаком в ухо. После чего Логайн быстренько опустил когтистую лапу на кое-что нежное промеж моих ног и выпустил когти. Намёк был прозрачен и недвусмыслен. Я сердито хмыкнул. И Ллайяна укоризненно посмотрела в нашу сторону. Мараана же быстро прошла до трона и взяла с него шакрам. Пристально осмотрев артефакт, аватара богини с заметным усилием отстегнула от круга парную статуэтку сфинкса с мантикором, а затем и единорога с грифоном. Шакрам тут же защёлкнулся обратно. Богиня спрятала священное оружие неведомо куда и сказала:

– Я заберу это. Мой жрец, подойди.

Диармайд остался на месте, холодно глядя на неё. И Смерть с тёплой улыбкой продолжила:

– Не бойся. С твоим золотцем ничего не случится. Даю слово. Его время не придёт ещё очень долго.

Лунари вздохнул и шагнул к красавице-блондинке, облачённой в синее платье, усыпанное мерцающими звёздами. Мараана сунула ему в руки статуэтки и приказала:

– Исполни то, что в силах. Раздели их и отправь на покой.

Жрец повертел в руках сокровища моего Логайна, а затем с хрустальным звоном вместо двух искусных статуэток в его пальцах оказались четыре. Диармайд вскинул над собой руки, и потолок зала словно живой раздвинулся, открывая нашим взорам ночное небо со звёздами и луной. Четыре метеора брызнули от пальцев эльфа в бархатную высь, а там разлетелись в разные стороны. Золотая, серебряная, бело-зелёная… И странная чёрная, со светящимся контуром. Лунари тут же вернулся к своему «сокровищу», а богиня Смерть обернулась к Владыке и холодно сказала:

– Ты заигрался, князь. И, похоже, зажился на этом свете.

Её правая рука поднялась на уровень глаз. И богиня щёлкнула пальцами, говоря при этом:

– Первая мечта этого мира рассыпалась прахом из любви к жизни.

Мороз охватил меня всего, от кончиков волос на голове до пальцев на ногах. Второй щелчок отразился от стен зала громких раскатом. Голос Смерти зазвучал глухо, словно из колодца:

– Первая правда этого мира искривилась ради самой любви, пришедшей вместе с жизнью.

Я ощутил, как буквально примерзаю к полу. Побледневший Владыка медленно встал на ноги, глядя на Смерть бешеным взором. Мараана с тонкой улыбкой щёлкнула пальцами в третий раз. Громовыми раскатами отразился звук от самого мироздания. Голос богини стал частью всего мира:

– Первая смерть этого мира пришла ради нежности, отдавая себя во имя смирения в руки равновесия.

Следом за князем на ноги встал и Насс. Человек-змей молча обнял князя за плечи. И это увидела Мараана. Она замерла, а потом спросила:

– Кагарвелас Фланналиэн Рэйнаранид, старший сын Альберина и Титании, первых богов Хальбина. К тебе обращаюсь я, Мараана, та, что третьей пришла в этот мир. И спрашиваю тебя, смертный. Кто должен умереть? Ты, поправший законы мироздания и вознамерившийся уничтожить миропорядок? Или тот, кто сейчас обнимает тебя за плечи? Тот, кто идёт с тобой по жизни столько веков, сколько ты себя помнишь…

Тишина в зале стала вязкой, страшной, удушающей. Князь с хрипом поднял руки вверх и с силой оторвал от себя руки Насса. После чего оттолкнул его от себя и громко сказал:

– Не смей забирать его! Это мой удел! Я в ответе за свои дела, а не он.

– Ты сказал, я услышала, – новая волна холода прокатилась по залу от богини, хотя казалось бы – куда ещё? Её пальцы сошлись в четвёртый раз. И мир треснул от божественной воли. Я попытался закричать, купаясь в жутком океана леденящей боли. Рядом зашёлся в немом вопле мой Логайн. Золотой парень начал падать на пол, но его подхватила рука Диармайда. Сам жрец смотрел на госпожу взглядом убийцы. По его белому лицу текли капли алой крови, что придавало облику принца волшебство неведомого страха. Губы Мараан разошлись, собираясь выпустить наружу слова. И шипящий парень рывком дотянулся до князя, вновь обнял его и с вызовом уставился на богиню. Та медленно опустила руку, помедлила несколько секунд и сказала:

– Да обрушится гнев мой на край мира. Ахой!

Вселенная вздрогнула и успокоилась. И всё прекратилось. Словно и не было только что божественного гнева. Ллайяна, наблюдавшая за всем этим без единого звука, наконец, нарушила молчание:

– Ну и зачем? Ты, тётушка, перестаралась. Могла ведь просто забрать его жизнь без всех этих пафосных речей.

– Что бы ты понимала, пигалица, – фыркнула богиня Смерти. – Это же кайф, вот так вот напомнить смертным, кто есть кто под луной.

– Ну, перед ней мы вообще все мошки, что живут один день и мрут в забвении, – богиня Судеб улыбнулась. – Всё, иди, дорогая. Дальше я сама.

– Сама тут не буянь, – погрозила ей пальцем Мараана. – А то знаю я тебя. А ты…

Её взгляд переместился на Владыку.

– Запомни этот день, смертный. И благодари слепую любовь к тебе того, кто носил тебя на руках, когда ты ещё ходить не мог. Того, кто отдал за тебя всего себя, до смерти. Но я не взяла. И помни, я всегда могу передумать.

Она распалась на облако искорок. В зале повисла тишина. Ллайяна покачала головой и сказала:

– Судьбу нельзя обмануть. Потому что она как человек. Когда-то родилась, каждый день проживает с каждым из вас. Она была, она есть. Но её ещё нет. Как у вас ещё нет будущего. Оно только настанет. Каждый миг настаёт. И то, что вы делаете сейчас или делали вчера – вот из чего строится ваша судьба. Да, лист человеческой жизни отмерен и конечен. Но он чист с первой секунды жизни. И рука судьбы пишет на этом полотне всё, что с вами происходит. Но впереди у вас только чистый лист. И чем он заполнится, никто не знает. Только вы, решая здесь и сейчас, что сделаете или не сделаете. Это и есть судьба. Если бы ты, Кагарвелас всё-таки разбудил Уробороса, мы бы так и сказали потом – это было предрешено. Но ты не разбудил его. И это тоже предначертано. Ты не стал прикрываться судьбой Коахнасса Нисааля, своего слуги, друга, любовника и того, кто давно стал центром твоего сердца. Ты ведь понял это? Хотя бы сегодня?

– Понял, – глухо ответил князь, крепко держа за руку потерянного парня в чёрно-зелёных одеждах.

– А раз понял, то живи, – сказала богиня Судеб. – Твой Насс также предначертал вашу судьбу, когда встал рядом с тобой перед Смертью.

– Я знаю, богиня, – склонил голову эльф.

– А ты, – она повернулась к жрецу. – Просто уходи. И забирай с собой этого удачливого парня. Придёт время, и статуэтки соберутся вновь. Где, когда, как, никто не может сейчас сказать. И Радуга Четырёх воссияет в небе. И очистительный дождь смоет с лика земли все старые грехи, освобождая место для новых. Судьба только начинает сплетать это предначертание. Настанет день, и ты сам придёшь туда, где они будут. А вот со своим «богом» или без него, не знаю.

Я с удивлением увидел, как лицо Диармайда исказилось ужасом. Эльф прижал к себе золотоволосого парня и проговорил:

– Я понял тебя, великая.

– Да отпусти ты меня! Придурок! – возмутился пришедший в себя рыцарь. – Извращуга! Ты чего тут творил вообще?!

Лунари лишь подкинул его на плечо и под вопли человека удалился из зала. Когда стража закрыла за ним двери, богиня обратила, наконец, внимание на нас. И первое, что сделала, это стремительно подошла и звонко залепила мне пощёчину, а уже потом прошипела:

– Ты что натворил?!

– Нашёл его, – довольно ответил я и коснулся губами виска Логайна, смотревшего на меня странным взглядом. Богиня фыркнула и сказала:

– Твой дар был уникален! Только ты мог так хорошо и подробно придумывать будущее тех, кто касался твоей жизни случайно или намеренно! А ты что?! Сам себя сначала лишил силы, когда натворил дел. Это раз. Вместе с силой лишил себя зрения. Это два. И понять всё это можно. Я тебя даже жалела. Но ты же убил своё естество! Ты же теперь обычный смертный! Хотя…

Взгляд богини мне не понравился. Они с Логайном переглянулись. И она удивлённо вскинула брови. Я же успел заметить, как губы моего мантика слегка улыбнулись. Ллайяна отошла на шаг:

– Даже так… Ты меня удивил, парень. Впрочем, сами разберётесь. Статуэтки моя тётушка раскидала по миру с помощью жреца, этот князь пока тоже будет занят своей жизнью. А ты… Джеллах Ад’Дин. Даже то, что ты теперь простой человек, не снимает с тебя обязательств. Ты обещал выполнить просьбу того старика. Тебе придётся найти Ашшуфакара Льдистого, пророка народа газаяров. И убить его.

– Сначала я прикончу этого недосфинкса, – подал голос Кагарвелас.– Он всё-таки убил моего брата.

– Это сделал Диармайд! – недовольно ответил я на такую откровенную клевету.

– Но именно ты притащил его на место смерти. Именно ты сделал с ним то, что сделал, – холодно сказал князь.

Богиня словно взрезала ладонью пространства, открывая проход куда-то в ночь. Оттуда пахнуло знакомым запахом… Пески! Душа задрожала в предвкушении. Я недоверчиво посмотрел на богиню. Она лишь улыбнулась и исчезла. Мы с Логайном быстро подошли к проходу. И уже мне в спину Владыка с ленцой сказал:

– Иди пока.

Словно отпустил на побывку. Не стерпев такого, я обернулся и сказал:

– Думаешь, ты в силах меня удержать?

– Сейчас да, – ответил Кагарвелас. – Но я отпускаю тебя, смертный. Третья же наша встреча будет последней для одного из нас. Думаю, ты знаешь, кто это будет.

В его глазах полыхнули не угасшие сполохи безумия. Я хмуро сказал:

– Знаешь…

– Заткнись, – перебил меня… Логайн?! – Заткнись, князь. Этот один будешь ты, даю слово.

Владыка лишь молча улыбнулся в ответ. Я схватил своего парнишку в охапку и шагнул в пространственную брешь, напоенную дыханием ночной пустыни. Спиной вперёд. Потому что во все глаза смотрел, как на троне самозабвенно целуются надменный безумец и его преданный слуга. Словно и мира всего вокруг не было никогда.

Комментарий к 11. Джеллах.

Ну, вот что за гад этот автор! Неужели почти всё?!

========== 12. Логайн. ==========

Спустя время, Великая Пустыня Ла’Джанна.

Всё случилось настолько стремительно, что я потерял ход времени. А теперь ещё и этот переход в пустыню из болот Хальбина. Боги, как же вы всемогущи! Мне бы такую способность! Я бы смог проникнуть куда угодно… Словно угадав мои мысли, Джеллах отвесил мне подзатыльник и сказал неожиданно молодым задорным голосом:

– Даже не думай! Больше ты от меня не скроешься!

– Это ещё кто от кого спрятался, – проворчал я, с удивлением разглядывая моего… А, кстати, кто же он мне теперь? Брат по Сути? Ещё зависая у Владыки на стене, я вспомнил одну байку дядьки Зулааса, Цэ, дипломированного некроса на службе у султана, про позабытую способность перевёртышей дарить половину своей второй формы тому, кто вошёл в твоё сердце. И, когда Джеллах схлестнулся с собственным Естеством, я взмолился Ллайяне, Мараане, да вообще всем богам и богиням, чтобы они защитили моего Дина от всего этого. Когда лев рассыпался пылью, я с ужасом понял, что теперь Дин стал смертным. И тут же почувствовал, как часть меня, моего зверя, с любопытством вошла в него. С того же мгновения я знал, что больше не смогу полностью перекинуться в Зверя. Не хватит сил. Зато научился превращаться понемногу. Руки там в лапы с когтями перекинуть. Или крылья вырастить. Так и представляю себя со стороны. Голый невысокий парень со смуглой кожей и чёрными крыльями… Ладно, так и быть, куцую повязку на бёдра оставим, грязно-беленькую, ага. А рядом на вершине бархана стоит Он. Повыше ростом, белые волосы, кожа бледная, глаза янтарные, божественное утончённое тело не атлета, но сильного человека. И белые крылья. Да, ещё и чёрная повязка на чреслах. Что едва прикрывает кое-что.

Я облизал пересохшие губы и сказал:

– Ты вот что… Ты чего такой молодой-то, а?

– Чего? – не понял меня Дин.

– Ты другой… – протянул я, обходя того, кто раньше, ещё до перехода, был вполне себе брутальным холодным мужиком. Сейчас передо мной был парень немногим старше меня, повыше, помассивнее, но не более того. Короче – ровесник. И от этого мне на душе даже стало как-то тепло. А Дин тем временем перестал поворачиваться за мной. Он уставился на свои руки, потом стал судорожно щупать своё тело, лицо, плечи, зачем-то попытался заглянуть себе за спину… Мне это надоело. Скок-поскок, и я вот уже повис на моём пустыннике, горячо шепча в ухо:

– Не вертись… Ты просто стал моим навсегда.

Он вздрогнул и тихо спросил:

– Так ты меня простил?

– Я же тебе ещё там всё сказал, – его тупость, пришедшая вслед за юностью, поражала. Дин поёжился, и только теперь я ощутил прохладу. Всё-таки ночь в пустыне – не сахар. А тут вон какая грелка, большая, классная. Я подогнул ноги, повиснув на нём всем весом. И Дин тут же подхватил меня под мягкое место. Воображаемые мной повязки мгновенно испарились. Их же изначально не было, если что. А вот эта атласная кожа, твёрдые мышцы, рельеф… О, богиня! Если ты смотришь на нас, отвернись, а?

Моя левая рука нащупала его мужскую гордость, пальцы мягко сомкнулись, наигрывая как на флейте. Дин вздрогнул и часто задышал. Я же медленно отцепил второй рукой его ладонь от моей задницы и сполз по его телу куда к песку, встав на колени. Вожделенный инструмент оказался перед глазами. Нормальный такой, не гигант и не малыш, ага. И ни единого волоска ни на органе, ни рядом. Крупные налитые соком яйца висели мощно, даже нагло. Их надо было наказать за такое поведения. И я принялся делать это с пылом настоящего истязателя. Дин аж застонал, когда мой рот присоединился к пальцам. Богиня, дай мне сил удержаться от ускорения…

Твёрдый и бархатистый, тёплый и терпкий на вкус, его член занимал меня минут десять. Это целое искусство – вот так вот дразнить и не давать разрядки. Годы мои в рядах вагантов даром не прошли. И сейчас я мог порадовать Дина всем, что умею. В какой-то момент он оттолкнул меня, заставил упасть на спину и впился ртом в мою промежность, всосав член по самый корень. От острого наслаждения я чуть не опозорился, но милостью Ллайяны обошлось. А затем начался ад неги и ласки, от которого я просто орал на несколько ночей пути вокруг. Такого кайфа не испытывал никогда.

Пальцы Дина скользнули к моему анусу, дразня и массируя колечко. Я сначала напрягся. Тело само вспомнило ТОТ раз, но шёпот Дина влез в голову успокаивающим жаром:

– Всё хорошо, сердце моё… Всё хорошо, я не сделаю тебе больно. Больше никогда.

Я резко вздохнул и умудрился расслабиться. Один из влажных от слюны пальцев тут же нагло внедрился в моё тело, вызвав некоторый дискомфорт. Но не надолго. Уже через несколько секунд плавных движений он нашёл внутри меня то местечко, что заставляет хотеть чего-то большего. Приятные ощущения стали потихоньку нарастать, сменяя саднящее чувство там, где в тело лез палец. Ой, уже два! Я охнул, а потом медленно выдохнул. Возбуждение несколько схлынуло. Но тут же губы Дина принялись навёрстывать упущенное на моём стволе. Чёрт, что же он творит! Небо над нами почему-то стало светлым. Потом опять тёмным… И звёзды, много звёзд. Но какие из них – настоящие, а какие порождены моей страстью? Да и не важно.

– Что ж ты творишь!

– Прошу прощения, – прошептал Дин куда-то мне в корень члена, отчего табун мурашек помчался по моему животу. Я ахнул от восторга. А он нагло начал растягивать меня уже тремя пальцами. Ц-ц-ц… Ах, больно же… И сладко. Так странно, давно никого не принимал. С той самой ночи, когда Джеллах меня…

– Люблю!

Его губы коснулись моего живота, пальцы одной руки двигались по члену, второй – внутри… О, богиня! Смилуйся! Он же огромный! Почувствовав головку его ствола у своего бедного ануса, я в панике попытался уползти, но твёрдые руки Дина прижали к песку не хуже бревна. А потом он ласково прошептал:

– Сейчас! Потерпи чуть-чуть.

И этот козёл вошёл. Нет, блядь, он ВОШЁЛ… Так, что двери чуть не сорвало. Я со стоном охнул, втягивая ставший вдруг плотным воздух, потом во всю мощь лёгких сказал:

– Блядь!

И расслабился. Потому что Дин принялся целовать каждую точку моего лица. Он вдруг оказался везде (там тоже, мать его). Целует и раз – двинул бёдрами. В пояснице – выстрел, в животе – судорога, в жо… Э, там, короче, – пожар. А внутри… Я начал прислушиваться к ощущениям. И потихоньку в теле стало разгораться удовольствие. Болезненное, резкое, но, его мать, удовольствие! А когда Дин задевал своим членом ту самую точку во мне, накатывала даже некая истома, замешанная на удовольствии и неге. Врут все те, кто говорит, будто так можно получить яркий оргазм. Нет, яркого и крышесносного не будет. Но вот истинное томное палящее удовольствие, заставляющее искать его ещё и ещё, насаживаться на чужой кол и стонать – это правда. И сейчас я испытывал именно его.

Когда удовольствие достигло некоего пика, я нагло одним движением соскочил со ствола белобрысого чудовища, молча встал на колени, показал пальцем на мой торчащий твёрдый член, потом на его зад и вопросительно вскинул брови. Дин большими глазами посмотрел на меня. А потом дикое желание в этих янтарных омутах поглотило нас обоих, но уже в новых ролях. Я старался смазать себя и его настолько обильно, насколько мог позволить мой иссушённый организм. Его извивающееся тело, уже готовое к соитию посредством уже моих трёх пальцев, приняло меня с жаром. Дин практически насадился сам, просто притянув меня ногами за поясницу. И мы продолжили влажный от пота танец на песке под звёздами. И плевать, что потом будут гореть стёртые колени и спины (а ещё кое-что пониже). Плевать, что сорвём голоса. Плевать, что успели скатиться с вершины бархана в ложбину. На всё плевать. Мы просто оказались вместе, наконец. Настолько вместе, настолько наедине, что пустыне ничего не оставалось, кроме как притихнуть и не смотреть. А потом нас накрыло благословение любви, от которого мы кричали в один голос, полосовали отросшими когтями спины, кусали друг друга клыками и бились крыльями в тщетной попытке слиться воедино.

Спустя час или два, уже плохо соображая, просто засыпая на тёплой тушке моего пустынника, бывшего Сфинкса, Джеллаха Ад’Дина, ставшего сначала простым смертным, а затем по моей воле – полукровкой (как и я сам теперь), я услышал шёпот ветра, очень уж похожий на нежный голосок одной богини.

– Великий Уроборос есть начало и конец. Для вас, дети мои, всё только начинается. Как и для тех четверых. Вы ещё встретитесь, все вместе. И мир содрогнётся.

– Да, да, – сонно ответил я. – Обязательно… Дай поспать, а? Потом мы убьём этого твоего бабаяга… И некроса найдём… И зомби…

Только смешок донёсся в ответ с новым порывом прохладного ветра. А потом мои глаза смежил, наконец, здоровый крепкий сон. Впервые за последний год.

КОНЕЦ второй книги.

ТРЕТЬЯ выйдет не раньше середины сентября 2019 года.

Следите за новостями.

Услышит ли Дин от Логайна главные слова?

Чем кончится история с Пророком? И так ли уж надо его кончать?

Навсегда ли Сфинкс потерял свою силу?

Вопросы, вопросы, но будут и ответы. Скоро, совсем скоро, начнётся очищающий дождь, и загорится в небе Радуга Четырёх.