Текст книги "Мао: Душевная повесть"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

13

С чего это началось, я не понял, но ругались они громко и грубо. Все стали расползаться из комнаты, и я тоже вышел. В коридоре стоял Саид и с кем-то целовался. Гости как-то все сразу стали уходить, договаривались шепотом куда-то поехать, все прощались со Сьюзен и со мной. Кажется, я всем понравился. Так за пять минут все и ушли, только в ванной пара заперлась и теперь там лизалась, и один блевал в туалете, выгнав оттуда Филиппа. Филипп теперь сидел на кухне в углу и что-то напевал сам себе. Я хотел навестить кальмаршу, но Сьюзен сказала мне, чтобы я зашел в комнату и позвал Фрэнка к телефону, это она придумала так. Она очень хотела их помирить, не знаю уж почему. Я зашел и все сказал, как она просила, а потом вышел вслед за Фрэнком. В комнате осталась Мария и Райфайзен, который старался ее успокоить. Фрэнк дошел до телефона, послушал там гудки и разбил наш телефон в куски.

– Эта сволочь… Я для нее все сделал. Она – никто, она ноги-то раздвигать не умеет, она никто!

– Чего ты шумишь? – спросил я. – Давай выпьем нормально, пока никто не мешает. Я тут припрятал бутылку.

Фрэнк посмотрел на меня странно, но потом улыбнулся:

– Давай. Плевал я на все.

И мы выпили. Поговорили, покурили, еще выпили. Фрэнк сказал, что я интересный собеседник, хотя сам мне рта не давал раскрыть, так же как и кальмарша. Сьюзен, испуганная, заглядывала, спрашивала, не хотим ли мы чаю. Фрэнк послал ее к чертям. Она принесла еще бутылку, стаканы и бутербродов. Фрэнк бросил в нее тарелкой с бутербродами, но минут через десять мы бутерброды собрали и съели. Фрэнк рассказывал больше про то, как он начал работать в двенадцать лет и какие умники его сейчас окружают, смеются над ним, что он пишет с ошибками, а сами ни хрена не стоят. Особенно Мария, которая вообще неграмотная, а считать умеет только деньги, но при этом с гонором, как у дикой лошади, хотя и не американка даже. Наконец он встал и сказал, что, пожалуй, хватит и что ему надо прямо сейчас поговорить с Райфайзеном. Еще он спросил:

– Вы не обманщики, а, Джек?

– Нет. Мы все по науке, – сказал я. – У нас Книги есть про Небесную Канцелярию, там все прописано.

– Я тебе верю. Им – там, всем – не верю, а тебе верю.

И он ушел. Приятно такое услышать.

Я тоже вышел, захотелось еще бутерброд. По дороге на кухню зашел в ванную, просто воды попить, а там Саид с Марией. Она вся пыхтит, и Саид пыхтит, и к раковине не подойти. Я говорю:

– Вы бы хоть дверь закрыли. Фрэнк увидит – расстроится, Райфайзена подведем.

– Фигня, – сказал Саид.

– Фигня, – сказала Мария.

Я вышел, но мимо как раз шла Сьюзен и увидела все. Она тоже запыхтела, прямо как Саид, глаза круглые стали. Я ее за руку взял и на кухню повел, а она мне сказала, что ей все это уже надоело, что она целый день как лошадь, а в награду – вот. Наверное, Сьюзен и правда здорово устала, потому что выронила тарелку и заплакала. Я ее посадил на стул, собрал упавшую еду, съел, запил чаем, еще нашел еды и стал есть, а она все плакала. Ойхо уже из-под стола выглянула сочувствующе. Шипит мне:

– Хватит жрать, дурак, поговори с ней.

Я спросил:

– Сью, тебе Саид, что ли, нравится?

– Кто? Да у меня таких кобелей было…

И тут очень кстати вернулся Том. Он был бледный и все в той же испачканной рубашке. Я попросил Тома успокоить Сьюзен и спокойно доел свой ужин. Том молча сел с женой рядом, ему, видимо, все еще было нехорошо. Он попробовал ее обнять, но Сью не захотела и совсем громко разревелась. Том стал что-то мычать, Сью застонала. Кальмарша ущипнула меня за ногу, но я стерпел. Нельзя на все внимание обращать, тогда даже поесть будет некогда.

Наконец Сьюзен с Томом ушли домой, что-то у них разговор не получался. Ойхо стала мне выговаривать, что я что-то не так сделал, я налил себе еще чаю и вышел. В прихожей Мария причесывалась. Тут же подошли Фрэнк с Райфайзеном. Фрэнк долго смотрел Марии в затылок, а она все причесывалась и причесывалась перед зеркалом. Потом говорит:

– Зеркало расческой исцарапаешь.

– Тебе-то что? – спросила Мария не оглядываясь.

– Я вот решил работать с этими парнями. Ты все еще против?

– Нет, я не против. Я передумала. Только Тома надо отодвинуть, он в этой игре лишний, так же как и его жена прибабахнутая.

– Ну… – Фрэнк подумал. – Ну, это можно. Действительно, зачем нам Том. Или ты меня ревнуешь, а? – он обнял ее сзади. – Ты меня ревнуешь к толстушке Сьюзи?

– Может быть, – ухмыльнулась Мария, а в ванной за моей спиной прокашлялся Саид. – Может быть, и так. Ты не думаешь, что ребятам стоит дать задаток, чтобы они не работали больше с придурком Томом?

– Джек! – закричал Фрэнк Райфайзену, снова став совсем как прежде. – Тебе удалось невозможное! Ха-ха-ха! Ты очаровал мою Марию! Фантастика! Я уже готов что-то заподозрить, я уже готов тебя – пафф! – пристрелить! Ха-ха-ха! А где твоя сумка, Мария?

– Сунула Ричу под толстую задницу, – ответила Мария. – Он так накачался виски, что его не поднять, самое безопасное место во всем штате.

Райфайзен сразу пошел искать спортсмена Ричи, а Фрэнк стал целовать Марию. Мария еще успела мне сказать:

– Так и будешь пялиться, что ли?

Мне было все равно. Я пошел тогда помочь Райфайзену поднимать Ричи, но сразу нашел Филиппа и задержался у него. Филипп снова курил свой чудной табак, и я тоже снова покурил. Филипп спросил, как мне нравится трава.

– Да ничего, душисто. Приятный запах, только я не накуриваюсь.

– А чувствуешь-то что? – спросил Филипп. – Мне кажется, тебя должно на спокойствие пробивать, на уют и все в порядке, вот как меня.

– Да, – говорю. – Все в порядке. Вот Саид Фрэнка с Марией помирил, нам теперь за это денег отвалят. А Сью помирилась с Томом. Вроде бы.

– И есть не хочешь? – вяло поинтересовался Филипп.

– Нет, я только что.

– Отдай косяк тогда, на тебя только траву переводить.

А чего отдавать, я докурил уже и потушил. Филипп даже выругался, и мне стало немного неуютно.

Захотелось того парня черного повидать, спеть, что ли, опять с ним, поговорить. Я вернулся на кухню и у холодильника чуть не наступил на Ойхо – она пыталась его открыть. Проголодалась наконец. Я достал ей, что нашел, сыра да колбаски нарезал, себе бутылку рома взял, последнюю. Ойхо ест и говорит:

– Ерунда какая-то у твоего Райфайзена получается, так ему и передай. Книги не работают.

– Неправильные книжки у нас? – я даже поперхнулся.

– Книжки правильные. Только вот механика их не распространяется на обладателя. Райфайзен все строит прогнозы на вас, что с вами будет, и все вроде угадывает. Только это не сбывшийся прогноз по законам Небесной Канцелярии, а случайное совпадение. То есть нет, не случайное. Это то, что ваш спутник называл проклятием.

– Не понял, – говорю. – Что с нами будет-то? И что делать?

– Ну что же непонятного? – Ойхо ткнула щупальцем в один из своих камушков. – Вот, видишь, какая трещинка бежит? Да ну тебя. По Райфайзену Фрэнк согласился бы с вами работать обязательно, он и согласился. Но он не потому согласился, что Райфайзен утром шесть раз присел, понимаешь?

– Понимаю. И что?

– И вы не контролируете ситуацию, вот что. А думаете, что контролируете.

– Я так не думаю. И Филипп не думает. И Саид, наверно, тоже.

– Это потому, что вы вообще не думаете. – Ойхо вздохнула. – Совсем. Думает один только Райфайзен, но он такой…

– Ограниченный.

– Да. Мао, а почему бы тебе не определиться в хороший зоопарк? Мы могли бы согласовать твою диету так, как ты захочешь. Никакой перловки, зато пиво. У меня есть знакомые, ты можешь ни о чем не волноваться, мы ведь не чужие уже люди.

– Я не знаю, Ойхо. Я же с друзьями. Мне одному скучно будет. Спасибо тебе за предложение.

Ойхо собирала камушки, засовывая их себе куда-то. На последний, самый маленький, она долго смотрела, потом сказала:

– Неблагоприятно все у вас вырисовывается. Улетаю я, Мао. К придурку своему. Пора кое какие точки над i расставить в наших отношениях, да и вообще. С ним я работать не буду больше, это я решила твердо. У меня подруга тут рядом, где-то во льдах у них станция. Тишина, чистый воздух. Прощай, Мао.

– Прощай. У тебя сигареты нет?

– Вот, у ножки стола, уронил кто-то… Ты будешь меня вспоминать? Я бы дала тебе номер телефона, то ты ведь потеряешь…

– Потеряю. А как же ты полетишь?

– Со мной! – Раздался голос из-за окна. Я оглянулся и увидел там кальмара на блюдце, трап уже тянулся к подоконнику. – Закончили любезничать? Может, еще поцелуетесь?

– Подсади меня, пожалуйста, на подоконник, – попросила меня Ойхо, выразительно колыхаясь.

Я помог, и она по трапу перебралась к мужу.

– Как там Ван Сяо? – спросил я. – В зоопарке? А осликов там нет?

– А ты поболтай еще, и будешь первым, – грубо сказал мне кальмар. – Ойхо, ты что же, Книги оставляешь?

– Я к ним не притронусь, – сказала Ойхо, усаживаясь в блюдце. – Разве только тебе подарю, на день рождения.

Я опустил голову, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, а когда поднял, уже не мог понять, кто из них кто. Блюдце стало подниматься, и один из кальмаров мне помахал клешней. Наверное, Ойхо.

– Мао! – крикнул из комнаты Райфайзен.

Я понял, что поискать на улице приятеля мне сегодня уже не придется. В квартире стало совсем тихо, все гости ушли. Мне немного уже хотелось спать, и я не стал прятать бутылку, так прямо с ней и пришел.

– Тебе все мало, все пьешь? Ох, Мао, отправим мы тебя в санаторий от этого дела лечиться! В самый дорогой! – Райфайзен говорил совсем не зло. Он был вымотанный, но счастливый. Саид у окна делал гимнастику, Филипп лежал на кровати и что-то невнятно бормотал без конца. – И вот этого парня тоже, а то толку от вас – никакого. Эх, вы себе не представляете, сколько сил я потратил, чтобы уговорить-таки Фрэнка на постоянное сотрудничество! Кондовый парень, от сохи, он же во всякие премудрости не верит, всего необычного пугается, ему покажи отчеты, грамоты-дипломы, опыт пяти лет работы на рынке… Я бы все это бросил, не выдержал, если бы не наши Книги! Не подвели! Я же по ним просчитал, что именно сегодня и именно здесь он согласится!

– Это не потому, что ты шесть раз присел, – сказал я.

– Конечно! – вдруг громко сказал Филипп. – Также можно считать, что ты присел шесть раз, потому что он согласился! Это равнозначно и ничего не значит!

– Вы откуда знаете, что я приседал? – удивился Райфайзен.

– Есть мудрость и мудрость! – выкрикнул Филипп и снова забормотал ерунду.

– Да ну вас к черту, – обиделся Райфайзен. – Вы же даже не стараетесь разобраться с Книгами. Да, некоторых вещей я еще не понимаю, но пока все идет отлично. Не без осложнений, но отлично.

– Над нами проклятие довлеет, – говорю ему, попивая ром. – Оно довлеет, и в Книгах про нас не написано…

– Ложись спать вон рядом с Филиппом, – сказал печально Райфайзен. – Наслушаетесь вечно дураков про проклятия. С Книгами все не так просто… Они в чем-то повторяют принцип Книги Перемен, оттого и чудовищно многовариантны… Пожалуй, я тоже лягу спать. Саид, хватит махать руками.

– Я обещал к Сью зайти, – сказал Саид. – Если что – мы с ней к нам вернемся, но вы спите, мы в эту комнату не зайдем.

– Тебя тоже хорошо бы в лечебницу, – ответил ему Райфайзен. – Всех вас хорошо бы в лечебницу. Вы психи и плохо кончите.

Саид вышел, погасив свет, и я уснул. Мне снилось, как Райфайзен привез нас всех в больницу, но ему там среди докторов так понравилось, что он нас отпустил, а сам остался. И закрылся изнутри, чтобы не дружить с ненормальными. Мне стало интересно, как он там живет, и я заглянул в щелочку в заборе, но увидел там Цуруля, который заорал мне:

– Кому сказано не соваться! Вешайся, череп, я повторять не стану!

А потом у меня какие-то кошмары были, но я не помню какие. Вот только проснулся в дурном настроении, вставать совсем не хотелось. Я выпросил у проходящего мимо Саида сигарету, закурил и стал просить у него выпить. Саид сказал, что я все выжрал и что нечего, мол. Филипп от этого тоже проснулся, засмолил свою травку и лежал молча, отвернувшись к стенке, только иногда шумно затягивался или хихикал над очередной грубостью Саида. Пришел и Райфайзен и стал тоже меня отчитывать:

– Я не понимаю: ну какой тебе интерес с утра пораньше напиться? Ведь в такой день ты уже ничего не сможешь сделать! Человек должен пить только после шести часов вечера, да и то с оглядкой. Ты же как будто боишься жить и стараешься все время забыться. Или ты алкоголик?

– Алкоголик за бутылку родину продаст, – мне стало обидно. – А я вас ни разу еще не подвел. Я Каролину победил. Я с Абдуллой договорился. Я с Ваном познакомился. Я Готвальду рукой помахал. А водка мне нужна, потому что грустно. У меня нет интересного дела.

– Как нет?! – возмутился Райфайзен. – Вот, Книги расшифруй, может, я ошибаюсь в чем? Или хочешь – помогай мне, нам вот надо найти человека, чтобы документы купить, а то счет в банке не откроешь… Хотя нет, это я сам… Ну вот помоги Саиду убраться в квартире!

– И не собираюсь, – сказал я. – Нашел интересное дело.

– И я не собираюсь, – сказал Саид. – Вон пусть Фил убирает, он ночью наблевал в коридоре под коврик, придурок!

Филипп заржал, но встал и пошел убираться. Мне кажется, пока у Филиппа травка есть – ему любое дело интересно. Но я так не могу, я как-то не так устроен, и травка мне не нравится.

Я докурил, снова попробовал уснуть, но мне мешали Саид и Райфайзен, они делили деньги. То есть не делили, а просто на кучи раскладывали: одна куча на документы, другая на хозяйство, третья какие-то непредвиденные расходы, а Саид стал себе на костюм просить. Райфайзен поломался и дал ему. Я тогда говорю: ну, дай и мне на костюм. Он даже не ответил. Дурак ограниченный. Еще ведь думает, что делает мне как лучше, они все всегда так говорят и думают. А я лежал-лежал и почувствовал, как мир становится все хуже и хуже. В нем стали появляться темные пятна, он трещал где-то в глубине, и я этот треск слышал. Тот, который создал этот мир, на минуту отвернулся – и вот мир стал портиться. А я мог помочь Ему, потому что знал, что сделать, чтобы все наладилось, надо было просто, чтобы Мао выпил. Иногда Он не хотел, чтобы Мао пил, а вот сейчас Он бы этого хотел, я это сразу понял. Нам с Ним надо было срочно действовать. Я встал и Саид даже испугался:

– Чего у тебя так глаза горят?

Я ничего не ответил. На драку с ними я не мог терять времени, мир рассыпался, я уже видел каким все стало серым. Мне было трудно, ноги не слушались, а голова шумела, но я смог дойти до двери, выйти из квартиры. Они что-то крикнули мне вслед, и я понял, что они бессильны мне помочь, а могут только помешать. Я захлопнул дверь и сделал несколько шагов к лестнице. Тут меня качнуло и бросило в дверь Сью и Тома. Главное, чтобы Райфайзен и Саид не догнали меня. Я постучал, потом нащупал звонок и нажал. Дверь открылась – и я упал в квартиру.

Надо мной склонилась Сью:

– Тебя Джек прислал? – прошептала она.

– Ага. Ему бы выпить.

– Плохо? Я сейчас. Я сейчас отнесу ему таблеток, – и она быстренько пробежала в комнату и обратно.

Когда за ней захлопнулась дверь, из комнаты раздался скрипучий голос похмельного Тома:

– Сью? Где ты, Сью?

Я пополз искать холодильник. В глазах было темно, в голове звук, как когда вагоны на горке башмаками останавливают, все рушилось, времени почти не осталось. Я не нашел холодильник, а уперся головой в какой-то шкафчик. Почти без надежды открыл, а там… Там они и стояли. Я взял наугад, оказалось что-то сладкое, но все равно сразу посветлело. Там же в шкафчике я нашел надкушенное яблоко, дело пошло совсем хорошо. Скоро я смог встать, оглянулся – позади постель Тома. Том смотрит на меня одним глазом в глазе мука. Я нашел коричневую настойку, которую они в Америке чаще всего пьют стакан, выпил, снова налил и принес Тому. Том застонал:

– Нет… Меня стошнит…

– А ты не тошнись! – я-то знаю, как надо. – Ты сдержись и полегчает.

Я посадил его и заставил выпить. Это нетрудно сделать человеку, который спас мир только что. Том выпучил глаза, у него в горле забулькало, он вывернулся и упал на живот. Но я перевернул его на спину, а когда брызнуло из горла, прижал ему к лицу подушку. Он вырывался, но потом притих. Я снял подушку, вернулся к шкафчику, взял еще стакан и налил нам обоим, нашел сигареты и закурил две. Тому стало легче – он сам сел и мотал головой.

– Ты меня чуть не убил… Я уже почти умер…

– А как ты думал? – говорю. – Жить – это не просто. Жить – это даже больно иногда, – я могу иногда сказать красиво, особенно если жизнь на глазах налаживается.

Том сперва все отнекивался, но я чувствовал, что надо курс лечения закончить. Мы с ним выпили всю эту бутылку за час с небольшим, и он до того поправился, что захотел есть. Я вспомнил, что в своих заботах о мире тоже не завтракал, пошел и первый раз в жизни сделал яичницу. Раньше как-то не получалось – то сковородки не было, то огня, а чаще всего яиц. Оказывается, когда сам делаешь яичницу, то не так вкусно получается, как если кто-то другой. Том тоже сказал, что несоленая получилась и с дымком. Но я думаю, это просто яйца были несоленые. Хоть и странно: три десятка – и все несоленые. Мы поели и стали курить, и тут раздался выстрел. Я много слышал выстрелов за последние дни, поэтому сразу понял, что стреляют, хоть это и было в Готвальдовой квартире. Том мне как раз стал рассказывать, какая Сьюзен потаскуха, – до этого он все вокруг ходил, никак не мог решиться рассказать. Я не возражал: мне какая разница, что слушать? Да и вообще, когда все вокруг не успеют выпить, сразу начинают друг на друга жаловаться, так чего же от бедного Тома ждать. И вот на словах «и еще этот ваш брат, шустрый который» раздался выстрел. Я так сразу и догадался, что с Саидом что-то не так. То ли он кого-то пристрелил, то ли его. Быстренько открыл новую бутылку и побежал, даже Тому не налил.

14

А дверь к нам уже нараспашку. Я вбежал и сразу в ту комнату, что ближе, а там дверь не поддается, кто-то придерживает. Я отскочил, бутылку за шкаф поставил и с разбегу об дверь ударился, в комнате кто-то взвизгнул, дверь отворилась. Я сунулся туда, а это Саид Сьюзен к двери прислонил, теперь они на полу без трусов барахтаются.

– Вы что, опять? Надоели уже. А стреляли зачем?

– Баранья ты башка, – ворчит Саид, прикладывая платок Сьюзи к разбитому носу. – Я что, садист какой, в женщин стрелять? Не знаю, Фрэнк, наверно, или Мария, посмотри в той комнате. Только не сболтни Марии чего!

– Ааа… Ты ее боишься… – всхлипнула Сью.

– А они тут откуда уже? – удивился я и закрыл дверь.

Достал свою бутылку, отхлебнул и, уже спокойный, вошел в другую комнату. Посередине лежал Райфайзен с половиной лица, весь в крови, не двигаясь. Рядом на коленях стояла Мария и протирала подолом большущий револьвер, над ней пританцовывал Фрэнк. То есть мне сперва показалось, что он пританцовывал, а вообще-то он трясся так. А на кровати сидел Филипп. Он помахал мне рукой:

– Смотри, до чего наш бедняга доигрался…

– Стоять! Всем стоять! – раздался крик, когда я хотел подойти поближе. Оказывается, за дверью притаился спортсмен Ричи, с таким же большим револьвером, как у Марии.

Я встал, конечно. Отхлебнул.

– Он живой?

– Дурак, что ли? – оглянулась на меня Мария. – Полковник Кольт в упор не облажается.

– Ты понимаешь… – Фрэнк быстро подошел ко мне и оперся о мое плечо. – Ты понимаешь… Мы приехали… Мы хотели, чтобы завтра, когда противник мой будет новый парк открывать, ленточку резать, чтобы он порезался… Он крови боится и наверняка упал бы в обморок, это очень полезно нам, а с ним такое уже бывало… А Джек сказал, когда посчитал все, сказал, что мне нужно голым по улице пройти, хотя бы в маске… В прошлый раз только зубы не почистить, а теперь голым на улицу… И я… Я ему не поверил…

– Ричи, возьми кольт и убирайся с ним за город, там разберешь и утопишь. Прямо сейчас, – сказала Мария.

Ричи нерешительно потоптался, потом запихал себе под пиджак оба револьвера и убежал. Фрэнк и не заметил. А я заметил, что сумка с деньгами у Марии на боку.

– И вот я не поверил… А Джек сказал: могу доказать… Он опять считал, а потом облился кофе и сказал, что сейчас ему позвонят… И ему позвонили. Но ошиблись номером, понимаешь? Я не поверил поэтому. А Джек тогда посчитал снова и достал из кольта Марии пять пуль. Крутанул барабан как в русской рулетке, только это наоборот… То есть не наоборот… – у Фрэнка по щекам текли слезы.

Хороший парень Фрэнк, чувствительный. Я дал ему выпить, несколько глотков всего, потому что сам был растревожен. Мария прошлась туда-сюда, платочком пыль посмахивала, потом говорит:

– К вам ворвался грабитель. Он пытался вымогать у Джека деньги, направил на него пистолет, а потом рука его дрогнула. Грабитель убежал, ничего не взяв. Ясно?

– Так что же, Фрэнк мне наврал, что ли? – не понял я.

Мария оглядела меня с ног до головы, хотела что-то сказать, но тут в комнату заглянул Саид:

– Что случилось-то? Ох, шайтан…

– Объясни ему, – Мария шлепнула Фрэнка по щеке. – И особенно объясни – ни тебя, ни меня здесь не было! Я скоро.

И она вышла, утащив за собой Саида. Филипп спрыгнул с кровати и, осторожно переступая через лужицы крови, подошел к Райфайзену. Он стал рыться у него в карманах, нашел немного денег и сигареты, забрал. Потом подошел ко мне:

– Нас тут двое, Мао, кто с головой на плечах. Какая полиция? Документов нет у нас, пусть-ка Фрэнк даст нам денег – и тихо разойдемся. Райфайзена мне жаль, можно вечером похоронить на газоне, между кустов. Но лучше просто положить на улице – полиция его без нас лучше похоронит, они умеют.

– Мао? – удивился Фрэнк. – А почему документов нет? Ох. Вы – китайские шпионы?

– Вот-вот, – сказал Филипп. – Так и влипнем, сожгут нас на электрическом стуле. За то, что не достигли точки покоя.

– Ты не кипятись, – говорю я Филиппу. – Иди лучше травы покури, тебя успокаивает. Райфайзен все-таки не чужой, надо с ним по-человечески. Сью попросим, все устроится. А ты, Фрэнк, и правда – дай денег-то на похороны!

– Конечно, – сказал Фрэнк. – Конечно. Вот только Мария куда-то ушла. И главное – как бы там ни было, никто не должен узнать, что мы здесь были. И что имели дело со шпионами. Не губите меня, ребята. Ведь это – крест карьере. Возьмите денег, я вас прошу, вот только Мария…

Я сунул ему в руки бутылку и пошел искать Марию. Ну конечно, Саид ее к двери в той же комнате прислонил. Я это предвидел и сразу посильнее вдарил. Мария стала ругаться, обзывать меня, все-таки Сью гораздо воспитаннее, но я не испугался – кольта-то у нее уже нет. Саид тоже назвал меня бараньей башкой, но он всегда так делает. Пока они на полу лежали, я увидел сбоку на стуле сумку, взял ее и хотел выйти, но Мария вцепилась мне в ногу.

– Куда? Ты что?!

– Фрэнку деньги нужны, – отвечаю. – Прямо сейчас. Вы заканчивайте, а я скоро сумку верну.

– Да я уже, – говорит Саид. – Подожди меня, вместе пойдем. Может, врача стоит Райфайзену вызвать?

– Минутку! – Мария отпустила мою ногу и схватила ногу Саида. – Как это? Нет уж, ты тогда останься!

И я вышел. Пусть Саид сам разбирается. В коридоре столкнулся с Томом, он вошел в открытую дверь, совсем поправившийся. Том спросил, где его жена и что у нас упало. Я сказал, что Сьюзен не видел и ничего не упало, просто Райфайзен застрелился. И еще я спросил, есть ли у Тома лопата.

– Лопата? – удивился Том. – Надо поискать, – и ушел.

Я вернулся к Фрэнку и Филиппу. Они молча пили, Филипп снова покуривал травку. Я дал Фрэнку сумку, он ее открыл, посмотрел на деньги и закрыл снова.

– А где Мария? – жалобно спросил он. – Мне без Марии трудно.

– Филипп, – попросил я. – За деньгами я ходил, а ты сходи за Марией.

– Не нужно никуда ходить, – тихо сказал Филипп, затянулся, прикрывшись ладошками, как он любил, и закрыл глаза. – Сама придет, когда планета повернется. Когда придет срок. И ты не ходи, посиди с нами.

– Посиди с нами, – попросил и Фрэнк. – Как-то я плохо себя чувствую…

Сел я, закурил. Жалко мне Райфайзена, забавный он был. Умничал много, но и помогал иногда. И вот до чего докатился: застрелился случайно. Это же надо так книжкам верить, чтобы пистолет к голове приставлять! Мне от жалости даже не сиделось, и я подошел к телу Райфайзена проститься. Выглядел он паршиво, и выражение половины лица было совсем не важное, скорее испуганно-удивленное. Когда успел удивиться?

– Раньше надо было удивляться, Райфайзен, – сказал я и вспомнил, что я человек верующий. – Ничего, Он знает, как лучше, все устроится. Может быть, тебя даже ко мне назначат, вместо Цуруля. Хорошо бы. Тогда я к тебе захаживать буду. А за тело свое не беспокойся, мы с ним что-нибудь сделаем.

Карманы Райфайзену уже проверил Филипп, я туда не полез. Хотел было снять часы, он их на правой руке носил, но они были сильно забрызганы кровью, кровь уже спекаться начала, мне лень стало возиться. А вот на левой руке у него был настоящий компас, тоже на ремешке, как часы. Я в детстве очень хотел такой компас, мне нравилось со стрелкой играть. Один раз я даже отобрал у одного парня такую штуку, но потом меня учитель труда догнал. И вот теперь Райфайзен мне мою детскую мечту подарил.

– Спасибо, дружище, я при случае тебе тоже что-нибудь подарю, – я снял компас, нацепил себе и пошел показать Филиппу.

– Вот только компаса тебе и не хватало, – сказал Филипп и стал тихонько хихикать.

Минут через десять мне его хихиканье надоело, и я все-таки сам пошел за Марией. Фрэнк хотел за мной увязаться, но я сказал ему, что Мария запретила. Он сразу послушался. В комнате ни Саида, ни Марии не было, но я нашел их обоих в ванной, под душем. Они и там продолжали.

– Слушайте, уже Фрэнк волнуется, нам деньги нужны, обедать пора, похоронами заняться, а вы все никак не закончите! Пять минут вам на все, я жду.

– Жди, жди, дверь только закрой! – злобно сказала мне Мария, и я подумал, а не суккуб ли она?

Но дверь я закрыл, прошел на кухню и нашел там Сьюзен. Она опять, как тогда, сидела за столом и плакала с каменным выражением лица. Это же надо так уметь – застыть и плакать. Я попросил ее сделать мне бутерброд, и она сразу послушалась. Хорошая она, хоть и странная. Пока я ел, из ванной выскочил Саид – и сразу на кухню, голодный очень был. Сьюзен сделала бутерброд и ему, а он стал есть и извиняться, все про любовь ей втирал. Я понял, чем это кончится, доел и пошел к Марии. Но Мария закрылась в ванной, с чего-то ей вздумалось еще раз помыться, хотя только что в душе стояла. Делать нечего, вернулся я к Фрэнку и сказал, что Мария разрешает взять денег сколько нужно.

– А сколько вам нужно? – насторожился Фрэнк. – Я слышал, в Китае все очень дешево.

– Сколько нам нужно денег, Филипп?

– Деньги никому не принадлежат, так же как вода и воздух. Нам вовсе не нужно денег, – пыхнул Филипп очередной папироской. – Потому что они у нас есть.

– Где? – не понял я.

– Да вон, полная сумочка, – кивнул Филипп на сумку.

– Э… – удивился Фрэнк и вдруг закричал: – Мария! Деньги, Мария!

Где-то в коридоре хлопнула дверь и одновременно с этим звуком к нам влетела Мария. Она была в одном белье и расстегнутой блузке, а в руках был ее пиджачок, в котором она пыталась что-то нащупать. Забыла, конечно, что револьвера нет. Но теперь она мне и без револьвера не нравилась.

– В чем дело, козлы?! – не растерялась Мария, не найдя револьвера.

– Деньги, – сказал Филипп, не глядя на нее. – Они не могут принадлежать.

– Дай сумку, Фрэнк. – Мария расстегнула молнию и показала Филиппу несколько пачек денег. – Это все, на что вы можете надеяться. Теперь мы уйдем, а вы имейте в виду, Николсоны, что те, кто много говорит, рано умирают. Прямо в камере. Ясно?

– Они – не Николсоны, – грустно сказал Фрэнк. – Они – китайские шпионы.

– Нет, это мне уже совсем не нравится. – Мария закусила губу, бросила деньги в сумку и стала застегивать свою блузку. – Шпионы из них, как и китайцы, – никакие, но кто-то тут сильно дурит мне голову. У тебя есть пистолет?

У Фрэнка оказался пистолет, и он отдал его Марии. Мария чуть успокоилась и приказала нам всем сидеть, где сидим, а потом с пистолетом и сумкой вышла из комнаты, громко окликая Саида. Правда, она звала его Джеком, может, поэтому он и не откликнулся, и подготовиться к ее приходу не успел. Она их нашла, раздался визг, и через три минуты в комнату вошел, застегиваясь, смущенный Саид. За ним шла Сьюзен, а Мария подталкивала ее в спину пистолетом.

– Ну поживей шурши задницей, толстуха! – подбодрила Мария Сьюзи и с ходу продолжила: – Всем сесть!

Фрэнк почему-то сразу вскочил и отошел в сторону, а на его место тяжело плюхнулся Саид. Сьюзен хотела сесть на его колени, но он подвинулся, столкнув Филиппа с кушетки. Филипп остался сидеть на полу.

– Мария… – робко сказал Фрэнк. – А почему ты в таком виде?

– Я тебе потом все расскажу. – Мария потрепала его по щеке. – Потом. Я так устала. Даже немного потеряла контроль за ситуацией. Давай-ка ты пересчитаешь деньги, а то всякое могло быть с сумкой, пока я ее не видела.

Фрэнк вывалил деньги в угол и стал их считать, руки сразу дрожать перестали. Мария задумалась и смотрела то на Саида, то на Сьюзен.

– Мария, – сказал Саид. – Не делай из мухи слона.

– Заткнись. Лучше поцелуй свою корову, а то она сейчас заревет.

– Знаешь, женщина, я ведь сейчас встану, намотаю твои патлы на руку и…

Саид начал было подниматься, но тут Мария ловко стукнула его в лоб рукояткой пистолета. Звук получился сухой и звонкий, как обухом топора зимой по дереву.

– Ох!.. – сказал Саид.

– Сволочь! – крикнула Сьюзи.

– Короче, так! – прикрикнула на них Мария. – Если деньги на месте, то мы сейчас уходим. Мы не знаем вас – вы не видели нас. Все понятно?

– Мы согласны, – отозвалась Сью.

– Ты думаешь только о деньгах! – возмутился Саид. – Для тебя люди – ничто, тьфу!

– Можно я его ударю? – прибежал тут же Фрэнк.

– Нет, – сказала Мария и немного смягчилась к Саиду, наверное, из-за растущей у него на лбу шишки. – Вот что, Джек, если хочешь нормально поговорить, идем в другую комнату, и сперва ты мне все расскажешь. Только правду, мне надоела ложь!

– Правда – частный случай лжи, – очнулся на секунду Филипп.

Саид встал, и теперь Мария его не ударила. Сьюзен постаралась удержать его за руку, но он мягко вырвался. Фрэнк жалобно сказал:

– Оставь мне хоть пистолет!..

– Да ты посмотри на них. И так управишься, – ответила Мария уже из коридора.

– Их не будет с полчаса как минимум, – я как раз прикончил бутылку и постарался сосредоточиться. – Фрэнк, ты деньги не досчитал, давай помогу.

– Отстань. А почему полчаса, почему так долго?

– Это как минимум, – уверил я его и для виду покосился на компас. – Меньше у него не получается. Мне-то ты веришь?