Текст книги "Легионы - вперед!"

Автор книги: Игорь Агафонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– А Рим… Рим еще существует?!

– Вечный город по-прежнему стоит на берегах Тибра, – ответил ему Венанций. – Но он сильно изменился. Это не тот Рим, который вы знали. В ваши благословенные времена… Эх, я до сих пор не могу поверить, что это правда! Я, Деций Марий Венанций, говорю с Марком Лицинием Крассом! И я видел римские легионы времен Республики. Ведь я читал о вас у Плутарха. Ваша армия затерялась в сирийской пустыне и никто не знал о ее судьбе…

– Не отвлекайся, Венанций. Говори по делу.

– Да. В Риме давно уже нет Республики. Теперь правят императоры.

– Императоры?

– Так они называют царей, – подсказал Красс.

– Так Рим опять стал царским? Как это случилось?

– Это долгая история. Была гражданская война, развязанная Цезарем. Он и был провозглашен первым императором.

– Цезарь… Но как же так?

– В историю мы можем углубиться и потом, – с неудовольствием сказал Красс. – Прежде всего нам следует знать, что происходит сейчас. Говори, Венанций.

– Уже почти сотню лет Рим – лишь игрушка в руках варваров. Империя раскололась на две части. На Востоке, в Константинополе свой император, там дела идут неплохо. Здесь же… Мы потеряли все прежние провинции. Африкой владеют вандалы. Их флот постоянно грозит Италии, они жгут города, уводят людей в рабство…

– Варвары уводят в рабство римлян?!

– Увы, это так. Больше того, семнадцать лет назад они взяли и разграбили сам Рим.

Больше Кассий не перебивал его. Он слышал ужасные вещи и не верил своим ушам.

– Сицилия также в руках вандалов. В Испании нынче правят готы. Майориан заставил было их считаться с Римом, но этого великого императора убил проклятый Рицимер. Это было двенадцать лет тому назад. Галлия нами потеряна. На юге хозяйничают бургунды и готы, на севере, где правит Сиагрий, хотя и признается римский закон, но не власть Рима. От всей империи осталась лишь Италия, но и по ней бродят варвары. Нынешний император и мой господин Флавий Прокопий Антемий желает возродить славу Рима. Однако он правит лишь в Городе. Италия в руках варвара Рицимера, и сейчас его войска осаждают Рим…

– Кто такой этот Рицимер?

– Он из племени свевов. Почти двадцать лет он владеет Италий, свергая и назначая императоров по своему желанию. Все началось когда император Авит поставил его во главе армии.

– Как варвар мог возглавить римскую армию?

Венанций тяжело вздохнул.

– Армия наша римская лишь по названию. Служат в ней варвары. Император им платит, но они требуют все больше и больше. Вот и сейчас – армия на стороне Рицимера. Законному императору Антемию верны лишь граждане Рима и Сенат. Но у нас нет сил сразиться с узурпатором в открытом бою. Город уже месяц в осаде, начинается голод. Император отправил меня в Галлию, требуя от стоящей там армии выступить против Рицимера, но во главе галльских войск – Гундобад, а он племянник проклятого свева и уже идет к Риму, чтобы присоединится к нему, вместе разграбить Город и истребить римлян.

Квестор потрясенно молчал. Нарисованная Венанцием картина была ужасна. Все, что Кассий привык полагать вечным и незыблемым рушилось на глазах. Неужели такова судьба Рима? Неужели они пронеслись сквозь века единственно затем, чтобы увидеть падение Вечного Города?

Между тем Красс вызвал контубернала.

– Пока ты свободен, Венанций. Отдыхай. Если понадобишься я пошлю за тобой. Едва опустился полог палатки, проконсул обратился к Кассию.

– Ну что ты на это скажешь? Что по твоему мнению нам следует делать?

Однако Октавий опередил квестора. Старый воин расправил плечи и с вызовом посмотрел на Красса.

– Решение за тобой, доблестный Красс. Но я все же скажу, что нам следует делать. Мы – римляне, и долг наш защищать Рим. Быть может, мы не случайно оказались здесь? Быть может, в том и была воля богов? Нам следует двинуть легионы на Рим и разогнать подлых варваров!

Красс задумчиво теребил мочку уха.

– Ну а ты что скажешь, Кассий?

– Октавий прав. Мы должны защитить Рим. Пусть даже и такой… Если то, что сказал Венанций верно, варвары забыли, что такое римские легионы. Забыли, что мы – римляне призваны править миром и вершить судьбы народов. Так следует им напомнить!

Размышляя, Красс переводил взгляд с одного на другого.

– Итак, на Рим? – сказал он наконец. – Что ж… Постройте легионы. Я хочу обратится к ним с речью.

По дороге пылила пехота. Шли когорты Шестого легиона. Значки манипул гордо реяли над строем. Развевались на ветру плащи легионеров, колыхались плюмажи шлемов. Казалось, по дороге ползет огромная, закованная в броню, змея. Грохот шагов и стального снаряжения воинов был слышен издалека, так что жители деревень, мимо которых двигалась армия, в ужасе разбегались, бросая дома и пожитки и прятались по окрестностям.

Накануне, обратившись к легионерам, Красс подробно рассказал им об их положении, ничего не утаивая, но кое-что приукрашивая. Октавий очень кстати вспомнил о богах – проконсул не забыл выразить уверенность, что именно боги пожелали отправить сынов Ромула на пять веков в будущее, где им выпала великая честь – спасти Вечный Город, возродить его былую славу и мощь. Конечно, у кого-то там, в прошлом, остались семьи и любимые – таким предстояло свыкнуться с мыслью, что они их больше никогда не увидять. Но пока боль утраты еще не чувствовалась так остро, как, – Красс в этом не сомневался, – она проявится спустя время. Впрочем, большую часть армии составляли профессиональные воины. Семнадцати лет отроду уходили они от семей, зная о нелегкой доле легионера – годами сражаться в далеких землях, приводя варваров под власть Рима, годами не видеть родных. Пока они еще не ощутили разницы.

Полководец не забыл упомянуть и о том, что варвары, осадившие Рим, надеются захватить там богатую добычу, и благодарные римляне без сомнения щедро отблагодарят своих освободителей. У многих легионеров разгорелись глаза и при словах о томящихся в Городе тысячах прекрасных и непорочных молодых дев, до которых стремятся добраться злобные варвары. «После того, как Город будет освобожден, необходимо будет сдержать порыв воинов, не то плохо придется молодым девам…», – подумал Красс.

Остановив коня, он задумчиво смотрел на марширующую армию. Скольких из них он не досчитается после битвы? Насколько сильны варвары? А ведь каждый легионер, каждый всадник и каждый велит теперь на счету. Других солдат, кроме этих, у него теперь нет. Пока нет… В любом случае, воинов нужно будет вознаградить. Вот только как это сдеалать, не настраивая против себя местных жителей? Тут надо думать. Но неужели он, кого многие за глаза называли Крезом, он, своим потом и кровью, наживший огромное состояние, которому завидовал весь Рим, не сможет выдумать что-нибудь? Эх, как жаль, что все его миллионы остались там, отделенные от хозяина бездной времени! Как бы они пригодились сейчас! Красс никогда не считал деньги своей главной целью. Для него они были лишь средством. Средством добиться славы и почестей, но более всего – власти! Власти, к которой он шел не считаясь ни с чем. И когда было нужно, он не считая тратил свое состояние, лишь бы это приблизило его к цели…

– Разреши прервать твои размышления, проконсул!

Марк Лициний, легат Шестого легиона, приблизился к нему и остановился, сдерживая гарцующего коня. Во всей армии было не так уж много людей, с которыми триумвир мог говорить достаточно откровенно, и одним из них был Лициний, поэтому Красс обрадовался ему. Выходец из плебейского рода, Лициний считался клиентом Красса еще в пору его далекой молодости. Когда Цинна и Марий устроили в Риме резню сулланцев, Лициний вместе с патроном последовал в изгнание в Испанию. В глазах Красса этот поступок многого стоил, в то время клиенты предавали своих патронов направо и налево, а случаи такой верности можно было пересчитать по пальцам. Лициний сопровождал его и далее, во время гражданской войны, проявив при этом незаурядный талант военачальника. Благодаря этому, он получил звание трибуна в том первом своем легионе, что будущий триумвир создал еще в Испании. Впоследствии его осторожность не раз помогала Крассу как в военных, так и в торговых делах, и когда проконсул начал собирать армию для похода на Парфию, он не колебался, предлагая Лицинию должность легата.

– Какое же дело привело тебя ко мне, славный Лициний?

– Да не то чтобы дело… Скажу так – меня одолевают некоторые сомнения относительно нашего похода. Не слишком ли быстро мы бросились в войну, о которой мало что знаем?

– А, вот что тебя беспокоит! Но как же воля богов? Тебя не впечатляет благородное дело освобождения Рима от варваров?

– Впечатляет. Ты произнес великолепную речь. Сам Цицерон не превзошел бы тебя тут, будь он с нами. Но разве ты и сам охвачен тем порывом, коим заразил легионеров? Я не узнаю тебя, Марк Лициний!

Красс рассмеялся.

– Неужто в твоих глазах я не могу быть истинным патриотом Рима? А ведь как истинный квирит, я вижу своим долгом защищать Вечный Город, в какую бы эпоху не забросил меня могущественный Фатум!

– Оставь эти речи Октавию. Я не сомневаюсь в твоей преданности Риму, как впрочем и в своей. Но только ли она заставляет тебя гнать солдат в бой?

– А что? Солдатам нравится. По крайней мере их больше не снедают тоскливые мысли. Вон как идут!

Над колоннами Шестого легиона неслась песня, и тысячи голосов подхватывали простой мотив:

 
«Красавиц много ждет, когда легионер
Вернется из сурового похода…»
 

– Видишь ли, Лициний, раз уж мы оказались здесь, нам волей неволей придется впутываться в местную политику. Неплохо бы конечно получше представлять, все, что тут происходит, но времени ждать и собирать сведения у меня нет. Легионерам нужно дело, ты понимаешь это не хуже меня. Не ты ли предложил мне начать строить лагерь, когда все вокруг метались и выли от ужаса? И ведь это сработало.

– Одно дело – лагерь, война совсем другое.

– Я не считаю, что разбить варваров, стоящих под стенами Рима, будет трудно. Сколько их там? По словам Венанция тысяч десять не больше.

– Не сомневаюсь, что мы их разобьем. Допустим даже, что у нас не будет больших потерь. Но что дальше? Скажи мне, Марк Красс!

– Дальше мы войдем в Рим как освободители.

– Не забывай, что там теперь есть царь. Антемий, кажется?

– Царь? О, нет! Венанций чересчур увлекается, что свойственно юношам в любую эпоху. Он превозносит нашу Республику, она для него, как для нас самих времена Сцеволы. То есть, легенда. Ему и невдомек, как все было непросто… Я много говорил с ним – пока он наш единственный стоящий источник информации. По его же словам выходит, что Антемий этот вовсе не царь, его назначил сюда император из Константинополя. Да и вообще, власть императоров у них не передается по наследству. Как я понимаю, император теперь – это что-то вроде диктатора, назначаемого Сенатом, хотя и не всегда это соблюдается, что нам демонстрирует пример этого Рицимера…

– Ну а как же Сенат?

– Здесь все не так просто. Я пока не совсем понимаю насколько реальной властью он обладает. Впрочем, не думаю, что большой. Уже и в наше время Сенат бывал игрушкой в руках таких людей как Цинна и диктатор Сулла. В общем, друг мой Лициний, здесь, как и везде, правит тот, за кем стоит сила. Сила легионов.

– И сейчас в Италии эта сила стоит за тобой? Марк Лициний Красс – император? – вкрадчиво проговорил Лициний.

Красс долго молчал.

– Ты очень проницателен, Лициний. Однако, я просил бы тебя держать свои выводы при себе. Я еще недостаточно знаю об этом Риме, чтобы принимать какие-либо решения. Ну а в наших рядах найдутся чересчур ретивые поборники Республики, которые слишком увлекаются красивыми фразами. Тот же Кассий, к примеру. Отличный солдат, но… В общем, не стоит зря их дразнить. Сейчас нам, как никогда, нужно единство.

– Я понял тебя, проконсул. Как и всегда, ты можешь на меня положиться.

Последние манипулы Шестого легиона миновали полководцев. За ними клубами поднималась желтая пыль. Легионы Красса шли на Рим.

За три дня, двигаясь обычными переходами, армия преодолела шестьдесят миль. Путь пролегал по малонаселенной горной местности, где жили лишь пастухи, с удивлением взиравшие на проходившие мимо колонны войск. На четвертый день, покинув глухие места на границе Самния и Лация, армия вступила в изобилующие городками и деревушками окрестности Рима. Первым городом на пути Красса оказался Пренест. Отсюда до стен Рима оставалось двадцать четыре мили, преодолеть их можно было одним форсированным маршем, но Красс не собирался спешить, намереваясь дать солдатам отдохнуть перед близкой битвой. Венанцию не было известно есть ли в Пренесте верные Рицимеру войска, поэтому Красс, выступив к городу, отправил вперед кавалерию Публия с приказом перекрыть все дороги ведущие к Риму, задерживая любого, кто попытается двинуться в том направлении. Кавалерия умчалась вперед еще ночью, поэтому сейчас, подходя к Пренесту, Красс не опасался, что о его движении станет известно осаждавшему Рим неприятелю.

Солнце еще только подбиралось к полудню, когда армия подступила к Пренесту. Многие, в том числе и сам полководец, бывали в этих местах, а кое-кто из легионеров сам был отсюда родом, поэтому солдаты и командиры с интересом смотрели на открывшуюся им панораму города. Завидев наступающие войска, горожане подняли тревогу. Ворота Пренеста были закрыты, на стенах виднелись вооруженные люди. Красс приказал двум легионам двинуться вперед, полностью окружая город, а сам, по совету Кассия, отправил к воротам Венанция в сопровождении кавалерийской турмы.

– Граждане Пренеста и ты, префект Луций Афраний! – громко прокричал тот. – Я – Деций Марий Венанций, магистерий императора Антемия! Именем императора и Сената требую открыть ворота и впустить в город римскую армию!

В ответ со стен послышалась брань и полетели стрелы – солдаты едва успели закрыть Венанция щитами. Стало ясно, что в городе стоит варварский гарнизон.

Красс, впрочем, не был обескуражен. Предвидя такое развитие событий, на прошлой ночевке он приказал легионерам делать лестницы и теперь войско было готово сходу начать штурм Пренеста. Едва легионы закончили окружение города, как затрубили букцины и легионеры, прикрываясь щитами, бросились на стены сразу со всех сторон. Невысокие, не более двадцати локтей, стены были плохой защитой, да и людей на них явно не хватало. Не прошло и получаса, как манипулы сразу трех легионов ворвались в город. Серьезное сопротивление они встретили лишь у ворот, где засело около сотни хорошо вооруженных варваров под предводительством рыжебородого великана. Но как только стены оказались захвачены, эти варвары были обречены. Сдаваться они однако ж не пожелали, предпочтя плену гибель от пилумов и мечей обозленных легионеров.

Наблюдавший за битвой с небольшого пригорка Красс, едва сопротивление было сломлено, приказал букцинам трубить отход. Хотя перед штурмом трибуны и центурионы получили строгий приказ пресекать грабежи и насилия в отношении граждан Пренеста, разгоряченные битвой солдаты могли и ослушаться командиров, чего допустить нельзя было ни в коем случае. А чтобы приказ был выполнен точно, Красс немедленно ввел в город когорты не участвовавшего в штурме XXIII легиона под командованием Сервилия.

Только два часа минуло с того момента, как в Венанция полетели первые стрелы, а порядок уже был установлен. Посланные легатами контуберналы доложили, что потери незначительны. В схватке у ворот погибли двадцать два легионера, а на стенах всего трое. Варваров было перебито более сотни, несколько десятков были захвачены в плен.

– Ну вот и первая победа, – сказал Красс ни к кому не обращаясь. – Хорошо начать войну хотя бы и малым успехом.

– Мы разметали их как щенков, – заметил Кассий. – Этот сброд не умеет сражаться. Видно нынешние римляне забыли с какого конца держат меч, раз позволили варварам хозяйничать в римских землях.

– Возможно, Кассий, возможно. Но что это там у ворот? Похоже, к нам едут гости.

Сопровождаемые центурией XXIII легиона во главе с военным трибуном, к пригорку шли пять человек в богатых одеждах. И с ними еще один в какой-то серой хламиде. Должно быть депутация знатных горожан.

– Да, это префект Афраний. – Подтвердил Венанций. – И с ним епископ Глицерий. Афраний не особенно набожен, но считается хорошим христианином. Глицерий же совершенный фанатик. Как я слышал, он даже призывал разрушить храм Фортуны в Пренесте, но потом его стали использовать как церковь Святой Богородицы.

– Эээ… О чем ты толкуешь, Венанций? Это служитель какого-то культа? Префект тоже культист?

– Они христиане. Их вера учит, что…

– Расскажешь потом. Мне подобает встретить гостей.

Приблизившись к полководцам, префект и его свита остановились. Вперед вышел трибун:

– Граждане города Пренеста желают выразить тебе, проконсул, свою покорность!

За ним выступил префект. Его жирные щеки заметно тряслись. На шее вздулись вены. От волнения он постоянно облизывал губы, а голос его дрожал.

– Проконсул и триумвир, Марк Лициний Красс! – начал он, явно повторяя слова внушенные ему трибуном. – Пренест благодарит тебя за освобождение от варваров проклятого Рицимера и я, от лица городского Сената и граждан, приглашаю тебя войти в город, дабы разделить со мною трапезу и воспользоваться нашим гостеприимством. То же касается и твоих доблестных воинов.

– Я принимаю твое приглашение, префект Луций Афраний! Однако мы не можем надолго задержаться в городе, долг зовет нас дальше, – добавил он, видя, что префект от страха вот вот лишится чувств.

На лице префекта проступило огромное облегчение.

Красс действительно не собирался задерживаться в Пренесте дольше, чем это необходимо. Но, вместе с тем, не мог побороть искушения посмотреть как теперь выглядят города и познакомиться с римлянами будущей, – нет, теперь уже настоящей, – эпохи. В свое время он несколько раз бывал здесь, – в окрестностях города у него имелась большая вилла, – и запомнил Пренест ухоженным, утопающим в зелени городком, чьи горожане отличались довольно непочтительными манерами и веселым нравом. Теперь все было иначе. Город наполовину опустел. Многие дома стояли брошенными, с тоской взирая пустыми оконными проемами на грязные улицы. Возможно они вспоминали времена расцвета города, которые, увы, давно миновали. Горожан видно не было, должно быть заперлись по домам, ожидая когда же их начнут грабить. Эх, римляне, римляне…

В сопровождении Кассия, Венанция и десятка контуберналов, Красс миновал городскую курию и, следуя за угодливым Афранием и мрачным Глицерием, направился к дому префекта. Здесь их ожидало наскоро приготовленное угощение. Довольно скромное, но проконсул не стал придираться. Его сильно удивили расставленные вокруг стола стулья, на которых полагалось сидеть, вместо того чтобы возлежать на ложе. Но, в конце концов, у каждого времени свой обычай. Гораздо больше его и спутников изумило то, что прежде чем приступить к трапезе, префект и Глицерий, сложив молитвенно руки, долго шептали что-то себе под нос. Красс вспомнил слова Венанция о каком-то культе, которому здесь следуют и только пожал плечами, собираясь отдать должное украшающей стол жареной курице и бокалу с вином. Однако начало обеда испортил Кассий. Видя, что хозяева дома явно совершают какой-то обряд, квестор также решил совершить возлияние в честь Юпитера.

– Да будут боги благосклонны к этому дому! – провозгласил он, плеснув несколько капель вина на пылавший в жаровне огонь.

Префект и епископ уставились на него как на прокаженного.

– Язычники, – процедил Глицерий. – Я так и думал!

Венанций рассмеялся, демонстративно встал и также совершил возлияние.

– Да, епископ, – сказал он. – Доблестный проконсул и его воины верят в отеческих богов. Ты же неспособен думать ни о чем, кроме своего распятого бога.

Глицерий сделал какой-то знак, словно рисуя перед собой невидимый крест и ответил:

– Господь накажет их, если они не обратятся к истинной вере. Тебя же, богохульник, не исправит ничто. Предрекаю – гореть тебе в аду!

– Это мы еще посмотрим, – сказал Венанций, принимаясь за еду, – Думаю я, многое теперь изменится…

Глицерий сложил на груди руки и смотрел прямо перед собой, лицо его окамененело. Красс с сочувствием посмотрел на префекта, тот явно не знал, что делать и перепугался до смерти.

– Довольно, Венанций, – сказал Красс. – Не обижай хозяев. Я вижу, что вас разделяет религиозная вражда, но не стоит омрачать трапезу.

– Но, ты не знаешь всего об этих..

– Я сказал – довольно!

Про себя Красс уже решил при первом же случае подробно расспросить Венанция об этом новом культе. Кажется, он назвал его последователей «христианами». Было похоже, что культ этот ныне широко распространен и пользуется определенным влиянием.

Дальнейшая трапеза протекала в молчании. Лишь под конец префект несколько разговорился. Глицерий же так и не притронулся к еде, сверля гостей неприятным взглядом. Красса и его полководцев интересовали последние новости об осаде Рима, но Афраний мало что мог рассказать.

– Гарнизон у нас здесь появился на майские календы, – рассказывал он. – И вот уже месяц стояли, пока вы не пришли. Нет, народ наш не трогали. Ну, поначалу были случаи, но потом как-то все успокоилось. В Риме-то что? А не знаю. Вестей не было уж с апрельских ид. Из Города никто к нам не приезжал, ну кроме солдат Рицимера. Говорят, окружен Город. Не может никто ни въехать, ни выехать. Чью мы сторону держим? Так как же… Императора Антемия господином своим признаём. Вам поможем, чем скажете. Все дадим, что в наших силах.

Красс с трудом сдерживал смех. Настолько префект старался выказать свои верноподданические чувства к этому императору Антемию, считая, что они – часть его армии, идущая на помощь осажденному Риму. Можно было не сомневаться, узнай Афраний правду, он бы и Красса своим господином признал, и на верность Республике присягнул, лишь бы эти пришельцы не тронули его самого и его город.

– Нам нужны съестные припасы, – сказал под конец Красс. – Всё, что может дать город. И мы выступим дальше. В Пренесте останется гарнизон, думаю одной когорты будет достаточно.

На том обед и закончился.

Оставив в Пренесте одну когорту Пятого легиона под командование военного трибуна Клодия Канулея, Красс двинулся дальше по Пренестианской дороге. Канулею было приказано по возможности укрепить городские укрепления, для чего ему выделили тысячу рабов. В случае неудачи под стенами Рима, Красс намеревался отступить к Пренесту и держаться здесь. В поражение он не верил, но считал нужным предусмотреть и такую возможность.

Вечером войско остановилось в двух милях от Габия. Этот городок был последним относительно крупным поселением на пути к Риму, в нем наверняка стоял варварский гарнизон, и Красс решил подождать здесь возвращения отправленной вперед кавалерии Публия. Публий явился едва начали строить лагерь, принеся с собой неожиданные вести. Его всадники наткнулись на отряд варваров, занимавшийся фуражировкой в окрестностях Рима. К счастью, варвары не ожидали встретить здесь противника и вели себя довольно беспечно. Римляне напали на них внезапно, изрубили несколько десятков, а остальных захватили в плен. От пленных Публий узнал, что варварам пока ничего не известно о появившейся здесь римской армии, а город Габий не ждет нападения и почти не охраняется. Тогда сын триумвира решился на рискованный шаг. Его кавалерия внезапно появилась под стенами Габия и, прежде чем неприятель успел опомниться, ворвалась в город через открытые ворота. Оставив в Габии тысячу всадников, Публий отправил одну алу отдельными подразделениями разведывать местность и задерживать всех пробирающихся к Риму людей. Сам же с остальной кавалерией, пленниками и отбитым у варваров обозом вернулся к армии.

Легионеры и военачальники славили удачливого Публия, Красс же был недоволен. Вызвав сына в свою палатку он сурово отчитал его за излишнюю самостоятельность.

– Но, отец! Ведь все вышло как нельзя лучше! Завтра ты сможешь продолжить путь к Риму, не задерживаясь у Габия. И теперь у нас есть запас продовольствия, которого лишились варвары.

– Все это так, но тебе просто повезло. А если бы нет? Если бы твоя кавалерия погибла? И потом – наше главное преимущество – внезапность. Если варвары узнают о нашем подходе, нам предстоит серьезная битва.

– Они не узнают. Мы перебили и захватили всех.

– Откуда ты можешь знать? И что подумает варварский вождь Рицимер, когда его фуражиры не вернутся вовремя? Об этом ты не подумал?

Публий опустил голову.

– Не будь ты моим сыном, я бы сурово наказал тебя. Предупреждаю – еще один подобный случай самодеятельности, и я забуду о родственных узах. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, отец.

– Иди.

Едва солдаты закончили строительство лагеря, в палатке полководца собрался военный совет. Всех удивил Кассий, явившийся на совет с длинным копьем, взятым из трофеев, что добыли всадники Публия в недавней стычке. Воткнув копье в землю, он как ни в чем не бывало поприветствовал собравшихся легатов.

– Что это, квестор? – спросил Лициний. – Для чего ты приволок сюда это?

– Это? Это копье. Такими нынче вооружена конница варваров. Сегодня в походе я говорил с Венанцием. Он многое мне рассказал о нынешней тактике варварских войск. А увидев какую добычу привез Публий, я понял, что мы имеем дело с серьезным противником. Могу сказать о себе – я их недооценивал.

– Но, Кассий, мои всадники легко их разбили…

– Я не собираюсь умалять твоих заслуг, Публий, но вы напали на них внезапно. Как я слышал, там не было правильного боя. А теперь вспомни коней, которых вы привели с собой.

– Видел я их, здоровы зверюги, – вставил Октавий. – Куда как больше наших.

– Представь теперь на этом коне варвара в доспехах и со щитом. А в руках у него – вот это копье. И представь, как тысяча таких конных варваров сходится с твоей кавалерий…

Публий задумался. В его глазах появилось сомнение.

– Тяжело придется всадникам. Это и я вижу.

– Ты считаешь, Октавий, что пехоте придется легче? Венанций говорит, что в армии Рицимера не менее четырех тысяч таких всадников. Твои легионеры выдержат их натиск?

– За свой легион я ручаюсь! Мои солдаты не устрашатся никаких варваров!

– Погоди, Октавий! – остановил его Красс. – Я вижу, что хочет сказать квестор. Мы, без сомнения, победим, но победа может достаться нам дорогой ценой.

– Именно так, император!

– Что же ты предлагаешь?

– Во-первых, я предлагаю позвать Венанция, чтобы каждый мог сам услышать как сражаются теперь варвары. Он учился в военной школе, читал кое-какие сочинения по тактике. Его знания будут нам полезны.

– Можем ли мы ему доверять? – спросил Лициний.

– Почему нет? Он хочет, чтобы мы победили. Для его императора Антемия иного спасения нет.

Позвали Венанция.

Он подтвердил все, что рассказывал Кассию, прибавив, что кавалерия варваров является грозной силой. В качестве примера, молодой магистерий привел некую битву при Адрианополе, где конница варваров-готов наголову разбила римские легионы. По просьбе Красса он нарисовал сколько помнил диспозицию войск и подробно рассказал, как действовали обе армии. В довершение, Венанций добавил, что по его мнению, легионеров следует вооружить такими же длинными копьям. Это поможет остановить первый удар варварской конницы, ну а дальше дело довершат мечи. Общую численность войск Рицимера он оценивал в десять тысяч и считал, что римлянам, имеющим значительное численное превосходство, вполне по силам справиться с ними.

– Однако медлить не следует, – говорил он. – Гундобад со своими войсками также движется к Риму. Сейчас он должен находиться в пяти-шести переходах от Города. Если его армия присоединится к Рицимеру, нам придется нелегко. У Гундобада до десяти тысяч пехоты и тысяч пять конницы. Лучше разбить их армии по частям.

Выслушав Венанция, военачальники принялись совещаться. Спор вышел горячим, каждый предлагал что-то свое.

– Вокруг Рима холмы, коннице там не развернуться…

– Да, кони у них здоровенные, не нашим чета…

– А если пилумами, да в лошадей?..

– Дай нашим такие копья – что толку? Все равно пользоваться не умеют…

– Строй надо крепче держать, тогда никакие варвары не страшны…

Сам Красс больше слушал, чем говорил. Он не разделял опасений Кассия в отношении варварской конницы, считая что она не сильно отличается от парфянской кавалерии, с которой собирались сражаться его легионы. Но меры предосторожности принять все же следовало. Некие сомнения были посеяны, один лишь Октавий считал, что легионеры справятся с любым врагом, пусть даже и с тяжелой конницей варваров, безо всяких ухищрений.

В конце концов решили атаковать варваров как можно быстрее, чтобы не дать соединиться двум их армиям. Внезапность нападения и численный перевес должны были решить судьбу сражения в пользу римлян. По настоянию Кассия, решили также изготовить некоторое количество длинных копий и вооружить ими легионеров. Впрочем, ясно было, что много сделать они не успеют, битва должна состояться уже на второй день после выступления из лагеря, иначе разбить врагов по частям не получится.

Хорошее предложение внес Копоний:

– Нас может поддержать гарнизон Рима. Вот только как дать им знать, что помощь близка…

После небольшого обсуждения решили попробовать отправить Венанция в Рим. Если будет возможность, он должен был пробраться сквозь кольцо осады и, известитв Антемия о приходе римской армии, предложить атаковать варваров в условленный момент.

– Ты, помнится, Публий, хвалил мне своего Фульциния? Это ведь он доставил Венанция к нам? Ну так пусть и отправляется с ним.

Таким и стало решение совета. Военачальники разошлись по палаткам. Следующий день станет последним днем перед битвой.

В который уж раз Фульциний оглядывал пространство перед городской стеной, прикидывая как можно добраться до ворот, но ни один из рождавшихся в голове вариантов его не устраивал. Ворота – вот они, и четырехсот шагов, пожалуй, не будет, но поди до них доберись, когда в половине пути на страже стоит полсотни варваров!

Его десяток укрылся в полуразрушенной арке акведука, идущего с дальних холмов к Риму. Густо разросшийся здесь кустарник давал возможность скрыться и людям и лошадям, но вот дальше до самой стены шло открытое место, поросшее лишь низкой пожухлой травой. Охранявшие эти ворота варвары, не скрываясь, расположились чуть дальше полета стрелы от города. Здесь у них было нечто вроде временного лагеря. Между палаток дымился костер, длинные копья стояли составленные «ежом». Было даже нечто вроде коновязи, где рыли землю копытами их мощные жеребцы. Фульциния поразили размеры Рима. Огромный город, раскинувшийся на обоих берегах Тибра, был гораздо больше того Рима, который он помнил. Но сейчас это не имело значения. Он получил приказ доставить Венанция в Рим, и приказ этот должен быть выполнен во что бы то ни стало. Марк уже знал, что стена эта зовется Аврелиановой, по имени какого-то древнего императора, что в высоту она достигает сорока локтей, а через каждые восемьдесят в ней расположены сторожевые башни. Ворот всего было двадцать и все они охранялись отрядами варваров, подобными тому, что стоял сейчас перед ними. Основные же силы Рицимера были разделены на две части, половина из них стояла к северу против Фламиниевых ворот, половина располагалась на западной стороне, перекрывая путь к морю.