Текст книги "Моя сумма рерум"

Автор книги: Ида Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Надолго не задержу, просто скажу кое-что важное, – пообещала она мне, а затем строго прикрикнула на Тифона. – Марш на кухню!

Пришлось разуться и пойти за ней.

Тифон сел за стол, положил голову на руки, будто спать собрался, и притих. Я сел напротив.

Мать нависла над нами, скрестив руки на груди и поглядывая сверху вниз. Точь-в-точь как в школе.

– У тебя есть девочка?

Вопрос был неожиданный и очень странный. К подобному я готов не был. Тифон издал протяжный, хриплый стон, и она легонько похлопала его между лопатками.

– Андрюша, не сутулься и прекрати вести себя, как маленький.

– Нет, – сказал я, отвечая на её вопрос.

– Точно?

– Да.

– Это хорошо. Ты ведь знаешь, что девяносто процентов подростковой любви не заканчивается ничем хорошим. Это только поначалу кажется, как всё прекрасно и неповторимо. Дело в том, что в вашем возрасте людям свойственно слишком идеализировать противоположный пол и наделять предмет своего внимания воображаемыми качествами, которые подкрепляются сильным физическим влечением.

Трифонов снова застонал.

– Выгони меня из класса, – взмолился он.

– Не дождешься. Это серьёзная тема. И нечего от неё увиливать.

– Тысячу раз слышал.

– Послушаешь в тысячу первый, – она подвинула мне ближе яблоки, и пришлось взять ещё дольку. – Возникает влюблённость. Эмоциональное состояние, которое не имеет никакого отношения к взрослым, истинным чувствам. Это чётко нужно осознавать. Кроме того, вам всё кажется простым и сиюминутным. Никакой ответственности, никаких забот. Незатейливые радости, эмоциональные подъемы, примитивные желания. Но на самом деле, это лезвие бритвы, по которому нельзя пройти не порезавшись. Здесь и суицид, и ранняя беременность, и множество сломанных судеб.

По всей вероятности, это была тема одного из её уроков.

– Любовь – это хорошо и прекрасно, но человек к ней должен быть готов. Особенно мужчина, – она снова похлопала Тифона между лопаток. – Потому что именно на нем лежит вся ответственность не только за свои поступки, но и за женщину. Любовь – это не какая-то неуправляемая стихия, ломающая все нормы и правилa поведения, а глубокое чувство, нуждающееся в непреклонном самоконтроле и дисциплине. Следует осознавать необходимость сдержанности чувств до наступления социальной зрелости, нравственно-психологической и экономической готовности образовать семью.

Кажется, я начал догадываться, при чем тут Криворотов, но отчего она заговорила о таком со мной, совершенно не понимал.

Трифонов резко встал. Табуретка за ним опрокинулась.

– Я пойду, погуляю.

– Андрей! – она удержала его за локоть. – Я ещё не закончила.

– Я знаю, чем всё заканчивается, и по дороге Никите перескажу.

– И чем же?

– Мам, поверь, у нас сейчас полно других проблем. Всё, о чем ты говоришь, несомненно, правильно и хорошо, но лучше объясни это Криворотову.

Почему мы должны за него отдуваться? – он осторожно освободился от её руки.

– Потому что тот, кто предупрежден, тот вооружен.

– В таком случае, в моём арсенале вооружение стратегического значения в масштабах всей страны.

– Прекрати иронизировать.

Тифон сходил в свою комнату и вернулся, натягивая толстовку.

– Ты знаешь, что в твоём возрасте человек уже должен отвечать не только за свою жизнь. Любой поступок, любое действие, способное повлиять на другие жизни, влечет за собой ответственность. А по тому, как мужчина относится к женщине…

– Мам! У нас с Никитой никого нет! – он сказал это очень спокойно, но лицо сделалось каменным, а на щеках опять выступил румянец.

Затем кивнул мне, чтобы одевался.

– Точно? – мама подозрительно прищурилась.

– Спроси у кого хочешь.

– Пообещай, что не пойдешь к Ярославу и не будешь ничего такого устраивать.

– Не пойду. Но лучше бы не напоминала.

Тогда она ласково и примирительно обняла его, прошлась ладонью по плечам, потёрла пальцем дракона.

– Ну вот зачем тебе эта гадость?

Тифон немного оттаял:

– Чтоб девчонок отпугивать.

А как только вышли на улицу, принялся мне неловко объяснять, что это она из-за Лёхи стрессанула. Ей, видите ли, на подлянку Ярова плевать, а до любовных страстей Криворотова дело есть.

Оказалось, что после вчерашнего Лёха остался у Тифона ночевать и всё утро провел у них, но потом ему снова пришло сообщение, типа того, что тогда Шурочкина присылала. Только на этот раз от Данилиной. И та не с крыши прыгать собралась, а в метро под поезд. Мама Тифона, как услышала, что Лёха про это рассказывает, сразу переполошилась.

– У неё вообще пунктик на эту тему.

– Про отношения?

– Ты же слышал. У неё два главных воспитательных запрета: на девок и на алкоголь. И оба я соблюдаю. Так что ко мне претензий вообще быть не может. Главное, чтобы Яров теперь не соскочил, иначе придется его в районе вылавливать. – Капюшон закрывал половину его лица, изо рта шел пар. – Мы с ним в секции по боксу подружились. В школе вообще друг друга не замечали, а там как-то сошлись. Жаль, что он таким гадом оказался, я бы может, с ним всю жизнь дружил. Он надёжный. Но гад.

– Я когда вас с Лёхой только увидел, решил, что вы улица и отбросы, типа Гариков.

– Ну, это ты правильно решил. Лёха ещё тот отброс, – Тифон повеселел.

– Да и я тоже.

– Сейчас я уже понимаю, что это не так.

– Да так, так, – он похлопал меня по плечу. – Мы просто понтующиеся отбросы. Типа мы не такие, но, по сути, гораздо ближе к ним, чем нам самим хотелось бы об этом думать. Мы отбросы, которые очень рассчитывают в один прекрасный день смешать с дерьмом тех, кто считает себя «сливками».

Дома бабушка процедила сквозь зубы: «Зайди к папе. Он хотел поговорить». И я сразу понял, что Аллочка его уже накрутила.

Папа был занят своим привычным делом – изучением новостей.

Удивительно, какую крепкую нервную систему нужно иметь, чтобы это всё впитывать, но он был расслаблен. Видимо, отдохнул за воскресенье, а заметив, что я выключаю музыку и сматываю наушники, вдруг ни с того ни с сего спросил:

– Что слушаешь?

– Музыку.

– Какую?

– Разную.

– Ну, дай послушать хоть.

Я просто выдернул наушники, и Бринги заиграли на всю комнату. Динамики в новом телефоне были отличные, однако даже скрим Оливера не мог заглушить орущего по телеку депутата.

Папа поморщился.

– Ужас.

– Ты про музыку или про телевизор?

– Как ты это вообще слушаешь? Ни мелодии, ни голоса, ни смысла. О чем хоть орут-то эти твои придурки?

– Мои о настоящей дружбе и предательстве, а твои?

Папа нахмурился.

– О молодежной политике. Говорят, нет больше молодежи. Одни наркоманы и интернет-зависимые. Будущее страны под угрозой.

– Плохо.

– Что плохо?

– Ну, что нет её теперь. Молодежи этой.

– Ещё полгода назад я был категорически не согласен с такими утверждениями, потому что смотрел на Ваню и видел надежду подрастающего поколения. А теперь даже не знаю.

– С Ваней что-то не так?

– Пока ещё всё в порядке, но я уже замечаю, как твоё присутствие в нашей семье на нем сказывается.

– Понятно, – сказал я.

– Что тебе понятно?

– Да всё понятно. Насчет «вашей семьи».

– Ты осознаешь, Никита, как катишься по наклонной?

– Скажи прямо, что хочешь, чтобы я свалил.

– Я хочу, – папа вдруг выключил телевизор. – Чтобы ты хорошенько задумался насчет своего поведения, своего места в этой жизни и своего будущего. Маме я пока ничего говорить не стал, но очень надеюсь, что ты сделаешь все необходимые выводы из этого неприятного случая.

А чуть позже позвонил Яров, спросил в теме ли я «выходки» Трифонова, и что она подтверждает его слова о том, что примитивное сознание не способно вместить в себя нечто большее, нежели махач. Я ответил, что я в теме и его выходки тоже. И считаю её подлой. Ярик с интересом выслушал и стал спрашивать, сильно ли взбесился Тифон, а узнав, что очень, обрадовался. После чего сказал:

– Сейчас у тебя есть последняя возможность выбрать, с кем ты. После завтрашнего дня изменить уже ничего нельзя будет.

– Ярослав, я всё никак не врублюсь, что на кону? Ради чего вся эта гнилая тема?

– Тебе не понять. Ты другого склада. В тебе ни грамма пассионарности.

– Чего?

– Ты не победитель. И даже не боец. Так, клубная группа поддержки.

Он сказал это обидно, но, пожалуй, справедливо.

– Пусть так. Но побеждать тоже нужно с какой-то целью. Я же вижу, что речь не о репутации. У него своя история, у тебя своя, но вы упорно лезете в личное пространство друг друга. Ему не дает покоя твой статус, тебе – его физическое существование.

– Именно – физическое существование, – одобрительно усмехнулся Яров. – Так что завтра я намерен это исправить.

========== Глава 26 ==========

Самым прекрасным обстоятельством во всей этой заварившейся каше было то, что в понедельник начались каникулы, и я со спокойной душой проспал аж до двенадцати.

Дятел вел себя на удивление тихо. Ушел в гостиную, закрыл все двери, устроился на папином диване и играл в онлайн ролевку, лишь время от времени негромко вскрикивая: «Беги» и «Стреляй!». А когда увидел меня, завернутого в одеяло, потому что одеваться, умываться и даже завтракать было лень, позвал к себе на диван и стал показывать свою игрушку. Сказал, что она называется ЛОЛ – League of Legends и очень похожа на Доту, и, не переводя дыхания, засыпал рассказами про персонажей, ранги и навыки.

После чего побежал на кухню, накромсал для меня бутербродов, налил чай и притащил всё это в комнату, лишь бы я продолжал с ним сидеть. И я сидел. Мог бы и до вечера так зависать, если бы не вспомнил, что договорился с ребятами встретиться в два. Дятел же обещал бабушке сходить на рынок и купить там «Красные шары» – особый сорт слив для компота. Так что мы вместе собрались и вышли из дома.

Погода стояла неуютная, ноябрьская, градусов семь, но мрачная, с пронизывающим ветром. Дятел жизнерадостно поскакал по лужам в сторону рынка, а я, ощутимо подмерзая, побрел к школе.

Встретился с ребятами, постояли за гаражами, обсудили, что Лёха будет снимать всё на камеру, а я смотреть, чтобы лишний народ не забрел. Но ни при каких раскладах никто из нас не должен вмешиваться, потому что для Тифона разборка с Яровым – вопрос чести.

Сложнее дело обстояло с Зоей, которая первую половину утра отговаривала Трифонова от этой затеи, а вторую просила взять её с собой. Она единственная, кто знал про ЛЭП, и, если бы не боялась одна ходить по лесу, вполне могла прийти.

В запасе было ещё полчаса. Шли, обсуждая, может ли Яров взять с собой кого-либо ещё. Перебрали возможные варианты и сошлись, что это маловероятно, но Лёха на всякий случай надел спортивки. Я же ни о каких таких случаях думать не хотел. Никогда не участвовал в подобном.

Вот только проходя мимо почты, совершенно дебильным образом, на одной дорожке лицом к лицу, мы столкнулись с тащившим полный пакет «Красных шаров» Дятлом. Вот уж подстава, так подстава.

Дятел страшно обрадовался, бросился обниматься с Лёхой и своими глупыми щенячьими восторгами враз сбил наш серьёзный, деловой настрой. А потом принялся выпытывать, куда мы идем, и проситься с нами. Я бы его, конечно, отшил по-своему, но конспирация была важнее. Тифон же оказался чересчур мягкотелым и сдался после первых пяти минут слёзного нытья.

Я думал, что, услышав про драку, Дятел испугается, заявит, что человек должен быть выше «этого», и отвалит, но не тут-то было. За прошедшее время он хорошенько обмозговал случившееся и решил, что у Ярова с Тифоном не просто уличный махач намечается, а самая настоящая «дуэль». Должно быть это открытие, что-то принципиально меняло в его теории об умении договориться и уме.

Остаток пути мы не разговаривали. Тифон заметно ускорился. Перед нами маячили лишь рукава его бордовой толстовки и черная дутая жилетка. Лёха больше не шутил, натянул капюшон, сунул руки в спортивки и, жуя жвачку, шёл рядом непривычно сосредоточенный. Тогда как Дятел, нагруженный увесистым пакетом слив, прилично поотстал.

Людей в лесу почти не было. Под яростными порывами ветра, оставшаяся блёкло-желтая листва на деревьях то бешено трепыхалась, норовя вот-вот сорваться с черных, отсыревших веток, то в изнеможении опадала, будто не в силах больше испытывать эти мучения. Старые сосны скрипели. Из глубины леса веяло ледяным холодом.

Возле поворота к просеке, на полусгнившей дощечке-лавочке, сидел неприятного вида, пропитый, но нестарый ещё мужик с огромной спортивной сумкой, и так неприятно и пристально смотрел, что мы с Криворотовым притормозили и дождались Дятла.

Наконец, деревья расступились, и перед нами выросли темные зловещие очертания металлических опор ЛЭП. Среди ржавых кочек полёгшей травы острыми растрепанными вениками торчали серые стебли полыни.

Тифон дошел до вышки и остановился. Но стоило нам с Лёхой ступить на тропинку, как сзади раздался горестный возглас Дятла:

– Ребята, подождите, пожалуйста! У меня пакет порвался.

Мы обернулись. Бесценная бабушкина слива для заготовок рассыпалась по всему лесу. Сокрушенно причитая, он кинулся её собирать, но ждать мы не стали. Не до того было.

Яров уже пришел и сидел на бетонной плите под вышкой. Он был один.

Тифон, не вынимая рук из карманов, стоял напротив. Оба молча смотрели друг на друга.

– И чё, даже спецназа и ФСБ не будет? – подходя, разочарованно протянул Лёха.

В ответ Яров только тяжело посмотрел и медленно встал. Желтые короткие травинки облепили его светло-бежевое с глубоким капюшоном пальто.

Тифон по-деловому снял жилетку, повесил на перекладину вышки, помассировал сзади шею, два раза наклонился, как на физре, поприседал.

Яров же с насмешливым вниманием наблюдал за этими его приготовлениями.

– Слушай, Ярослав, – Лёха проворно вскарабкался на перекладину вышки, – меня который день мучает вопрос: приходила к тебе Нинка проситься обратно, после того, как Тиф её послал, или ты ей больше нафиг не сдался?

– Заткнись, а? – беззлобно сказал Яров. – Твой гон уже достал.

– Я же это из лучших побуждений говорю. Для спортивного азарта. Чтоб тебя хоть немного пробрало, а то вон какой вялый. Ты вообще драться пришел или будешь сразу прощения просить?

– Правда, Лёх, не лезь, – неожиданно поддержал Тифон. – Не можешь молчать, иди лучше Соломину помоги шишки собирать, а Никитос поснимает.

Вязаная сине-зеленая шапка Дятла, увенчанная красным помпоном, то появлялась над травой, то исчезала.

Лёха был прав, никакого азарта у обоих. Совсем не так, как тогда на поле. Я думал, они сразу начнут ругаться, спорить, обвинять друг друга, но оба держались на редкость спокойно и будто даже равнодушно. То, что Яров всё-таки нервничает, я понял лишь по улыбке, которую при обычных обстоятельствах не часто увидишь. Тифон это тоже заметил. Не спеша достал сигареты и с дежурной хамоватой ухмылочкой оглядел Ярова.

– Ща, обожди. Покурю только.

– Дома покуришь.

С этими словами Яров неожиданно выбил пачку у него из рук.

Трифонов громко рассмеялся, словно над шалостью ребенка, и, невозмутимо наклонившись, поднял пачку.

Яров ударил снова. Пачка отлетела. Тифон терпеливо нагнулся, но поднять не успел. В тот же момент Яров отвесил ему такой смачный пинок, что он нелепо и очень позорно, почти как Дятел в раздевалке, повалился в траву.

– Ну, вот и понеслась, – Лёха азартно заёрзал, доставая мобильник.

– Никитос, лезь сюда, я тебе места занял.

Но только я начал подниматься на вышку, как всё-таки кинувшийся было на Ярова Тифон, резко затормозил.

Яров стоял ко мне спиной, полы его расстёгнутого пальто развивались, но по тому, как Лёха присвистнул, я понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее.

– Эй, кто там у вас за оператора? – крикнул Яров, не оборачиваясь.

– Криворотов, снимаешь?

И только тогда я скорее догадался, чем разглядел, что он держит в руках.

– Ничего я снимать не буду, – отозвался Лёха. – Голову включи! Чего творишь?

– Врубай камеру, без разговоров! – распорядился Яров. – А ты, ублюдок, раздевайся.

Я мог видеть только его спину, поэтому подтянулся и оказался рядом с Лёхой быстрее, чем мог от себя ожидать.

Трифонов растерялся. Застыл с недоверчивым выражением на лице. В нем явно боролись гнев и смятение.

– Всё равно не выстрелишь, – сказал он, потому что должен был так сказать, но прозвучало весьма неуверенно. – Походу он у тебя игрушечный. Лёх, ты там снимай всё же. Чтобы потом все увидели это позорище трусливое.

И тогда Яров выстрелил. Громкий, оглушительный хлопок, прокатился по всему лесу. От неожиданности я едва не свалился, а Лёха чуть не выронил телефон.

Пуля попала в валяющуюся на земле пачку и пробила в ней рваную дыру. Трифонов побледнел и глубоко вдохнул. Лёха принялся спешно спускаться, но когда Яров развернулся полубоком, чтобы видеть и нас, притормозил.

– Я тебе, Никита, говорил, что заставлю этого выродка дерьмо есть? Вот сейчас и увидишь, как это произойдет. Раздевайся! Полностью.

– Ты в курсе, что это подло?

– Каждый пользуется тем, чем располагает.

– На улице семь градусов, – попробовал вступить в переговоры я.

– Ничё, он спортсмен.

Трифонов медленно расстегнул молнию, один за другим стянул рукава, бросил толстовку на землю, постоял немного, видимо раздумывая, как поступить, затем так же неспешно стянул майку. После чего расстегнул пуговицу на штанах и немигающим, уничижительным взглядом уперся в Ярова.

Я бы от такого взгляда умер на месте.

Но тот, убедившись, что Лёха снимает, сказал:

– Уверен, школа стриптиз оценит, но меня не впечатляет, так что советую ускориться.

В этот-то момент и нарисовался Дятел. Бежал нараспашку, ноги цеплялись за траву, глаза выражали полнейший ужас, а в подоле домашней рубашки он бережно нес «Красные шары».

– Ребят, это вы стреляли? – взволнованно закричал он издалека. – Я же думал, вы шутили про дуэль.

Завидев Дятла, Яров немного нервно перевел пистолет на него. Дятел ойкнул и мигом вскинул руки вверх.

Все так тщательно собираемые им сливы вновь рассыпались.

Трифонов опустился на корточки, чтобы развязать шнурки. От одного взгляда на его голую спину и плечи при таком порывистом ветре, меня самого пробрало до костей, но он всё равно не торопился.

– Иди сюда, – позвал Яров Дятла. – Дай-ка вон тот пакет.

Распихав несколько спасенных слив по карманам, Дятел послушно подбежал к подножью вышки, поднял небольшой целлофановый пакет и брезгливо скривился.

– Ой, он у тебя, кажется, в какашках измазался. Пахнет ужасно.

– Отнеси ему, – Яров кивнул на разувшегося Трифонова.

Дятел осторожно, двумя пальцами донес пакет и положил перед Тифоном.

– Слушай, Ярик, – вкрадчивым, дружелюбным голосом, каким, вероятно, Лисица уговаривала Ворону спеть, заговорил Лёха, потихоньку спускаясь вниз. – К чему весь этот напряг? Ну, честное слово, чего ты как маленький, с пестиком этим. Кино насмотрелся? К твоему сведению, так поступают только самые задроты и лузеры. Те, кто больше ни на что не способен и кого чмырят. А ты соперник достойный. Серьёзный.

– Твою мать, Лёха! – рявкнул Яров. – Ещё слово, и я тебе ногу прострелю. Зачем камеру опустил?

– У меня не работает, – Криворотов спрыгнул на землю и остановился возле плиты. – Нет, нахрен, никакой камеры.

– Ярослав, – предпринял и я новую попытку. – Ну, правда, ты же разумный чел, ты же сам понимаешь, что это глупо. Ну, ведь, не убьешь же ты его.

– Конечно, не убью. Но отстрелю сначала одну руку, потом другую. А может, и ещё чего отстрелю, а то в голову ударяет не по-детски. И всю оставшуюся жизнь мамаше придется его с ложечки кормить и задницу вытирать. Так что даже на другие вещи времени не останется.

После последней фразы Тифон дернулся вперед, словно собираясь броситься, но Яров предупредительно взмахнул рукой с пистолетом.

– Тебя посадят, и Золотой медалью уже задницу не прикроешь, – сказал Лёха.

– Шутишь? – Яров старался вести себя очень цинично и самоуверенно, но прилипшие ко лбу мокрые пряди и без того темных волос, выдавали, как нелегко дается ему это самообладание. – Забыл, что у меня отец полковник ФСБ?

– Но мы же свидетели, – робко подал голос Дятел.

– Захочу, всех вас тут перестреляю, и мне ничего не будет, – Яров запальчиво шагнул к Дятлу. – Вас много, я один. Вы на меня толпой, я защищался. Трифонов на учете, а у меня до сих пор синяки и справка из травмпункта.

– На камере всё записано, – сказал Лёха.

– Ты полный придурок или притворяешься? Если я всё же отстрелю руки этому дегенерату, то я её у тебя попросту заберу.

– В таком случае, я прямо сейчас врубаю трансляцию, – от этой идеи Лёха посветлел, но Яров молниеносно выхватил у него телефон.

– Никит, врубай трансляцию, – крикнул мне Криворотов тоном пострадавшего за правое дело борца.

– Да кончайте вы уже фигней страдать, – наконец подал голос Трифонов. – Что тут торговаться? Я же тебя потом всё равно убью, и ты это прекрасно знаешь. Но убивать здоровыми руками будет гораздо проще. Так, что там дальше нужно делать? А то я уже задубел.

Пока Лёха припирался с Яровым, Трифонов снял штаны и остался в одних трусах. От холода он дышал глубоко и часто, мышцы живота заметно подрагивали, а дракон на шее трепетал.

– Сам знаешь, – ответил Яров. – Не в первый раз.

Тифон поднял тот самый вонючий пакет и взвесил в ладони.

– Со всего леса собирал?

Затем раскрыл, засунул внутрь руку и вытащил густую, темную горсть, приложил к локтю левой руки и медленно размазал содержимое по всему предплечью.

– Сейчас блевану, – нервно сообщил Лёха, зажав нос рукой.

Он то и дело примеривался с какой стороны подкрасться к Ярову, но тот прекрасно это видел и время от времени переводил дуло на Лёху.

Ароматы донеслись и до меня.

Яров направил на Тифона камеру Лёхиного мобильника.

– Вот она, эта грязная и вонючая шавка, которая посмела тявкать на хозяина. Натирай, давай, хорошенько, и про ноги не забудь.

Я попробовал представить себя на месте Трифонова. Как бы я себя повел?

Наверное, стал бы упрашивать Ярова, не делать этого. Возможно, принялся бы унижаться. Просить. Как теперь он пойдет домой? Как оденется? Очень хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Когда планировали этот поход, я ни о чём таком и не думал, а теперь ужаснулся.

Мерзкий ветер продувал оголенную поясницу, рёбра балки впивались в ляжки, глаза слезились.

На нервной почве Дятел принялся подбирать уцелевшие сливы. Лёха закурил.

Вдруг со стороны леса послышались негромкие, но звонкие голоса. Я обернулся и увидел две рыжеволосые фигуры, опрометью выскочившие на просеку. Какого чёрта!

– Там девки наши.

Но все уже и сами услышали, а затем и увидели. Тифон машинально обхватил себя руками, Яров спрятал за спину пистолет, Лёха нацепил беспечную улыбку. Дятел продолжил набивать подол рубашки сливами.

– Идите отсюда, – выкрикнул Тифон.

– Ну, вот ещё, – отозвалась Нина. – Я обратно одна не пойду, там мужик страшный.

– Ой, Тиф, ты чё это голый? – притворно ахнула Зоя.

– Пошли вон, – заорал на них Яров.

– Фу, Яров, где твои манеры? – со смехом фыркнула Нина.

Они продолжали подходить. В руках у Зои была бутылка воды, а Нина курила. Обе находились в каком-то игриво-злом настроении, словно здесь проходила какая-то суперская вечеринка, а их не позвали.

Лёха бросился им наперерез, растопырил руки и загородил дорогу.

– Тихо, тихо, – сгреб обеих и принялся подталкивать в обратном направлении. – Всё, тут нельзя. Кино. Восемнадцать плюс. Идем. Я вас провожу.

Оттого, что он их останавливал, девчонки начали сопротивляться ещё больше.

Нина раздраженно толкнула его в бок, а Зоя как следует наступила на ногу. Лёха взвыл дурным голосом.

Девчонки подошли.

– Что это у вас происходит? – Нина покрутила головой. – Мне сказали, тут драка будет.

– Никаких драк, – заверил Яров, пряча пистолет за спину. – Просто играем. На раздевание.

Нина перевела взгляд на Тифона, критично оглядела, а затем, обворожительно улыбнувшись, выгнула подрисованную бровь дугой.

– Ой, а я и не знала, что у тебя, Трифонов, такой пресс. Можешь, хоть на пару секунд сделать лицо попроще? – она достала телефон. – В Инсту выложу, все девчонки Криворотова твои.

– А чем это воняет? – подозрительно прищурилась Зоя.

Она прекрасно понимала, что происходит, но никак не могла сообразить, почему Тифон находится в таком беспомощном положении.

– Это Яров в ту самую игру играть испугался, – Лёха остановился неподалёку.

– Я же тебя предупреждала, – Зоя поучительно помахала пальцем перед носом Трифонова. – Говорила не ходить!

Тифон не выдержал.

– Тебе что, Миронова, не понятно объяснили? Вечно лезешь во всё, что тебя не касается, – хотел схватить её за локоть, но потом вспомнил про грязные руки и убрал их за спину. – Проваливай давай!

Зоя опешила.

– Андрей прав, – взволнованно подхватил перепуганный Дятел. – Вам лучше уйти. Тут девочкам опасно. Ярослав может в кого-нибудь случайно попасть и ранить.

– Сливы собирай, – сквозь зубы процедил Яров, пытаясь аккуратно сунуть пистолет в карман, но было поздно.

– Попасть? – насторожилась Зоя.

– Ранить? – глаза Нины стали заинтересованными.

И они с двух сторон окружили Ярова. Рука с пистолетом оказалась со стороны Нины.

– Покажи. Это ты у папы взял? Ну, дай подержать хоть.

Яров поднял руку вверх, а Нина повисла на нем, силясь дотянуться до пистолета.

– Ты чего, Ярослав, совсем шебанутый? – тон Зои переменился. – Ты чего вытворяешь?

Она пошла, подняла одежду Тифона и протянула ему.

– Дай воду сначала, – попросил он.

Но Зоя только успела передать ему бутылку, как опять раздался выстрел, и я снова чуть не кувырнулся с перекладины.

– Охренели! – Лёха пригнулся. – Нинка, дура крашеная, не трогай Ярова.

В этот момент подобно мангусту, Дятел бросился Ярову в ноги, обхватил за колени и дернул. От неожиданности тот не удержался и, покачнувшись, грохнулся на спину. Нина мгновенно нагнулась и, выхватив пистолет из расслабленной руки Ярика, победно помахала им над своей головой.

– Теперь я тут главная.

– Дай сюда, – Трифонов протянул руку.

Но она быстро отбежала в сторону.

Зоя попыталась подойти к ней:

– Пожалуйста, не нужно. Это не игрушки.

– Ну чё, пацаны, аниме? – Нина навела пистолет на Криворотова. – Кто тут вякал про дуру крашеную?

– Я же так, просто сказал, на эмоциях, – Лёха включил всё своё дьявольское обаяние. – Все сейчас на нервах. Отдай пистолет.

Но Нинка гордо встряхнула нагелеными волосами и властно скомандовала:

– Давай-ка тоже раздевайся!

– Брось, Нин, я ничего такого не имел в виду.

– Быстро!

– Ну, ладно, извини, я больше не буду тебя так называть.

Яров тихо подошел к ней.

– Отдай, пожалуйста. Обещаю, что уберу.

– Ты тоже раздевайся, – перевела пистолет на него.

От возбуждения её ноздри раздувались, рука с пистолетом дрожала. Она явно почувствовала себя Ларой Крофт.

– Нина, не дури! – строго закричала Зоя.

– Я сказала, пусть раздеваются! – янтарные глаза сверкали.

Но никто не пошевелился. Только Тифон взял свою майку и, намочив водой из Зоиной бутылки, принялся оттираться.

– В чем дело? Что за игнор? Я не поняла, за кого вы меня все держите! За овцу малолетнюю? Вы все такие суперважные, статусные, а я так, мимо проходила? Меня можно послать, со мной можно не разговаривать, дурой обзывать?

– Нина, ты сама в этой ситуации виновата, – голос Ярова звучал успокаивающе. – Сама сделала свой выбор.

– К твоему сведению, если девушка уходит к другому, виноват парень, который не может её удержать! А ты, Трифонов, реально вообразил, что мне нужен? И вообще, в цирке не лев и не тигр побеждает, а дрессировщик! Ясно вам? А ну, быстро делайте, что сказала!

В гневном запале собственных слов она крепко зажмурилась и внезапно выстрелила вверх. От сильной отдачи её рука подпрыгнула, и все пригнулись ещё ниже.

– Заберите у бешеной бабы ствол! – завопил Лёха.

Но никто не сунулся. Вместо этого Яров молча снял пальто, затем свитер. Лёха же упорно продолжал стоять и жевать жвачку, тупо вперившись в Нину взглядом, тогда она снова выстрелила.

Тифон с Яровым одновременно заорали. Громко, наперебой, словно опять соревнуясь, но на этот раз, кто больше подберет для Нины эпитетов. Однако приблизиться не рискнули. Дятел попытался воззвать к голосу её разума, но с тем же успехом можно было показывать цветные картинки незрячему.

Лёхе пришлось подчиниться.

Когда пистолет был у Ярова, я чувствовал угрозу, напряжение, тревогу, хотя, где-то на подсознательном уровне верил, что ничего не случится, потому что оружие для меня являлось частью выдуманного, киношного мира, но, как только он оказался у Нинки, реально запаниковал. Она точно так же не врубалась, что всё по-настоящему, а чисто женская капризная психованность довела градус опасности до предела.

Зоя тоже очень разнервничалась, ходила вокруг неё кругами и твердила «Нин, не надо. Все тебя любят». Я хотел спуститься, чтобы как-то успокоить её, но раздеваться уж очень не хотелось.

На Лёху было жутко смотреть. Он весь трясся, губы посинели.

– Нин, можно мне штаны не снимать? Будь человеком.

– Ещё чего! Хочешь мне фотосессию запороть? – свободной рукой она достала телефон. – Это будет топ! Сделаю пост, что в суровом баттле на крутость победила я и кину в Подслушано. Всё, Криворотов, быстро снимай штаны и иди хоть раскрась своей довольной мордой это уныние.

Лёха стянул спортивки, кое-как доковылял до парней, встал с краю, и Нина принялась их фотографировать.

– Нин, пожалуйста, ребята заболеют, – взмолилась Зоя.

– Дура, что ли? – огрызнулась та. – Как меня это должно заботить? Криворотов улыбнись!

– Иди к черту!

Она снова подняла руку с пистолетом, и все, будто по команде пригнулись.

– Как хотите, пока не получатся классные фотки, я вас не отпущу.

– Эй, – окликнул её я. – А Соломин тебя тоже снимает.

Нина вздрогнула, на секунду обернулась, а затем поискала глазами Дятла. Он сидел на корточках буквально в двух шагах от её обтянутых телесными колготками коленок и недоумевающе хлопал ресницами.

– Думаешь, чего это он там внизу ползает. Это он тебе под юбку заглядывает и фоткает.

Нинка попятилась.

– Неправда! – протестующе воскликнул Дятел. – Никита, ну зачем ты?!

– Не переживай. Я эти фотки получил, – крикнул ему, показывая свою трубку. – Тебе нечего бояться.

– Ты, Соломин, совсем отмороженный? – Нинка поверила на раз.

– Положи пистолет, и, клянусь, эти фотки никто не увидит, – пообещал я ей.

– Ты всё врешь.

– Можешь сама убедиться.

Гугл в помощь. Я спешно полез в телефон, чтобы найти что-то подходящее, а Нинка встревоженно двинулась к вышке. Рука с пистолетом медленно опустилась.

В ту же секунду Зоя стремительно кинулась к сестре и схватилась за пистолет. От неожиданности Нина выронила мобильник, но пистолет не выпустила. Завязалась яростная возня. К ним, лихорадочно дрожа, присоединился Дятел, и «Красные шары» снова покатились по примятой траве.

Но только я успел с рекордной скоростью спуститься на землю, как раздался очередной выстрел.