Текст книги "Богомол (СИ)"

Автор книги: Игорь Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Олег Сурта подхватил жену, развернул и практически ударил ее между лопаток. Это подействовало: Ольга прекратила вопить и побежала к дороге.

Лена Стоянова обмякла. Тварь опустила свою треугольную голову и вырвала кусок из спины девушки. Лена не пошевельнулась.

Второе «клевательное» движение. Мелкие брызги крови.

Пинчук по-прежнему не двинулся с места.

Олег Сурта повернулся к существу, начавшему очередное пиршество, и вскинул ружье.

На проселочной дороге один за другим взревели двигатели микроавтобуса и джипа. В «фольксваген» запрыгнул Донской, в джип – Грожин. Анжела Маверик откатила дверцу микроавтобуса и повалилась на пол салона, оставив ноги снаружи: подтянуться полностью у нее не было сил.

На поляне грянул выстрел.

Олег Сурта пытался прицелиться, но кроме суматохи и скорости происходящего мешал еще один фактор – тело девушки почти полностью закрывало собой тварь. Виднелись лишь тонкие ноги, казавшиеся на фоне листвы бесплотными, и сверху вибрировали усики насекомого.

Ружейный заряд разворотил пах уже мертвой девушки и часть бедра. Тело вздрогнуло, как будто девушка совершила очередную попытку вырваться, однако, насекомое не сдвинулось с места ни на шаг. Кустарник позади обдало кровавыми ошметками плоти. Брызги крови, летевшие во все стороны, попали Пинчуку в лицо.

Олег Сурта отпрянул, чувствуя, что вот-вот задохнется, словно это он убил Лену Стоянову.

Тварь жадно «клюнула» труп снова. И еще раз.

Сергей Анин, не осознавший, что все звуки на несколько минут исчезли, а в ушах у него стоит монотонный гул, бросился к Пинчуку – тот по-прежнему не вставал.

На проселочной дороге Артем Донской в «Фольксвагене» вдавил акселератор. Анжела Маверик, чьи ноги едва не попали под заднее колесо, смогла подтянуться, ухватившись за сидение, и закричала:

– Скотина, подожди остальных!

Анин подхватил Пинчука.

– Вставай!

Тот ополоумел. Он отмахивался, будто отгонял привидение, и Анин понял – Пинчук просидел бы так, пока тварь не закончила с телом Стояновой.

Олег Сурта пятился, наблюдая, как над изуродованным телом, по-прежнему сжатом тисками передних ног твари, взлетает ее голова.

– Олег! – вскрикнула Ольга, достигшая проселочной дороги.

Надя Глусская в замешательстве остановилась: микроавтобус внезапно отпрянул в сторону. Девушка бросилась к джипу.

Сурта держал ружье перед собой, но стрелять не решался. Тело Стояновой как будто попало в мясорубку – оно заметно уменьшалось.

Анин тащил Пинчука волоком. Наконец тот принял вертикальное положение.

– Уходите! – вскричал Анин Сурте и девушкам.

Донской развернул микроавтобус.

– Стой! – снова закричала Маверик; она только-только поднималась с пола салона. – Стой!

Донской вдавил педаль тормоза.

Сурта оставил затею подстрелить Тварь и побежал к дороге. Он обхватил жену, и вдвоем они бросились к микроавтобусу. Маверик открыла им дверцу.

Позади бежали Анин и Пинчук.

Как только Олег и Ольга Сурта вскочили в салон «фольксвагена», Донской снова вдавил акселератор. Маверик взвизгнула:

– Там Сергей с Пиней!

Донской не ответил. Он пытался объехать джип слева, но путь преградила мелкая осина. Грожин разворачивал джип влево, к поляне, и Анин с Пинчуком метнулись к нему. Ввалились на заднее сидение.

– Давай! – закричал Анин.

Грожин остервенело нажал на газ, задние колеса вырыли две глубокие колеи. Микроавтобус сломал дерево, две машины рванули одновременно, но Грожин опередил Донского, и джип первым выскочил на проселочную дорогу.

Донской попытался обойти его уже через несколько десятков метров. Передний бампер микроавтобуса задел левый борт джипа, встречный куст «погасил» скорость «Фольксвагена», и Донской был вынужден вернуть машину на проселочную дорогу.

При столкновении вскрикнула Ольга Сурта, ее муж чертыхнулся, требуя от Донского больше не совершать обгонов.

Анжела Маверик что-то разъяренно, бессвязно кричала из глубины салона, из чего можно было понять лишь одно – она обвиняла Донского в том, что он чуть не уехал один.

Донской молчал. Он словно не слышал ругани, его волновало лишь одно: убраться подальше отсюда.

Надя Глусская, сидевшая в джипе на месте пассажира, перестала всхлипывать и подалась к лобовому стеклу. Впереди на правой обочине всколыхнулся куст.

Всколыхнулся под тяжестью метрового насекомого.

Глусская заметила маленькую треугольную голову с глазами, похожими на мутную замерзшую жидкость. Грожин вряд ли видел ее.

Глусская закричала, тыча пальцем в лобовое стекло.

К ней подался Анин.

– Там… там… – хрипела девушка.

Грожин не обращал на нее внимания. Пинчук лежал на спине, уставившись в потолок салона, и хрипел, хватая воздух ртом, как будто после нескольких минут, проведенных под водой, всплыл на поверхность.

Анин понял в чем дело.

По левой стороне приближался поворот – узкая дорога, похожая на лабиринт, которая вела к хутору Арсеньево. Анин не колебался. Он закричал Грожину в затылок:

– Поворачивай! Поворачивай! – один за другим он нанес по плечу Грожина несколько нетерпеливых, болезненных ударов.

Грожин, почти не снизив скорости, свернул влево.

Анжела Маверик в микроавтобусе запнулась.

– Куда он? – выкрикнул Сурта.

Донской немного притормозил. Его взгляд так и не выхватил из зеленой стены насекомое, однако парень интуитивно догадался, что ждет их впереди, он свернул вслед за джипом.

– Что ты делаешь? – закричала Ольга.

– Там затаилась гадина, – ответил Донской, выравнивая ход микроавтобуса.

Джип оторвался от них метров на двадцать. Донской увеличил скорость. Олег Сурта, оглядывавшийся назад, наконец задал вопрос, который выкручивал его наизнанку:

– Что это было? Это… это что, насекомое?

Артем Донской, смотревший перед собой, не громко произнес:

– Тварь похожа на гигантского богомола.

Глава 3

1

Две машины неслись по лесной дороге, разрывая тишину своим ревом, как осатаневшие от страха животные, убегающие от хищников. Микроавтобус опасно подпирал джип.

Олег Сурта с женой смотрели назад, как и Надя Глусская в джипе, пытаясь обнаружить в листве чудовищную тварь; теперь они не сомневались, что она будет их преследовать.

После случившегося на поляне они понемногу приходили в себя. Анжела Маверик уже не кричала на Донского. Ольга Сурта перестала причитать. Сказывалось то, что в данный момент они находились в относительной безопасности.

Саша Пинчук, пока еще не восстановивший дыхание полностью, приподнялся на заднем сидении. Сергей Анин вытянул из-за спинки сидения свой рюкзак и после нервных, суматошных поисков извлек револьвер и патроны. Пинчук, державшийся ладонью за шею, испуганно смотрел на него.

Из-за того, что джип водило из стороны в сторону, Анин наполнял барабан револьвера целую минуту. Затем он как будто опомнился, отложив револьвер.

– Витя! Мы же едем к хутору, не к даче!

– Да, – мрачно подтвердил Грожин.

– Позвони Вересову, слышишь?

Грожин огрызнулся:

– Вересова там уже нет!

– Позвони еще куда-нибудь! – вскричал Анин. – Нам нужна помощь.

Вцепившись в руль, Грожин смотрел перед собой.

– Дай мне мобильник! – Анин осознал, что, управляя машиной, Грожин вряд ли наберет номер.

Грожин не ответил.

– Дай мобильник, идиот! – взревел Анин.

Не оборачиваясь, Грожин процедил:

– У меня нет мобильника.

– Что!?

– Нет у меня твоего долбанного мобильника!

– Я же давал его ТЕБЕ!

– Я потерял его, – Грожин брызгал слюной.

Возникла пауза. Анин осел на сидение, чувствуя пустоту внизу живота.

– Что? Что ты… сказал?

Грожин закричал, ощутив бешеную злобу на Анина:

– Твою мать, я выронил его в овраге! – он почувствовал, как от обиды выступают слезы.

Анин закряхтел. Он испытывал шок, грозивший перерасти в истерию. У них был всего один телефон. Сотовые имели в их компании Лепетнев, Олег Сурта и Анжела Маверик. Наверное, и Петя Ерашко. Они договорились не брать их, чтобы в полной мере испытать уединение, даже Анин не взял, и тогда Вересов вручил им свой собственный, оставив на себя обычный дачный.

Один сотовый – и тот потерян!

– ТЫ! – Анин зашелся криком. – Придурок! Сволочь! Скотина! Сука! Сука тупая!

Надя Глусская на пассажирском сидении вся сжалась.

– Сергей, – Неуверенно попыталась она осадить Анина, – Он же…

Грожин вдруг повернул голову и… плюнул Анину в лицо.

Глусская отпрянула к дверце. Анин недоверчиво смотрел на своего друга, по лбу на правую бровь стекала желтоватая слюна. Пинчук смотрел на нее так, словно это была кровь.

В следующую секунду лицо Анина исказилось. Он замахнулся.

Ветровое стекло джипа что-то затемнило. Они почувствовали толчок, заставивший джип вильнуть в сторону.

На капоте сидело гигантское насекомое. Две пары удлиненных крыльев, одна чуть короче другой, достигавших полметра, были раскрыты и заслоняли дорогу. Тварь тыкалась в стекло передней парой ног.

Глусская закричала, изо всех сил вжимаясь в сидение. Грожин отпрянул к дверце, его нога на секунду-другую отпустила акселератор. Скорость джипа резко спала.

Донской еще прежде заметил, что в джипе что-то происходит – пыль, поднятая колесами впереди идущей машины, не успевала превратиться в густую завесу. Он заставил себя убавить скорость, поэтому успел среагировать, крутанув руль вправо – передний бампер микроавтобуса лишь немного зацепил джип.

Насекомое быстро-быстро перебирало задними и средними ногами по крышке капота, пытаясь зацепиться, они скользили, но раскрытые крылья позволяли держаться у самого стекла. Шипы ног казались зубами чьей-то вытянутой пасти. Ветровое стекло сдерживало натиск твари, но у Грожина возникла уверенность, что долго так не продлится.

Анин безуспешно искал револьвер: глаза его созерцали богомола, и рука, как ослепшее испуганное животное, шарила в пустоте.

Богомол совершил «клевательное» движение, его голова тюкнула по стеклу. Второй раз. И снова.

ПЛАМ! ПЛАМ! ПЛАМ!

Ветровое стекло покрылось трещинами.

Грожин завизжал:

– Уберите его! – правая нога парня по-прежнему давила на акселератор, руки непроизвольно держали руль.

Анин наконец нащупал револьвер. Ему хватило силы воли прежде вытянуть руку, иначе он задел бы Глусскую. Уже спуская курок, Анин увидел, как насекомое взлетело вверх.

Грянул выстрел. В закрытом салоне машины он показался взрывом бомбы. Ветровое стекло вынесло полностью, усеяв осколками капот, как будто гигантский рот выплюнул пригоршню бриллиантов, припрятанных за щекой.

Надя Глусская вскрикнула, обхватив голову руками и привалившись к дверце. Пинчук сполз на пол салона перед задним сиденьем. Грожин, отпрянув влево, на секунду выпустив руль.

По инерции Анин нажал на курок снова. Пуля прошла пустоту, уйдя в заросли.

Джип вильнул в сторону, покинув проселочную дорогу. Передним бампером машина срезала две мелкие осины. Анин предостерегающе вскрикнул. Джип подмял под себя одинокий куст. Грожин, скрючившись на сидении, держал руки перед собой, будто от чего-то закрывался.

Анин подался между двух соседних сидений и выровнял руль, направив машину правее. Джип выскочил на дорогу.

– Держи руль! – заорал Анин Грожину.

Надя Глусская, выпученными глазами посмотрев на Анина, выпалила:

– Я ничего не слышу!

На полу салона мямлил Пинчук:

– Ты убил его? Убил?

Анин схватил Грожина за плечо и потянул на себя. Тот наконец вцепился в руль. Джип пошел ровнее.

– Не слышно, – повторяла Глусская.

Анин шарил под ногами, отыскивая револьвер, отброшенный, когда он бросился к рулю.

Машины выскочили на широкую прогалину. Пятнистая тень уступила место яркому свету. Анин увидел револьвер и потянулся к нему.

Сквозь рев двигателя послышался звук, какой издают лопасти вентилятора, рассекая воздух.

Салон затемнило спереди: над капотом зависло насекомое. На этот раз богомол беспрепятственно проник внутрь джипа.

2

Подбирая револьвер, Сергей Анин чувствовал специфический, приторный запах гигантского насекомого, заполнивший салон, где еще главенствовала пороховая гарь.

Глусская сжимала голову руками, бессмысленно уставясь в приборную панель.

Пинчук пытался взобраться на сиденье.

Грожин выравнивал ход машины.

Никто не среагировал. Богомол, лишь его ноги коснулись капота, уже схватил своими тисками девушку. Между шипами одной из ног попала ее голова.

Грожин вдавил педаль тормоза.

Анин, уже поднимавший руку с зажатым в ней револьвером, не удержался, и его швырнуло на тыльную сторону переднего сиденья.

Богомола тоже тряхнуло, но он уцепился средними ногами и раскрыл крылья, сжимая жертву. Руки девушки бешено заколотили по внутренней стороне дверцы и приборной панели.

Пинчук пронзительно закричал, увидев, как богомол вытаскивает Глусскую из салона.

Анин наконец вскинул руку.

Три выстрела подряд.

Первых два попали девушке в спину, и она перестала дубасить руками по приборной панели, третьим пробило одно из крыльев насекомого.

Богомол дернулся, тяжело взлетая с капота, девушку он не выпустил. Спустя секунду его скрыли ветви деревьев, проносившихся мимо джипа.

Анин откинулся на спинку сиденья. Рука с револьвером ходила ходуном. Глаза выпучились, щеки и подбородок дрожали.

Я убил ее, стучала мысль. Пристрелил! Она еще была жива, сопротивлялась, и, быть может, тварь бы ее выпустила. То, что голова девушки была сплющена, а лицо уже не существовало в общепринятом смысле, для Анина как бы не имело значения.

Джип, подняв после себя волны песка, наконец встал посреди проселочной дороги.

Донской в микроавтобусе увеличил давление на педаль тормоза. Песчаная завеса полностью скрыла от его глаз происходящее в джипе.

– Что с ними? – вскричала Анжела Маверик.

Донской взял правее и притормозил рядом с джипом. Как и Сурта с девушками, Артем видел гигантское насекомое, отлетевшее в сторону с чьим-то телом. В джипе он рассмотрел трех парней.

Сквозь окошко заднее дверцы на него смотрел Анин.

Донской крикнул:

– Чего стали?! Уходите, пока можно! – и вдавил акселератор.

Возможно, подумал Донской, богомол займется телом очередной жертвы, и у них появилась небольшая фора по времени. Вслух он этого не сказал, сосредоточившись на дороге.

Анин видел, как рванул микроавтобус: Донской не собирался их ждать.

Пинчук по-прежнему кричал, не в силах побороть охватившую его истерику; моментами крик переходил в завывания. Грожин ошалело оглядывался, давя на акселератор, но забыв включить сцепление; машина протестующе ревела. Руки Грожина беспорядочно вращали рулевое колесо, и Анину показалось, что тот хочет развернуться.

Впереди, в тучах пыли уже смутно белел зад микроавтобуса, увеличивавшего расстояние от злополучного места.

Анин закричал:

– Давай за ним! Быстрее!

Грожин кое-как включил сцепление, и джип наконец сорвался с места.

Пинчук продолжал кричать, хватая Анина за руку, тот его отпихивал, суматошно исследуя заросли по обе стороны проселочной дороги. В горле у Анина саднило: пыль, поднятая колесами «фольксвагена», клубами проникала в джип через проем выбитого ветрового стекла.

В какой-то момент Анин не выдержал и влепил Пинчуку пощечину. Голова у того дернулась, и крик прервался. Пинчук, отдуваясь, с багровым, как помидор, лицом, откинулся на спинку сиденья, подсохшие на щеках пятна крови Лены Стояновой казались бородавками. Ноздри у него набухли соплями.

Впереди показался просвет между деревьями – метрах в ста их ждало Арсеньево.

3

В некоторых местах колея была для «ауди» глубокой, и Дмитрий Вересов, несмотря на жгучее нетерпение, сбрасывал скорость, чтобы не остановиться окончательно: в случае чего он в одиночку бы не сдвинул машину с места.

Вересов нервничал. Конечно, он успокаивал себя: катастрофы не случилось, все наверняка живы-здоровы, скорее всего кто-то из них свалился в какую-нибудь яму и, возможно, ушибся.

Время от времени его руки касались брючного ремня, однако сотового телефона Вересов там не обнаруживал. Он не мог позвонить ребятам и узнать ситуацию до тех пор, пока лично не увидит их. Конечно, любое неприятное происшествие будет иметь последствия и станет известно Владимиру Анину, хотя Вересов надеялся, что хозяин задаст ему терпимую трепку.

Но ведь всегда может быть еще хуже!

В первую очередь Вересова беспокоил не сам факт того, что у них что-то случилось, а их присутствие возле Котлована.

Он гнал автомобиль по лесной дороге, лицо мрачнело с каждой минутой. Сначала, узнав, что они у Котлована, он испытал сухую злобу: при первом звонке друг Сергея, Виктор, утверждал, что они далеко оттуда; они его обманули, как шкодливые дети. Очень скоро злость уступила место страху, он становился все более липким.

Историю, рассказанную Сергеем Аниным своим одногруппникам, Вересов слышал, так сказать, из первых уст – от Аркадия Буланова, человека, с чьей семьей она произошла. Не то чтобы Вересов готов был подписаться под его словами, однако он давно составил собственное мнение по этому поводу – нечто действительно имело место. Какая-то несуразица, связанная со временем.

И она могла представлять опасность.

Это подтвердил случай с сыном Буланова. Пусть кое-что Булановы преувеличили, но Владимир Анин тем летом вскоре увидел парня, и с его слов, выглядел тот жутко. Сейчас, кстати, у Буланова-младшего, семнадцати лет отроду, уже появились седые волосы.

Кроме того, в прошлом были и другие случаи. Однако на этом прелести Котлована, впадины неизвестного происхождения посреди Арсеньевского леса, не заканчивались.

Время, так или иначе, связано с пространством. Иногда искажения времени подобно цепной реакции влияют на привычное окружающее. Эти слова Дмитрий Вересов услышал от Степана Буркова, местного старожила. Когда-то Бурков жил в Арсеньево, но жена вынудила его бросить дом и уехать отсюда. Кажется, они осели в Старом Осколе. Бурков не пожелал углубляться в смысл той фразы, что запечатлелась у Вересова в памяти. Вересов не настаивал. Возможно, у Буркова были свои причины на это: не хотелось ворошить пошлое, вспоминать то, что случилось лично с ним.

Вересов сделал личные выводы. Кроме странностей со временем у Котлована могли случаться искажения пространства. В чем это выражалось, был другой вопрос. И выяснить это на опыте Сергея и его одногруппников Вересов не согласился бы ни за что.

Когда он приблизился к концу проселочной дороги, беспокойство, казалось, достигло своего пика. Вскоре ему предстоит идти пешком около двух километров – вплотную к Котловану машина не пройдет.

Найдет ли он их?

Вересов надеялся, все обойдется. Что с ними может произойти? Он встретит их, быть может, уже на тропе, ведущей к Котловану, скажет пару ласковых Сергею Анину, позже последует долгий, нудный разговор с его отцом – и это все.

Тем не менее, до этого было еще далеко, и Вересов сжимал зубы от напряжения, поглядывая вперед. На пассажирском сидении лежало ружье – «Сайга». Другое ружье, «Моссберг», было у ребят. Вересов взял ружье автоматически, не думая, что оно пригодится. Выбегая, он схватил всего восемь патронов – на большее, чтобы искать коробку, у него не было времени.

В конце дороги не было ни микроавтобуса, ни джипа. Не было их и на поляне.

Вересов ударил по тормозам. «Ауди» развернуло.

Несколько секунд тридцатисемилетний мужчина неподвижно сидел, ощущая, как ему сжимает горло от нехороших предчувствий. Он суматошно соображал, не напутал ли он чего.

Нет, если они решили идти к Котловану с самого начала, ближе, чем здесь, к нему не подъедешь. Они звонили на дачу от Котлована, значит, должны были оставить машины здесь.

Конечно, у них было время, чтобы вернуться – Вересов, расслабленный, раздетый до трусов, узнав ситуацию, слишком много суетился, прежде чем начал целенаправленно собираться – но что-то он этому не верил. В противном случае он должен был встретить их на проселочной дороге – к даче отсюда вел только один путь.

Куда же подевались джип и микроавтобус?

Внезапно его осенило.

Они свернули к Арсеньеву! В двух-трех километрах отсюда ему померещился далекий автомобильный гул, но он подумал, что ослышался: в тот момент все его внимание было направлено на Котлован. Возможно, останови он машину и исследуй землю на повороте к хутору, обнаружил бы свежие следы шин.

Следопыт из него никакой.

Мистический страх, связанный с необъяснимым исчезновением автомашин ушел, уступая место реалистичному страху за жизни ребят, бывших на его попечении. Видимых симптомов не было, тем не менее, Вересов что-то учуял – так слышишь запах гниения рыбы с виду вполне еще сносной.

Почему они повернули к хутору?

На поляне валялся пакет и несколько конфетных оберток. Вересов выбрался из «ауди». Он должен был поспешить к троне, ведущей к Арсеньеву, но что-то задерживало его. Лишь отойдя от машины на несколько метров, мужчина осознал, что сжимает в руке ружье.

Он остановился там, где предположительно они устроили недолгий привал. Трава примята, возле ближайшего дерева – куриная кость, два яблочных огрызка и банановая кожура. После они двинулись к Котловану. Если предположить, что он действительно слышал гул «чероки» и «фольксвагена», они должны были возвратиться к поляне очень быстро, чтобы через три сотни метров свернуть налево, прежде чем он приедет.

Они должны были БЕЖАТЬ!

Вересов в отчаянии осмотрелся по сторонам, словно рассчитывал обнаружить хоть одну обнадеживающую деталь.

Получилось наоборот. Он остановил взгляд на «ауди», поспешил к ней и, уже переходя на бег, заметил какие-то пятна на траве. Темно-красные пятна.

Немного правее их стало больше. Казалось, кто-то разбрызгивал вокруг кетчуп. Вересов услышал запах с привкусом металла. Спина у него покрылась гусиной кожей. Через несколько метров он обнаружил несколько окровавленных обрывков светлой ткани и кусочек белой кости.

Очень похожей на человеческую тазобедренную кость.

Возле кустарника лежала отчлененная кисть руки. Похоже, женская.

Вересов попятился. Мужчина не почувствовал тошноты, его желудок был невосприимчив к подобному зрелищу, его охватило ощущение, будто ноги опущены в ледяную воду вплоть до ягодиц. Гениталии свело от холода. В кустах лежало что-то еще, но Вересов не собирался удовлетворять свое любопытство до конца.

Мужчина отпрянул и побежал к машине.

Его мысли как будто застыли от ужаса. Спустя минуту, лишь слегка снизив скорость на повороте, он направил «ауди» к хутору.

4

– Смотрите, дом! – вскричала Анжела Маверик. – Там люди!

В голосе девушки слышались нотки облегчения. Ольга Сурта сжала мужу руку, которая лежала у нее на талии, как бы говоря ему, что самое худшее, наверное, позади.

Артем Донской, лишь один раз, взглянувший в зеркальце заднего обзора, заметил на лицах девушек излучение улыбки. Донской не разделил их эмоций. В пылу происходящего они забыли, куда ведет дорога, на которую они свернули волею обстоятельств. Теперь, увидев дома, они как будто не желали понимать, что перед ними всего лишь лесной хутор, где находятся от силы несколько человек.

– Люди! – повторила Маверик.

Микроавтобус выскочил на открытое пространство перед четырьмя одноэтажными деревянными домами, оставляя позади длинный шлейф пыли. Джип, шедший метрах в тридцати, был едва заметен.

Четыре старых дома выстроились в линию. В каждом фасаде по два окна, небольшое пространство перед ними занимает палисадник. Внутренний двор – справа от дома и огорожен забором. Позади домов – огороды, протяженностью метров в сорок. Их ограничивает невысокий хлипкий заборчик. Сразу за ним – густые заросли. Лес подступает вплотную к территории, отвоеванной хутором, в каждой точке. Только перед лицевой стороной каждого из домов метров двадцать свободны от деревьев.

Дорога, по которой они выехали из леса, плавно огибает крайний справа дом и ведет мимо огорода дальше в лес.

Через семь километров по ней можно выбраться на трассу, ведущую на Старый Оскол.

Возле забора, перекрывая дорогу, стоял допотопный «москвич» бледно-голубого цвета. «Здесь, – подумал Донской. – Анин говорил, на хуторе один жилой дом». Это сразу бросалось в глаза.

Крайний справа. Конечно, вид небогатый, но ухоженный в сравнении с тремя другими домами. Салатовый, с ярко-голубыми ставнями. Односкатная крыша покрыта шифером. Телевизионной антенны нет. Наверняка нет и телефона.

Тем не менее, Донской рассчитывал укрыться здесь, а не гнать к оживленной трассе почти с десяток километров. Судя по тому, что случилось с джипом, в машинах они были уязвимы. Если же закрыться в доме и держать под прицелом двери и окна…

Сколько они так просидят?

Неизвестно. Однако, рано или поздно терпение вознаградится – они успели позвонить Вересову, и тот, не найдя их у Котлована, поднимет тревогу.

Микроавтобус стал к фасаду крайнего дома правым бортом. Стена пыли, словно призрачное войско, на секунду-другую поглотило забор. Донского пронзила мысль, что на хуторе никого нет. Безмолвие, ни намека на движение.

Второй дом когда-то был зеленым, теперь стены полиняли, зелень в палисаднике пожухла. Ставни закрыты, и заметно, что они еле держатся. Огород зарос сорняками и травой, в то время как за первым домом полностью засажен картофелем.

Третий дом был виден хуже – его частично заслоняли кусты, росшие перед фасадом. Забор в одном месте провален. Ближайшее окно выбито вместе с рамой. Сам дом потемнел от времени и непогоды и стал каким-то серым. В четвертом доме провалилась крыша.

Запустение. Покинутость. На этом фоне от первого дома исходило тепло. Казалось, внутри горит очаг с равномерным, неопасным, ласковым пламенем.

Однако из него никто не выходил, двор был пуст. Ставни открыты, но плотные занавески не позволяли рассмотреть то, что внутри.

– Выходите! – крикнул Донской, вжимая педаль тормоза. – Прячьтесь в дом!

Девушки колебались, недоверчиво глядя на Донского. Олег Сурта помедлил и откатил дверцу.

Из леса с ревом выскочил джип.

– Выходите! – рявкнул Донской.

Он выпрыгнул из «фольксвагена», обежал его, бросившись к калитке. Сурта спрыгнул на землю, потянул за собой жену. Маверик выбралась из микроавтобуса последней. Ей хотелось закричать, потребовать, чтобы они остались в «фольксвагене» и никуда не выходили, но все происходило слишком быстро, ноги, как нечто самостоятельное, несли ее следом за всеми.

Джип остановился у ворот между микроавтобусом и москвичем. Виктор Дрожин распахнул дверцу, нагнулся над землей, зайдясь в диком кашле. Пинчук хрипел, потирая глаза. Анин выбрался из джипа, пошатываясь, он испытывал ощущение, будто его били по спине палкой.

Донской распахнул калитку со второй попытки. Она не была заперта с внутренней стороны, парень не сразу нажал язычок ручки. Донской был полон решимости выломить входную дверь, если в доме никого не окажется. Он вбежал во двор. Олег Сурта почувствовал, как жена тормозит его. За ней, не уверенная в том, что они делают, остановилась Анжела.

Прямоугольник дома уходил вглубь двора, в конце правой стороны к нему была пристроена веранда. Мимо нее узкая дорожка вела к огороду. Путь преграждала невысокая калитка, с обеих сторон заборчика, отделявшего двор от огорода, росли высокие кусты малины.

Дверь дома распахнулась.

На пороге появился худой, угрюмый мужчина, узкое лицо покрыто недельной щетиной, в нескладной фигуре, имеющей что-то от аиста, – страх и стремление дать отпор.

В руке хозяин дома держал ружье дулом вниз.

Артем Донской приостановился.

Олег Сурта остановился вовсе. Его жена и Анжела Маверик попятились.

По ту сторону ворот Анин потянул Пинчука от джипа к калитке. Дрожин, кашляя и отплевываясь, поспешил за ними.

От мужчины не исходило прямой агрессии, но он был напуган, и его реакция на появление взбудораженной группы молодых людей могла стать непредсказуемой. Это понял даже Донской, не допускавший мысли, что их не пустят в дом. Он перешел на шаг, ружье в руках хозяина сдерживало его.

– Помогите нам, – сказал парень. – Дайте укрыться в вашем доме.

Донской приближался к хозяину. Он не знал, какие слова использовать. Говорить можно много, но эффект останется нулевым. Говорить за них должны эмоции, выражения их лиц, однако, мужчина один, а их – много, он может неправильно все истолковать.

Дуло ружья чуть приподнялось.

– Что происходит? – спросил мужчина.

Донской перешел на крик:

– За нами гонятся!

Теперь ружье смотрело Донскому в бедра.

– Кто гонится? – мужчина тоже повысил голос.

Олег Сурта выкрикнул:

– Уже погибли несколько человек!

Донской подумал, что не сможет сказать о гигантском богомоле, это, возможно, вызовет обратную реакцию – хозяин им не поверит.

Мужчина, посмотревший на Сурту, заколебался, но ружья не опустил.

Неожиданно в перепалку вступила Ольга:

– За нами гонятся от Котлована!

Одно слово все изменило. Хозяин опустил ружье и посторонился; на лице остался один страх.

– Проходите! – он больше ничего не спрашивал.

Донской стоял на месте – резкая перемена застала его врасплох. Сурта потянул жену вперед, к веранде.

В проеме калитки появились Анин и Пинчук. Грожин споткнулся и растянулся в нескольких метрах от них.

Анжела Маверик внезапно отшатнулась и закричала. Те, кто находился во дворе, услышали звук рассекаемого воздуха.

5

Богомол вылетел из кустов малины, росших с обратной стороны заборчика, отгораживающего огород. В конце траектории он сложил крылья.

Хозяин дома, пропускавший молодых людей к открытой двери веранды, стоял к огороду спиной. От заборчика его отделяло метров семь. Его внимание было направлено на лес и проселочную дорогу, выходившую из чащи к его дому.

Когда девушка, отпрянувшая к калитке, закричала, мужчина обернулся.

«Ножницы» на передних ног богомола сомкнулись на бедре и талии мужчины. Насекомое опрокинуло человека инерцией своего полета, сжало тиски, приподнимая жертву, и отпрянуло к заборчику.

Хозяин дома сопротивлялся отчаянно. Мужчина не кричал, он пытался вырваться. Ружье он выронил, обе руки были свободны, и он стал наносить удары по голеням насекомого – ту часть тисков, что сжимала его спереди.

Богомол встряхнул человека так, будто тот весил не больше тряпичной куклы. Мужчина перестал вырываться, голова странно повисла – похоже, что-то случилось с шеей. Богомол замер, раздавливая жертву.

Сурта, поравнявшись с Донским, как будто на что-то напоролся. Его потянуло назад, прочь со двора, когда Донской схватился за цевье ружья в левой руке Олега.

Сурта потянул ружье на себя.

– Отдай, – прошипел Донской.

Обмякший мужчина в тисках гигантского насекомого зашевелился и отмахнулся, пытаясь правой рукой угодить в голову твари.

Богомол откусил ему кисть руки. В воздухе мелькнула культя, разбрызгивая в стороны капли крови. Мужчина завопил. Богомол снова приподнял его и «клевательными» движениями стал вырывать куски из нижней части спины и ягодиц.

Он пожирал человека живьем!

Анжела Маверик бросилась со двора, проскользнула мимо Анина и Пинчука и за калиткой напоролась на Грожина. Девушка отлетела в сторону, парень согнулся, схватившись за солнечное сплетение.