Текст книги "Грешники и праведники"

Автор книги: Иэн Рэнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ДЕНЬ ВТОРОЙ

3

Форбс Маккаски пришёл на несколько минут раньше назначенного. На нём был короткий плащ в военном стиле, а на плече сумка шотландского твида. Ребус провёл его в комнату для допросов, где их уже ждала Шивон Кларк. На столе перед ней лежала папка – та самая, которая была у неё на месте аварии. Она жестом попросила Маккаски сесть против неё. Стула для Ребуса не было, но они это согласовали заранее – он предпочитал стоять у стены, всегда точно напротив допрашиваемого.

– Я инспектор уголовного розыска Кларк. Сержанта Ребуса вы уже знаете.

– Значит, вы его начальница? – удивился Маккаски.

– Да, я здесь старший полицейский.

Маккаски кивнул в знак того, что усвоил это. Он сидел на низком металлическом стуле, широко расставив ноги. Словно и не чувствовал никакого дискомфорта. Кларк раскрыла папку и положила перед молодым человеком фотографию «гольфа».

– Джессике невероятно повезло.

– Да, я вижу, – сказал он, снова кивнув.

– Счастье, что кто-то проезжал мимо, – вызвали «скорую».

– Да.

– Если в машине с ней кто-то был, то «скорую» можно было вызвать раньше. В таких обстоятельствах важна каждая минута.

– Но с ней всё будет в порядке, она сама мне сказала.

– И всё же из-за потери времени её выздоровление затянется, – сблефовала Кларк и сделала паузу, чтобы он как следует переварил сказанное. – В странном для неё месте она оказалась. Джессика вам не сказала, что она там делала?

– Сказала, что ей хотелось прокатиться.

– Её отец говорит, что она никогда не лихачит на дороге…

– Может, на дороге было масло.

– На дороге ничего не было – мы проверили.

Кларк демонстративно полистала страницы в папке, как будто искала что-то, наконец извлекла другую фотографию.

– И потом, у нас ещё есть вот это.

– Да, что это? – Маккаски прищурился, словно старательно вглядывался в снимок.

– Это её сапожок – его обнаружили в нише для ног со стороны пассажирского сиденья. Есть какие-нибудь предположения, как он там оказался?

Маккаски чуть выпятил губы и недоумённо покачал головой.

– Понимаете, мы приходим к очевидному заключению, – очевидному для нас, я хочу сказать, – что Джессика была в машине не одна. И за рулём сидела не она. А после аварии водитель перетащил её на своё место, чтобы всё выглядело так, будто она сама виновата в случившемся.

Маккаски встретился взглядом с Кларк.

– И вы думаете, что это был я?

– А не вы?

– А Джессика что говорит? – нашёлся парень и, когда ответа не последовало, коротко рассмеялся. – Я её навещал в больнице вчера вечером. Если бы я убежал и бросил её, разве она бы мне обрадовалась? Стояли бы у неё слёзы в глазах, когда мы поцеловались?

– Как вы повредили ногу, Форбс?

Вопрос задал Ребус. Маккаски перевёл взгляд на него.

– Я вам уже говорил: оступился на лестнице у Джессики.

– Доктору показывались?

– Ничего, и так заживёт.

– Больше никаких синяков, царапин, нигде не болит?

– Да не было меня с ней. Я и водить-то не умею.

– Не умеете водить? – И когда Маккаски замотал головой, Кларк не смогла удержаться и бросила растерянный взгляд в сторону Ребуса.

– Ваши родители знают, что вы здесь? – прервал повисшую тишину Ребус.

– Нет.

– Вы им говорили про Джессику?

– Нет ещё.

– А её отец – вы с ним ладите?

– Я с ним только вчера познакомился.

– У него, к вашему сведению, не очень хорошая репутация. Погуглите его. Я вот уже. – Ребус подошёл поближе к столу. – Таких людей лучше не сердить.

– Правда?

– Инвестор одной из его компаний начал его поносить почём зря. И оказался в реанимации. Потом он словно воды в рот набрал – так и не сказал, кто его отделал. И это только одна из историй. – Ребус помолчал. – Да, жаль, что я успел сообщить ему о нашей гипотезе, согласно которой в аварии виноваты вы.

– Что?

Впервые с того момента, как Маккаски вошёл в комнату, он задёргался. Кларк смотрела на Ребуса, пытаясь понять, правду он говорит или блефует. Он тоже посмотрел на неё, и выражение его лица не изменилось. Значит – правду.

– Вы должны ему сказать, что ошиблись, – сказал Маккаски. – Вы же говорили со мной и с Джессикой. Зачем нам врать?

– Не знаю, – сказал Ребус. – Но чего не бывает… Начинается с ерунды, а потом катится как снежный ком, и столько всякой дряни по пути налипает…

– Я не могу признаться в том, чего не делал.

– И правильно, – сказала Кларк, собирая фотографии. – Ну что ж, похоже, с этим мы разобрались. Нам только нужен ваш адрес – и можете идти.

Маккаски уставился на неё.

– А что потом?

Кларк пожала плечами, закрывая папку.

– Если нам понадобится ещё поговорить с вами, мы дадим вам знать.

Она пододвинула ему лист бумаги и шариковую ручку.

– Пишите адрес.

Пока он писал, она спросила, учится ли он. Он кивнул в подтверждение.

– И какая специализация?

– История искусств.

– Как у Джессики и её подружки.

– Мы все на втором курсе.

– Так и познакомились?

– На вечеринке.

Он закончил писать. Почерк у него был неважный.

– Арден-стрит? – переспросила она.

– Да.

– Это ведь в Марчмонте?

Маккаски кивнул. Кларк и Ребус переглянулись: на той же улице находилась и квартира Ребуса. Он посмотрел на номер дома. В шести домах от него, на противоположной стороне улицы.

– Ещё раз спасибо, что пришли, – сказала Кларк, поднимаясь на ноги.

Маккаски обменялся рукопожатием с обоими детективами, и они вызвали дежурного, чтобы проводил гостя до выхода.

– Ну? – спросила Кларк, когда за парнем закрылась дверь.

– Подружка его покрывает.

– Но в его словах есть смысл: зачем ей это делать?

– Может, она вообще склонна прощать. Он, скажем, приходит к её больничной койке, бормочет нежные слова, взмахивает ресницами – и дальше они выдумывают правдоподобную историю.

Кларк обдумала эту версию, сложив руки на груди и сжав губы в тонкую решительную линию.

– А ты и в самом деле выложил Оуэну Трейнору всё как есть? Когда успел? После маленького визита в «Окс», проглотив пинту-другую пива?

– Я заехал посмотреть, как дела у больной. А Маккаски и Элис Белл как раз выходили от неё.

Кларк укоризненно покачала головой:

– Вот именно таких вещей ты и не должен делать…

Она замолчала – в дверях появился Джеймс Пейдж.

– Чего это не должен делать Джон?

– Ставить на то, что «Рейв Роверс»[8]8
  Шотландский футбольный клуб из Файфа.


[Закрыть] поднимется в таблице, – не растерялся Ребус.

– Я бы в этом смысле поддержал Шивон. – Пейдж помолчал. – Ну так что у нас с этой аварией?

– Пока не очень продвинулись, – сообщила Кларк.

– В таком случае, может, лучше бросить это дело. Что скажете? Нам тут ничего не светит – так какой смысл тратить силы?

– Её бойфренд, – сказал Ребус, – тот, кто, по нашему мнению, был с ней в машине…

– Да, что с ним?

– Он сын Пэта Маккаски.

– Министра юстиции?

– А министр юстиции у нас ещё и лицо кампании за независимость Шотландии. – Ребус знал отношение своего босса к этой теме – как и всем остальным в отделе, Пейдж ему все уши прожужжал разговорами, как важно для Шотландии оставаться в составе Соединённого Королевства. – Маккаски возглавляет кампанию «Скажи, „да“».

Пейдж немного помолчал, раскладывая эту информацию по полочкам у себя в голове.

– И что у вас на уме, Джон? Звоночек знакомому журналисту?

– Только если найдём что-нибудь убедительное. В противном случае у дела будет явно политическая окраска.

– На том и порешим.

– Постойте, – сказала Кларк. – Вы собираетесь использовать сына, чтобы насолить отцу? По-моему, это не совсем честно.

– Будет вам, Шивон. Мы все знаем, как вы проголосуете.

Кровь прихлынула к щекам Кларк.

– При чём тут…

Но Пейдж уже отвернулся и пошёл прочь.

– Ещё день-два, – бросил он на ходу. – Посмотрим, что вам удастся нарыть.

Кларк уставилась на Ребуса, а он примирительно развёл руками.

– У нас всё равно других дел сейчас вроде как и нет, – сказал он.

– Так эта маленькая комедия, которую ты тут разыграл… – Она показала пальцем в направлении удалившегося Пейджа.

– Я не сомневался, что он на это купится.

– Он, может, и купится, а вот я – нет.

– Ты разочарована во мне, – притворно огорчился Ребус. – Но ты должна признать, что в твоих делах такие персонажи, как Пэт Маккаски и Оуэн Трейнор, фигурируют не часто…

– Понять не могу, как сомнительный бизнесмен вроде Трейнора входит в доверие к лондонской полиции.

– Ну, лондонская полиция сама себе законы устанавливает, Шивон. Так и у нас было прежде.

– И ты явно тоскуешь по тому времени. И чтобы себя потешить, устраиваешь бурю в стакане воды – глядишь, что-нибудь да получится.

– Ну, иногда после бури оседает золотая песчинка.

– И какую такую песчинку ты полагаешь найти на этот раз? – Она с вызовом сплела руки на груди.

– Понимаешь, самое занятное – это как раз буря и есть, – сказал Ребус. – Тебе пора бы уже это усвоить.

– Вашего отца нет? – спросил Ребус.

Джессика Трейнор выглядела уже лучше. Устройство вокруг её шеи было заменено на обычный шейный корсет, а изголовье кровати было приподнято, так что она теперь могла не всё время лежать, глядя в потолок.

– Чего вы хотите? – спросила она.

– Да просто зашёл узнать, как вы себя чувствуете.

– Хорошо.

– Рад слышать.

– А отец сейчас в отеле.

Ребус обратил внимание на телефон в её правой руке.

– С Форбсом сегодня успели пообщаться?

– Две эсэмэски пришло.

– Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.

– Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.

– Просто как в песне, да?

– В какой песне?

– Её теперь не поют, – вздохнул Ребус. Потом показал на её телефон. – Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна – до того как он пришёл на беседу в участок, а другая – после?

Она не ответила на его вопрос.

– Я так и не могу понять, почему вы здесь…

Ребус в ответ пожал плечами.

– Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…

– Какая разница – был Форбс в машине или нет? – Она уставилась на него.

– Если он был с вами, значит бросил вас там. Не вызвал помощь, не остановил проезжающую машину…

– Я не понимаю, почему этим интересуется полиция.

Ребус опять пожал плечами:

– А ваш отец? Его это не заинтересует?

– Но ведь это его не касается?

– Справедливо. – Ребус смотрел, как она разглядывает экран своего телефона. Может быть, получила новые послания, а может – нет. – Сколько вам придётся здесь пролежать?

– Я ещё не говорила с врачом.

– Вероятно, они посоветуют вам какое-то время держаться подальше от скоростных машин.

На её лице появилась слабая улыбка.

– И от загородных дорог по вечерам, – добавил Ребус. – Западный Лотиан не случайно называют Ничейная земля.

Она посмотрела на него.

– Ничейная земля?

– Там нет ни законов, ни правил.

– Тогда понятно… – Ребус ждал продолжения, но она сжала губы. – Явный признак того, что она проговорилась.

– Джессика, если вам есть что сказать…

– Уходите! – закричала она в тот момент, когда в палату вошла сестра. – Я хочу, чтобы он ушёл! Пожалуйста!

Ребус уже поднял руки, демонстрируя покорность, и вышел в коридор.

Ничейная земля.

«Тогда понятно».

А что именно понятно? Что-то случилось в тот вечер. Ребус мысленно сделал зарубку: позвонить в диспетчерскую на Блистон-Глен – нет ли у них данных о каких-либо происшествиях. Незаконные гонки? Сообщения о местных хулиганах, которые терроризируют туристов?

«Что-то или ничего»,[9]9
  Намёк на песню «Что-то или ничего» британской рок-группы 70-х «Юрайя Хип».


[Закрыть] – пробормотал он себе под нос, выходя из больницы и доставая сигарету.

К больничным воротам подъехало чёрное такси, и с заднего сиденья вышел пассажир, собираясь расплатиться с водителем через окно переднего пассажирского сиденья. Серьёзная ошибка приезжих, привыкших к другой системе: в Эдинбурге нужно заплатить, прежде чем выйдешь. Ребус подошёл и встал за спиной Оуэна Трейнора. На Трейноре был вчерашний костюм, но рубашка свежая. Водитель отдал сдачу и чек, Трейнор повернулся – и вздрогнул, увидев Ребуса лицом к лицу.

– Чёрт побери, – сказал он.

– Извините, сэр. Я как раз ухожу.

– Были у Джессики?

Ребус кивнул.

– И?

– Что «и», мистер Трейнор?

– Вы по-прежнему считаете, что за рулём сидел её бойфренд?

– Это одна из гипотез.

– Что ж, может быть, мне она скажет.

У Ребуса на этот счёт имелись сомнения, но он промолчал.

– Вероятно, для всех будет проще, если мы оставим это дело, – предложил Ребус. – Какова бы ни была истина, Джессика стеной стоит за мистера Маккаски.

– Да, но если он так с ней поступил…

– Я серьёзно говорю, сэр: лучше оставить всё как есть. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь совершил безрассудный поступок?

Трейнор уставился на него.

– Вы ведь меня понимаете? – продолжил Ребус.

– Не уверен, – пробормотал Трейнор.

– У вас своеобразная репутация, мистер Трейнор. И мне очень интересно, как вы при этом сумели обзавестись друзьями в лондонской полиции.

– Наверное, я состою в правильных клубах.

Трейнор, обойдя Ребуса сбоку, двинулся ко входу в больницу.

– Это мой город, и здесь действуют мои правила, – бросил ему вслед Ребус.

Но Оуэн Трейнор сделал вид, что не услышал.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – произнёс Малькольм Фокс, поднимаясь из-за столика и протягивая руку Шивон Кларк. – Что вам взять?

– Брайан принял мой заказ. – Она кивнула в сторону стойки.

У кофемашины орудовал владелец кафе, которое находилось всего в сотне ярдов по Лит-уок от Гейфилд-сквер, но никто из копов сюда не заглядывал, насколько знала Кларк. А потому для встреч это место было сравнительно безопасным.

Кларк уселась на скамью напротив Фокса. Они встречались и прежде, но очень редко.

– Я слышала, вы уходите из «Жалоб», – сказала она. – Наверное, это не слишком приятно.

– Да уж, – согласился Фокс и потёр ладонью о скатерть.

Всё та же пресловутая реорганизация, под которую попадали и сотрудники службы внутренней безопасности. Их эдинбургское отделение подлежало сокращению. А кроме того, Фокс отслужил положенный срок, и теперь его возвращали в уголовную полицию, где ему предстояло работать бок о бок с теми, чьи действия он ещё недавно придирчиво расследовал, в отделениях, которые были у него под колпаком: там ему в лучшем случае не будут доверять, в худшем – возненавидят.

Владелец кафе принёс капучино для Кларк и спросил Фокса, не нужно ли ему ещё. Фокс кивнул.

– Чёрный, без сахара, – напомнил он хозяину.

– Отказываетесь подсластить себе пилюлю? – высказала предположение Кларк, чем вызвала ироническую ухмылку.

Она чуть откинулась назад и, повернувшись к окну, принялась разглядывать пешеходов.

– Ну так почему я встречаюсь с врагом? – спросила она.

– Может быть, потому, что вы знаете: я не враг. «Жалобы» существуют для того, чтобы полицейские вроде вас – честные полицейские – могли добиться успеха.

– Спорю, вы уже говорили это прежде.

– И не раз.

Она повернулась к нему. По его лицу всё ещё гуляла ухмылка.

– Вы хотите просить меня об услуге? – предположила она и в ответ получила кивок.

Принесли его кофе, и он прикоснулся кончиками пальцев к краю блюдца.

– Это имеет отношение к Джону Ребусу, – начал он.

– Кто бы сомневался.

– Я должен с ним поговорить.

– Я вам не препятствую.

– Дело вот в чём, Шивон, мне нужно, чтобы он пошёл на откровенный разговор. Но если просьба будет исходить от меня, он, несомненно, пошлёт меня подальше.

– «Просьба»?

– Ну хорошо, приказ. И он по большому счёту исходит не от меня…

– От генерального прокурора? – предположила Кларк. Фоксу едва удалось скрыть, что его порядком удивила её осведомлённость. – Я видела, как она направлялась в вашу сторону на прощальной вечеринке у главного.

– Она доверила мне одну работу.

– По линии «Жалоб»?

– Моё последнее поручение, – тихо сказал он, глядя на блюдце.

– И если вы расстараетесь, то как она вас наградит? Отблагодарит повышением? Переведёт из полицейского планктона в совет директоров?

– У вас здорово получается. – Восхищённый тон Фокса казался искренним.

Теперь Кларк наконец поняла, на что намекал Дэвид Гэлвин за обедом в бистро «Бия». «Как работается со старым спарринг-партнёром? Ходит по струнке? Выполняет распоряжения?»

– Вы и в самом деле думаете, что я поднесу вам на блюде Джона Ребуса?

– Мне нужен не Ребус, а люди, которых он знает или знал. Речь идёт о событиях тридцатилетней давности.

– Саммерхолл?

Фокс помедлил, испытующе глядя на неё.

– Он говорил об этом? – (Она отрицательно покачала головой.) – Так откуда вы знаете? – Но через несколько секунд он сообразил. – Прощальная вечеринка, – сказал он почти самому себе. – Там был Эймон Патерсон. Я видел его с Ребусом.

– Тогда вы знаете о Саммерхолле столько же, сколько и я. Но я до сих пор не понимаю, с какой стати я должна вам помогать.

– Так или иначе мне в конечном счёте придётся задать Ребусу несколько вопросов. Просто я подумал, что щекотливую ситуацию можно сгладить при наличии некоего рефери.

– Рефери?

– Чтобы игра велась по правилам – с обеих сторон.

Она отхлебнула кофе. Раз, потом ещё. Фокс сделал то же самое, чуть ли не в точности повторяя её движения.

– Это должно побудить меня к сотрудничеству? – спросила она.

– Что «это»?

– Вы обезьянничаете для того, чтобы внушить мне, будто главное слово за мной.

Он помолчал, словно обдумывая её наблюдение.

– Когда вы приложились к своей чашке, я приложился к своей – только и всего. Но спасибо за совет – я им воспользуюсь.

Она уставилась на него, пытаясь оценить уровень игры, которая ей предлагалась.

– Кстати, здесь хороший кофе, – добавил он и сделал большой глоток.

Кларк не смогла сдержать улыбку. Она снова принялась разглядывать пешеходов, одновременно обдумывая варианты, которые имеются в её распоряжении.

– Тридцать лет назад – это ведь очень давно, – сказала она наконец.

– Да.

– Есть предположения, что в Саммерхолле что-то случилось?

– Возможно.

– С участием Джона?

– Косвенным. Не думаю, что он недостаточно долго там работал, чтобы в чём-то таком участвовать. Он тогда был молодой и зелёный…

– Вы же понимаете, что он не выдаст тех людей, с которыми работал?

– Если мне не удастся убедить его.

– Желаю удачи, – сказала Кларк.

– Это моя проблема – не ваша. Я просто прошу вас убедить его поговорить со мной с глазу на глаз.

– О чём всё-таки речь? Несколько поддельных показаний? Лжесвидетельство под присягой? Заключённые, которые «случайно оступились и упали» по дороге в камеру? – Она посмотрела на него в ожидании ответа.

– Речь идёт о вещах посерьёзнее, – сообщил он, с крайней осторожностью возвращая чашку на блюдце. – Значит, Ребус ничего вам не рассказывал?

– О Саммерхолле? – Она дождалась его кивка. – Ни слова.

– В таком случае, – сказал Фокс, понизив голос, хотя в кафе, кроме них, никого не было, – вы, вероятно, ничего не слышали о святых?

– Только о музыкальной группе с таким названием.

– Это тоже была группа, только преступная, как я думаю. «Святые Тайного завета» – так они себя называли.

– И что это значит?

– Я не уверен – имеющиеся в прокуратуре материалы, судя по всему, далеко не полны.

– Прямо что-то масонское.

– Возможно, вы недалеки от истины.

– И полицейские из отделения на Саммерхолл-плейс были членами этой организации?

– Они были её единственными членами, Шивон. Если кто работал там в то время в уголовном розыске, значит он был одним из святых Тайного завета…

4

Ребус сидел в своём «саабе» и смотрел на коттедж. Он приехал на машине и, значит, пить не сможет, но оно и к лучшему, если он вдруг почувствует необходимость по-быстрому свалить. Небо было чистое, светила луна. Всего около градуса выше нуля, и лужи на дороге поблёскивали ледком. Руки Ребуса сжимали баранку. Он пока не видел, чтобы кто-нибудь вошёл внутрь. В обоих окнах нижнего этажа горел свет. На втором этаже в спальнях за задёрнутыми занавесями под черепичной крышей было темно. Ребус немного приоткрыл окно в машине и закурил. Может быть, никто и не придёт. Ему сказали в семь, а сейчас уже десять минут восьмого. Вот позвонит он в дверь, а окажется, что там, кроме Дода Блантайра и Мэгги, никого. Вот будет чудно. Он затянулся, прищурился – дым ел глаза. Может быть, Дод неподвижно лежит в постели. Может, его усадили в гостиной и там же, у стены, стоит его кресло-туалет. А Мэгги? Наверно, совсем вымоталась – целыми днями ухаживает за ним и сама понемногу сдаёт. Может, она спросит, почему Ребус так ни разу и не зашёл, не прислал открытку на Рождество, хотя она продолжает ему писать.

Надеюсь, скоро увидимся. С любовью от Дода и Мэгги.

Имя мужа стоит первым, но написано её почерком. Хочет ли он провести вечер в тесной компании с ними? О чём им говорить, кроме как о прошлом? Что она приготовила – сэндвичи или какое-то подобие ужина и ему придётся стоя или сидя жонглировать тарелкой?

«Вот чёрт», – пробормотал он, стряхивая пепел в окно.

– А ну не сорить! – рявкнул кто-то у него над головой, и по крыше «сааба» грохнул кулак.

У Ребуса чуть сигарета не выпала из пальцев. Ругаясь на чём свет стоит, он уставился на ухмыляющуюся физиономию наклонившегося к нему Эймона Патерсона.

– До инфаркта меня довести хочешь? – притворно возмутился Ребус.

– Старый трюк копов – незаметно подкрасться к подозреваемому.

Ребус поднял стекло, вытащил ключ из замка и открыл дверцу.

– Ты хочешь сказать, что пришёл пешком? – удивился он и вышел из машины.

– Приехал на автобусе. – Кивнув на «сааб», Патерсон спросил: – Предлагаешь развести всех по домам?

– Как во времена Саммерхолла.

– Да ладно, тебе только раз или два пришлось нас всех развозить.

– И очищать заднее сиденье от блевотины.

– Кажется, это другая машина.

– Да, не совсем та.

– Я даже помню ещё, как твоя жена жаловалась, что запах не уходит.

– Пришлось в конце концов продать её со скидкой.

– Машину или жену? – Патерсон подмигнул и похлопал Ребуса по плечу. – Ну, готов навестить инвалида? А то мне показалось, что ты сдрейфил.

– Просто боялся, что придётся мне там солировать.

– Да разве святые это допустили бы? – Ещё один ободряющий хлопок по плечу – и Патерсон направился ко входу в коттедж.

Мэгги Блантайр открыла не сразу. В тёплом, приветливом свете ему показалось, что она совсем не состарилась. Пепельно-светлые волосы падали на её голую шею, плечи у неё, как и раньше, были широкие, а талия узкая. В ушах и на пальцах дорогие с виду украшения и безупречный макияж.

– Мальчики! – сказала она и распахнула руки, чтобы заключить в объятия сначала одного, потом другого. – Скорее в дом с холода.

Тут же на пороге Патерсон получил поцелуй сначала в одну, потом в другую щёку, затем наступила очередь Ребуса. Расцеловавшись с ним, она поймала его взгляд и секунду смотрела ему в глаза, потом провела пальцами по его щеке, стирая помаду.

– Джон, – сказала она, – я так надеялась, что ты придёшь. – Закрыв дверь, она взяла его под руку и повела в дом. – Разоблачайтесь. – Она кивнула на перила лестницы, где уже висело верблюжьего цвета пальто, из кармана которого торчал красный шарф.

– Стефан пришёл? – спросил Патерсон.

– Ты же детектив, – неторопливо проговорила Мэгги, – вот сам и догадайся.

– Я всегда говорил, что верблюжий цвет делает его похожим на продавца подержанных автомобилей. – Патерсон положил на перила свою тёплую куртку.

Ребус долго боролся с собственным пальто, пока Мэгги не помогла ему. Он обратил внимание на подъёмник, прикреплённый к стене у основания лестницы.

– Я не знал, уместно ли принести бутылку, – извинился он.

– Важно, что вы, ребята, пришли, всё остальное – ерунда, – успокоила она Ребуса, снова прикоснувшись к его руке. – Теперь прошу за мной.

Они миновали небольшую столовую и вошли в гостиную. Дод Блантайр, одетый, сидел в обычном с виду кресле, рядом с ним на сервировочном столике стоял стакан с жидкостью оранжевого цвета. С дивана поднялся Стефан Гилмур, переместив стакан с виски из правой руки в левую.

– Здорово, Жиртрест, – сказал он. Они с Патерсоном обменялись рукопожатием, потом наступила очередь Ребуса. – Давненько не виделись, Джон.

– Стефан. – Ребус разглядывал своего старого босса. Тому было немного за семьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. В чёрной футболке, пошитом на заказ пиджаке, плисовых брюках цвета ржавчины и коричневых туфлях-лоферах. Оставшиеся редкие волосы были аккуратно разложены по голове, чтобы максимально прикрыть лысину. Проницательные голубые глаза и здоровый румянец на щеках.

– Ты останешься в городе? – спросил Патерсон.

– Нет, – снисходительно улыбнулся Гилмур, – меня отвезёт мой водитель.

– Водитель? У меня на сегодня тоже водила образовался. – Патерсон махнул рукой в сторону Ребуса.

Потом он направился в угол комнаты, где сидел Дод Блантайр, приветственно стиснул его плечи.

– Ты уж прости, что не встаю. – Одна сторона лица Блантайра обвисла, отчего речь его была не вполне разборчивой.

– Ты молодцом, Дод, – сказал ему Патерсон.

Блантайр кивнул и обратил взгляд на Ребуса.

– Вот он, бродяга, – сказал он. – Я уж думал, пьянство тебя сгубило или ты уехал в какую-нибудь Испанию.

– Много работы, – извинился Ребус, виновато пожав плечами.

– Ну, раз уж мы тебя залучили, не дадим тебе умереть от жажды. Мэгги!

Она открыла шкафчик с бутылками. Ей, по-видимому, наперёд было известно, что Патерсон будет пить «Хайленд-Парк».[10]10
  Односолодовый шотландский виски.


[Закрыть]

– Тебе то же, Джон?

– Мне, пожалуй, стаканчик вот этого. – Ребус кивком показал на стакан Блантайра.

– С тремя порциями водки или без?

– Без.

– Дод сам знает, что ему лучше не пить.

Она принялась наливать сок из литровой картонки.

– Доктора хотят изгнать из жизни все радости, – пожаловался Блантайр.

И опять Ребусу пришлось напрячься, чтобы разобрать, что говорит его старый коллега.

– Рассаживайтесь, – приказала Мэгги, раздавая стаканы. Для троих мужчин на диване едва хватило места. Мэгги устроилась на свободном кресле. – Ну, за нас, – сказала она, поднимая стакан и обращаясь ко всем присутствующим. Но, поняв свою ошибку, тут же подошла к мужу, вложила ему в руку стакан и поддержала, пока он пил через соломинку. Когда у него по подбородку потянулась оранжевая ниточка, она отёрла её тыльной стороной пальца, сверкнув кольцом.

– Хорошо, что вы все пришли, – сказала она, снова садясь. – Верно я говорю, Дод?

– Да, – подтвердил он. – Святые Тайного завета…

– Давненько я не слышал этих слов, – разулыбался Стефан Гилмур.

– Это потому, что ты теперь вращаешься в других кругах, – напомнил ему Патерсон. – Футболисты, кинозвёзды…

– Не так часто, как ты думаешь.

– Но твой отель в Дубае по-прежнему действует?

– Ну, это как подушка безопасности и на случай финансовых песчаных бурь, – сказал Гилмур.

Ребус, сидевший по другую сторону дивана, не мог толком видеть своего прежнего босса, не наклонившись вперёд. Гилмур в Саммерхолле был инспектором, Патерсон и Блантайр – сержантами, а Ребус всего лишь констеблем, как и другой новичок Фрейзер Спенс. Но Спенс погиб десять лет назад в Греции, попал в аварию на мотоцикле. На его похоронах четверо оставшихся святых и встречались в последний раз.

– Ты о чём думаешь, Джон? – спросила Мэгги Блантайр, покручивая белое вино в бокале.

– Я думаю, что не стоило мне приезжать на машине. – Он выразительно посмотрел на свой апельсиновый сок.

– Оставь ты её здесь – завтра заберёшь.

Но Ребус не поддался соблазну.

– Говорят, ты всё ещё работаешь? – сказал Дод Блантайр.

– Какое-то время был в отставке – работал на гражданской должности в отделе по расследованию глухарей…

– Это тот отдел, который был организован Грегором Магратом?

– Теперь отдел закрыли, я подал на восстановление, и мне повезло.

– В строймаркеты «Би энд Кью» тоже набирают старикашек, – пошутил Патерсон.

– Джон всегда был трудягой, – сказал Блантайр.

– А удар, случайно, на твою память не повлиял, Дод? – с ухмылкой спросил Патерсон. – Джон всегда был ленивый сукин сын. – Он повернулся к Ребусу. – Ну-ка, поддержи меня, Джон!

– Ты путаешь Джона с беднягой Фрейзером, – вмешался Гилмур. – Это Фрейзер всегда исчезал и шлялся по магазинам.

– Ой ли? – Патерсон нахмурился, силясь напрячь память.

– Жиртресту больше виски не давать, – предупредил жену Блантайр. – У него и так с головой плохо.

Немного посмеялись, снова выпили. Ну, это ещё ничего, подумал Ребус. Правда, он знал этих людей – их настроение могло измениться в одну минуту.

– А евангелие у кого-нибудь сохранилось? – спросил Гилмур, выбрав момент, когда ненадолго воцарилась тишина.

– Не помню, что с моим случилось, – сказал Блантайр. – Мэгги думает, что оно попало в мусорный контейнер, когда мы вычищали гараж.

– Жаль, жаль.

Блантайр посмотрел на Гилмура.

– Ты-то рад, что вовремя ушёл, – заработал больше денежек, чем все мы вместе.

– Сколько у тебя сейчас гостиниц, Стефан? – спросила Мэгги.

– Они не совсем мои. Я, похоже, добился того, что возглавил компанию.

– И всё же сколько?

– По последним подсчётам, семнадцать.

– Наверно, гребёшь премиальные мили от авиакомпаний.

– Да, я на короткой ноге с персоналом в Эмиратах.

Она улыбнулась, словно от души радуясь за него.

– По-прежнему встречаешься с этой моделью?

– Она не модель, она работала на телевидении.

– Ну, это почти то же самое – нужно иметь лицо и фигуру.

Гилмур задумчиво кивнул.

– Мы по-прежнему вместе, – подтвердил он. – Хотя и не женаты.

– Мы читали про тебя в газетах – про весь этот сыр-бор, связанный с референдумом.

– «Стефан Гилмур говорит, „нет“», – процитировал Патерсон. – Рассчитываешь получить титул?

– Ты же вроде с этим твоим приятелем-футболистом собирался купить стадион «Тайнкасл» – передумали? – полюбопытствовал Дод Блантайр.

– Ну что вы мне тут допрос устроили, – жалобным голосом проговорил Гилмур. – Мы-то с вами знаем, в какой кошмар могут превращаться допросы. – Он ностальгически улыбнулся и отхлебнул из стакана.

– Расскажи про себя, Джон, – обратилась Мэгги к Ребусу. – С Роной ведь ты расстался? У тебя одна дочь?..

– Не трогай его, – сказал Блантайр жене. И доверительно сообщил Ребусу: – Слишком много мыльных опер, Джон, вот в чём беда.

– Ну, я, пожалуй, поставлю пироги в духовку, – сказала Мэгги, поднимаясь на ноги. Её муж кивнул.

– Пироги? – переспросил Патерсон.

– Дод решил, что это будет в тему. Он всегда говорит, что в своё время вы, ребята, года два сидели на одних пирогах.

– Похоже на то. – Паттерсон похлопал по животу, но не своему, а Ребуса. – Джон и Фрейзер бегали их покупать.

– Тогда я оставлю вас на минутку. – Она подошла к мужу и поцеловала его в лоб, а уж тогда направилась на кухню.

Как только она вышла, Блантайр попросил закрыть дверь. Стефан Гилмур поспешил выполнить его просьбу.

– Вы, все трое, подойдите ко мне, – сказал Блантайр. И три гостя приблизились к его креслу. – Я не хочу говорить громко.

– Что происходит, Дод? – спросил Гилмур тоже вполголоса.

– В последние несколько раз, когда я был у лекарей, Мэгги я с собой не брал. Поэтому она не знает, что дела мои плохи. Причина не только в ударе. Моторчик совсем износился.