Текст книги "Странник. Трилогия"

Автор книги: Игорь Чужин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 66 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Глава 1
КАК ВСЕ НАЧАЛОСЬ

Эта история началась пять лет назад. После окончания МЭИ, чтобы не терять, как я тогда думал, второй год жизни на армию, я сдуру решил идти в армию не на два года «пиджаком», а на год рядовым. Это решение изменило всю мою жизнь. Я не знаю, в лучшую сторону или в худшую, но изменило кардинально. Меня в этом мире зовут Игорь Столяров, я – бывший системный администратор. А сейчас? Впрочем, все по порядку.

В 1995 году меня забрали в армию. Я, как шибко грамотный, попал в полунаучную воинскую часть, которая занималась разработкой то ли пучкового оружия, то ли сверхдальней радиолокации, но в этом я разобраться так и не успел. Через три месяца после призыва на одном из секретных полигонов я тянул кабели телеметрии в бункер управления и по совместительству налаживал компьютерные сети, которые были установлены кривыми ручками наших доблестных офицеров. Только здесь я понял на собственной шкуре абсолютную правоту поговорки: «Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона!»

Эксперимент проводился тринадцатого сентября. Наш бункер «сбора и записи телеметрии» находился ближе всех к экспериментальной установке. Что-то там пошло не так, и из семнадцати человек, находившихся в бункере, нас в живых осталось трое. Я вышел из комы только через девять суток. Двое других пришли в себя раньше, но у них обоих напрочь снесло крышу. Меня по-шустрому перевели в госпиталь имени Бурденко, где и продержали еще два месяца. Видимых повреждений на моем теле не наблюдалось, кроме регулярных падений в обморок. Жалоб на здоровье у меня тоже не было. Взяв все мыслимые анализы, а также подписку о неразглашении, меня комиссовали. Месяц отгуляв по полной программе, я устроился системным администратором в супермаркет. Все вроде бы ничего, но любая сложная электронная техника полностью отказывалась со мной работать. Стоило мне подойти ближе двух метров к компьютеру, как он тут же начинал давать сбои в программе или самостоятельно перезагружался. Кроме того, меня било током от прикосновения к любым металлическим предметам, а также доставалось людям, которые прикасались ко мне. В результате всего этого с работы пришлось уволиться. Жизнь моя очень сильно осложнилась. После длительного хождения по врачам и всяческим экстрасенсам нашелся довольно простой способ если не избавиться от этой напасти, то значительно облегчить мое положение. Мой бывший сокурсник, удачно откосивший от армии, работал в каком-то НИИ. Он из спортивного интереса долго пытался определить причину аномального поведения моего организма и случайно попробовал меня заземлить. Как ни странно, это дало положительный эффект. Максимальный результат давало заземление через циркониевый браслет, настойчиво рекламируемый по телевидению. Я стал на ночь с помощью переходника подсоединять себя к батарее отопления. После этой процедуры мои неприятности отступали примерно на двенадцать часов. Я даже смог снова работать с компьютером, предварительно заземлившись за батарею. Правда, устроиться на работу по своей специальности я не мог, слишком странно выглядел системный администратор, привязанный проводом к батарее. Мне срочно пришлось менять профессию.

Выручила меня моя бывшая на сегодняшний день жена Ленка. Я познакомился с ней на вечеринке у заземлившего меня сокурсника. Ленка была высокой, аппетитной, крашеной блондинкой двадцати четырех лет. Девушка уже побывала замужем, так что в вопросах семьи и брака она разбиралась значительно лучше и поэтому окрутила меня за месяц. Жена была особой активной, с легким «сдвигом по фазе», я в то время в результате армейских передряг находился в таком же состоянии. В общем, как говорится, мы нашли друг друга. Ленка работала в библиотеке, где основным ее занятием было чтение художественной и околохудожественной литературы, а после работы она подвязалась в клубе толкиенистов. Как ни странно, в клубе она была не последним человеком и, конечно, потащила меня туда. На первый взгляд это было сборище буйно помешанных малолеток, но только на первый взгляд. Руководство клуба представляло собой довольно интересную компанию. Десяток великовозрастных, лет под тридцать, юношей и девушек неплохо кормились за счет младших членов клуба, впаривая им различную литературу и атрибутику. Дополнительным доходом являлись членские взносы, а молодежи в клубе было человек триста.

Во времена моей учебы в школе я занимался фехтованием в ДЮСШ. К моменту поступления в МЭИ из меня получился подающий некоторые надежды саблист. Это помогло мне с минимальными усилиями поступить в институт. В МЭИ мои занятия фехтованием особыми достижениями не увенчались, так как моя лень и чрезмерное увлечение женским полом негативно сказывались на спортивных успехах. На тренировках я с легкостью побеждал всех своих соперников, но на соревнованиях никогда не поднимался выше второго-третьего места. В конце концов тренер на меня плюнул, и я бросил заниматься фехтованием. В клубе толкиенистов эти мои умения и корочки мастера спорта по фехтованию неожиданно пригодились. Так я стал инструктором по историческому фехтованию, при этом рубил неплохие бабки.

Толкиенисты регулярно выезжали на природу, где жили по законам книги «Властелин колец», и регулярно устраивали сражения между клубами. В мои обязанности входила подготовка этих побоищ. Я обучал и инструктировал молодняк таким образом, чтобы они сдуру не поубивали друг друга палками, заменяющими им мечи, и не повыкалывали друг другу глаза стрелами. Организация сражений включала в себя контакты с предводителями конкурирующих клубов. Так я вошел в круг людей, сделавших историческое фехтование своей профессией. Занявшись историческим фехтованием, я с удивлением узнал, что это целая индустрия и неплохой бизнес. Тысячи людей по всей России занимаются изготовлением оружия и доспехов, изучают тактику и стратегию древних битв, участвуют в турнирах и делают реконструкции знаменитых сражений.

Через год моих занятий в клубе для поднятия собственного имиджа мне захотелось купить себе приличные меч и доспехи. Я напряг своих знакомых и через них вышел на известного в узких кругах кузнеца по прозвищу Вакула. Вакула доступно объяснил, во что обойдется мне это удовольствие. Лишних пяти тысяч баксов у меня не оказалось, поэтому он предложил мне стать у него подмастерьем и самостоятельно сделать себе меч и доспехи. За это я должен научить его фехтовать, чтобы он мог чувствовать качество оружия «в деле», так как у его изделий были проблемы с правильной балансировкой, а это очень снижает их цену у заказчиков. Вакула видел, как я кручу веерную защиту саблей его изготовления на одной из тусовок. Моя критика неправильной балансировки клинка, а также корочки мастера спорта по фехтованию на саблях произвели на него неизгладимое впечатление.

Сразу на предложение Вакулы я не согласился, взяв время подумать, но через неделю принял его условия, деваться мне было некуда. Так я стал осваивать новую профессию.

Прошел еще один год, я практически все время проводил в кузнице у Вакулы или изучал литературу по кузнечному делу. Моя семейная жизнь дала трещину. Общих интересов у нас с Ленкой почти не было, начались скандалы, и в конце концов мы разошлись. Развелись мы на удивление спокойно, без скандалов и мордобоя. Супруга забрала свои вещи из доставшейся мне в наследство однокомнатной хрущевки и плавно уплыла в направлении очередного, более богатого придурка.

Мои успехи в кузнечном деле были посредственными. С теорией у меня все было в порядке, но практика хромала на обе ноги. Я мог отковать стандартный боевой меч или саблю с хорошей балансировкой и качеством металла, но довести их до товарного вида у меня не получалось. Для освоения искусства полировки, гравировки, травления, чернения и так далее и тому подобное мне предстояло учиться еще очень долго. За время моего обучения проявились некоторые странности. Заготовки для оружия, выкованные мной, получались процентов на двадцать прочнее, чем у моего учителя, хотя он был намного искуснее меня. Делали мы все абсолютно одинаково, а результат получали разный. Был еще один непонятный нюанс. Если оружие, кованное мной, находилось у меня в руках, то его прочность и острота возрастали еще процентов на тридцать. Этим эффектом мы с Вакулой пользовались при продаже наших клинков. На различных сборищах реконструкторов я красиво рубил пополам клинки конкурентов, что значительно повышало цену нашего оружия. Один из мечей, откованный мной и доведенный до совершенства Вакулой, мы продали в Германию за пять тысяч евро.

Однажды во время работы в кузнице вырубился свет. Я в это время полировал заготовку меча и увидел в темноте, как по клинку движутся едва заметные голубые сполохи. Я положил меч, сполохи через минуту исчезли, взял меч в руки – и сполохи появились снова. Меня прошиб холодный пот – меч узнавал меня. Сполохи я стал видеть на всем оружии, заготовки для которого ковал я, при этом чем дольше я проковывал заготовку, тем сильнее были сполохи. Оружие, которое я не ковал, никак на меня не реагировало.

Прошел еще один год. За время моей работы в кузнице я намахал себе довольно эффектную фигуру и здоровье. Трюк со сгибанием подков был моим коронным номером в дамской среде. Мы с Вакулой довольно часто участвовали в различных рыцарских турнирах, слетах исторических клубов и оружейных мастеров, бойко рекламируя на всех этих мероприятиях свою продукцию. Я с голым торсом лихо крутил двумя мечами веерную защиту или с дикими криками рубил в капусту щиты, доспехи и оружие соперников. Вакула после такой рекламы бойко распродавал наши изделия по завышенным ценам. Наша «контора» процветала. Нам даже удалось пробиться на выставку-ярмарку холодного исторического оружия во Франкфурт.

На выставке произошла довольно забавная история. Один распальцованный новый русский, из кругов коллекционеров холодного оружия, решил прикупить себе крутую японскую катану. Для того чтобы, как он сказал, не лохануться, в качестве эксперта был взят Вакула. Это решение оказалось большой ошибкой, так как Вакула был с большого бодуна, а в этом состоянии он непредсказуем. Всей толпой, состоящей из нового русского, переводчика, Вакулы и меня, мы направились к павильону наикрутейшего японского мастера, у которого простой столовый ножик стоил не меньше двух тысяч евро. Там новый русский стал выбирать себе катану. Выбрав клинок за пятьдесят тысяч евро, он спросил мнение Вакулы. Неопохмеленный Вакула выдал, что данная железяка, конечно, выглядит красиво, но к боевому оружию не имеет никакого отношения и годится только шинковать капусту и точить карандаши. Вся эта фраза была переведена японцу, который лично впаривал катану клиенту. В ответ на заявление Вакулы оскорбленный японец сказал, что Вакула безграмотный балабол, а он, Такаси Кабаяси, один из лучших мастеров Страны восходящего солнца, и вообще японским мастерам никто и в подметки не годится. Зря он это сказал. Вакулу понесло. Сделав стойку, он заявил, указывая пальцем на меня, что его ученик сейчас сбегает на наш стенд и принесет самую обычную саблю и настрогает суши из продукции японца. На это наглое предложение Вакулы покрасневший как рак японец поклялся, что сделает себе харакири, если любая наша железка хотя бы поцарапает его катану. Я, весь в липком поту, сбегал к нашему стенду, взял самую лучшую саблю и вернулся в павильон японца. Скандал достиг своего апогея. Японец шустро махал катаной, при этом изо рта у него летела пена, а Вакула показывал руками ему разные непристойные жесты из международного фольклора. Увидев меня с саблей, японец положил катану лезвием вверх на дубовый демонстрационный чурбак и, обматерив меня по-японски, кивнул, мол, руби. Я закрыл глаза, мысленно перекрестился и махнул восьмеркой сначала через правое, а затем через левое плечо. Все произошло как в замедленном кино: катана жалобно звякнула и развалилась на три части. Такаси Кабаяси буквально осел. Вид у японца был таким, будто его принародно кастрировали. Первым в себя пришел новый русский: он буквально выпихнул нас из павильона. Мы легкой трусцой побежали к нашему стенду, по дороге обдумывая дальнейшие действия, если японец сделает нам предъяву за испорченное имущество. Пятидесяти тысяч евро у нас не наблюдалось, даже если продать наши трупы в знаменитый немецкий анатомический театр. Ничего более умного, чем нажраться до поросячьего визга в ближайшем гаштете, нам в голову не пришло. На следующий день с больной головой мы с Вакулой упаковывали манатки, чтобы втихаря смыться, но были остановлены делегацией, состоящей из Такаси Кабаяси, нового русского, переводчика и еще нескольких непонятных личностей. Мы с Вакулой представляли собой живую картину «Кто виноват?» или «Все те же и беременная бабушка». Но Такаси Кабаяси не стал предъявлять нам никаких претензий, а предложил сэнсэю Вакуле продать ему злополучную саблю за двадцать тысяч евро. Вакула согласиться не успел, как вопрос продажи сабли взял на себя новый русский. Он быстро объяснил японцу, что наше выдающееся произведение оружейного искусства не может стоить дешевле его недоделанной катаны. Они минут десять подпрыгивали, махали руками и сошлись на шестидесяти пяти тысячах евро. Такаси Кабаяси выписал чек и с поклоном удалился, забрав нашу саблю. Вакула душевно поблагодарил нового русского за помощь. На это тот ответил, что его помощь не стоит благодарности, а стоит двадцать пять тысяч евро и мы должны пошустрее обналичить чек и отдать ему бабки во избежание недоразумений. Вот тут-то до меня наконец дошло, почему одни богатые, а другие бедные.

Больше искушать судьбу мы не стали и, свернув стенд, на следующий день вернулись в Москву. По прилете домой я поставил большую свечку в ближайшей церкви и целую неделю обмывал с Вакулой наше спасение.

После такой рекламы заказы посыпались на нас как из рога изобилия, но тут у меня снова пошатнулось здоровье. Заземление стало помогать на более короткий срок, постоянно болела голова, меня тошнило. Я решил, что переутомился, и уехал отдыхать на дачу к родителям.

* * *

Рыбалка – лучший отдых. Я сидел на берегу Клязьмы и смотрел на поплавок, клевало плохо. В моем садке плескались три плотвички, вообще-то кошке Муське хватит. С севера надвигалась черная грозовая туча. Пора было сматывать удочки. Я собрался, сел на старенький велосипед и направился в сторону дачи. Убежать от грозы я явно не успевал и поэтому спрятался в старой автобусной остановке. Она стояла рядом с линией электропередач на просеке. Туча была уже над остановкой, но дождь почему-то еще не начинался. Из тучи ударила молния прямо в опору линии электропередач, и через секунду от страшного удара грома я свалился на пол остановки, зажимая руками уши. Молнии стали бить из тучи почти без перерыва. Раскаты грома превратились в непрерывный рев. Как будто вращающийся черный занавес закрыл все вокруг от меня. Воздух стал плотным и тягучим, по металлическому каркасу остановки заструились электрические разряды огней святого Эльма. Всего меня буквально разрывало от множества маленьких голубых молний, срывающихся с моего тела и бивших в стены остановки. Туча над головой стала превращаться в гигантскую вращающуюся воронку, уходящую в небо. Огромная молния, похожая на ветвистое перевернутое дерево, ударила в землю и, выжигая за собой черный искрящийся след, двинулась от опоры ЛЭП к остановке. Мир внутри меня взорвался на миллионы сверкающих осколков, и я провалился в черную пустоту.

Глава 2
РАБ

Высоко в небе Геона парила черная птица. Зоркие глаза падальщика выискивали добычу. Внимание птицы привлек караван из четырех повозок, который сопровождало несколько всадников. Караван съехал с дороги и остановился в небольшой роще. Птица стала снижаться. Падальщик знал, что там, где двуногие, почти всегда можно чем-нибудь поживиться. Инстинкт не подвел птицу: недалеко от рощи лежало голое тело двуногого. Падальщик, опустившись еще ниже, стал кружить над неподвижным телом, стараясь определить, жив двуногий или нет. Птица знала, что живой двуногий очень опасен.

* * *

Солнце палило нещадно. Гур снял с пояса флягу и сделал два небольших глотка. Теплая вода не принесла облегчения, но пить больше было нельзя, изойдешь потом. Мысли хозяина каравана были тяжелыми. Трудный четырехмесячный поход приближался к своему концу и одновременно к провалу. Все из-за этого идиота Барта. Он мысленно проклинал себя за то, что поддался на уговоры Кладра и взял с собой в поход этого полоумного громилу. Получилось так, что Гур перехитрил сам себя. Конечно, он хотел угодить старшему сыну вождя клана, и вот теперь приходилось расплачиваться за свою ошибку. По договору с храмом караван должен привезти двенадцать рабов, а из-за Барта их осталось только одиннадцать. Гур обреченно вздохнул. За каждого раба храм обязывался заплатить по двести пятьдесят серебряных монет, а теперь он получит только по пятьдесят. Высокая цена за рабов определялась тем, что все рабы должны быть хорошими воинами и числом ровно двенадцать. В день летнего солнцестояния эти рабы будут сражаться с воинами храма во славу богини Сиды. Оставшиеся в живых в этой битве станут воинами храма на следующие три года, а затем все повторится сначала.

Гур остановил коня и, дождавшись, когда первая повозка догонит его, дал команду вознице сворачивать к небольшой роще возле дороги. Каравану было необходимо переждать полуденную жару и напоить лошадей. Повозки свернули с дороги и остановились в тени деревьев, окружавших небольшой каменный бассейн с прозрачной водой. Гур глазами опытного воина быстро оценил обстановку и, не заметив опасности вокруг стоянки, дал команду распрячь и напоить лошадей и сам прильнул губами к поверхности воды в бассейне. Несмотря на жару, живительная влага оказалась на удивление холодной, ломила зубы и хорошо освежала. Гур, утолив жажду, сел на каменное обрамление бассейна и, вылив остатки воды из своей фляги, заново наполнил ее. Теперь его внимание привлек падальщик, кружащийся неподалеку от рощи.

– Эй, придурок, – обратился он к Барту, – посмотри, что там, – и ткнул пальцем в направлении падальщика.

Барт нехотя стал седлать уже расседланную им лошадь и, бубня что-то себе под нос, медленно направился в указанном направлении. Гур закрыл глаза и погрузился в полудрему.

Странное беспокойство рывком подняло хозяина каравана на ноги. Он одним движением вскочил на спину коня и прямо без седла поскакал в сторону, куда отправил Барта. Шестое чувство и в этот раз не обмануло его. Гур увидел, как тупой громила злобно пинает голого человека, свернувшегося калачиком на земле. Перекинув ноги на одну сторону коня, старый воин на всем скаку обрушился на Барта. Придурок кубарем покатился по земле. Не дожидаясь, пока этот идиот придет в себя, Гур ударом ноги в зубы отправил его в беспамятство. Перевернув бесчувственное тело Барта на живот, Гур его же поясом стянул ему руки за спиной. Оставив придурка лежать лицом в пыли, воин повернулся к избитому Бартом человеку – того рвало. По всей видимости, Барт успел его хорошо отделать. Гур снял с пояса флягу и, подняв тому голову, попытался напоить водой. Человек закашлялся и стал большими глотками пить воду из фляги. Гур внимательно осмотрел человека.

«Судьба все-таки благосклонна ко мне», – подумал Гур.

Человек, жадно пивший воду из его фляги, очень походил на хумана. Судьба послала Гуру двенадцатого раба, и не просто раба, а хумана. Воин хуман был большой редкостью и очень высоко ценился. Хуманы жили далеко от материка на острове Танол. За свою жизнь Гур только раз сталкивался в бою с хуманами, это было лет двадцать назад, когда он с ватагой молодых воинов напал на купеческий караван. В их ватаге насчитывалось пятнадцать воинов, а охрана каравана состояла всего из четырех хуманов. Хуманы ростом ниже таргов и уже в кости, поэтому добыча казалась Гуру легкой. Он спасся тогда чудом: молниеносный удар меча хумана распорол кольчугу на левом плече, а от второго, уже смертельного удара Гура спасли только быстрые ноги и то, что хуман поскользнулся в крови убитого товарища Гура. В живых из ватаги Гура осталось только трое его соплеменников, да и то все были ранены. Хуманы тогда не стали их преследовать, поэтому они и остались в живых.

Нынешний хуман выглядел довольно странно: он был голым и безволосым. У Гура создалось впечатление, что одежда хумана сгорела прямо на нем вместе с волосами. Воин внимательно осмотрелся и увидел в нескольких шагах от обнаженного спекшийся песок – это был след от удара молнии. Он вспомнил громыхавшую под утро довольно редкую, сухую грозу. Значит, хуман попал под удар молнии, который спалил на нем одежду и волосы. Как ни странно, серьезных ожогов на теле хумана заметно не было, только странный ветвистый след молнии пересекал его грудь, значит, жить будет. Гур жестом приказал хуману подняться и идти за ним к каравану.

* * *

Я пришел в себя от болезненного удара в бок. В голове звенело так, будто я пробил ею кирпичную стену. Уперевшись руками в землю, я попытался встать на ноги. Меня качнуло, и я сумел только сесть. Перед моими глазами стояли две здоровенных ноги в странной обуви, не похожей ни на что, что мне приходилось встречать в жизни. Подняв взгляд, я увидел перед собой широкоплечего двухметрового громилу с длинными волосатыми руками. Рожа этого полузверя-получеловека повергла меня в шок. Из-под низкого лба на меня смотрели глаза с вертикальным разрезом, приплюснутый нос был как у гориллы, верхняя и нижняя челюсти по-бульдожьи выдавались вперед, при этом изо рта торчали такие же бульдожьи клыки. Это чудовище что-то ревело мне в лицо. Меня пробило на икоту. Зверюга протянула руку и, взяв за шею, подняла меня на ноги. Из моей груди вырвался затравленный писк. Повиснув на волосатой руке, я обеими ногами изо всех сил ударил в грудь этому чуду природы. Чудо глухо ухнуло и, выпустив мою шею, отступило на шаг назад. Я плюхнулся на землю. Вражина снова что-то проревела и ударила меня ногой в живот. От удара меня вырвало прямо на ноги зверюге. Такой поворот событий взбесил гада еще больше, и удар его огромного кулака в момент буквально изуродовал мое лицо. Здоровенные ноги пинали мое тело, как футбольный мяч. Я не знаю, почему я не потерял сознание, но мне удавалось прикрываться руками от ударов в голову и по животу. Неожиданно избивающий меня громила отлетел в сторону, сбитый с ног другим таким же громилой. Мой спаситель двинул ногой по зубам напавшему на меня мордовороту и, связав его ремнем, подошел ко мне. Приблизившись, он что-то прорычал и дал мне флягу с водой. Я жадно пил холодную воду, стараясь погасить огонь, который сжигал изнутри мое тело. Потом мой спаситель жестами приказал мне встать и идти за ним. Я безропотно подчинился и поплелся следом за лошадью, на которую он сел.

Через некоторое время мы подошли к небольшой роще, в глубине которой находился источник, из него в бассейн стекала вода. Вокруг источника расположился лагерем небольшой караван. Мой спаситель ткнул пальцем в сторону группы существ, расположившихся в тени одного из деревьев, и что-то прорычал. Я понял, что мне нужно идти туда. Когда я подошел к указанному месту, то увидел, что существа, сидящие под деревом, скованы цепью и рядом с ними стоят два охранника, вооруженные здоровенными топорами. Один из охранников достал из стоящей рядом повозки ошейник с цепью, надел его на меня и пристегнул к общей цепи. Так я стал рабом.