Текст книги "100 великих операций спецслужб (2006)"

Автор книги: Игорь Дамаскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 51 страниц)

МАЙОР МАРТИН, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

Обман противника всегда был одним из основных принципов ведения войны. К военным хитростям прибегали с тех пор, как начались войны. В эту «игру» играют так давно, что придумывать новые методы, чтобы скрыть свои силы и намерения, стало нелегко. При этом дезинформационные разведывательные мероприятия должны разрабатываться и проводиться в жизнь со всей тщательностью и осторожностью, иначе вместо введения в заблуждение противника можно раскрыть свои собственные секреты.

Примером такой тщательно разработанной комбинации стала операция «Минсмит», осуществленная английской разведкой в 1942—1943 годах. Тогда было решено после захвата Туниса начать вторжение в Италию через Сицилию. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, что это самый короткий и удобный путь. Но это понимал и противник. Что можно было сделать, чтобы спутать его расчеты? Над этим вопросом упорно думали разведчики, пока однажды не родился план так называемой отвлекающей операции, автором которого стал капитан-лейтенант Айвен Монтегю. Он же с коллегами и довел его до логического конца.

– А что если достать мертвое тело, – предложил однажды Монтегю, – одеть его в форму морского офицера и снабдить документами, из которых следовало бы, что мы собираемся высадиться не на Сицилии, а в другом месте? Нам не придется сбрасывать тело на землю, так как самолет может быть сбит над морем по пути в Африку. Труп вместе с документами прибьет течением к берегу либо во Франции, либо в Испании. Лучше – в Испании: там немцам труднее будет произвести детальный осмотр тела, в то же время они непременно получат от своих франкистских друзей документы или по крайней мере их копии…

Началось оживленное обсуждение предложения Монтегю. Взвешивались все возможности этого плана. Предстояло уточнить целый ряд деталей: в каком состоянии должен быть труп после авиакатастрофы над морем; что обычно бывает причиной смерти в подобных случаях; что может обнаружиться при вскрытии тела; можно ли достать подходящее тело и т.д. Эти вопросы требовали ответа в первую очередь, и, если они окажутся удовлетворительными, можно будет приступать к осуществлению плана. Никто не сомневался, что испанцы, если только дать возможность, сыграют предназначенную им роль, и тогда откроются блестящие перспективы.

Пока обсуждались ответы на поставленные вопросы, занялись поисками трупа. Казалось бы, во время войны сделать это нетрудно. Однако все было не так просто по ряду причин. Одна из них – необходимость сохранения тайны. Нельзя же пойти к родственникам умершего и после объяснений забрать тело человека, которого они оплакивают.

Требовалось решить, какое именно тело нужно. Ведь если этот человек погиб при авиакатастрофе, то он не должен иметь признаков смерти от других причин. Провели консультацию с опытным патологоанатомом сэром Бернардом Спилзбери. Он был человеком надежным и не задавал лишних вопросов, а выслушав Монтегю, сразу дал нужный совет: жертвы авиакатастрофы над морем умирают от повреждений, полученных при ударе самолета о воду, тонут или погибают просто от отсутствия помощи, имеют место и случаи шока. Если на тело надеть спасательный жилет, то можно использовать труп человека, который либо утонул, либо умер от почти естественной причины, лучше всего от воспаления легких.

Теперь надо было найти труп. Открыто этого делать было нельзя. Поиски трупа показались бы подозрительными и вызвали бы ненужные толки.

Одно время даже подумывали, не похитить ли труп на кладбище. Для этого наводили справки у военных врачей. Однако как только намечалась возможность заполучить труп, оказывалось, что либо родственники не дают согласия, либо им нельзя доверять. Нередко не устраивала причина смерти. Наконец услышали о человеке, который только что скончался от воспаления легких после длительного пребывания на морозе. Нашли родственников умершего и убедились, что они сохранят в тайне тот минимум сведений, который придется им сообщить: что цель благородная и что останки будут достойно погребены, хотя и под чужим именем. Согласие было получено при условии, что никто никогда не узнает фамилии умершего.

Сэр Спилзбери, ознакомившись с телом, сказал, что оно вполне подходит для намеченных целей, и ни один патологоанатом в Испании при вскрытии не обнаружит истинной причины смерти.

Тело оставили на хранение в холодильнике до той поры, когда все будет готово для исполнения задуманного.

Операции решили дать название «Минсмит», что означает «начинка». Юмор мрачный, но вполне подходящий в данном случае. Определились, куда следует подбросить тело. Выбрали городок Уэльва в Испании, где активно действовал немецкий агент, имевший связи с испанскими чиновниками. Можно было быть уверенным, что, узнав о теле английского офицера и его документах, этот агент сделает все, чтобы заполучить их или, во всяком случае, поставит в известность свое начальство в Мадриде.

Выбор города Уэльва объяснялся удаленностью от Гибралтара, куда испанцы могли бы отправить тело и где появление трупа неизвестного офицера вызвало бы ненужные разговоры среди английских военнослужащих, которые могли бы дойти до немцев.

На запрос разведки главный гидрограф ВМФ сообщил, что ветры, дующие в районе Уэльвы в апреле, должны прибить «предмет» к берегу. О том, что за «предмет» имелся в виду, разведка умолчала.

Раздумывая о средствах транспортировки, пришли к выводу, что сбрасывать тело с самолета нельзя, оно получило бы слишком сильные повреждения. Из других средств выбрали подводную лодку, которая могла бы близко и скрытно подойти к берегу. Разрешение на использование лодки было получено. Моряки-подводники пояснили, что спустить тело на воду можно через боевую рубку.

И тут не обошлось без консультации с сэром Спилзбери. Он посоветовал поместить тело в вертикально поставленный контейнер и обложить его сухим льдом, который вытеснит кислород и сохранит тело таким, будто оно находилось в воде несколько дней.

Теперь требовалось решить, какой документ следует положить в портфель, чтобы заставить немцев изменить свои планы и диспозицию войск, и какими убедительными деталями придать документу видимость подлинного.

Одно было совершенно ясно: если цель операции – обмануть немцев, заставить их действовать в соответствии с содержанием подкинутого документа, то эти должен быть «важный» документ. Здесь не сыграешь на «болтливости» офицера среднего ранга. Даже «разглашение» служебной тайны бригадным генералом или контр-адмиралом в его переписке с другим лицом, равным ему по званию, не произвело бы должного впечатления.

Раз требуется убедить германский генеральный штаб, что объектом очередного удара англичан будет вовсе не Сицилия (хотя все данные указывают именно на нее), значит, надо представить ему документ, подобный тем, какие пересылают друг другу люди, действительно знающие подлинные планы и которые не могут ошибиться или быть замешанными в отвлекающую операцию. Немцы должны хорошо знать отправителя и адресата и, главное, быть уверенными в том, что эти лица полностью осведомлены о стратегических замыслах союзного командования.

Монтегю предложил, чтобы письмо написал генерал сэр Арчибальд Нэй, заместитель начальника имперского Генерального штаба, командующему армией в Тунисе генералу Александеру. Адрес – штаб 18-й группы армий. Письмо следовало написать примерно так: «Послушай, старина, я хочу, чтобы ты знал, как хорошо мы понимаем твои затруднения, но у нас есть свои проблемы. Начальник имперского Генерального штаба был вынужден отклонить некоторые твои требования, хотя ты на них настаиваешь. Имеются очень важные причины, по которым мы не можем сейчас удовлетворить твои просьбы. Вот они…» Другими словами, в это дружеское письмо было решено включить сведения объяснения, которые нельзя вставить в официальные бумаги. Такое письмо – и только такое – может убедить немцев, что следующим объектом англичан будет не Сицилия. И найдено оно могло быть только в портфеле погибшего офицера, а не в пакете с обычными официальными документами, направляемыми армиям за границу.

Прицел английской разведки был очень далек (ведь другого выхода не оставалось), поэтому следовало ожидать, что на пути реализации идей можно столкнуться с немалыми трудностями. Ибо многие даже весьма способные и компетентные люди не могли понять, что требовалось для этой операции. Для этого нужен был совершенно особый подход, особое мышление: одну и ту же задачу необходимо уметь рассматривать одновременно с различных точек зрения.

Ты – английский контрразведчик. В немецкой разведке, в Берлине, есть лицо, занимающее такое же положение. Не имеет значения, какие выводы из документа сделаешь ты, англичанин, с твоим английским складом ума и характера. Важно, какие выводы сделает то лицо (с его немецким складом ума и характера). Важно, как немецкий контрразведчик поймет этот документ. Поэтому, если ты хочешь, чтобы он пришел к определенному заключению, ты должен дать ему сведения, которые заставят его (а не тебя заставили бы) прийти к такому заключению. Но он может оказаться подозрительным и захочет подтверждений. Ты должен предугадать, какие справки он начнет наводить (а не какие справки навел бы ты), и дать ему такие ответы, которые бы его удовлетворили. Другими словами, ты должен помнить, что немец мыслит и реагирует не так, как ты, и на время заставить себя мыслить его понятиями.

Но ты не должен забывать и о германском верховном командовании. Если твой план удастся, вражеский контрразведчик будет убеждать его в правоте своих выводов, которые ты навязал ему. Германское верховное командование не знает обо всех трудностях союзников. Например, оно не знает, что у англичан не хватает десантных судов, и поэтому может поверить, что какая-то определенная операция возможна, хотя твое командование отлично знает, что она исключена. Твой план должен обмануть германский штаб, а не английский.

Когда группа «Минсмит» рассматривала возможности операции с точки зрения введения противника в заблуждение, рассуждения велись следующим образом. Поскольку большая часть сил союзников находится в Тунисе, безнадежно пытаться убедить немцев, что англичане решатся направить конвои с войсками через узкий пролив мимо их аэродромов в Сицилии в восточную часть Средиземного моря. Поэтому отвлекающий объект должен находиться где-то западнее Италии. Таким образом, в плане операции против Сицилии уже была избрана Сардиния. Было решено убедить немцев, что союзники собираются пройти мимо Сицилии и захватить Сардинию и Корсику, чтобы открыть для вторжения все итальянское побережье и Южную Францию.

Однако Монтегю считал, что поскольку нельзя полагаться на серию «утечек», которые могут не дойти до немцев, а используется только один-единственный документ, то у «лука» разведки может быть и вторая «тетива». Следовало убедить немцев, что армия Вильсона не примет участия в операции против Сардинии, а высадится в Греции и начнет наступление на Балканах. А если эта затея удастся, то тем самым силы противника будут распылены больше, чем если бы обман строился только на одном отвлекающем объекте – Сардинии. Поэтому в письме к генералу Александеру должен был содержаться намек на подготовку двух операций: под командованием генерала Эйзенхауэра против Сардинии и, возможно, Корсики и под командованием фельдмаршала Вильсона против Греции. Монтегю предложил также, чтобы из письма явствовало, будто англичане намерены убедить немцев, что собираются начать вторжение в Сицилию. Прелесть этого предложения заключалась в том, что если «утечка» сведений о действительных планах англичан и произойдет, то немцы отнесутся к этому как к элементам отвлекающей операции, о которой они узнают из письма к Александеру. Проглотив приманку – это единственное письмо – они не поверят никакой правдивой информации, которая просочится к ним.

В таком виде план операции «Минсмит» был представлен Комитету начальников штабов, и тут-то начались неприятности!

Члены Комитета заявляли: «Слишком опасно делать ставку на такое письмо. Оно должно быть на более низком уровне, в нем просто следует назвать неверную дату. Мы не убедим немцев, а только привлечем их внимание к Сицилии. Мы не должны упоминать о Сардинии как о фактическом объекте, так как, если немцы откроют наш обман, это прямо укажет им на Сицилию». В конце концов, сэр Арчибальд Нэй написал письмо, о котором его просила разведка. В нем, дабы немцы не заподозрили обмана, он давал понять, что состоится операция и в восточной части Средиземного моря с высадкой в Греции и что англичане хотят заставить немцев поверить, будто удар в западной части Средиземного моря нацелен на Сицилию (поэтому Сицилия не может быть фактическим объектом).

Правда, в письме прямо не упоминалась Сардиния (это запретил Комитет начальников штабов), так как это слишком ясно указывало бы на Сицилию, если обман откроется.

Получив письмо, разведке надо было думать о «человеке», который повезет его. Ведь скорее всего тело передадут английскому консулу в Испании, начнется переписка, поиски погибшего офицера, а он нигде не числился, и это может стать достоянием немцев. После долгих обсуждений решили одеть «погибшего» «офицером морской пехоты». Возник вопрос с фотографией для удостоверения личности. У родственников не было подходящей, а сделать с трупа не удалось. Нашли молодого офицера, похожего на «объект», и под каким-то предлогом сфотографировали его, но вышло неудачно. Вскоре повезло: на одном из совещаний Монтегю встретил «близнеца» покойного. Снимок получился замечательный.

Оставалось придумать имя и звание. Младшему офицеру вряд ли доверили бы важное письмо, а офицером высокого ранга сделать его было нельзя – во-первых, слишком молод, а во-вторых, о нем бы слышали другие офицеры. «Присвоили» звание «капитан с временным званием майора» (такая практика была в Англии в военное время). Фамилию выбрали из списка офицеров морской пехоты – Мартин (там было несколько человек с такой фамилией), а имя дали самое распространенное – Уильям. Так на свет появился майор морской пехоты Уильям Мартин; на это имя изготовили удостоверение «взамен утерянного» (что могло бы объяснить его свежий вид).

Немцы, конечно, заинтересуются, зачем майор Мартин летел в Северную Африку? Почему заместитель начальника имперского генерального штаба доверил ему свое личное письмо?

Причину нашли: готовилась операция по высадке десанта, а майор Мартин оказался специалистом именно по этой части. Его снабдили соответствующим документом, составленным Монтегю. Это было письмо от командующего морскими десантными операциями лорда Маунтбэттена сэру Каннингхэму, главнокомандующему военно-морскими силами на Средиземном море, с наилучшими для майора Мартина рекомендациями и с многозначительной припиской: «Пусть привезет с собой немного сардин: здесь они по карточкам». Шутка была тяжеловесной, но вполне во вкусе немцев. Они, безусловно, должны были догадаться, о чем идет речь. Так и случилось. Намек на Сардинию сыграл определенную роль в последующем успехе.

Монтегю применил еще одну хитрость: упомянул в письме о Дьеппе, где англичане потерпели тяжелое поражение от немцев. Он считал, что о письме с этим упоминанием обязательно доложат высшему немецкому командованию.

Как и предполагал Монтегю, это письмо оказалось единственным из документов майора Мартина (не считая основного документа), полную копию которого английская разведка нашла после войны в немецких архивах и который тщательно изучала немецкая разведка.

Еще одно письмо, подписанное лордом Маунтбэттеном, было адресовано генералу Эйзенхауэру и содержало просьбу написать предисловие к брошюре о деятельности английских коммандос. Заканчивалось оно словами: «Майор Мартин пользуется моим полным доверием».

Все письма были упакованы в двойные конверты и уложены в портфель, прикрепленный цепочкой к шинели майора Мартина. Эта цепочка была единственным сомнительным штрихом в убедительно нарисованной картине, так как английские офицеры не имели привычки пользоваться ею. Но немцы не обратили на эту деталь внимание, или слишком велико оказалось искушение представить начальству важнейшие документы, а такую «деталь» можно было проигнорировать.

Когда все было готово, члены группы «Минсмит» подумали, что грозит опасность превращения майора Мартина в образец добродетелей. Ему надо было придать недостатки. Такими оказалась некоторая беспечность, халатность (он потерял удостоверение и не продлил пропуск).

Мартину достали подержанное обмундирование, соответствующие званию погоны, офицерское белье. Теперь Мартина следовало снабдить личными вещами и наделить человеческим характером.

Монтегю был совершенно уверен, что немцы обратят внимание на самые незначительные детали и попытаются найти упущения в «гриме» майора Мартина, и только не найдя их, убедятся в подлинности всей истории, а значит, и документов, которые попадут к ним в руки. Монтегю не ошибся: как он узнал позже, немцы обратили внимание даже на дату на корешках двух театральных билетов, найденных в кармане майора Мартина.

Характер Мартина подтверждался бумагами, которые оказались в его карманах. Он был не прочь весело провести время, поэтому у него завалялось приглашение в ночной клуб. Отсюда и письмо из банка, в котором говорится, что майор превысил свой кредит. Приезжая в Лондон, он мог останавливаться в армейском клубе, отсюда счет за проживание там.

В карманы Мартина положили письма, из которых вырисовывались подробности его жизни. Решили «обручить» Мартина перед его отъездом в Африку. Итак, в конце марта он познакомился с хорошенькой девушкой по имени Пэм и почти сразу (по обычаям военного времени) обручился с ней. Она подарила ему свою фотографию, а он ей обручальное кольцо. У него было два письма от нее: одно, написанное во время загородной поездки, а другое – в конторе (когда хозяин вышел по делам), чрезвычайно взволнованное: жених намекнул, что его посылают куда-то за границу, может быть, на войну. Счет за обручальное кольцо был не оплачен (ведь кредит в банке кончился). В своем письме отец майора, человек со старыми взглядами, не одобряет скоропалительного обручения сына и настаивает, чтобы он немедленно составил завещание, раз уж решился на такой глупый поступок.

Письма от невесты, приложив к ним свою фотографию, написала девушка, подружка сотрудницы разведки, вложив в них весь свой талант и пыл молодости. Отцовское письмо в старинном стиле сочинил член группы «Минсмит».

Документы из банка, клубов, счет за кольцо приходилось приобретать не без трудностей: нужны были подлинные бумаги с соответствующими датами. Монтегю носил письма в карманах, тер их о брюки, чтобы придать им нужный вид.

Теперь следовало получить «добро» высших инстанций на операцию. Когда премьер-министру доложили о ней и сказали, что в случае неудачи есть риск выдать намерение высадиться в Сицилии, Черчилль сказал:

– Вряд ли это будет иметь значение. Только дурак может не понимать, что мы нацелились на Сицилию.

Было поставлено одно условие: план операции нужно довести до сведения американского командующего генерала Эйзенхауэра. Если у него возникнут возражения или если стратегические замыслы союзников изменятся до того, как тело будет спущено в море, операцию придется отменить. Но Эйзенхауэр возражений не имел.

После этого приступили к подготовке тела. Немало трудностей составило одеть труп, хранящийся в холодильнике, особенно натянуть на ноги ботинки. С этим справились. Затем разложили по карманам бумажник, с письмами и документами и всякие мелочи, которые могут оказаться у путешествующего человека: мелкие денежные купюры, монеты, спички, сигареты, связку ключей, использованные билеты в театр и два автобусных билета.

Портфель хотели вначале отправить отдельно, но потом решили прикрепить его сразу: вдруг в момент выгрузки тела в море командир подводной лодки забудет о нем.

Когда все было готово, контейнер с телом погрузили в машину и отправились на базу подводных лодок. Но «путешествие» чуть было не закончилось раньше времени. Проезжая мимо кинотеатра, увидели очередь на приключенческий фильм. Кто-то из сопровождающих сказал: «Вот бы этим любителям детективов заглянуть в наш контейнер!» Стали так хохотать, что шофер налетел на столб…

Контейнер погрузили в подводную лодку. О грузе в контейнере знали только командир лодки и офицер, которые должны были участвовать в выгрузке тела. Остальной команде объяснили, что в лодке находится метеорологический буй, который приказано поставить у берегов Испании.

19 апреля 1943 года в 18.00 по английскому летнему времени подводная лодка «Сераф» вышла в море. К Уэльве подошли через десять суток, 29 апреля. В 4.30 утра лодка всплыла, и пять офицеров вышли на палубу. Командир лодки только сейчас посвятил их в суть операции. Офицеры молчали, только один из них сказал: «А разве мертвое тело не приносит несчастье?»

Открыли контейнер. Провели последнюю проверку. Все было в порядке. Командир надул спасательный жилет «майора». Оставалось только одно, хотя это и не требовалось по инструкции. Четыре офицера склонили обнаженные головы, отдавая последний долг умершему, а командир произнес несколько слов из заупокойной молитвы.

Лодка находилась всего в 1500 метрах от берега. Легкий толчок, и неизвестный поплыл к берегу в свой последний и самый важный путь. «Майор Мартин» отправился на войну.

3 мая поступило донесение от британского военного атташе в Мадриде, в котором говорилось, что 30 апреля испанские рыбаки подобрали возле берега в районе Уэльвы тело майора Мартина. Оно было погребено с отданием всех воинских почестей на кладбище в Уэльве в присутствии военных и гражданских лиц. В донесении не упоминалось ни о портфеле, ни о каких-либо официальных бумагах.

Началась переписка с военным атташе, от которого требовали разыскать и отправить в Лондон важные документы и личные письма, находившиеся у Мартина и в его портфеле. Несколько дней спустя атташе сообщил, что ему передали открытый портфель. Позже узнали, что немецкий резидент в Уэльве очень скоро узнал имена тех, кому адресованы письма, находившиеся в конвертах, но ему так и не удалось получить их копии. Письма отправили в Мадрид, а затем в Лондон. Именно там результаты экспертизы неопровержимо показали, что письма вынимали из конвертов, хотя сургучные печати выглядели нетронутыми. А насколько тесно сотрудничали немцы и испанцы, было известно. Оставалось надеяться, что германская разведка в Испании сыграла свою роль. Теперь свою роль должен был сыграть Берлин.

Чтобы не допустить эксгумации трупа и повторной экспертизы причины смерти, поспешили установить надгробную плиту с надписью: «Уильям Мартин. Родился 19 марта 1907 года. Умер 24 апреля 1943 года. Любимый сын Джона Глиндери Мартина и покойной Антони Мартин из Кардифа, Уэльс». И по-латыни: «Сладостно и благородно умереть за родину. Покойся в мире».

Комитет начальников штабов проинформировал Черчилля, находившегося в Вашингтоне: «Начинка проглочена целиком».

В пятницу 4 июня в газете «Таймс» в списке погибших появилось и имя майора Мартина. По случайному совпадению в этом же списке оказались контр-адмирал Мак и капитан 1-го ранга Бивор, ставшие жертвой авиакатастрофы над морем. Если немцы читали эту газету, то она еще раз подтвердила правдивость легенды.

Айвену Монтегю пришлось помучиться с разными ведомствами, которые требовали подробностей о гибели Мартина (для статистики), разыскивали его завещание, приказ о присвоении звания и т.д. Но все обошлось.

Теперь за дело взялась немецкая разведка. Ведь представить руководству рейха письма таких высоких военачальников означало успех, которым любая разведка может гордиться. Это не переписка каких-то младших офицеров! То, что сэр Арчибальд Нэй написал генералу Александеру, должно быть правдой!

Германский генштаб не мог не принять во внимание такую ценную и достоверную информацию.

Как же развивались события? Ранним утром 10 июля 1943 года союзники высадились на Сицилии. Почти не было сомнений, что немцы отказались от намерения оборонять ее с юга (как раз там, где произошла высадка), а сосредоточили свои наличные силы на севере, обращенном к Корсике и Сардинии. Точка зрения британских официальных лиц относительно операции «Минсмит» была сформулирована в докладе адмирала Каннингхэма: «Чрезвычайно эффективная отвлекающая операция и правильный выбор маршрутов подхода сыграли свою роль».

Уже после войны Айвену Монтегю удалось ознакомиться с немецкими архивными материалами – немецкими переводами писем, обнаруженных в портфеле «майора Мартина», и связанной с этим перепиской.

Как и ожидалось, немцы сразу поняли чрезвычайную важность найденных документов для своего главного штаба и не теряли времени. Их содержание было телеграфом сообщено в Берлин. Но Центр потребовал у Мадрида данные, подтверждающие подлинность документов.

После тщательного изучения вопроса немецкая разведка пришла к нескольким очень важным выводам, в том числе: подлинность захваченных документов вне подозрений; Сицилия будет использована в качестве отвлекающего объекта при наступлении в восточной части Средиземного моря.

В делах немецкой разведки сохранился доклад от 15 мая о тщательном обследовании и анализе всех бумаг, найденных при майоре Мартине и подтверждающих подлинность самого майора и всех его документов.

Сведения, почерпнутые из немецких военно-морских архивов, обнаруживают реакцию на операцию «Минсмит» со стороны немецкого верховного командования. Результаты операции превзошли самые смелые ожидания. В документах германского генштаба, в частности, говорилось:

"…Изучение полученных материалов позволяет сделать следующие выводы:

1. Ожидается крупная высадка морского десанта в восточной и западной части Средиземного моря:

(а) объект операции в восточной части… (оба на западном побережье Пелопоннеса),

(б) объект операции, которую должен провести генерал Александер в западной части Средиземного моря, не упоминается. Шутливое замечание в письме указывает на Сардинию… Предполагаемый отвлекающий объект – Сицилия".

Из записей адмирала Деница о его беседах с фюрером известно, что Гитлер был убежден в подлинности документов майора Мартина. Вот запись из дневника Деница: «Фюрер не согласен с дуче в том, что наиболее вероятным объектом вторжения является Сицилия. Более того, по мнению фюрера, обнаруженные английские документы подтверждают предположение о намерении противника нанести удар по Сардинии и Пелопоннесу».

Гитлер настолько поверил «майору Мартину», что даже 23 июля, почти через две недели после высадки союзников в Сицилии, назначил своего любимца генерала Роммеля командующим силами, которые были сосредоточены в Греции, куда тот и вылетел 25 июля 1943 года.

1-я немецкая танковая дивизия чуть ли не через всю Европу из Франции двинулась на полуостров Пелопоннес. У греческого побережья были поставлены три новых минных заграждения. Корабли немецкого ВМФ были переброшены к берегам Греции, в том числе и торпедные катера из Сицилии. На греческом побережье были установлены береговые батареи, а также приняты другие меры предосторожности. Все это основывалось на документах майора Мартина.

Немцы метались, перебрасывая силы с одного участка фронта на другой. Но даже когда вторжение на Сицилию стало свершившимся фактом, они не смогли направить туда серьезных подкреплений…

…Мы-то, русские, знаем, почему. Именно в июле 1943 года развернулось решающее сражение на Курской дуге, окончательно переломившее ход Второй мировой войны в пользу союзников. Все главные силы немецких войск и заботы германского командования были сосредоточены там, в далекой России.