Текст книги "Рингильда"
Автор книги: Идалия Аничкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
– В них кровь уже застывала, когда ты пришел, и я плела себе венок на гроб.
– Можешь ли ты еще меня любить, Рингильда?
При этих словах Рингильда оживилась, как будто жизнь опять хлынула ей в сердце.
– Пойдем в мой замок; я помещу тебя в отдельной башне, близь библиотеки, где живет наш капеллан. Через несколько дней, когда ты отдохнешь, мы уедем на остров Рюген, где будем венчаться. Я получил предписание короля Эриха немедленно ехать на остров Рюген, с званием герцога этого острова. Мятежное время междоусобной войны заставляет меня спешить отъездом. Здесь герцогиня фон Люнебург не даст нам покоя. пока не узнает, что мы повенчаны. Да и клевета, которую она пустила про Альберта, наделала много шума.
Рингильда ничего ему не отвечала, а только горько плакала.
– Бедная Рингильда, как ты много страдала, и все это из за меня! Как тебе худо было, – шептал он ей. – Зачем ты не пошла к отцу Хрисанфу, когда я причинил тебе такое горе?
– Я не хотела, чтобы отец Хрисанф знал, что произошло между тобою и мною, потому и решилась умереть здесь.
– Хочешь ли жить в моем замке со мною?
– Я давно отдала тебе свое сердце. Жизнь моя тоже принадлежит одному тебе.
Он смотрел ей прямо в глаза.
Рингильда поднялась со своего камня, как человек воскресший к жизни после тяжкой болезни.
– Неужели жизнь опять меня манит к себе? Все чарует душу, как будто и солнце светит ярче и птицы опять запели. Боже мой, благодарю тебя! – сказала Рингильда, подняв глаза к небу, – Я воскресла и понимаю все, что он мне говорит, и все это правда.
Идя вместе с Рингильдой, рыцарь заметил, что она идет с трудом. Он взял ее на руки и понес в замок. Она этому не противилась, а обвила его шею обеими руками и крепко прижалась к его лицу. Он был счастлив, что принес ее к себе. Он приказал ей дать умыться. Ей принесли свежее белье и уложили в постель.
Он видел, что она очень ослабела от этих душевных потрясений. Все пережитое ею раньше и внезапный переход от отчаяния к радости надломили ее силы.
Она уже два месяца не спала на мягкой постели и очень мало ела, потому страшно исхудала.
Утомленная нравственно и физически, она скоро уснула крепким сном. Она так давно хорошо не ела, и нужно было ее кормить осторожно, чтобы не причинить ей вреда. Рыцарь сам ухаживал за ней, как она когда-то ходила за ним во время его болезни. Он приносил ей живых цветов, ставил их на столик близь кровати и с удовольствием видел, что краска появилась опять на ее лице.
На другой день Рингильда просила рыцаря послать в деревню Борнговед за отцом Хрисанфом.
– Напиши ему, – сказала она, – чтобы он привез знамя, которое я для тебя вышивала.
Он сейчас же исполнил ее просьбу.
Альберт также навещал сестру и был несказанно счастлив в кругу друзей своих. Он с ужасом вспоминал время, которое он проводил в лагере герцога Абеля. Теперь он был опять в теплом гнездышке своего дорогого господина.
Через несколько дней приехал и отец Хрисанф.
– Как вы оба изменились, – сказал он своим воспитанникам. – Что с вами случилось?
Альберт рассказал ему о своих приключениях, Рингильда в первый раз скрыла от него, что была так несчастлива. Это знала только она и тот, который стал ей ближе всех на свете. Она просто сказала монаху, что заблудилась и долго находилась в лесу, не зная, где находится замок рыцаря.
– Никогда путешествие так не утомляло тебя.
Знамя, изготовленное Рингильдой, стояло в ее комнате; оно было вышито серебром, золотом, шелком и ее волосами. Когда dominus Эйлард вошел в ее комнату, она передала ему знамя и сказала:
– Я вышивала это знамя в долгие часы своего одиночества. Сколько утешения приносила мне эта работа: каждый листик лаврового венка его заключает столько мыслей о тебе! Я очень любила эту работу и потому приношу тебе ее в дар. Сколько раз спасала она меня от отчаяния и, благодаря ей, я могла смиренно переносить свое одиночество. Теперь эта работа мне больше не нужна, потому что я могу видеть тебя каждый день и жить с тобой.
Он рассматривал это знамя и говорил:
– Да, действительно, в нем много работы. Каждый цветочек в нем мне дорог и говорит мне, что память обо мне жила в твоем сердце и не было дня, в который ты обо мне бы не думала.
В кругу любящих ее людей Рингильда стала быстро поправляться, и щеки ее опять порозовели. Все люди, которые были близки ее сердцу, были в сборе вокруг нее. Только бедная Эльза оставалась в деревне Борнговед; Рингильда хотела взять ее к себе, но после, по возвращении с Рюгена.
Все были наконец счастливы и судьба начала им улыбаться после стольких страданий. Они простили всем людям, сделавшим им столько зла.
* * *
В монастыре происходило совсем иное. Герцогиня фон Люнебург ходила в своей келье как лютый зверь. Союзник ее граф Галланд был убит рыцарем Эйлардом. Герцог фон Люнебург рассказал ей, что освободил Альберта из плена и что невинность его известна рыцарю. «Что делать?» – спрашивала себя герцогиня.
«Рингильда должна умереть! Ты не уйдешь от меня, герцогиня фон Люнебург не может быть побежденной». На этом решении злая женщина как будто успокоилась и, бросившись в кресло, задремала. На другой день с рассветом герцогиня поспешно оделась и рано утром выехала из своего монастыря, вместе с канониссой Кунигундой, и направилась в Эстляндию, в замок рыцаря Эйларда. По дороге она заехала к архиепископу Андреасу, который был очень рад ее видеть и приготовил ей для отдыха богатые комнаты.
– Как я хорошо у вас отдохну, ваше преосвященство, – сказала герцогиня. – Вы всегда так милостивы ко мне, – добавила она, усаживаясь за богато накрытый стол, где был подан роскошный завтрак.
На столе стояли большие кувшины с венгерским вином.
– Как я вас долго не видал, высокочтимая герцогиня. Сколько событий свершилось после нашего свидания в королевстве, – сказал архиепископ. – Наш король скончался. Смуты ослабляют наш народ. Теперь я скоро утрачу свою власть. Архиепископ Риги со своим орденом уже занял часть Эстляндии. Бывший канцлер короля Вольдемара вскоре не нужен будет здесь, продолжал с грустью архиепископ.
– Но теперь он еще у власти, – возразила ему герцогиня. – Ваше преосвященство знаете ли, что та самая Рингильда, которую вы защищали в Борнговеде, смущает народ своим колдовством? Вы помните монаха отца Хрисанфа, он колдует лекарственными травами. Крестьяне верят в него как в святого, Рингильда следует его примеру и также смущает народ. Если бы было иначе; то народ не стад бы кормить ее целый год даром. Она бродит по лесам и разыгрывает из себя юродивую. Народ верит в то, что, если кто-либо прикоснется к ее платью, то будет исцелен. А между тем она виновата в смерти графа Галланда, внука короля. Ее брат Альберт изменник. Он долгое время находился в лагере герцога Абеля шпионом. Теперь она будет герцогиней Рюгена. Эта крестьянка стоит поперек моей дороги. Я не могу ее терпеть и прошу вас ее примерно наказать за смуты, которые она производит в королевстве.
– Для испытания Рингильды я предлагаю вам пробу огня. Пусть Бог скажет свое слово. Поступая так, я остаюсь прав, законы наши это допускают. Если Рингильда выдержит пробу огня и докажет этим свое знатное происхождение и то, что она не колдунья, то она может быть избрана герцогинею Рюгена. Если же нет, то она погибнет. Вот все, что я могу сделать для вашего удовлетворения и для своего спокойствия. Ее колдовство еще не доказано и потому ее нельзя пытать или заключить в монастырь на продолжительное время без суда. Я препоручу это дело духовенству.
– Я и этим довольна ваше высокопреосвященство. Я знаю, что Рингильда, никогда не выдержит пробу огня.
– Тем лучше для вас, высокочтимая герцогиня, – ответил ей архиепископ. – Я желаю, чтобы вы были герцогиней Рюгена, это вам больше к лицу, чем Рингильде, – добавил архиепископ. – Если это сбудется, то и я переселюсь к вам и буду вашим архиепископом. Вы видите, высокочтимая герцогиня, что я стою на вашей стороне и желаю вас видеть у власти.
– На все воля Божья, – сказала герцогиня. – Нужно много мужества, чтобы вынести это испытание. Не думаю, чтобы у Рингильды было столько самообладания. Мать одна может вынести такую пытку ради своего сына, но не молодая девушка привыкшая к свободе, не могшая вынести монастырских правил смирения.
– Да, вы правы!..
– Завтра рано утром я поеду в Эстляндию, – сказала герцогиня, – и на обратном пути заеду к вам. А теперь позвольте проститься с вами. Я спешу в путь.
Поцеловав руку архиепископу, герцогиня вышла из его покоев и направилась к выходной двери, велев подать свою повозку. Вскоре она выехала из замка архиепископа и скрылась из его вида.
Проводив герцогиню, архиепископ сел к столу, вынул из ящика пергамент и написал на нем следующее приказание:
«Предписываю в четверг через неделю священникам, монахам и монастырской братии собраться в церковь св. Вицелина, в деревню Борнговед, дабы присутствовать на пробе огня крестьянки деревни Борнговед, по имени Рингильда.
Архиепископ Андреас».
Позвонив келейника, архиепископ велел ему снести написанную им бумагу к его секретарю с приказанием завтра же разослать гонцов с новою вестью во все монастыри и церковные приходы, дабы все духовенство могло собраться через неделю в означенное место.
Герцогиня фон Люнебург, пропутешествовав три дня, приехала в замок рыцаря Эйларда. Когда солнце уже садилось за лес, Рингильда стояла у большого дубового стола и связывала гирлянды из белых ромашек, которые перемешивала с зеленью длинных травок, как перья, для украшения своего подвенечного платья. На кресле лежал ее белый воздушный наряд из тонкого как шелк батиста. Завтра вечером она должна была венчаться в церкви замка, где она теперь жила. Отец Хрисанф и Эльза должны были приехать на другой день утром из Борнговеда и привезти ей образ Пресвятой Богородицы, которым благословила ее умирающая мать. Она теперь была совсем спокойна за свою судьбу. Жизнь ей казалась прекрасной, сколько надежд было в ее девичьем сердце! Она воздаст в сто крат любовью за ту любовь, которую она вселила наилучшему из всех людей, тому, которого она сама так полюбила. Теперь никто не посмеет ее обидеть. Она стоит за каменной стеной, которая будет оберегать и охранять ее от дурных людей! Теперь она счастлива. Кто посмеет ей сделать что-либо дурное, когда она пойдет под руку со своим мужем и покровителем?
– Теперь я вне власти злой герцогини, – думала Рингильда. – Здесь, в замке моего жениха, я могу указать ей дверь. Я имею право ей сказать: «зачем вы сюда пришли омрачать наше счастие? Что вам здесь нужно? Как злой дух вы всюду нас преследуете». Нет, она не посмеет приехать сюда. Я никогда не увижу этой злой женщины!
И припевая, Рингильда продолжала связывать маленькие букеты из ромашки. Вдруг послышался звон колокольчиков, и колокол замка загудел в ответ на них, якобы приветствуя посетителя. Повозка герцогини остановилась у крыльца замка. Рингильда побледнела. Ей защемило сердце от страха. Она выронила из двоих рук цветы и стояла на месте как вкопанная.
«Кто это может быть в сей поздний час? – думала молодая девушка. – Это отец Хрисанф и Эльза, которые поспешили приехать сегодня вечером, чтобы отдохнуть у нас перед торжеством. Да, это наверное они». Рингильда не трогалась с места – дурное предчувствие томило ее сердце.
– Где же он, мой рыцарь?
Она дернула за вышитый звонок в ее комнате.
Через несколько минут у двери ее появился брат Альберт.
– Где наш dominus, мой жених? – спросила брата Рингильда.
– Он в церкви, после всенощной вместе с капелланом совещается, как убрать церковь к вашему венчанию. Теперь мне придется потревожить его. К нам приехала в гости особа королевского ранга. Ты слышала звон колокола?
– Да, слышала. Кто эта особа, Альберт, говори скорее. Неужели это та женщина, которая желает нам зла?
– Она самая.
Рингильда упала на колени и протянула свои руки к брату.
– Спаси меня, мой брат, мой Альберт. Я ее боюсь, я не хочу ее видеть; не покидай меня, мне страшно оставаться с нею! Запри дверь на ключ, чтобы никто не мог сюда проникнуть.
– Я сегодня дежурный и должен оповестить рыцаря о ее приезде.
– Кто-нибудь из слуг донесет рыцарю, что она здесь.
– Хорошо, сестра, я останусь здесь с тобой.
– Спусти занавеси, зажги свечи, – продолжала Рингильда.
Брат исполнил ее приказания.
– Так хорошо; а теперь дай мне мои четки. Там на гвозде у образа Божией Матери. Будем молиться. А мама будет там за нас молиться! – сказала молодая девушка, указывая на небо. – Она нас видит, знает все, что здесь происходит. Знает также, что мы думаем и каково наше сердце!
Рингильда начала читать молитву. Альберт стоял за ней и также крестился.
– Теперь сядь здесь на стуле, – говорил он сестре, – и будь спокойна! Чего ты боишься? Ведь мы находимся в замке, где много солдат и мы у себя дома. Она должна скорее нас бояться, чем мы ее. Ты еще не сплела гирлянды из мирт на голову. Садись и работай, а я буду подавать тебе листочки для венка, выбирая из них самые зеленые ветви.
* * *
Другая сцена происходила в приемной комнате рыцарского замка.
Эйлард стоял против герцогини, которой указал кресло.
Она тяжело в него опустилась и сказала, с ненавистью глядя на него:
– Я терять слов с тобой не буду, скорее к делу. Я знаю, что Рингильда здесь у тебя и что ты будешь венчаться с нею на днях в этом замке. Ты забыл меня! Возможно ли, что ты меня не любишь? Ты любишь другую – дерзкую Рингильду! Довольно оскорблений, я желаю мести и крови. Она омоет мой позор.
Герцогиня тяжело дышала, глаза ее метали искры злости.
– Я давно люблю Рингильду и не волен в своем чувстве, – возразил ей спокойно рыцарь.
Герцогиня стала ходить взад и вперед по комнате молча, как лютый зверь в своей клетке. Ее любовь к рыцарю Эйларду превратилась в ненависть. Если бы это было возможно, то она убила бы его на месте. Она остановилась перед рыцарем и сказала ему.
– Рингильда никогда не будет женой рыцаря Эйларда. Герцогиня фон Люнебург довольно мощна и влиятельна в совете королей и духовенства, чтобы этого не допустить. – Кивнув ему головой, она добавила: – Ты не подозреваешь, что мы скоро с тобою увидимся. Может быть, счастие тебе изменит и победа не всегда будет на твоей стороне.
– Господь спасал меня не раз в сражениях. Он спасет меня и ныне. Высокочтимая герцогиня, я не боюсь вашего гнева! – возразил ей Эйлард и проводив ее за дверь, запер ее на ключ, боясь ее возвращения.
«Я завтра же уеду в Рюген с Альбертом и Рингильдой, – думал рыцарь. – Там я поставлю вооруженную рать на берегу, и на этом острове мы можем быть спокойны».
Он направился на половину Рингильды и тихонько постучался у ее двери.
Рингильда знала его походку, она подошла к двери и спросила его: кто там?
– Твой друг, – ответил ей мощный, знакомый голос.
Рингильда отворила дверь и бросилась ему на встречу.
Она прильнула к его груди, и все ужасное и горькое, что накипело в ее сердце, облегчилось слезами.
Он обнял ее и сказал:
– Не бойся, наш враг уехал из моего замка. Спи спокойно, завтра мы уедем в Рюген. Венчание наше отменено здесь. Мы будем венчаться на острове. Как только приготовления наши будут сделаны, мы выедем отсюда.
Рингильда обняла его и, поцеловав, сказала:
– Будем молиться вместе, чтобы Бог нас спас и был бы всюду с нами.
Совершив краткую молитву на коленях и крестное знамение, все трое присутствующих встали.
– Я буду готовиться к исповеди, – сказала Рингильда, – дай знать капеллану, что я хочу приобщиться Св. Таин завтра утром; а теперь прощай, – сказала Рингильда, перекрестив и поцеловав жениха. – Отдохни, да ниспошлет на тебя Ангел Хранитель сладкий сон! Когда я устану молиться, то также вздремну немного! До свидания, милые мои друзья! Покойной ночи!
Когда молодая девушка заперла за ним двери и осталась одна в своей комнате, ей опять стало страшно.
– Я предчувствую, что герцогиня меня не выпустит из своих рук, такая коварная и злая женщина может мне наделать много зла!
Рыцарь dominus Эйлард казался только спокойным; но и он опасался герцогини.
Ночью все было тихо в замке, белые постройки освященные луной бросали тени на землю. Все люди в нем уснули, как под магическим жезлом волшебницы. Один солдат на карауле ходил взад и вперед по валу, другой вооруженный стоял на башне и глядел на своего собеседника – единственное живое существо, которое вместе с ним охраняло спокойствие своих хозяев.
Солнце начало выкатываться на горизонт и осветило фундамент и нижние окна зданий. «Через несколько минут караул придет мне на смену», – думал часовой. Он начал прислушиваться, ему показалось, что издали он услышал конский топот. Он приложил ухо к земле. Действительно, это были всадники, которые приближались к нашему замку. Наконец, он различил издали вооруженных всадников и между ними монахов. Часовой ударил в набат, и все в замке вдруг начало оживать, и через четверть часа вся рать рыцаря Эйларда и пажи были уже в седлах. На коне несся сам властелин замка.
Эйлард увидел издали солдат архиепископа, и за ним толпу народа.
Рыцарь велел спустить подъемный мост и выехал навстречу вооруженных всадников. Один монах выделился из толпы и подал ему сложенный пергамент. Он развернул бумагу и прочел в ней, что Рингильда обвиняется в колдовстве и потому сперва приговорена к пробе огня, а если ее выдержит, то будет освобождена.
– Я не выдам своей невесты, пока хотя один еще человек жив останется в этом замке, – возразил рыцарь Эйлард.
И началось целое сражение на дворе перед замком.
Рингильда видела все это смятение из окон часовни. Она спустилась тихонько по ступеням лестницы и, сопровождаемая своим братом, подошла к сражавшимися воинам и сказала: «Я знаю, что меня ищут, предсказание должно сбыться. Мой час пришел». С этими словами она подошла к одному из монахов и просила его показать ей ее приговор. Прочитав его, она обратилась к своему жениху и сказала ему:
– Напрасно вы проливаете здесь кровь. Я не боюсь пробы огня и выдержу ее, если ты, Хрисанф и Альберт будете со мною. Куда я должна ехать? – обратилась она к воинам.
– В деревню Борнговед.
– Я готова за вами следовать.
– Умоляю тебя, Рингильда, – сказал Эйлард, – не уходи отсюда!
– Предание гласит, что я должна тебя спасти. Я не дозволяю кровопролития, – и, обратясь к воинам, она сказала:– Я добровольно за вами последую.
– Я, Альберт и вся моя рать будут сопровождать тебя. Господи спаси нас! Святой Олаф, молись за нас!
– Ты также молись за нас, Эйлард. Победа или поражение. Не бойся за меня, предо мною сияет свет и в душе моей воцарится мир.
– Боже мой, что за ужас! – сказал рыцарь. – Теперь я немощнее малого ребенка! Если ты погибнешь, то и мне не для чего жить! – добавил Эйлард и опустился перед Рингильдой на колени.
– Не бойся, друг мой, для тебя я готова умереть.
– Я ничего не боюсь, потому что ты со мною!
Через час Рингильда со свитой выезжала из замка рыцаря по дороге на свою родину.
Ее короткая жизнь казалась ей сном. Она теперь сама была уверена, что едет на смерть, и что если она не умрет, то герцогиня убьет рыцаря Эйларда. Предание гласило, что она должна его спасти. Рингильда таила это убеждение в своем сердце, и старалась быть веселой перед глазами рыцаря: зачем тревожить его покой; им обоим осталось только два или три счастливых дня жизни!
Через два дня после отъезда Рингильды Борнговед залился солнцем. Стоял теплый день в первых числах сентября, напоминающий летний день. На площади перед церковью Св. Висцелина стояла сплошная толпа народа, голова к голове, так что нельзя бы было еще одному человеку в нее пройти. Рыцарь Эйлард стоял у самой церкви. Издали слышен был похоронный марш. Все завидели процессию, духовенство с архиепископом Андреасом во главе, герцогиню в монашеском одеянии, брата ее герцога фон Люнебург. Рингильду вели монахини. Она была вся в белом, на голове у нее было надето покрывало, в руках свеча из раскаленного железа. Отец Хрисанф шел рядом с ней, у него был крест в руке. Рингильда была бледна, как смерть, но, увидав Эйларда, улыбнулась ему.
Процессия взошла в церковь. Эйлард, измученный страданиями, бросился ей на встречу; но монахи заперли перед ним дверь, и он почти без чувств опустился на землю у портала. Герцогиня смотрела на него с ненавистью.
Вдали все время слышно было пение монахинь.
В церкви Рингильда бестрепетной рукой держала раскаленное железо; но свеча вдруг сломалась и обожгла ей грудь.
Она закричала. Это был предсмертный крик.
– Пустите меня в церковь, – молил монахов Эйлард. – Я слышу крик, Рингильда умирает!
Но вдруг дверь в церковь отворилась, Рингильда выбежала оттуда и бездыханная упала в объятия Эйларда.
Народ толпою подошел к ним и окружил их.
– Уснула на веки, дитя мое! Мертва, безжизненна, безгласна! – стонал Эйлард. – Рингильды больше нет, Рингильда умерла!
Он подошел к архиепископу и сказал ему:
– Прошу оставить меня здесь наедине с телом моей невесты. Зрелище кончилось, прикажите толпе разойтись. Им больше нечего здесь делать!
Герцогиня с улыбкой на устах гордо прошла мимо Эйларда, не глядя на безжизненное тело своей жертвы.
Музыка органа еще слышалась в отдалении, и народ мало-помалу стал покидать площадь.
Dominus Эйлард не проронил ни одной слезы. Видно было, что он решил вскоре последовать за Рингильдой, так или иначе. Он простер руку к небу и сказал:
– Прощай, дорогое солнце, звезды небесные. Прощайте, леса, поля и нивы. Прощайте, все Божия создания, я сердцем уже покинул ваш мир и стремлюсь туда, где живет теперь моя Рингильда.
Dominus Эйлард отошел от трупа своей невесты и позвонил в монастырский колокол.
Несколько монахов вышли из келии.
– Где же Хрисанф?
– Разве ты не видишь, что он плачет над мертвой?
– Хрисанф, снесем ее в твой сад, храни, ходи ее могилу! Пусть из тела ее вырастут чудные душистые фиалки, которых она так любила.
Монахи и Хрисанф принесли носилки и положили на них тело Рингильды. Рыцарь поцеловал Хрисанфа и сказал ему: «Не забывай Альберта и моего сына».
Герцог Оттон фон Люнебург давно наблюдал, не замеченный, за группою людей, стоявших близь тела Рингильды.
Видя, что Эйлард собирается уходить, он тихонько приблизился к нему и положил ему руку на плечо, молча и с грустью глядя ему в глаза.
– Ах! Оттон это ты! Я хотел послать за тобой. Окажи мне последнюю услугу! Нам нужно драться! За твою сестру я должен вызвать тебя на поединок!
– Я сознаю, что это для тебя необходимо. Я к твоим услугам.
Оба встали в позицию и сразились на шпагах.
Видно было, что герцог фон Люнебург щадил своего друга; Эйлард хотел сам расстаться с жизнью, потому не парировал ударов своего друга; а ожидал с нетерпением, когда герцог вонзит ему шпагу в грудь.
Поединок продолжался долго.
– Однако ты не особенно ловок, – сказал Эйлард. – Я это узнаю только теперь. Смелее, друг Оттон, я устал.
И наскочив на шпагу своего противника, сказал:
– Последним твоим ударом я доволен! Прощай, благодарю тебя за дружбу, милый неизменный товарищ. Скажи Хрисанфу, чтобы похоронил меня в монастыре св. Вицелина. Как хорошо, что сердце не будет больше страдать! Так хорошо на душе и мирно. Моя невеста ушла отсюда, и жених должен за ней следовать! Скажи твоей сестре, что я простил ей смерть моей невесты!
Эйлард испустил свой дух.
Герцог фон Люнебург зарыдал. Он долго стоял на коленях перед телом своего друга, вспоминая их обоюдную жизнь, его благородное и доблестное сердце.
Он так или иначе хотел уйти от жизни. Герцог Оттон воскликнул: «Я велю передать ей твой слова, но она мне больше не сестра. Я ее никогда не увижу».
Отец Хрисанф стоял над телами своих друзей и молился, перебирая четки. Ему казалось, что Рингильда не могла умереть, полная жизни и силы. Все прошлое этой молодой девушки принадлежала ему. Он ее воспитывал и, цветя близь него, она и на него распространяла благоухание своей молодости, своей свежести, своей живости, с ее серебристым как колокольчик голосом, с ее поэзиею и наивностью. И жизнь этой девушки вдруг прекратилась. «Господи! зачем Ты меня не взял к себе, вместо нее! Я знаю зачем, потому что я должен еще страдать на земле! Я еще не достоин вечного блаженства!»
И он целовал и утешал мальчика, говоря ему:
– Рингильда теперь счастливее нас. Смерть не страшна. Она есть избавление людей от страданий, она освящает усопших. Они покончили свои расчеты с миром скорби и печали. Какое величие в их лике, какое спокойствие. Тело рассталось с душой, которая, освященная присутствием Бога, вознеслась в мир тихий, блаженный и небесный. Их путь пройден, мой милый Альберт! Одному путешественнику суждено долго скитаться земле, другому дан Богом короткий срок жизни. Наши дорогие усопшие могли назваться счастливейшими из смертных. Они оставили по себе след сердцах людей. Мы все их жалеем и замечаем их отсутствие, Рингильда была ребенком. Дети угоднее Богу, чем взрослые люди, потому они святы! Рыцарь Эйлард известен всей Дании как герой и избавитель своего отечества. Мы их похороним вместе на кладбище нашего монастыря. Когда я умру, я поручу тебе их дорогую могилу, мой бедный сын! Поживи со мной, отдохни в монастыре, а потом иди, сражайся в крестовом походе за веру христианскую. Там твоя душа найдет спокойствие и забвение своего горя. Герцогине фон Люнебург я не завидую. Злые люди очень несчастливы. Они могут творить зло, но уйти от себя не могут. Их совесть будет им всегда напоминать, что они презренны, и потому они должны быть глубоко несчастны. Господь посылает им долгую жизнь для мучения на земле! Около могилы Рингильды и посажу чудные цветы, таких невиданных красок и оттенков, что люди будут удивляться, кто их вывел из земли и всхолил, а я буду им отвечать: «Рингильда, дочь моя». Мне поручил Эйлард своего ребенка. Я буду его воспитывать и научу его украшать и заботиться об этом ныне нам столь дорогом клочке земли. – Старик бросился на шею мальчика и горько заплакал.
– Пойдем дружок, – сказал он вдруг, – пойдем, они нас ждут, пора молиться.
И. Аничкова.
