Текст книги "Хвост Уробороса (С дождём приходят перемены - II) (СИ)"

Автор книги: Игорь Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Неторопливые шаги заставили меня оцепенеть. Вот так и работает судьба. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то понял – принц Диармайд, раб-лунари, тоже обладает вторым обликом. Шаги приближались, эхом забегая по коридору, ведущему наружу, вперёд, обгоняя того, кто шёл сейчас ко мне. Что ж, Луна, раз ты решила так, значит – тому и быть. Полностью обнажённый человек с фигурой воина шагнул в лунный свет на жертвенной площадке на вершине пирамиды. Наши взгляды встретились. И я надменно поприветствовал его.

Комментарий к 7. Диармайд Фланналиэн

Люди, вы не жадничайте – пишите комментарии. Они дают мне силы творить и вытворять)))

========== 8. Джеллах ==========

Храм в сердце болот Вечных Лесов Охаланны на острове Хальбин.

Сняв повязку, я не испытал радости. Тьма не ушла. Она по-прежнему застилала мир. Тяжелый вздох вырвался из груди. Что ж, значит, пока всё остаётся, как есть. Сев на постели, я прислушался. Вокруг сплошной пеленой стелилась практически живая чернота. Но в ней отчего-то угадывались тенями в тенях образы, видимые исключительно интуитивно. Почему-то я знал, что вот тут кровать заканчивается, а вон там явно какая-то колонна. Встал с постели, я потоптался на месте, сделал несколько шагов и протянул руку. Пальцы коснулись холодного камня. Ещё шаг, скольжу ладонью – колонна! От понимания, что не ошибся, я даже остановился. Это как? Почему я, ничего не видя, стал понимать окружающее пространство? Неприятный холод на запястьях и голенях заставил опомниться звуками брякающих обрывков цепочек. Надо же, мой похититель всё-таки тот ещё извращенец. Но надо отдать ему должное – новые руки не хуже старых. Словно и не было того порыва, что оставил меня инвалидом.

Словно порыв ветра пронёсся во тьме. Интересно. Я медленно пошёл туда, откуда подуло. И даже так умудрился ударить ногой что-то небольшое, но твёрдое. Зашипев от боли в пальцах, я нагнулся и пощупал препятствие. Ага, ступенька. Ну-ка, а тут что? Руки пробежались по каменной кладке, каким-то изразцам. Проход, однако. И оттуда тихонечко так тянет сквозняком. И запахом болота. Похоже, выход где-то в той стороне. Я медленно пошёл куда-то, знать бы – куда.

Это бормотание донеслось спустя минут пять блужданий во тьме коридоров и развилок. Я уже и не знал, куда идти-то. Ветерок и ароматы тлена никак не помогали. И в какой-то момент с ними прилетел далёкий голос. Странный, старческий, словно кто-то спорил сам с собой.

– Раз, два, три, четыре, круг. Расцепились цепи вдруг. Уроборос пробудился. Круг вселенной развалился… Ох, ты ж, боги вы дрянные. Ты не правильно поёшь. Ты не можешь, можешь ты не… Не мешай, судьбу не трожь!

Озноб волнами прошёлся по телу. Потом ещё раз. О чём этот голос поёт? Четыре, какой-то круг, кусающий себя за хвост Змей Вселенной. Голос же словно наслаждался наличием слушателя.

– Чёрный скачет на нефрите. Лев ломает малыша. Но не рыком надо пленять. Рык лишь отпугнёт дитя. Но коснись его сердца сердцем своим. И обовьёт чернота золотого владыку своего.

Я застыл, поражённый догадкой. Это же обо мне! И о моём малыше, о мантикоре! О моём чёрном мальчике! В груди стало горячо, захотелось ухватиться за этот огонь и вынуть его наружу, чтобы перестал жечь, вызывая слёзы вины. Мой мальчик… А мой ли? После той ночи он чей угодно, но не мой. Но пусть Богиня только даст шанс встретиться с ним. Я всё исправлю. Моя нежность растопит наши страхи. Его открытость ведь никуда не делась? Перевёртыши не так слабы духом, как простые люди. Таким насилием нас не сломать. А вот разозлить можно запросто. Так что я приму от Него удар. А то и два. Я хохотнул. Да хоть две тысячи. А потом схвачу, заобнимаю, затискаю, зацелую. И никуда не отпущу. Только вместе. Что мне в той пустыне? Стеречь перекати-поле? Финики в оазисе лопать? Отвечать на тупые вопросы тупых караванщиков и великих визирей, замученных одинаковыми проблемами неверных жён, эфемерности власти, недостижимости бессмертия? Пошли они все. Ради мантика весь мир отправлю к демонам и бесам… Стоп. Я криво усмехнулся темноте. Потише с такими словами. А то ещё и рогатых отваживать придётся. А они будут похуже ушастых в некоторых вопросах. Притихший было голос вновь забормотал во тьме.

– Глупое золото, да хватит тебе сил растопить лунный свет. Сила твоя да не обрушит хрупкие преграды серебра. Крылья и рог, клюв и клёкот. Нам ли не знать, как красива земля с высоты полёта. Нам ли не помнить крик жалости последнего дракона, умирающего высоко в небесах ради этих мгновений восторга и слепящей высоты? Глупое золото, береги крылья. Не свои. Гордое серебро, не ломай крылья. Не твои. Быть ли вам вместе? Тьма и Свет, День и Ночь. Вы пришли, ваш круг вечен, да не оборвёт его воля чужая. Уроборос, убереги детей твоих. Не дай ликам твоим убить мир смертных детей твоих.

Слушая весь этот бред, я начал понимать, что безумие где-то совсем рядом. Вот оно, только руку протяни. Медленно выдохнув, стоило голосу утихнуть, я задумался. Если таинственный обладатель голоса вещал обо мне и мантике, то о ком шла речь, кода заговорил о золоте и серебре? Какие крылья, какие рога? Что это, вообще? Мои размышления прервал всё тот же голос. Но теперь он обращался непосредственно ко мне!

– Не стой, пустынник. Тебе пора идти. Твоё сердце разорвётся скоро от боли за вас двоих.

– Что? – спросил я. – Ты о мантике? Где он?!

– Тебе пора. Иди вместе с ветром. Иди по лунной тропе.

– Подожди! – закричал я, когда голос стих. Но больше я его не слышал. Только ветер вдруг начал потихоньку дуть в спину, словно подталкивая. И я пошёл. В любом случае, раз обрёл свободу, то буду искать моего мантикора. Логайн, я тебя найду, где бы ты ни был. И никакая слепота тому не станет помехой. А потом забрезжил свет.

Осознав это, я испытал настоящий испуг. Потому что сначала просто не понял, что происходит. А спустя секунду-другую радостно зашёлся в беззвучном смехе. Придурковатый братец Кагарвеласа вернул мне не только руки! Он вернул мне зрение! Я тут же попробовал УВИДЕТЬ нити судьбы… И выругался. Мир был пуст. Точнее, я больше не видел плетения судьбы. Но хотя бы просто видеть – уже подарок, достойный любой награды. И я дал себе слово, что обязательно отплачу царственному рабу-лунари Диармайду. Верну долг сторицей. Ноги понесли меня к свету, серо-бледному, печальному и такому хрустальному, что боязно было ступать на его росчерки на каменном полу. Наконец, ноги вынесли меня на площадку снаружи дворца, залитую лунным светом. Ступив на камни, я замер, уставившись на того, кто стоял посреди жертвенной вершины пирамиды. Ослепительно белый конь с огромными белоснежными крыльями, словно сотканными из всё того же лунного света, надменно вскинул голову, изогнув благородную шею. Его длинная густая грива, похожая на сияющий поток живого серебра, словно ожила, заструилась по мощному телу. Расплавленное серебро диких глаз уставилось на меня. И словно колючая искра пробежала по чудесному прозрачному кристаллу-рогу, растущему во лбу прекрасного создания. Единорог… Крылатый вестник Марааны-Смерти. Существо, способное одним взглядом отправить в её чертоги любого. Зверь всхрапнул, и в мое голове зазвучал знакомый голос:

– Приветствую тебя, пустынник. Приветствую, убийца моего брата.

Я почтительно преклонил перед ним колено, низко опустив голову, и сказал:

– Так было предначертано.

– Говори, – позволил единорог.

– В тот миг, когда я увидел вашего младшего брата с бокалом крови в руке, я увидел, что должен наказать его здесь и сейчас. Что я и сделал, видя вас в стороне в том месте. Я знал, что жизнь его прервётся не от моих рук. И ушёл, – слова с трудом падали с моих губ. Тяжело признаваться, что ты всего лишь марионетка в руках богини Судеб.

– Я прощаю тебя, пустынник, – ответил Диармайд. – Ты и так уже наказан сверх всякой меры.

– Что? – удивился я. – Наказан? Но ведь всё теперь нормально.

– Глупец, ты ещё не понял, – вновь всхрапнул единорог. – Но ты скоро всё поймёшь, пустынник.

– Почему ты не напал на меня сейчас? – спросил я.

– Ни к чему это, – конь тряхнул головой и расправил прекрасные крылья, текучие, словно свет, и прозрачные, словно вода. – Я понял главное. Тот, кто мне нужен, почему-то рядом с твоим сердцем. Или твоё сердце и есть.

– Нет! – мой голос сорвался на шипение, я же напрягся и вскочил с колена. – Не отдам!

– Я тебя и просить не стану, – надменно сказал единорог. – Он мой. Но сейчас…

– Заткнись, – прохрипел я. – Заткнись!

– Он в опасности, – невозмутимо продолжил Диармайд. – Рядом с ним мой брат. Нам надо спешить, пустынник. Давай пока отложим наш спор.

Я похолодел. Мантик у Кагарвеласа?! От бессильной ярости я громко заорал в небо:

– Будь ты проклят!

Зная Владыку, ожидать можно всего самого худшего. Единорог вдруг вскинулся на дыбы, хлопнул крыльями так, что зашумели кроны могучих деревьев вокруг немаленькой пирамиды, и звонко ударил передними копытами камни площадки. От пирамиды куда-то в ночное марево болот стала раскатываться настоящая дорога из искрящегося лунного света. Конь стукнул копытом по камням. Голос лунари вновь проник ко мне в голову:

– Мы можем опоздать, Джеллах Ад’Дин. Садись мне на спину.

Молча я выполнил его приказ. Препираться? Сейчас? Когда жизнь моего мантикора в опасности? Единорог немедленно ступил на лунную тропу и помчался вперёд и вниз, к туманной дымке, стелющейся по болоту среди деревьев. А я лишь мог держаться за его гриву, пропустив серебряные пряди сквозь пальцы и сжав кулак. Так мы и поехали. Ночное болото словно расступалось перед светящимся скакуном с обнажённым всадником на спине. Лишь крылья разгоняли туман, и стук копыт глухо плыл в мертвенной тишине. Успеть… Мы должны успеть.

Комментарий к 8. Джеллах

Прочитали? Оставьте комментарий. Автору нужно топливо для работы над ориджем.

========== 9. Логайн. ==========

Столичный Храм Охаланны.

Как говорит старый некрос Зулаас, после пьянки глаза надо открывать торжественно и по одному. Иначе будет бо-бо. Так я и поступил, когда осознал себя подвешенным где-то. Это где-то было за моей спиной, тёплое и шершавое. Приоткрыв правый глаз, я осмотрелся. Так и есть. Гол аки пустынный сокол, то есть ощипанный и в супе у кочевника. А руки… Тянущая вялая боль в запястьях шла именно от пут, которыми меня растянули на стене. Широко распахнув оба глаза, я осмотрелся. Знакомый тронный зал, пустой и красивый. А, нет. Напротив меня на такой же стене висел златовласый парень по имени Морриаган Фиц’Алтиган, человек и идиот. Мда, а ведь он без сознания. Что с ним сделали? И почему я вишу тут, а не валяюсь в постели Владыки? После моего буйства Князь ушастых должен был меня как минимум отлюбить в извращённой форме. На этой мысли я и сбился. Строю тут из себя бывалого прощелыгу, ага. А ведь отбивался не просто так. Все эти взрослые игры за почти полвека жизни так и не стали мне близки. Хриплым голосом я позвал:

– Морри! Ты там как?

В ответ долетел стон. Живой, ну и хорошо. А то всякое в голову полезло. Всё-таки этот обормот в золотых доспехах отчего-то стал мне близок. Как брат. Младший и дурной. Как может стать братом перевёртышу обычный человек. Всё-таки боги ублюдки. Сотворить такое с разумными существами. Дать людям такой короткий век. И стравить со всеми Старшими расами. При этом вещать про Судьбу, рок и предназначение. Мои губы скривились в усмешке. Под слова о Судьбе ко мне и пришёл тот Сфинкс. И сделал то, что сделал. Судьба… Да чтоб её рыбы морские обглодали, свиньи насмерть захрюкали, твари болотные удушили и сожрали. На этой мысли в щёку невесомо врезался порыв ветра. Я засмеялся в голос. Они ещё и предупреждают. Порыв ветра с новой силой надавил на скулу. А нет. Это в зал вошли несколько ушастых… и худощавый человек, закутанный в чёрно-зелёные одежды, больше подходящие бродяге. Капюшон на его голове был такой глубокий, что закрывал лицо почти до подбородка. Этот тип был одного роста с Владыкой. Ушастый правитель спокойно дошёл до ступенек, поднялся к трону, уселся на него и посмотрел в мою сторону. Три его телохранителя встали у подножия. А странный тип преспокойно встал по правую руку от Кагарвеласа. Похоже, самый доверенный и сильный советник или телохранитель. Ничего нового под Луной. Князь заговорил:

– Ещё раз привет, мантикор. Как самочувствие?

– Да уж не твоими усилиями, – ответил я. – Штаны зажал, что ли? Или так нравится смотреть на мой инструмент?

– Ты прекрасен, малыш, – довольно сказал ушастый. – Так юн, дерзок и красив. А твоя Суть бесподобна в своей животной силе. И сейчас я думаю, может быть, мне разделить тебя и твоего Зверя? Как я проделал это с Джеллахом? Это было поучительно. Ты ведь в курсе, что его Суть – это человеческий облик?

Я оцепенел. Так вот что за Сфинкс сидел у трона в мой прошлый визит в эти стены. И это было Естество моего блондинистого ублюдка… Безумное, как зверь, глухое в словам и мольбам. Где же тогда его Суть? Где тот мужчина, что забрал моё сердце той ночью? Забрал так болезненно и цинично, что до сих пор хочется рвать и метать, полосовать его кожу и швырять на землю его тело, бешено атакуя в попытке слиться воедино. От этой картины я задохнулся. А Владыка очень серьёзно продолжил:

– Значит, это правда. Ты его Сердце. Бедный малыш, как же тебе должно быть больно. Ведь он в слепоте своей овладел тобой, не так ли? Без твоего согласия? За это и покарали боги его слепотой настоящей. Какой же ты дурак, Джеллах. Как и всегда. Мой брат не был ни в чём виноват. Мой прекрасный Вакараниаль просто не смог справиться с безумием мёртвой крови. Эти носферату его сбили с пути, а кровь выстудила разум. Но его можно было спасти.

Пока он говорил, я всё сильнее ощущал страх. Голос Владыки проникал всё глубже, со странной силой впиваясь в голову. Боги мои, да он же безумен. Пусть этого и не видно с первого взгляда, но безумие так и сквозит в его глазах и голосе. Морозные тараканы колющими лапками побежали по внутренней стороне кожи. А Владыка замолчал. Заговорил Морри:

– Ты трус, князь. Не рискуешь вступать в бой даже с теми, кто слабее тебя.

– Разумеется, милый Морриаган, – словно отмер Владыка и обернулся к золотоволосому. – Я слишком ценю себя и свою жизнь, чтобы поддаваться таким мальчишеским речам. Прошли те века, когда я слепо бросался в бой только потому, что кому-то захотелось поддеть меня на слабо. Прошу тебя, помолчи.

Князь махнул рукой, и обнажённый, как и я, воин изогнулся дугой без единого звука. Было видно, что ему очень больно – искажённое лицо, дикие глаза, распахнутый рот, рвущие кожу узлы мышц. Но ни звука не издало его горло. Владыка довольно кивнул и вновь повернулся ко мне. И его слова не вызвали ни капли радости:

– Давай ты сам решишь вашу судьбу, мальчик.

– Мне больше сорока лет! – процедил я сквозь зубы.

– Совсем ребёнок, – улыбнулся Владыка. – У нас таких малышей даже на окрестные болота из дома не отпускают, не то, что в большой мир отправлять. Так вот, помолчи. А я договорю.

Словно морозно-стальная спица вонзилась в горло и стала там прорастать десятками шипов. От боли я напрягся так, что затрещали сухожилия в запястьях. Но разум сохранял спокойствие, как будто отстранился от всего. Князь продолжил:

– Я ждал тебя, Логайн. Ещё год назад, когда пустынный лев сломал твою судьбу, я наблюдал за вами. И знал, что он поступит именно так.

Один из телохранителей передал Князю мои статуэтки. Владыка осторожно расставил их на подлокотнике трона и, указав на них, спросил:

– Узнаёшь? Именно мои люди навели того торговца на вора, укравшего статуэтки из храма вечного стона в северных горах Хальбина. Да и самого вора направил я, через парочку доверенных лиц. Самому мне нельзя никак обозначать себя в этой истории. Но слушай дальше, малыш. Как думаешь, кто эти звери?

Я не мог ему ответить. Но внутренний холод уже подсказал правду. Владыка вновь заговорил:

– Ты и есть этот чёрный мантикор. А смял твою судьбу великий сфинкс. Но теперь вы поменяетесь ролями. Я забрал у Джеллаха его естество, его последнюю силу. Он больше никогда не сможет стать единым со своей сутью. Дух его остался в человеческом теле, беспомощном и смертном. Он теперь обычный человек. И проживёт в лучшем случае ещё лет сорок, если раньше не прибьют. Так я ломаю судьбу, мой мальчик. Так я пытаюсь разорвать кольцо предначертания. И разбудить Уробороса.

От удивления я даже перестал дёргаться в путах. Что он несёт?! А Князь засмеялся и продолжил:

– Ты как открытая книга. Хочешь сказать, где эти банальные статуэтки, и где Уроборос, бог бесконечного перерождения? Запомни, Логайн. Самые страшные вещи, происшествия, ужасы и радости – дети обыкновенных вещей, поступков самых обыкновенных существ. Мантикор и сфинкс есть предопределённость. Ваша судьба была предрешена. И я поломал этот рок. Сфинкса больше нет. Есть человек. Вашего союза нет и не будет. Как минимум, в том виде, что решила судьба. Да о чём я говорю. Он ведь сбежал от меня, забыв о тебе. Сбежал вместе с другим вестником судьбы. С моим лунным братом. Они теперь вместе. И эта ночь стала их первой. Так говорят силы моего леса.

От его слов мне стало плохо. Нет, не может этого быть, он не мог так поступить. Разве не он говорил, что обязательно встретится со мной? Разве не он… Я расслабился и улыбнулся. Владыка удивлённо вскинул брови и сказал:

– Не веришь? Дело твоё. Я своё дело сделал. А сейчас посмотри на этих зверей.

Его пальцы коснулись серебряно-золотой пары. Единорог всё так же бился в когтях грифона. Серебро пало ниц перед золотом. Мой взгляд невольно устремился на Морриагана. Золотой грифон. Кагарвелас кивнул, видя мою реакцию:

– Ты правильно понял. Он и есть этот грифон. Сколько труда мне стоило заставить его любящего отца выкинуть мальчика из дома. Сколько раз мне пришлось подсылать ему почти случайных спутников, чтобы направить в мой лес. И вот он здесь. Да ещё и вместе с тобой. Это такой подарок судьбы, что я вижу – она готова прогнуться под мои намерения. Судьба склонила голову перед моей властью. Но, чтобы сломать судьбу и этой пары, и разбудить Уробороса, мне придётся совершить проступок ещё горше, чем смерть моего драгоценного младшего брата. За грифоном придёт мой лунный брат. Мне недостаточно того, что он разорвал вашу с Джеллахом судьбу. Он должен разорвать и свою тоже. Он должен своими руками убить золотого грифона. И тогда судьба окончательно отступится от Вакараниаля. Он сможет вернуться.

Я уставился на безумного Владыку. Возвращение с того света? Он совсем того, что ли? Зачем ему зомби его родственника? Стоп. Не зомби. Князь уверен, что сможет вернуть самого принца. Живым и вменяемым, насколько это возможно. Но ведь это безумие.

Владыка вновь засмеялся. Потом резко сел на троне и уставился на огромные двери зала. Спустя несколько ударов сердца он прошипел:

– Приближается. Змей, ты знаешь, что делать.

Человек рядом с троном бросился к стене, на которой был распят Морриаган, буквально сдёрнул парня на пол и подтащил к трону, нимало не заботясь о его голове, ударившейся несколько раз о ступени. Владыка встал, взял моего несчастного приятеля за горло и поднял перед собой. Золотые глаза Морри уставились в горящие синим пламенем глаза старого эльфа. Словно все покровы один за другим стали сползать с обликов обоих. Эльф старел, стремительно превращаясь в нечто страшное и пугающее, больше похожее на иссушённое дерево с безумными глазами. А воин словно матерел, становясь могучим и яростным. Его правая рука крепко ухватила запястье эльфа и сжала пальцы в кулак. Не попыталась, нет. Именно сжала. И Владыка с воплем выпустил Морриагана. Всё тут же закончилось. Кагарвелас вновь стал молодым, а Морри – юным. Владыка устало сел на трон, схватил за поясницу шатающегося человека и усадил его к себе на колени. После чего заботливо погладил Морри по щеке и сказал:

– Знаешь, мне тебя действительно жаль, малыш. Для тебя ведь стало большим ударом предательство отца. Вы с ним действительно любили друг друга. Но он выставил тебя вон, не дав и шанса поговорить. Вот так просто. Ни за что. Признаюсь, это сделал я. Его руками, конечно.

Морри затрясся, пытаясь что-то сказать. Но сила эльфа по-прежнему держала его в своих когтях. Князь продолжил:

– Ты так и не оправился, до сих пор ищешь то тепло, что так безжалостно отняли у тебя. Тоскуешь по ночам, твоё сердце плачет. Но так надо, малыш. Так надо мне. Потому-то ты и находишь везде только предательство и равнодушие…

Двери зала распахнулись, впустив порыв холодного воздуха, показавшегося мне странно белым. Стук копыт заставил моё сердце остановиться на мгновение. Не может быть! Взгляд зацепился за хрустальный рог на животном, вошедшем в тронный зал. Конь был великолепен. Грива, стать, прекрасные туманные крылья из лунного света. А его всадник… Я невольно потянулся к нему навстречу. Голос Князя загремел:

– Я подарю тебе тепло, ласку, покой и любовь, мальчик мой. Я согрею тебя.

Кагарвелас слился с Морри в долгом поцелуе. Тишина успела трижды оббежать зал вдоль стен, пока золотой парень не отреагировал. Так, как никто не ожидал. Он преспокойно нанёс эльфу крепкий удар слева. Такой, что Князь гулко треснулся головой о спинку трона. От неожиданности даже тишина замерла. А Морри медленно встал с колен Владыки и холодно произнёс:

– Ты ничтожен, князь. Фальшивое тепло не греет, уж мне ли не знать? Оно может только погаснуть. Или спалить до тла. Но не согреть.

– Как ты прекрасен, мой бог! – прогремел по залу незнакомый голос. И единорог клубами светящегося белого тумана перетёк в фигуру высокого эльфа с бледной кожей, белоснежными волосами и серебряными глазами. Тот, кто на нём приехал, смотрел мне в глаза. И всё вокруг словно замерло. Он, Джеллах Ад’Дин, теперь – человек.

Кагарвелас встал с трона и довольно сказал:

– Ну, здравствуй, брат мой, что так долго прятался от меня. Здравствуй, Диармайд, вестник смерти. Сегодня ты разбудишь Уробороса и вернёшь нам нашего брата.

Он заступил за трон, а вперёд вышел всё тот же странный тип в глубоком капюшоне и цветастых одеждах. Только в руках его теперь были две газаярские сабли.

Комментарий к 9. Логайн.

Автор жив вашими каментами)))

========== 10. Коахнасс Нисааль, Туманный Змей ==========

Столичный Храм Охаланны.

Во имя твоё извлеку душу свою из ножен и встану на острие твоей жизни! Руки сами вытащили мои родовые сабли. Я вышел вперёд, отрезая гостей моего Владыки от него самого. После всех слов, что прозвучали здесь в эти часы, мой господин может не пережить эту ночь. Чего я допустить не мог. Для придания сил хватило лишь одного воспоминания. Словно огненные пустынные муравьи начали грызть мою кожу. Каждое прикосновение Владыки стоило целого мира. Я ощутил, как покрывается испариной желания поясница. Так было вчера, сто лет назад, тысячу лет назад. Все наши ночи одинаковы, но каждая – единственная и бесконечная. Два тела на постели, хриплое дыхание, стоны, капли пота, горячий жёсткий ствол в тесных объятиях заднего прохода. Это мой наркотик. Он мой наркотик. Я его прихоть. Пусть так и остаётся. Они не посмеют причинить ему вред, пока я жив.

Пустынник, Естество которого сейчас безучастно валялась за троном, в виде человека, признаю – красивого и статного, двинулся ко мне, словно на нём была броня, а в руках – мечи. Его гордость весь минувший год вызывала моё уважение. А сегодня так вообще – безмерное почтение. Великий Сфинкс не может не знать, кто я такой. Хотя, возможно, видит он меня в первый раз. Что ж… Стоило мне шагнуть навстречу Джеллаху, стройный эльф с серебряными волосами безмятежно махнул рукой. И меня словно на поводке потащило к нему. Стерпеть такую наглость я не мог. Что и высказал брату моего господина взмахом сабель. Тот, кто только что был величественным Зверем-Единорогом, с лёгкой улыбкой шагнул навстречу и почти расслабленно обнял меня, заставив замереть на миг.

Да, Диармайд умеет удивлять и обезоруживать. Я на неощутимое мгновение прикоснулся губами к его шее, в память о многовековой дружбе, а затем присел с разворотом, полосуя пространство вокруг себя острейшими клинками. Но Единорог лишь отступил ровно настолько, чтобы избежать атаки. И засмеялся. Я же ушёл в тень, метнулся к нему, возник со спины и махнул саблей на уровне шеи. Резкая боль прошила грудь. Я тут же отскочил и уставился на прозрачное орудие, пронзившее моё тело. Рог, всего лишь призрачный рог. Я с удивлением уставился на Диармайда. Он вновь улыбнулся, в два шага подошёл ко мне и толкнул. Наверное, думал, что я упаду. Но не так всё просто, лунари. Ты должен это знать. С именем Владыки на устах я встретил толчок свистящим ударом одного из клинков. Единорог отшатнулся. Всё в зале замерло. Я спокойной твёрдой походкой вернулся к трону, окропляя свой путь каплями крови на камнях пола. Мой господин с беспокойством в прекрасных глазах помог мне сесть на верхнюю ступеньку пьедестала. В зале тем временем стража окружила двоих мужчин, наставив на них острия алебард и наконечники стрел, подрагивающих на натянутых тетивах. Владыка почти шёпотом спросил:

– Как ты?

– Всё хорошо, – сквозь боль ответил я, стараясь улыбаться как можно веселее. Похоже, не удалось. Господин хмуро вздохнул и сказал:

– Дурак, зачем ты полез? Ты же как боец слаб. А если бы что случилось?

Ладонь Князя коснулась прозрачного обломка, торчащего из моей груди. Новый приступ боли чуть не заставил меня охнуть. А Владыка резко вытащил из меня лунное жало единорога. Кровь толчком плеснула мне на живот и ноги. Рука моего повелителя быстро запечатала рану, полыхнул зелёный свет, и боль в груди утихла. Словно и не было пронзающего рога. Я уже безмятежно улыбнулся и сказал:

– Прости, владыка.

Поймал руку Кагарвеласа и поцеловал тыльную сторону ладони. Он не сразу убрал её, тепло улыбнулся, наклонился и нежно коснулся губами моей левой щеки. Едва слышный смешок достиг моего слуха. Я встрепенулся, покрутил головой, выискивая источник звуков, и уставился в смеющиеся глаза прикованного к стене черноволосого парнишки. Как он там сказал? Ему сорок лет? Для людей – возраст не маленький. Но этот шкет выглядел именно как юноша. Так что все крики о возрасте – лишь ветер. В его крови явно присутствует нотка эльфов или ещё какого долгоживущего народа.

Владыка отошёл от меня вниз по ступеням, остановился возле стражников и уставился на тех двоих, что посмели нарушить его покой. Обнажённый и прекрасный лунари с лёгкой насмешкой улыбнулся, поймав мой взгляд. Конечно, он всё знает. И обо мне, и о своём брате. Князь вообще его побаивается. Всё-таки он не просто высший эльф, один из сыновей Титании и Альберина, но ещё и верховный жрец Марааны-Смерти на Хальбине, а то и на всём континенте. И ничего мы с ним сделать не сможем. А вот он… Диармайд сказал как всегда прекрасным голосом:

– Отдай мне золотого бога, брат.

– Ты ведь знаешь, что не могу. Не так просто, – ответил Кагарвелас.

– Это ты знаешь, что всё всегда просто, – усмехнулся лунари. – Ты не сможешь вернуть Вакараниаля. Моя госпожа не согласится.

– А я и не буду её тревожить, – сказал Владыка.

– Ты на самом деле попробуешь разбудить Уробороса? – с лица лунари слетела лёгкая безмятежность. – Бог бесконечного возрождения спит крепким сном, а его покой стерегут моя госпожа и три сестры судьбы. Ты готов разворошить гнездо аспидов? Сёстры не простят святотатства. Госпожа покарает тебя.

– Ничуть, – Кагарвелас засмеялся. – Как ты и сказал. Всё просто. Сестёр я уже обезоружил. Посмотри на своего спутника. Кого ты видишь?

– Джеллах Ад’Дин, Великий Сфинкс, – ответил Диармайд. – Тот, кто уничтожил нашего брата.

– Ну, ну, – отмахнулся Владыка. – Мы оба знаем, кто на самом деле упокоил Вакараниаля, братишка. Он не заслужил такого конца. Мальчишка всего лишь хотел немного силы. И носферату могли дать ему эту силу, но предпочти запудрить ему мозги своей мёртвой философией. И он стал пить мёртвую кровь этих упырей. А потом, когда результата не получил, перешёл на живую кровь рабов. Вот и всё.

– Всё, – согласился лунари, – да не всё. Я знаю, что мёртвая и живая кровь вместе свели его с ума. Он стал как ребёнок, не знающий боли. Но его стоило наказать. Ты ведь помнишь сестрёнок?

– Разумеется, помню, – кивнул Владыка. – Они были так прелестны. И порочны. Как они рвались в постель ко мне. А потом к тебе. И к нашему младшенькому. Сколько рабов они заистязали насмерть, вознося дары ведьмам болот ради приворотных зелий, если бы только знал.

– Я знаю, – серебряный эльф мечтательно улыбнулся. – Но они мне нравились.

– Вот видишь, – мягко сказал Владыка. – И мне они нравились. А потому им суждено было умереть. Ты ведь знаешь закон нашей матери. Никаких наследников, пока живы они с отцом.

– Отец пропал, мать затаилась. Правишь ты, – лицо лунари заледенело. – И ты мог всё оставить, как есть.

– Но не стал, – так же твёрдо сказал князь. Эта сталь в голосе заставила меня напрячься. Руки нащупали в голенищах сапог рукояти маленьких тонких метательных ножей. И пусть ничего не получится. Я просто перетяну внимание лунного жреца на себя, и ем самым защищу моего господина от смертельной опасности. Пусть Кагарвелас заблуждается и дальше. Мне приятно, когда он считает, что защищает меня. Меня, болотного змея, родившегося за много лет до него в роду Госпожи Марааны, в те годы, когда прародительница моего рода ещё была обыкновенной нагайной, владелицей этих болот, тогда бывших малой частью континента, а не островом. Я носил на руках этого мальчишку, обучая жизни в Лесу Охаланны. Но он этого не помнит. И пусть так всё и остаётся. А мой господин вернулся к обсуждению своего плана:

– Так вот перед тобой Джеллах, и он больше не сфинкс. С помощью Камня Скорби я разделил его Суть и Естество. А при помощи своих сил оставил его разум в теле Сути. Естество зверя сейчас просто животное, крылатый лев, коих стаи в пустыне. А это… Простой смертный. Вместе с Естеством ушли и его годы.

– И где здесь крах сестёр? – с улыбкой спросил лунари.

– А вон на стене его сердце висит, мантикор по имени Логайн, предрешённый сёстрами и судьбой перевёртыш. Представляешь, им на роду было написано стать парой, бессмертной и яркой парой. И кто они теперь? Человек и полутруп на стене. Не быть больше вместе сфинксу и мантикору.

– Я тебя понял, – кивнул Диармайд. – Но ты утверждаешь, что и мою госпожу обманул.

– Нет, – пожал плечами Владыка. – Её обманешь ты.

Лунари засмеялся и замахал на брата рукой:

– Нет, ты точно спятил, брат! Ты невероятен, как и всегда.

– Я знаю. Ты всегда верил в меня, брат, – согласился князь. – Но тебе придётся совершить то, что должно.