Текст книги "Рингильда"
Автор книги: Идалия Аничкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Один послушник вышел из монастыря, и отец Хрисанф приказал ему сготовить носилки и убрать их цветами, а мальчикам, прислужникам алтаря, одеться в праздничное одеяние и принести зажженные факелы. Рыцарь dominus Эйлард и Рингильда сели на носилки, и дети их подняли высоко и понесли по большой зеленой поляне к их дому.
– Теперь я королева мира, – сказала Рингильда, – и нас несут в Мюнстер, где мы будем венчаться.
Рыцарь dominus Эйлард обвил талью молодой девушки своей рукой. Она откинулась назад и прислонилась к его плечу. Красный огонь горящих и дымящихся факелов освещал их лица, так что они могли видеть друг друга.
Отец Хрисанф, простившись с Рингильдой у ограды монастыря, выложил ей на колени целую корзину чайных желтых и красных роз.
– Ах! какой счастливый день выпал на долю моей Рингильды, – думал старик, глядя издали на шествие, и ушел со своего обсервационного пункта только тогда, когда потерял их из виду.
На другой день Рингильда долго не выходила из избушки тетки Эльзы. День, проведенный ею накануне в обществе рыцаря dominus Эйларда, в который она так близко сошлась с ним, наполнил ее сердце тревогой.
Она в первый раз задумалась о том, что, исцелившись от своих ран, он уедет из деревни Борнговед; ведь он уже послал Альберта в Зеландию узнать, не вернулся ли король в свой замок Вордингборг. Он воин, привыкший к войне.
«Он никогда не удовлетворится мирною и покойною жизнью со мною, – думала Рингильда, – я предчувствую, что он скоро отсюда уедет. Возьмет ли он меня с собою?»
Рыцарь также сидел один в своей палатке и думал о своей будущности.
Он узнал, что король потребует его вскоре в свой замок Ворднигборг и что ему придется расстаться с Рингильдой, но утешал себя мыслью, что эта разлука будет непродолжительна, что он скоро опять вернется в деревню Борнговед, чтобы с нею повенчаться и увезти ее с собою в Эстляндию. Жизнь воина была подвержена в это смутное время тысяче опасностей, и никто не мог достоверно обещать что-либо и быть уверенным в своей жизни.
Он тревожно ожидал Альберта, стараясь не думать о дне разлуки. Родной уголок земли, на котором жила Рингильда, был слишком ему дорог. Уехать отсюда ему казалось равносильным покончить с жизнью и начать ее прозябание.
– Ах! хоть бы она пришла. – Он страстно желал ее видеть.
Рыцарь тревожно прислушивался к каждому шуму, слышанному им извне палатки, думая, что это шаги молодой девушки и, наконец, выйдя из терпения, вышел из своего шатра и пошел в раздумье по большой дороге. Не успел он пройти и одной мили, как издали послышался конский топот и через несколько минут он увидел двух всадников. Рыцарь присел на камень близь дороги, а сердце так и билось в его груди.
«Кто это может быть? – думал рыцарь. – Неужели это Альберт? Я не ожидал его так скоро! Другой всадник, должно быть, гонец от короля».
Он остался ждать их. Вскоре показалась красная шапочка с белым пером, из под которой падали на плеча длинные белокурые локоны. Другой всадник имел на голове шлем; кольчуга покрывала его плечи и грудь.
Альберт, подъезжая к месту, где сидел его господин, сейчас же узнал его и, сойдя с лошади, приблизился к нему. Приложив руку к фуражке, он отрапортовал своему вельможе, что он не доехать до Вордингборга, потому что на пол-дороги встретил всадника; который ехал к его господину с бумагой от короля.
В это время всадник сошел с коня и, подойдя близко к рыцарю, протянул. ему бумагу, о которой только что сообщил Альберт.
Первый раз в жизни рука рыцаря dominus Эйларда дрожала, когда он протянул ее, чтобы взять бумагу из рук королевского гонца.
Он прочитал:
«Приказываю Вам немедленно явиться в Вордингборг. Нам нужна ваша помощь для дел государственных. Вольдемар II».
Рыцарь dominus Эйлард любил Рингильду, но еще больше он любил свое отечество.
Он был воин, который своею храбростью и своими умными советами мог противодействовать злым замыслам графа Генриха Шверинского. Он узнал также, что герцог Оттон фон Люнебург сидит в темнице, закованный в цепи, что мир не был заключен и вскоре должна вспыхнуть новая война. Он решил сегодня же собраться в путь и до вечера добраться до Киля, чтобы не растравлять своего сердца продолжительной разлукой с Рингильдой и долгим с ней прощанием. Он решил объявить ей твердо свое намерение и остаться непреклонным, если бы даже это решение и стоило ему большого сердечного усилия и горя.
Опустив голову, он задумчиво пошел обратно в Борнговед в обществе Альберта и рыцаря Лильенфельда, родственника графа Галланда.
Подойдя к деревне Борнговед со своими двумя спутниками, он увидел издали Рингильду. Она шла от ключа и несла на своем плече большой кувшин, наполненный свежею ключевой водою.
Она сейчас же увидала двух молодых людей, из которых один был ее брат, Альберт.
Дурное предчувствие сжало ее сердце. Она побледнела, как полотно, и выронила из своих рук кувшин, наполненный водой. Вода пролилась, и кувшин разбился вдребезги. Она посмотрела на него и, стряхнув с себя воду, которая вымочила ее платье, поспешно вбежала в избушку тетки Эльзы.
– А где же вода, которую ты несла сюда? – спросила ее старуха.
– Мне не до твоей воды! – сказала она тетке Эльзе. – Смотри, там на лужайке, недалеко от шатра, лежит твой разбитый кувшин, там и вода.
Старуха начала ворчать на молодую девушку.
– Ты совсем изменилась, Рингильда, в последнее время: работать не хочешь, роняешь и разбиваешь кувшины с водой.
– Да, это правда, Эльза, – сказала Рингильда, – я стала совсем иная теперь, чем прежде. Прости меня, тетя. Ты скоро все узнаешь. Сегодня я очень несчастлива. Не брани меня за этот разбитый кувшин.
Она заплакала и, не переставая плакать, смачивала слезами один платок за другим. Тетка Эльза не на шутку испугалась, видя Рингильду в таком состоянии.
– Что с тобой? – спрашивала она молодую девушку и теперь целовала ее, уже забыв о своем разбитом кувшине.
Рингильда вдруг перестала плавать и, осушив свои красные от слез глаза платком, сказала:
– Тетя, Альберт сегодня вернулся из Вордингборга. Позови его сюда, я хочу его видеть, ни сама боюсь выйти на улицу. У меня красные глаза, и я не хочу, чтобы видели, что я плавала.
– Хорошо, сейчас пойду, – ответила ей старуха, – но ты больше не плачь.
Тетка Эльза накинула на свою голову платок и вышла из доху.
Через четверть часа вошел в избушку Альберт. Рингильда бросилась к нему на шею.
– Мой дорогой брат, – говорила она, – откуда ты приехал; неужели в столь короткое время успел доехать до Зеландия?
– Нет, я встретил на дороге гонца от короля, требующего моего dominus в замок Вордингборг.
– Он уезжает? – спросила Рингильда, тревожно глядя на брата.
– Да, он уезжает сегодня.
– Сегодня! – воскликнула Рингильда. – Ты с ним едешь? – спросила она его вновь.
– Да, конечно, мое место при нем.
– Счастливый Альберт! Зачем я не могу взять твое платье и ехать с ним!
Этими словами молодая девушка выдала себя, и Альберт и тетка Эльза переглянулись.
– А меня ты совсем не жалеешь, – сказал ей Альберт.
– Не за что тебя жалеть; ты такой счастливый, Альберт: живешь со своим господином в рыцарском замке, можешь его видеть и слышать ежедневно и совсем не дорожишь этим счастием. Я должна сидеть здесь в деревне, когда душа моя стремится к вам со всею своею мощью, должна сознавать, что все это напрасно, и томиться здесь, сгорая от собственного пламени.
Альберт и Рингильда остались одни в комнате, тетка Эльза куда-то скрылась.
– Ты его любишь, Рингильда? – спросил ее брат.
– Да, я его люблю.
Мальчик в свою очередь побледнел от страха.
– А он это знает? – спросил он сестру.
– Знает, – ответила ему Рингильда.
– Ты будешь его женою?
– Не знаю этого, – сказала ему молодая девушка.
– Теперь я понимаю, почему ты плачешь и скучаешь, моя бедная Рингильда, – сказал ей добрый мальчик.
– Ведь и я его люблю, моя сестра, – продолжал Альберт. – Я бы был несказанно счастлив, если бы мог вложить твою руку в его и благословить тебя на новую жизнь близь него в его замке. Молись Богу! Если Он этого пожелает, то все для Него возможно. Я также буду молиться Богу за тебя.
– Мой добрый, славный Альберт, – промолвила Рингильда, – хотя бы ты со мной остался здесь!
– Он еще слаб, Рингильда, я должен с ним ехать.
– Да, конечно, поезжай с Богом! Люби и храни его, как бы я сама его хранила.
Тетка Эльза им накрыла стол, они сели завтракать, а рыцарь dominus Эйлард потребовал завтрак в палатку, где угощал своего гостя.
После завтрака гонец короля и Альберт легли отдохнуть. Рингильда стояла близь палатки. Она предчувствовала, что сейчас его увидит.
Он искал ее и, завидя друг друга, они радостно встретились.
– Мне мой брат сказал, что ты уезжаешь сегодня, – промолвила она, еле дыша.
Они вышли тихонько, не замеченные Эльзой, и пошли к тому месту, где Рингильда еще так недавно собирала ему букет незабудок. Был опять прекрасный осенний день и опять солнце близилось к закату.
Природа вся как будто затихла, только маленькие птички, родившиеся летом, щебетали в своих гнездах и насекомые иногда, жужжа, пролетали мимо них.
– Король болен, – сказал тихо и не глядя на Рингильду рыцарь. – Я должен к нему ехать. Он пишет мне, что дела королевства требуют немедленно моего присутствия в Вордингборге. Необходимость заставляет меня ехать, но сердце мое остается здесь с тобой! Я вернусь сюда, как только король мне даст на это позволение. Отец Хрисанф повенчает нас в этом монастыре.
– Ты меня забудешь, найдешь других людей, которые тебя будут любить и будут лучше и выше меня своей красотой, богатством и знатностью. Возьми меня с собою. Я буду твоей рабой, буду слышать твой голос, жить твоею жизнью, буду свидетельницей всех событий, в ней происходящих. Хочу иметь возможность наслаждаться твоим совершенством и, если твои люди будут обижать и оскорблять меня, то все это я забуду, когда услышу твой голос, когда издали увижу тебя. Ты мое божество, моя жизнь, весь мой мир любви и счастья! Возьми меня с собою!
– Я этого не могу теперь, Рингильда.
– Ах, ты этого не можешь!
Рыцарь молчал. Рингильда зашаталась и, как сноп, повалилась на землю.
Рыцарь dominus Эйлард кинулся в монастырь к отцу Хрисанфу.
Когда Рингильда открыла глаза, отец Хрисанф стоял близь нее на коленях и держал ее голову на своих руках.
– Ах! опять ты, мой милый, добрый Хрисанф, спасаешь меня от смерти. А он уехал? Дай поплакать на твоей груди. Легче будет. Тут болит, сказала она, показывая на свое сердце: больно, очень больно!
Слезы градом лились из глаз ее, а монах все продолжал ее держать в своих объятиях, целовал ее лицо и глаза и гладил ее волосы.
Когда стемнело, он ее снес на своих руках в избушку тетки Эльзы.
* * *
Герцогиня фон Люнебург сидела в своей гостиной в праздничном наряде. Она собиралась ехать в Вордингборг к королю; но была задержана дома гостем, только что приехавшим из Киля.
Гость этот был граф Галланд, двадцативосьмилетний красивый мужчина. В годы своего юношества, при жизни королевы Дагмары, он находился при датском дворе и давно уже любил герцогиню. Она считала этот брак для себя неподходящим, потому что была выше его по своему происхождению. Граф Галланд был внук короля по боковой линии; его отец был незаконнорожденным сыном короля Вольдемара II.
Герцогиня ценила в нем ум, энергию, его уязвленное самолюбие и, зная, что он ею очарован, часто приглашала его к себе, надеясь воспользоваться его умом и хитростью, если это будет необходимо для ее личных целей. Теперь случай к этому представился, и герцогиня решила им воспользоваться. Пока граф сидел и любовался ее красотой, она придумывала интригу, чтобы очернить рыцаря dominus Эйларда в глазах короля. Она знала, что человек, сидящий против нее, также его ненавидит.
Герцогиня в этот день была особенно красива. Ее светло-голубое платье плотно облегало вокруг ее стана, открытые рукава которого, подбитые белым шелком, спускались с плеч до полу. Узкие рукава в буффах из желтого атласа обтягивали ее руки. На груди висел крест игуменьи на золотой цепи; талью затягивал золотой кушак, унизанный жемчугом и драгоценными камнями.
– Меня обидел рыцарь dominus Эйлард, – сказала герцогиня графу, – и я желаю мести.
– Это меня удивляет, – возразил граф Галланд. – Я думал, что вы и dominus Эйлард друзья: вы, если не ошибаюсь, просили его быть покровителем вашего монастыря.
– Да, но он отказался от этой чести, – возразила ему герцогиня.
– Мне Кунигунда рассказывала, что вы известили его в Борнговеде, когда он лежал раненым, и привезли ему святое масло из Рима.
– Он и это отверг.
– Да, это обидно, – сказал граф, – заслужить неблагодарность за все доказательства любви и милости. Как вы желаете, чтобы я ему отомстил за вас, герцогиня? – спросил ее граф.
– Я еще не прошу вашей мести, а только вашего совета. Герцогиню фон Люнебург безнаказанно не обижают.
– Да, конечно и самым пламенным моим желанием будет заставить рыцаря dominus Эйларда почувствовать свою вину против вас, – сказал ей граф.
– Нужно его наказать, – злобно воскликнул граф Галланд, – все зависит от вашего слова. Помните, герцогиня, что я предлагаю вам свои услуги ко всему, что вам благоугодно будет совершить. Рыцарь dominus Эйлард стоит нам обоим поперек дороги. Он, наверное, будет провозглашен герцогом Рюгена, но я этого ни за что не допущу и, к довершению всего, вижу, что вы его любите! Это ужасно!
Забудьте его, он не стоит вашего внимания; тут близь вас бьется сердце, которое никогда не переставало принадлежать вам. Если бы у вас было бы достаточно храбрости желать, то я бы знал, на что решиться!
– Я просила вашего совета, – возразила ему герцогиня, – а не заключала с вами союза на какие-нибудь пагубные дела против рыцаря dominus Эйларда. Я только желаю, чтобы он почувствовал, что я герцогиня фон Люнебург и что меня безнаказанно обижать нельзя. Жизни его я у вас не прошу.
– Что же вы желаете? – спросил ее граф.
– Это уже мое дело. Если вы мне будете нужны, то я пришлю за вами; может быть, и без вашей помощи сумею справиться со своими врагами. А теперь прощайте, граф, мне нужно скоро ехать, и не смею больше вас задерживать.
Она встала, протягивая руку графу Галланду, который взял ее в свою и поцеловал.
– Если вы меня когда-либо позовете, то я приду, – сказал он ей.
– Я этого не забуду, граф, – возразила ему герцогиня.
Граф вышел из монастыря и думал с досадою:
«Я слышал, что dominus Эйлард любит Рингильду фон Штаде, которая за ним ходила во время его болезни, и вся месть герцогини направлена против этой молодой девушки. Она любит dominus Эйларда, потому и не желает его гибели. Если рыцарь dominus Эйлард женится на Рингильде, то не будет провозглашен герцогом Рюгена. Убедившись в том, что рыцарь ее никогда не выберет подругой жизни, герцогиня вложит свою руку в мою, а когда это случится, то можно будет отправить к праотцам рыцаря Эйларда, чтобы не видеть этого мне ненавистного человека при дворе моего деда».
С этими мрачными мыслями граф Галланд сед на свою лошадь и уехал из монастыря.
Вскоре повозка герцогини выехала из ее обители.
«Нужно взглянуть на то, что делается у нас при дворе», – думала герцогиня.
* * *
Когда она подъехала к замку Вордингборг, то часовой, стоявший на башне, затрубил в рог. Это означало, что в замок прибыл гость герцогского ранга. Замок короля стоял на высоком скалистом возвышении; у подножья его ленилось и бушевало море. Он был выстроен в готическом стиле, как все постройки того времени, с многочисленными башнями, остроконечными крышами и подъемными мостами.
Шамбеллан замка провел герцогиню в зал; так находилась вся блестящая свита короля и его четыре сына Эрих, Абель, Кнуд и Кристоф, архиепископ Андреас, граф Галланд, dominus Эйлард и другие.
Старый король находился один в своей приемной комнате и давал аудиенцию одному монаху доминиканского ордена. Гости ожидали выхода короля в зал.
Король сидел в своем кресле; перед ним стоял астролог Эльгер фон Гонштейн. Это был хитрый и умный монах, приехавший из Германии в датскому двору пилигримом. Он, казалось, стоял на стороне немецкого короля Оттона-ребенка, союзника короля Вольдемара II-го в последней войне. В действительности же, своим вероломством и интригами был весьма полезен графу Генриху Шверинскому и служил его интересам. Герцогиня фон Люнебург знала, на что он способен. Он был монахом, Она игуменьей, оба виделись в Риме, и красота герцогини производила обаятельное впечатление на старого грешника. Этот человек не прочь был оказать ей какую-либо услугу.
– Звезда моей судьбы изменилась, – сказал монаху король Вольдемар II-й. – Роковое Борнговедское сражение отняло у меня много власти. Освобождение Любека, уступка герцогства Лауенбург Альбрехту Саксонскому, освобождение Гамбурга, основание демократических свободных Дитмарских штатов, коварству которых мы обязаны своим поражением, вот результаты его. Они были нашими союзниками, но с тылу бросились на нас и перерезали нам все войско. Что говорят звезды, Эльгер?
Умное лицо монаха приняло сосредоточенный и задумчивый вид. Взгляд его кошачьих глаз стал острым и проницательным, что придавало дикий и странный характер его физиономии. Румянец играл на его старческих щеках и, хотя он был весьма почтителен с королем, но все же казался развязным.
– Не можешь ли мне сказать, каково здоровье одного интересующего меня человека?
– Если бы я знал имя этого человека, – возразил Эльгер королю, – то, конечно, мог бы дать вашему величеству более верные ответы.
– Я слышал, что он болен. Скажи мне, останется ли он жив или упрет?
– Я наблюдал вчера за звездами, – отвечал ему монах, – и, изучая гороскоп, который вы мне предложили, увидел в нем, что Сатурн вытеснен из дома жизни, что предвещает смерть.
– Ты думаешь, Эльгер? – проговорил задумчиво король. – А какова карта моей дальнейшей судьбы? – спросил король, показывая Эльгеру разосланный на его столе пергамент, исписанный разными планетными знаками и исчислениями. Монах, лукаво улыбаясь, взглянул на него.
– Ваша звезда была преобладающей на горизонте, но между блестящими лучами этой звезды находится одна угрожающая вам тень.
– Не можешь ли ты сказать, откуда мне грозит опасность?
– Опасность грозит вам на севере, в вашем собственном королевстве.
– Через врага? – спросил король.
– Нет, враг ваш скоро умрет, ваше величество, – сказал монах, зная, что граф Генрих Шверинский опасно занемог. – Этого врага вам нечего бояться. Тень на вашей звезде указывает на семейные смуты и распри между близкими особами вашего величества.
– Пока я жив, никогда этого не допущу! Мой гороскоп мог бы показаться мне опасным перед сражением, но никак не теперь, когда все кончено и и остался жив, благодаря мужеству моего друга, Эйларда, с которым я тебя кстати познакомлю.
Король сложил карту своего гороскопа и запрятал ее в ящик под ключ.
– Мой любезный Эльгер, – продолжал король, – я своих кровных врагов не боюсь, лишь бы внешние врага дали бы нам время отдохнуть и пополнить поредевшие ряды наших славных солдат новым набором ополченцев.
С этими словами король вышел из своего кабинета и направился в зал, где его приветствовали гости и приближенные громким и неумолкаемым «hoch».
Король в первый раз после своей болезни вышел к общему столу.
Поблагодарив гостей и приближенных за их приветствие и пожелание ему здоровья, король заметил герцогиню фон Люнебург, подошел в ней и сказал, что он очень сожалеет, что такой верный союзник, как герцог Оттон фон Люнебург, в плену и что он уже ведет с папою переговоры о его освобождении. Он пригласил герцогиню сесть рядом с пил за столом по правую его сторону, по левую посадил рыцаря dominus Эйларда. За столом сидели герцоги: Эрих, Абель, Кнуд и Кристоф, архиепископ Андреас рядом с наследником престола. Граф Галланд сел рядом с доминиканским монахом Эльгером Гонштейном.
Альберту и Генриху, которые также находились здесь, позволили прислуживать у стола вместе с пажами двора. Все они были одинаково одеты в белые атласные куртки с рукавами из буф белого атласа и серебряной парчи. Маленькие ментики из голубого бархата, окаймленные двумя рядами узкого серебряного галуна, висели на их плечах, придерживаемые серебряными шнурами. Ноги были обуты в белые шелковые чулки, поверх которых красовались туфли из голубого бархата с серебряными пряжками.
Высокий воротник ментика закрывал шею с затылка и оканчивался фрезой, которая обрамляла шею.
Герцогиня фон Люнебург не спускала глаз с Альберта. Она вглядывалась в его черты, желая проникнуть в душу мальчика.
Альберт это заметил, смутился и, сделав знак Генриху, чтобы он к нему подошел, поменялся с ним местом и встал за сидением герцогини.
Он был так прост, что не мог понять, почему обратил на себя внимание герцогини.
Во время обеда герцог Эрих провозгласил тост за здоровье короля, все гости подняли свои чарки, наполненные вином, и прогремело громкое «hoch».
Король благодарил всех присутствующих за их добрые пожелания, отпил глоток вина и воскликнул:
– Сыновья мои, Эрих, Абель, Кристоф и Кнуд, а также и вы, высокочтимый архиепископ Андреас и все именитые гости, приехавшие изъявить свою радость по случаю моего выздоровления, сообщаю вам, что провозглашаю герцогом Рюгена рыцаря Роберта dominus Эйларда.
– Выпьем за его здоровье!
Все гости приняли предложенный королем тост и осушили свои кубки.
После этого герцог Абель попросил слова.
– Ваше величество, – сказал он, – здесь иного людей, столь же достойных этого герцогского титула, как dominus Эйлард, и если вашему величеству угодно будет его назначить вашим наместником на острове Рюгене, то выбор его должен быть решен голосованием.
Тогда граф Галланд, поощренный примером герцога Абеля, в пароксизме зависти не мог сдержать своего характера и воскликнул:
– Я был близь вашего величества, когда вас окружило неприятельское войско, и видел, что dominus Эйлард бежал с поля сражения и что дитмарцы, преследуя его, нанесли ему эти двадцать ран, от которых и не осталось теперь следа, потому что они были ничтожны. Вас спас простой солдат, ныне умерший.
Dominus Эйлард побледнел, как полотно, и стиснул зубы. Он встал и, стараясь владеть собой, просил слова.
Герцогиня фон Люнебург также побледнела от страха.
Альберт и Генрих с ужасом смотрели на графа. Они готовы были броситься на графа и истерзать его при первом слове своего господина.
Эльгер и архиепископ Андреас с улыбкою смотрели на двух противников и ожидали интересного зрелища.
– Вот моя перчатка, граф Галланд, – воскликнул рыцарь dominus Эйлард, бросая ее к ногам графа. – Это мой вызов. Такие оскорбления смываются только кровью!
Король, возмущенный всею этою сценою, в сильном гневе поднялся со своего места и сказал:
– Вы, герцог Абель, позволили себе большую дерзость, осмеливаясь оспаривать наше решение. Вы внесли смуту в это общество и понесете от нас должное наказание. Мы подвергаем вас домашнему аресту на две недели. Подайте ваше оружие. Граф Галланд, мы назначим судебное следствие относительно ваших показаний. Dominus Эйлард, возьмите обратно свою перчатку.
Рыцарь преклонил колени перед королем и возразил:
– Ваше величество, моя жизнь принадлежит вам, но честь будет жить и после моей жизни. Это оскорбление должно быть смыто кровью.
– Пусть будет так! – сказал король. – Если вы желаете Божьего суда, то мы дозволяем вам иметь турнир на наших глазах, во дворе чести, а поединок после моего окончательного выздоровления. Мы хотим на нем присутствовать и видеть, кого покарает Божий Суд.
– Подчиняюсь воле вашего величества, – сказал dominus Эйлард.
– Извольте, – ответил королю граф Галланд. – Я сказал правду, не чувствую себя виноватым и готов с оружием в руках подтвердить, как умею выразительнее, истину своих слов.
Король приказал оседлать двух коней и принести пики, латы, перчатки и шлемы. Оба противника спустились по лестнице на двор чести. Король с сыновьями и гостями вышел на балкон. Герцогиня фон Люнебург с интересом следила за каждым движением сражавшийся.
Dominus Эйлард сломал несколько пик своего противника; тогда граф Галланд в бешенстве налетел на своего врага. Рыцарь dominus Эйлард бросился на него и одним взмахом своей пики в середину щита бросил графа Галланда на землю.
Крики одобрения послышались отовсюду. Король, забыв свое нездоровье, громко приветствовал рыцаря-победителя, а граф Галланд стоял уничтоженный и покрытый пылью. Вскоре на дворе он скрылся из глаз королевского семейства, велел оседлать свою лошадь и поспешно уехал из Вордингборга, шипя со злости и приговаривая: «Ты от меня не уйдешь! Не всегда тебе быть победителем! Я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя».
Когда dominus Эйлард вошел опять в зал королевского замка, герцогиня фон Люнебург поздравила его с победой и шепнула ему: «А жаль, что золотошвейка деревни Борнговед не могла присутствовать здесь при вашем турнире с графом. Зачем вы не привезли ее сюда и не представили ко двору?» Она при этом улыбнулась.
Рыцарь dominus Эйлард, отвечая на насмешку, сказал:
– Тут сегодня нет ни одной девицы высшего общества, потому и Рингильда не может быть сегодня во дворце. Вы составляете исключение в качестве игуменьи монастыря, с которым Рингильда давно уже покончила свои счеты. Вот почему я и не привез ее сюда сегодня.
Герцогиня злобно прикусила губы и промолвила:
– Да ей здесь и не место.
Отойдя от рыцаря, она подошла к амбразуре окна, села близь монаха Эльгера Гонштейна и вступила с ним в разговор о первосвященнике, о Риме и незаметно шепнула ему на ухо, чтобы он вышел из залы в сад, потому что она должна ему сообщить нечто весьма интересное и не желает, чтобы кто-либо их услышал.
– Что же вы так безучастно отнеслись к герою дня и не поздравили его с герцогством? – спросила герцогиня фон Люнебург.
– Это было бы преждевременным, – ответил ей Эльгер. – Он никогда не будет герцогом Рюгена.
– Почему же? Король этого желает.
– Да, это верно, но король так слаб, что я ему не даю и года жизни.
– Но, ведь герцог Эрих, наследник престола, исполнит волю своего отца.
– Меня удивляет, что вы это говорите, герцогиня! Разве вам неизвестна слабохарактерность этого герцога. Герцог Абель будет наследником престола! Помните слова Эльгера Гонштейна.
– Куда же мы денем герцога Эриха?
– Об этом звезды еще ничего не повествуют, – ответил ей монах.
– А граф Генрих Шверинский?
– Он был болен, но теперь выздоравливает.
– Мой брат томится у него в плену. Что желаешь за его выкуп, Эльгер? Придумай что-нибудь, чтобы освободить его из плена.
– Я желаю денег, – ответил ей монах.
– Зачем же не земель, которые дадут тебе иное положение при дворе Фридриха II?
Эльгер покачал головой и сказал:
– Не нужно мне земель. Все поколение, как здесь, так и в Германии, должно скоро погибнуть. Там теперь так же, как и здесь, один владеет землей, а другой ее у него отнимает. От земли никуда не уйдешь, а деньги легки, их можно снести всюду.
– Сколько же ты с меня требуешь за его освобождение?
– Двадцать тысяч золотом.
– Завтра же я пошлю тебе половину, а по возвращении герцога на родину ты получишь и другую половину суммы.
– Теперь я требую от тебя еще другой услуги, продолжала герцогиня. – Заметил ли ты двух красивых мальчиков, которые прислуживали сегодня у королевского стола? Один из них блондин Альберт фон Штаде, другой Генрих фон Боденштедт. В первом сражении при жизни короля Вольдемара II-го или после его смерти, в правление королевством одного из его сыновей, нужно, чтобы эти два мальчика перешли бы волей или неволей к неприятелю и чтобы их обвинили в измене королю и отечеству.
– А это для чего вам нужно? – спросил ее монах.
– Нужно, Эльгер; от этого зависит моя жизнь, мое счастие.
– Боже меня упаси посягать на жизнь самой красивой герцогини всей Европы! – воскликнул Эльгер.
– Что же вы от меня требуете?
– Эти мальчики должны пропасть во время сражения из рядов войска; ты их куда-нибудь запрячь и распространи слух, что они бежали к неприятелю.
– Зачем это вам нужно, герцогиня? В первый раз не могу постичь, какая у вас тут цель, кого вы хотите покарать этим поступком?
– Не спрашивай меня об этом, Элагер, а обещай мне это исполнить. Вот тебе моя рука в знак дружбы. Может быть, и я могу быть тебе полезной.
Монах нагнулся и поцеловал руку герцогини.
– Слушаю! Постараюсь исполнить вашу волю; эта новая с вами дружба, герцогиня, даст мне возможность вас видеть чаще. Мое слово верно; вы можете на него надеяться. Прощайте; я пойду теперь в зал замка, вы же оставайтесь здесь, чтобы никто не мог знать, что мы так долго здесь с вами беседовали.
– Освободите брата как можно скорее из плена, Эльгер. Я никогда вам этого не забуду.
Герцогиня удалилась от него, подошла к замку и начала подыматься по ступенькам лестницы в зал.
Король удалился во внутренние свои покои, рыцарь dominus Эйлард также за ним последовал; архиепископ Андреас уехать. В зале сидели только Альберт и Генрих; оба мальчика играли в шахматы.
Герцогиня фон Люнебург подошла к столу и попросила Генриха принести ей кубов вина пополам с водой. Она пристально смотрела в лицо Альберта. «Те же самые черты лица, что его сестры; только крупнее», – думала герцогиня.
Мальчик покраснел, смутился и хотеть уйти.
– Я сейчас уеду, Альберт, – сказала герцогиня, – и не помешаю вашей игре; я только жду воды, которую обещал мне принести твой товарищ. Где же Рингильда?
– Она живет в деревне Борнговед, – отвечал ей просто мальчик.
– Кланяйся ей от меня и скажи, что я больше не сержусь на нее и прошу ее навещать монастырь, в котором она воспитывалась. Скажи ей также, что я никогда не забуду ее прекрасных, художественных рук и рада буду поручать ей новые работы. Ведь она была славою нашего монастыря!
Лицо Альберта просияло от радости. Бедный мальчик поверил ей на слово.
Он поклонился ей и сказал:
– Как я рад, герцогиня, что вы больше не сердитесь на Рингильду. Завтра же напишу ей об этом. Как она рада будет узнать, что вы возвратили ей свое прежнее расположение! Как утешительно сознавать, что никто в мире на вас не сердится, что сами вы никому зла не сделали и потому с чистою совестью можете смотреть всем в глаза. Сколько радости вселили вы сегодня в мое сердце, герцогиня. Ведь Рингильда моя сестра, единственная моя радость. Она заменяет мне отца, мать, все, что у меня есть близкого и дорогого на свете, и потому вы не можете себе представить, как вы меня сегодня утешила и как я вам благодарен за это.
Он нагнулся и поцеловал ей руку, которую она молча ему протянула, улыбаясь и выпив воды с вином, поднесенным ей Генрихом, кивнула головой обоим мальчикам и вышла из залы.
