Текст книги "Горный удел"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Вас заметят, – хмуро сказал Барук. – Лучше давай спокойно сядем и поговорим, потому что ты умный человек, как я теперь вижу, и сам все поймешь.

– Я уже все понял, – Олаф от души кольнул пленного мечом. – Если бы было время, то Шор рассказал бы тебе, что со мной лучше не пререкаться. Бежим!

Стас подталкивал перед собой молодого вахласца, единственного, которому суждено было пережить свой город. Добежав до рощицы, Олаф прихватил за усики ближайшего жука и втянул упряжку под скудную, но все же способную укрыть зелень.

– Многовато нас на четырех жуков, но ничего, они неплохо отдохнули, – решил сотник, привязывая Барука к дереву. – Шор, тебя нужно привязывать?

– Вы сделали меня предателем, – хмуро ответил воин.

– Не я, а Стас, – поправил его сотник. – Это он придумал, его и ругай. Но теперь что-нибудь менять уже поздно, мне кажется, бой окончен.

Стрекозы больше не вились над дальней окраиной Вахласа, а облетали город, разыскивая последних врагов. В этом им начинали мешать пчелы – рой наконец среагировал на дым. Полосатые пожарники ничем не могли помочь жарко пылающим домам, но исправно отрыгивали на огонь воду. Постепенно их становилось все больше.

– Зря трудятся, – посочувствовал им Олаф. Потом повернулся к Баруку: – А ты уже знаешь, как мы избавились от стрекоз, когда убегали от реки?

– Знаю, – хмуро ответил командир эскадры. – Вот потому-то им и нужны люди. Будь там я, летучки бы не погибли. Разве тебе не понравилось летать, Олаф?

– Понравилось, – признался чивиец. – Никогда так не наслаждался. Почему бы стрекозам не заключить союз с моим Повелителем? Представь, какая сила: смертоносцы, люди и стрекозы.

– Стрекозы не нуждаются в смертоносцах. Ты это поймешь, когда точно так же, как этот город будет пылать твой Трофис...

– Я тебе соврал, – признался сотник. – Я из Чивья.

– Все равно! – перешел на крик Барук. – Чивья, Трофис, Гволло... Все сгорит! Убьешь ты меня сейчас, или замучают твои раскоряки – от этого ничего не изменится! Стрекозы за несколько лет подчинили себе уже почти всю степь, когда Хлоя-табе наберет силу, весь запад будет подчинен нам! Потом настанет черед севера, если там уже не появился свой город стрекоз. В отличии от пауков, летучки всегда готовы помочь друг другу, и это тоже делает их непобедимыми. Они действуют сообща, а на это не способны даже люди! Но когда стрекозы выгонят пауков из степи, то и люди объединятся, ты понимаешь это? Никакого зла нам от них не будет, наоборот! Союз с летучками – чистая выгода.

– Все? – улыбнулся Олаф. – Меня не интересует выгода. Я присягал Повелителю.

– А может, он прав? – спросил впечатлительный Стас. – Все же людей не едят... И вообще стрекозы не такие противные, как пауки.

– Пожалуйста, помолчи, – попросил его чивиец. – Ты вообще дикарь с далекого острова и ничего не понимаешь.

– Но они могли бы отнести меня домой, – вздохнул Стас.

– Конечно! – закивал привязанный к дереву Барук. – Конечно могли бы отнести! Куда скажешь, туда я тебя и доставлю, я ведь командир эскадры, часто вижу Бжашша, знаю их языки...

– Отрежу язык! – строго предупредил его Олаф, показывая меч. – Повелитель и так узнает, что у тебя на уме.

Стас по обыкновению стал вздыхать и охать, что обозначало у него напряженный, но очень печальный мыслительный процесс. Сотник посмотрел на солнце, которое медленно опускалось к горизонту. Ему стало жаль приятеля.

– Стас, я хочу тебе сказать... Ты наверное никогда не попадешь на свой остров, если уйдешь со мной. Путь лежит на запад, я это знаю, нам не остановить стрекоз. Если ты хочешь... Мы поедем к Хлоя-табе и ты уйдешь к ним. Наверное, они тебя примут.

– Конечно примут! – вмешался Барук. – Я – командир эскадры, ты будешь летать со мной!

– Язык отрежу, – еще раз сказал Олаф. – Больше предупреждать не стану. Нет, Барук, ты мой пленник. А Стаса стрекозы возьмут и без тебя, им ведь нужны люди, да и Калю он понравится. Так вот, островитянин, ты можешь пойти к стрекозам. Может быть, когда-нибудь ты сможешь полететь на свой остров. Но как только мы расстанемся, ты станешь моим врагом.

– И моим! – с вызовом добавил Шор. – Правда, ты уже и сейчас мой враг. Ты сделал меня предателем.

– Я... – Стас чуть не плакал. – Я очень хочу домой. Вы все здесь не такие люди, как те, к кому я привык. Речники, слуги стрекоз, слуги смертоносцев, люди Фольша... Я на вас не похож. Олаф, как мне быть?

– Оставайся со мной и Шором, – сразу посоветовал сотник. – У нас перед другими людьми есть одно преимущество: мы тебя не обманем. Так уж нас приучили Повелители.

До заката они просидели в зарослях. Шор в конце концов потребовал, чтобы его развязали, и Стас мгновенно выполнил просьбу. Чивиец на всякий случай встал за спиной воина, чтобы повалить того, если он бросится на островитянина.

– Нет, Олаф-сотник, я не попытаюсь его убить, сделанного не воротишь, – печально сказал Шор. – Вот только что делать, не знаю. Посоветуй и мне, как теперь быть.

– А что советовать? Твой Повелитель погиб, мой жив. Готов поделиться, – усмехнулся сотник. – Нашего старого раскоряки на всех хватит.

– Это невозможно! – вскинул голову воин. – В Чивья на меня будут смотреть как на предателя!

– Верно... Тогда отправляйся в Хаж. Я случайно знаю, что их город, Ужжутак, погиб. Теперь горцы тоже остались без Повелителя, хотя смертоносцы среди них есть. Почему бы тебе не сдружиться с этой кампанией? – Олаф почесал затылок. – Вообще-то, в степи творятся такие вещи, что таких вот бесхозных, вроде тебя, будет хватать. Не переживай, Шор, город все равно бы погиб, даже без стрекоз, ты это знал.

– Знал, но не собирался жить без него.

И Стас, и Барук мало что понимали в этом разговоре. Верность своему городу, Повелителю – все это им ровно ничего не говорило. В рощице повисла напряженная тишина, только жуки мерно похрустывали листьями.

Наконец стемнело. Олаф вывел в степь упряжку, привязал к спине одного из жуков Барука, вскочил на другого сам. Когда оба приятеля заняли свои места, он потянул жука за усики. Стас печально вздохнул.

– Еще не поздно, – не оборачиваясь буркнул Олаф. – Идешь к стрекозам?

– Нет! – испуганно выкрикнул островитянин, который уже боялся остаться без Олафа в этом страшном мире.

Жуки, отлично поевшие и отдохнувшие, быстро понесли их через степь. Четверка насекомых топала в ночной тишине так громко, что все хищники заранее уступали ей дорогу. Олаф, вполне довольный таким развитием событий, время от времени проверял одной рукой ремни, удерживающие рядом Барука. Необычайно честолюбивый даже для горожан, сотник предвкушал, как неожиданно заявится к Повелителю, да еще приведет старику человека, все знающего о стрекозах.

3

На рассвете путешественники добрались до Гволло, после недавнего восстания – мертвого города. Ветер еще не развеял весь пепел, оставшийся от множества домов. Между редких каменных фундаментов бродили скорпионы, будто кого-то искали.

Олаф выбрал эту дорогу именно потому, что она проходила теперь по ничейной земле. Стоило поехать правее, как окажешься на землях Трофиса, где случайный отряд смертоносцев непременно потребует пройти с ними в город. Там людям не причинят вреда, однако тогда Барука первым допросит чужой Повелитель, а это оскорбляло достоинство сотника.

Правда, существовал риск встретить здесь людей Фольша, но Олаф расценил его как очень низкий. Все-таки большая часть восставших совместными усилиями соседей оказалась загнана в горы, а там, в это чивиец свято верил, давно уже побывал карательный отряд. Тем больше удивился сотник, заметив на горизонте дымок.

– Надо взглянуть, – пробормотал он, направляя туда жуков. – Просто посмотрим, кто это. Если враги – приближаться н станем.

– С каких пор ты стал так пуглив? – грубовато поинтересовался Шор. – Хорошо бы это оказались повстанцы, руки чешутся кого-нибудь порубить.

У костра лежали трое. Заслышав тяжелую поступь жуков, они вскочили, похватали с земли оружие. Олаф рассудил, что три противника – это не так уж много, и подъехал ближе. Остановив жуков в нескольких десятках шагов от костра, он крикнул:

– Слава Фольшу!

– Слава Повелителю! – тут же выкрикнул высокий худой старик и выстрелил из лука.

Стрела пролетела возле самого уха не готового к такому повороту событий сотника, Шор расхохотался.

– Не стреляй, мы пошутили! – замахал руками Олаф. – Слава Повелителю!

– То-то же! – погрозил им кулаком старик, наложил на тетиву еще одну стрелу и важной походкой направился к ним. – Вы откуда такие шутники, а?

– Из разных мест, друг, – признался Шор. – Вот это Олаф-сотник из Чивья, а я родом из Вахласа, которого больше нет.

– Олаф-сотник? – усомнился старик. – У него была другая прическа.

– Я постригся, – процедил чивиец, которому надоело смотреть, как в него целятся. – Теперь ты скажи, откуда и куда вы идете. Что-то я тебя не припомню, старик.

– Меня зовут Валем, я уроженец Гволло, как и эти двое несчастных. Мы уезжали на север с посольством, задержались по моей болезни, а потом не могли вернуться через земли Пхаш. А теперь вот, приехали домой. Значит, ты и есть Олаф-сотник? Тогда скажи, поймали наших предателей?

– Я и есть, – согласился Олаф. – Только взять вас с собой сейчас не могу, спешу в Чивья. Но могу дать совет: идите в Хаж, в горы. Не оставайтесь здесь.

– Нам надо город возрождать, – развел руками старик. – Вот, колодец копаем... Пойдут мимо смертоносцы – попросимся к кому-нибудь в Удел, вот хотя бы к Чивья. Ты бы поговорил со своим Повелителем, пусть возьмет нас под свою лапу.

– Ничего не выйдет, – вздохнул сотник и уже привычным взглядом обвел небо.

Она была здесь. Красивое тело, отливающее зеленым, висело прямо над останками Гволло, летучка будто любовалась на развалины. Потом резко поднялась и умчалась на восток, в сторону Трофиса.

– Видел стрекозу?

– Крупная, – мрачно сказал Валем. – Слышал я про таких на севере. Они приходят с юго-востока, жгут города не хуже повстанцев. И люди им служат.

– Они теперь приходят и с юга, у них город на Хлое, – поделился с ним печальным опытом Шор. – Идите лучше в Хаж... И я пойду с вами в Хаж. Отпусти меня, Олаф, ни к чему мне в Чивья.

– У Стаса спрашивай, – ответил сотник. – Я не против.

– А я что? – испугался островитянин. – Я у вас тут вообще ничего не знаю! Иди, если хочешь.

Шор спрыгнул с жука. Сотник сразу тронул свое насекомое за ус, упряжка побежала дальше. Стас долго махал оставшимся рукой, а Олаф даже не оглянулся. Если судьба еще раз увидеться, то будет время и посмотреть.

Без приключений одолев земли Гволло, путешественники незаметно для себя пересекли границы Чивья. Вскоре Олаф уже стал узнавать отдельные рощицы, путевые колодцы, закрытые тяжелыми каменными крышками, редкие холмы. За одним из таких холмов и показался город.

У Олафа отлегло от сердца: по крайней мере с Чивья пока ничего не случилось. Дома не сгорели, запретный сад не превратился в пепел. Правда, вокруг домов, в степи, бродило в разных направлениях много двуногих и восьмилапых обитателей, но это не сильно встревожило сотника.

Он спокойно правил к городу, мимо группы смертоносцев. Вдруг что-то резануло его сознание, а Стас едва не свалился со своего жука, потрясенный ударом гнева. Олаф круто повернул упряжку, стараясь как можно быстрее удалиться.

– За что они нас так? – спросил Стас, когда немного пришел в себя. – Это же твой город!

– Что-то здесь творится нехорошее, – вздохнул Олаф. – Это были самки, я не разглядел спросонок. Запомни, Стас, никогда не приближайся к самкам смертоносцев. Ужасные создания, нервные, и все время им кажется, что кто-нибудь посягнет на потомство. Видел, на них сидели паучата?

– Нет, – признался островитянин. – Я старался на них не глядеть.

– Напрасно, нам жить со смертоносцами, привыкай. Самкам позволено все, это самое главное правило восьмилапых, только Повелитель может им приказывать. Если самка захочет сожрать самца живьем, то он будет стоять не шевелясь, да еще и почувствует себя очень счастливым. Вот, меня уже зовут.

Наперерез упряжке бежал смертоносец, узнавший Олафа. Неслышно для Стаса они быстро пообщались, и сотник узнал, что Повелитель приказал покинуть Чивья.

"Мы уходим за горы," – пояснил паук. – "В великий поход. Так сказал Повелитель, таков закон..."

Он выглядел совсем неуверенно, этот восьмилапый. Согласно древней традиции, даже в случае смертельной опасности горожане гибнут вместе с городом, а не покидают его. Поступок Смертоносца Повелителя удивил и насторожил всех. Не имея сил даже в мыслях подвергнуть сомнению его мудрость, восьмилапые и двуногие жители жестоко страдали.

"Он уже знает, что ты жив, и выразил радость. Повелитель ждет тебя среди воинов, он уже покинул дворец и находится на северной окраине Чивья."

Не так представлял себе сотник возвращение домой. Понурившись, он погнал упряжку в указанном направлении. Спустя короткое время Повелитель уже знал все, что произошло с Олафом. Барука старый смертоносец приказал оставить при себе, но особенно обрадовался тому, что Ужжутак пал. Сотник научился определять эмоции восьмилапых по особому оттенку их мыслей, но не взялся бы объяснить, как именно.

"Ты успел повидать Чивья в тот момент, когда мы его покидаем, сотник. Возможно, навсегда. Я знаю, что многие осуждают меня, предпочитая умереть, сохранив достоинство. Надеюсь, ты мудрее них и понимаешь, как важно то, что я делаю?"

– Ты видишь, Повелитель, что я согласен с тобой... Но может быть, этот человек подскажет нам, как вести войну?

"Об этом пока никому не говори. Я не хочу обнадеживать тех, кому возможно придется умереть раньше, чем зайдет солнце. Сядь на любого смертоносца и поезжай в Хаж. Возможно, там идет война, возможно, весть о падении Ужжутака откроет нам дорогу в горы. Спеши, мы все идем за тобой с нашим потомством. Путь должен стать безопасен."

Глава шестнадцатая

1

Четыре дня ждали в Хаже появления Повелителя Чивья вместе со всем его народом. Караван должен был быть огромным и медленным, урон, который нанесут ему стрекозы – невосполнимым. По ночам гонцы-смертоносцы пробегали по ущелью и выбегали в степь, где стрекозы пока не появлялись. Они докладывали Повелителю о том, как каждый день появляется летучий народ над дворцом, как гибнут те, кто пытается противостоять ему.

Утешительная новость пока была только одна: стрекозы все же боялись холода и не могли преодолеть горные перевалы. Люди, которых Иржа вывел было из поселков, вернулись обратно и теперь дежурили на всех скалах, готовые отгонять стрелами врагов, не дать им принести в снега своих двуногих, теплокровных воинов.

Появление однажды на рассвете Олафа, который прибыл от Повелителя в сопровождении Стаса и личной охраны из десятка смертоносцев и лучников произвело на горцев сильное впечатление. Сотник долго говорил с Иржей, и паук, многократно изучив специально открытые воспоминания человека, уверился в падении Ужжутака.

От этой новости Око Повелителя и загрустил, и возликовал. Нет больше предательства, никто даже в мыслях не сможет бросить Ирже такое оскорбление. Теперь есть лишь королевство Хаж, исчез Горный Удел. Смертоносец торжественно сообщил об этом принцессе, которая, впрочем, выслушала его не выходя из чулана Чалвена – во дворце, битком набитом воинами, просто не было для нее места.

– Мне жаль, Иржа, – принцесса погладила смертоносца по ноге. – Я опечалена. Я скорблю.

"Я скорблю," – повторил паук. – "Но еще я присягаю тебе. Твой медальон хранит отныне Большой Ярлык, такова традиция. Если ты прикажешь мне сражаться, я буду сражаться. Если ты прикажешь мне умереть, я умру. Ты – королева."

– Иржа, не пугай меня, – попросила Тулпан. – Творится такое, что я даже из чулана выходить боюсь, а ты мне присягаешь! Не желаю командовать. Лучше стань Повелителем, объяви Хаж городом.

"Такой традиции нет, Хаж не принадлежит степи," – смертоносцу не понравилось, что его присягу отвергли. – "Я твой слуга."

– Но все равно сейчас мы здесь не хозяева. Чивийцы куда сильнее.

"Мы хозяева," – упорствовал смертоносец. – "Чивийцы – гости. Прикажи, и я буду сражаться."

– Пока ничего не приказываю, – вздохнула Тулпан. – Или нет, приказываю все делать, как прежде.

"Да, королева."

Напряжение нарастало. Вот-вот народ Чивья войдет в горы, окажется в поле зрения стрекоз. Олаф тоже старался что-нибудь изобрести, но не мог даже допросить Барука, которого Повелитель оставил при себе. От тоски он целый день вдвоем с Люсьеном просидел у крохотного дворцового окна и подстрелил-таки одну летучку.

– Мне кажется, – сказал он стражнику, – что самое слабое место у них – крылья.

– Я тоже так думаю, – согласился Люсьен, вспомнив свой бой со стрекозой. – Только стрелой в них попасть трудно, а если и попадешь, то чаще острие скользит по хитину.

– Нужно что-нибудь другое, – почесал затылок Олаф. – А этого "другого" у нас нет. Если сумеем перейти горы, спрятаться от них, то будет время подумать. Но сейчас...

– Может быть, твой Повелитель торопится? – осторожно поинтересовался Люсьен. – Может быть, ни к чему подвергать весь народ такой опасности?

– Повелитель считает, что оставаясь в Чивья народ подвергается опасности куда большей. И я согласен со стариком, – важно заметил сотник. – А все-таки не могу спокойно думать, что стрекозы будут просто уничтожать идущих по ущелью. Ведь это не армия...

От Повелителя не поступало никаких приказаний, кроме одного: готовить переход через перевалы. Тут все было просто – смертоносцам следовало подняться так высоко, как только позволят им деревенеющие лапы, потом людям придется тащить их по снегу на веревках. Стрекоз удавалось держать на расстоянии, и Иржа уверял, что все будет в порядке.

Наконец по всем расчетам сидящих во дворце, караван должен был подойти к горам. Ночью от Повелителя прибежал гонец, передавший приказ прекратить всякое движение по ущелью. Олаф поговорил со смертоносцем, и узнал от него, что по пути к чивийцам пристало много людей и даже смертоносцев, оставшихся без собственных городов. Все они хотели просить убежища именно в Хаже.

– У тебя будет пополнение, принцесса, – сказал он Тулпан при встрече. – Прости, конечно же, королева. Не вели казнить!

– Хватит смеяться надо мной, – покраснела девушка.

– Я не смеюсь, – серьезно покачал головой сотник. – Мы с прошлой нашей встречи оба выросли в звании. Ты, наверное, скучаешь по Арнольду?

– Я его совсем не знала, – Тулпан покраснела еще больше. – Кстати, я ведь так и не поблагодарила тебя за свое спасение. Люсьен один бы не справился.

– Рад был помочь, – усмехнулся Олаф. – Всегда можешь на мня рассчитывать, только не приказывай вредить нашему старику.

– Кому?

– Моему Повелителю, я хотел сказать.

– Я так за них беспокоюсь! – молодая королева даже всплеснула руками. – Их будут убивать несколько дней, так все говорят, а мы ничего не сможем сделать.

– Он что-нибудь придумает, старый мудрый смертоносец, – задумчиво проговорил Олаф. – Наверняка уже придумал. Пауки не похожи на нас как раз потому, что много думают.

На рассвете всех разбудили возбужденные крики часовых. Выглянув наружу, люди и пауки увидели огромные клубы дыма, поднимающиеся над скалами. Там же кружилось множество стрекоз.

"Это Повелитель," – уверенно сказал Волс. – "Они идут. Но что там может так гореть?"

"Стрекозы подожгли что-нибудь, чтобы караван не смог пройти, и избивают их камнями!" – Арни не шевелил, а прямо-таки плясал на всех восьми лапах, что указывало на истерику. – "Надо идти навстречу!"

"Повелитель приказал ждать," – отрезал Волс.

Целый день из Хажа смотрели на дым. Что бы ни горело в ущелье, но сгореть оно никак не могло, дыма не становилось меньше, скорее наоборот. Стрекозы то появлялись, то исчезали, и по мнению Олафа вели себя довольно странно. Наконец, когда стало ясно, что область пожара приближается, сотник хлопнул себя по лбу.

– Это Смертоносец Повелитель! Он что-то зажег и несет с собой, дым не дает стрекозам видеть караван!

"Но это не мешает бросать на него камни," – заметил Иржа.

– Возможно... – замялся Олаф. – Не знаю, что сказать.

– Возможно, Повелитель растянул караван, между идущими много места и в них трудно попасть камнем, – неожиданно для самого себя высказался Люсьен и виновато посмотрел на Патера. – Я так думаю, воевода.

Во дворце воцарилось молчание, все размышляли над таким предположением.

"Если так," – сказал наконец Иржа, – "то стрекозам следовало нападать в степи, где дым развевал бы ветер. По ущелью караван дойдет до нас под прикрытием, летучкам ничего с этим не сделать. Тогда надо начинать движение к перевалам, потому что во дворце не укрыть даже часть народа Чивья."

"Мы подождем ночи," – решил Волс, как Око Повелителя Чивья. – "Мы должны ждать вестей и приказов."

Так и случилось. Ночью прибежали два смертоносца, которые принесли именно то, чего ждал Волс: вести и приказы. Предположение Люсьена полностью подтвердилось. Сам пришел Повелитель к мысли укрыться от стрекоз под дымом, или нашел ответ в разуме Барука, но вдоль всего каравана шли пауки, на спинах которых закрепили высокие шесты с железными листами. Там горели костры из запасенной в степи травы, люди следили за тем, чтобы они не тухли. Караван растянулся так, что последние едва только втягивались в ущелье, а сам Повелитель уже близко. Приказ был один: переходить через горы.

Той же ночью, очень спешно в горы отправилась первая группа. Ее возглавил Арни, а на помощь ему отрядили большую группу поселян во главе с Люсьеном. Стражник так обрадовался, что первым увидит происходящее там, за горами, что едва не расплакался.

– Это мечта всей моей жизни, – неожиданно признался он Олафу. – И почему-то я знал, что однажды это случится.

– Погоди радоваться, – попытался остудить его пыл сотник. – Ты не знаешь, что там. Может быть, перевалы не так уж просто пройти. А вдруг их караулят с той стороны?

– Вот и узнаю наконец! Но втихомолку мы, конечно, иногда их переходили...

– Так ты уже был там? – не понял Олаф.

– В горах по ту сторону гряды – да. Но не спускался с них. Теперь мы спустимся, отогреем пауков и тогда нас никто не остановит!

– Если только там нет стрекоз, – вдруг сказал сидевший рядом Стас.

Оба, и стражник и чивиец, замолчали.

– Это было бы слишком страшно, – выговорил наконец сотник. – Я в это не верю. Я верю, что однажды мы перейдем эти горы в обратную сторону и перебьем всех стрекоз, а заодно и всех, кто им помогал. Удачи тебе, Люсьен.

На рассвете, немного согревшись под солнцем, но до появления стрекоз, смертоносцы ушли в снега. В три раза больше людей с мотками прочной паутины шли следом, чтобы протащить по снегу восьмилапых, когда они одеревенеют от холода. Таким же образом пересечь перевалы предстояло и всем остальным паукам.

Упрямые стрекозы снова появились, опять летали над дымом, швыряли в него камни не в силах смириться с тем, что жертва уходит от них. Теперь это вызвало у чивийцев только насмешки, хотя все понимали, что без жертв все равно не обойтись. Но они не будут огромными.

На следующее утро во дворце стало еще меньше смертоносцев, а с перевалов спустился один из поселян и сообщил, что первая группа благополучно преодолела холодную зону. Дымная завеса, обозначавшая растянувшийся караван, дошла уже до той самой петли, где когда-то принцесса высматривала приближающихся сватов. Когда-то, а точнее, всего несколько дней назад.

На следующую ночь в Хаж через мост вошел Повелитель. По такому случаю дворец ярко осветили факелами. Старый паук в сопровождении охраны остановился в углу большой залы, явно чувствуя себя неуютно без обилия паутины и полумрака.

– Мой Повелитель, – подошел к нему Олаф, когда настала очередь людей приветствовать своего владыку, – королева Тулпан счастлива видеть тебя в своем дворце.

Сбылась мечта девушки – она встретилась с одним из Повелителей, одним из тех, кто и был настоящим хозяином этого мира. Тулпан опустилась перед ним на колени, так, как ее когда-то учили.

"Встань, ты же уже не принцесса, а королева!" – тут же раздраженно сказал Иржа.

Но Тулпан не пошевелилась, она слышала лишь то, что говорил ей старый могучий, очень крупный паук. Кроме нее этого никто не слышал.

"Я не хозяин мира, я беглец, и благодарю тебя за то, что предоставила мне убежище," – сказал Повелитель Чивья. – "Прости, что приглашенная мной в гости, ты попала в плен к повстанцам. Это позор для меня и всего Чивья. Всегда рассчитывай на мою помощь и не стесняйся просить ее ни сейчас, когда я в беде, ни потом."

"Я счастлива слышать..." – начала Тулпан, но ничего больше не смогла придумать.

"Я стар и устал. Мы еще поговорим с тобой, будет время," – сообщил смертоносец. – "Пока лишь скажи мне: ты хочешь царствовать в Хаже?"

"Нет," – призналась Тулпан. – "Мне просто нравится здесь жить."

"Тогда скажи еще: после гибели Арнольда у тебя есть другой жених?"

"Нет."

"Это все, что я хотел знать," – неожиданно оборвал разговор Повелитель.

Торжественная встреча сама собой угасла, охрана своими телами отгородила Повелителя от остального зала, из которого как-то сами собой вытеснились все, не рожденные в Чивья.

С того момента дворец постепенно стал превращаться в дворец Повелителя. Его быстро затягивали полотнища паутины, и Чалвен порой плутал в них, не в силах отыскать дорогу в свой чулан. Старик не мог дождаться, когда вся эта громада покинет Хаж. Он воспринимал их как засидевшихся гостей, с уходом которых исчезнут и все беды.

Все двуногие жители королевства помогали перетаскивать восьмилапых через снега. С той стороны от Арни и Люсьена регулярно поступали доклады Повелителю и королеве. Они рассказывали о стране холмов, поросших деревьями, о множестве насекомых, в том числе и неизвестных в степи, о странных круглых предметах, иногда пролетающих над далеким горизонтом. Караван народа города Чивья втягивался в Хаж еще несколько дней, мост пересекали по ночам.

Наконец настало время прощаться с Повелителем. Он уходил за горы вместе с самками и потомством, огромным количеством мелких, шустрых и не менее чем взрослые ядовитых паучат. Там, за снегами, Арни уже наметил место для новых запретных садов, чтобы жизнь паучьего города опять потекла спокойно.

"Помни, королева Тулпан," – сказал Повелитель на прощание, – "что я всегда жду тебя к себе. При первых же признаках опасности – покидай дворец, покидай Хаж и приходи. Тогда однажды мы вернемся сюда вместе."

Повелитель ушел в снега, а на следующий день туда же отправились король Стэфф, Малый Повелитель Чивья, и вся его большая семья. Спустя несколько дней дворец совершенно опустел. Чалвен вымел паутину, Патер, не видя больше стрекоз, опять выставил караул у моста, Алпа от скуки пропадала в поселке.

Тулпан в отличие от своей подруги не скучала. Во дворце остался только один человек, прежде здесь не живший – сотник Олаф. День ото дня оттягивая свой переход за горы, чивиец постепенно убеждался, что влюблен в принцессу, а теперь королеву с первого же дня знакомства. Это значило для Олафа не так уж и много: ведь вместе они могли разве что охотиться и болтать. Высоким господином нельзя стать, им нужно родиться.

Наконец дальше ждать стало нельзя, Смертоносец Повелитель прислал приказ явиться немедленно. Сотник собрался в путь и явился проститься.

– Ты не хочешь пойти со мной, погостить у Повелителя? – спросил он.

– Нет, пока нет, – вздохнула королева, которой очень этого хотелось. – Приду позже, когда вы построите свой город, когда он станет красив.

– Скоро сезон дождей, перевалы закроются, – напомнил Олаф. – Мы прощаемся надолго. Оттуда приходят странные вести... Думаю, мне не будет скучно. Прощай, королева. Думаю, в Хаж будут приходить разные люди, спасаясь от стрекоз... Многие меня знают, будут рассказывать всякие вещи. Не надо верить всему.

– Хорошо, – пожала плечами Тулпан. – Прощай.

"Ты молодец, ты будешь хорошей королевой," – сказал ей Иржа, еще когда за Олафом не закрылась дверь. – "Теперь нельзя покидать Хаж, твои подданные должны усвоить, что главная здесь ты, а не Повелитель Чивья."

– Я просто хотела немного отдохнуть, вот и все.

Стрекозы больше не появлялись. Сезон дождей пришел, небо затянули серые тучи, из которых то капала вода, то сыпался снег. Перевалы закрылись и народ Чивья перестал присылать известия. Все стало как прежде, только вечно поднятый мост и удесятеренный гарнизон дворца говорили о случившемся.

2

Холмы, покрытые лесом, простирались до самого горизонта на север и запад, зато на юге блестело синее зеркало воды. Люсьен и Олаф переглянулись. Не зря забрались в такую даль! Смертоносцы, которые не любили воду, дружно излучали неприязнь.

– Нет, мы должны пойти туда, – сказал им Олаф. – Повелителю будет интересно знать, что это. Может быть, река, а может быть, озеро – с этого холма не разглядишь. Вдруг это море, да, Стас?

– Это не мое море, – вздохнул островитянин. – Так что какое мне дело? Если ты думаешь, что надо туда идти – идем.

– Неужели тебе не интересно?

– Голова болит, – поморщился Стас. – Снилась всякая чушь.

– Воды там не было, во сне? – заинтересовался Люсьен. – Мне вот снилась вода. И на этой воде... Смотрите!

С холма не было видно, река перед ними или озеро, зато плывущая по воде лодка просматривалась очень хорошо. Большая, вроде тех, что ходили по Хлое, с множеством весел.

– Люди!! – закричал Люсьен так, что все три смертоносца вздрогнули. – Это люди!

– Да я уже давно не могу понять, почему мы до сих пор не встретили людей, – пожал плечами Олаф. – Люди, в отличии от насекомых, живут везде. Только знаешь, Люсьен, именно потому, что здесь есть люди, не надо так шуметь. Спустимся к воде и тихонько на них посмотрим.

"Следует доложить Повелителю, что мы видели людей и ждать его приказа," – несмело сказал Зижда.

– Я лучше тебя знаю, что надо, – одернул его Олаф. – Потому здесь я Око Повелителя, а не ты. Вперед, мы только посмотрим, а знакомиться не станем.

Маленький отряд, уже три дня двигавшийся от города на запад, осторожно двинулся вниз по склону. Деревья в этом лесу росли очень густо, смертоносцам то и дело приходилось протискиваться между них, ломая тонкие стволы. Продвижение к воде заняло весь оставшийся день, а когда путники все же достигли берега длинного, уходящего к югу озера, никакой лодки там уже не было.

– Ну что ж, заночуем здесь. Может быть, опять приплывут, – решил Олаф. – Только отойдем немного в лес, чтобы не было видно нашего костра.

– Смотри! – на этот раз Люсьен удержался от крика. – Смотри, вот та самая штука, которую я уже видел. А ты мне не верил!

Над деревьями скользил почти круглый, чуть вытянутый вниз предмет. К нему было что-то подвешено. Пролетала удивительная конструкция где-то далеко за озером, но каждый смог ее хорошо рассмотреть.