Текст книги "Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются"

Автор книги: Игорь Алимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Приветствую тебя, благородный Лю Бан! – поклонился старейшина в ответ. – Приветствую от лица совета старейшин и от лица всех жителей нашего города. Моя ничтожная фамилия Цзи, и я глава совета. Весть о прозорливой твоей мудрости давно достигла наших ушей, а когда мы прочитали твое яшмовое послание, то поняли, сколь опасный и неправедный путь выбрали, позволив начальнику уезда заморочить нам головы. Теперь же мы вняли твоим драгоценным советам… – Старик Цзи коротко повел рукой, и один из сопровождавших паланкин воинов, по виду простой ополченец, бросил к его ногам окровавленный мешок. – Вот голова человека, который чуть не вверг нас в пучину несчастий, – указал Цзи на мешок. – Просим вас, благородный Лю Бан, войти в город и принять в свои руки бразды правления, ибо мы не видим никого другого, кто мог бы возглавить нас в трудную годину и защитить наших жен и детей! И старик снова поклонился Лю Бану. На сей раз очень низко.

– Почтенный Цзи! – с достоинством отвечал Лю Бан. – В Поднебесной ныне царит смута, владетельные князья восстали, там и сям кипят сражения, все перепуталось в страшном беспорядке. Силы наши незначительны: случись что, едва ли мы сможем дать достойный отпор обученным войскам. Мы будем повергнуты в прах, и как тогда нам защититься? Умоляю, подумайте лучше: я не пекусь о благополучии и выгоде, но лишь прошу вас поставить главой уезда самого достойного, способности которого в управлении и политике не столь малы и незначительны, как мои. Только такой человек сможет обеспечить жизнь и молодым и старым. Прошу вас, подумайте еще раз! Вот господа Сяо Хэ и Цай Шэнь – они искушены в делах управления куда боле моего, обратите свои взоры на них…

– Смотритель Лю, – заговорил Сяо Хэ. – Нам ли, ничтожным, равняться с вами в мудрости и прозорливости? Возглавьте уезд, а мы будем служить вам верой и правдой!

– Не смеем, не смеем! – поддержал его Цай Шэнь.

– Благородный Лю Бан! – степенно произнес старый Цзи. – Нам ведомо обо всех чудесных знамениях, что явились в связи с вами: и о драконе, что спустился в озеро, и о благовещем звере мао, общения с коим вы были удостоены. Мы гадали по стеблям тысячелистника, и нам открылось, что нет, кроме вас, человека, которого сопровождали бы такие счастливые предзнаменования. Просим вас не отказываться и осенить нас благостью вашего управления!

И старик опустился перед Лю Баном на колени прямо в дорожную пыль. – Встаньте, почтенный Цзи! – поспешил поднять старейшину Лю Бан. – Как могу я отказать вам, если весь народ как один человек просит меня… Но и я вас прошу: будьте мне надежною опорой и не отказывайте в советах, если в скудости знаний я стану склоняться к неправильным решениям… Старик еще раз низко поклонился бывшему смотрителю. – Знайте же, благородный Лю Бан, что совет старейшин нижайше просит вас принять титул Пэй-гуна, господина владения Пэй! Многая лета господину Пэй-гуну! – воздев над головой чуть дрожащую от волнения руку, надтреснутым голосом воскликнул Цзи, и клич его подхватили все воины Лю Бана, а также и высыпавшие из городских ворот жители. – Многая лета! Многая лета!.. – если случится, что дом Цинь вернет себе силу, – шепнул Сяо Хэ Цай Шэню, – то скажем, будто нас под страхом смерти принудили служить самозваному Пэй-гуну. А если его дело выгорит, так ведь мы с самого начала были рядом… Цай Шэнь согласно кивнул.

Эпизод 7

Кого только не встретишь в Пекине

Китайская Народная Республика, Пекин

Май 2009 года

– Я не курю, ты знаешь. Можно?

Борн, не дожидаясь ответа, легко опустился на свободный стул рядом с Чижиковым. Бросил на стол черные очки, тряхнул полузастегнутую рубаху, испещренную красочными изображениями морских волн, яхтенных судов и чаек над ними; на загорелой груди блеснуло что-то вроде четок. – Больно душно сегодня.

– Кто это? – спросил Громов, оценивающе разглядывая Борна. – Ты с ним знаком?

– Алексей, – через стол протянул ему руку Борн и обезоруживающе улыбнулся. – Мы с Константином познакомились в Петербурге, в одной подворотне.

– Андрей. – Дюша пожал Борну руку, причем, по своему обыкновению, вложил в пожатие некоторую силу. Так Громов, по его признанию, проверял новых знакомых на вшивость: выдержит или скривится. если скривится, значит, дрянь человек. А Борн даже не поморщился. – очень приятно.

– Да, Дюша, это как раз Алексей помог мне тогда в подворотне. Я тебе сегодня рассказывал, – после некоторого замешательства сказал Чижиков. он пока не понимал, как себя вести. С одной стороны, Борн его спас. С другой – Ника все же посеяла в сердце Чижикова сомнения: что Борн делал в самолете? Почему не сказал, что он летит в Пекин тоже?

– Да ты, я вижу, рассказал другу о наших похождениях! – снова улыбнулся Борн и заказал подошедшему официанту кружку пива и орешков. – Надеюсь, ты не слишком приукрасил мой скромный вклад? – спросил он, глядя на Котю со значением.

– Рассказал как было… – Чижиков погасил окурок. – Не больше и не меньше. Громов переводил любопытный взгляд с Чижикова на Борна и обратно.

– Ну что… Я другу Кости всегда рад, – прогудел он и принялся сворачивать сигаретку. – Вы, Алексей, тут по делам или гуляете?

«И правда, какого черта ты тут делаешь?» – подумал Котя, но вслух ничего не сказал. он заглянул Борну в глаза: они были одинакового цвета. «Контактные линзы», – решил Котя. Борн лишь мимолетно усмехнулся.

– И то и другое. – Перед Борном появилось пиво. – Я довольно часто летаю в Китай. Мне нравится эта страна и ее жители. они такие забавные. – он захрустел орешками. – очень люблю местные горы, кажется, поднялся уже практически на все, кроме, как ни странно, Тайшани.

– Почему странно? – поинтересовался Чижиков, пытаясь преодолеть воцарившуюся за столом легкую неловкость и одновременно нащупывая верный тон беседы.

– Видишь ли, Костя, Тайшань – это главная из всех китайских гор, – стал объяснять Борн. – Каждый император, начиная с Цинь Ши-хуана, полагал первейшим долгом съездить на Тайшань, забраться наверх и оттуда пообщаться с Небом. Император, чтоб ты знал, считался Сыном Неба. Так что Тайшань у нас гора номер один. Казалось бы, с нее и начинать надо! А у меня вот что-то не сложилось… Все дела разные. отвлекают.

– Работы много, поди, – предположил Дюша.

– И работы тоже, – кивнул Борн. – Я служу в конторе, у которой имеются представительства по всему миру. Ну а мне доверили китайское направление. Бывает, прилетишь, с делами сразу управишься и думаешь себе, что, пожалуй, уже можно и билет идти покупать, да в последнюю минуту – раз, и все наперекосяк, кто-нибудь да напортачит, хотя я ведь говорил, я ведь предупреждал… И опять Тайшань в пролете. А вы, Андрей, я подозреваю, из пекинских будете?

– Ага, – подтвердил Громов. – Живу здесь поживаю, горя не знаю, чайком торгую помаленьку… Кстати, Котя, сейчас сюда Гу Пинь подойдет. он мне эсэмэску только что сбросил. Это мой партнер-китаец, – пояснил он Борну. – хочу вот его к нашему делу пристроить, – хлопнул Дюша Чижикова по плечу. – А то Коте в России ловить нечего, здесь же и при деле будет, и жизнь местная куда легче и проще.

– Да я еще не решил… – Чижиков отхлебнул пива, соображая, о чем это Борн: «Я ведь говорил, я ведь предупреждал». – И потом, вдруг я твоему Гу Пиню не понравлюсь…

– Понравишься-понравишься, – заверил Дюша. – Гу Пинь – мировой мужик, сам увидишь.

– Так у вас, Андрей, и магазинчик имеется? – поинтересовался Борн.

– А как же! – Громов порылся в карманах и протянул ему визитную карточку. – Вот адресок. обращайтесь, если что. Буду рад помочь.

– Отлично, спасибо! – бурно зарадовался Борн, не отрывая от визитки взгляд. – Как же, как же! Маляньдао! Самое, так сказать, чайное сердце Пекина! Здорово. Я там был пару раз, но толком сориентироваться не мог: слишком много всего.

– Так я помогу, – прогудел Дюша. – Приходите в любое время. Номер мобильника указан. Проезжаете через всю улицу и в конце упираетесь в красные ворота. Это и будет «Чайный дворец». А там уж я встречу… У нас пуэры разные-всякие, улуны тайваньские высокогорные… Разговор ни о чем мог длиться часами. Чижиков поглядывал на Дюшу и Борна, оживленно обсуждавших какой-то «красный халат» ^[6], потягивал пиво, курил и чувствовал себя чем дальше, тем спокойнее. ласковый, теплый, еле заметный ветерок невесомо ерошил волосы, внизу тихо шелестела невидимая вода, певица из бара напротив выпевала трогательную мелодию, и вторившие ей гитарные переборы удивительным образом вписывались в приступающую ночь… Котя подумал о Сумкине и еще раз пожалел, что не записал номер его китайского мобильника – куда подевался этот неугомонный очкарик? Почему до сих пор не позвонил, как уговаривались, Дюше?.. Из кустов явился Шпунтик, приблизился к хозяину и ткнулся ему в ногу. Вид у кота был гордый.

– Привет, мой хвостатый друг, – слегка захмелевший Котя посадил кота на колени. – Как ты, не приставал к тебе кто? Шпунтик возмущенно прикрыл глаза: ха! приставать! да я сам к кому хочешь пристану, двумя руками не оторвать!..

– Здравствуй… – приветствовал Шпунтика Борн, протягивая ему палец. Кот церемонно палец обнюхал. – Вижу, тебя тоже взяли в Китай. Шпунтик внимательно на Борна посмотрел. «А что, разве могло быть иначе?» – явственно читалось в его взоре. Борн усмехнулся.

– Так, может, того – за встречу? – предложил Дюша и сам обрадовался такой своевременной мысли.

– Это можно, – согласился Борн. – Правда, я пью крайне мало и очень редко, можно сказать, почти совсем не пью, но ради такого случая готов, да и пиво греется…

– Ты как, брат? – спросил Дюша Чижикова. – Как насчет пропустить по граммульке пекинской народной под бараний шашлычок?

– А давай! – согласился Котя. Внезапно ему сделалось совсем хорошо. Словно домой вернулся. – Давай! Так, я слышал,  акклиматизация проходит легче. Заснешь как убитый, встанешь как живой… Что, прямо здесь?

– Не-е-ет, – покрутил головой Громов. – Тут же бар. Тут нам в лучшем случае нальют виски и за очень повышенную цену. оно нам надо? Короче, если выдвинуться вон туда, – ткнул он пальцем куда-то в темноту, – то примерно в ста метрах будет едальня с верандой. Так что? Выдвигаемся? Сейчас дадим китайским людям денег, а Гу Пинь нас найдет…

– Слушай… – Коте вдруг захотелось празднества. Не банального выпивания и шашлыков на веранде, но как следует накрытого стола и приличной и даже праздничной обстановки вокруг. – Дюша, я ведь только сегодня прилетел. Давай, может, это как-то более серьезно отметим, более основательно? Ну, в смысле, не шашлыками, а чем-то торжественным.

– Намек понял… – Громов задумчиво пощипал бороду. – А! Тогда рекомендую отправиться в ресторацию на канале. она приспособлена под европейский вкус, да и кухня там отменная. опять же, меню с картинками. Сейчас возьмем такси…

– На канале? – переспросил Борн. – Это недалеко от нашего посольства?

– Ага, – кивнул Дюша. – Вы как, Алексей, с нами или?..

– Конечно, с вами! Я ведь тоже только сегодня прилетел.

– А что особенного в меню с картинками? – заинтересовался Котя.

– Да, в сущности, ничего… – смутился Громов. – Просто я иероглифы читать-то не умею. А когда с картинками – тогда понятно. Ну, то есть мне понятно.

– Как же ты раньше, когда такого не было?

– Ну как… Заходил, садился, смотрел, что другие едят, и заказывал: порцию того, что за этим столиком, порцию того, что за тем… Потом-то я уже названия любимых блюд выучил, пообвыкся, – ухмыльнулся Дюша. – А поначалу трудно было. Я ж не знал ничего.

– Тогда пошли! – Чижиков сгрузил кота на землю, поднялся, подхватил рюкзак. – Мой измученный событиями организм требует этой ночью забыться. официант!

– Сейчас, только Гу Пиня предупрежу, что мы уезжаем. И Громов вытащил мобильный телефон.

– А что за события? – спросил Борн, когда они расплатились и, предводительствуемые Громовым и сопровождаемые Шпунтиком, двинулись по темной набережной, обходя стоявшие прямо на дороге столики и лавируя в толпе праздношатающихся. – Уже успело что-то случиться?

– Да ерунда какая-то… – отмахнулся Котя. – В аэропорту. Пограничники не хотели пускать меня в Китай, потому что я будто бы уже приехал неделю назад.

– Что ты такое говоришь? – обеспокоился Борн. – Ты хочешь сказать, что у них в компьютере была запись о твоем пересечении границы?

– Именно! – развел руками Чижиков. – Причем заметь: у них там, в компьютере, скан паспорта на мое имя и с моей фотографией! Только серии и номера разные. Да и фотографии такой я у себя не упомню.

– Это плохо, – задумчиво произнес Борн. – Это чрезвычайно плохо. Неделю назад, говоришь?

– Ага, – кивнул Котя.

– Да так не бывает, – сказал Дюша. – Я думаю, у погранцов что-то в их компьютере сломалось, случился типа страшный компьютерный сбой. А погранцы – они люди простые: встретилось им такое же имя, значит, человечек уже в Китае. А тут он, глядишь, снова пришел. опа! Не стыкуется. Ну и начался у них заворот мозгов… Тебя же отпустили, брат?

– Отпустить-то отпустили, – снова кивнул Чижиков. – А осадочек остался…

– А ты серию и номер паспорта, конечно, не запомнил? – спросил Борн, который был сама серьезность.

– Какого?

– Скан которого тебе показали.

– Да мне вообще было не до того! Я весь был как на иголках: только прилетел – и на тебе, уже проблемы! Мне и в голову не пришло запоминать. Я толком и не разглядел, что там за цифры.

– Это ты зря, – сказал Борн. – Были бы известны серия и номер, я бы пробил по своим каналам…

– О, Константин Петрович! – от проходившей мимо компании отделился человек в черных брюках и белой рубашке навыпуск. Был он плотен, основателен, круглолиц, на лице – очки в тонкой металлической оправе. Выпуклый, покрытый капельками пота лоб плавно переходил в раннюю, но обширную лысину. от человека несло виски и официозом. – Простите, что отвлекаю. Извините, извините, господа, добрый вечер! – благодушно закивал он Борну и Дюше. – Сейчас иду, секунду! – махнул рукою спутникам, что остановились его подождать. И с ходу к Чижикову: – хорошо, что я вас, понимаете ли, встретил, Константин Петрович!

– Э-э-э… Наверное, – на всякий случай согласился тот. лысого Котя видел впервые в жизни.

– Ну конечно же! – обрадовался незнакомец. Было видно: человек хватил лишку и ощущает теперь к окружающему миру полное благорасположение. – Теперь вам не придется, понимаете ли, снова ехать к нам… Константин Петрович, к сожалению, обрадовать вас я ничем не могу, не мо-гу! Нет у нас никаких, понимаете ли, сведений о Вилене Ивановиче Чижикове. Я проверил. Никаких записей о том, что он посещал КНР после восстановления отношений. Вот и все, что я могу вам сообщить по существу вопроса.

– Спасибо, – обалдело кивнул Котя. – А вы… – начал он было, но рядом грянула музыка, и лысый не услышал его обращения.

– Ну все, все, Константин Петрович! Мне, понимаете ли, пора, меня люди ждут. Но если что, вы смело обращайтесь, да! И лысый поспешил к своей компании.

– Еще бы кто мне объяснил, что это было… – в полном недоумении пробормотал Чижиков.

– Ты что – Константин Петрович, да? – поинтересовался Дюша. – Я не знал. Все Костя да Костя… А этого типа я в посольстве видел.

– В посольстве? – напряженно спросил Борн.

– Ну да, – подтвердил Громов. – Слышь, брат, а Вилен Иванович Чижиков – что, родственник твой? Ты же вроде как сирота.

– Так моего деда звали, – объяснил Котя. – Покойного.

* * *

Такси они поймали быстро. Чижиков готовился к долгому ожиданию, напрасному размахиванию руками, торгу и тому подобным штукам, привычным для обитателей России, однако китайская действительность его приятно удивила: такси на улице оказалось полно, машина попалась новая – японская и с кондиционером, водитель ни словом не обмолвился о стоимости поездки, но сразу дисциплинированно включил счетчик. «Это еще что, брат, – веселясь Котиному недоумению, заметил Громов. – Сейчас пекинские таксисты подыспортились и могут запросто проехать мимо, а пару лет назад стоило только руку поднять – и машины разворачивались с другой стороны улицы, наплевав на правила движения». – «А тут есть правила движения? – ехидно поинтересовался Борн. – лично я ничего подобного не заметил». – «Ну как же: вон, светофор висит!» – ткнул пальцем Дюша. однако, предприняв поездку на такси от Хоухая до загадочного «ресторана на канале», Котя был склонен согласиться с Борном: возможно, правила движения в Китае и были, но в глаза не бросались. То есть машины ездили, как и положено, в отведенных для этого местах, по дорогам, а вот велосипеды и разные мотороллеры со скутерами шныряли, где им нравилось, постоянно друг друга подрезая и создавая неизбежные, казалось бы, аварийные ситуации. Пешеходы тоже шлялись где попало и то и дело норовили броситься под колеса. Тем не менее в последний момент все успевали затормозить, вильнуть в сторону, остановиться – и при этом сохраняли олимпийское спокойствие: никто не ругался и не возмущался. Машины ехали медленно, велосипедисты крутили педали меланхолично, пешеходы вышагивали не спеша – создавалось безусловно обманчивое впечатление, что никто ни на кого не обращает внимания. А ведь поди ж ты: там, где в Питере было бы уже десятка три аварий, здесь все расходились миром и безо всякого ущерба для людей и средств передвижения!

Из последних Чижикову особенно глянулись железные коробки с моторной тягой и на трех колесах: тамошние водилы среди местных явно слыли безбашенными лихачами, и вполне заслуженно, поскольку про правила дорожного движения и слыхом не слыхивали, да и сдались им эти правила! Железнокоробочники могли неожиданно для всех свернуть и устремиться поперек дороги или даже вообще помчаться навстречу транспортному потоку. Громов подтвердил Котину догадку: «Эти совершенно отмороженные! После автобусов их нужно опасаться первыми». – «А что не так с автобусами?» – спросил Чижиков. «Да большие они, – ответил Дюша. – И тормозить не любят. лучше их пропускать». Котя хотел было поинтересоваться, кого ж тогда можно не пропускать, но, поглядев в окошко, вмиг просек, что это все остальные, кроме упомянутых автобусов и редких для Пекина троллейбусов.

«Главное – двигаться равномерно, с постоянной скоростью, в очевидном для окружающих направлении, – поделился Громов выстраданной мудростью. – Тогда тебя никто не задавит. Кроме автобуса, конечно. ему не до мелочей, он как слон. А если начнешь метаться, кренделя выписывать, резко менять направление – пиши пропало, первый же велосипедист в тебя впилится».

Еще Чижиков приметил нескольких рикш-велосипедистов явной туристической направленности – столь богато были отделаны бархатом их коляски. Шпунтик забрался к хозяину на колени и тоже с любопытством смотрел в окно.

Борн, вместе с Чижиковым сидевший сзади, придвинулся к Коте ближе.

– Ты понимаешь, друг мой ситный, что вся эта ерунда может значить? – спросил он чуть слышно.

– Вот ты про что сейчас? – столь же тихо уточнил Чижиков. – Про пограничников или же про этого лысого хмыря из посольства?

– Какой же ты наивный… – вздохнул Борн.

– И в чем же моя наивность? – делано изумился Котя.

– Да в том, что ты разделяешь пограничников и хмыря, воспринимая эти два случая отдельно друг от друг, – объяснил Борн. – Ты неопытен, и я тебя понимаю. Ведь на первый взгляд между ними нет никакой связи. Но я тебе прямо сейчас, пока мы еще не выпили местного пахучего самогона, могу уверенно сказать: связь тут есть!

– Ну какая?! – Чижиков на самом деле был удивлен. – Какая может быть связь между компьютерной ошибкой и неким лысым фруктом, которого я увидел в первый раз в жизни?..

– Сколько раз тебе повторить, чтобы ты наконец уразумел: случайностей не бывает? А бывают неправильно истолкованные обстоятельства и невнимательные люди, что в упор не видят самых очевидных связей… Скажи мне для начала, как много ты своему приятелю успел поведать? Дракона уже показывал?

– Да ты что… – Котя оторопел. – Сам же наставлял: никому не верь!.. Но откуда ты узнал про Дракона? – Чижиков вдруг сообразил, что в тот памятный вечер так и не сказал Борну, каким предметом обладает, и жуткое неприятное предчувствие погладило его по позвоночнику ледяной рукой. – откуда, а?..

– Не так сложно было вычислить, – подмигнул Борн. – Потом расскажу.

– Вот и приехали! – объявил тем временем Дюша.

Чижиков, озабоченный вновь появившимися в адрес Борна подозрениями, не очень-то и запомнил, как выглядел ресторан снаружи, – в памяти отложились только яркие гирлянды фонариков на деревьях и стеклянные стены павильона, сквозь которые хорошо просматривались столики внутри. На входе, лучезарно улыбаясь, стояла китайская девушка в облегающем красном шелковом платье до пола, но с разрезом сбоку почти до пояса; девушка повела было их внутрь, но тут углядела кота – изящно присела и попыталась со Шпунтиком тезисно посюсюкать. Кот шарахнулся от нее в ноги Чижикову, и тут девушка сообщила, что с котами в ресторан нельзя. «Да ладно, – отмахнулся Котя. – Сестричка, это ж фактически брат мой! Ну да, у него хвост, но мы всюду ходим вместе, а манеры у него такие, что иной человек позавидует!» Девушка опешила – видимо, и китайский язык Чижикова, и его объяснения насчет «хвостатого брата» произвели на нее сильное впечатление; так они и вошли. В ресторане оказалось многолюдно; компании отвели небольшой, на четверых, столик у стены.

– Здорово ты по-китайски говоришь, – заметил Чижикову на ухо Борн. – Попугай?

– лучше, – брякнул Котя. Ну да, Борн знает о предметах много, гораздо больше, чем он. Что тут удивительного, что тут пугающего? В конце концов, если в любом и каждом подозревать скрытый умысел – можно и с ума сойти. Но… ведь и Борн и Сергей, не сговариваясь, втолковывали: не верь никому! И как тут быть?..

– Ну? – Громов обвел заведение гордым взглядом и подмигнул Чижикову. – Как? Свет и воздух!.. А вот и меню, – улыбнулся он, приняв из рук официантки толстый том в искусственной коже. – Делайте свой выбор, господа, делайте свой выбор!.. Только имей в виду, брат, – сказал он Коте, – заказывают обычно не в индивидуальном порядке, но на всех. То есть когда еду принесут и посреди стола установят, ты можешь брать себе с любой тарелки, понял? Кусочек того, шматочек этого. Просто крутишь вот эту штуку… – Громов легко тронул стеклянный круг, занимавший центр стола, – и к тебе подъезжает нужное. Тут и хватаешь. Палками-то есть не разучился или для тебя затребовать нож с вилкой? Здесь и такое водится.

– Нет, Дюша, не надо, – улыбнулся в ответ Чижиков. – Палками я вполне управлюсь. официантка протянула ему и Борну по еще одному увесистому меню, и Котя погрузился в изучение прелестей китайской кухни. Шпунтик чинно сидел на свободном стуле и с любопытством озирался вокруг. Пахло непривычно. За соседними столами смеялись и звенели стаканами. Тихо играла музыка. Желания удрать пока не возникало. Подошла официантка с чайником, налила чаю в стоявшие на стеклянном круге чашки.

– Это что, угорь? – спросил у нее Чижиков, ткнув пальцем в соответствующую картинку в меню.

– Угорь, – подтвердила девушка, застыв за его плечом в полной готовности принять заказ. – Пятьдесят восемь юаней за цзинь ^[7]. Берете? Котя полистал меню еще – яркие цветные фотографии демонстрировали бесконечное и крайне соблазнительное разнообразие местной кухни – и сдался.

– Дюш, а Дюш… – позвал он через стол. – Давай заказывай ты. Я в этом совсем ничего не понимаю, но выглядит все крайне вкусно. У меня начался уже процесс слюноотделения. – Чижиков посмотрел на принюхивающегося к запахам Шпунтика. – И у него тоже. Только угря закажи обязательно. Интересно же!

– Ладно, – с готовностью согласился Громов. – Надеюсь, вегетарианцев среди нас нет? отлично, тогда ударим по мясу. он подозвал официантку к себе. Борн аккуратно покрутил стеклянный круг, и к ним с Котей подплыли чашки с чаем.

Под жизнерадостное гудение Дюши, излагавшего суть заказа официантке: «Вот это, это и это, битых огурцов, угорька на пару цзиней, а еще лягушек, только покажи, что свежие, баранину… это баранина? ага, баранину… которая тут свинина? ага, эту и эту… и вот такую бутылочку… Да, и пива три кружки. Циндаоского…» – Котя, потягивая горячий зеленый чай, повернулся к Борну.

– Знаешь, – сказал он раздумчиво, – я верю, что ты крутой и все такое, но про пограничников и посольского дядьку ты мне все равно объясни. Вот так, просто и доходчиво, как дурачку деревенскому. Без загадок. Притомился я что-то от загадок.

– Объясняю, – тут же согласился Борн. – Смотри, что мы имеем. С одной стороны, тебя утром пытаются не пропустить через китайскую границу, потому что ты ее якобы уже пересек. хотя ты не пересекал. С другой – вечером к тебе подходит человек из посольства, который демонстрирует с тобой знакомство и которого ты якобы просил навести, как я понял, справки о покойном деде. Но ты человека этого не знаешь и ни о чем таком его не просил. Верно?

– Верно, – согласился Чижиков с очевидным. – И из этого следует, что я идиот?

– Ничего подобного я не говорил, – мягко улыбнулся Борн. – Я сказал, что ты невнимательный. Ну сам подумай: что первым приходит на ум? Что ты, ничего про то не зная и ведать не ведая, прилетел в Пекин неделю назад и озадачил посольство поисками.

– Все, что я могу предположить, это – полный бред, – прогудел покончивший с заказом и свернувший очередную сигаретку Громов. – Потому что наше посольство вряд ли будет кого-то там искать по чьей-то там просьбе. Наши посольские и пальцем не пошевелят ради простого российского человека с улицы.

– Неужели? – покосился на него Борн. – Предположим. Я не в курсе. Пусть так, но тогда еще интереснее получается: ты, – он повернулся к Чижикову, – мало что прилетел сюда неделю назад, так еще и обладаешь достаточным весом, чтобы заставить посольских суетиться. Такие дела.

– Слушай… – Котя допил чай и звякнул чашкой о стеклянный круг. Вздохнул. – У меня в голове полный бардак, я не спал, устал, а ты своими загадочными рассуждениями только увеличиваешь в моем организме мировую энтропию. Пропускай детали и переходи к выводам. официантка принесла пиво.

– А я вот понял, к чему Алексей клонит! – прогудел Дюша, раскурил самокрутку и взялся за кружку. – он ведет к тому, что у тебя, брат, есть двойник, и двойник этот уже неделю как в Пекине орудует. Я прав?

– Ну… да, – кивнул Борн. – В общем и целом правы.

– Да ладно! – Громов поднял кружку. – Давай уже на «ты». Мне так проще. За знакомство!

– хорошо, – легко согласился Борн. – За знакомство!

– Слу-у-ушай, брат, – оживился Громов, отхлебнув пива и уставившись на Котю. – А у тебя случайно братика-близнеца нету?

– Да откуда! – Чижиков, пораженный словами Дюши, тоже потянулся к кружке. – У меня из родственников – один кот остался…

«И дед», – подумал он про себя, а потом его мысли пошли вразнос. Двойник?! Как это?.. Как это возможно?! Да ну, ерунда… Но… как иначе объяснить происшествие на границе и поведение лысого незнакомца? А может, это очередные выкрутасы Ники, какие-нибудь новые эксперименты со временем или, как она говорит, очередное вмешательство в хронопоток?

– Кстати, о посольстве… – прервал Котины размышления Громов. – если вы посмотрите направо, то вон за тем столом увидите некоторых тамошних сотрудников, например советника Высокова.

Чижиков машинально повернулся в указанном Дюшей направлении и среди десятка людей, сидевших за большим круглым столом и оживленно меж собой переговаривавшихся, вдруг углядел одного хорошо знакомого человека… Нет, не может быть! Котя всмотрелся. ошибки не было: за столом сидел… советник Гао, облаченный в серый европейский костюм, при белейшей сорочке, по которой узкой змеей вился темно-синий галстук. Соседка советника, женщина лет пятидесяти, в цветастом платье и с кучей немыслимых бус, о чем-то спросила его, тыча палочками в замысловато изогнувшуюся на блюде рыбину. Гао ответил, поднял взгляд – и Котя встретился с ним глазами. Наверное, с секунду Гао спокойно смотрел на Чижикова, а потом кивнул ему с короткой улыбкой и вернулся к разговору с соседкой.

– Дюша… – позвал Котя хриплым голосом. – А вот тот, в сером костюме, что прямо напротив нас сидит, это кто?

– Так это и есть советник Высоков Владимир Федорович.

Эпизод 8

На канале

Китайская Народная Республика, Пекин

Май 2009 года

Шпунтик примирился с переменами.

Этому способствовало несколько обстоятельств.

Во-первых, его выпустили из клетки, что было самым важным. Шпунтик опять очутился на свободе, то есть в естественном своем состоянии. Переноску хозяин почему-то выбрасывать не спешил, и это кота сразу насторожило, но он оставил вопрос на потом: «Разберемся во благовремении, когда придет пора». Главное – перед носом не маячили больше ненавистные прутья, и Шпунтик в порыве благодушия решил, что не станет, пожалуй, писать хозяину в тапки. По крайней мере пока.

Здешняя свобода, конечно, пахла иначе, и кот понял, что он снова в городе – со всеми присущими городу недостатками: тут нет высокой сочной травы, и тут вряд ли встретишь лягушку. Шпунтик внезапно взгрустнул по лягушке, какой бы идиоткой она ни была.

Весь день Шпунтик трусил по улице следом за хозяином, и со всех сторон его обступали городские запахи – многие незнакомые, но ни одного тревожащего. очень интересно оказалось в том месте, которое хозяин и его огромный друг меж собою называли «площадью», хотя она была совершенно необъятна: посреди нее росли деревья, стояло какое-то внушительное здание, и при нем присутствовали скульптурные композиции!

При входе на площадь Шпунтика обыскали, то есть заставили проехать через темный тоннель в чреве здоровой металлической коробки, и там что-то подозрительно, но не опасно щелкало. Рядом ехал рюкзак хозяина, так что было вовсе не страшно. В итоге площади Шпунтик решительно не понял, тем более что ему запретили по ней бегать. Потом были кусты и близкая вода, от которой Шпунтик на всякий случай сразу отошел подальше. Потом Шпунтик сидел с хозяином в машине и видел огни за окном – целую реку огней! Потом в месте, называемом «ресторан», ел с тарелки вкуснющую рыбу, слегка подпорченную странным и непривычным маслом. Словом, Шпунтик со всеми делами справился и хозяина не посрамил.

Жизнь однозначно начала налаживаться. Во-вторых, теперь у Шпунтика было Тепло. Именно так, с большой буквы! оно творило сущие чудеса. Каким обескураженным выглядел огромный приятель хозяина, когда Шпунтик совершил несколько несложных прыжков по комнате! Кот увидел, что тот просто не поспевает за ним взглядом, и это было хорошо, это было приятно. А все благодаря Теплу. одновременно Шпунтик понял, что Тепло нельзя расходовать понапрасну и всуе: пользоваться им следует лишь в действительно необходимых случаях. Поэтому кот быстро свернул показательное выступление и принялся, как ни в чем не бывало, вылизывать заднюю лапу, исподтишка наблюдая за хозяйским другом. Тот, надо признать, повел себя благоразумно, то есть не стал орать: «Коть, а ну иди посмотри на своего кота, чего он вытворяет!» – а всего лишь покрутил башкой, потом медленно подошел к Шпунтику, поглядел на него внимательно сверху вниз, погрозил ему пальцем и пророкотал нестрашно: «Ты это, парень, брось…» А хозяину ничего не сказал.