Текст книги "Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются"
Автор книги: Игорь Алимов
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Давай-ка, старик, я рядом приземлюсь.
Чижиков опустил узел с одеждой и «Илиадой» на пол, и Сумкин плюхнулся в соседнее кресло.
– Так, – сказал он, по-хозяйски постучав ногтем по экранчику, что исправно показывал скорость, высоту и время. – лететь нам еще два часа… Минут через сорок кормить будут. Сумкин сглотнул слюну, выхватил из внутреннего кармана скомканный платок в крупную сине-белую клетку, снял очки и, нежно подышав на стекла, стал их протирать.
– Раз ты не потерял «Илиаду», старик, настал момент тезисно подытожить наши приключения и широко раскинуть головным мозгом насчет дальнейшего. Когда мы наконец приткнули наши узкие задницы в самолетные кресла, пришла пора, как сказал поэт, когда «считать мы стали раны, товарищей считать» [3]. Сумкин покончил с очками, пригладил пятерней волосы и вопросительно уставился на Чижикова.
– Ну… давай считать, – улыбнулся в ответ Котя. Присутствие Сумкина заметно приободрило его. – Мы по-прежнему летим в Пекин. И, судя по показаниям бортовой информационной системы, летим именно тогда, когда и собирались лететь…
– Старик, – погрозил Сумкин Чижикову пальцем. – Я когда про головной мозг говорил, я именно его и имел в виду. Не спинной, а головной. Тот самый, которым принято думать. Соображать то бишь. А ты что? А ты, я вижу, еще не слишком умственно развился, несмотря на знакомство с самим Лю Баном. хотя Лю Бан, как я заметил, и сам не особенно мозгами блистал, но все же он – будущий основатель династии…
– Слушай, Федор, – Котя внезапно разозлился, – я тебя уважаю, конечно, и все такое, но временами ты бываешь просто непереносим. обычно я стойко терплю любые твои выходки, но сейчас у меня нет ни сил, ни желания слушать, какую ты несешь пургу. Так что давай обойдемся без подколок, ладно? если я спорол какую-то фигню, так и скажи, а издеваться будешь потом, когда все это закончится.
– Ты что, обиделся, старик? – Сумкин, казалось, был искренне удивлен. – Ну извини, извини, я же любя! Не сердись. Просто ты не очень наблюдательный, вот я и не сдержался. И кстати, издеваться «потом» будет совершенно неинтересно, потому что ложка, старик, красна к обеду, а кроме того…
– Федор Михайлович, – устало вздохнул Чижиков, – я тебе сейчас в морду дам. Как доктору Хаусу [4].
– Да? – заинтересовался великий китаист. – Прям-таки в морду? Это убеждает, старик! Это аргумент неимоверной полемической силы!.. ладно, ладно. объясняю, в чем твой косяк. Ты прав в том, что мы летим в Пекин, как и собирались, но совершенно упустил из виду, что я-то должен был лететь этим маршрутом спустя неделю после тебя! Со всей присущей мне научной основательностью обращаю твое пристальное внимание на это обстоятельство: через не-де-лю! Между тем, согласно самым поверхностным наблюдениям, я лечу вместе, то есть одновременно, с тобой.
– Действительно, – кивнул Чижиков. – Тут я конкретно лопхнулся. Но не думаю, что это принципиально, я имею в виду неделю разницы. Неделя может быть критична для тебя, потому что ты забронировал гостиницу и еще у тебя конференция…
– Точно! – заблестел очками Сумкин. – Я, как теперь принято выражаться, попал на бабки, которых у меня, кстати, негусто. Но я не выкатываю никому претензий, потому что, старик, признаюсь: я очень рад вновь оказаться в объятиях высокотехнологического общества, где на каждом углу продаются сигареты!
– Хочешь курить? – сочувственно спросил Котя. ему вдруг стало стыдно, что он без причины обрушился на друга и даже пообещал дать тому в морду. Сумкина, правда, подобная перспектива ничуть не устрашила и гордый дух не сломила, но Котя давно привык к именно такому Сумкину, вредному и въедливому, и вряд ли смог бы принять его тихим, вежливым и предупредительным.
– А? – осекся Федор. – Курить?.. очень хочу, старик.
– Ну, ты потерпи еще немного. А с деньгами… Разберемся с деньгами, если что. У меня их есть.
– Это хорошо, – умиротворенно закивал Сумкин. – Мне всегда нравились приличные люди с деньгами. Я тебе все отдам. Потом. если что. оба как по команде замолчали. Напряжение постепенно отпускало.
– Кстати, о ранах, – сказал наконец Сумкин. – Не знаю, как у тебя, старик, а у меня от дырки в ноге только пятнышко темное осталось на память. И не болит ничего. Что бы это значило, а? Чудо?
– Вот уж не знаю, – пожал плечами Чижиков. – У меня порез на руке до сих пор не совсем зажил.
– Погоди… А где ты порезался?
– Как – где?
– Ну, в гостях у Цинь Ши-хуана? Или раньше?
– Еще в Питере.
– А у Цинь Ши-хуана пострадал как-нибудь?
– Э-э-э… – Котя подумал. – А! Так мне же шею копьем… – он пощупал шею. – Ни следа.
– Вот! – ткнул его пальцем в бок Сумкин. – Мы возвращаемся в нашу реальность с минимальными потерями. Закон путешественников во времени, старик!.. опять помолчали.
– Иэх… А вот скажи, старик, – задумчиво произнес Сумкин, – как ты думаешь, а вот мой замечательный чемодан, который я сегодня еще даже не собрал, – мой любимый и единственный чемодан со всем столь приятным мне содержимым, он тоже летит этим рейсом?
– Не знаю… – пожал Котя плечами. он представил себя на месте Федора: в чужой стране, без денег, без вещей – и внутренне поежился. Нет, не хотел бы он так… И это было странно, потому что буквально несколько дней назад именно он, Котя Чижиков, оказался против своей воли не только в чужой стране, но даже в чужом времени, однако не слишком о том переживал, а вот из-за чемодана Сумкина почему-то расстроился. – Это было бы слишком хорошо.
– Да, старик, – кивнул Сумкин. – Это было бы просто чудо. Просто чудо. Сказал – и замолчал. Видимо, тоже осознал всю нелепость переживаний из-за какого-то там чемодана, когда только что с ним случилась история куда более невероятная. лицо у великого китаеведа сделалось мечтательное.
– Там была моя любимая электрическая зубная щетка… И сигарет три блока. И книжка на почитать в гостинице. И водки две бутылки. хорошей…
«Мы полные придурки», – подумал Котя.
Сумкин еле слышно вздохнул.
– Ладно, старик, давай продолжай итожить, коли начал, а я своевременными и крайне остроумными замечаниями буду уточнять твои показания к всеобщей пользе, – произнес наконец он.
– Продолжаю. Итак, мы на самолете. Это мы установили.
Чижиков покосился на Сумкина. Тот кивнул.
– О том, что перенеслись мы сюда несколько иным способом, нежели в эпоху Цинь Ши-хуана, говорить, кажется, не надо, – снова покосился на Сумкина Котя. Тот опять кивнул. – Из видимых потерь лично я наблюдаю отсутствие Шпунтика и Ники. «Илиада», паспорт, мобильник и прочие важные вещи при мне. Кажется.
– У меня расческу сперли, старик, – напомнил Сумкин. – есть хорошо аргументированное мнение: как следует убедиться в сохранности нашего барахла. Предлагаю начать именно с этого. Для чего предлагаю уединиться с указанным барахлом и провести тщательную инвентаризацию. А потом будем искать Шпунтика и Нику.
– И где ты предполагаешь их искать?
Чижиков демонстративно огляделся.
– А в самолете, старик, в самолете! хотя лично ты можешь вылезти наружу и осмотреть самолет с крыла. Шучу-шучу, ха-ха, ха-ха, не надо на меня так смотреть… Вот проверим барахло и пройдемся через весь салон в танце: ты к носу, а я в хвост, будто нам обоим враз в туалет приспичило, – мне, кстати, и в самом деле хочется! – а попутно внимательным оком окинем сонную пассажирскую массу. Не исключены забавные открытия, старик! Например, Ника, вновь перекинувшаяся в маленькую девочку, спит, свернувшись калачиком, с любимой куклой под щекой… Кстати, в двух словах поясни мне доходчиво, что имел в виду наш прозрачный друг, когда сказал, что Ника – не человек? Мне ведь не послышалось? А то вдруг это только у меня в голове прошелестело.
– Не послышалось, – подтвердил Котя. – Я слышал то же самое. Но только, Федор, для меня это так же загадочно, как и для тебя, хотя я знаю Нику чуть дольше… Что ни говори, а нечеловеческие свойства у нее всегда были. Взять хотя бы само превращение: бац – и уже девка взрослая… Человек так не может. – Ну-ну, – криво усмехнулся Сумкин. – Будущее, старик, оно знаешь какое! Кого хочешь перекорежит. Тем более у них там мир рушился: тут не то что в девку, в мужика с лысиной и пивным брюхом перекинешься – и бежать, бежать, бежать!.. Но согласен, как-то это не по-человечески. ладно, давай по плану действовать. осмотрю свой скудный скарб.
С этими словами великий китаист, кряхтя, поднялся с кресла и ушел на свой ряд. Чижиков уложил на освободившееся место узел со шмотьем, развязал и погрузился в детальное обследование вещей.
Перво-наперво он избавился от древнекитайских шмоток: туго свернул, запихнул ком в полиэтиленовый пакет из «дьюти-фри», кое-как заклеил его оторванным с пакета скотчем и затолкал глубоко под сиденье. Вещей сразу стало меньше, то есть почти не осталось. Паспорт, мобильник, доллары – то, что было в карманах.
Кстати, о карманах.
Котя встал и поочередно обследовал карманы джинсов. И кроме носового платка и монеты в два евро, полученной в качестве сдачи в питерском «дьюти-фри», в заднем кармане вдруг обнаружил… Дракона. Чижиков медленно сел – даже не сел, а сполз по спинке кресла, тупо глядя на ладонь, на которой мерцал серебряным светом таинственный предмет.
Снова вместе, снова рядом… Ах ты, моя прелесть!
Волна теплой радости охватила Котю. Спрятанное под рубашкой зеркало ответило находке чуть заметной вибрацией.
Чижиков смотрел на Дракона почти с любовью и думал о том, что, видимо, в одном времени такой предмет может быть только один, и вот почему в Древнем Китае он Дракона потерял. Ведь в это время амулет был у Лю Бана, будущего основателя династии Хань, и у того он появился раньше, чем туда попал Чижиков. И потому Дракон исчез, а сейчас как раз вернулся.
– Ну что, старик? Над спинкой замаячила взъерошенная голова Сумкина, которой причесывание пятерней ничуть не помогло, и Котя воровато сунул Дракона в боковой карман куртки.
– У меня, кроме расчески, все на месте. А расческу попер на память какой-то древнекитайский гад. Наверное, этот, как его, Сун Сокрушительный. он мне с самого начала не понравился, а потом и вовсе слинял с поля героической битвы, где мы так славно навешали неприятелю. Теперь, наверное, пристроил мою расческу в домашний храм и выдает за перо чудесной птицы феникс. Смрадный негодяй!.. И между прочим… – Сумкин сделал хитрое лицо и украдкой показал Коте болтавшийся на шее амулет-переводчик. – Между прочим, эта фигня тоже при мне.
– И при мне, – вздохнул Чижиков. – Погоди-ка, Федор… Котя нашарил в кармане клочок бумажки, вынул – корешок посадочного талона. Задрал голову, посмотрел на номер своего места. А ведь место то же самое!
– Тут мне мысль одна в голову пришла…
– Я тогда, наверное, лучше сяду, старик, – понимающе закивал Сумкин. – Это такое событие, что тебе теперь нужно как следует побыть одному…
– Да ты сам погляди: я сижу на своем месте, – предъявил другу корешок Чижиков. – На том же самом, на котором сидел… ну, до всего этого. Видишь?
– Теперь ты намекаешь на то, что я близорук? – тут же окрысился Сумкин. – Ты ищешь повод попритеснять меня на почве физических недостатков, расист доморощенный?.. Конечно, вижу! Ну и что? оно что, лично по твоей заднице сконфигурировано, это место? Не вижу повода для мистического восторга. Я вот… – С этими словами он полез в нагрудный карман пиджака, откуда достал мятую бумажку. – Я вот тоже сижу на своем. Зад все равно затекает. И что с того? – Короче!
Котя встал и решительно открыл багажный отсек над полкой. И увидел там то, что и подозревал увидеть: свою сумку с ноутбуком. Вынул ее и победно потряс сумкой перед носом у друга. – Это моя сумка. Что ты теперь на это выразишь, мыслитель?
Великий китаевед опешил и некоторое время вхолостую жевал губами, переводя взгляд с Коти на сумку и с сумки на Котю. Потом метнулся к багажному отсеку над своим креслом, открыл… – Нет, старик, это неправильно! – сказал он, вытаскивая наружу потрепанный толстый дипломат и широко улыбаясь. – До этого должен был додуматься я! – Тише, пожалуйста, – шикнули на ликующего откуда-то спереди. – Извините, – кротко ответил Сумкин и опять исчез за спинками сидений. Коротко клацнули замки.
Котя тоже сел на место и взялся за молнию сумки, хотя чувствовал: никаких сюрпризов не будет, содержимое в полной сохранности. Так и оказалось. Но Чижиков на всякий случай вытащил ноутбук и осмотрел его со всех сторон. Порядок. На месте были и контактные линзы, запасливо приобретенные в Петербурге.
Укладывая компьютер обратно, Котя вдруг заметил флэшку. Флэшка, непривычно маленькая, вся серебристая, закатилась в угол сумки. Чижиков вряд ли бы ее углядел, если бы флэшка не блеснула.
«Странно, – подумал Котя, поднося флэшку к глазам и внимательно разглядывая. – Не моя. Интересная какая. До чего ж техника дошла!»
Ни маркировки производителя, ни каких-то иных надписей на флэшке не было. Котя осторожно нажал на боковой выступ, и из совершенно, казалось бы, ровной, без малейших зазоров, грани выскочил стандартный USB-разъем. Котя нажал на выступ еще раз – разъем послушно исчез.
– Живем, старик, живем! – плюхнулся рядом ликующий Сумкин. – Важное-наиважное барахло теперь со мной! Черт, да ведь благодаря твоей редкой сообразительности я теперь могу рассчитывать, что и чемоданчик мой долетит до Пекина на этом же самом самолете! Дай я тебя расцелую!.. А что это у тебя? Флэшка?
– Вроде того, – кивнул Чижиков. – Странная какая-то…
– Не твоя, что ли?
– Не-а, – мотнул головой Котя. – У меня таких отродясь не было. откуда она взялась, интересно?
– Ну ты вопросы задаешь, старик! откуда взялась! Тоже мне, звездные войны! Заканчивай постигать непостижимые законы мироздания. Тут цельный чемодан откуда-то взялся, а ты о флэшке голову ломаешь! Мы же разными рейсами летели, да еще с недельным интервалом, и тем не менее мой дипломатик на месте, целехонек, а ты – флэшка! Побочный продукт перемещений во времени, наплюй! Потом в комп вставишь и посмотришь.
– ладно… – Котя положил флэшку в сумку и застегнул молнию. – Ну что, пошли на пассажиров смотреть?
– Пошли, ага, – согласился Сумкин. – Только в хвост иди ты, а я в нос пойду, там туалет ближе. Надо мне туда… Минут через пятнадцать приятели снова сидели рядом. При этом вид у Сумкина был загадочный, а у Чижикова – мрачный. Чижиков открыл было рот, но Сумкин споро приложил палец к губам: тихо, мол, ничего сейчас не говори, – и кивнул на кресла. Котя вынужден был с ним согласиться, именно что «тс-с-с-с!», хотя поговорить было о чем. Потому что там, в задних рядах самолета, спал, чинно откинув голову на красную маленькую подушечку и слегка приоткрыв рот, Алексей Борн. Борн сидел на том же самом, как показалось Коте, месте, где он увидел его в первый раз, перед исчезновением из самолета. Когда нашлась нетронутая сумка с ноутбуком, логично было предположить, что и Борн, подло прокравшийся на борт, обнаружится в салоне, равно как и все прочие пассажиры, но Котя отчего-то про Борна начисто забыл и, увидев его безмятежно спящим, столбом застыл на месте. К счастью, кругом все тоже мирно спали, и никому не бросилось в глаза странное замешательство Чижикова. Котя взял себя в руки и с самым независимым видом проследовал мимо. Дошел до конца салона, не забывая разглядывать окружающих, посетил туалет, где не удержался, вытащил Дракона, сжал его в ладони и на пробу «пробил» Сумкина: великий китаевед самозабвенно умывался в тесном самолетном сортире, стуча локтями о стены и заливисто чертыхаясь. Как следует отмытые очки поблескивали каплями воды на полочке у зеркала. То, что Дракон с ним и по-прежнему исправно работает, придало Коте сил, и он, чуть ободренный, осторожно, стараясь не смотреть на Борна, прокрался по соседнему проходу к своему месту. Больше никого из знакомых Чижиков в самолете не обнаружил, что немало его встревожило: ни Шпунтика тебе, ни Ники – ни в виде девушки, ни в виде девочки.
– Ты только не сходи с ума от счастья, старик, – нагнувшись к Коте, прошептал Сумкин, – а только я тебя сейчас неимоверно обрадую.
– У тебя кусочек салфетки к очкам приклеился, – невпопад брякнул Чижиков. – Вон, справа.
– Да? – Сумкин стащил очки с носа, близоруко всмотрелся, поддел обрывок мизинцем, стряхнул на пол. – Спасибо… Так вот… Слушай, старик, что-то ты мрачный. Простатит замучил? Или таки нашел девочку из будущего?
– Нашел, – кивнул Котя. – Только не девочку. А очень странного человека, которого на нашем самолете быть не должно. По крайней мере, он мне ничего про полет в Пекин не говорил.
– Кто такой? Сумкин осторожно выглянул в проход, рассматривая пассажиров.
– Что он тебе сделал? Не боись, отобьемся. Мы теперь моща!..
– Да перестань! – потянул Чижиков друга за рукав. – от него хрен отобьешься. он сам от кого хочешь отобьется.
– Капитан Кирк, ты меня пугаешь… Великий китаевед машинально зашарил по карманам в поисках сигарет; вспомнил, что кончились, да и нельзя теперь курить в самолетах, обреченно махнул рукой.
– хоть покажи, который.
– Потом… – Чижиков малодушно подумал: а вдруг Борн возьмет и рассосется, как его и не было? Нет человека – нет проблемы. – Ты ведь что-то нашел, да? И судя по всему, это не Ника. Рассказывай.
– Ники на самолете нет, – подтвердил Сумкин. – Разве что она залезла на полку для багажа, но мы узнаем это только тогда, когда в Пекине народ сумки расхватывать начнет. Тут она и вывалится кому-нибудь на голову, старик, – усмехнулся Федор. – Но я не об этом. Я про другое. Иду это я так тихо и спокойно к туалету, прохожу мимо вон тех шкафов, где полки для всякой некондиционной дряни, что люди в салон по дурости тащат, и на всякий случай отодвигаю незаметно пальчиком занавесочку. И что, ты думаешь, вижу? – сделал эффектную паузу великий китаевед.
– И что ты видишь? Кстати, спасибо, что не отказываешь мне в том, что я могу думать.
– С кем не бывает!.. И тут начинается самое интересное, старик. Там, представь себе, стоит такая нелепая клетка, и из той клетки доносится тихое противное урчание. Ну, знаешь, на манер тувинского горлового пения. Я этак наклоняюсь посмотреть – и кого я вижу?
– Шпунтик?! – вскинулся Котя.
– Собственной персоной! Глаза по двадцать рублей мелочью, морда отчаянная, увидел меня – и как на прутья ринется! Чисто тигр! – широко улыбнулся Сумкин. – Только, старик, я не понял: какой идиот придумал посадить кота в клетку?..
Эпизод 4
Здравствуй, Поднебесная!
Воздушное пространство Китайской Народной Республики – аэропорт «Шоуду», Пекин
Май 2009 года
– Господин Конэсытантин Чичжикоф… Э-э-э… Где ваша виза?
Китайский пограничник смотрел на Чижикова внимательно, строго. Их двоих разделяла широкая полированная деревянная стойка, где слева был укреплен небольшой цветной экран с мини-камерой вверху, транслировавший Коте изображение его лица: слегка взволнованного, но в общем и целом вполне пригодного для беспрепятственного проникновения в Китай. Котя не знал, как должен выглядеть террорист, пытающийся пересечь границу по поддельным документам, или же человек, везущий контрабанду, которую до сих пор не обнаружили, но надеялся, что не похож ни на того, ни на другого. основания для волнения, то есть маленькая контрабанда, у Чижикова были, и потому он старательно контролировал выражение лица: сижу, никого не трогаю, примус починяю. И чуть завидовал пограничнику, лицо которого было непроницаемым, судя по всему, с самого рождения, – такой твердости черт Чижикову видеть еще не приходилось.
– Ваша виза? – терпеливо повторил пограничник по-английски, с сильным акцентом. – Где ваша виза? У вас нет китайской визы?
Котя вытащил из сумки распечатку, что по электронной почте прислал ему Дюша Громов, и молча двинул ее к пограничнику. Тот бумагу сцапал и погрузился в изучение. Просторный зал, где происходило пересечение границы, был полон людьми. Здесь было стоек, наверное, двадцать, и перед каждой стояла небольшая очередь из прибывших. опытный Сумкин сразу увлек Котю в ту очередь, что уходила под красную надпись «Для иностранцев», а когда Чижиков спросил, почему сюда также идут и люди с ярко выраженными неевропейскими лицами, с усмешкой пояснил, что азиаты бывают разные и живут в разных странах, а не в одной только Китайской Народной Республике. «Но вот что я здесь люблю, старик, так это порядок! – поделился великий китаевед. – Все стоят именно в той очереди, в которой положено, и едва очередь превышает разумные пределы, тут же появляются еще погранцы и открывают еще стойки. Дабы народ не толпился и следовал в Китай с удовольствием и хорошим настроением, которые вместе так способствуют радостной и вдохновенной трате трудовых сбережений. Театр, старик, начинается с вешалки!»
– Вы… – Пограничник покончил с изучением бумаги и поднял глаза на Чижикова. – Мистер Чичжикоф, вы… приехали по приглашению компании… – Тут он снова уткнулся глазами в бумагу и попутно зашевелил губами.
– «Российско-китайский чайный дом», – помог ему Котя.
– О! – вздрогнул пограничник, посмотрел на Чижикова с интересом и обозначил намерение улыбнуться. – Вы превосходно говорите по-китайски!
«Еще бы, с таким-то переводчиком!» – подумал Котя и улыбнулся в ответ.
– Мои коллеги уверили, что визу можно будет оформить сразу по прилете, – продолжал Чижиков, следуя инструкциям Дюши Громова. – И этой бумаги будет достаточно. К слову, у стойки оформления виз меня должен ожидать официальный представитель «Российско-китайского чайного дома» господин Громов.
– Все верно, господин Чичжикоф, – кивнул пограничник. – Таковы правила. Позвольте мне закончить необходимые формальности, после чего я сопровожу вас к пункту выправления виз. Это будет стоить сто долларов США, вы знаете? очень хорошо. Теперь смотрите на экран, пожалуйста.
Чижиков послушно уставился в экран и даже подмигнул зрачку камеры. Контактные линзы надежно скрывали вернувшееся разноцветье глаз… Веселое озорство охватило Котю: надо же, все получается! А он-то до самого последнего момента сомневался, волновался, переживал: ну как же, ехать за тридевять земель без визы в паспорте! Это казалось страшной авантюрой, обреченной на неминуемый провал. И что тогда? Ушлют обратно в Петербург или вообще посадят в местную тюрьму за нарушение визового режима? А вот поди ж ты! Пограничник между тем щелкал невидимыми из-за стойки клавишами. Котя перевел на него взгляд и увидел, что лицо пограничника внезапно посуровело, хотя куда уж больше, а губы сжались в упрямую тонкую линию. Пограничник глянул на Чижикова, словно выстрелил, и тут же вернулся к компьютеру.
– Что-то не так?
Сердце Коти упало: ну вот, начинается! Веселье как ветром сдуло.
– Все в порядке, господин Чичжикоф, – избегая смотреть на Котю, ответил пограничник. К их стойке быстрым шагом приближались еще три служителя границы. – Необходимые формальности. Прошу вас немного подождать.
Чижиков нашарил взглядом Сумкина. Тот уже благополучно минул пограничный кордон и теперь топтался среди других счастливцев. Федор поймал взгляд Чижикова, вопросительно поднял брови: что, мол? Котя в ответ лишь пожал плечами и махнул рукой: иди. Номер китайского мобильника Громова Котя дал другу еще в самолете. Договорились, что, если оформление визы Чижикова затянется, Сумкин отправится в гостиницу и займется своими делами, а потом по результатам отзвонится Дюше. И вообще, пока то да сё, связь они будут держать через Громова.
А оформление визы и впрямь грозило затянуться.
Троица пограничников достигла стойки; шедший первым и, по всей вероятности, главный низко наклонился к исследовавшему Котины документы офицеру, и тот что-то сказал ему на ухо, но так тихо, что Чижиков не расслышал ни слова, а следом принялся куда-то тыкать пальцем, но что там такое, Котя из-за высокой стойки разглядеть не сумел.
Главный внимательно выслушал коллегу и стал пытливо вглядываться в экран. Нажал на несколько клавиш, перевел тяжелый, подозрительный взгляд на Котю, ничего не сказал и опять склонился за стойкой. Двое его сопровождающих, что то и дело заглядывали через плечо начальника, вдруг выпрямились и сурово уставились на Котю.
Чижиков не понимал, что происходит. он не знал, есть ли смысл что-то говорить и вообще качать какие-либо права, и потому стоял молча, терпеливо ожидая завершения «формальностей». На душе, однако, стало погано, и Шпунтик, прежде беспокойно ворочавшийся в клетке, которая от этого разве что ходуном не ходила, вдруг затих у Котиных ног и затаился, словно почувствовал изменившееся настроение хозяина.
– Господин Чичжикоф, – наконец обратился к Коте начальник, – вы понимаете по-китайски?
– Он превосходно говорит… – встрял было пограничник, но начальник не обратил на него внимания.
– Да, я понимаю по-китайски, – подтвердил Котя.
– О… Вы говорите как настоящий пекинец, – не удержался от похвалы начальник, но тут же мгновенно овладел собой. – Пожалуйста, пройдемте с нами для оформления визы. – С этими словами он забрал паспорт Чижикова и сделал рукой приглашающий жест в глубь зала, в сторону, прямо противоположную выходу, куда тем временем двинулся, постоянно оглядываясь, Сумкин. – Прошу вас!
Котя поднял увесистую клетку со Шпунтиком и двинулся в указанном направлении. Начальник шествовал впереди, а двое других пограничников шли сзади, взяв его как бы в клещи, и Котя вдруг понял, что по неизвестным причинам его мягко и ненавязчиво задержали. Или, выражаясь языком девушки Тамары, свинтили.
* * *
Кот Шпунтик был совершенно дезориентирован.
Если бы он умел говорить, то, скорее всего, заявил бы, что у него серьезный когнитивный диссонанс. однако Шпунтик пока не владел даром членораздельной речи, а если бы и владел, то в любом случае предпочел бы тупо промолчать, потому как вряд ли бы сумел выразить словами все свои ощущения и эмоции. Тут и человек-то не всякий справится – не то что кот! Даже такой умудренный жизненным опытом и исполненный всяческих достоинств, как Шпунтик.
С некоторых пор кот не успевал следить за изменениями, которые претерпевал окружающий мир, – до того они был стремительны. Рядом с чересполосицей последних удивительных событий происшествие с дурой-мышью казалось невинной детской забавой! Сначала все было так хорошо, так чудесно: полно воздуха, травы, кустов, деревьев, всякой живности, не мешали даже бессмысленные лягушки с их глупым кваканьем. Шпунтику непрерывно кланялись и возносили хвалу, и хозяин, кажется, наконец осознал, как сильно он в прежней жизни недооценивал своего кота; Шпунтика все время и со всех сторон норовили покормить – причем обильно и разнообразно, и смешно было винить этих искренних и заботливых людей в том, что они не очень хорошо разбираются в приятном коту питании; кота даже провезли с экскурсионными целями по большой воде и ни разу в воду не бросили; наконец, ему предоставили жрицу любви, столь похожую на красавицу Мурку из пятнадцатой квартиры, и хотя свидание было краткосрочным и слегка скомканным, Шпунтик остался встречей очень доволен и рассчитывал на продолжение.
И что дальше? Вместо того чтобы продолжать обеспечивать коту правильную, заслуженную, полную удовольствий жизнь, хозяин и его приятели полезли на гору – зачем? зачем?! – где из воздуха опять выскочило это противное существо, при виде которого шерсть Шпунтика моментально наэлектризовывалась, а в животе делалось так пакостно, что хотелось сначала как следует изодрать пришельца когтями, а потом бежать куда глаза глядят. Тут ведь в чем беда: от существа ничем не пахло! Ну совсем! Шпунтик решительно не понимал хозяина: ведь он один раз уже изгнал существо из их совместной квартиры, притом немало потрудился и одержал решительную победу. Так зачем было поручать вонючему Сумкину хватать кота руками и насильно удерживать от повторения этого славного подвига? Там более цепкий Сумкин изо всех сил делал то, что он называет «погладить кота», а это в его исполнении действо совершенно непереносимое!
Никак не стыковалось одно с другим. Не монтировалось.
А хуже всего было то, что приключилось дальше, и последнее окончательно и бесповоротно дезориентировало Шпунтика. его лишили поклонений и женщины – подло, но ладно; ему не дали победить существо без запаха – глупо, но и на старуху бывает проруха; его облапал Сумкин – омерзительно, но не смертельно. Но когда хозяин непостижимым образом вновь засадил кота в ненавистную клетку – вот тут Шпунтик окончательно впал в диссонанс. Тот самый, когнитивный. Во-первых, кот не понял, как это, собственно, произошло: только что он, благовещий зверь мао, свисал с хозяйской руки в темной, но вполне подходящей для вдумчивого исследования пещере, ан не успел моргнуть – и уже опять прутья перед носом, кругом все гудит и занавеска перед глазами. Во-вторых, сам хозяин куда-то делся. Пропал из поля зрения. Исчез. Канул. Растворился. В очередной раз малодушно бросил своего верного кота. А ведь Шпунтик так заботился о нем, спасал, оберегал, рисковал хвостом и жизнью и даже оставил хозяину поесть немного рыбы – из числа той, что столь щедро потчевали кота поклонники, справедливо почитающие его таланты! Мог бы и сам съесть, между прочим…
Снова, неведомо как, оказавшись в клетке, Шпунтик воистину обалдел. он сперва не поверил, что дело обернулось столь плохо, и как следует побросался на прутья грудью, но прутья, как и раньше, не поддались: безнадежно. Замуровали, демоны! С отвращением оглядев лживую еду «вискас», кот от души нагадил в «катсан», привычно собрался в ком и начал гудеть вместе с окружающим миром. В этот раз он был намерен не давать хозяину спуску. Придется тому хорошенько попотеть, чтобы их отношения вернулись на прежний доверительный уровень, придется хозяину изо всех сил расстараться, ох придется…
А еще Шпунтик твердо решил, что обязательно написает хозяину в тапочки. Цинично и изобильно. Иных крайних форм протеста кот пока не придумал, да и к этой-то прибегал всего раз в жизни, когда хозяин посчитал, что Шпунтику нечего делать на улице, и со свойственной людям наивностью попытался удержать кота дома путем закрытия всех форточек. Кот тогда предпринял планомерные боевые действия. Сначала он пытался вступить в мирные переговоры, то есть часами сидел под закрытой форточкой, всякий раз выразительно поднимая к ней взор, едва хозяин входил в кухню. Тот оставался глух. Шпунтик давно привык к тому, что хозяин ему попался ненаблюдательный и довольно туго соображающий, а оттого сыграл тот же номер в комнатах. Никакого результата. В знак протеста кот перестал принимать пищу, то есть объявил политическую голодовку, но бездушный хозяин решил, что у кота глисты, всячески кота пожалел и погладил, а когда Шпунтик наконец расслабился, ожидая, что вскоре откроется вожделенный проход в лето, насильно скормил ему очень горькую таблетку. Тут-то оскорбленный Шпунтик, отплевавшись наконец на самом высоком шкафу в квартире, и решился на крайность. Под покровом ночи он прокрался в хозяйскую спальню и написал хозяину в тапки. Как следует. от души. При этом кот вовсе не рассчитывал подобным демаршем добиться победы, то есть получить свободный доступ на улицу, – просто Шпунтик излил в тапки всю накопившуюся горечь непонимания и еще добавил чуть-чуть мести за таблетку. Каково же было удивление кота, когда хозяин утром взялся скакать за ним по всей квартире, размахивая тапком, а потом, раздраженный тем, что Шпунтик оказался слишком проворен, а квартира чересчур велика, с криком «Пошел вон, зассанец!» – распахнул форточку!