Текст книги "Воины Королевы"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Паоло, помешкав, тоже опустил лук.

– Мы с товарищами из Тчаррака. Слышал о таком городе?

– Он далеко, – теперь стражник присвистнул. – Где-то на востоке, верно?

– Верно. Когда спалили наш город, мы уцелели. Не убежали, нет, просто опустилась ночь, и… Утром мы уже не нашли живых восьмилапых. Пошли к северу, хотели поступить на службу к Повелителю Марты, но и этот городу уже сгорел. Так мы и бродили по степи, пока не оказались в Гволло, это уже совсем недалеко отсюда. Ну, а когда и Гволло сгорел, поняли, что идти больше некуда.

– Как же вы опять уцелели? – не удержался от вопроса Люсьен.

– Не твое дело, – хмуро бросил Джани, оказавшийся уже за его спиной.

– Мы уцелели только втроем, – развел руками Паоло. – А из Тчаррака ушла почти сотня бойцов. В Гволло нас спрятали в роще, неподалеку от стен, оттуда мы стреляли из луков, отбили три атаки по земле… Но Гволло тоже погиб. Все города погибли. Как же устоял Хаж? Что-то я тебе не верю.

– Он один, – сообщил Джани, так никого и не обнаружив.

Именно в это время Долле вздумалось опять застонать во сне. Оба тчарракца присели от неожиданности, Джани едва не выпустил стрелу.

– Нет, я не один, – Люсьен поднял вверх руки. – Не стреляйте, мы же друзья, воюем с летучками. Хаж устоял, потому что зимой с гор дуют холодные ветры, летучки не могли часто кружить над нами, а на земле мы сумели отстоять мост через Кривую пропасть. Весной было большое сражение, стрекозы пригнали тысячи речников.

– Предатели! – оскалился Джани.

– Но народ Чивья, ушедший за горы, прислал нам небольшую помощь… Мы устояли и с тех пор ждем новой атаки.

– Но почему город-то не сгорел? – все никак не мог понять Паоло.

– У нас нет города, – признался Люсьен. – В поселках у перевалов смертоносцы жить не могут, там только люди. А Дворец – крепость, вырубленная в скале. Там почти нет дерева и паутины, летучки не смогли его зажечь.

– Повезло вам! – из травы поднялся еще один человек.

Невысокий, но очень широкоплечий, он бойко подошел к Люсьену. В глаза стражнику бросилась огромная лысина, сверкающая на солнце – волосы у незнакомца росли только на затылке, если не считать ухоженных усов и короткой бородки.

– Я очень рад, что Хаж устоял. Только скажи мне: как поживает Чалвен? Все еще носится по горам с луком, стреляет жуков?

– Ча… – Люсьен даже отшатнулся. – Чалвен совсем старый, почти ничего не видит, кто же ему лук даст? Да и никогда он не любил охотиться. Живет во Дворце, хозяйство ведет, ворчит на всех… И с чего ты взял, что в горах есть жуки? Там только шанты и скорпионы скалистые, а выше – только кролики живут.

– Он не врет, – торжественно сообщил незнакомец своим товарищам. – Рад с тобой познакомиться, Люсьен. Меня зовут Келвин.

– Откуда ты знаешь Чалвена?

– Когда караван шел из Ужжутака в Хаж, новое завоевание вашего Повелителя, мой отец познакомился с Чалвеном. Потом они немного переписывались, пока отец был жив. Да, почему все так удивляются? – Келвин покачал головой. – Самое обычное дело для двух грамотных люде – переписываться. Иногда приходят купцы, разве им трудно взять с собой письмо? Я никогда не понимал, почему такое случается редко.

– Потому что незачем, – заметил Джани.

– И потому, что не с кем, – поддержал его Паоло. – Ладно, Люсьен, вот мы все трое перед тобой. А где же твои люди?

– Спят вот там, – показал стражник. – Идемте, только не будите их, они шли всю ночь.

– Идти ночами, – покачал головой Паоло. – Это – самое верное. Но Келвин не желает. Из-за него мы весь день перебегаем от куста к кусту, выглядывая стрекоз.

– Ночью идти еще опаснее, чем днем, – Келвин, видимо, уже устал это доказывать. – Днем один настоящий враг: стрекозы. А ночью их сотни. К тому же, мы все равно идем на гибель – тогда зачем же себя мучать перед смертью?

– Идете не гибель? – остановился Люсьен. – Куда же вы идете?

– Ищем город стрекоз, – пояснил Джани. – Хотим ворваться туда и сжечь его, как они наши города. Пусть их потомство тоже корчится в огне!

– Ничего не выйдет. Город стрекоз – норы на берегу, и гореть там нечему. Устраивайтесь рядом, у нас сесть мясо. Перед рассветом мы жгли костер.

– Мы тоже, – однако от еды Келвин не отказался, удобно расположившись рядом с ямой-колодцем. – Какой-то скорпион на нас набрел. Оказался такой голодный, что напал на трех воинов! Но и шустрый, мы здорово вспотели, пока прикончили его. Ох, да кто это с тобой?!

Аль его не удивил, но вот Долла… Никто никогда не видел в степи таких черных людей. Спустя мгновение над спящей девушкой склонились все трое, с удивлением рассматривая ее толстые нос и губы, трогая жесткие курчавые волосы.

– И платье у не чудное, – изрек Джани. – А почему она босиком?

– Спаги потеряла, – вздохнул Люсьен, опять принимаясь резать кожу. – У вас нет запасных?

– Нет. Где ты ее взял? – Келвин опять принялся жевать. – В степи таких нет, я бы слышал. У меня отец любил всякие удивительные истории.

– Мы возвращаемся от города стрекоз, – решился Люсьен начать рассказ, стараясь вести дело по-хитрому, как Олаф. – Ходили туда на разведку… Прятались в деревне речников, она совсем рядом с городом.

– Предатели! – прорычал Джани, и аль беспокойно заворочался.

– Да… Но один порядочный человек там есть. Так вот, девчонку мы выкрали прямо из города, думали – побольше о них узнаем. А она бестолковая, маленькая еще. Жила до этого в другом городе, из норы не вылезала, а мать ее с юга летучки принесли. Теперь возвращаемся в Хаж. Идете с нами?

– Ну… – Паоло вопросительно посмотрел на Келвина. – Мне кажется, это умнее всего, если город стрекоз не горит.

– Да, – согласился Келвин, проглотив очередной кусок. – Если не горит – делать там нечего. Разве только речников немного порезать… Ну да ладно, защищать Хаж – важнее. И ты сказал, чивийцы ушли за горы? Прямо через снежные перевалы?

– Да. Люди протащили восьмилапых на веревках, по снегу это не очень тяжело. Там нашли кое-что интересное… Например, летающие шары.

– Да ну!

– Точно, придете в Хаж – увидите. Только летают они плохо, – пришлось признать Люсьену. – Медленно и неповоротливо. Конечно, лучнику из-под летучки сбить его легко… Но в битве они нам помогли. Из Хажа, если будет совсем плохо, можно отступить туда, за горы, в тамошнюю землю Темьен. Туда летучки пока проникнуть не могут, над перевалами холодно. Но Повелитель Чивья просил отстоять Хаж.

– Понятно, – Келвин подмигнул все еще хмурому Джани. – Это – дело. За перевалом можно копить силы, делать вылазки – это уж на худой конец. Настоящая война до победы! Ни к чему нам, выходит, геройски погибать, тем более что спалить стрекозьих личинок не выйдет. Вот только примет ли нас королева Тулпан? Ведь она – Малый Повелитель, у нее власти настоящей нет.

– Теперь есть, – веско заметил Люсьен. – Ужжутак погиб, погиб и Смертоносец Повелитель. Теперь Тулпан – Повелительница, об этом сказал сам Повелитель Чивья.

Все замолчали, переваривая новость. Люди никогда небыли Повелителями. Но в самом деле – если Смертоносец Повелитель погиб, то кому же принять от него власть, как не человеческим королям? По крайней мере в том случае, если другие восьмилапые эту власть признают.

– У нее в подданных много смертоносцев? – дрожащим голосом спросил Паоло.

– Ни одного, – пришлось признаться стражнику. – Все погибли. Ведь в Хаже в основном жили люди, восьмилапые держали лишь небольшой отряд. У нас холодно, вот в чем дело, потому и нет настоящего города. Но Повелитель Чивья прислал Тулпан несколько своих воинов, они подчиняются ей.

– Славно, – захихикал Келвин. – О таком я не слыхал и от покойного папаши, а уж на что был выдумщик! Определенно, нам надо идти в Хаж. Я даже знаю, где это, к Кривой пропасти ведет дорога от Белых скал, что между Чивья и Трофисом.

– Все верно, – обрадовался Люсьен. – Только вот еще какое дело: у меня есть срочные дела. Хочу, чтобы вы пошли в Хаж одни, а с собой взяли вот этого жирного Аля и девчонку. Пропадут без защиты.

– Что за дела? – Паоло нахмурился. – Куда ты собрался?

– Не могу сказать, – стражник решил по возможности утаить подробности. – Королева Тулпан приказала мне одному. Если бы вы не появились – пришлось бы тащить с собой эту парочку, а теперь вот как все славно выходит.

– Славно?.. – Келвин поднял перед собой вытянутый палец и медленно покачал им из стороны в сторону. – Мы знакомы совсем недавно, Люсьен. Ты должен быть откровенен с нами, иначе никакого «славно» не получится. Если говоришь, что Хаж устоял – отведи нас туда. Или мы пойдем одни куда сочтем нудным, а вы шагайте своей дорогой.

Люсьен заканчивал шить обувь для Доллы. Он изо всех сил старался выглядеть спокойным и уверенным. Эх, почему здесь нет Олафа? Уж сотник-то легко провел бы этих недотеп, обставил дело так, что они сами вызвались бы отвести в Хаж хотя девчонку.

– Люсьен?.. – Аль наконец проснулся – солнечный луч уперся ему в глаз. – Что случилось?

– Это друзья, они тоже против стрекоз, – успокоил его стражник. – Келвин, вот ты много всего знал и слышал. Имя «Олаф-сотник» тебе известно?

– Да ты и правда горец! – закатился булькающим смехом Келвин, за ним рассмеялся Паоло, и даже хмурый Джани хрипло хохотнул. – Чивийский каратель Олаф – кто же его не знает? Да он со своей сотней гулял по всей степи, ему все Повелители позволяли на своей земле ночевать. Повстанцев гонял так, что только кровавые брызги летели. Но и зверюга, конечно, та еще – хоть детей пугай. Только Пхашш его и останавливал, а то, наверное, и в Чивья бы не возвращался. Азартный человек.

– Я его даже видел один раз, – вспомнил Паоло. – С караваном к речникам шли, и тут его сотня. Как вылетели на смертоносцах – и у каждого воина к селу по три черепа приторочено, знак карателей Чивья. Точно, тогда Пхашш где-то объявили, вот он и возвращался домой.

Пхашш объявлял на своей земле тот Смертоносец Повелитель, который чувствовал слабость своего города. Войны и нашествия саранчи, восстания – все это могло сильно сократить поголовье пауков. Тогда Повелитель предупреждал, что каждый чужак, паук или человек, оказавшийся поблизости от стен, будет считаться врагом. Пхашш.

– Так вот Олаф тоже ходил с чивийцами за горы, – продолжил Люсьен, немного даже удивленный такой известностью в степи приятеля. – А потом вернулся с отрядом помогать Хажу. Он шел с нами.

– Олаф-сотник? – Джани даже привстал. Едва не разрушив шалашик. – Олаф-сотник был с вами? А где же он?

– Потерялся, – Люсьен заметил, как вытянулись лица у новых знакомых и тут же поправился: – Я его потерял. Знаю, что Олаф хотел пойти куда-то к горам, на запад, вроде бы по своим карательским делам… А королева Тулпан приказала мне без него не возвращаться. Придется искать, но как мне за ним гоняться с девчонкой на руках?

– Так можно ведь… – Келвин посмотрел на спящую и не стал заканчивать фразы. – Тебе виднее. Но помни: она не только не хажка, но и не степнячка, вообще слуга стрекоз, враг. Если такая женщина не успевает за караваном, то на смертоносца ее не сажают… Отстала – и хорошо.

– Жалко, – признался Люсьен, пряча глаза. – Одинокая она, с ней и у стрекоз-то никто не дружил. Лучше отвести в Хаж, пусть там живет тихонько. Вот вы бы мне и помогли, вам ведь все равно к Повелительнице Тулпан нужно. А девчонка Долла выносливая, идет и не хнычет, только вот ноги сбила.

– Зачем нам в Хаж?.. – тихо спросил Джани и умоляюще посмотрел на Келвина.

– Знаешь, Люсьен, мы ведь люди свободные, – не спеша проговорил Келвин. – Повелительница Хажа наш друг, но мы ей пока не слуги. Олаф-сотник за безделицей не погонится, вдруг ему помощь нужна? Лучше мы с тобой отправимся, все вместе, а уж потом все вместе в Хаж. Верно я рассудил?

Люсьен закончил шить обувь и примерил ее на ноги Долле. Девушка проснулась и испуганно разглядывала окружающих. Джани улыбнулся ей щербатым ртом, но скорее напугал, чем успокоил.

– А если я не соглашусь? – спросил стражник.

– Тогда ищи Олафа отдельно от нас. Но мы тоже его поищем, верно? – Келвин взглянул на кивающих соратников. – Чивийский каратель – тот человек, в сотню которого любой мечтал попасть. Может быть, мы еще пойдем на службу не к Королеве Хажа, а к Повелителю Чивья – как знать?

Стражник только сплюнул. Может быть, предупредить Келвина, что Олаф-сотник вовсе не желает, чтобы за ним ходили? Но тогда придется рассказывать больше, про шар Фольша… Лучше уж не пытаться играть дальше – того гляди, и самого не пустят.

– Ладно, вы тут болтайте, а я ложусь спать, – решился Люсьен. – Идти будем ночами, как у нас заведено.

Глава четвертая

– Бери левее, Олаф, за тем холмом – муравейник.

– Откуда ты все знаешь?

– Я же бог! – Фольш хихикнул. – Все еще хочешь посадить меня на кол?

– Нет, есть другие способы, – каратель послушно принял левее, обходя колонну спешащих куда-то муравьев. – Например, можно срезать с человека мясо по кусочку, все время прижигая. Есть действовать равномерно и осторожно, то действо растягивается на несколько дней. Представь: человек жив, просит водички, а вместо рук и ног у него дни кости, и ребра наружу, и череп голый.

– Это, наверное, очень затруднительно, – усомнился Фольш. – Столько труда, и все только для того, чтобы кого-то помучать? Да и возможно ли это – ведь сердце слабый орган… Но судя по твоим воспоминаниям, ты не лжешь.

– У меня нет причин тебе лгать, – Олаф резко шагнул в сторону, толкнув бога плечом. Весил тот изрядно, сотник едва удержался на ногах. – Я твой враг, и никогда не буду другом.

– Зачем же тогда я веду тебя в свой дом?

– Ты думаешь, что сможешь изменить меня, обмануть… Смешно. Я – Олаф-сотник, каратель Чивья, с мной часто говорил сам Повелитель. Я – его доверенный человек. А Старик не ошибается, уж если он верит человеку, то не случайно.

– Да, у тебя о себе вполне лестное мнение, – согласился Фольш. – В душе ты воображаешь себя чуть ли не лучшим среди людей. Как же – характером тверд, хитер… Скольких людей ты обвел вокруг пальца, а привел к гибели, сотник?

– Скольких повстанцев, ты хочешь спросить? Это ты отправил их на гибель, а не я.

– Ты мне нравишься! – смешливый бог расхохотался. – Верно, всегда вини других, если уж нужен виноватый. Иначе где же свобода воли? Это мы проходили еще… Не вспомню даже, в каком классе. Но это не важно. Все же не понимаю твоего желания служить.

– Я – подданный Повелителя Чивья.

– Который без спроса копался у тебя в мозгах, как, например, я… Чем же я хуже? Вот послушай: когда Повелитель отправил тебя в Хаж и намекнул, что ты должен жениться на королеве Тулпан, разве ты не радовался, что вскоре сам станешь Повелителем?

– Старик ничего не намекал. Он сказал: если ты захочешь стать мужем королевы, и если она не возражает, – припомнил Олаф. – И ведь он знал, что лишится меня. Хаж независим от Чивья.

– О, да! Конечно! Крохотное королевство Хаж, едва сдерживающее напор стрекоз, вполне независимо от чивийцев, которые под этим прикрытием ушли за перевалы и обосновались там. Конечно, независимое! Королева, которой нет и двадцати, ни одного смертоносца, в советниках – старые дурни, – Фольш неплохо разбирался в обстановке. – Да еще мужа ей подсунуть из своих доверенных людей, того, кого знаешь лучше чем себя. Ведь Повелитель знает о тебе все, даже то, что сам ты забыл! Независимое королевство Хаж, прекрасно. Но что бы ты мог предпринять в качестве Повелителя? Только защищать свою единственную крепость, тем самым защищая сидящих за перевалами чивийцев, давая им возможность вернуться. А уж если Повелитель Чивья наберется сил, если опрокинет и погонит стрекоз, сметая их города – кому тогда будет нужен Хаж? Кого тогда заинтересует судьба его Повелителей – парочки двуногих? Старик, как ты его зовешь, этот мерзкий древний паук, помнящий еще Мутацию, просто использовал тебя. Хорошо еще, что Тулпан возмутила твоя неслыханная наглость, а то сидел бы сейчас во Дворце, ждал весточки и указаний от восьмилапого господина.

Олаф хотел было спросить про Мутацию, но упоминание о его отношениях с Тулпан все затмило.

– Что ты можешь знать, поганец?! Королева Тулпан – взбаламошная девочка, и только. Услышала, от меня же, что стала Повелительницей, и возгордилась, не захотела делиться властью.

– Чушь. Она с удовольствием повесила бы всю свою власть на твои плечи, – отмахнулся Фольш. – Ты обидел ее! Явился и стал говорить: когда мы поженимся! Когда я стану королем! Когда я стану Повелителем! Ты ее даже ни о чем не спрашивал, ты оскорбил Тулпан. А она в тебя влюблена, как любая дурочка на ее месте. Еще бы: знаменитый чивийский сотник! Человек-легенда! Борец с Фольшем, со мной то есть! – бог засмеялся. Олаф уже с трудом мог сдерживаться – постоянный хохот выводил из себя. – Ах, я забыл: ты же ее спас как-то раз от повстанцев, на пару с Люсьеном. Отлично. А потом пришел и сказал: это все – мое! А что она любит Хаж, что она родилась и выросла в нем, ты не заметил?

– Пусть так, – сотник решил по возможности удерживаться от резких замечаний. – Пусть все так, как ты говоришь. Хотя я вижу лишь глупую девчонку, упивающуюся властью…

– Да нет у нее никакой власти, одни заботы и страх перед завтрашним днем!

– Пусть так. Все равно, нет ничего удивительного в том, что Повелитель захотел увидеть на троне Хажа меня, а не какого-нибудь поселкового дурачка. Это нормально, тем более что… Я сам этого хотел, и Старик знал. А что касается того, люблю ли я прислуживать – да, я люблю служить своим друзьям.

– И хозяевам.

– Друзьям. Тем, кто помогает людям выжить. Без смертоносцев человеку в степи очень трудно. Однажды я гнался за повстанцами, остатками большого отряда. Колдун, с помощью твоего шара, конечно, морочал нам голову несколько дней. Мы носились по степи, но однажды случайно нашли их стойбище. Дикари заночевали возле логова семьи скорпионов. Ночью тварям удалось подкрасться к часовым… И все было кончено. Люди в степи не могут выжить без помощи пауков! Мы должны быть благодарны им. Если бы не восьмилапые, то люди ютились бы только на островках среди страшных морей, да в предгорьях, где невозможно вырастить хороший урожай. А кто защищает наши злаки в степи? – вспомнил Олаф. – Только восьмилапые, а ведь сами их не едят. Они стоят среди полей и отгоняют хищников.

– И пожирают хищников, – уточнил Фольш. – А взамен имеют преданность двуногих, которые помогают им удерживать в подчинении этот мир, защищают от жуков-огневиков, теперь вот от стрекоз… Вы нашли за горами воздушные шары, арбалеты, яд. Но пользоваться всем этим могут только люди! Послушай, Олаф, неужели ты сам не понимаешь: с таким оружием вы можете победить любую армию смертоносцев! Они вам больше не хозяева!

– Соврал! – в ребячьем восторге выкрикнул сотник. – Соврал! Ты соврал, как и тогда, когда показывал мне армию на звезде! Я узнал там тех, кто выдали твоих слуг! А теперь ты говоришь, что воздушными шарами могут управлять только люди – неправда! Существо, которое сидит в шаре, слушается только смертоносец. Человек не может заставить его выделить летучий газ.

Фольш помолчал некоторое время, все так же неутомимо вышагивая по степи.

– А разве это справедливо: отказывать в милости тем, из кого ты своими страшными пытками выбил правду? Да, они предали моих слуг, но ведь не по своей воле. Ты сначала болью лишил их разума, а уже потом…

– В своих сказках ты говорил им по другому, – отрезал сотник. – Если бы они знали, что на звезду Фольша в новом теле попадут и предатели, то рассказывали бы мне все сразу. Не пришлось бы и пытать. Неправда, что мне это нравится!

– Ну, большого отвращения ты тоже не испытываешь, – заметил бог. – А если бы я сказал, что на звезду попадут все, то ничего не вышло бы. Восстания стали бы неудачны, не горели бы города.

– С самками и потомством!

– С паучихами и паучатами, с отвратительными насекомыми, для которых лучшее лакомство – человеческое мясо. Желательно, живое, с теплой красной кровью, – уточнил Фольш. – Не рассуждай, как восьмилапый – ты же человек. Да, горели самки… Ты ведь их не любишь, они малоразумны и постоянно впадают в истерическое бешенство.

– Просто стараюсь держаться от них подальше, вот и все.

– Все стараются держаться от них подальше, даже смертоносцы. С чего ты взял, что защищать потомство чужого вида – доблесть? Только люди способны на такое! Посмотрел бы я, как жуки принялись бы сражаться за личинок стрекоз, например. Да ведь пищи не хватит на потомство всех!

– Их будущее – наше будущее, – упрямо сказал Олаф. – Смертоносцы наши друзья.

– А в городе стрекоз друзьями зовут летучек. Но они лишь используют людей, ваш разум и силу… Все насекомые используют людей. Сначала живых, потом мертвых – в пищу. Стрекозы тоже едят покойников, кормят ими личинок.

– Откуда ты знаешь?!

– Полазил в голове Доллы… Странно, что ты не догадался. Подземные камеры, куда увели ее мать – не уверен, что ее не пожрали еще живой. Но на самом деле девочка все понимает, просто не хочет об этом думать.

Олаф до боли прикусил губу. И в самом деле Фольш свел его с ума – вот еще одно доказательство. Он хотел пытать Доллу, отрезать ей ухо, а ведь достаточно было взять в руки шар и прочесть ее мысли!

– Да, именно так, – подтвердил Фольш. – Смотри, уже различимы скалы впереди. Если сегодня летучки нас не потревожат, то за ночь ты пойдешь к ним совсем близко. Я тебе советую все же идти и ночью, тогда утром ты немного поспишь, а к вечеру окажешься у меня в гостях.

– Согласен.

– Не боишься?.. – бог не дождался ответа. – Это хорошо, что не боишься. Жажда мести за потомство пауков ослепила тебя, ты идешь один во вражье логово. Не понимаешь даже, что это я заставил тебя полезть ночью в город стрекоз, я заставил оставить шар в мешке… Да, да! Иначе ты бы никогда не взял с собой Доллу – прочел бы ее скучные, неинтересные мысли, и оставил в городе.

– Зачем ты это делаешь? – сотник замедлил шаг.

– Не скажу! – опять рассмеялся бог. – Кстати, это и делаю не совсем я… Но ведь ты и теперь не испугался, верно? Все еще хочешь попасть ко мне в дом, резать меня на куски?

– Я это сделаю или умру, – зло сказал Олаф. – Десятки моих друзей погибли от рук твоих слуг. Горели города, гибли не только пауки, но и люди. Десятки лет продолжаются восстания…

– Сотни, – оборвал его Фольш. – Больше двух сотен лет, если тебе интересно. Количество городов в степи за это время сократилось вдвое, иначе стрекозы не сломили бы смертоносцев так быстро.

– Ты помогал им?!

– Нет, они появились достаточно неожиданно. Но летучки мне нравятся больше пауков. Они не воюют друг с другом, приучат к миру и людей. Потом один из их слуг отыщет в степи странный шар… И вскоре, ночью, в городе стрекоз поднимется восстание. Личинки беспомощны… Потом в другом городе. Потом повстанцы научатся пользоваться ядом – я научу. Ведь мне известно все, что известно тебе. Рыбка в озере по ту сторону гор имеет в своем теле небольшой пузырь, и поэтому ее никто не ест, верно?

– Все так, – кивнул Олаф. – Значит, я не зря иду к тебе. Надо остановить это безумие, или ты погубишь всех.

– Всех, кроме тех, кто согласится принять мою сторону, воевать за мир для людей! – со счастливой улыбкой произнес Фольш. – Остальные провалятся во тьму копошащуюся, когда мы прогоним насекомых.

– Это невозможно! Оглянись – они заполонили собой все!

– Есть способы, – бог мечтательно посмотрел на небо. – С летающих кораблей можно распылить некоторые газы, безвредные для существ с красной кровью. Но прежде мне надо научить людей ценить победу, жить в новом мире. Иначе – зачем это все?.. Но много людей мне не нужно. Хватит и нескольких тысяч.

– Я рад, что убивал их.

– Не преувеличивай своих заслуг, – усмехнулся Фольш. – Никто на них и не рассчитывал. Все эти восстания – пробы, неудачные пробы. Но я изучал людей, изучал повстанцев и карателей. Я нашел тебя, например. Ты мог бы сильно помочь мне… Но об этом потом. Воздушные шары, которыми могут управлять только смертоносцы – чепуха. Я могу научить тебя строить другие шары, без всяких существ. А шар даст тебе возможность самому командовать теми, что имеются. И самое главное: что такое шар без лучника? В войне он бесполезен, годится только для патрулирования и облав. Да ты сам видел это на Джемме – островитяне там вовсе не боятся восьмилапых врагов на воздушных шарах.

Сотник надул щеки, потом медленно выпустил воздух. Пожалуй, стоит поменьше разговаривать с Фольшем. Очень хочется научиться строить шары без насекомых внутри, хочется получить новое оружие… Но этот бог – обманщик, каждое его слово, даже правдивое – все равно обернется ложью.

– Все-то ты знаешь, и про Джемму, и про шары, и про Старика… – пробормотал Олаф.

– Какой-никакой, а бог. Заметь, что и ты все это знаешь, а выводы делаешь другие. Неправильные выводы. Думаешь, что служить пауку – лучший удел для умного, деятельного, и что более всего удивительно – честолюбивого человека. Думаешь, что все люди, протестующие против существующего уклада вещей – преступники, и даже не просто преступники, а выродки. Как же тогда быть с твоими собственными предками? Думаешь, они не участвовали в Древних Войнах, до того, как настала пора Рабства? Что они думали о восьмилапых хозяевах – до того, как появился твой любимый Договор?

Олаф ничего не ответил, продолжая размеренно вышагивать в сторону гор.

– Молчи, – разрешил Фольш. – Я же все равно тебя слышу. Твои предки много не знали, и что самое интересное, нынешние пауки – совсем не те, что прежние. Смешно! Да откуда ты это взял?! Твой Повелитель Чивья, которого ты называешь Стариком – сколько ему по твоему лет? – бог опять сделал паузу, но ответа не дождался. – Ты знаешь, что он стар, очень стар. Повелители не умирают своей смертью… Восьмилапые вообще бессмертны, ты когда-нибудь задумывался об этом? От линьки до линьки, меняя хитин, лапы – почти весь скелет, они живут и живут. Поэтому им и необходимы войны, если бы не внутренняя агрессивность, восьмилапые давно заполнили бы собой весь мир, да в несколько слоев. У людей не так…

Под ногами шуршал гравий, здесь начиналось каменистое предгорье. Назойливая муха зависла перед самым лицом. Олаф отогнал насекомое, но оно тут же вернулось. Саранча муху не пугала… Тогда сотник внушил ей видение стрекозы. С жужжанием негодная умчалась, выписывая виражи над самой землей. Показался еще дин караван муравьев – они тащили попадавшие деревья из ближайшего леска. Почему муравьи никогда не ломают деревьев сами? Силы хватит, а дом получится прочней. И что было бы, не собирай муравьи падающие от бурь и возраста стволы? Наверное, вся земля давно покрылась бы ими в несколько слоев.

– Нет, ты все-таки подумай о том, сколько лет твоему Старику, – настаивал Фольш. – Тысячи лет, Олаф. Он помнит и Рабство, и Древние Войны. Он жил тогда в степи, терзал людей, пытался их уничтожить вместе со своими сородичами.

– Что ж, в таком случае он многому научился с тех пор.

– Смертоносцы научились многому, – согласился бог. – А вот люди многому разучились. Даже отравленных стрел у вас не было сотни лет. Между тем Старик еще старше. Он помнит Мутацию.

Они опять прошли немного молча. Солнце заходило чуть левее вершины Валомриканси, и именно туда путники направлялись. Кто и когда назвал так эту гору?.. Олаф ждал ответа на свой невысказанный вопрос, но Фольш не торопился.

– Хорошо, я спрошу вслух, – сдался сотник. – Что такое Мутация?

– У твоего друга Агни… Да я знал и его, – кивнул Фольш, когда мозг сотника взорвался изумленными эмоциями. – Ты слишком известная личность, я давно заинтересовался тобой. И не только я, конечно же. Так вот Агни, чивийский книгочей. Помнишь, как он обожал собирать древние книжки с запрещенными сказками? Про Древние Войны, про Предательство, после которого смертоносцы узнали секрет человеческой души и победили людей, про Белую Башню… Там не было сказки про Мутацию, но была история о Зеленой Звезде, которая упала на землю. Часть наших предков улетела от Катастрофы – это слово ты тоже должен помнить – на летучих кораблях, а другая…

– Ты сказал «наших предков», – отметил Олаф. – Ты лживый бог.

– Хорошо, я не бог, – легко согласился Фольш. – Так вот Мутация была вызвана Катастрофой, падением Зеленой Звезды. Невидимые лучи кое-что повредили в нашем мире. Чувствительнее других оказались насекомые. Они стали расти, кто от поколения к поколению, другие – еще и от линьки к линьке. Представь ужас людей, когда вчерашние малыши, на которых никто не обращал внимания, вдруг стали опасны для жизни! Это и заметили не сразу – ведь Катастрофа вызвала землетрясения, наводнения, извержения вулканов… Примерно тогда и появился этот горный хребет.

– Спасибо, что скрашиваешь мой путь сказками, Фольш, – поблагодарил Олаф.

– Я говорю это для того, чтобы ты осознал: Повелитель Чивья помнит себя еще маленьким, пугливым, неразумным. Потом он стал расти, вместе со своими соплеменниками… Мутация создала много видом разумных пауков, способных общаться между собой. В то же время у них часто разные предки, не все расы восьмилапых могут скрещиваться между собой. А кому-то не повезло, и разум их остался в зачаточном состоянии. Что ж, они тоже дали потомство, тоже нашли себе место. Например, шатровики. Ведь ты замечал, что шатровики очень похожи на смертоносцев?

– Шатровики заметно мельче и слабее.

– Слабее их воля. В поединке сознаний смертоносец всегда побеждает, вот шатровики и не могут сражаться с ними на равных, – терпеливо пояснил Фольш. – А насчет мельче… Знаешь, сколько живут шатровики? В среднем около трех лет. Битвы, поединки в брачный период, пожирание самцов самками в голодные времена, пожирание самок потомством в самые голодные времена… Это не касается только Старой Самки, которая есть в каждой большой семье шатровиков, эта тварь сидит в самой глубине, в паутине, никогда не выходит наружу. Поверь, внешне она ничем не отличается от самки смертоносца, еще и покрупнее многих.

– Откуда ты так хорошо знаешь про шатровиков? Вырос у них? – сотник довольно грубо намекнул на популярную малоприличную байку о самом глупом воине, которого взяли к себе жить шатровики. «Вырос у них» означало – не сыном ли ты ему приходишься? Не твоя ли мать сидит в затянутой паутиной роще? Но Фольш то ли не знал этой сказки, то ли просто не обиделся. – Я думал, тебя больше интересуют люди.

– О, про людей я знаю даже больше, чем ты! А о шатровиках мне рассказывал один приятель, точнее, приятельница. Возможно, ты ее увидишь…

– Когда я увижу тебя? В настоящем теле?!

– Скоро, обещаю, – посерьезнел Фольш. – Я рад, что ты не боишься. К твоей ненависти все же примешивается любопытство. Ты еще не потерян для людей, Олаф.