Текст книги "Моя сумма рерум"

Автор книги: Ида Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Кто-то из девчонок завизжал, потом обе. За голыми спинами в миг слетевшихся парней я ничего не мог разобрать. Но от собственной догадки похолодел ещё раньше, чем увидел, что Дятел лежит на земле и, скорчившись, трясется, точно под напряжением.

Сложно сказать, что я в тот момент о чем-то подумал. Совершенно ничего не думал, абсолютная пустота, просто резко кончился весь воздух, словно это в меня попали.

Вязаная шапка с красным помпоном затопталась у кого-то под ногами. Руки и ноги его были сведены судорогой, тело от мысков ботинок до кудряшек мелко вибрировало, голова запрокинулась, глаза закатились, а посреди живота по светло-голубой рубашке расползлось влажное бордовое пятно.

Потребовалось несколько бесконечных минут, чтобы до меня наконец дошло, что это очередной приступ. А темное пятно на животе – всего лишь раздавленная слива. У меня постепенно отлегло от сердца. Очередной приступ. Всего-навсего. Но больше этого никто не знал, поэтому девчонки продолжали истерить. Трифонов же за это время успел подбежать к своей жилетке, вытащить телефон, и я ещё в себя прийти не успел, как он уже вызывал скорую.

– Ребят, всё нормально, – громко сказал я, вытирая взмокшие ладони о штаны. – Он не ранен. Это эпилептический припадок.

– Что? – Лёха будто очнулся, и они все замолчали, уставившись на меня.

– Ты дурак? – после короткой паузы заорала Нина. – Зойка попала в него. Прямо в живот.

– С чего ты взял? – заорал Яров.

В ту минуту все орали.

– Можете сами посмотреть, что он не ранен, – не моргнув и глазом, заорал я в ответ. – Не нужны скорые.

– Не трогайте его, – рыдающим голосом взмолилась Зоя. – Пусть врачи приедут и сами смотрят. Это я. Я попала в него.

Она так распереживалась, что я вот-вот был готов объяснить, откуда я знаю, что с Дятлом всё в порядке.

– Успокойся, – попробовал взять её за руку, чтобы она прекратила паниковать и услышала меня. – У него бывает такое. Это скоро пройдет.

Но Зоя, увидев, что Яров склонился над Дятлом и собирается задрать ему рубашку, чтобы посмотреть рану, шлёпнула его по голой спине и захлёбываясь слезами закричала:

– Не трогай! Может, спасут ещё.

Ярик отпихнул её машинально, не задумываясь, не особо сильно. Но этого движения было достаточно, чтобы в тоже мгновение Трифонов, переполненный жгучей и дикой злостью, точно тигр, кинулся на него, молниеносно повалил, и принялся мощно, со всей дури, молотить сверху.

========== Глава 27 ==========

Яров выглядел неживым. Он лежал, раскинув руки среди затоптанной травы и сломанной полыни, и походил на павшего в смертельном бою воина, что отчасти так и было.

Дятел по-прежнему трясся в припадке. Зоя тоже тряслась, она уже не могла плакать. Сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, возле Дятла и никого к нему не подпускала, а когда Трифонов, попытался её успокоить, послала его далеко и надолго. Меня тоже послала. Нина нервно курила на бетонной плите.

Тифон с Лёхой оделись и пошли встречать скорую, чтобы показать проезд на просеку. Я несколько раз повторил, что скорая не нужна, но из-за Зоиной истерики, меня никто не хотел слушать. В один момент я даже выпалил Трифонову, что должен сказать ему кое-что важное, но он, как обычно, отмахнулся «потом».

Тогда я сдался и решил, что если врачи приедут, то от того, что они осмотрят Дятла, кроме меня, никому хуже не будет. Ведь это только мне потом будут высказывать дома: «Куда ты смотрел».

Взяв у Нины бумажные платки, я подошел к Ярову, и меня чуть не вывернуло. Всё лицо у него было измазано в крови и собачьем дерьме, которое завершающим аккордом вывалил на него Тифон.

При первом же прикосновении Ярослав застонал, осторожно приподнял руку, вытер тыльной стороной руки глаза и аккуратно привстал на локте.

В полутьме выражения лица видно не было, но белки больших круглых глаз блестели.

– Отец убьет меня, – взял у меня из рук платки и стал вытираться.

– Почему?

– Что морда опять разбита. Что деньги на секцию выбрасывает. Что его сын такой слабак. Его сын – слабак.

– Ну, не все же должны быть Джеки Чанами.

– Я поэтому пистолет и взял, чтоб без синяков и крови.

– Ты грозился Трифонову руки отстрелить.

– Ясно же, что на понт брал, чтоб он тоже понял, что против любой силы есть другая.

Я задумался, пытаясь понять, насколько в сложившейся ситуации можно считать его поступок некрасивым, как внезапно, почти над самым ухом, раздался обрадованный крик Зои:

– Ребята! Смотрите! Ване лучше.

И действительно, Дятел перестал дергаться и, как ни в чем не бывало, сел. Он был печальный, жутко бледный, но живехонький.

– Пойдемте домой, – едва слышно пролепетал он. – Мне ещё домашку делать.

– Какая домашка? – сквозь новый приступ слёз засмеялась Зоя.

– Каникулы же.

Она порывисто обняла его и крепко стиснула.

– Какой ты смешной, Соломин!

От леса повеяло приближающейся зимой. Запах прелой травы смешался с запахом собачьих какашек. Я поднял голову: небо над нами было в привычной серо-синей дымке и только в одном месте через её толщу будто бы пробивалась маленькая мерцающая звездочка. После выстрелов, криков и нервов, вокруг стояла удивительная тишина и расслабленность.

– У тебя ничего не сломано? – Зоя, наконец, обратила внимание на Ярова.

– Я не ломаюсь, – отозвался он, проверяя, не качаются ли зубы.

– Тогда одевайся. Заболеешь.

– Пойдемте домой, – снова пролепетал Дятел. – Никит, пойдем, а?

– Посиди ещё немного. Тебе отойти нужно.

– Тем более, сейчас скорая приедет, они тебя осмотрят, чтобы уж точно всё в порядке было, – сказала Зоя.

– Как скорая? – испугано встрепенулся Дятел. – Не нужно скорую, пожалуйста. У меня всё хорошо. Никита, умоляю, не нужно скорую.

Я был с ним полностью согласен. Мысль об очередном домашнем скандале совершенно не радовала.

– Не нужно ему скорую, – сказал я Зое. – Точно не нужно.

– Ладно, – сдалась она. – Тогда нужно ребятам сказать, чтобы отменили.

Я быстро набрал номер Тифона, но автоматическая женщина ответила, что в данный момент абонент разговаривает. Позвонил Криворотову, и поляна тут же огласилась проникновенным «Я свободен…». Лёхин телефон остался в пальто Ярова.

– Вы тут собирайтесь и двигайте потихоньку в сторону дома. А я сбегаю, предупрежу их.

Пока летел через лес, переваривал происшедшее и пытался привести мысли в порядок. В первую очередь, конечно, ругался на Ярова, но одновременно жалел его, злился на Нинку, отчасти понимая и её. Думал, что, избивая Ярова, Трифонов несколько переборщил, хотя в общем-то, унижен он был прилично. Волновался, что Зоя так стрессанула, однако если бы она так не нервничала, всё могло решиться быстрее и легче. Героические выходки Дятла тоже вызывали во мне бурю негодования и возмущения, и всё же облегчение от того, что с ним ничего не случилось, затмевало собой все прочие переживания и эмоции. Я и не ожидал от себя такой впечатлительности.

Тифону дозвонился только на выходе из леса, оказывается, всё это время он разговаривал с водителем скорой помощи, объясняя, куда свернуть, а как услышал, что вызов нужно отменить, неслабо раскричался.

Я ждал их на оживленной, примыкающей к лесу улице. Стоял и просто глазел по сторонам, как вдруг случайно почувствовал то самое, что так долго не мог себе объяснить: отчего же всё-таки люди селятся все вместе в этих огромных, переполненных городах. Не понял, не сообразил, а именно почувствовал. Поймал это тёплое, приятное ощущение сопричастности к общей жизни.

Потому что город жил. Намытые витрины сияли, вывески переливались разноцветными огнями, асфальт блестел, ветер стих, вдалеке грохотало большое шоссе, тёмно-синие тени прохожих казались знакомыми и дружественными. Вместе с невероятным облегчением пришел и душевный подъем, особенно, когда я увидел Тифона с Лёхой.

В натянутых на глаза капюшонах и до сих пор не согревшиеся, они хоть и разворчались насчет скорой, но на самом деле были страшно рады, что с Дятлом всё в порядке. Мы постояли немного возле оранжевого уличного фонаря, точно греясь в его свете, и уже собрались вернуться за остальными, как к нам медленно подрулила полицейская машина и остановилась.

Полицейский открыл окно и поманил нас рукой. Мы подошли.

– Из леса идёте?

Мы кивнули.

– Выстрелы слышали?

С опаской переглянулись.

– Нет, – как можно беспечнее сказал, жуя жвачку Лёха. – Ничего не слышали.

Полицейский подозрительно покосился на него.

– Паспорта доставайте.

Но паспортов ни у кого не оказалось. Тифон попытался отговориться, что мы из этого района и просто гуляем. Полицейский выслушал охотно, покивал, но с Лёхи глаз не сводил и, когда Трифонов замолчал, вдруг с какой-то неожиданной и неприкрытой злостью сказал:

– Что ж ты, гад, всё жуёшь? Так бы и двинул тебе в рыло, чтоб уважение к представителям закона имел. А ну, быстро в машину. В участке разберемся, кто вы и зачем стреляли.

В полицию меня ещё никогда не забирали. Я вообще с полицейскими всего один раз говорил в метро, и то сам подошел и спросил, в какую сторону нужно выходить. А теперь нас усадили и повезли, как самых настоящих нарушителей. Нервничал я прилично, даже больше, чем когда увидел Ярова с пистолетом. Потому что полицейские были настоящие и про них я был наслышан всякого некиношного.

Минут через пять Трифонов сам наклонился ко мне и хрипло зашептал прямо в ухо:

– Если не хочешь, чтобы родоков вызывали, отвечай на всё, будь паинькой и веди себя, как Соломин у доски. Тогда поспрашивают и отвяжутся. Только ничего не подписывай и лишнего не болтай. Про пистолет не вздумай заикнуться. Не было его. Любой напряг и сразу в школу стуканут.

Хмурый водитель глянул на нас в зеркало заднего вида и громко шикнул. Тифон замолчал.

Я кивнул, но задумался. Ведь, если бы маму вызвали, то это было бы как раз то, чего я хотел: её Никита с местной «улицей» да ещё и в полиции. Лучше не придумаешь. Она бы приехала за мной, а я бы сказал: “Я же тебя предупреждал, что так будет, а ты не верила”.

Всё именно так, как и планировалось в самом начале, когда я решил стать «плохим», но теперь эта мысль отчего-то не грела. Напрягал даже не страх её осуждения, а то, что она будет вынуждена бросить все дела, сорваться и ехать сюда, всю дорогу перебирая возможные варианты того, что могло со мной произойти.

Нас усадили на стулья в коридоре и велели ждать.

А когда дверь кабинета отворилась, оттуда крадущейся походкой неожиданно выбрался Смурфик и, увидев нас, очень обрадовался.

– Здорово, Тиф! Как хорошо, что я тебя встретил.

– Ничего хорошего, – отозвался Трифонов. – Это ты сюда как на работу ходишь, а меня не прикалывает.

– За что взяли? – Смурфик напоминал маленькую любопытную собачку, которой очень интересно что-то понюхать, но при малейшем шорохе, она готова отскочить в сторону.

– Стрелял кто-то в лесу, – загадочным голосом произнес Лёха.

– Вы? – Смурф поглядел на Тифона с любопытством и подобострастием.

– Откуда у меня ствол?

Смурф присел на корточки и спешно зашептал:

– Этот новый участковый вредный. Степаныч в сто раз лучше был.

Дверь открылась, и тот гадкий полицейский, что нас привез, велел заходить. Внутри было сильно накурено, створка окна распахнута настежь, а за большим письменным столом спиной к окну сидел участковый – Сергей Быков.

– Вот, пацаны в лесу стреляли, – сказал тот, что нас привел. – Документов нет.

– Мы не стреляли, – сразу заявил Тифон.

– Это не мы, – Лёха сделал честное лицо.

– Тогда кто? – спросил участковый.

– Кто-то, – сказал я. – Мы как услышали, сразу испугались и пошли домой.

– Очень сильно испугались, – подхватил Лёха.

– Я чувствую, – участковый потянул носом воздух.

Но нам было не смешно.

– Давайте-ка всё из карманов на стол кидайте. Посмотрим, что имеете.

Мы не заставили себя ждать. У меня была только горсть мелочи, наушники, один ключ от квартиры, телефон и какие-то шпоры. У Лёхи зажигалка, сигареты, флэшка, несколько мятых купюр по сто рублей, жвачка и презерватив. Тифон выложил свою горсть монет, увесистый брелок с ключами, сигареты, железную зажигалку и телефон.

– Сымайте куртки. И давайте покрутитесь. Кофты подымайте.

Я понял, что он высматривает пистолет, а обыскивать нас не имеет права.

– Штанины закатали.

Мы закатали.

– Ладно, садитесь, – разрешил он. – Ну что, парни, оформляться будем? Или так поболтаем?

– Поболтаем, – охотно согласился Трифонов.

– Замечательно. А то не хотелось бы вытаскивать ваших родителей из дома в такую мерзкую погоду.

– Правильно, – одобрил Лёха. – Тем более, у меня мама болеет, а папа на работе ещё.

Тифон пихнул его коленом.

– Ты, похоже, у нас не впервой, – участковый внимательно посмотрел на Трифонова.

Улыбка того приобрела оттенок смущения.

– Ну, да. Заходил как-то.

– Расскажи-ка подробности.

– Курил, – из-за розовых пятен на скулах можно было подумать, что ему стыдно.

– И всё?

– За драку был ещё, и просто так, для установления личности, – он безразлично пожал плечами, словно и говорить, в общем-то, не о чем.

Но Быкова, похоже, на такие штучки купить было сложно.

– На учете?

– Угу.

– А вы? – участковый зыркнул на нас с Лёхой.

Мы отрицательно затрясли головами.

– Приводы?

– Один раз. За курение, – Лёха кивнул в сторону Тифона. – Мы вместе были.

– Значит, кто стрелял, не видели и не знаете?

– Нет, – ответили втроем.

– И часто в лесу гуляете?

– Бывает иногда, – сказал Тифон.

– А что делаете? Пиво пьете? Торгуете чем? По баночкам, может, стреляете?

– Просто гуляем и всё.

– А с лицом что? – Быков кивнул на его прилично побледневшие синяки.

– На тренировке. Закрыться не успел.

– Шею покажи.

– В смысле?

– Татуировку свою покажи.

Тифон оттянул бандану и ворот толстовки.

Участковый встал и, подойдя к нему, заглянул под одежду, чтобы целиком рассмотреть дракона. Потом поморщился от запаха и вернулся на место.

– Дракон, значит. Ясно. Красивый.

Его лицо вдруг стало задумчивым, и, сняв телефонную трубку, он набрал номер:

– Василь Василич, зайди, пожалуйста, ко мне.

Мы напряглись, не понимая, что это может означать.

– Где учитесь? Школа, колледж?

Тифон помялся, но назвал номер нашей школы. Участковый кивнул и записал на маленьком квадратном листочке. Затем, заметив наши настороженные взгляды, усмехнулся:

– Информировать не будем, пока вроде не с чем. Это я так, для себя.

В кабинет вошел очень толстый и низенький полицейский, настоящий колобок.

Быков подвел его к Трифонову и уже сам оттянул ему ворот, чтобы продемонстрировать дракона. Василь Василич, как-то странно покивал и сказал высоким женственным голосом:

– Идентично.

– Ладно, – Быков громко хлопнул ладонями по столу. – Теперь просто фамилии назовите и свободны. И вы это… Не гуляйте особо поздно. Люди мрут, как мухи, только и успевай дела открывать.

Назвавшись, мы принялись сгребать своё хозяйство и рассовать по карманам.

Только когда я свою мелочь смахивал с края стола в ладонь, она со звоном рассыпалась на пол. Подобрал кое-что, но сильно заморачиваться не стал, уж очень хотелось свалить.

На улице с облегчением выдохнули в один голос. Неподалёку поджидал Смурфик.

– Пронесло, – Тифон победно потряс кулаком. – Главное, чтобы в школу не настучали. Только я не врубился, что с драконом не так.

– Слышь, Тиф, а можешь отдать мой пакет? – подергал его за жилетку Смурфик. – Мне он очень нужен. Очень сильно. Обещаю, что не скажу никому про сестер. Пусть живут без денег. Просто отдай пакет, пожалуйста.

– Потом, – отмахнулся Тифон. – Не до тебя. Видишь, сколько проблем.

Мы отошли во двор, и парни достали сигареты.

– Что за день? – вздохнул Лёха. – У Ярова крыша поехала, Соломин чуть не помер, в полицию забрали, столько событий, и ни одну фотку в Инсту выложить не могу.

– Нина с тобой своими поделится, – сказал я, и Лёха от воспоминания о недавней фотосесии передернулся.

Трифонов достал связку ключей, посмотрел на них, словно пересчитывая, и переложил во внутренний карман, а я, как почувствовал, – полез проверять своё добро. И точно: ключа от квартиры не было. Наверное, смахнул вместе с мелочью, а без ключа возвращаться не вариант. Мало того, что отругают, так бабушка ещё и все замки менять надумает. Не мог же я сказать, что потерял ключ в полиции.

Рванул обратно. Забежал через проходную и, перепрыгивая через ступени, влетел на второй этаж. Дверь кабинета была немного приоткрыта, из неё сильно тянуло сквозняком и табаком, а также доносились громкие, отчетливые голоса. Так что я не то, чтобы подслушивал, а просто остановился и услышал.

– И чего делать? – спросил участковый.

– Ну, не знаю, покопайся вокруг него, наверняка что-то да найдешь, – произнес высокий голос. – Одной зажигалки мало. Ничего не докажешь. Ну, напрягись немного. Парень давно на учете, с приводами. Они все такие шакалята. А вдруг окажется он? Закроем, наконец, этот висяк.

Затем он прочитал наши фамилии и долго ржал над Лёхиной.

– Стой, – воскликнул вдруг участковый. – Вот этот Горелов. Он мне уже на глаза попадался. Как раз по твоему крымскому покойничку. Помнишь, когда анонимный звонок пробивали?

– Третьего пацана тоже проверь. Когда их стая, всегда проще. С одним нужно разбираться, мотивы искать, а с групповым сразу гладко. Пьяные были, бузили. Наркоманы, нацики или просто беспредельщики. Пусть кто-нибудь из наших девочек по их страничкам в соцсетях пробежится. Там всегда полно антисоциальщины.

– В деле, правда, нет ничего подтверждающее групповое.

– Да перестань, кто там разбираться будет. Толпой шарились, а один прирезал. Обычная ситуация. Подростки же. То, что это пацанва, сомнений никаких. Не, ну белыми нитками шить, конечно, не нужно, но если хоть что-то наковыряешь, будет просто зашибись. Татуха-то один в один с зажигалкой.

– У меня на примете ещё пацан есть.

– Ну, мне без разницы. Я тебе просто вариант предложил. Рабочий, между прочим. Честное слово, сплю и вижу годовой отчет нормально закрыть.

– Можно попробовать поднажать. Вдруг сами колоться начнут?

– Поднажми, – согласился Василь Василич. – Если бы не Методон и не Крым, то и бог с ним, а то ж если в наркоконтроль передадут, то у всех проблемы будут.

Они замолчали.

Напряжение во мне возросло до предела, и я, не выдержав, всё же постучал. Свой ключ увидел сразу возле стола, схватил его, сказал «спасибо» и в совершенно очумевшем состоянии вылетел на улицу.

Тифон, Лёха и Смурф обсуждали близняшек.

– Ты чё, Горелов? – изумился Лёха. – У тебя глаза сейчас лопнут.

– Они хотят на нас покойника с ТЭЦ повесить, – на одном дыхании выпалил я. – Что-то там про твоего дракона и какую-то зажигалку говорили, и что звонили из моего дома.

Какое-то время Трифонов недоумевающе смотрел на меня, затем хлопнул себя по лбу:

– Бли-и-ин! Вот, оказывается, где я её посеял. Когда с Зойкой в том углу валялись. Ну что за хрень!

– А какая связь между тату и зажигалкой? – не понял я.

– Я дракона с зажигалки делал. Зоя сказала, что он самый красивый из всех, что мы просмотрели. Ещё бы, сама мне эту Зиппу дарила. Что ж делать-то?

– Да ну, бред, – отмахнулся Лёха. – Мало ли за это время на ТЭЦ народу ещё ходило.

– Какого народа? Голову включи, если охранникам с ТЭЦ нас покажут, те сразу признают. Тебя-то уж точно. Лучше всех рассмотрели.

– Они ещё и про наркотики говорили.

– Надо же было так вляпаться, – Тифон заметался из стороны в сторону, как тигр в клетке. – Всё из-за скорой этой. Не вышли бы на улицу, не приняли бы.

– Участковый сказал, что у него на примете кто-то ещё есть.

Трифонов сплюнул на землю.

– И не надейся. Эти если прицепятся, то всю кровь выпьют. Первым делом в школу припрутся.

– Может, стоит поговорить с близняшками? – предложил я. – Пусть сходят в полицию и расскажут им про отца, про телефон, и что мы туда уже потом полезли, после того, как он пропал.

– Ну, конечно, – фыркнул Лёха. – Так они и побежали. Хотя… если Тиф хорошенько попросит, может, и согласятся. Пообещай их в Крым свозить, и они ради тебя всё сделают.

– Не выдумывай, – огрызнулся Тифон.

– Отвечаю. Мальвина от тебя без ума.

– Кто?

– Девочка с голубыми волосами.

– Уберите от меня Криворотова кто-нибудь, – Тифон зло повернулся к нам со Смурфом. – Достал со своими девками!

– Так что насчет пакета? – потупившись, спросил Смурф.

– И с пакетом достал! – закричал на него Тифон и, не попрощавшись, ушел.

========== Глава 28 ==========

Дятел, страшно расстроенный из-за своего приступа, весь день валялся в кровати, и можно было только догадываться, насколько ему стыдно, потому что ни на какие разговоры он не шел.

Сколько я не спрашивал, не знает ли он примерное расстояние от Земли до Луны, каковы размеры самой большой черной дыры или почему кротовые норы называют кротовыми, он лишь хмурился, пожимал плечами и отворачивался.

Пиццу ему в микроволновке сделал, но он лишь один кусок взял, хотя обычно уминал за двоих.

А на слова: «Не бери в голову, у всех бывает», смерил меня таким взглядом, будто я с неба свалился: «Не нужно этого. Мне не десять». И всё. Отвернулся к стенке и замолчал. Но стоило мне выйти из комнаты, как снова принялся всхлипывать в подушку.

Постояв немного в коридоре и не зная, как поступить, я включил ему «Эйс Вентуру» и ушел из дома. Что ещё я мог сделать? Как объяснить, что на его репутации приступ сказаться не мог, потому до неё никому дела не было. Главное, его не ранили, а всё остальное никого не интересовало, просто не до этого было.

Я позвонил Зое. От одной мысли, что из-за каникул теперь, может, не будем видеться по несколько дней, становилось тоскливо. Звать гулять в такую погоду – тупо, но вариантов не было, я же не Тифон, чтобы сказать: Давай, я к тебе приду. Но Зоя всё равно оказалась занята, сославшись на репетицию школьного концерта. Предложила, правда, встретиться на репетиции, но я как услышал, что Трифонов тоже будет, сразу отказался. В такие моменты он жутко меня злил. Пусть там у них какая угодно столетняя дружба, но какого черта везде лезть? Всё равно, что она бы с папой повсюду ходила. История про маньяка, безусловно, впечатляла и отчасти объясняла подобную гиперопеку, но если он ей такой хороший друг, то почему не считался с её собственными интересами? Я же видел, что ей, как и всем другим девчонкам, очень хотелось нравиться, стала бы она надевать все эти юбки и неудобные каблуки? И, несомненно, она заслуживала восхищения, а не пацанских тычков в плечо или игр в кулачки. Однако Трифонов вел себя по-собственнически гадко, распространяя на неё эту свою терминаторскую бесчувственность, а Зоя была слишком добрая и мягкая, чтобы прямо сказать ему об этом.

В Башне смерти я не был несколько дней, а когда пришел, Яна сидела на полу, склонившись над импровизированным столиком из большой коробки и листа фанеры, снятой с окна, и колдовала над своими художествами. А Аня со Смурфом, обложившись на надувной кровати пакетиками с табаком и папиросной бумагой, крутили самокрутки. По дороге я купил им всем шаурму и, когда принес, она была ещё горячая.

Я слышал, что всё хорошее, что человек делает для других, на самом деле он делает для самого себя, чтобы потешить своё самолюбие. И, хотя мне не очень-то нравилась эта эгоистическая теория, когда они все втроем со счастливыми лицами уплетали сочный, набитый ароматным мясом лаваш, то от мысли, что им приятно, мне тоже было приятно.

Смурф пребывал в каком-то слишком расслабленном и довольном состоянии. Вероятно, принял что-то. Я сел к ним на надувную кровать.

В окно сочился тусклый свет и, в неизвестно откуда взявшемся квадратном зеркале, прислоненном к стене, отражались его рассеянные лучи. Из-за этого всё вокруг выглядело немного призрачным и потусторонним.

– Слушайте, – мой голос ворвался в мерную тишину, как требовательный сигнал автомобиля в сонное утро выходного дня. – Нам очень нужна ваша помощь. Вы должны сходить в полицию и рассказать про вашего папу. Пожалуйста.

– Это невозможно, – спокойно ответила Аня, не поворачивая головы. Её ореховые глаза в этом свете казались совсем тёмными, а голубые волосы – белыми.

– Нас могут обвинить в его убийстве.

Яна оторвалась от своих рисунков.

– С чего бы?

– Мы были там на ТЭЦ. Мы-то его и нашли. Вон, Смурф знает.

Смурф кивнул.

– А Трифонов ещё и зажигалку там потерял с изображением дракона. Точно таким же, как у него на шее. И полицейские теперь на нас думают.

– Вы были в полиции? – лицо Яны стало испуганным.

– Так случайно вышло, но про вас мы ничего не сказали. Понимаете, всё одно к одному складывается: и телефон отследили, и охранники нас видели, и зажигалка. А если вы расскажете, когда пропал ваш папа, то они поймут, что в тот момент нас на ТЭЦ не было.

Смурф вытащил из общей кучи пакетиков один.

– Кто будет?

– Что это? – спросила Аня.

– Чудесный план. Он у меня ещё с лета. Забирает не по-детски.

Я только хотел одернуть его, что бы не лез с этим, как Яна вдруг сказала:

– Сто лет не курила травку.

– Так вы можете, сходить в полицию?

Они переглянулись.

– Вон, Смурф туда, как на работу, ходит, – повторил я слова Трифонова.

– Пусть подскажет с кем поговорить, чтобы всё нормально прошло. Может, вам и не нужно будет к отчиму возвращаться.

– Я там всех знаю, даже уборщиц, – похвастался Смурф.

Он закрутил косяк, чиркнул зажигалкой и раскурил. Нас окутало дымное облако, которое быстро рассеялось по комнате вместе с травянистым запахом. Довольно приятным, похожим на запах ранней осени и поделки «гербарий», которая у меня стояла дома со второго класса, потому что в школе её не приняли, так как поздно принес.

Сделал глубокую затяжку, задержал дыхание и закашлялся, за ним Аня. Затянулась и передала мне.

Странное противоречивое чувство – нет, не борьба с соблазном, а напротив, борьба за то, чтобы прекратить бояться этого соблазна. В конце концов, от затяжки никто не умирал. Вон, в американском кино все кругом со школы траву курят, и нормально. Я осторожно двумя пальцами взял самокрутку. Из неё шёл тоненький дымок. Если что, то это не моя вина. Я маму предупреждал!

– Ну, ты чего? – поторопила Яна.

– Я просто не курю, – сказал я. – Вообще.

– Нашел проблему, – она влезла между нами, выхватила из моей руки самокрутку и скомандовала. – Открой рот.

Затем хорошенько затянулась и, приблизившись, выпустила густую струю дыма прямо мне в рот.

Голова закружилась сразу же, но скорей всего не от травы, а от того, что на секунду я подумал, будто она собирается меня поцеловать. Лёгкие наполнились дымом.

Передала косяк Смурфу, после него – Аня, после неё я. И всё повторилось по новой.

Где-то на третьем круге со стороны лестницы послышались шаги. Аня убрала косяк за спину, Яна спряталась за моё плечо, а Смурфа в один миг, как ветром сдуло.

Но оказалось ничего страшного. Просто пришел Трифонов.

– Вы чё, укурились тут? – не вынимая рук из карманов, он недовольно принюхался. – Во дают.

Вытащил из-за пазухи два Чупа Чупса, шоколадки и несколько пакетиков разводных супов, отдал Ане, а затем обвел нас вопросительным взглядом.

– Что случилось?

– Сегодня, слава богу, пока ещё ничего, – откликнулся я.

– А чего тогда звали?

– Думаешь, весело тут сидеть одним? – пожаловалась Аня. – У вас же всё равно каникулы.

Я почувствовал что-то похожее на укол ревности. Прежде близняшки писали только мне. Возиться с ними было утомительно, но всё же я считал их «своими». Ведь это я их нашел, придумал поселить здесь и уговорил всех, помочь им.

– Просто так? – Тифон недоверчиво поморщился и посмотрел на меня. – Я думал какие-то траблы, забил на Зойкину репетицию.

– Я пришел попросить, чтобы сходили в полицию…

Он хотел сначала сесть на кресло, но там были навалены куртки и другая одежда, а на стульях разложены рисунки Яны. Поэтому сел с краю, на место Смурфа, который, как слинял, так больше и не появлялся.

Аня передала Тифону косяк, но он отказался.

– Так что насчет полиции?

– Они не хотят.

– Что ж, каждый сам за себя, – он понимающе кивнул.

– Но мы же им помогли!

– Это было наше решение. Могли не помогать.

– Но, Тиф, неужели, тебя это не волнует? А если в школу сообщат? Почему ты так спокоен?

– Забыл, что у меня кнопка есть, включающая Терминатора? – он невесело подмигнул.

– Что-то я вчера не заметил. Эту твою кнопку.

Он усмехнулся.

– Да, это я из-за Соломина стреманулся. Бедный чувак. Интересно, как он?

Аня залезла к Трифонову за спину, и из-за плеча принялась рассматривать татуировку.

Заметив это, Тифон сказал:

– Хотите, мой любимый анекдот Криворотова? Приходит Иванушка-дурачок к Царю и говорит: Помнишь, я обещал тебе голову дракона? Вот она. А Царь ему отвечает: Помнишь, я обещал руку принцессы? Вот она…

Пока мы смеялись, он просто пережидал.

– Почему ты всегда такой напряженный? – Аня придвинулась ближе и стала разминать ему плечи.

Он хрипло застонал.

– Видишь, какой зажим?

– Это не зажим. Это синяк.

– У вас очень много общего, – с многозначительным видом сообщила Яна и включила какое-то древнее старьё на своём Нокиа. И вместе с мелодией всё вокруг стало замедленным и плавным.

Я откинулся на матрас, словно в облако, и закрыл глаза.

– Тиф, а чё Зоя? – я и не узнал свой голос.

– В школе. Я написал, чтобы приходила. Но не знаю, расстроилась из-за вчерашнего сильно. В последнее время она вообще какая-то странная. Слишком всё переживает. То внезапные приступы веселья, то обижается, то глаза на мокром месте, то злость. И чего у вас, девок, в голове творится?

– Да, всё ясно, – Яна немного глупо хихикнула. – Влюбилась твоя Зоя.

– Как влюбилась? В кого? – Трифонов аж подскочил.

Девушки одновременно чересчур громко засмеялись.

– Ты свою сестру должен лучше знать. Мы, например, всё друг про друга знаем, – сказал Аня.

Он закашлялся от дыма, а я задумался. Перед глазами встало Зоино заплаканное лицо и непонятные разговоры тогда за гаражами. Может, и прав был Лёха, когда предупреждал, что нельзя говорить про «нравишься»? Может, поэтому она так себя и повела. «Недостаточно» и всё такое. А вдруг? Нужно было сразу Лёху слушать. Уж кто-то, а он разбирается. Я просто должен сделать шаг, должен показать, выразить, а не тупо признаваться.

Щёку что-то защекотало, по подбородку пробежали мягкие тёплые пальцы, уже привычно раскрыл рот, но вместо дыма вдруг почувствовал на языке что-то мягкое и сладкое, а когда распробовал, догадался, что это шоколад.

Яна закатилась:

– Ну у тебя и лицо было!

И она начала так заливисто хохотать, что я враз представил, как это было смешно. Не поленился, встал, подошел к зеркалу, скорчил рожу и чуть не умер от смеха. Джим Керри, в сравнении со мной, просто ребенок. Никогда не замечал, что у меня такая смешная рожа.

– Осторожнее, не провались, – Яна подошла и посмотрела на моё отражение.

– Куда?

– В зеркало, конечно.

– А вдруг провалюсь?

– Тогда останешься с той стороны.