Текст книги "Горный удел"

Автор книги: Игорь Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Он упал на колени, посмотрел на островитянина, но тот уже лежал навзничь, пораженный ударом сознания пауков. Непривыкший выдерживать волны гнева, наводящего смертельный ужас, бедняга мелко дрожал, и только руки скребли дорогу.

– Слово для Повелителя! – тише сказал Олаф, открывая приближающимся паукам душу. – Мы не знали про объявление Пхаш...

"Ваше незнание не отменяет закона!"

Пхаш. И здесь тоже объявлен Пхаш – каждый, кто окажется на землях города, будет убит. Вахлас, раздираемый внутренними проблемами, закрылся для всего мира, выслав гонцов в окрестные города. Наверняка известие получили и речники, но Арье, конечно же, не стал говорить об этом Олафу-сотнику.

Теперь их ждет неминуемая смерть, восьмилапые не меняют своих решений ни при каких условиях. Но может быть, угроза всей степи, всем городам, самому существованию вида смертоносцев позволит Повелителю Вахласа нарушить древние правила?

"Стрекозы. Они огромны," – не сдержал эмоций паук, изучавший открытые мысли Олафа. – "Речники предали нас..."

– Я должен поговорить с Повелителем, ведь... – чивиец опять уткнул лицо в пыль, потому что смертоносец стремительно прыгнул к нему.

"Кто ты такой, чтобы говорить с Повелителем?!"

Действительно, это было опасной ошибкой. У себя в Чивья Олаф привык быть доверенным человеком Повелителя, но в Вахласе чужой сотник слишком ничтожен, чтобы быть одаренным честью общаться с правителем города.

"Ты нарушил Пхаш, ты умрешь. Ты принес важную весть, я передам ее Повелителю. Какую смерть предпочитаешь, чужак, быструю или медленную?"

Кое-чего Олаф все же добился! Смертоносец оказал ему милость, предложив такой выбор – другого просто поволокли бы на площадь, где казнили, как обычного ослушника. Сотник, принеся весть о стрекозах и предательстве речников, заслужил гибель от одного укуса.

– Этот человек, – Олаф разогнулся и показал на Стаса, – не из наших мест, не степняк. Он с востока, вырос на острове, бежал из рабства речников. Несправедливо убивать его ради Пхаш, о котором он никогда не слышал.

"Закон, предписанный Повелителем, прост," – напомнил паук. – "Нарушивший Пхаш – умрет. Какую смерть выберет он?"

– Я открыл тебе не все, – сказал сотник, стараясь быть как можно вежливее. – Есть еще слово... Слово к Смертоносцу Повелителю.

Смертоносцы задумались, видимо, обменялись мнениями. Потом подошли, встали по сторонам.

"Иди в город, сотник Олаф. Этот человек издалека тоже хочет сказать что-то важное? Его душа открыта."

– Я знаю о нем кое-что, чего он не знает. В его памяти есть места, которые только я смогу объяснить.

"Я доложу Повелителю о тебе. Он решит, выслушать ли чужака, прежде чем предать его смерти. Таков закон."

– Таков закон, – вздохнул Олаф и поднялся с колен. Быстро обернулся, оглядел уже привычно небо. – Вставай, Стас, нас пригласили в город Вахлас.

– Я... – островитянин был бледен, на дороге, когда он поднялся, осталась лужица. – Мне очень нехорошо...

– Думаю, смертоносцы больше не ударят тебя своим гневом, – предположил сотник и взял приятеля под руку. – Должны ли мы отдать оружие?

"Людям, стоящим у входа в город."

Жуки, на которых приехали гости, жадно насыщались сочной травой. Скоро они незаметно для себя уйдут в степь, и станут там легкой добычей первого же хищника. Если, конечно, упряжка не приглянулась кому-нибудь из людей. Но те воины, что стояли у первых домов, под развевающейся на ветру паутиной, жуками не интересовались.

Подойдя к ним, Олаф протянул меч рукоятью вперед, Стас повторил его жест. Воины, подозрительно поглядывая на гостей, пропустили их на улицы Вахласа и пошли следом. Сотник бывал здесь однажды, и помнил дворец Повелителя, полуразрушенное массивное здание, сложенное из песчаника.

– Мы видели людей Фольша неподалеку, – будто невзначай заметил Олаф. – Их немного, и далеко уйти они не могли.

– Сейчас не время для облав, – проворчал один из воинов. – И без того все улицы в крови.

– Восстание? – понял сотник. – Хорошо, что вы их одолели.

– Одолели так, что людей почти не осталось, а сады самок сгорели вместе с потомством смертоносцев... – воин чуть приблизился, почти поравнялся. – Ты – Олаф-сотник из Чивья?

– Да.

– Я тебя помню. Как же ты оказался у нас во время Пхаш?

– Не знал о нем. Торопился передать Повелителю срочные вести, – объяснил Олаф.

– Что такое Пхаш? – быстро спросил Стас.

– Нас, может быть, убьют, – вздохнул Олаф. – даже скорее всего.

– Но за что?!

– За то, что мы здесь оказались во время Пхаш. Город закрыт.

– Но мы не знали! – возмутился Стас, и сотник решил не тратить времени на бесполезный разговор.

– Там, на Хлое, появился город стрекоз, – сказал он воину. – Речники заключили с ними союз. Вас предали.

– Город стрекоз? – вопреки ожиданиям Олафа вахласец не удивился. – Еще одна напасть! Ходили слухи о гигантских летучках, многие их видели. А однажды пропал целый караван. Потом нашли кости и хитин, пауков убили камнями, сброшенными с высоты. Вот значит в чем дело. Что ж, спасибо, что рассказал, но мы ничего не сможем сделать. Город обескровлен восстанием, бои шли четыре дня.

– Даже не накажете речников?! – поразился Олаф. – Да они же не умеют сражаться, надо пойти и сжечь их селение!

– Двуногих воинов в Вахласе не больше полутора сотен, смертоносцев и того меньше. Почт все самки погибли. Мы должны защищать наш дом, или потеряем и его.

– Я поговорю об этом с вашим Повелителем, – буркнул сотник.

Ему очень не понравилась такая пассивность. Пусть его убьют, но почему не свершить месть над предателями? Умирать, зная, что твои враги будут жить, казалось Олафу особенно горьким.

"Повелитель решит, будет ли говорить с тобой," – напомнил ему смертоносец, также следующий сзади.

Вот и дворец, он стоял возле площади. Стас встал, как вкопанный, не в силах поверить глазам – широкое пространство было сплошь завалено трупами, между ними стояли несколько насыщающихся пауков.

– Полегло так много, что едоки не справляются, – невесело усмехнулся воин. – Их ведь тоже стало во много раз меньше.

– Как вы только уберегли город, – помотал головой Олаф. – Ведь его сразу поджигают, ничего не жалеют ради Фольша.

– Пчелы помогли.

Сотник кивнул. Конечно же, Вахлас находится слишком близко к улью, полосатики не могли спокойно ждать, пока пожар наберет силу. Самим потушить горящие дома им не удалось бы, слишком далеко до реки, но люди и пауки тоже работали. Вахлас отстояли, но кому в нем жить?

– Стрекозы могут уничтожить вас уже сейчас, – сделал вывод Олаф.

– Их много там?

– Пока не очень, но они умеют сражаться, и поднимают в воздух двуногих воинов.

– Плохо, – только и ответил вахласец.

Над входом во дворец висело целое переплетение старых и новых тенет, закрепленное на соседних домах. В паутине билось много мух, но они сейчас не интересовали смертоносцев. Над все площадью висел тяжелый запах, смесь гниющей и жареной плоти. Когда группа приблизилась к жилищу Повелителя, из тенет упал вниз огромный паук, повис на нити перед людьми, угрожающе шевеля жвалами. Стас отшатнулся.

– Ну что ты пугаешься? – подтолкнул его в спину воин. – Стой спокойно, сейчас Повелитель все решит.

Олафу очень хотелось спросить у вахласца, каков по характеру их старик, есть ли хоть какой-то шанс, что Пхаш не обязательно будет означать для случайных гостей верную смерть. Но никакого смысла в этом не было – простой воин даже видит Повелителя редко и никогда с ним не разговаривает. Сотник посмотрел на Стаса. Тот пошатывался, стараясь не смотреть на паука, бледное лицо было перекошено.

– Держись, – попросил его Олаф. – Конечно, пожирание людей не самая приятная картина, но они ведь давно мертвы.

– Я не... Не могу на пауков смотреть, у меня... Омерзение, – нашел слово Стас.

– Как, как? – положил руку на рукоять меча воин.

Изредка в городах рождались люди, в которых была генетически заложена какая-то страстная ненависть к восьмилапым. Родители пытались скрывать уродство таких детей, учили их ничем не выдавать себя. Но как правило, именно они становились первой, самой легкой добычей колдунов Фольша.

– Он издалека, – постарался успокоить горожан Олаф. – Живет на острове посреди моря, где из насекомых только мухи.

– Дикарь? – насупился воин. – Когда вы все переведетесь...

– Мирный дикарь, – уточнил сотник, не желая давать друга в обиду. – Это тебе не повстанец какой-нибудь.

Они замолчали. Ожидание длилось недолго, висящий перед входом смертоносец поднялся наверх, пожирая свою нить.

"Повелитель готов вас выслушать," – сказал тот паук, что пришел с ними на площадь. – "Можете войти."

Олаф потянул за руку упирающего Стаса и шагнул в темноту. Со всех сторон опускались тяжелые занавеси старой паутины. Поддерживая закрывшего глаза друга, сотник шел наугад, зная, что в случае ошибки Повелитель укажет путь.

"Остановись," – прозвучало в его голове.

Даже Олафа потрясала мощь сознания этих старых, даже древних пауков, Повелителей. Сотник покрутил головой и наконец заметил смертоносца – они сидел на стене, прямо над их головами. Огромный, малоподвижный, переживший неисчислимое количество линек. Что он видел, что помнит, что мог бы поведать про историю этой планеты?

"Я знаю, что ты хотел мне сказать, сотник Олаф. Ты прав, стрекозы несут угрозу всем городам степи. Обещаю тебе, что передам весть о предательстве речников соседям, однажды они будут наказаны. Мы не имеем сил выполнить твою просьбу."

– Но у них совсем маленькое селение, и находится от вас недалеко, – осмелился возразить сотник. – Приветствую тебя, Повелитель, – быстро добавил он, поняв, что совсем забыл этикет.

"Они не станут ждать, сядут в лодки и пересекут реку. Кроме того, стрекозы в открытой степи уничтожат моих карателей."

Чивиец смущенно кашлянул, осознав свою глупость. Конечно, Повелитель мудр, спорить с ним – ребячество.

"Обещаю тебе также, что пошлю весть в Чивья о твоей гибели. Пусть хранят о тебе хорошую память."

– Спасибо, – искренне поблагодарил Олаф. – Могу ли я еще попросить передать несколько слов?

"Говори."

– Ужжутак, великий город севера, погиб в огне восстания. Горный Удел свободен от клятвы своему Повелителю.

"Еще один..." – Олафу показалось, что смертоносец чуть шевельнул лапой. Редкое для таких стариков проявление чувств.

– И, пожалуй, еще привет для принцессы Тулпан, – не смогу удержаться сотник. – Это все.

"Я пошлю гонца," – повторил Повелитель. – "Ты говорил моим воинам, что знаешь о памяти этого человека что-то, чего не знает он сам. Ты солгал?"

– Да, – не было смысла пытаться обмануть древнее существо. Сотник опустился на колени, рядом с облегчением упал дрожащий Стас. – Молю о милости.

"Пхаш объявлен. Пхаш не отменен."

– Этот человек не знает о традициях.

"Его душа открыта. Я вижу его жизнь."

Олаф замолчал. Это с людьми можно болтать без перерыва, а со смертоносцем, да еще и таким старым, быстро начинаешь чувствовать себя глупым, низшим существом. Повелитель не просил их уйти, молчал. О чем он думает, какие глубины прошлого и будущего открыты ему? Сотник чуть слышно вздохнул.

"Вы будете ждать."

– Ждать... Ждать чего? – спросил Олаф, поднимаясь сам и вздергивая за руку Стаса.

"Ждать исполнения Пхаш. Вас проведут."

– Слава Повелителю! – чивиец склонился в коротком поклоне и пошел назад, к выходу.

Каким-то чудом Стас не упал, продержался до конца, и только оказавшись на площади кулем осел на землю. Олаф стоял над ним, и размышлял о слова старика. Милость это или наказание? Чтобы понять это, надо знать, что такое ожидание для смертоносца. Скорее всего, просто ничто... Они ждали в паутине миллионы лет.

– Я сейчас воды принесу, – сказал один из воинов, глядя на Стаса. – Надеюсь, Олаф-сотник, ты не сделаешь глупости? Он не притворяется?

– Я безоружен, – чивиец поднял вверху руки. – Я рядом со смертоносцами. Я беспомощен.

– Ну да, только многие о тебе иначе думают... – проворчал горожанин и ушел к колодцу.

Олаф даже не порадовался такой славе в соседних городах. Ждать... Ждать исполнения приговора, не зная даже, каков он. Быстрая смерть или лютая? От людей ли от пауков? Для смертоносца ожидание ничто, для человека оно может оказаться хуже смерти.

Глава четырнадцатая

1

Волс даже не стал ни о чем расспрашивать Люсьена, прочтя все у него в разуме. Теперь Око Повелителя знал и о предложении Иржи, и о негодовании смертоносца, и о стрекозах. Но самых неотложных действий, конечно же, требовало насущное положение армии.

"Остановитесь," – сухо приказал он.

Такому количеству двуногих, вытянувшемуся трехрядной, извивающейся вместе с узким ущельем змеей на сотни шагов, потребовалось бы время, чтобы исполнить приказ. Смертоносцы остановились мгновенно, все сразу – каждый, услышавший Повелителя, передал дальше его слова. Люди покачнулись на их спинах, недоуменно переглянулись.

"Мирза нарушил правила," – все-таки прокомментировал для Люсьена чопорный, как и все смертоносцы, Волс. – "Но я вижу его искренне желание помочь своему виду, и испрошу для него прощения у Повелителя. Стрекозы... Это страшная угроза, и мы осознаем ее, хотя и не спешим объявлять им войну первыми. Пока они далеко на востоке. Думаю, что то насекомое, что убило трех моих слуг, преследует тебя. Однако ты прибыл со словом к Повелителю, и пользуешься защитой Чивья."

– Лорка еще можно спасти... Наверное... – напомнил Люсьен.

"Он будет счастлив погибнуть за Повелителя, нет лучшей судьбы."

Стражник ничего не услышал, но армия Чивья снова двинулась вперед, вся сразу. Опять качнулись люди – они не успевали так быстро среагировать на команду Ока Повелителя.

"Подойди ближе к Волсу," – подсказал стражнику один из телохранителей командующего.

Люсьен исполнил приказ. Армия приблизилась и несколько рядом обошли Око Повелителя, для чего им пришлось опираться лапами о стены. Тогда Волс тоже двинулся по ущелью, оказавшись теперь не впереди своих воинов, а среди них.

– Залезай! – крикнул один из людей Люсьену, протягивая руку. – Сейчас опять побежим!

Стражник ничего не понимал, но быть растоптанным тысячами тяжелых ног ему совсем не хотелось. Он запрыгнул на спину восьмилапому, и с недоумением посмотрел а командующего.

"Я еще размышляю," – ответил тот на прочитанный в мыслях человека вопрос. – "Но одно решение принято: армия Чивья продолжит движение к Хажу."

– Но стрекозы! – воскликнул Люсьен и его сосед по спине восьмилапого недовольно поморщился от такого обращения к командующему. – Вы здесь беззащитны! Она может убивать вас десятками, а если появятся другие твари, то может погибнуть вся армия!

"Здесь я Око Повелителя, а не ты," – Люсьену показалось, что в тоне паука звучит насмешка.

– Не мешай ему думать!.. – угрожающе прошипел воин. – Он сам тебе скажет все, что сочтет нужным!

– Но это правда, вы все можете погибнуть, – шепотом ответил ему Люсьен. – Здесь узко, а стрекозы...

– Молчи же! – чивиец даже замахнулся на стражника, хотя тут же испуганно покосился на Волса.

Люсьен обиженно умолк. Ну и пусть погибают. Ведь армия хочет воевать с Хажем? Что ж, туда ей и дорога. Даже хорошо, если сейчас из-за скал появятся десятки гигантских летучек с камнями в лапах. Тут же он сообразил, что Око Повелителя, вполне возможно, прочел его мысли... Ох, зачем же Иржа послал именно его?!

Армия Чивья снова набрала скорость. Люсьен испугался, что лежащий на камнях Лорк окажется растоптан, но решил ничего больше не говорить. Раз Волс так мудр, и к тому же может читать мысли, то надо все доверить ему. Мимо мелькали скалы, стрекоза не показывалась. Стражник даже удивился, не видя тела восьмилапого – как же много, оказывается, он пробежал пешком.

Наконец впереди показалась черная груда – скрученное, переломанное тело смертоносца. Люсьен заметил, что вокруг него валяется около десятка камней. Значит, летучка целенаправленно добивала паука. Он даже не предположил, что тот может оказаться жив. Волс, который знал точно, ничего не сказал, и армия восьмилапых прошла по мертвому товарищу.

Та же судьба постигла и Вашу. Вскоре началась зона завала, покрытая множеством обломков скал, продвижение армии замедлилось. Люсьен успел бросить короткий взгляд на труп Валари, потом и он скрылся под лапами пауков. Только тогда сверху упал первый камень.

Он попал прямо в голову человеку, сидевшему на спине одного из личных охранников Волса. Лучник без звука откинулся назад, повис, запутавшись в упряжи. Ближайший товарищ привстал, перескочил к нему со своего паука и быстро осмотрел.

– Мертв!

– Луки к бою! – впервые заговорил тучный человек в блестящем шлеме. – Выцеливай!

С высокой скалы камни падали один за другим. Ранило еще двух человек, потом один из смертоносцев споткнулся, потерял равновесие и тут же оказался смят, растоптан идущими сзади товарищами. Лучники сделали несколько выстрелов, но не видели цели. Командир приказал перестать.

Стрекоза, заняв позицию на скале, спокойно сбрасывала вниз камни, уверенная, что они достигают цели в узком ущелье, запруженном воинами. Люсьен часто оборачивался, глядя, как проходящая колонна подставляет под удары все новых бойцов. Волс никак не отреагировал на происходящее.

– А если их появится десять? Сто? – не выдержал Люсьен и повернулся к своему соседу. – Что тогда?

– Сам знаешь, что тогда, – более дружелюбно чем раньше отозвался лучник. – Но если мы отступим, то потом все равно придется пройти этот путь. Повелитель послал нас в Хаж.

– Но, может быть, теперь не надо туда идти?!

– А вот это решать Оку Повелителя. Не сомневайся, он без тебя не забыл отправить часть воинов из последних рядов обратно в Чивья с подробным докладом. Та все узнают.

"Скоро м встретимся с отрядом Арни," – заговорил командующий и Люсьен понял, что обращаются именно к нему. – "Думаю, с ними не случилось большой беды, мы пока видим лишь одно враждебное насекомое. Отряд получит приказ двигаться прямо к Хажу, впереди нас. Отправляйся с ними и передай Ирже, что его условия будут выполнены, он получит полную информацию о враге. Но мост должен быть опущен – иначе гибель армии Чивья от оружия чужого вида ляжет пятном на честь Повелителя Ужжутака. Скажи, что я готов сразиться с ним и любым из его воинов, если Иржа почувствует себя оскорбленным."

– Но, может быть, лучше послать кого-нибудь из более опытных? – предложил стражник, которому надоело быть гонцом. – Десятника или сотника.

"Не спорь со мной, даже когда находишься под защитой Повелителя Чивья. С тобой будут люди и восьмилапые отряда Арни. Они тоже будут все это знать."

Лучник, которому Око Повелителя позволил услышать часть разговора, жестами показал Люсьену, чтобы тот перебирался по спинам пауков вперед, к первым рядам. Стражник так и поступил – завал наконец-то кончился и теперь армия хотя и побежала опять быстро, но спины смертоносцев даже не покачивались. Вот и роща, где провел ночь стражник, а еще спустя короткое время Люсьен узнал то место, где прятался от стрекозы, прижавшись к скале.

– Вот она! – закричал вдруг один из лучников, показывая вверх. – Летит новое местечко выбирать!

Огромная стрекоза с зеленоватым отливом поднялась достаточно высоко, чтобы стрелы ее не достали. Испуганный командир даже закричал на некоторых воинов, все же выстреливших.

– Она летит прямо над нами, дурачье! Стрелы вернутся к вашим же друзьям в задних рядах!

Стрекоза, на миг зависнув где-то у самых облаков, выпустила из лап крохотную черную точку, которая принялась медленно расти. Люсьен не сводил с нее глаз и вдруг почувствовал, что камень предназначается именно ему. Летучка не простила убийства подруги, она помнит и ненавидит стражника!

– Камень! – предупредил Люсьен, но все и так видели опасность.

Око Повелителя не приказал остановиться, не приказал нарушить строй. Стражник, дрожа всем телом, поднял вверх руки, будто пытаясь защитить голову. Лучник, за спиной которого он сидел, заметил его движение и уже открыл было рот, чтобы сказать что-то едкое, но рухнувший с огромной высоты камень просто смял его голову, превратил в бесформенный кусок костей и мяса, брызнувший во все стороны кровью и мозгами. Смертоносец дрогнул, просел, ударившись брюхом о землю и Люсьен почувствовал короткую волну боли и страха.

Однако паук мгновенно справился с собой, успел выровняться, снова побежал, как ни в чем ни бывало. Люсьен, полностью забрызганный чужой кровью, не шевелился. Убитый медленно завалился на бок и свалился на землю. Сзади что-то хрустнуло под ногами восьмилапых воинов.

"Садись на его место!" – обратился к нему смертоносец. – "Быстрее! Сейчас я побегу очень быстро!"

– Зачем? – не понял Люсьен, усаживаясь удобнее и хватаясь за толстые ремни упряжи.

"Чтобы раньше армии догнать отряд Арни!" – стражника даже качнуло, когда смертоносец прибавил ходу. Его лапы передвигались с такой скоростью, что Люсьена замутило. – "Око повелителя передал мне, что ты знаешь, что надо делать."

– Но что скажет Арни?

"С ним буду говорить я," – скорость не мешала пауку спокойно общаться. – "Еще Волс советует тебе выбросить куртку и не поднимать кверху лицо. Стрекоза сейчас за скалами."

Люсьен некоторое время переваривал сказанное, затем быстро сорвал куртку и швырнул ее на землю. Все верно, надо спрятаться от стрекозы, затеряться среди других воинов, иначе охота будет продолжаться.

Еще никогда прежде он не ездил на пауке, бегущем с такой скоростью. Люсьен мог бы поклясться, что Иржа просто не способен так разогнаться, возможно, это как-то было связано с его возрастом. Скалы по сторонам слились в сплошную серую ленту.

Наконец за поворотом они увидели людей и пауков, они спускались со скал. Ловко лавируя, смертоносец исхитрился промчаться между ними, ни с кем не столкнувшись. Обернувшись, стражник увидел, что воины на ходу запрыгивают на восьмилапых и устремляются за ними. Значит, они успели поговорить.

Основная часть отряда успела продвинуться дальше, пауки осматривали каждую рощу, люди забирались на скалы в поисках повстанцев. Восьмилапый друг Люсьена и здесь не остановился, пронесся по самому краю дороги, предоставив остальным попытаться его догнать. Вскоре, к удивлению стражника, им это удалось, отряд вытянулся цепочкой. В бегущем сзади пауке без упряжи он узнал Арни.

Ветер свистел в ушах, развевал волосы. Упал камень, Люсьен не увидел и даже не услышал его, только почувствовал волну боли от паука, сломавшего лапу и на огромной скорости много раз перевернувшегося, ударившись наконец о скалу. Он больше не мог продолжать бег. Стражник вспомнил о сотрясающей землю армии Чивья, которая вот-вот будет здесь, и поморщился. Раненый уже обречен. В Хаже так поступать было не принято...

"Уже скоро?" – спросил у него восьмилапый. – "Скажи заранее, меня известили, что там должен быть мост, поднятый над пропастью. Мы можем сорваться вниз, если не успеем затормозить."

Люсьен опомнился, всмотрелся в скалы, для чего ему пришлось как следует повертеть головой. Вот и поворот с уродливо изогнутой тоненькой сосенкой... Он захлебнулся от мысли, что сейчас полетит в Кривую пропасть, и просто постучал кулаком по хитину.

Смертоносец прочел его желание и сбавил скорость, инерция кинула стражника вперед. Позади так же синхронно замедлялся отряд. Еще один поворот вокруг невысокой скалы с плоской вершиной, и вот уже впереди знакомый утес, нависающий над пропастью, чуть сбоку – поднятый мост и две скучающие фигуры возле него.

– Э-эй!! – закричал им Люсьен, размахивая рукой. – Зовите Иржу, быстрее!

"Держись," – предупредил его паук.

Он все еще продолжал гасить скорость, приближаясь к пропасти. Сам восьмилапый давно бы уже мог остановиться, с таким количеством конечностей это не сложно, однако боялся спросить со спины человека. Люсьен вцепился в упряжь, и смертоносец остановился на самом краю пропасти, согнув в последнем усилии передние лапы, отчего стражник смог заглянуть вниз, в самую бездну с бегущим по дну веселым ручейком.

– Ух, – выговорил он, когда невидимая рука перестала тянуть его вперед. – Позовите Иржу, эй! Это я, Люсьен!

Стражники наконец сообразили, что происходит. Неожиданно перед ними появился целый отряд, в то время как часовой не так давно видел их на Петле. Неужели можно преодолеть это расстояние так быстро?! Они не знали, что степные смертоносцы находятся в куда лучшей форме, чем застоявшиеся, часто мерзнущие в горах восьмилапые Хажа.

"Слава Повелителю Ужжутака!" – Иржа едва не сбил бросившихся ко дворцу людей, когда появился из сада. – "Я – его Око в Горном Уделе. Кто передо мной?"

– Здравствуй, Иржа, – тихо сказал Люсьен.

Смертоносец не ответил ему, явно увлеченный беседой со своими сородичами. Немного скучая, Люсьен рассматривал поднявшуюся во дворце суету. Там бегали люди, их было необычно много, выделялась толстая фигура Патера, слышался даже его хриплый бас. Откуда столько воинов?.. Ах, да, вызваны все поселяне, теперь здесь сотни стрелков и отряд Арни перед ними как на ладони.

Люсьен обернулся и увидел, что люди больше не сидят на спинах пауков. Он поискал их глазами, и заметил нескольких, спрятавшихся среди камней, готовых по команде осыпать Иржу стрелами. Со вздохом переведя взгляд обратно на дворец, стражник уже не обнаружил Ока Повелителя Ужжутака у моста.

"Я спускаю тебе паутину, Люсьен, поторопись."

С нависавшего над пропастью утеса тянулась толстая белая нить. Стражник спрыгнул со своего восьмилапого, подбежал к ней с сноровисто обмотал клейкую паутину вокруг пояса. Тут же его сильно потянули, и спустя мгновение Люсьен оказался буквально в жвалах у Иржи.

"Вспомни все, не трать времени на слова," – потребовал паук.

Вспомнить все? Это не так просто, но Люсьен, зажмурившись от усердия, постарался исполнить приказ. Стрекоза, бой с ней, отряд Арни, еще одна стрекоза, армия Чивья, Око Повелителя, послание для Иржи, опять стрекоза, опять отряд Арни, гонка.

"Молодец, я в тебе не ошибся, признай это. Ни другой человек, ни тем более смертоносец не вернулся бы живым."

– Они ведь уже сказали тебе то же самое?

"Да. Но мне требуется вера в то, что я делаю. Ты не считаешь меня предателем?" – строго спросил Иржа.

Конечно нет! – не ответил, а просто подумал Люсьен. Что-то зашевелилось сбоку, стражник повернулся и увидел, как медленно опускается мост. Смертоносец успел отдать команду стражникам. От дворца, придерживая меч и почему-то низко пригнувшись, к утесу бежал Патер.

"Я рад, что ты думаешь обо мне по прежнему хорошо, Люсьен. Иди отдыхать. И пусть люди, все наши люди кроме принцессы и Алпы уходят в поселок как можно быстрее. Во дворце укроется армия Чивья."

– Укроется? – переспросил Люсьен, уже шагая ко дворцу, и тут же сообразил, от кого.

Патер, не добежав до утеса, повернулся и опять заспешил во дворец. Он громко кричал и размахивал руками, из-за садовых деревьев выходили недоумевающие лучники. По опущенному мосту осторожно перебирались первые воины Чивья, а высоко в небе, пока никем не замеченные, зависли два десятка стрекоз с людьми в висящих под их талиями сетках. Еще один отряд летучек, уже без двуногих воинов, кружился над скалами, выбирая место с достаточным количеством метательных снарядов.

2

Когда Стаса привели в себя, обоих пленников отконвоировали в обгоревшее деревянное здание, в котором нашелся выложенный кирпичом подвал.

– Вот, тут вас никакие могильщики не достанут, – сказал им знакомый воин. – Есть хотите?

– Нет! – заявил Стас, но сотник успокаивающе похлопал друга по плечу.

– Конечно, хотим. И воды побольше, надо и умыться тоже.

– Хорошо, Олаф-сотник, – улыбнулся горожанин, забираясь наверх по лесенке. – Все-то у тебя не как у людей, и Пхаш какой-то необычный получается.

– Так решил Повелитель Вахласа, – напомнил Олаф.

– Слава Повелителю! – откликнулся воин и захлопнул люк.

Некоторое время оба приятеля молчали, потом Стас начал шумно вздыхать.

– Олаф, я тебе конечно верю... Но что с нами сделают?

– Покормят, ты же слышал. А я тебе давно сказал: в городе нас не сожрут, а накормят. Я не обманываю, – Олаф вытянулся на приятно прохладном полу. – Не горюй, Стас, ведь хуже чем у речников тебе не стало.

– Ну... По крайней мере грести без конца не надо, – хмыкнул островитянин. – Расскажи мне что-нибудь. Мне здесь лучше, в темноте, а то таких гадостей насмотришься... Ненавижу пауков.

– Они об этом знают, – сообщил сотник. – Они читают твои мысли лучше, чем ты сам. Видят, что ты их ненавидишь и не скрываешь этого... Смертоносцы думают, что не скрываешь, они ведь не знают, что ты просто не умеешь. Им это оскорбительно.

– Что же делать? – испугался Стас.

– Попробуй относиться к ним лучше. Уж во всяком случае когда говоришь с восьмилапым, то думай что-нибудь хорошее о нем. Например, какие у него большие жвалы, или какие лапы длинные. Всякая тварь любит ласку, даже смертоносцы, – Олафу впервые в жизни пришло такое в голову, но так приятно порассуждать, лежа в темноте. – А ты мучаешь себя, смотришь на... Что тебе в них не нравится?

– Волосатые они, – пожаловался островитянин. – И брюхо мягкое, противное, болтается, шевелится...

– Он недавно поел, – заступился Олаф за смертоносца. – У тебя тоже что-то в животе происходит после еды.

– Ох, не говори мне про их еду! – заголосил Стас.

Сотник хмыкнул. Ох уж эти взгляды на жизнь... И каждому кажется, что именно он видит ее правильно. В то время как все зависит только и исключительно от точки зрения. Однажды ему пришлось дискутировать с одним из людей Фольша, уговаривавшем горожан перебить пауков. Олаф спросил его, что же за жизнь наступит на планете, когда Фольш во главе своего звездного воинства спустится с неба и изгонит в копошащуюся тьму всех насекомых. Ведь людям будет просто нечего кушать, если не считать, конечно, едой всяческие каши.

– Мы разведем других существ! – пламенно рассказывал повстанец. – В горах, на далеких островах, в сумеречных землях сохранились близкие нам твари с красной кровью! Они размножатся на освободившихся от насекомых землях, мы будем охотиться на них.

– Ты говоришь глупости. Если их так мало, этих тварей, то, значит, они не размножатся: мы их съедим с голоду. А потом, наверное, примемся друг за друга, – насмехался над ним тогда еще будущий сотник. – Да и как твои существа могут размножиться, если близки людям и рожают детенышей, а не откладывают яйца?

– Мы не станем таких тварей есть! – заголосили тогда многие из присутствующих, хотя Олафу как раз это не казалось важным.

– Вы глупые! – заявил человек Фольша, чуть ли не облизнувшись. – Красная кровь... Когда режешь мясо, то кажется, что режешь себя! Вкус, запах – это то, что нужно человеку!

Вскоре проповедника убили. Он не понимал точки зрения горожан, так же как и Стас ее не понимает. На далеком острове тоже выращивали существ с красной кровью, там был тот самый мир, который должен был вернуть людям Фольш. Но большинству двуногих не захотелось бы там очутиться. От вида красной крови их передергивает не меньше, чем бернца от вида ядовитых жвал. Зато Стас почему-то ужаснулся трапезе пауков, хотя там та же самая красная кровь, а мертвые люди ничего не имеют против.