Текст книги "Горный удел"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Странно все... – пробормотал Олаф.

– Ты о чем? – не понял Стас.

– Обо всем, я же сказал: странно все. Странные пауки, странные жуки, странные стрекозы. Но самые странные – люди. Может быть, повстанцы правы в том, что мы главный вид.

– Главный вид? – Стас сел в темноте, обиженно запыхтел. – Нас убьют, да? Сожрут? Ты просто не хочешь мне говорить, а я не понимаю.

– Убьют, скорее всего, – признал Олаф. – Но нам дают выбор, мы предпочтем быструю смерть. Один укус жвал, лучше всего в шею, и в несколько мгновений все будет кончено. Не нужно так бояться, Стас, ты ведь воин.

– А потом сожрут... – со слезами в голосе сделал вывод островитянин.

– Что тебе, жалко? Ну, попросим, чтобы тебя закопали поглубже, там черви сожрут. Или пусть положат на крышу, для мух. Не раздражай меня, Стас, я иногда нервничаю, и тогда могу поколотить, – раздраженно сказал Олаф. – Я вот сейчас о чем-то важном подумал, а ты меня сбил... Скажи, что можно сказать о городе, который слаб?

– Его могут завоевать.

– Это понятно! Но нам-то что с этого? Нет, что-то еще более простое... Стрекозы!

Все сложилось у сотника в голове. Сперва он хотел бежать к люку, стучать, проситься к Повелителю, потом понял, как глуп. То, на что ему почему-то потребовалось столько времени, старый смертоносец наверняка сделал сразу, то есть догадался, что Вахлас доживает последние мгновения.

– Стрекозы? – опять начал приставать к нему Стас. – Что стрекозы? Мы же в подвале, им нас здесь не достать!

– Стрекозы все знают. Знают, как ослаблен Вахлас, знают, что здесь мы. Они никого не выпустят из города, Повелитель не сможет передать мой привет принцессе Тулпан... Может быть, этого он и сам не понял, а? Да, не понял. Иначе не стал бы обещать, – от этой мысли Олаф подскочил на ноги и стал расхаживать в темноте, задевая Стаса ногами. – А так просто... Вот-вот они прилетят. Люди помогут им поджечь город... Пчелы, конечно, будут тушить, но...

– Я ничего не понимаю, – заметил островитянин. – Ты скажи, нас убьют или нет?

– Смертоносцы – не убьют. Отправив нас сюда ждать смерти, Повелитель одновременно нас помиловал, вот как. Только помилуют ли нас стрекозы?..

Люк распахнулся, поток света ударил по расслабленным глазам. Знакомый воин заглянул вниз.

– Сотник, я принес еды! Только спускаться не буду, уж извини, я здесь один. Подойди и сам возьми поднос.

– Ладно, дружище, ладно, – легко согласился Олаф. – Только пожалуйста, не закрывай люк, пока мы едим. В темноте все не очень вкусно. Что это? Шатровик?

В мисках лежали тонко порезанные куски мяса с голубоватыми прожилками, дополняли трапезу горка лепешек и кувшин воды.

– Верно, шатровик... А ты думал, смертоносец? – шепотом спросил вахласец и тихонько захихикал. – А ведь это люди когда-то настаивали на пункте в договоре, по которому они не едят восьмилапых, ты знаешь? Если бы тогда смотрели на вещи иначе, то у нас бы сейчас было еды не меньше, чем у раскоряк.

– Интересно, – кивнул Олаф, усаживаясь внизу, в освещенном квадрате. – Иди сюда, Стас, попей хотя бы воды!

– Дай мне кувшин. Не хочу смотреть на мясо шатровика, я же его видел ночью в степи.

– Какой же ты брезгливый... А бегунец тебе, значит, понравился, раз ты согласился его за лапу держать?

Островитянин ничего не ответил. Горожанин остался сидеть наверху, с любопытством рассматривая Олафа. Ему очень льстило, что есть возможность на равных пообщаться с легендарным сотником, прославившимся жестокостью и особенно жестокими шутками.

Однажды приведенный им отряд чивийцев состоял только из людей – смертоносцы отправились в очередной военный поход и не взяли с собой союзников, сочтя это слишком опасным для так медленно размножающихся существ. Облава прошла успешно, пятнадцать повстанцев оказались захвачены живыми. Традиция требовала скормить их паукам, но сделать это можно было только отдав в Вахлас, потому что конвоирование пленников в Чивья вызвало бы огромный соблазн у соседей напасть, чтобы полакомиться живой теплой добычей. Олаф не захотел отдать повстанцев чужому Повелителю, но не мог и нарушить традицию, прописанную в древнем договоре. Пока командир решал, как поступить, стало известно, что смертоносцы из Гволло уже приближаются к отряду, чтобы отнять дикарей.

Тогда сотник нашел в степи рощу с семьей шатровиков, и отдал повстанцев им. Пауки выбежали, осмотрели угощение и нашли подарок весьма ценным. Сделав по обычаю своего рода парализующий укус каждому, твари замотали их в паутину и унесли в свои знаменитые шатры из грязных тенет. Когда восьмилапые из Гволло потребовали свое, Олаф сообщил, что строго соблюл традицию. Это была опасная игра., но чопорным смертоносцам оказалось не к чему придраться – в каждом законе они уважали прежде всего букву.

Воин с товарищами ходил к той роще, слышал крики повстанцев. Люди, спеленутые, неподвижные, ждали своей очереди на съедение, молили проходивших мимо горожан убить их. Последний погиб в жвалах шатровиков только через несколько дней. В Вахласе много говорили об этой затее и сошлись на том, что Олаф оказался еще более жесток к предателям, чем Повелители.

– Скажи, Олаф-сотник, а где твои волосы? Я тебя даже узнал не сразу.

– Остались далеко отсюда, в горах, неподалеку от королевства Хаж... И случилось это совсем недавно, вот что мне тоже кажется странным. Столько всего случилось... – чивиец ел мясо кусок за куском, и находил его восхитительным. – Жарили в соусе шари-нас, да?

– Вроде бы, – пожал плечами воин. – женщины жарили. У нас их только пять осталось, представляешь? Почему-то почти все пошли за Фольшем... А помнишь, как ты скормил повстанцев шатровикам? У нас все помнят! Было здорово.

– Да...

Неожиданно кусок застрял в горле у Олафа. А вдруг этот паук из той смой рощи? Почему-то Олафу этого очень не хотелось. Он аккуратно положил надкушенный ломтик на место и стал сосредоточенно жевать лепешку.

– А помнишь, – не унимался горожанин, – помнишь, как ты вел колдуна в город на веревке?

– Это было в Чивья, – пожал плечами Олаф.

– Да, но до нас дошли слухи! Представляешь, – воин обратился к угрюмому Стасу, – Олаф-сотник поймал колдуна, недалеко от города. Всех повстанцев везли на себе смертоносцы, а колдуна он раздел и полил его медом, руки связал за спиной, а конец паутины привязал к этому вот месту. И так вел, понимаешь? Нет? Мухи! Они же слетелись. И стали его облизывать, ну а потом и кусать, кровь понемногу пить! Колдун Фольша всю дорогу к Чивья бегал и плясал! Привязанный, на веревочке! Чивийцам так понравилось, что они упросили Повелителя разрешить ему поплясать так еще целый день! Говорят, он стал весь сине-красный к вечеру, когда помер.

Воин заразительно расхохотался, но на Стаса эта история впечатления не произвела.

– Тебе жалко колдуна? – заинтересовался Олаф.

– А почему бы и не пожалеть? – с вызовом спросил Стас. – Все же живой человек.

– Речники тоже живые, – напомнил сотник. – А ты говорил: так с ними и надо.

– Но мы ведь никого не тронули, только напугали! Ты ведь не зарезал этого Арье.

– Потому что обещал, – объяснил Олаф. – А вот если вдруг останусь жив, то обязательно вернусь, чтобы зарезать. И сына его зарежу, если к тому времени достаточно подрастет. С предателями надо только так поступать, ведь они знают, на что идут.

– Мучить не обязательно, – насупился островитянин.

– Тогда все станут предавать! – внушительно пояснил Олаф. – Мы ведь все равно все умрем, верно? Но хорошие люди умирают быстро, а предатели медленно. Хорошо что напомнил: я не зарежу речников, я им что-нибудь с водой связанно придумаю. Душить тварей, душить... Воин, как тебя зовут?

– Шос, – представился горожанин. – Я с тобой согласен, Олаф!

– Молодец. У меня к тебе просьба... Скажи, наше оружие осталось у тебя?

– Нет, у тех стражей, что у входа в город караулят.

– Оно ведь вам не очень нужно?.. Хочу тебя попросить отправить его в Чивья, при случае. На память. Это можно сделать?

– Конечно, – осторожно согласился воин. – Но только сам я в Чивья вряд ли попаду, вон что у нас творится.

– А ты просто храни, будет случай – отдашь. Только принеси его сюда, ладно? Пусть будут мечи с тобой, чтобы не затерялись, – Олаф поднял поднос с недоеденным мясом и помахал рукой. – Спасибо, Шос!

– Я на люк бревно накачу, – задумчиво сказал Шос. – И еще паутиной примотаю. Ладно, сбегаю к воротам.

– Спасибо! А придешь, я тебе расскажу одну историю, которую кроме меня никто и не знает, так вышло. Она очень забавная, – Олаф подмигнул, – только не для раскоряк!

– Понял! – Шос закрыл люк, завозился наверху с запорами.

– Хочешь попробовать удрать? – догадался Стас. – Люк крепкий, а до ворот близко.

– Хочу, чтобы наше оружие было поближе к нам, – пожал плечами сотник. – А там уж как получится.

Они помолчали в темноте. Вскоре наверху опять послышались шаги и грохот откатываемого бревна.

– Я все принес! – крикнул Шос в приоткрытый люк. – Рассказывай историю!

– Покажи, пожалуйста! – попросил Олаф. – Этот меч мне очень дорог, он хотя и не из лучших, но служил мне долго и...

– Ты путаешь, это меч Арье, – перебил его Стас.

– Арье, – согласился Олаф и в темноте лягнул приятеля ногой. – Но до того, как попасть к поганому речнику, он был у меня. Впрочем, ладно, это долгая история...

– А ты хотел рассказать другую? – не унимался Шос.

– Да, другую, – сотник наморщил лоб, пытаясь вспомнить что-нибудь такое, что могло бы понравиться воину. – Как-то раз...

– Ты говорил, про раскоряк! – громким шепотом напомнил Шос.

– Ах, да, про раскоряк. Это были раскоряки... Раскоряки из города Гволло, – Олаф решил, что от мертвых пауков не убудет. – Я со своими шел тогда обратно в Чивья с облавы. Смертоносцы ушли вперед с пленными, а мы поотстали. Уже вечером, на земле Гволло, мы вдруг встретили трех восьмилапых. Мы, значит, сокращали путь и залезли на их территорию... – вранье давалось Олафу с необычным трудом. Он чувствовал, что нечто должно произойти прямо сейчас. – И вот они потребовали, чтобы мы шли с ними в Гволло, к их старику, чтобы разобраться, кто виноват. Я соглашаюсь: подставляйте спины, рассядемся по трое и поедем... Забери, пожалуйста, кувшин, а то разобьем в темноте.

Олаф подошел к люку и протянул посудину воину. Тот приоткрыл люк шире, и в то же самое мгновение сотник подпрыгнул, схватил Шоса за протянутую руку. Тот попытался захлопнуть люк, но сотник не выпускал его локоть. Стас проявил редкую понятливость, подсадил приятеля наверх.

– Что ты делаешь!.. – возмущенно шипел Шос, стараясь одной рукой и придерживать люк, и вытащить меч из ножен. – Так не по правилам, это...

– Молчи, я знаю, как лучше! – так же шипел в ответ сотник, пытаясь головой поднять тяжелую крышку.

Олаф оказался сильнее, да и сноровистее. Он чуть отпустил руку своего стража, а потом с силой дернул за нее несколько раз. Шос ударился о крышку, на миг ослабил нажим и сотник с рычанием вырвался наружу.

– Ты не кричи, – попросил он воина после короткой борьбы, когда сидел у него на груди и зажимал рукой рот. – У меня предчувствие. Вот-вот это случится, не может не случиться...

Стас с третьей попытки допрыгнул до люка и с кряхтением подтянулся. Их оружие действительно оказалось здесь, все прошло как по маслу. Островитянин пополз к двери.

– Не суйся, – потребовал Олаф. – Там смертоносцы. Подожди.

– Чего ждать?

– Как чего? Стрекоз, Стас. Они рядом, я их чувствую, я их почти вижу.

И будто отвечая ему, вдалеке раздался истошный крик. Его тут же поддержали другие люди, кто-то, громко топая, пробежал возле самой двери. Тяжелый удар по крыше просыпал на троих скорчившихся на полу людей труху.

– Вот! – удовлетворенно сказал Олаф. – Вот и началось. Все, Шос, конец приходит городу Вахласу.

– А что случилось? – воин, которому больше не зажимали рот, приподнял голову. – Кто напал?

– Стрекозы! – будто ответил ему далекий крик. – Стрекозы поджигают дома!

Шос недоумевающе посмотрел на Олафа, будто требуя пояснений. Сотник только пожал плечами.

– Да, стрекозы из своего города на реке напали на вас. Правда, дома поджигают люди.

– Дворец горит!! – закричали ближе, видимо, на площади. Еще один сильный удар едва не проломил крышу, потянуло дымом.

– Я должен идти, – заворочался под сотником Шос. – Там дворец горит! Там Повелитель!

– Да, конечно, – Олаф отпустил его. – Ты должен идти.

Глава пятнадцатая

1

Стрекозы видели, как опустился мост и по нему побежали смертоносцы. Однако у летучек была куда более лакомая цель – армия Чивья, зажатая в узком ущелье, текущая чрез него сплошной рекой тел. Десяток Каля, в котором взамен сбежавшего каким-то чудом недотепы теперь летал другой человек, высадили на скалы.

– Почему нам не дают пострелять? – спросил его румяный толстяк Вуч.

– Не торопись, дурень, – усмехнулся одноглазый командир. – Ты же видишь – там полно лучников! Стрелу в задницу захотел? Пока мы не нужны, будем сидеть здесь.

– Холодно, – поежился воин. – Интересно, а спуститься отсюда можно?

– Такого приказа не было, – ответил Каль, но пошел вместе с Вучем вдоль обрыва.

Нет, без веревки нечего было и думать пытаться попасть на дорогу, проходившую внизу. Прямо перед ними, но довольно далеко, пять стрекоз поднялись вверх, подобрали каждая по куску скальной породы, построились и помчались в атаку на невидимого противника.

– Видел, как идут эти дураки? – покачал головой Каль. – Плечо к плечу, захочешь – не промахнешься. Там сейчас такое творится...

– А мы здесь, – опять загрустил Вуч. – Постой, а ведь по этой дороге они и пройдут? Давай тоже в раскоряк камни кидать!

– Это дело, – согласился десятник. – Эй, парни! Собирайте камни. Тащите сюда!

Вскоре на обрыве выросла порядочная гора камней, а стрекоза стали появляться все чаще. В пятерке, которую люди уже видели, теперь не хватало одной летучки, Каль и Вуч переглянулись. Наконец внизу раздался дробный топот, показались первые ряды смертоносцев.

– За работу! – расхохотался Каль и первым швырнул вниз увесистый булыжник.

Все перегнулись через край, насколько позволяла осторожность, проследили полет камня. Он ударил по спине восьмилапого воина, тот пробежал еще несколько шагов, потом рухнул. Лавина пауков покатилась поверх товарища.

– Вот так! – восхитился десятник. – Кидайте, не стойте без дела!

Камни полетели вниз, и почти каждый уносил чью-то жизнь. Однако армия Чивья будто и не замечала этого, продолжая катиться под ними с каким-то странным упорством. Это удивило Вуча. Когда камни кончились, он стал сшибать ногой вниз мелкие кусочки щебня.

– Куда они бегут? Им что, жизни не жалко?

– Вуч, а что бы ты на их месте делал?

– Когда в меня с гор камни летят? Назад бы побежал, что же еще!

– Тогда стрекозы стали бы кидать камни там, – похлопал его по плечу десятник. – И ты бы снова побежал назад. А потом снова. и опять. С тобой было бы здорово воевать, Вуч, ты бы гонял тут свою армию до последнего воина!

– Но ведь им все равно от нас никуда не деться, – обиделся Вуч.

– Значит, есть куда, раз так торопятся. А почему сетки бросили?! Хотите, чтобы их ветром унесло? Тогда без стрекозы отсюда полетите! – закричал Каль на свой десяток. – Стрекозы летят!

Но насекомые пронеслись мимо, пока они справлялись и без людей. Уже три летучки рухнули вниз, сбитые стрелами, но потери врага были просто огромны. Каль помахал им своим копьем.

– Зачем мы здесь? – опять зевнул Вуч, зябко кутаясь в куртку. – Все в другое место полетели, а мы здесь...

– Не спрашивай, воин. Твое дело служить Бжашша-Хлоя-табе.

Армия внизу кончилась, как кончается сороконожка. После нее остались многочисленные трупы людей и пауков. Некоторые восьмилапые пытались ползти. Волс, Око Повелителя, вел своей войско вперед с единственной надеждой: что мост в Хаж будет опущен. Разведчики рассказали ему про дворец, там можно укрыть по крайней мере значительную часть смертоносцев.

Потери были огромны, если принять во внимание малую численность врага и короткое время, за которое погибли воины. Если перейти Кривую пропасть не удастся, то придется двигаться той же дорогой назад, а Волс не сомневался, что и в степи его армия не будет в безопасности.

Наконец за очередным поворотом извивающейся петлями дороги открылся мост. Если бы Око Повелителя был человеком, он перевел бы дух. Отдав команду перестроиться по двое, он первым пересек пропасть. Иржа поприветствовал его, Волс приблизился.

"Пусть твои воины бегут туда, во дворец," – не теряя времени на этикет сразу предложил Иржа. – "Я вижу, что многие из них ранены. Толстые стены и крыша укроют их от стрекоз."

"Мы с тобой должны тоже идти туда," – высказался Волс. – "Нам надо говорить, а потом действовать. Решается судьба вида."

"Будь старшим, Хаж пал," – пошевелил жвалами северянин, какая-то часть которого все еще не могла с этим примириться. – "Я останусь здесь."

"Ищешь смерти? Ты нужен мне, и если считаешь меня старшим – подчинись."

Иржа, на мгновение согнув передние лапы, побежал к дворцу. Здесь армия Чивья, продолжавшая вливаться в Хаж через мост, образовала затор у дверей. Пользуясь старшинством, два Ока Повелителей взобрались на спины пауков и быстро прошли во дворец."

Здесь их встретил Арни. Он командовал пауками, стараясь разместить в залах дворца как можно большее количество восьмилапых. Для этого они заползали один на другого, оставляя для людей третий, верхний ярус.

"Где принцесса?" – первым делом поинтересовался Иржа.

"В маленьком помещении, где живет человек по имени Чалвен. Там же женщина Алпа, мужчина Патер, мужчина Люсьен и подданная Чивья Настас."

"Хорошо," – успокоился Иржа. – "Там безопасно. Все остальные люди во дворце – ваши. Жителей Хажа я отправил в поселок неподалеку, там есть дома, они укроются в них. Для смертоносцев дворец – единственное помещение, куда они смогут войти. Здесь нет больших домов."

"Нам надо совещаться," – сказал Волс. – "Мой Повелитель получит известие, что на нас напали. Но все равно у жителей Чивья не будет другой дороги, кроме этой. Здесь пойдут самки с потомством, человеческие дети. Жертвы будут ужасны. Что можно сделать?"

"Идти ночью," – сразу предложил Арни.

"Нет способа пройти за одну ночь от города Чивья до Хажа. Им придется идти при свете целыми днями, они не смогут спешить как мы. Жертвы будут ужасны," – повторил Волс. – "Мы потеряем почти все, и пойдем через перевалы слабыми, без потомства. Что, если стрекозы и их люди устроят такой же обвал, как повстанцы, когда внизу будет проходить Повелитель? Я страдаю."

"Я страдаю," – повторил Арни и нервно переступил ногами.

"Нам надо совещаться," – подтвердил Иржа. – "Но прежде я хочу знать: что говорят другие Повелители?"

"Согласно традиции, они готовы умереть, защищая свои города," – говоря это, Око Повелителя Чивья чуть агрессивно повел жвалами, показывая, что не позволит оскорбить своего хозяина. – "Повелитель Чивья думает о всем виде смертоносцев, а не только о городе. Мы не нашли верных союзников ни на востоке, ни на севере. Мы не хотим подвергать себя позору, выпрашивая помощь. Да будет так."

"Позже я покину Хаж, чтобы добежать до Ужжутака, я должен видеть своего Повелителя," – Иржа тоже пошевелил жвалами, уронив на каменный пол каплю яда. – "Пусть он прикажет мне жить или умирать. Не всегда интересы вида оправдывают нарушение традиций. Я уважаю Повелителя Чивья, я желаю мира. Да будет так."

После демонстрации гордости и независимости три старших паука начали совещаться. Они открыли друг другу сознания, слили их в единый треугольник, погрузились в него, отыскивая ответ. Гибель потомства Чивья не могла оставить равнодушным ни одного смертоносца. Опасность, которой подвергнутся самки при переходе, и вовсе ввергала пауков в трепет.

Тем временем хвост армии втянулся в Хаж. Все смертоносцы не смогли расположиться во дворце, некоторые, отправив внутрь своих лучников, попытались укрыться под деревьями. И тогда стрекозы появились не одни, а с подвешенными внизу людьми. Охота была азартной, но продолжалась недолго, вскоре все восьмилапые замерли темными, безжизненными грудами.

Стрекозы сделали еще несколько кругов над местом сражения, потом пролетели над поселком. Из окон домов в них полетели стрелы, Каль приказал ответить. Однако запас оружия у воинов Бжашша-Хлоя-табе остался совсем небольшой, кроме того, приближались сумерки. Стрекоза жужжанием дала понять десятнику, что пора возвращаться.

Для величественных насекомых путь, который даже быстроногие смертоносцы одолевали за дни, был короток и легок. Это до сих пор приводило Каля в восхищение. Вот кому надо служить, а не смертоносцам и уж тем более не вонючим жукам. Какое счастье, что однажды выбор стрекоз пал на него! Десятник висел в сетке под стремительно работающими крыльями и чувствовал себя настоящим хозяином этого мира.

Скоро власти пауков повсеместно придет конец. Стрекозы уничтожат их, сожгут города, а заодно погибнут и те люди, что не отказались от верности своим раскорякам-хозяевам. Правда, и те, кто заключил союз, еще узнают, что не все двуногие имеют одинаковые права. Прежде всего это касалось речников – Каль собирался поговорить о них со стрекозами сразу, как только будет завоевана степь.

В юности, проведенной со смертоносцами, это плоское пространство между горными хребтами казалось Калю бескрайним. Но с воздуха оказалось, что это вовсе не так. Степь мала и тесна, здесь есть место только для одного хозяина, а будет им тот, кто лучше приспособлен к битвам. Время смертоносцев прошло, настает эпоха стрекоз.

Каль как мог изучал своих новых хозяев, их язык, повадки, но до сих пор не понимал, откуда они взялись и понимают ли, что однажды вся власть над миром достанется им. В одном десятник был уверен: летучки будут сражаться до тех пор, пока враг жив. Единственная победа, которую они признают – уничтожение противника. И это очень нравилось Калю.

Сегодня стрекозы все же устали, им пришлось много летать. Почему они именно сюда принесли людей, зачем атаковали странную армию, оказавшуюся в горах вместо того, чтобы планомерно сжигать ближайшие города – Каль не знал, да и не хотел знать. Стрекозы сильнее всех, а значит, всегда поступают верно.

Когда летучки высадили воинов на карниз, было уже почти совсем темно. Оставив десяток отдыхать, Каль отправился наверх, поболтать перед сном с Баруком. Однако на привычном месте он его не обнаружил, зато увидел вдали большое зарево и понял, что города Вахласа больше не существует.

– Еще один! – удовлетворенно сказал одноглазый. – Скоро, очень скоро степь будет наша.

Если бы его слышал Олаф, то обязательно поинтересовался бы: а что десятник Каль собирается с ней делать? И знает ли он, что собираются после этого сделать с ним? Каль, пожалуй, затруднился бы ответить.

2

Олаф выпустил Шоса и сам пошел за ним. Прежде чем выскочить наружу, люди осторожно выглянули из двери. Над городом летали стрекозы, сразу было видно, что их по меньшей мере несколько десятков. Часть из них несла под корпусом сетки, в которых сидели лучники.

– Мне нужен лук! – крикнул Шос.

– Пожалуй. ты прав, – согласился за его спиной Олаф. – С мечом тут много не навоюешь. А где вы храните оружие?

– После восстания все свалили во дворце... – воин растерянно посмотрел на площадь. По ней как раз пытался добежать до жилища Повелителя смертоносец, но упал на середине, истыканный стрелами и копьями. – Еще есть в Доме Собраний, туда можно попасть через запретные сады, они же сгорели! Олаф, ты ведь выбрался, чтобы помочь нам, правда?

– Ну конечно, – улыбнулся сотник. – Я рад, что ты догадался. Бежим, веди нас.

Перебегая от дома к дому, все трое направились в сторону от дворца. Город уже загорался всерьез – в одном месте им пришлось пробежать прямо под горящей паутиной. Именно по ней огонь перекидывался из квартала в квартал почти пустого, разоренного Вахласа.

Запретные сады, где жили и выращивали потомство самки смертоносцев, выгорели полностью еще в прошлый пожар. Здесь остались неубранные трупы пауков, люди бежали прямо ним, поднимая облачка золы. Наконец Шор указал на двухэтажное, почерневшее каменное здание.

– Дом Собраний был здесь! Сейчас возьмем по луку и тогда покажем им!

Прямо рядом с Шором в землю воткнулось копье. С неба раздался огорченный крик, а потом низко пролетела стрекоза с воином в сети. Вахласец озадаченно проводил ее глазами, но Олаф схватил его за руку и потащил дальше.

– Не стой на открытом месте, а то уже ничем не сможешь помочь своему Повелителю!

В Доме Собраний, полностью выгоревшем изнутри, действительно свалили кое-какое оружие, в избытке валявшееся возле мертвых хозяев после подавления восстания. Стас даже присвистнул, увидев такое богатство – на всем его острове не было столько железа.

– Вот хороший лук, – прыгал среди этой груды Шор, торопясь принять участие в сражении. – И вот, это тебе, Стас. Олаф, ты видишь стрелы?

– Нет, – сотник смотрел в окно, на котором сгорели ставни.

Отсюда ему был виден кусочек дворца Повелителя. Здание уже пылало, на глазах Олафа оттуда выбежал смертоносец, запутавшийся в горящей паутине. Был ли это сам Повелитель, ему не удалось рассмотреть. Стрекозы летали, казалось, во всех направлениях, но каким-то чудом не сталкивались.

– Что происходит? – возле него оказался Стас с луком.

– Они вытесняют последних защитников из города. Ветер дует от нас ко дворцу, спасаясь от огня всем придется уйти в степь. Там им не поможет уже ничто.

– А нам что делать? Шор хочет бежать к Повелителю...

– И правильно. Нельзя предавать своих.

– Но он погибнет там! – возмутился Стас.

– Что ж, там все погибнут... А мы попробуем отсидеться здесь, приятель, – сотник посерьезнел. – Это не наш город, не наша война. Мы никого не предаем, лишь пытаемся вернуться домой, и ты, и я. Сюда огонь не придет, в этом квартале гореть уже нечему.

Совсем рядом с окном прилетела стрекоза, висевший под ней воин повернул голову в их сторону и вскрикнул.

– Ну вот, нас заметили! -расстроился Олаф. – Шор, ты нашел стрелы?! Давай скорее!

– Немного есть! – воин подбежал с охапкой стрел. – Бежим ко дворцу!

– Подожди, тут у нас уже есть мишень.

Олаф выбрал стрелу подлиннее и приготовился. Как он и ожидал, стрекоза сделала вираж, и теперь летела прямо на окно. Сотник поднял лук и увидел, как то же самое сделал человек в сетке.

– Прячьтесь, – сказал Олаф, отпуская тетиву, и упал на пол.

И Стас, и Шор остались стоять у окна, вражеская стрела пролетела между ними. Сотник поднялся, сердито скривив губы.

– Я попал?

– Да, но не в стрекозу, а в воина, он убит, – сказал Шор. – Бежим во дворец!

– Да, пора. Беги первым, – ободряюще улыбнулся ему Олаф.

Горожанин повернулся, собираясь спуститься вниз по лестнице, и тут же Стас сильно ударил его по голове. Меч он держал плашмя и оглушенный Шор упал, как подкошенный.

– Зачем ты это сделал? – удивленно посмотрел на приятеля сотник.

– Не хочу, чтобы он умирал! – Стас выхватил из кучи оружия перевязь, содрал с нее ножны и быстро стал связывать бесчувственному Шору руки. – За что? Все равно ему не спасти Повелителя, хоть он его и любит.

– Да ты способен на поступки! – уважительно посмотрел на него Олаф. – Боюсь только, что Шор тебя никогда не простит. Хотя делай что хочешь, мы и сами еще не знаем, спасемся ли.

Пока Стас возился со своим пленником, Олаф опять выглянул в окно. Город пылал, стрекозы, избегая огня, в котором вполне могли поджариться вместе со своими воинами, летали теперь над самой окраиной. Там продолжался бой, в небо взлетали стрелы. Большинство из них падали вниз, не найдя цели, но вот одна из летучек покачнулась в воздухе, едва не рухнула в огонь.

Спрятавшись за обожженными кирпичами, сотник наблюдал за метаниями пытающейся удержаться в воздухе стрекозы. Отлетев подальше от огня, летучка оказалась над сожженными запретными садами. Наконец на ее пути попалась уцелевшая стена какого-то дома, насекомое вцепилось в нее лапами. Из сетки торопливо выбрался лучник и спрыгнул на землю, Олафу показалась знакомой его черная борода.

Стрекоза недолго сидела на стене, стрела убила ее. Когда насекомое рухнуло вниз, к Дому Собраний, часто оглядываясь, побежал Барук. Сотник злорадно ухмыльнулся.

– Стас, найди еще ремней. Я тоже хочу кого-нибудь вывести из этого города!

Стараясь ступать неслышно, Олаф слетел вниз по лестнице. Выскочив наружу, он сразу увидел своего знакомого. Барук, спрятавшись за угол, смотрел на пожар, не замечая за своей спиной чивийца.

– Здравствуй, Барук! – вежливо обратился к нему Олаф.

Но на командира эскадры это не произвело должного впечатления. Он, взвизгнув от неожиданности обернулся, готовясь выпустить стрелу. Сотник едва успел протянуть вперед руку с мечом и разрезать тетиву.

– Что же ты делаешь? А если бы это был кто-нибудь из твоих друзей?

– Олаф! – узнал его Барук. – Куда же ты делся? Мы тебя искали по всему городу, а потом...

– Потом расскажешь, – сотник приставил острие к горлу противника. – Стас, ты несешь мне ремень?

Островитянин уже вытащил наружу слабо сопротивляющегося Шора, протянул приятелю длинный мягкий ремень. Олаф с удовольствием, на совесть связал Барука.

– Зачем он нам? – спросил Стас, который как только признал в незнакомце слугу стрекоз, сразу утратил все свое человеколюбие. – Давай убьем его.

– Пригодится, – с надеждой сказал Олаф. – Если доставить его домой, для разговора с Повелителем, не получится – просто скормлю в степи кому-нибудь.

– Давай поговорим не спеша, – попросил Барук. – Ты ведь многого не знаешь, а...

– Будет время – обязательно поговорим, и я многое узнаю, – пообещал ему сотник. – А сейчас лучше не спотыкайся, я на тебя сердит.

– Но я тебе ничем не навредил, – напомнил Барук. – Мы тебя приняли как своего, разве не помнишь?

– Вот это меня особенно обидело, что вы меня приняли за своего, вздохнул Олаф и толкнул пленника: – Беги для начала вот к тому дому, и никуда не сворачивай!

Передвигаясь от строения к строению, все четверо опять попали в полностью выгоревший квартал. Здесь, среди почерневших остовов домов, стрекозы могли бы их легко заметить, но все еще продолжавшие бой слуги Повелителя занимали все внимание летучек. Наконец город кончился, впереди снова расстилалась степь.

– Мы вошли немного правее, вот там, – показал Стас. – Значит, в ту сторону – к реке. А вон и наши жуки!

Упряжка, по счастью, так никого и не прельстила. Хищники не приближались к городу, и жуки, мирно пощипывая травку, стояли возле чахлой рощицы. Нечто подобное и искал Олаф, чтобы переждать до темноты.

– Упряжка – это знак того, что удача к нам возвращается, – прошептал сотник. – Если стрекозы не заметят, как мы добежим до рощи, то уже не найдут. Скоро стемнеет, и тогда...