Текст книги "Грешники и праведники"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

12

В кафе, где сидели Фокс и Ребус, по телевизору шёл репортаж, снятый возле полицейского отделения на Торфихен-плейс. Кафе находилось в пригороде Глазго, куда они добрались благодаря навигатору в телефоне Фокса.

– Так и не научился ориентироваться в местных дорогах, – сказал Фокс. Ему как раз принесли шотландскую похлёбку.

– Не вы один. – Ребус чуть отодвинулся, и официант поставил перед ним мясной пирог. Вместе с жареной картошкой и салатом, не считая булочки с маслом.

– Ну, выручайте, – сказал Ребус Фоксу.

– Тут я вам не помощник, – ответил Фокс, засовывая салфетку под ремень. Потом, посмотрев на часы, добавил: – Учтите, что через двадцать минут мы должны быть в другом месте. – Он взял ложку и принялся за дело.

– Вы всегда знали, что рано или поздно попадёте в «Жалобы»?

– Кто же это знает?

– Наверное, никто, но вы словно созданы для такой работы – судя по количеству копов, которых трясёт от вашего имени.

– Включая и вас?

– Пожалуй, уже не так, как раньше.

Фокс добавил в суп немного белого перца.

– Кто-то должен следить, чтобы мы не позволяли себе лишнего. Двойной смысл подразумевается. – Фокс кинул взгляд на пирог Ребуса.

– Эта шутка, судя по всему, не раз опробована. – У Ребуса между зубами застрял хрящик, и он извлёк его. – Но теперь, когда мы немного узнали друг друга, вам было бы уже не так приятно прикончить меня?

Фокс смерил его взглядом.

– Может быть, – согласился он.

– Но всё равно бы прикончили?

– Если надо – да.

– Ну и работёнка! Вот, скажем, я уболтал какого-нибудь говнюка признаться в преступлении, и он в конце концов признался, но мне пришлось обойти кой-какие правила…

Фокс улыбнулся:

– Вы считаете, что таким образом можно проложить себе дорогу в рай?

– А вы не считаете?

– Я не счетовод, Джон. Нет двух похожих ситуаций. Все обстоятельства должны приниматься во внимание.

– По мне, это типичный ответ счетовода. – Но Ребус тоже улыбался.

Фокс снова посмотрел на настенные часы.

– Вы думаете, Стефан не простит нам маленького опоздания? – спросил Ребус.

– А вы?

– Хороший вопрос, – вынужден был признать Ребус, снова вгрызаясь в пирог.

– Эй, посмотрите-ка. – Фокс показал на телевизор.

Ребус увидел, как толпа перед зданием полиции на Торфихен заволновалась: через неё стал протискиваться к дверям человек. Затем камера показала, как тот же человек покидает здание, а голос за кадром сообщил, что это «бизнесмен Оуэн Трейнор из юго-западного Лондона: его дочь Джессика – подружка сына Патрика Маккаски…»

– Молодец, Шивон, – пробормотал себе под нос Ребус и, махнув рукой на пирог, взялся за картошку.

Отель был трёхэтажный – сплошь тонированное стекло и блестящий металл, и располагался он недалеко от автомагистралей М8 и М74 – в месте, куда бизнесменам удобно заехать на встречу, или на обед, или на ночёвку. Стефан Гилмур и его партнёр, бывший футболист Барни Фруин, построили это заведение с нуля, а открылось оно всего три недели назад. На стенах в холле висели фотографии гостей, приглашённых на официальное открытие, Фруина и нескольких его старых партнёров по футбольной команде, а также подружки Гилмура с друзьями по шоу-бизнесу.

– Она всё ещё красавица, – не удержался Фокс и, почувствовав взгляд Ребуса, добавил: – В своё время видел её по телевизору…

Они собирались сообщить о своём прибытии портье, но Стефан Гилмур уже шёл им навстречу, громогласно приветствуя Ребуса. Они обменялись рукопожатием. Потом Ребус представил Фокса.

– Давайте только побыстрее, – нетерпеливо сказал Гилмур. Он вышел к ним в рубашке – без пиджака.

Он вызвал лифт и, когда все трое вошли, провёл ключом-карточкой по слоту, после чего нажал кнопку «ПХ».

– Пентхаус, – объяснил он. – На сегодня не забронирован, так что можем воспользоваться.

Двери лифта открылись, и они оказались в холле апартаментов. Отсюда двери вели в гостиную, ванную, спальню. Из окон во всю высоту стены открывался вид на Глазго и холмы за ним. С другой стороны видны были главным образом дороги и промышленные здания.

– Впечатляет, – сказал Фокс, когда Гилмур устроился на одном из диванов и, раскинув руки, положил их на спинку.

– Я только что видел по телевизору Оуэна Трейнора, – сказал Гилмур. – Что за история?

– Ты его знаешь? – спросил Ребус.

– Мы с ним собирались строить отель в Кройдоне, ничего не вышло, однако Трейнор был участником синдиката. Теперь вдруг он всплывает в Эдинбурге…

– Вообще-то, он родом из Кройдона, – сообщил Ребус.

– На это мы и делали ставку, Джон.

– Всё это очень занимательно, но мы приехали по другому поводу, – сказал Фокс.

– По какому же? – Гилмур закинул ногу на ногу.

Ребус остался стоять у окна, а Фокс сел на стул.

– Речь пойдёт о Билли Сондерсе, – сказал Фокс.

– Я знаю. С моей стороны, глупо было звонить ему. – Гилмур поднял ладони, не снимая рук со спинки дивана.

– Как ты нашёл его номер? – спросил Ребус.

– Этот парень водит такси, Джон. Думаешь, так уж трудно узнать его телефон?

– Подозреваю, что кое-кому пришлось заплатить.

– Без комментариев.

– Ну, тогда вы, может быть, согласитесь прокомментировать исчезновение мистера Сондерса?

Гилмур посмотрел на него с недоумением.

– Его машину нашли на пустыре, – сообщил Ребус. – А на следующий день генеральный прокурор собиралась его допросить с пристрастием.

– Вот те на. – Гилмур подался вперёд, упёр локти в колени, сцепил пальцы. – Уж не хотите ли вы обвинить в этом меня?

– Что конкретно вы ему сказали? – спросил Фокс.

– Я хотел узнать… – Гилмур внезапно замолчал, сверля Фокса взглядом. – Я больше не коп – вот уже тридцать лет как не коп. Почему мне не спросить у человека, как он будет отвечать на вопросы следователя?

– Вы просто спрашивали – не угрожали?

– Угрозы не в моём стиле. – Гилмур вскочил на ноги и, указывая пальцем на Фокса, возмущённо спросил Ребуса: – Не противно тебе иметь дело с такой гнидой?

– Спокойно. Значит, ты спросил Билли Сондерса, что он собирается сказать на допросе?

Гилмур остановился футах в трёх от Ребуса и кивнул в ответ.

– И? – не отступал Ребус.

– И ничего – он не пожелал со мной говорить. Весь разговор длился двадцать секунд от силы. – Гилмур помолчал. – Готов спорить, вы запросили биллинг по его звонкам – легко выяснить, что я говорю правду.

– И больше ты ему не звонил?

– Пытался, но он не брал трубку.

– И вы не предлагали ему никакого вознаграждения? – добавил Фокс со своего стула.

– Вы хотите сказать, не предлагал ли я ему взятку? – Гилмур отрицательно покачал головой. – Но я вам скажу, что думаю по этому поводу. Вы сами его спугнули. Тридцать лет прошло, и вдруг на тебе – ему снова кутузка светит. Я бы на его месте тоже дал дёру.

– Боюсь, мистер Гилмур, вы попали в непростую ситуацию, – заметил Фокс. – Вам есть что терять, вон сколько у вас всего. – Фокс повёл рукой. – А в прошлом у вас мало ли что было – было да прошло, никто не вспомнит. Так вы считали. Теперь ваша жизнь – всё это. Если только Билл Сондерс не выступит в суде и не расскажет во всеуслышание, кем вы были раньше.

– Хорошим копом – вот кем я был. Себя не жалел, чтобы люди по ночам спокойно спали. – Гилмур подошёл и встал перед стулом, на котором сидел Фокс. – А вот от вас, как я слышал, в уголовной полиции не было ни малейшего проку, и вы чуть не на коленях умоляли начальство перевести вас в «Жалобы».

Фокс медленно поднялся на ноги, кровь прихлынула к его щекам.

– Вы ведь понимаете, что на этом дело не кончится? Расследование будет продолжаться – с Билли Сондерсом или без него. И я не успокоюсь, пока не выведу вашу маленькую шайку на чистую воду.

– Это он про нас с тобой, Джон, – повернулся к Ребусу Гилмур.

– Но в первую очередь про вас лично, – уточнил для ясности Фокс. – Сондерс был вашим информатором, и я уверен: именно вы спасли его от суда. А помогал вам кто или нет, это уже дело десятое.

– Дуглас Мерчант – мерзавец, который получил по заслугам. Тому, кто с ним разобрался, полагается награда, а не тюрьма.

– Вот этим себя и утешайте, – посоветовал Фокс. – Чем чаще вы с вашим приятелем Патерсоном это твердите, тем менее убедительно это звучит.

– Ну, мы закончили? Я не услышал ничего такого, что бы лишило меня сна, даже на пять минут. Пусть Билли Сондерс рассказывает что хочет. Его слово против слова полиции Саммерхолла. Слухи и домыслы – вот всё, что вы сможете нарыть.

Он выставил вперёд подбородок, придвинувшись уже чуть ли не вплотную к Фоксу Фокс открыл было рот, чтобы ответить, но двери лифта вздрогнули и раздвинулись.

– Ты всё ещё здесь, мой Крепыш, – раздался напевный женский голос. – Портье сказал подняться и подождать… – Она вошла в комнату и резко остановилась, губы округлились в удивлённом «о!».

– Ваше следующее деловое свидание? – высказал притворную догадку Фокс.

– Тебе лучше уйти, – сказал ей Гилмур ледяным тоном.

Женщина была молода – лет двадцати пяти. Крашеные рыжие волосы и короткое пальто поверх предположительно ещё более короткого платья. Ребусу показалось, что он узнал её по фотографии в холле: там она стояла в обнимку с каким-то футболистом. Комнату заполнял парфюм, быстро вытесняя кислород.

– Мы уходим, – сказал Ребус, направляясь к выходу.

Гилмур не хотел встречаться с ним взглядом, но Ребуса это устраивало. Может быть, Фокс и сказал какое словцо на прощание, но Ребус не расслышал. Они стояли бок о бок в лифте, двери закрылись, и кабина поехала вниз. Ни один не проронил ни слова, пока Ребус не остановился перед фотографиями, чтобы проверить, не подвела ли его зрительная память.

– Изменять такой женщине, – заметил Фокс, покачав головой и ткнув пальцем в фото официальной подружки Гилмура…

Наверху в пентхаусе заверещал телефон. Гилмур не собирался отвечать, но потом посмотрел на дисплей.

– Я на минуту, – пролаял он своей гостье, удалился в ванную и закрыл дверь.

– Давненько тебя не слышал.

– Что так долго трубку не снимал?

– Да я тут с ног сбился. С чем звонишь?

– Хочу попросить об услуге. У тебя ещё есть связи в эдинбургской полиции?

– Возможно.

– Мне нужен понимающий человек, других не надо.

– В чём дело, Оуэн?

– Хочу знать, что там на самом деле случилось, когда Джессика попала в аварию, у – Введи меня в курс дела.

– Это моя дочь, Стефан. Её машина съехала с дороги, и копы, похоже, считают, что за рулём сидел её бойфренд. А потом на его отца прямо в доме кто-то напал, и теперь меня пытаются к этому притянуть.

– Отец – это Пэт Маккаски?

– Мне нужен кто-то, кто сообщал бы мне о ходе расследования.

– Лучше Джона Ребуса я никого не могу тебе посоветовать.

– Кого угодно, только не этого ублюдка! – зарычал Трейнор.

– Ты с ним знаком?

– Достаточно, чтобы у меня руки чесались набить ему морду. Так ты можешь мне помочь?

– Не уверен.

– Ты всегда был скотиной, Стефан, скотиной и остался.

– Ладно, я, наверно, могу подёргать кое-какие ниточки.

– Постарайся не вызвать подозрений. И позвони, когда будут новости.

Телефон замолчал, и Гилмур в недоумении уставился на него.

– Насчёт благодарностей можешь не беспокоиться, – проворчал он.

Он слышал, что его гостья ставит музыку в гостиной. Но он не пошёл к ней, запер дверь ванной, уселся на унитаз и обхватил голову руками, не понимая, что ему делать с Билли Сондерсом…

Когда тем же вечером зазвонил телефон, Ребус сразу понял, чей голос услышит. Мясной пирог всё ещё камнем лежал в желудке, и потому он решил ограничиться жидким ужином – из двух бутылочек индийского светлого. Когда раздался звонок, он приступал ко второй.

– Я хочу извиниться, – сказал Стефан Гилмур.

– За что?

– Это не то, что ты подумал, Джон.

– Она из тех подружек футболистов, про которых пишут в жёлтой прессе?

– Научилась вносить себя в списки приглашённых.

– Обязуюсь свято хранить твою тайну.

Ответом ему было молчание.

– Я серьёзно, – сказал Ребус. – Правда, за Фокса я поручиться не могу.

Он услышал, как Гилмур втянул воздух сквозь зубы.

– Мне нужно знать, на чьей ты стороне, Джон.

– Похоже, этот вопрос очень популярен в последнее время…

– Не могу поверить, что ты позволишь такой пиявке, как Фокс, высосать мою кровь.

– Немного взаимного доверия может помочь делу, – ответил Ребус. – Для начала не скажешь мне, за какое место тебя держал Сондерс? Как я догадываюсь, именно поэтому ты и звонил ему… Например, сказать, что теперь это для тебя уже не важно. Или что у тебя есть кое-что на него.

– Ни за какое место он меня не держал, Джон.

– Я думаю, ты лжёшь.

– Тогда тут и говорить не о чем. – Гилмур помолчал. – И вероятно, не имеет смысла просить тебя замолвить словечко перед Фоксом.

– Чтобы он забыл о твоей гостье?

– С меня ящик-другой односолодового – ты ведь до сих пор не прочь пропустить стаканчик?

– Стефан, невозможно купить всех подряд. И если бы ты считал меня другом, тебе и в голову не пришло бы…

– Справедливо. – В голосе Гилмура слышалась горечь поражения. – Я просто считаю безумием тратить время и деньги на новое расследование, которое всё равно ничем не кончится. Но даже если дойдёт до суда, то результат будет один: Элинор Макари распушит свои пёрышки. Для неё это только возможность самоутвердиться – доказать, что она не зря добивалась права возбуждать дела повторно. К правосудию это не имеет ни малейшего отношения, Джон. Мы по-прежнему пешки, как и раньше.

– Ну, ты уже вышел в ферзи, Стефан.

– Но прокурорша хочет прижать меня к ногтю. Она ставленница Шотландской национальной партии, всю жизнь её поддерживала. И тут наконец у неё появляется шанс вонзить пару стрел в публичное лицо кампании «Скажи, „нет“».

– Иными словами, в тебя.

– Вот именно!

– Тебя не просили высказаться о Пэте Маккаски?

Неожиданный поворот в разговоре, казалось, выбил Гилмура из колеи.

– Ну, просили, – сказал он наконец.

– Ты, вероятно, с ним не раз бодался?

– Постоянно. Хотя он приятный парень. После публичных дебатов он всегда был рад пропустить со мной стаканчик, поболтать, посмеяться над чем-нибудь.

– Похоже, ты его неплохо знал. И семью его тоже?

– Семья гут вообще ни при чём. – Гилмур помолчал. – Но с Бетани я встречался раза два.

– Ты послал свои соболезнования?

– Конечно. Я что хочу сказать, полиция именно этим должна заниматься, а не всякими там билли сондерсами.

– У тебя нет никаких соображений, зачем кому-то понадобилось нападать на Пэта Маккаски? – спросил Ребус.

– Это ведь была кража со взломом?

– Мы не уверены на все сто.

Гилмур задумался, помолчал немного.

– Ты ведь не считаешь всерьёз, что Оуэн Трейнор попадает под подозрение?

– Мы никакие версии не исключаем.

– Проникнуть в чужой дом? Шарахнуть по голове хозяина только потому, что он чей-то отец?

– Ну, случались и более странные вещи. Так что тебе известно о Пэте Маккаски?

– Я уже сказал: он был хороший парень.

– И никаких скелетов в шкафу?

– Не могу представить. – Гилмур задумался. – Вы собираетесь поставить крест на кампании против независимости? Джон, если наши противники узнают о Сюзанне…

– Это твоя гостья в пентхаусе?

– …то я буду знать, что проболтался либо ты, либо Фокс.

– А как насчёт портье, который, не спросив тебя, отправил её наверх? Его ещё не уволили? Потому что если уволили, то можешь включить его в список подозреваемых. Вот что получается, Стефан, когда мы начинаем врать, изменять, изворачиваться – ничего, кроме массы проблем.

– А что, Джон, в твоём шкафу нет скелетов? – Гилмур попытался изобразить ехидный смешок. – Тебе целого ангара не хватит, чтобы всех их упрятать.

На линии воцарилась тишина. Гилмур непременно хотел последнее слово оставить за собой. Ребус отхлебнул пива и пошёл перевернуть пластинку. Рори Галахер, «Грешник». Ребус молча поднял стакан – за гитариста – и снова уселся на стул обмозговать кое-что. Потом он взял трубку и позвонил Кларк.

– Что ещё? – недовольно буркнула она.

– Не вовремя?

– Перезвоню через полчаса.

И снова тишина на линии.

«Хорошо у тебя сегодня идут дела, Джон», – сказал он себе, поднося бутылку ко рту.

Кларк дожидалась, когда Дэвид Гэлвин вернётся из туалета. Они сидели в баре в Новом городе – её выбор, её территория. Поначалу разговор шёл мирно: Гэлвин пытался объясниться и надеялся получить прощение. Но потом он не выдержал и спросил: а в чём, собственно, он провинился. «Ведь это не я настучал в „Жалобы“!» И тут же начались препирательства, правда голоса ни один из них не повышал: в Новом городе это не принято.

В сердцах отодвинув от себя стол так, что столешница упёрлась ей в подреберье, Гэлвин отлучился отдать дань природе. Или собраться с мыслями. Пока он отсутствовал, Кларк мысленно вернулась к недавнему совещанию в Бьют-хаусе на Шарлот-сквер.[22]22
  Бьют-хаус – резиденция премьер-министра (официально – первого министра) Шотландии, возглавляющего шотландское правительство.


[Закрыть] Присутствовали только Ник Ральф, она сама, премьер-министр и один из его специальных советников. Премьер попросил сообщить ему о последних результатах расследования, хотя информирован он был, судя по всему, не хуже следствия. Он потребовал быстрых и решительных действий. На нём был галстук с узором из флажков с андреевским крестом.[23]23
  Национальный флаг Шотландии – белый косой (андреевский) крест на синем фоне.


[Закрыть] Он не предложил им ни кофе, ни чая. Каждые тридцать секунд входил какой-нибудь клерк, передавал ему бумагу, и премьер пробегал её глазами. Иногда он кивал, иногда быстро складывал бумажку и засовывал себе в карман. Нелегко управлять страной и одновременно пытаться строить её будущее, которое не по душе более чем половине населения.

– Быстрые и решительные, – повторил премьер. – Покажем всем, на что способна шотландская полиция теперь, когда введена новая модель управления.

– Ещё только вводится, – поправил его Ральф, за что удостоился недовольного взгляда премьера…

Кларк увидела возвращающегося Гэлвина. Он потирал руки, словно заверяя присутствующих, что не забыл их помыть. Подошёл к столику, остановился и укоризненно покачал головой – дескать, он очень разочарован в Шивон. После чего вышел из бара, ни разу не обернувшись.

– Вонючка, – вполголоса сказала Кларк.

Она отхлебнула вина и позвонила Ребусу.

– Извини, – проговорила она.

– Что-то случилось? Расскажешь?

– Определённо нет.

– Ты, кажется, в пабе.

– Ты проницателен, как всегда.

– Одна?

– Вот уже тридцать секунд. – Она вздохнула и потёрла лоб. – Так ты что хотел, Джон?

– Видел Оуэна Трейнора по телевизору – хорошая работа. Молодцы, что вытащили его в участок.

– Только разозлили его, и всё.

– Очень хорошо. Если злится, значит не контролирует себя.

– Вытянуть из него ничего не удалось. А что у тебя?

– Билли Сондерс сделал ноги.

– Занятно.

– Фокс считает, что, возможно, Стефан Гилмур ссудил ему деньжат, чтобы не путался под ногами.

– И?..

– Стефан это отрицает.

– А как у тебя с Малькольмом – не передрались ещё?

– Да нет, вроде уживаемся. – Ребус помолчал. – Подбросить тебе ещё одну интересную тему?

– Давай, если очень хочется.

– Стефан Гилмур знал Пэта Маккаски. Хорошо знал.

– Понятно. – Теперь настала её очередь помолчать. – Ты же не хочешь сказать, что…

– Нет, конечно. Хотя это наводит на размышления. Я помню, что мы с самого начала исключили политический аспект, однако политики в Шотландии сейчас такое творят… Слишком много горячих голов, каждый носится со своими обидами и комплексами. И твой босс, как мне кажется, не исключает такой мотив…

– Я передам ему твоё мнение. – Она снова потёрла лоб.

– Ты точно не хочешь, чтобы я составил тебе компанию? Я мигом – одна нога здесь, другая там.

– Всё в порядке, Джон.

– Поцапалась с приятелем из прокуратуры?

– Я тебе сказала: у меня всё в порядке.

– Ну, если тебе понадобится дружеское плечо, чтобы на нём выпить…

Она отключила телефон, но на лице у неё появилась усталая улыбка. Вино она допила – один бокал, больше не хотелось, не то настроение. В таком состоянии лучше всего было бы отсидеться дома, благо она жила минутах в пятидесяти ходьбы от бара. Оплатив счёт, Шивон вышла на улицу. Воздух был морозный, на вечернем небе ни облачка. Ребус говорил ей, что, когда его одолевает бессонница, он садится в машину и едет по городу. Едет без всякой цели, просто чтобы куда-то ехать. Пожалуй, сейчас это бы ей подошло. Или лучше лежать пластом на диване и смотреть телевизор? Или читать книгу – когда она в последний раз открывала книгу? Но едва Кларк завернула за угол, как перед ней распахнулась дверца машины.

– Шивон?

Кларк вздрогнула, стрельнула глазами направо-налево. Излишняя осторожность никогда не помешает. Но она узнала голос и приблизилась к спортивному «альфа-ромео».

– Ты что здесь делаешь? – спросила она.

– Угадай.

Улыбка приветливая, но профессиональная. Лора Смит – маленькая, с короткими каштановыми волосами – была главным криминальным репортёром газеты «Скотсмен», а после недавних сокращений и единственным криминальным репортёром.

– Залезай, – сказала Смит.

Прежде чем Кларк успела возразить, журналистка первая нырнула в машину и захлопнула свою дверцу. Из динамиков доносилась музыка, но двигатель был выключен, и в салоне стало холодать.

– И давно ты здесь? – спросила Кларк, усевшись на пассажирское сиденье.

– С полчаса, наверно.

– Ты и полночи могла бы прождать.

– Ничего не поделаешь – такая работа.

– Я понятия не имела, что у тебя есть мой адрес.

Смит выразительно приподняла бровь, и Кларк поняла, что сморозила глупость. Смит работала криминальным репортёром – уж такой-то пустяк ей выяснить ничего не стоило.

– Ты хочешь спросить у меня про дело Маккаски, – предположила Кларк.

– В полицию вызывали Оуэна Трейнора.

– Какая наблюдательность!

– Он человек с прошлым.

– Вот уж точно. – Кларк следила за Смит, которая барабанила пальцами по рулевому колесу в такт музыке. Мелодия незнакомая, что-то в стиле диско, если такое ещё существует.

– И у него есть дочь, Джессика, – продолжила Смит. – Несколько дней назад Джессика разбила свой «гольф». Ни с того ни с сего потеряла управление на ровном участке дороги.

– Нет, ты просто потрясающе информирована. Я начинаю тебя бояться.

– Не надо сарказма. – Смит выключила музыку и всем корпусом повернулась к Кларк. – Бойфренда Джессики зовут Форбс Маккаски, и его отец умирает от удара по голове, после того как в дом проникли грабители. – Она сделала паузу. – И следом полиция вызывает на допрос Оуэна Трейнора. Рискну предположить, какие у него могли быть мотивы…

– Нам нужно было уточнить некоторые детали, Лора, только и всего.

– Не сомневаюсь. Кстати, как прошла встреча с премьером? – Она с удовольствием отметила удивление на лице Кларк и снова улыбнулась. – У меня повсюду шпионы.

– Он хочет, чтобы мы нашли виновного.

– Само собой. Но, кроме того, премьеру требуется срочно найти новое лицо для кампании «Скажи, „да“» и при этом не выставить себя бесчувственным прагматиком. А что Ребус – ведёт себя как пай-мальчик?

– Я ему не мамочка.

– Как ему удалось прилепиться к расследованию дела Сондерса?

Кларк смерила Смит сердитым взглядом.

– Ты рискуешь прослыть всезнайкой, Лора.

– Просто я хорошо информирована, – поправила её Смит. – Ты знаешь, что из-за Сондерса Стефан Гилмур простился с полицией? А теперь он правит большим кораблём, на котором плывут все, кто хочет сказать «нет»…

– Ты собираешься всё это напечатать?

Смит задумалась.

– Несколько неопровержимых фактов не помешали бы. После процесса Левисона[24]24
  Речь идёт о скандале в связи с незаконным прослушиванием телефонных разговоров граждан сотрудниками таблоида «Ньюс оф зе Уорлд» и последовавшем за этим судебном разбирательстве (2011), на котором председательствовал судья Брайан Левисон.


[Закрыть] наши юристы перестраховываются и вычёркивают всё, что нельзя подтвердить документально.

– Я слишком близко… разглашение материалов следствия… – сказала Кларк, с сомнением покачивая головой. – Меня тут же вычислят…

– Я всё устрою так, что не вычислят, – просто надо знать, как подать материал.

– Я думаю, в настоящий момент мне известно не больше, чем тебе, – возразила Кларк.

– Но наступит момент, когда тебе будет известно больше. Газета постоянно обновляет информацию в режиме онлайн. Если я хотя бы на десять минут опережу всю свору – я выдам информацию первой.

Кларк снова покачала головой. Смит выпятила нижнюю губу, изображая детскую обиду.

– Но я ведь пришла к столу не с пустыми руками, – сообщила она. – Может, ничего за этим и нет, но чтобы продемонстрировать свою добрую волю…

– Что ты нарыла?

– Но ты обещаешь не забыть про меня?

– Не тяни.

Смит несколько секунд помолчала, потом глубоко вздохнула.

– Говорят, – сказала она, – что Форбс Маккаски – тот человек, к которому имеет смысл обращаться, если тебе нужен нелегальный товар высокого качества. Шикарные студенческие вечеринки в квартирах, купленных мамочками-папочками… Сама понимаешь.

– Неужели? Сын министра юстиции?

– Прелестно, правда? Я слышала это от двух проверенных источников. Даже наблюдение установила – со мной фотограф был и всё такое. Но застукать его с поличным не удалось.

– Значит, речь идёт о неподтверждённых слухах? – Несмотря на скептический тон, Кларк заинтересовалась. – А где он берёт товар?

Смит в ответ пожала плечами:

– Не думаю, что это эдинбургское производство. У вас есть сведения о дилерах, которые толкают товар по цепочке?

– Я займусь этим.

– Хочу только тебе напомнить: он сын, оплакивающий погибшего отца. Так что поаккуратнее.

– То есть ты сама не можешь воспользоваться этой информацией?

Смит покачала головой.

– Иначе зачем бы я стала с тобой делиться? – спросила она всё с той же милой профессиональной улыбкой.

Ребус сладко спал в кресле, его разбудил звонок. Номер незнакомый, но он всё равно ответил, протирая свободной рукой сонные глаза:

– Джон Ребус.

– Прекратите дёргать моего отца!

– Джессика? – Ребус подошёл к проигрывателю и снял с пластинки иглу, вхолостую царапавшую диск. Вторая сторона «Пира нищих»[25]25
  «Пир нищих» – название седьмого альбома «Роллинг Стоунз» (1968).


[Закрыть] – и как только он умудрился почти всё проспать. – Я не знал, что у вас есть мой номер.

– Вы дали Форбсу визитку.

– Дал.

– Слушайте, я не шучу – оставьте его в покое!

– Форбса или вашего отца?

– Отец ничего не сделал… он этого не заслужил… – Она, казалось, с трудом сдерживает рыдания.

– Он что – на вас злость срывает? – спросил Ребус.

– Нет, конечно. Но я же вижу, он себе места не находит. Его имя полощут по телевизору, а теперь ещё без конца кто-то названивает.

– Вы всё ещё в отеле?

– Завтра съезжаем.

– Возвращаетесь в свою квартиру? А ваш отец?

– Ему нужно в Лондон. А вот чего ему не нужно, так это вашего прессинга.

– Тогда расскажите мне, что с вами случилось, – сказал Ребус.

– Вы это о чём?

– Об аварии…

В ответ – тишина. Он уже решил было, что она отключилась, но потом услышал тяжёлый вздох.

– Я не могу, – сказала она. – Они меня убьют.

– Кто вас убьёт? – Он замолчал, давая ей время подумать, но ответа не последовало. – Вы дочь Оуэна Трейнора – никто вас не убьёт.

– Я не могу. Не спрашивайте меня больше.

– Не удивляйтесь, если увидите меня завтра у ваших дверей. Это связано с Форбсом? Или с вашим отцом?

Но на сей раз она и в самом деле отключилась. Ребус перезвонил ей, но ответила её голосовая почта. Он добавил её номер в контакты, потом погладил трубкой по щеке, вспоминая разговор.

«Они меня убьют».

– Кто такие «они», чёрт побери?

Ни слова о Форбсе Маккаски – просто безличное «они». Знал ли об этом Оуэн Трейнор? Или, может, подозревал? Что бы он сделал, узнав, что кто-то угрожает его дочери? Вышел бы из себя? Есть ли у него друзья, к которым он мог бы обратиться?

«Не удивляйтесь, если увидите меня завтра у ваших дверей…»

Он мысленно вернулся к дверям дома Дода Блантайра, к Мэгги, которая стоит там и вся словно светится. Он вспомнил, что она говорила ему в кафе: «…как могла бы сложиться жизнь, будь мы посмелее». И слова Стефана Гилмура вспомнил: «А что, Джон, в твоём шкафу нет скелетов?»

«Мы начинаем врать, изменять, изворачиваться…»

У него голова пошла кругом: слишком много связей, оборванных концов, обнажённых проводов. Так и до короткого замыкания недалеко.

Он приготовил себе кружку чая, поставил на проигрыватель «Плотный воздух».[26]26
  Название альбома в стиле фолк-джаз, выпущенного в 1973 г. Джоном Мартином.


[Закрыть] Потом уселся в кресло, приготовившись к долгому ночному бдению.