Текст книги "Человек и собака. Взаимная дрессировка"

Автор книги: Игорь Филиппов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Изумительное чутьё

Будят меня крики куропачей с соседних сопок. Такое впечатление, что птицы везде, и их полно! У едва тлеющего костра я совсем один. Вижу, как Старый, разгоняя утренний туман, привычно машет удилищем. Вега сидит рядом, внимательно наблюдая за его действиями. Туман трусливо рассеивается, в панике оставляя по распадкам свои арьергарды, и над нами распахивается совершенно чистое голубое небо. Надо вставать!

Наутро, после мокрой ночёвки. Дружище Старый и справа – Вега, как всегда голодная

Утренний чай греть некогда. Беру ружьё, проверяю патроны – сухие ли, кидаю в пустой рюкзак спиннинг – вдруг сбитая куропатка упадёт в воду, подхожу к Старому. Довольный дружище поворачивает ко мне радостное лицо и шепчет, непроизвольно рифмуя: «Голец начал брать, твою м…! Клюёт непрерывно!» И правда: рядом со Старым бьются только что пойманные красавцы гольцы числом аж три рыбины! Удивительно ровные, каждый весом с полкило. Упорство Старого вознаграждается по заслугам. Сообщив другу о своих планах исследовать окружающие сопки, свищу Вегу, и мы тихо отваливаем от удачливого рыболова.

Идём по склонам сопок вокруг озера, тщательно обыскивая и береговые заросли, и голые каменистые вершины. В распадках ветра совсем нет, только наверху ощущается лёгкое дуновение ветерка, долетающее с северо-востока. Так продолжается с полчаса.

Смотрю на часы: стрелки показывают 8.55. Взобравшись на округлую вершину очередной сопки, замечаю необычное поведение собаки. Вега старается выбрать самое высокое место, привстаёт на задние лапы, даже вспрыгивает для этого на камень. При этом старательно внюхивается в струйки запахов, приносимых слабым ветерком. Меня прошибает мысль: «Неужели чует куропаток с соседней сопки? Но ведь до неё метров двести! Как это возможно?!» Переходим распадок, поднимаемся по склону на плосковатую вершину, поросшую невысоким березняком. Вега активно ищет. Вижу, как она настороженно тянет между кустами, и тут же дружно взрывается выводок, около десятка птиц. Накрыв стволами ближайшую птицу, стреляю. Куропатка валится в березняк, но совершенно ясно, что это лёгкий подранок. Собака уверенно находит подранка по его следу метрах в семидесяти от места падения.

Убираю куропатку в рюкзак и не могу отделаться от назойливой мысли об удивительной дальности причуивания Вегой куропачьего выводка. Надо бы замерить, но как это сделать? Шагами? Однако, по прямой в нашей местности не пройти: надо обходить всякие препятствия. И тут выплывают из памяти слова одного из героев книги Алексея Ливеровского: «…мы моряки – всё нам пустяки!» Моментально приходит решение: оставить поиски удравшего выводка, вернуться назад на ту сопку, где Вега стояла на задних лапах, уловив струйку запаха, и, разматывая спиннинговую леску, длина которой на катушке мне точно известна, осуществить замер. Около часа болтаемся между сопок, разматывая, отмеряя, сматывая и снова разматывая. Вега, окончательно сбитая с толку, озабоченно посматривает на меня: «Ты в своём уме, партнёр?! Надо же идти дальше, искать запахи куропаток, стрелять»… Замер и грубое применение теоремы Пифагора даёт потрясающий результат: Вега причуивает выводок куропаток на дистанции 180 метров!

Очень довольный, возвращаюсь в лагерь. Старый возится у костра, готовя завтрак. Спешу поделиться с ним результатами измерения. Дружище, конечно же, удивляется, но при этом как-то ещё и хитровато смотрит, как будто тоже хочет чем-то удивить. Зовёт на берег, где демонстрирует пойманную рыбу. Да! Повеселился Старый от души! Больше двадцати красавцев гольцов посверкивают во мху между камнями. В этой груде серебристых рыб золотисто выделяется крапчатый бок приличной кумжи, пойманной Старым на спиннинг, на тяжёлую самодельную красно-медную колебалку. А мне и сфотографировать-то нечем…

Показательная стрельба

Довольные результатами похода, размягчённо сидим у костра, завтракаем, долго пьём крепкий чай, потом сладко закуриваем, неторопливо беседуя о нашей чудесной вылазке. Тогда мы ещё и не знаем, что чудеса-то не закончились!

После удачного дуплета из-под Веги

Старый рассказывает об этом месте, о ручьях и озёрах. И как-то так у него получается, что место это – совсем не простое: несколько Гольцовых озёр соединяются ручьями – протоками вкруговую, а из нашего, где мы заночевали, вытекают два ручья, стремящиеся аж к двум разным рекам. Один ручеёк бежит на запад, к реке Средней, которую мы преодолевали, а другой ручей – к системе реки Большой Тювы, на север. Поэтому эти озёра – дважды верхние, и рыбы здесь много!

Хорошо посидев и всласть побеседовав, укладываемся, тщательно заливаем костёр, пока не убеждаемся, что угли больше не разгорятся. И снова Старый находит поговорку: «Уходя, затушил уголёк – лес сберёг!» Прибираем место ночёвки, очищая от бумажных обрывков, пустых консервных банок… прячем всё это под камнем. Снимаем с нескольких валунов пласты мха и прикрываем кострище. Вот теперь никто не заметит, где мы ночевали. Это закон!

Полдень. Начинаем движение к дому. Минуем памятный распадок, где я счастливо выбил из стаи двух птиц, подходим к низкой кудрявой сопочке. Стараемся, сохраняя высоту, обойти её по склону. Наблюдаем оживлённое поведение Веги: хвост работает вертолётным винтом, а нос ходит туда-сюда. Минуем небольшие кустики березняка, и тут, перед небольшим открытым болотцем, собака чётко стаёт. Сдёргиваю рюкзак, слыша комментарий Старого: «Нубля, сейчас стрельба пойдёт!» Дружище оказывается прав, стрельба как в тире: шесть выстрелов – шесть птиц. И всё это минуты за три, не больше. Все куропатки взлетают как по заказу, строго по очереди, почти из-под ног, в угон. Последнюю птицу стреляю с одной руки, так как в левой руке несу пару куропаток. Старый только восторженно крякает после каждого выстрела. Зрелище для него, я думаю, удивительное! Собака работает прекрасно, сделав три чётких стойки и согнав ещё трёх на потяжках. Потом, тщательно обыскав ближайшую местность, подходит к нам, докладывая, что птиц больше не наблюдается. Укладываю куропаток в рюкзак, перекуриваем и идём дальше.

Минут через десять, внимательно вглядываясь в каждый куст впереди, так как в эту сторону улетает несколько шумовых куропаток, замечаю птицу, замершую под низким можжевельником. Тут же и Вега чётко стаёт по ней. Картина очень эффектная, фотоснимок был бы удивительный… С треском и криком взлетев, куропач летит над нашими головами. Развернувшись, стреляю высоко-угонного. Вега, улыбаясь, усаживается рядом с чисто битым куропачом, который оказывается последней птицей, взятой на этой охоте. Старый, удовлетворённо закуривая, комментирует: «У хорошего стрелка не дрожит рука!»

Всю обратную дорогу обсуждаем приключения, выпавшие на нашу долю в этот раз. И вот что удивительно: как будто и не было трудностей переправы, опасного падения, проливного дождя, мокрой ночёвки, тяжёлых рюкзаков… вспоминается только хорошее: удачные поклёвки, меткие выстрелы, замечательная работа Мастера Веги, про которую Старый тоже находит что сказать: «Если тонок нюх и глаз, то разыщет птицу враз!» Ну, скажите, в каких тайниках своей памяти отыскал он эту пословицу? Или сам придумал только что?

Переправляемся через Среднюю в другом месте, благополучно. Ожидая попутку или рейсовый автобус, вручаю Старому несколько куропаток – дружище отдаривается гольцами.

Через несколько дней, встретившись в курилке, Старый рассказывает, как его жена зажарила куропаток, перед этим вымочив их в воде для уничтожения сладковатого черничного вкуса, и что ему жареные птицы очень понравились. И мы снова вспоминаем наши приключения, обсуждая следующие походы.

Гусь-гуменник и стрельба без штанов

На охоте всяко бывает. Об этом знает каждый охотник. Случаются и курьёзы, которые вспоминаются потом всю жизнь. А может быть, именно из-за этих случаев и привлекает нас охота и рыбалка, грибы и ягоды, костры и тропы…

…

Конец сентября 1973 года. Снова лесотундра вокруг горы Верблюд, но теперь в напарниках не Олег, и не Старый, а Слава Л., начинающий охотник и мой начальник. Человек он спортивный, идти с ним по бездорожью легко. Некоторая закрытость его характера меня не смущает… привык. В разговорах с незнакомыми людьми или с начальством Слава будто задраивает все люки в свою душу, оставляя снаружи только глаза-локаторы.

К полудню, взяв из-под блестяще работающей Веги около десятка куропаток, решаем остановиться, отдохнуть и перекусить. Выбираем живописное местечко. Склон сопки покрыт белым ягелем, наползающим толстым слоем на камни. Внизу слышится журчание ручейка. Маленький костерок быстро дарит нам крепкий чай. Жуём бутерброды, не забывая и про Вегу, и любуемся окружающим миром. Хорошо!

Перекусив, продолжаем охоту, потихоньку направляясь в сторону шоссе с автобусом. Решаем не обходить двуглавую сопку Верблюд вокруг, а впервые подняться на перевал между сопок. Обнаруживаем на перевале маленькое кругловатое озерцо, метров двести диаметром. Один берег озера каменистый, другой – болотистый. Обходим по каменистому, стараясь идти повыше. Обойдя озеро, поднимаемся на самую высокую точку перевала. Останавливаемся чуть передохнуть, и тут слышим далёкий говор гусей. А вот и они! Небольшой косяк, птиц в десять, летит своей воздушной тропой. И высоко, и мимо… На всякий случай мы прячемся среди камней. Подзываю Вегу и укладываю рядом. Вдруг гуси (о, Охотничье Счастье!) поворачивают прямо на нас и снижаются ниже, метров до восьмидесяти. Все наши патроны заряжены четвёркой; у меня находится единственный (!) патрон с двойкой, которым я и заряжаю левый чоковый ствол. А косяк подлетает уже почти вплотную, снижаясь до пятидесяти метров. Конечно, это нам только кажется, что гуси снижаются: они просто летят себе через перевал на одной и той же высоте. Очевидно, двугорбый Верблюд служит для них привычным ориентиром во время кочёвки. Когда крупные гуменники оказываются почти над головой, мы свистим и орём в два голоса. Гуси, испугавшись, гогочут и сбиваются в кучу, как бы остановившись в воздухе. В этот момент и звучат наши дуплеты. Птицы, продолжая заполошно гоготать, окончательно теряют строй и, часто махая крыльями, летят над озером, набирая высоту. С надеждой следя за улетающими птицами, видим, как один гусь сначала тяжело снижается, потом выравнивается и улетает вместе с товарищами. Другой, как-то неестественно махая левым крылом, начинает всё больше и больше отставать от других птиц. Замечаем, что самый кончик его крыла вывернут: дробина надломила кость. Над дальним берегом озера крыло окончательно ломается, и гусь шлёпается в воду. Слава печалится о загубленной зря птице, а я успокаиваю его, объясняя, что подранки гусей и уток обязательно вылезают на сушу, если их, конечно же, какое-то время не беспокоить. До гуся далеко, и нам не видно, что он делает. Решаем с полчаса подождать, а потом обойти озеро вокруг. Надежда есть, ведь с нами Мастер Вега!

Перекуривая, с трудом выдерживаем полчаса. Оставив рюкзаки на приметном камне, налегке подходим к берегу. На зеркале воды птицы нет, это точно: небольшое озеро просматривается хорошо. Начинаем поиск с заболоченного берега. Вега ищет впереди. Минуем болотистый участок и топаем по каменистой тверди. Вдруг собачка, довольно спокойно труся по самой кромке, где нет больших камней и ей легче идти, начинает суетиться, обнюхивая береговую гальку, а потом, держа нос у самой земли, ка-а-ак рванёт от озера вверх по склону! Метрах в тридцати от воды, среди груды камней, умница Вега находит подранка. Вот это работа! Доставшийся нам гусь-гуменник – птица молодая, но очень жирная, тянет килограмма на четыре. Без собаки мы бы, конечно же, ни за что не нашли наш прекрасный трофей.

Довольные удачей, мы возвращаемся к рюкзакам, потом неспешно двигаем к дороге. У самого брода через речку системы озёр Лупбол приостанавливаемся на последний перекур. Слава остаётся у рюкзаков, Вега что-то ищет в береговых кустах, а я удаляюсь в кустики облегчиться. Что уж там говорить – настал момент такой! Приставляю ружьё к тонкой берёзке и присаживаюсь со спущенными одёжками так, чтобы Слава меня не видел. Сижу себе, никому не мешаю, одновременно отмечая, что Вега-то застыла на стойке!.. Продолжая сидеть, свищу Славе, чтобы он подошёл к собаке, но тот не обращает внимания, увлёкшись какими-то думами. А Вега, услышав мой свист и решив, что я подаю ей команду, делает шаг в кусты, откуда с треском и криком «взрывается» выводок куропаток, и несколько птиц шпарят прямо на меня! Продолжая сидеть со спущенными штанами, хватаю ружьё и успеваю стрельнуть по одной из налетающих птиц. Развернуться и стрелять в угон, сами понимаете, у меня получиться не может… Сбитая куропатка шлёпается к моим ногам. Королевский выстрел! Я спокойно приставляю ружьё к той же берёзке и… уверенно заканчиваю своё неотложное дело…

…

Через пару дней сидим у нас дома вместе с семьёй Славы Л., вкушаем жирного осеннего гуся с яблоками, отменно приготовленного Татьяной, вспоминаем работу Веги и весело хохочем, потешаясь над моей молодецкой стрельбой без штанов.

Кстати, когда дружище Олег Осипов узнаёт о нашей замечательной охоте, то обзывает мою стрельбу очень заковыристо: «Способ стрельбы из положения полного приседа с отягчающими обстоятельствами». Во как!

Прыжок

В конце октября того же 1973 года я с Вегой выбираюсь на денёк поохотиться вокруг Домашнего озера. Наше удивительное приключение с прыжком под водопад, едва не закончившееся трагически, подробно описано в книге «Собачья душа», изданной в 2011 году питерским издательством «Нестор-История», а также опубликовано в книге «Военно-морские, охотничьи и рыбацкие истории», изданной в электронном формате в издательстве ЛитРес в феврале 2020 года, поэтому повторять нет надобности. Напоминаю читателю об этом факте только для сохранения хронологии событий тех далёких и таких дорогих для меня и всей нашей семьи лет.

Ещё один шалаш для ночёвки. И везде банки с тушёнкой зарыты в схронах. Слева позирует Вега

В 1974 году меня отправляют в отпуск в середине апреля. Это не так уж и плохо: в 1972 году отпуск был вообще зимой, в феврале. Покупая билеты на поезд «Мурманск – Ленинград» и учитывая, что нас – людей – четверо, да ещё и немаленькая Вега, решаем взять целое купе.

Приключение в вагоне

Едем. Ребятишки и Таня сладко спят, устав от сборов и переезда до Мурманского вокзала, Вега, совершенно спокойно чувствующая себя в вагоне – похоже, ей не впервой – сопит под столом, а я сижу у окна. За окном стелется лесотундра Кольского полуострова: засыпанные снегом обширные болота, невысокие перелески. Преобладают два цвета: основной белый, а по нему – вкрапления чёрного. Как окрас сеттера-лаверака. Много заячьих и лисьих следов. Иногда синеет глубокая колея лосиного следа. Глаза привычно отмечают куропачьи наброды. В одном месте, неподалёку от Ловозера, вижу охотника, выходящего из лесистого распадка между сопок. Он на лыжах. С ним пушистая западно-сибирская лайка. За плечами у охотника ружьё и котомка. К котомке привешен здоровенный глухарище. Эх! Вот молодец! И собака тоже, конечно. Работница!.. Поезд, стуча на стыках, оставляет удачливую пару позади. Смотрю на них, прижимаясь лицом к стеклу, пока возможно…

Наконец население нашего купе просыпается и требует завтрака. Таня ведёт ребят умываться, Вега приветственно стучит хвостом по полу. Дверь купе раздвинута, мимо ходят пассажиры, на которых собака внимания не обращает. Таня с ребятишками возвращается, готовимся завтракать. Дверь по-прежнему открыта. Время от времени из-за края двери выглядывает любопытная мордочка маленького ребёнка, паренька лет около двух. Он из соседнего купе, где его говорливая мамаша ведёт громкую беседу с соседями, рассказывая про свою «тяжёлую» житуху на Севере: и как муж всё время в море, и что не помогает ей совсем, и как без денег-то трудно, и продуктов-то совсем нет… Видим, что малышу очень хочется поиграть с нашими детьми, но те даже не смотрят на него: им ведь уже по четыре, и в этом году исполнится пять! Какие игры могут быть с малолеткой? На всякий случай привязываю Вегу под столом. Наконец осмелевший ребятёнок заходит к нам. Таня угощает его конфетой, а тот, зажав подарок в руке, лезет под стол, к собаке. Зная, как Вега относится к детям, мы не особо беспокоимся. Сначала парнишка гладит собаку, обнимает за шею. Вега пытается вывернуться из назойливых ручонок, и тут упрямый малыш переходит в наступление. Теперь его привлекает мокрый и холодный собачий нос. Он хватает нос цепкой рукой и пытается открутить. Бедная собака всячески изворачивается, но паренёк продолжает свою работу. Наши попытки оторвать нападающего от Веги и изгнать его из купе оканчиваются полным провалом: ребятёнок верещит и отбивается, продолжая своё идиотское откручивание. За стенкой его маманя словно и не слышит громкого верещания, продолжая своё нескончаемое сказание. Собаке становится совсем невмоготу, вижу на её глазах слёзы отчаяния. Она как будто говорит взглядом: «Спаси! Этот идиотик открутит моё самое главное орудие! Что ты будешь делать на охоте без моего чутья?!» Наконец я решительно отрываю отчаянно цепляющегося обормота от собаки и несу верещащее чудо его производительнице. Необъятно толстая мамаша корчит недовольную рожу, принимая проказника: ей очень не нравится, что я прерываю такой увлекательный рассказ. А вот её соседи, воспользовавшись паузой, мигом разбегаются в разные стороны.

Возвратившись, плотно задвигаю дверь. Вега и всё семейство благодарно смотрят на меня – освободителя.

Но это ещё не конец истории! Через пару часов слышим, как толстуха укладывает ребёнка спать. В нашем купе душно – снова приоткрываем дверь. Мимо, по-хозяйски заглядывая к нам в купе, проплывает соседка. В нос ударяет резкий запах потного тела, пудры и духов. Вега, напрягшись, провожает женщину недобрым взглядом. Через какое-то время толстуха плывёт обратно. Как только её взгляд устремляется в нашу сторону, Вега – совершенно неожиданно для нас – с рычанием прыгает на соседку из-под стола! И только коротко привязанный поводок спасает нас от неприятностей… В страшном испуге толстая мамаша ковыляет за проводницей, пытаясь устроить скандал, но у неё ничего не получается: проводница быстро разбирается в обстановке и рекомендует мамаше лучше смотреть за ребёнком.

Что же это получается? Почему такая спокойная собака набрасывается на взрослого человека? В конце концов решаем, что Вега определила толстуху по запаху, как существо, отвечающее за поведение вредного малолетки. А потом решила, что надо преподать этой шваброкадабре урок! Таким вот образом!

На Родине отца

Проходит неделя нашего отпуска в Питере. Счастливые бабушки и дед занимаются внуками, гуляют с ними, навещают родных и знакомых, ходят в кино, закармливают лучшим в мире ленинградским мороженым… И тут появляется мой родной брат Олег с замечательным предложением съездить на родину нашего отца, в Тверскую губернию (Калининскую область), поохотиться. Ну, что же, отпуск у меня большой, целых полтора месяца, можно дней пять уделить поездке. Таня не против, а это самое главное. Вегу возьму с собой, хотя, конечно, мне не совсем понятно, что будет делать легавая на весенней охоте, разве что на вальдшнепиной тяге помочь.

22 апреля в час ночи высаживаемся на станции Викторово. И попадаем в настоящую зиму: ночью выпало много снега и подморозило до минус трёх. Ночуем у нашей двоюродной сестры Антонины, и раненько утром топаем в деревню Гороватую. Утро ясное, солнечное и очень тихое. До Гороватой шесть километров. Четыре из них идём вдоль железной дороги, пару раз сходя со шпал в глубокий снег, чтобы пропустить поезд. Потом сворачиваем на заснеженную дорогу, ведущую через смешанный лес и поля к деревне. Вега трусит впереди, внюхиваясь в новые для неё запахи, временами останавливаясь и привычно выгрызая образовавшиеся между пальцами лап льдинки.

Не доходя до полей метров сто, замечаем в придорожных кустах свежайшие наброды тетеревов, чётко выделяющиеся на снегу. Вега, смешно всовывая морду в снег и энергично виляя хвостом, споро тянет по следам через кусты к полю. Сбрасываю тяжеленный рюкзачище, быстро собираю и заряжаю ружьё, предлагаю брату пойти за Вегой. Слегка уставший Олег отказывается: «Сходи один. Если и есть там тетерева, то думаю, что не подпустят близко: весна ведь! Смотри, не стреляй тетёру!» Зря он про тетёру-то: отец нас выучил хорошо на этот счёт, тем более – весной…

Иду за Вегой. Вижу, как она всё больше и больше настораживается, временами работая на потяжках. Метров через пятьдесят слышу хлопанье крыльев. В довольно густых кустах взлетающую птицу не вижу, замечаю черныша уже в вершинах берёз в тот момент, когда он продирается сквозь ветки, стремясь на чистое. Палю навскидку из левого ствола. Выстрел трудный. Дымный порох «Медведь» синим туманом заволакивает видимость, однако слышу, как, ломая ветки, тетерев падает. Спешу к месту падения, но там птицы нет. Иду по следам собаки, и тут же слышу метрах в двадцати хлопанье крыльев подранка. Бегу на шум и вижу Вегу, надёжно удерживающую бьющегося косача. Ай да Мастер Вега, не подкачала в незнакомой обстановке!

Возвращаюсь к Олегу. Он курит, сидя на поваленной берёзине, и рассказывает, как, после моего выстрела, чуть в стороне, взлетает ещё один черныш, но брат не успевает выстрелить. Сбитый тетерев удивительно красив: ярко-красные, надутые по-весеннему брови, сине-чёрное оперение, белоснежные перья подхвостья и изнанки крыльев… красота! Олег держит в руках косача и просит сделать из него чучело. Конечно же, сделаю, брат!

В деревне нас радостно встречают родные: сильно постаревшие дядя Сергей и тётя Наташа. «Как раз к празднику угадали, - сообщает дядя, – у Мишки-то день рождения, семьдесят два годочка братке стукнуло! Вишь, хреновина-то…» Вот как получается иногда: планируешь охоту, а выходит… Короче говоря, в этот день у нас с Олегом охоты не получается: пересиливает деревенское хмельное пиво. За столом у дяди Миши народу множество, но что особенно радует, так это встреча с двоюродным братом Толей, сыном дяди Миши, с которым мы были очень дружны в детстве. И сейчас у нас с ним много общего. Толик – тоже офицер, старший лейтенант, лётчик, закончил Оренбургское высшее лётное училище, женат, есть ребёнок… Вспоминаем детство, как вместе пасли коров, ловили карасей, воровали горох, ходили за грибами…