Текст книги "Богомол (СИ)"

Автор книги: Игорь Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Донской сидел в проходе между комнатами. В соседней комнате находились остальные. Грожин у стены. Грожин у стены противоположной окну, выходившему во двор. Олег Сурта – на пороге кухни. Рядом с ним, так, чтобы видеть входную дверь, его жена.

Несколько минут назад к ней присоединилась Анжела Маверик. Девушка исследовала нишу передней комнаты вдоль и поперек, но патронов не нашла.

Возможно, они находились где-то в доме, ведь было у хозяина ружье, однако, это ничего не меняло – патронов они не нашли и не могли ими воспользоваться.

У Олега Сурты осталось четыре патрона.

Каждый из них следил за окнами. Все молчали.

Анин сидел, чувствуя комок в горле. Сколько мы высидим, вот так, здесь, спрашивал он себя. Сколько вообще может выдержать человек нечто подобное?

О них забеспокоятся нескоро.

Время только перевалило за полдень субботы. До вечера воскресенья, точнее до утра понедельника никто никаких действий предпринимать не станет. Но и тогда пройдет неизвестно сколько времени, прежде чем поиски Владимира Анина приведут от дачи к хутору Арсеньево.

Сергей готов был поклясться – уезжая с дачи, Дмитрий Вересов не оставил никакого сообщения относительно поездки к Котловану. Вряд ли. Вересов просто уехал, и все.

Теперь Вересов мертв.

Они же сидят посреди Арсеньевского леса и хотя с голода не умрут прежде, чем их все-таки обнаружат, впереди у них – кошмар.

Очень скоро усталость и напряжение возьмут свое. Кто-то начнет отключаться еще до темноты. Это не считая того, что их ждут две ночи. Конечно, их шесть человек, они могли бы дежурить по очереди, однако, было пару нюансов. Ни он, Анин, ни Сурта не отдадут оружие на время сна. Сергей не мог объяснить, что с ним, но оружие он не доверит никому из пяти остальных. Ни Грожину, ни тем более Донскому.

Он просто-напросто не получит револьвер обратно. Либо возникнут иные осложнения.

Всего один патрон, горько усмехнувшись про себя, подумал Сергей. Из-за одного патрона столько всего: отстраненность, надежда и дополнительный страх, боязнь что-то потерять. Один патрон, тем не менее он является некоей гарантией.

Даже девушки исключаются, подумал Анин. Анжела Маверик, та совсем поникла после вспышки активности, вызванной скорее всего бегством из микроавтобуса, где девушка поначалу не могла готовиться ни к чему иному, кроме смерти. Она спаслась, оказалось с теми, кто как будто вечность был недосягаем, никогда ранее она не стремилась к ним настолько сильно. Однако, сейчас она должна была понять, что сменила одну клетку на другую. Где, кроме нее, были другие, и, возможно, прутья в клетке были толще.

Кроме того, если Анин отдаст оружие Анжеле, у Донского, например, появится моральное право снова потребовать револьвер.

На этом фоне положение Олега Сурты предпочтительнее. С ним его жена, и значит он защищает не только себя. Сурта даже сможет задремать, надеясь на жену. В том, что ты женат, подумал Анин, и в критической ситуации есть свои плюсы.

Размышления Анина прервал чей-то шепот. Это как раз и были Сурта с женой, о чем-то шушукавшиеся.

Затем все смолкло. Сурта поднялся с пола. Анин, сидевший у самой стены, не видел их, ему была видна лишь небольшая часть соседней комнаты, в частности, примыкавшая к окну, но он догадался об этом по шороху одежды и по звучанию голоса.

После короткой паузы Сурта неуверенно сообщил:

– Моя Оля… Ей бы надо… по-маленькому. Да и мне не мешало бы, – пауза. – Черт, что же делать?

6

Молчание.

Сурта не решался задержать на ком-то взгляд, но боковое зрение убедило его, что в этом нет нужды: никто не смотрел на него. Ольга смотрела в окно, лицо ее покраснело.

Ее муж на минуту забыл про богомола, уничтожившего уже семь человек, ощущения изменились, хотя и не стали менее дискомфортными. Теперь он чувствовал панику иного рода.

Неужели придется идти в нишу? Или они выберут другое место? Если да, то какое? Кроме комнатенки, где хозяин расположил кухоньку, других мест нет.

В голове у Сурты все перепуталось, мысли мельтешили, как мелкие пушинки в пургу. Словно дом загорелся, и ему вот-вот нужно было на что-то решиться. Кроме смерти, обложившей их со всех сторон, появилась другая опасность.

Когда у них не останется выбора, они, конечно, воспользуются тем, что есть. Но как это будет выглядеть? Во-первых, в этой тишине они будут слышать. Во-вторых, рано или поздно появится запах. Если же вспомнить жару, постепенно проникающую и в дом с его относительной прохладой…

Артем Донской пошевелился, устранив для Сурты иллюзию, что тот зашел на выставку восковых фигур, и со своей обычной прямотой, грубоватой и бесцеремонной, заявил:

– В кухне на полу что-то есть. По-моему, это крышка погреба. Там можно не только отлить.

Сурта закашлялся, как будто чем-то поперхнулся.

Не поворачивая головы, Донской добавил:

– Я вполне серьезно. Будем ходить туда. Да и вонять не будет.

Сурта поднял крышку погреба. Заглянул туда. Несколько секунд рассматривал загустевшую темноту, затем тихо позвал Ольгу. Та встала с пола и, заметив тень ухмылки на губах Донского, покраснела еще сильнее.

Какое-то время она противилась, прежде чем все-таки спустилась в погреб. Сурта прикрыл крышку и следил за окном, но мысленно был внизу, вместе с женой.

Анжела Маверик смотрела в угол. Она тоже заметила ухмылку Донского. У нее горели уши. Ей казалось, это она пошла по естественной нужде, а не другая девушка. Она прислушалась к себе и поняла, что так же не прочь сходить в туалет.

Из-под пола послышался тихий голос. Сурта поднял крышку погреба и помог жене выбраться. Ольга остановилась на пороге кухоньки, будто не желая оказаться в поле зрения Донского. Олег настойчиво подтолкнул ее, и она заняла прежнее место.

Растягивая слова, донской заявил:

– После того, как каждый сходит туда по нескольку раз, мы перестанем обращать на это внимание.

Ну уж нет, подумала Ольга. Больше она туда не спустится, будет терпеть, пока их не найдут или пока она не лопнет.

В течение следующих сорока минут в погреб спускались еще трое: Сурта, Маверик и даже Грожин. Все молчали, никто ни с кем не встречался взглядом.

Олег Сурта, заметивший, что жена поникла, вдруг подумал, что их давит, казалось бы, совсем не то – не богомол, не страх смерти, просто что-то несущественное по сравнению с тем, что их ждет. Желая разрядить ситуацию, он искал тему, способную отвлечь их.

Парень прошел к окну, выходившему во двор, и тут заметил ружье, лежащее недалеко от крыльца веранды. Он заговори, обращаясь главным образом к Донскому:

– Мы дали маху. Когда тварь напала на Вересова, можно было взять ружье во дворе.

Донской не отреагировал. Как и остальные, только Грожин посмотрел на Сурту, внимательно изучая его. Сурта добавил:

– Если бы не чертов микроавтобус, мы могли подстрелить эту гадину.

Донской посмотрел на него:

– Как?

– Она… пожирает тело. Она закрыта, когда хватает… человека, но позже… если, конечно, выждать, вытерпеть такое, она более заметна из-за уменьшившегося тела, – пауза. – Вот я и говорю, не будь «фольксвагена» перед домом… – Он замолчал, чувствуя невероятное напряжение после того, как не смог произнести то, что видели глаза.

Донской медленно, словно размышляя вслух, произнес:

– Нам бы в любом случае ничего не светило. Мне кажется, богомол понимает, что его жертвы «плюются» чем-то опасным. Не все, только те, у кого что-то в руках. Может, когда он убил первых из нас, он еще не знал этого. Но сейчас – знает. Поэтому он и сместился за автобус, – Донской хрустнул суставами, распрямляя ноги. – Свой шанс мы уже упустили в самом начале. Если он, конечно, был.

Донской вдруг испытал приступ злобы. Ее родила картинка, мелькнувшая перед глазами: Сурта, твердо стоящий на месте, вместо того, чтобы бежать со всеми, и ожидающий, когда богомол, пожирающий очередную жертву, откроется настолько, что можно будет прострелить его мерзкую треугольную голову.

Ни черта с вами не сделаешь, подумал Донской. Вы только умеете говорить. Каждый из вас – кретин, туполобый кретин и ублюдок! Зачем он только отправился с ними к этой дыре – Котловану? Кроме того, Артем почему-то не думал, что богомол ничего не предпринял бы в отношении человека, чего-то ожидающего, а не бегущего прочь, пока не станет поздно. У них не было шансов, даже если бы у кого хватило духу смотреть, как гигантское насекомое пожирает его одногруппника.

Анжела Маверик тихо спросила:

– Так что же делать? Неужели никак нельзя избавиться от этого существа?

– Можно, – Донской улыбнулся одними губами. – Дождаться кого-нибудь. Рассказать про богомола и попросить сюда человека с автоматическим оружием.

Маверик изменилась в лице – ей показалось, Донской издевается над ней.

Тот, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Для этого надо, чтобы парни с оружием очень внимательно следили за окнами, а остальные не мешались у них под ногами.

Олег Сурта отошел от окна, ощущая сказать потребность сказать Донскому что-нибудь, что поставит его на место, остудит его норов, проявляющий себя, несмотря на бесстрастное лицо, все больше и больше.

– Ты хочешь сказать, – начал Сурта, заметив при этом, как тот час же сузились глаза Донского. – Ты единственный, кто держит себя, как…

– Тише! – выпалила Ольга Сурта, вскочив на ноги.

Парни посмотрели на нее несколько озадачено, но в следующее мгновение поняли, в чем дело.

За окном послышался звук рассекаемого воздуха. После затянувшейся тишины, глотавшей минуты нехотя, через силу, ничем не примечательный признак присутствия поблизости богомола, показался взрывом бомбы.

Все без исключения вскочили с пола. Как и Сергей Анин в соседней комнате, практически погрузившийся в дрему.

– Господи! – выдохнула Анжела Маверик.

Грожин вжался в стену, упираясь ногами в пол, как будто не оставлял попыток преодолеть препятствие, оказавшееся сзади.

– Богомол! – нервно произнес Донской, занимая позицию между двумя комнатами.

Олег Сурта отпрянул от окна, едва не толкнув жену. Маверик незаметно для себя оказалась в передней комнате.

– Смотри за окном кухни, прошипел Донской, обращаясь к Сурте. – Ты стоишь к нему спиной.

Сурта не слышал его.

– Богомол запросто облетит дом, – рявкнул Донской.

Сурта, наконец, не без помощи жены, повернулся к обоим окнам боком.

В наступившей после нескольких реплик тишине они расслышали тихий звук – кто-то скребся во входную дверь. Звук этот заглушил крик Анжелы Маверик.

Глава 6

1

– Он там! – визжала девушка.

Сурта и его жена несколько секунд бездействовали, оставаясь неподвижными. Маверик, в ужасе пятясь от двери, вернулась в проходную комнату, где, не считая Анина, находились все остальные. Сейчас никто из них не слышал шороха у входной двери из-за ее крика.

– Не ори! – рявкнул Донской на девушку.

Олег Сурта как будто опомнился и шагнул в переднюю. За ним – Ольга.

Анжела Маверик воскликнула:

– Он за дверью! Пробует открыть!

– Олег! – вскрикнула Ольга, хватая мужа за руку.

Было поздно. Сурта, недолго думая, вскинул ружье, направив дуло в правый нижний угол двери, и спустил курок.

Громыхнул выстрел. Стекла в доме протестующее задрожали. Ольга отшатнулась от мужа, зажав уши руками. Донской бросился к Сурте через комнату.

Кусок двери в нижней правой части был выбит. В зиявшем отверстии виднелся покореженный пол веранды и никаких признаков богомола, убитого или хотя бы раненого.

Передняя комната как бы погрузилась во что-то мутное: пороховой дым и пыль от изувеченного материала двери.

Олег Сурта снова направил ружье в дверь, и Донской рывком потянул его на себя.

– Хватит! – гаркнул он Сурте в ухо. – Его там нет!

Опасаясь, что тот все-таки выстрелит, Донской вытянул его в соседнюю комнату.

– Ты чуть дверь не вынес! Смотри за кухней!

Сурта вырвался, процедив:

– Руки убери!

Донской взорвался:

– Кретин, думай прежде, чем палить! Подождал бы хоть немного!

Сурта ответил:

– Не командуй! Сам то ты ЧТО, герой!?

– У ТЕБЯ ведь ружье!

Анжела Маверик вскрикнула:

– Ребята, прекратите!

Сурта отвернулся от Донского к кухне, ноздри раздувались, лоб покрылся бисеринками пота, щеки покраснели и дрожали, руки, сжимавшие ружье, колотились. Ольга, у которой выступили слезы, приобняла его, тем не менее не находя слов успокоения.

Донской, понимавший бессмысленность и даже опасность ругани, сжимал зубы, словно не пуская поток слов, желавших вырваться на волю. Он нагнулся и подхватил столовый нож, оставленный им на полу.

Перед ним стоял Сергей Анин, лицо бледное, в глазах – растерянность и отчаяние.

Донской отвернулся от него, как бы отрезая малейший повод для разговора. В голове мельтешили образы – его действия, какие бы он не предпринял, если бы он дал полную волю своим чувствам. Его сейчас бесил каждый из них. На каждом из них лежала какая-то часть вины за то, что он, Артем Донской, оказался здесь.

Нет, они определенно заслуживали того, что получили. Ни на кого нельзя положиться. Никто из не рискнет ради него. Кроме того, они все – тупые кретины. У Сурты был какой-то шанс, но он, едва не наложив в штаны, тут же выстрелил. Ему бы подождать хоть немного. Возможно, богомол совершил отвлекающую попытку, хотел выяснить их реакцию, и проникать в дом через входную дверь вовсе не собирался.

В этом случае Сурта тем более не должен был сорваться. В результате: потратил патрон, искорежил дверь, нагнал на всех панику.

Донской не мог найти себе места, ноги носили его на крохотном промежутке между окном и входом в соседнюю комнату, пока из этого своеобразного транса его не вырвал стон Грожина.

Тот расширенными глазами созерцал оконный проем.

2

Ольга Сурта Зажала себе рот ладонью. Как и у Грожина, глаза у нее расширились.

Артем Донской повернулся к окну.

Ничего особенного там не было. Парень видел часть двора и деревья позади забора.

Он посмотрел на Грожина.

– Что? Что ты там видел?

Тот лишь полуоткрыл рот; за него ответила Ольга:

– Что-то промелькнуло за окном. Только что.

– Богомол, – прохрипел Грожин.

Донской отпрянул к стене.

– Смотри там, – сказал он Анину.

Только он это произнес, как звук рассекаемого воздуха послышался за окнами фасада.

После чего ушел за дом.

Ольга Сурта ахнула, хлопнув мужа по плечу. Сурта повернулся к окну кухни.

Звук рассеченного воздуха послышался во дворе.

Грожин вскрикнул, вытянув руку в направлении окна. Сурта развернулся.

На этот раз Донской уловил боковым зрением тяжелую тень – тварь на доли секунды зависла у окна. Возможно, так лишь показалось.

– Он здесь! – крикнул Анин, направляя револьвер в одно из окон фасада.

Спустя секунду вскрикнула Анжела Маверик, тыча в окно кухни. Донскому, который его не мог видеть, послышался скрежет по стеклу. Сурта снова повернулся.

Донской оказался рядом. За окном был лишь соседний двор.

– Что он делает? – ярость и страх исказили Сурте лицо.

Богомол прошмыгнул за окном, выходившим во двор. Сурта, метавшийся будто в горячке, снова направил в него ружье. Дуло зацепило плечо Донскому, и тот отпрянул к соседней комнате.

– Только не стреляйте! – заявил Донской. – Не вздумайте!

– Что он делает? – повторил Сурта.

Анжела Маверик быстро сказала:

– Ищет, где пробраться в дом.

– Не стреляйте, – потребовал Донской. – Пока он не разобьет окно сам, не стреляйте!

Звук рассекаемого воздуха тем временем исчез. Чтобы снова появиться спустя четверть минуты. В очередной раз богомол облетел дом, задержавшись на секунду за окном кухни. Затем за окном, выходившим во двор.

За окном фасада. Снова за окном кухни.

Молодые люди метались в старом доме, как кролики в клетке, вокруг которой бродит лисица. Несколько минут подобной вакханалии опустошили каждого из них. Двое парней, у которых было оружие, не успевали повернуться туда, где время от времени тварь сбавляла скорость.

Наконец Олег Сурта остановился, опустив ружье. Через несколько секунд его жена вскрикнула, отшатнувшись от кухни в очередной раз. Сурта вскинул ружье.

Донской, видевший его обезумевшие глаза, прыгнул и ударом руки направил ружье в пол.

– Хватит! – крикнул он. – Пока сами себе не повышибали мозги! Хватит мотаться! Мы должны сесть и не дергаться. Иначе свихнемся.

Сурта, вымотавшийся донельзя, понуро смотрел на него, опустив плечи. Никто не произносил ни слова. Их словно вырвали из жуткой бесконечной круговерти.

– Давайте сядем, – уже спокойней предложил Донской. – Все вместе.

3

В последующие два часа ничего не изменилось.

Они сидели каждый на своем месте. Время от времени богомол кружил вокруг дома. Поначалу они вздрагивали, дергались, готовые снова вскочить и метаться из стороны в сторону. Однако в дальнейшем в каком-то смысле привыкли, если в подобных обстоятельствах возможно привыкнуть к чему-то, несущему смерть.

– Скорее всего, – сказал Донской, – он пытается нащупать нас. Богомол обычно сидит в засаде и ждет появления жертвы. Этот сначала так и действовал. Теперь поведение его изменяется. Гадина учится. Он понял, что мы не собираемся выходить, и решил выгнать нас сам.

После непродолжительной паузы Донской добавил:

– Он не рискнет залезть сюда, не видя кого-то из нас конкретно. Главное – не подходить к окнам.

Где-то во дворе после недолгого затишья в очередной раз невидимое ими насекомое рассекло воздух, вызвав общую дрожь.

Затем опять тишина.

Анжела Маверик тихо спросила:

– Откуда вообще взялась такая крупная особь?

Она смотрела на Донского и тот пожал плечами.

– Не знаю.

Артем не хотел заводить подобный разговор. Во-первых, это отвлекало от наблюдения за окнами, во-вторых, ничего не меняло – факт остается фактом: им угрожает гигантский богомол.

В очередной раз Донской не смог сдержать ненужные размышления, катализатором для которых стал вопрос Маверик. Он вспомнил рассказ Анина, услышанный им на поляне, еще прежде, чем он увидел Котлован. Вряд ли столько слухов появилось на пустом месте. Если допустить, что возле Котлована действительно случаются странности со временем, из этого следует, что богомол как-то с ними связан. Как – другой вопрос, но иного объяснения не было, ведь появилось насекомое именно у Котлована.

Впрочем, у Артема все равно не укладывалось в голове, как соотнести искажение времени и размеры богомола.

Его размышления прервала Ольга Сурта.

– Скоро вечер, – заметила она. – Сейчас темнеет уже после девяти.

Анжела Маверик подхватила:

– Да. Осталось часов пять – и стемнеет, – она обвела их взглядом. – Послушайте, когда придет ночь, мы так и будем здесь сидеть?

Донской попытался улыбнуться:

– Хочешь, можешь выйти, пока не стемнело.

Маверик даже не среагировала на эту жестокую шутку, так она устала. Девушка лишь переиначила вопрос:

– Мы ведь не сможем видеть его в темноте?

Ей никто не ответил, и она повторила:

– Что же нам делать?

Донской зло процедил:

– Сидеть и ждать. И надеяться что богомол тоже плохо видит ночью.

Они замолчали. Донской снова почувствовал раздражающие волны внутри, которые, казалось, оставили его надолго.

Через полчаса Ольга Сурта спросила:

– Что нам делать ночью? Мы ведь не сможем не спать все сразу.

Донской, который почти успокоился, буркнул:

– До ночи еще далеко, там и поговорим.

Ольга Сурта посмотрела на него с нескрываемой ненавистью:

– Да, далеко. Но меня уже давно клонит ко сну.

Грожин, почти все время молчавший в последнее время, прошептал:

– Не знаю, как кто, а я и ночью заснуть не смогу.

Олег Сурта посмотрел на жену.

– Попробуй поспать, – предложил он.

– Сейчас? – удивилась Ольга. – Но где?

– Положи голову мне на плечо и просто закрой глаза. Может и получится подремать. Хотя бы немного.

Ольга посмотрела на мужа и уже собиралась пристроиться рядом.

Однако ей не суждено было попытаться задремать в ближайшее время. Лицо у нее побелело и она вскрикнула.

Остальные отчетливо услышали легкий стук в кухонное окно – в эту секунду богомол не просто завис у стекла, своими «тисками» он словно исследовал невидимую преграду на ощупь.

Олег Сурта неловко вскочил, направляя ружье в кухню. На этот раз ни Донской, ни кто-либо другой не успели его остановить.

Сурта спусти курок.

4

Выстрелом вместе со стеклом вынесло оконную раму.

Ольга Сурта кричала: она видела, как богомол отлетел прежде, чем осколки стекла выплюнуло в забор, огораживающий соседний двор. Богомол ушел, исчез из поля зрения, и теперь на пути в дом для него преграды не было. Что-то выталкивало Ольгу из дома и, возможно, она бы выбежала, настолько не контролировала в эти секунды собственные действия, если бы не муж, в которого она вцепилась.

Молодая женщина тянула его, он же рвался вперед, и в этой в общем-то равной борьбе они оставались на одном месте. Ружье в руках Сурты ходило ходуном: кроме Ольги, трясшей и тянувшей его назад, он сам не мог неподвижно стоять и ждать, когда богомол рискнет ворваться в дом.

Грожин, отпрянувший от кухонного проема, выскочил в переднюю комнату, оттолкнув Анжелу Маверик. Донской оказался рядом с Суртой, понимая, что тот вот-вот выстрелит снова, даже если богомол не появится.

– Постой, постой, – потребовал Донской. – Все нормально. Не спускай курок. Его нет, нет. Просто держи под прицелом.

Ольга Сурта перестала кричать. Грожин, бывший уже у входной двери, замер.

В наступившей тишине они услышали, как богомол полетел через двор в направлении фасада. Сурта полуобернулся, и его жена вскрикнула:

– Он сейчас будет здесь, – она тыкала в окно кухни, голос переполнял животный страх. – Здесь, в этом окне.

Сурта снова направил ружье в оконный проем кухни.

Донской повысил голос:

– Не орите! Сергей, – он обратился к Анину, – смотри за окнами с этой стороны. Ты, – он хлопнул Сурту по плечу, указав на кухню, – держи это под прицелом. Мы закроем вход на кухню. Нужен шкаф.

Донской прошмыгнул в соседнюю комнату, где стоял старый громоздкой шкаф с толстыми приземистыми ножками.

– Помоги мне! – крикнул он, обхватывая одну сторону руками. – Грожин!

Грожин не ответил.

– Грожин, мать твою! – заревел Донской, сдвигая шкаф в одиночку.

Грожин, наконец, бросился к нему.

– И вы помогите! – крикнул Донской девушкам.

Вчетвером они обхватили шкаф и потянули в другую комнату, где побледневший, мокрый от пота Сурта держал в трясущихся руках ружье. Ножки скребли по полу, и они тянули шкаф гораздо медленнее, чем им бы хотелось.

Между комнатами шкаф застрял, четверть минуты толкали его вперед, пока Донской не додумался выровнять его, и тогда шкаф прошел. В проем кухоньки он пролазил с трудом, что их вполне устраивало. Грожин и Донской приложили последнее усилие, Донской немного сдвинул шкаф в сторону, и тот намертво застрял, закупорив выход из кухни.

– Все, – выдохнул Донской.

Его шатало. Как и девушки с Грожиным, он тяжело дышал, был мокрым, словно попал под дождь, лицо побагровело.

Грожин повалился на пол.

Во дворе снова послышался шелест пролетевшего богомола. Девушки отпрянули к дальней стене. Сурта теперь держал под прицелом окно во двор.

– Смотри за входной дверью, прошептала Ольга. – Вдруг эта гадина выбьет ее?

Донской смотрел на шкаф, убеждаясь, что этой стороны им ничего не грозит. Его взгляд заметила Маверик и дрогнувшим голосом сказала:

– Послушайте, ведь там же вода осталась. Мы ее забыли.

Вообще-то ведро, наполненное водой, как помнил Донской, стояло на веранде, но туда они не могли выйти. На кухне был чайник и двухлитровая пластиковая бутылка, которую они наполовину опустошили. Воды немного, но возможно в дальнейшем они подумают иначе.

– Вот, черт! – Сурта хлопнул себя по лбу, не спуская взгляда с окна во двор.

Донской прикрыл глаза. Все одно нам ничего не светит, подумал он, пока кто-нибудь из людей, участвующих в поисках, устроенных Владимиром Аниным, не заявится в это чертово Арсеньево. Впереди – одни лишения и непрерывный стресс. Незначительная разница: мучиться сильно или очень сильно.

– Как мы не подумали, – прошептала Ольга Сурта.

За окном, выходившим к сараю, на мгновение завис богомол, и Сурта охнула.

Богомол уже исчез. Вновь наступившая тишина, нарушаемая их дыханием, разгоряченным после борьбы с громоздким шкафом.

Донской, решив успокоить их, произнес:

– В крайнем случае, если кто-то начнет подыхать без воды, выйдем на веранду. Я видел, там есть целое ведро. Припрет – это вполне возможно сделать.

Сурта посмотрел на него, но ничего не сказал. Маверик кивнула, заметно расслабившись. Грожин все еще лежал на полу, поза его рождала впечатление, что он – мертвец. Впрочем, это никого не раздражало. Сегодня они несколько раз видели, как умирает человек, и различные иллюзорные признаки кажущейся смерти ни на кого не действовали.

Спустя несколько секунд Грожин вскочил: в комнату залетел богомол.

5

Они не могли ошибиться, крылья насекомого рассекали воздух по ту сторону шкафа. После чего все стихло. Однако никто из них не сомневался, тварь опустилась на пол и выжидает.

Анжела Маверик приложила ко рту ладони и отступила в переднюю комнату. Туда же попятился Грожин. Несмотря на ружье в руках, на шаг-другой отступил Сурта; теперь он стоял гораздо ближе к окну во двор. Анин отвернулся от окон фасада, боязливо поглядывая на кухонный проем, закупоренный шкафом.

Никто не решался произнести ни слова. Некоторые опасались дышать в полную грудь, как будто это имело какое-то значение: тварь все равно знала, что они здесь.

Так продолжалось почти десять минут.

Они молчали, не двигались и пожирали взглядом шкаф, как будто молясь про себя, чтобы он стал надежной преградой.

Шорох за шкафом.

Ольга Сурта вздрогнула. Донской непроизвольно отступил на шаг.

По стенке шкафа что-то заскребло, словно пробуя ее крепость.

– Олег! – вырвалось у Ольги.

Сурта отступил к самому окну.

Скрежет по ту сторону шкафа усилился. Донскому показалось, шкаф дрогнул.

Так и есть. Шкаф задрожал. Богомол, бесспорно, обладавший более чувствительной силой, нежели человек, мог без проблем сдвинуть шкаф с мертвой точки.

Пока он не делал этого, явно изучая преграду.

– Олег, – всхлипнув, повторила Ольга.

Сурта, поколебавшись, шагнул к шкафу.

Грожин в соседней комнате попятился к входной двери.

Шкаф заскрипел, ножки сместились на два-три сантиметра. Анжела Маверик вскрикнула.

Из соседней комнаты к ним присоединился Сергей Анин. Его била крупная дрожь.

По ту сторону шкафа все резко стихло.

Ольга Сурта шумно выдохнула. Они напрягали слух, ожидая, что с секунды на секунду тварь, догадавшись, что с этой стороны у нее ничего не получится, покинет кухню.

Они были УВЕРЕНЫ, что так будет.

Шкаф внезапно сместился в их сторону сантиметров на двадцать. Олег Сурта и Маверик вскрикнули, Ольга застонала, уцепившись за мужа. Сурта попытался высвободиться из ее рук, вскидывая ружье.

Шкаф застрял в дверном проеме, но дрожал под нажимом насекомого.

Артем Донской схватил дуло ружья, пригибая его к полу.

– Нет, не стреляй, – сказал он. – Ты не попадешь в него, только развалишь шкаф ко всем чертям.

Сурта попытался снова поднять ружье, нацелить его на шкаф. Тот сместился еще на пару сантиметров. Маверик закричала. Донской отпустил ружье и обеими руками уперся в шкаф, навалившись на него всем весом.

Шкаф сместился вглубь кухни сантиметров на пятнадцать.

В следующую секунду это усилие было перечеркнуто: богомол сместил шкаф в их сторону. Донского едва не опрокинуло назад.

– Отойди! – крикнул Сурта. – Я прострелю его!

На помощь Донскому бросился Анин, вместе они снова выпихнули шкаф из комнаты, но до определенного момента – дальше тот не шел, сдерживаемый богомолом.

– Отойдите! – кричал Сурта. – В сторону!

В передней вдруг вскрикнула Анжела Маверик, но этот крик не имел отношения к происходящему в соседней комнате: входную дверь распахнул Грожин.

Какое-то мгновение он смотрел Анжеле в глаза, все еще колеблясь, но крик девушки словно подтолкнул его.

К ним обернулись Олег и Ольга Сурта, даже Донской, у которого от напряжения на шее вздулась вена. Они испытали шок, заметив через окно, как Грожин выбежал из дома.

6

Уже несколько часов в голове у него зрело нечто подобное. Расплывчатые, неяркие, медленно проплывающие мимо картинки он ощупывал внутренним взором, осторожно, не торопясь, при этом в теле бушевала настоящая лихорадка.

Тем не менее Виктор Грожин сидел на одном месте. В глубине души он понимал, что не выйдет из дома, несмотря на страх и нервное, тупое стремление спастись отсюда бегством.

В какой-то момент он вспомнил о ружье, оставшемся от хозяина и лежащем сейчас в каких-то метрах от крыльца веранды, но это ничего не меняло: чтобы завладеть им, необходимо выйти их дома, что было чревато громадным, главное, неоправданным риском.

Смутное стремление будоражило его сознание, и когда в доме началась вакханалия, зерно безумия упало в благодатную почву.

Решающим моментом, пожалуй, явилось проникновение богомола в дом. Теперь перед Грожиным, интуитивно стремившимся вырваться из дома, выбора не было. Распахнув дверь, он испытал последние сомнения, тормозившие его, словно ветви густого кустарника, через который он рискнул бежать.

Крик Анжелы Маверик оказался подобен звонкой пощечине: Грожин выскочил во двор.

Он двигался словно в толще воды. Ноги, особенно на уровне бедер, будто рассекали что-то густое и вязкое. Они плохо подчинялись его неистовому стремлению, верхняя часть тела оставалась более живой. Лишь благодаря этому своеобразному онемению ног, он успел заметить ружье.

Грожин, едва удерживая равновесие, подхватил его, практически возвратившись на шаг назад, и выскочил со двора. Микроавтобус был ближе, но Грожин, не знавший, что в любом случае не завел бы его, бросился к джипу. В его обезумевшем от страха и спешки мозге «чероки» выглядел более привлекательным.

Грожин вскочил в салон, оглянулся.

Во дворе появился богомол, вылетевший со стороны огорода.

Грожин, уже высунувший ружье в проем ветрового стекла, нажал на спуск, но еще прежде богомол резко ушел к земле, и его скрыли ворота.

Выстрела не прозвучало.

Грожин, чья паника при появлении гигантского насекомого взметнулась до небес, не сразу осознал этот факт. Прошло, по меньшей мере, секунд пять-семь, прежде чем мозг отметил то, что уловил слух: сухой щелчок.

Богомол выпал из поля зрения; как предположил Грожин, тварь находилась во дворе, скрытая от его глаз деревянными воротами.

В каком-то смысле в последующую минуту Грожин забыл о богомоле. Неверящим взглядом он смотрел на ружье, ставшее, судя по всему, бесполезным. Вещь, из-за которой он и решился покинуть дом.

Или это была всего лишь осечка?

Грожин сжимал ружье в руках, страшась того, что вот-вот ему придется проверить это утверждение и убедиться в обратном.

Неужели ружье было не заряжено?

Перед глазами промелькнул образ угловатого, слегка неряшливого мужчины, хозяина дома, выскочившего навстречу странной, невесть откуда взявшейся компании молодых людей, пытавшихся найти у него защиту. Мужчина держал ружье, вид которого их и остановил. Неужели он схватил ружье, зная, что оно не заряжено, и тем не менее держал себя так, словно в любой момент собирался им воспользоваться?