Текст книги "Грешники и праведники"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

6

Оказалось, что генеральный прокурор выделила Фоксу маленький кабинет в здании шерифского суда на Чемберс-стрит, в пяти минутах ходьбы от её собственных владений.

– Уютненько, – сказал Ребус, разглядывая его владения.

Здание было относительно новым, но Ребус никак не мог вспомнить, что стояло на этом месте прежде. По пути в кабинет он прошёл мимо очумелых, орущих в телефонные трубки адвокатов и их расположившихся поблизости клиентов; клиенты сидели с видом «да гори оно всё», делились сигаретами и рассказами про бои местного значения, а ещё сравнивали татуировки.

Фокс сидел за столом, который был слишком велик для его непосредственных нужд и располагался в комнате, словно взбесившейся от обилия деревянных панелей. Он сидел, зажав авторучку между ладонями. Ребусу показалось, что он долго тренировал эту позу. Фокс казался напряжённым и неубедительным. Может быть, он и сам это почувствовал, потому что, когда Ребус сел напротив него, Фокс положил авторучку на стол.

– Вы вдруг надумали мне помочь? – спросил он. – Вот так чудо! Прямо обращение на пути в Дамаск.[15]15
  Имеется в виду обращение в христианство Савла (будущего апостола Павла) на пути в Дамаск: Савлу, ярому гонителю христиан, на пути в Дамаск был голос свыше, и он в одночасье стал приверженцем Христа.


[Закрыть]

Ребус в ответ пожал плечами:

– Вы пытаетесь спикировать на моих друзей с больших высот. Единственное, что я могу для них сделать, – позаботиться, чтобы у вас в этот момент не случился понос.

– Захватывающий образ.

– Это и есть ваш архив? – Ребус показал на большие коробки сбоку от Фокса.

– Да. Середина восемьдесят третьего – приблизительно то время, когда Сондерс убил Мерчанта.

– Предположительно убил, – поправил его Ребус. – Вы уже просмотрели материалы? – (Фокс кивнул.) – И если бы моё имя где-то там фигурировало, то вы не стали бы меня слушать?

Фокс кивнул:

– Конечно, до недавнего времени вы работали в отделе нераскрытых преступлений: могли в любое время получить доступ к этим материалам и уничтожить всё, что подтверждает вашу причастность к саммерхоллским делишкам.

– Ну, просто из духа противоречия, давайте скажем, что я абсолютно чист.

– В данном конкретном случае, – уточнил педант Фокс.

– В данном конкретном случае, – повторил за ним Ребус. – И недавно мне из милости позволили вернуться в уголовную полицию…

– И вы не хотите рисковать своим положением.

– Именно поэтому я и предлагаю вам свои услуги, а это означает, что я намерен приглядывать за вами.

– Если вы никак в этом деле не замешаны, то вам нечего меня бояться.

– Если только вы не начнёте фальсифицировать материалы, чтобы выставить меня соучастником всех, кто когда-либо работал в Саммерхолле.

Фокс снова взял авторучку – простой шарик, хотя он обращался с ним так, будто это шикарный «паркер» с золотым пером.

– Значит, по-вашему, лучший способ мне помочь – это с самого начала поставить под сомнение мои способности.

– Чтобы не пришлось обсуждать это на более поздних этапах, – сказал Ребус.

– А я между тем должен вам доверять? Притом что речь идёт о ваших первых коллегах и наставниках в полиции, о тех, кого вы знаете всю свою профессиональную жизнь… С какой стати вы станете действовать против них?

– Я здесь не для этого. Я хочу убедиться, что вы не пустите в ход тяжёлую артиллерию.

– Тяжёлая артиллерия – это не мой стиль.

– Это хорошо, потому что святые, хотя они все и отставники, неплохо вооружены.

– Но вы-то не отставник.

Ребус кивнул:

– Они рассматривают меня как часть своего боевого арсенала.

– Но вы таковым не станете?

– Это уж вам решать, смотря как пойдёт работа над этими материалами. – Ребус показал на коробки.

Фокс посмотрел на него, потом на дисплей своего телефона.

– До конца рабочего дня остался всего час.

– Опять-таки вам решать, когда вы кончаете работать, – возразил Ребус.

Ещё один долгий взгляд, затем неохотный кивок.

– Хорошо, ковбой, – сказал Фокс с нарочитой медлительностью. – Посмотрим, что тут у нас. – И они поставили коробки на стол и приступили к работе.

«Сэнди Белл» не был ближайшим баром к Шерифскому суду, но Ребус выбрал его, а Фокс сказал: «Вы в этом всяко разбираетесь лучше меня». В глубине зала стоял столик на двоих, за него они и сели. Ребус принёс колу для своего новообретённого коллеги, а себе взял индийское светлое. Фокс тёр глаза и с трудом подавлял зевоту. Он настоял на том, чтобы чокнуться. Ребус отпил глоток и вытер губы.

– Вы никогда не прикасаетесь к алкоголю? – спросил он. – Потому что не можете?

Фокс кивнул, потом в упор посмотрел на него.

– Я не могу, а вам не следует.

Ребус поднял стакан за это пожелание и сделал ещё глоток.

– Ваша жена оставила вас из-за вашего пристрастия к алкоголю? – спросил Ребус.

– Я мог бы задать вам тот же вопрос, – парировал Фокс.

– И я бы вам ответил: да, так оно и было. – Ребус задумался на секунду. – А может, и не совсем так. С нашей работой… не получается выпускать дома пар из котла. Скорее наоборот – всё держишь в себе. Я мог говорить только с другими копами. С этого всё и началось… – Он вздохнул, пожал плечами.

– Но вы могли бы разом покончить с выпивкой, – сказал ему Фокс.

– Вы хотите сказать – как это сделали вы? И именно поэтому вы до сих пор счастливо женаты и окружены друзьями?

Сначала могло показаться, что Фокс обиделся, но потом его плечи обмякли.

– Ваша правда, – сказал он.

– Слушайте, у каждого свой способ справляться с тем дерьмом, в которое нас окунает работа, – сказал Ребус.

– Что снова возвращает нас к святым, – заявил Фокс. – Небольшая сплочённая группа, члены которой начинают думать, что их правила самые правильные.

– Не стану спорить.

– А в те времена на многое смотрели по-другому, не так строго, как сейчас?

– Далеко не так, – согласился Ребус.

– В особенности если вы раз за разом выдавали результат. Тут уж начальство тем более не стало бы придираться к вашим методам.

Ребус подумал о Питере Мейкле, о поездке вокруг Артурова Трона, сжал губы и промолчал. Фокс обратил на это внимание, но продолжил:

– Вся система изменилась, верно? Раньше были кроты и осведомители. Потеряешь кого-нибудь вроде Билли Сондерса, и появляются висяки, начальство недовольно. Что бы он ни сделал, вам он был нужен на свободе.

– Вы всё время повторяете «вам».

Фокс извиняющимся движением поднял руку.

– Я имею в виду святых в целом. Но должна же была существовать какая-то иерархия, и я думаю, что старшим был Гилмур, ведь он к тому времени уже дослужился до инспектора. Сондерс был человеком Гилмура.

– Спросите у них.

Фокс недоверчиво посмотрел на него.

– Вы и в самом деле не знаете?

– Ну, скажем, вы правы – дальше что?

Фокс продолжал сверлить его взглядом.

– Хоть что-нибудь полезное вы знаете?

– Уйму всего полезного.

– Например.

– Об этом как-нибудь в другой раз. – Ребус снова поднял свой стакан.

– А если я скажу вам, что мне необходимо знать это сейчас?

– В другой раз, – повторил Ребус.

– Тогда, может, мне лучше отправить вас назад, на Гейфилд-сквер?

– Может, и лучше. Но сначала представьте: вот вы одного за другим вызываете святых на допрос, а я сижу рядом с вами. И у них возникает мысль: а есть ли какой-либо смысл врать и выкручиваться?

– Если только вы с самого начала не действуете как их шпион.

– Такой риск, несомненно, существует, – согласился Ребус, пожав плечами. – Но вы на вашей работе, вероятно, считаете, что умеете заглядывать человеку в душу. – Ребус поймал взгляд Фокса и, не отводя глаз, сказал: – Так вот, спросите себя, можно мне доверять или нет.

– Посмотрим, – сказал после паузы Фокс. – Поживём – увидим.

– Но мы начнём вызывать их уже завтра?

– Допросы начнутся не раньше, чем я буду готов, – отрезал Фокс.

– Разумно, – сказал Ребус. Потом показал на свой пустой стакан. – Кстати, ваша очередь ставить.

Но Фокс отрицательно покачал головой.

– У некоторых из нас есть дом, – объяснил он. – Завтра в десять в Шерифском суде?

– Вы должны обговорить это с моим боссом.

– С Джеймсом Пейджем? – уточнил Фокс. – Я не сомневаюсь, что он сможет предоставить вас в моё распоряжение, сержант Ребус…

– Ты давно здесь?

– Не очень. Я была рядом. – У входа в дом Ребуса стояла Кларк. – Отправляла тебе эсэмэску. – Она показала ему свой телефон.

– Ты живёшь в другом конце города, – напомнил он ей.

– Я тут пропустила стаканчик кое с кем.

– С твоим юристом?

– В Морнингсайде.

– В «Хитреце»?

Она покачала головой:

– В «Монпелье».

Ребус поморщился: он это заведение не жаловал.

– Где ты пропадал? – спросила она. – Вернулась с совещания, а Кристин говорит, что ты смотался.

– У меня была встреча.

Она задумалась на секунду.

– С Фоксом? – (Ребус кивнул.) – И он ничего не заподозрил?

– А что тут подозревать? – Ребус вытащил из кармана ключ и открыл дверь. – Зайдёшь?

– Если ты не возражаешь.

– Я не возражаю, если ты не потребуешь белого вина с содовой…

Он первым поднялся по лестнице к дверям своей квартиры, отпер её и, прежде чем включить свет, поднял с пола почту. Кларк прошла за ним в гостиную. Пепельницу возле кресла давно пора было вытряхнуть. Рядом стояли две бутылки из-под пива и пустой стакан для виски.

– Чашку чая? – спросил он.

– Спасибо.

Пока он был на кухне, она засунула несколько его пластинок в конверты и уже собиралась прибрать пивные бутылки, когда появился Ребус.

– Я сам, – сказал он.

– Я принесу пепельницу.

Она вытряхнула окурки в мусорное ведро на кухне, он поставил бутылки на стол рядом с раковиной, потом протянул ей кружку.

– Тебе повезло, – сказал он. – У молока срок хранения истёк только вчера.

– Меня устраивает.

Они вернулись в гостиную.

– Ну, теперь ты успокоилась? – спросил он. – Или твой невроз требует ещё каких-то действий?

Она ничего не ответила и устроилась на диване, подавляя желание сложить газеты в аккуратную стопку. Ребус поставил пластинку, убавил звук. Майлз Дэвис, подумала она. Того периода, когда он ещё не слетел с катушек.[16]16
  Майлз Дэвис (1926–1991) – американский джазовый музыкант. В 1975 г. Дэвис почти на шесть лет исчез из поля зрения общественности. Как позднее он писал в своих мемуарах, это были годы помрачения рассудка, когда он злоупотреблял наркотиками.


[Закрыть]

Ребус хотел было вытащить сигареты из кармана, но потом вспомнил, что Кларк не переносит табачного дыма.

– Значит, ты сам себя откомандировал к Фоксу? – спросила она наконец.

– В некотором роде.

– Чтобы получить доступ к материалам по Сондерсу? – Она увидела его кивок. – И другим делам но Саммерхоллу? – (На сей раз он вместо ответа пожал плечами.) – Тебе не приходило в голову, что Фокс может вести собственную игру?

– Какую?

– Выяснить, не попытаешься ли ты отвлечь его внимание от каких-то фактов, умыкнуть какие-нибудь важные материалы…

– Пусть выясняет.

– Тебе и в самом деле удалось его убедить, что ты на его стороне?

– Не совсем – естественно, у него есть подозрения.

Она наклонилась вперёд.

– А может он что-то найти? Что-нибудь такое, что даст ему возможность выдвинуть против тебя обвинения?

Ребус задумался.

– Если он проявит упорство, то, может, и найдёт скелет-другой. Дело в том, что многие статисты ушли со сцены, а кому-то приладили деревянные костюмы. Если он что и найдёт, склеить из этого что-нибудь правдоподобное чертовски трудно.

Кларк неподвижно смотрела на него.

– И насколько погано выглядит Саммерхолл?

Он разглядывал чай в кружке.

– Достаточно погано. Ты видела сериал «Жизнь на Марсе»? Ощущение такое, что смотришь документальную ленту…

– Выбивали признания? Фальсифицировали улики? Старались упечь плохих ребят неважно за что?

– Ты собралась писать мою биографию?

– Это не шутки, Джон. Расскажи мне, что случилось с Билли Сондерсом.

Ребус подул на чай, отхлебнул, потом пожал плечами.

– Случилось, вероятно, именно то, что всем кажется.

– Дело развалили, чтобы спасти Сондерса от тюрьмы и продолжать его использовать? – (Ребус кивнул.) – И всё это всплывёт на поверхность, и генеральный прокурор повторно предъявит обвинение, – сказала Кларк. – Хотя есть и другой сценарий.

– Я знаю, – сказал Ребус. – Если Сондерс заключит сделку со следствием, ему скостят срок, а он за это заложит Саммерхолл.

– И сильно рассердит Стефана Гилмура.

– Это всё равно что дать корове пулемёт – пули полетят во всех без разбора.

– И рикошетом может задеть и тебя?

Ребус снова пожал плечами:

– Меня там не было, но, с другой стороны, вроде как бы и был – ты меня понимаешь?

– Ты был в команде, но не в комнате?

Ребус медленно поднялся на ноги, подошёл к проигрывателю и уставился на вращающуюся пластинку, игла почти незаметно двигалась к центру пластинки.

– Всё это было тридцать лет назад, Шивон. Всё это… – Он повернулся к ней. – Так ли уж правильно вытаскивать всё это теперь?

Она посмотрела на него:

– Есть что-то ещё, да? То есть я понимаю, этот тип был вашим осведомителем, но он убил человека. Почему-то я думаю, что и в те времена ты бы не стал брать грех на душу. Если бы не столь серьёзное преступление… возможно, ты готов был бы закрыть глаза… но убийство?

Он вернулся к креслу, тяжело опустился в него.

– Ты ведь знаешь, что я права? – тихо спросила она. – Я думаю, ты и тогда это знал. Вероятно, у Сондерса было что-то на Стефана Гилмура. Ты же только что видел его – как он выглядел? Когда Блантайр сказал ему, что дело будет открыто заново, как он реагировал?

– Выглядел нормально. И реагировал нормально.

– Может быть, он хороший актёр. Ты видел его по телевизору? Видел, как он агитирует за то, чтобы Шотландия осталась в Соединённом Королевстве?

– Сомневаюсь, что это игра.

– Но он определённо играет роль.

– После дела Сондерса он ушёл в отставку.

– Я знаю.

– Достойный поступок.

– У него сохраняются контакты с Сондерсом?

– Зачем это ему?

– Затем что Сондерс, возможно, держал его на крючке… – Она сделала паузу. – А теперь Сондерс узнает, что Элинор Макари объявила на него охоту…

– Возможно, он захочет поговорить со Стефаном.

– Как минимум потому, что Гилмур, скорее всего, знает хороших адвокатов.

Ребус задумчиво кивнул.

– Если Сондерс имеет что-то на Стефана Гилмура – что-то серьёзное… У тебя есть на этот счёт какие-то догадки?

– Нет.

– А если ты копнёшь поглубже и найдёшь что-нибудь, то отдашь это Малькольму Фоксу или организуешь ещё одну встречу святых?

– Мне нужно будет подумать.

– И ты рассчитываешь провернуть всё это так, чтобы Фокс не заметил?

– Да мне на самом деле плевать, заметит он или нет.

– Правда?

– Правда. Но я знаю, что сказал бы Майлз Дэвис на моём месте.

Кларк прищурилась:

– И что бы он сказал?

– Он бы сказал: «Ну и что?»[17]17
  Так называется песня («So What?») на одном из самых знаменитых альбомов Майлза Дэвиса «Kind of Blue».


[Закрыть]

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ

7

– Мы не можем допросить Сондерса, – заявил Малькольм Фокс.

Он находился в кабинете в Шерифском суде, снимал крышку с бумажного стаканчика с чаем, который принёс ему Ребус. Ребус появился первым, протиснулся сквозь толпу, состоящую из адвокатов и их клиентов (перепутать две эти группы было затруднительно), и наконец обнаружил, что дверь кабинета Фокса заперта. Ко времени появления Фокса Ребус успел сходить в кафе на мосту Георга IV и вернуться с двумя стаканчиками чая. Пользуясь случаем, Ребус спросил, можно ли ему взять ключ от кабинета, но Фокс отрицательно покачал головой, и Ребус решил пока оставить эту тему. И подпустил вопрос про Сондерса.

– Почему нет? – спросил он, услышав ответ Фокса, и попробовал чай, который оказался слабоват.

– Потому что генеральный прокурор с самого начала отказалась от этой идеи. Я занимаюсь Саммерхоллом, и только Саммерхоллом.

– Но ведь Сондерс определённо имеет к этому прямое отношение.

– Мистера Сондерса будет допрашивать команда Элинор Макари.

– Но вы же понимаете, что это усложняет вашу задачу? – не отступал Ребус.

– Тем не менее таково требование генерального.

– И вы ничего не возразили? – преувеличенно изумился Ребус.

– Я не вы. Если начальство говорит мне делать то-то и то-то, я подчиняюсь. – Фокс отхлебнул чай, причмокивая от удовольствия.

– Тем не менее я думаю, что нам легче было бы задать правильные вопросы святым, если бы мы сначала выслушали Сондерса – его версию.

– Я с вами согласен. И когда команда Макари допросит Сондерса, мы затребуем расшифровки.

– Значит, будем ждать, когда это наконец произойдёт, прежде чем приглашать святых?

– Сомневаюсь, что нам стоит «приглашать» Джорджа Блантайра.

– Будем допрашивать его дома?

Фокс уставился на него.

– Вы уверены, что сможете это сделать?

Ребус кивнул.

– И конечно, мы не должны забывать о том, что с вас тоже нужно снять показания.

– Конечно.

– Думаю, что с этого-то нам как раз и нужно начать… – Фокс положил на стол свой портфель и вытащил оттуда блокнот линованной бумаги формата А4.

– Может быть, лучше сначала просмотреть все материалы? – спросил Ребус, кивая в направлении коробок.

– Я их просмотрел уже несколько раз.

Фокс открыл свой блокнот и принялся листать. Десятки страниц были заполнены его мелким, аккуратным почерком. Ребус заметил множество вопросов и немало подчёркиваний. «Уж не подбрасывает ли мне Фокс наживку, чтобы подцепить на крючок, как жадную рыбу?» Фокс смотрел на него с едва заметной иронической улыбкой.

– Чем раньше я составлю о вас мнение, тем лучше, – объяснил Фокс. – Посмотрим, будет ли от вас какой прок.

– Без диктофона? Без видео?

– Никаких формальностей, – заверил Фокс всё с той же улыбочкой. – Итак… – Он посмотрел на раскрытый блокнот, одновременно снимая колпачок с шариковой ручки. – Когда вы поступили на службу в Саммерхолл, вы были в звании констебля уголовной полиции? И произошло это в октябре тысяча девятьсот восемьдесят второго года?

– В ноябре, – поправил его Ребус.

– Ах да, конечно.

Ребус смотрел, как Фокс поставил маленькую галочку на полях. «Тебе это было известно. Просто испытываешь меня, проверяешь, с какого момента начнётся ложь…»

– А вы знали кого-либо из полицейских отделения до поступления туда?

– Познакомился с одним-двумя.

– А конкретно?

– С Блантайром и Патерсоном.

– Оба они в то время были сержантами уголовной полиции?

– Да.

– Где вы с ними познакомились?

– Насколько я помню, в суде, в старом Шерифском суде. Слонялись там – ждали, когда вызовут для дачи показаний.

– А потом виделись в полицейском клубе?

– Я туда не ходил. Слишком много профессиональных разговоров.

– Вы уже тогда были завсегдатаем «Оксфорд-бара»? Полицейские любили пропустить там стаканчик. Кого-нибудь из Саммерхолла там встречали?

– Не помню такого.

– Команда уголовного отдела ко времени вашего поступления была ведь довольно спаянной?

– Правда?

Фокс встретил этот вопрос многозначительной улыбочкой. Он принялся демонстративно сверяться с записями.

– Инспектор Гилмур к тому времени прослужил там уже два года, как и сержант Блантайр. Когда вы появились, сержант Патерсон и констебль Спенс служили там уже почти восемь месяцев. – Фокс поднял глаза. – Вас приняли как своего? Не относились к вам с подозрением?

– Ко мне хорошо относились.

– И сколько вы прослужили до посвящения?

– В святые? – Теперь настала очередь улыбнуться Ребусу. – Вы говорите так, будто это невесть что.

– А вы хотите сказать, что это пустяки?

– Это же просто название. В других подразделениях уголовной полиции были свои фишки. Дивизион Ф – «ковбои», а С – «лентяи».

– Вы должны признать, это гораздо понятнее, чем «святые Тайного завета», что на мой слух звучит почти угрожающе. – Фокс сделал паузу. – И очень вызывающе.

– Неужели вы в школе никогда не состояли в какой-нибудь шайке? Может быть, вас не принимали? И вы только издали смотрели на местных заводил и кусали локти от зависти?

– Я задал вопрос: сколько вы проработали, прежде чем узнали о святых?

– Неделю или две.

– И потом состоялся ритуал посвящения?

– Вы что-то об этом слышали?

– Чего только не слышал – от шести пинт залпом до избиения младенцев.

– Это всё россказни.

– Тем не менее у святых была определённая репутация – мало кому хочется провести ночь в камере или подвергнуться допросу с пристрастием. – Фокс помолчал, перелистывая блокнот. – Про допросы в комнате Б – это правда?

– Что «правда»?

– Пол и стены в ржавых пятнах и красных потёках? Застоялый запах мочи? Процарапанные на столе слова – «спасите» и так далее?

Поневоле вспомнив былое, Ребус не смог сдержать улыбку.

– За пятна надо бы вынести благодарность ближайшей закусочной – оттуда мы таскали коричневый соус и кетчуп. А слова на столе мы сами процарапали.

– Чтобы задержанным было что почитать, пока ждут допроса?

– Они начинали нервничать.

– А моча?

– Уж не помню, кто это придумал. Но мы постарались, чтобы комната для допросов выглядела не очень уютно. По той же причине усовершенствовали стул – укоротили одну ножку на полдюйма. На таком стульчике не очень-то расслабишься… – Ребус посмотрел на Фокса. – Не то чтобы я приветствовал такие штуки в наши дни.

– Однако, – сказал Фокс, делая себе пометку, – я вижу, вам это нравилось. – Он помолчал. – А как в те годы действовал отдел внутренней безопасности?

– «Жалобы»? Не злобствовали. Если ты выдавал результат, они на многое закрывали глаза. Но всё равно мы и тогда на ваших коллег смотрели как на подонков.

– Я ценю вашу откровенность.

– Не стоит благодарности.

В кармане Ребуса зазвонил мобильник. Он посмотрел на экран – Шивон Кларк.

– Не возражаете, если я отвечу? – спросил он Фокса.

Вид у Фокса был не очень довольный, но Ребус и не собирался ждать его разрешения.

– Что у тебя? – спросил он в микрофон.

– Маккаски при смерти, – сообщила Кларк.

Ребус сощурил глаза.

– Что?..

– Кража со взломом. Похоже, всё пошло по наихудшему сценарию.

– Боже.

– Он сейчас в больнице, в Королевском лазарете.

– Вот тебе и ирония судьбы.

– Что ты имеешь в виду?

– В той же клинике, где только что побывала его подружка.

– Я говорю не о сыне, а об отце. О Пэте Маккаски. О нашем горячо любимом министре юстиции.

– Значит, простое совпадение?

– Хотела бы я знать. На него напали в его доме сегодня утром.

– И?

– А его дом расположен по другую сторону от аэропорта, если ехать из города.

– Неподалёку от места аварии?

– Совсем рядом, – подтвердила Кларк.

– Ты сейчас туда собралась? – Ребус жестом попросил у Фокса авторучку и записал адрес на бумажном стаканчике. Закончив разговор, он вернул ручку. – Сегодня напали на министра юстиции в его доме, – сообщил он.

– Да?

– Мне нужно ехать.

Фокс недовольно уставился на него.

– Зачем?

– Есть одно дело, по которому я работал с инспектором Кларк, – отрезал Ребус. – Это не финт, честно. Если не верите – позвоните ей.

– Я думаю, даже вы не пали бы так низко.

– Спасибо за доверие, я тронут. – Ребус уже поднялся на ноги и схватил бумажный стаканчик с адресом.

Выйдя за дверь, он выплеснул чай в первый попавшийся люк.

Дом представлял собой перестроенный двухэтажный особняк в эдвардианском стиле. Он располагался в конце гравийной дорожки, в отдалении от других домов. При доме была обширная территория, включавшая паддок – выгул для лошадей – и конюшни. Подъездная дорожка, и без того довольно узкая, была сплошь уставлена машинами журналистов и просто любопытствующих. Репортёры готовили камеры, уточняли записи, налаживали связь. У кованых ворот стоял полицейский в форме. Он долго разглядывал удостоверение Ребуса и только потом впустил его. Судя по гулкому рёву, в аэропорту на взлёт пошёл очередной самолёт. Не далее чем в миле от Ребуса самолёт стал набирать высоту – Ребус проводил его взглядом и направился к дому. Гравий доходил чуть ли не до самого крыльца, а это означало, что звук подъезжающих автомобилей в доме хорошо слышен. Как и звук шагов любого непрошеного гостя. Правда, Ребус не знал, как обустроена территория с тыльной стороны дома. А грабители редко пользуются парадными дверями.

Перед домом стояли четыре машины и фургон криминалистов. Ребус предположил, что новёхонький «лендровер», видимо, хозяйский, остальные здесь находятся временно. По пути к двери он провёл пальцем по борту «астры» Кларк. Деревянные панели холла напомнили ему об интерьерах Шерифского суда, но здесь всё было настоящее. Рыцарские доспехи у подножия лестницы должны были, как видно, свидетельствовать о чувстве юмора хозяина. Ваза упала с консольного столика на паркетный пол и разбилась, осколки никто не убрал. Из гостиной доносились приглушённые голоса. Молодая женщина в белом халате предложила ему пару бахил и попросила ни к чему не прикасаться. Навстречу ему вышла Кларк. На ней тоже был халат и бахилы, лицо серьёзное, сосредоточенное. Работала видеокамера, щёлкали затворы фотокамер, поверхности проверялись на отпечатки пальцев.

– Его нашли здесь на полу, – сказала Кларк. – Личный секретарь забеспокоилась, когда не смогла дозвониться до него утром. На половину девятого было назначено важное заседание. За ним приехал водитель, но обнаружил, что дверь закрыта, а за ней – никаких признаков жизни. – Она перехватила взгляд Ребуса. – Преступники вошли сзади, через балконную дверь – высадили стекло. Может быть, думали, что в доме никого нет…

Ребус оглядел комнату. Дорогой жидкокристаллический телевизор стоял на своём месте. На полу валялись разбросанные в беспорядке бумаги. Персидский ковёр смят.

– Ну а что взяли? – спросил он.

– Ноутбук, мы думаем, и оба его мобильника. В спальне выдвинуты ящики – возможно, похищены драгоценности.

– Жена?

– Едет домой из Глазго. Она вчерашний вечер провела там – ужинала с клиентами, собиралась встретиться с ними ещё раз сегодня утром.

– С клиентами?

– Она адвокат, по рождению – американка. – Кларк показала на фотографию в рамочке, на которой была запечатлена эта пара – министр с женой. Фотографию сорвали со стены, и теперь она лежала на кабинетном рояле. Снимок был сделан в день свадьбы: платье с низким вырезом на ней, традиционный шотландский костюм на её счастливом женихе.

– Сыну уже сообщили?

– Оставили послание на голосовой почте с просьбой позвонить.

– Он может и не ответить, если решит, что это по поводу аварии.

– Я особо подчеркнула, что речь о другом.

Ребус увидел ещё одну фотографию, на которой Маккаски и его жена сидели верхом на лошадях. На ней джинсы, рубашка в клетку, голова не покрыта.

– Что говорят врачи?

– Его либо оглушили ударом по голове, либо он сам ударился, когда отбивался. Шишка на затылке размером со страусиное яйцо – врачи опасаются внутреннего кровотечения.

– Говоришь, возможно, ограбление?

Кларк задумчиво кивнула:

– Если они пришли пешком, то это объясняет, почему почти ничего не взяли. С другой стороны…

– Ну, до цивилизации тут идти и идти.

– Значит, их где-то ждала машина.

– Полицейские осматривают местность по периметру.

– Когда ты собираешься говорить с прессой?

– Говорить буду не я – Пейдж сюда едет.

– С заездом в парикмахерскую и магазин – купить новый костюм? – (Она не смогла сдержать улыбку.) – Политики наверняка потребуют провести брифинг, – предупредил её Ребус. – Ты не забыла, что он за птица?

– Я уже звонила в канцелярию премьера. Он собирается посетить больницу. Кроме того, к нам пришлют кого-нибудь убедиться, что мы тут не спустя рукава работаем.

– В ноутбуке нет чего-либо, что, по мнению правительства, не подлежит разглашению?

– Они сообщат мне об этом.

– Он как-никак министр юстиции.

– И, кроме того, лидер унионистов, лицо кампании «Скажи, „да“».

– Вряд ли стоит приплетать к делу его политические взгляды, Шивон.

– Так или иначе кто-то, скорее всего, попытается заработать на этом политический капитал – вспомни, как встрепенулся Пейдж, когда узнал, чей сынок Форбс.

– Ну, этот план теперь уж точно похоронен. Но давай сосредоточимся на главном. Почему мы считаем, что это случилось сегодня утром, а не вчера вечером?

– Мистер Маккаски говорил с женой в половине двенадцатого, он в это время уже лежал в постели. Когда его нашли сегодня утром, на нём была рубашка и брюки – ни пиджака, ни галстука. На кухне остался кофейник с кофе, на столе полбанана.

Ребус удовлетворённо кивнул.

– А где дверь, которую они выломали? – спросил он.

Кларк вывела его из холла и повернула налево. Тут были две двери: одна на кухню, другая – в парадную столовую. Балконная дверь из этой комнаты выходила в просторный внутренний двор. На ковре осколки стекла, как и следовало ожидать, если стекло выбили снаружи.

– Если Маккаски что-то услышал, – сказал Ребус, – то он, наверное, пошёл бы выяснить, что случилось?

– Возможно.

– Но его обнаружили в гостиной? Телевизор не был включён? Может, он смотрел утренний выпуск новостей. Кофе с бананом – тут-то на него и напали.

– Резонно.

– Но телевизор был выключен? А кто первый появился в доме?

– Его личный секретарь – у неё есть ключ.

– Спросишь её про телевизор?

Кларк кивнула, давая понять, что внесла этот вопрос в свой список.

– Мы не сможем точно выяснить, что пропало, пока не вернётся его жена, – задумчиво сказал Ребус. Их взгляды встретились, когда раздался громкий звук – по щебёнке подъехал ещё один автомобиль. – Не хуже любой охранной собаки, – заметил Ребус.

Они вышли встретить вновь прибывшего, но оказалось, что это старший инспектор Джеймс Пейдж.

– А он что здесь делает? – спросил Пейдж, ткнув пальцем в Ребуса.

– Я собирался задать тот же самый вопрос, сэр, – парировал Ребус.

– Убирайтесь отсюда, – приказал Пейдж. – Вам здесь нечего делать.

– Есть, сэр. – Ребус шутовски отдал честь и озорно подмигнул Кларк.

Пейдж протопал мимо него в дом. За ним последовала Кларк. Ребус не мог не признать, что ошибался насчёт Пейджа: ни стрижки, ни нового костюма. Только начищенные до блеска туфли и терпкий запах пены для бритья.

У Ребуса, предоставленного самому себе, было два варианта на выбор. Первый – вернуться на пытку медленным огнём к Фоксу. Поэтому он предпочёл второй: снял бахилы, засунул их в карман и пошёл прогуляться по участку.

За домом смотреть было почти нечего. Кларк показывала Пейджу разбитое окно. Ребус пошёл через лужайку к высаженным в ряд старым деревьям, которые закрывали дом со стороны просёлочной дороги. За деревьями тянулась невысокая каменная стена с чёрными железными пиками ограды. Ребус посмотрел сквозь прутья. Если бы автомобиль оставили где-то поблизости, любой водитель, которому пришлось бы протискиваться мимо него на узком просёлке, запомнил бы это. Три полицейских в форме понуро вышагивали по высокой траве.

– Есть что-нибудь? – спросил Ребус.

– Нет пока.

Ребус продолжил обход. Трудность для злоумышленников тут состояла в том, что, преодолев ограду и миновав деревья, нужно было пересечь около восьмидесяти ярдов лужайки, которая отлично просматривалась из дома. Ну, хорошо, утром было темно, но в стратегических точках располагались сенсорные фонари. Ребус проверил: вроде бы все они реагировали на движение. Значит, преступники, вероятно, проникли сюда через передние ворота, прошли, стараясь не шуметь, по гравию, а потом двигались к дому, прячась за густым кустарником, обрамлявшим подъездную дорожку. Но так или иначе, машина должна была находиться где-то поблизости. Ребус решил начать с самого начала. С его появлением толпа у ворот оживилась – пресса почуяла, что он может принести им новости. Но он только покачал головой и протиснулся сквозь толпу. Он искал место для парковки, обочину, где можно было бы поставить автомобиль. Быстро нашёл два таких места, правда сейчас они были заняты машинами журналистов и земля там была перемолота протекторами. Двое журналистов увязались за Ребусом – задавали вопросы, не получая ответов. Но тут у ворот возникла какая-то суета, и те двое, что преследовали Ребуса, поспешно присоединились к толпе. Народу явились Пейдж и Кларк. Полицейский в форме распахнул ворота, и все поняли, что сейчас последует заявление. Прежде чем начать, Пейдж взглянул на свои туфли, словно проверяя, не потускнели ли. Едва он начал говорить, Кларк заметила Ребуса и двинулась к нему.