Текст книги "Сионистское движение в России"

Автор книги: Ицхак Маор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Герцль, опасавшийся сопротивления раввинов и старавшийся предотвратить "культурную войну", попытался и на сей раз перенести голосование по этому вопросу на время после выборов в органы движения (исполком и т. д.), то есть на последние часы работы конгресса. От имени Демократической фракции Моцкин потребовал немедленного голосования: если нет времени для прений, решение должно быть вынесено без оных, ибо и так дискуссий по этому вопросу было более чем достаточно на предыдущих конгрессах; требуется лишь постановить в принципе, что культурная работа является неотъемлемой частью деятельности Сионистской организации.

В Пятом конгрессе приняли участие лишь два ортодоксальных раввина – И. Рейнес и С. Я. Рабинович, оба из России. Они выступили против предложения Моцкина, причем особенно непреклонен был раввин Рейнес: его коллега Рабинович питал большую склонность к компромиссу (кстати, именно в его округе сионисты вели разветвленную культурную работу). Когда по желанию Герцля конгресс решил перенести голосование, члены фракции в знак протеста организованно покинули зал. Герцль продолжал вести конгресс и после выборов в органы движения поставил на голосование рекомендации комиссии по вопросу о культуре. Теперь, когда большинством голосов прошла принципиальная резолюция "за культуру", члены оппозиции вернулись в зал. Утверждены были также почти все остальные предложения комиссии по культуре, так что члены {111} фракции остались довольны исходом голосования.

Принятая конгрессом резолюция по вопросу о культуре гласила: "Конгресс разъясняет, что под понятием культуры он имеет в виду национальное воспитание еврейского народа, рассматривает эту работу как важный пункт сионистской программы и вменяет ее в обязанность каждому сионисту".

Во время прений по этому вопросу Вейцман внес предложение основать еврейское высшее учебное заведение. Приоритет идеи создания еврейского университета в Эрец-Исраэль принадлежал, как известно, профессору Герману Шапиро. На этом конгрессе состоялось решение и по другому предложению профессора Шапиро – об основании Национального земельного фонда, которое он выдвинул на Первом конгрессе, за год до своей смерти. Четвертый конгресс принял лишь принципиальную резолюцию, поручив Исполнительному комитету разработку устава фонда. Во вступительном слове на открытии Пятого конгресса Герцль сказал, что теперь, с началом функционирования Колониального банка, настало время провести в жизнь решение об основании Керен Каемет ле-Исраэль.

И действительно, конгресс постановил основать этот фонд в виде постоянно действующего учреждения. В решении говорилось, что фонд является национальным капиталом и не может быть использован ни на какие другие цели, кроме приобретения в Палестине и в Сирии земельных участков. Он должен достичь суммы по меньшей мере в 200 тысяч фунтов стерлингов. В целях сбора средств были отпечатаны особые марки: каждому сионисту вменялось в обязанность наклеивать их на свои конверты. Была также учреждена "Золотая книга", куда заносилось имя любого человека или семьи, пожертвовавших в фонд 10 фунтов стерлингов. Цель Национального фонда – приобретение земель в вечную собственность еврейского народа.

Земля не должна продаваться частным собственникам, а может быть отдана лишь в аренду. Так был навсегда установлен принцип национализации земли принцип, ставший спутником {112} сионизма на всем его пути и краеугольным камнем национально-общественного устройства Государства Израиль. Весьма сомнительно, чтобы участники Пятого конгресса, кроме разве немногих, могли тогда полностью осознать значение этой резолюции, и тем не менее они чувствовали ее огромную важность для развития Эрец-Исраэль как родины еврейского народа.

В прениях по поводу работы банка, Моцкин выступил от имени Демократической фракции с рядом предложений, имевших целью сохранить демократический характер этого учреждения. Суть предложений сводилась к следующему:

1. Каждый акционер обладает правом лишь одного голоса, невзирая на количество акций, которыми он владеет.

2. Каждый акционер может быть директором банка, вне зависимости от того, сколько у него акций.

3. Учредительские акции являются исключительной собственностью всего Исполкома в целом и, в силу устава, не могут быть переданы больше никому.

Моцкин отметил, что совершенно непонятно, почему директор должен владеть пакетом именно в пятьсот акций. Ведь могут найтись люди, не имеющие возможности приобрести такое количество акций и, тем не менее, достойные по своим способностям руководить банком.

На конгрессе состоялось также обсуждение того, что сионисты называли "работой данного часа" или "текущей работой" (Гегенвартсарбайт (нем.).).

Речь шла о деятельности в экономической и других областях жизни еврейства в диаспоре. Обсуждение завершилось принятием принципа свободы действий для каждой организации в пределах данной страны и в соответствии с местными условиями.

Особое значение для дальнейшего развития Сионистской организации имело изменение, внесенное в организационный устав. Герцль предложил положить в основу структуры движения федеративный принцип. До {113} той поры в каждой стране существовал лишь один отечественный центр, с которым сионистское руководство в Вене поддерживало связь.

По новому предложению, 50 отделений, распространивших не менее пяти тысяч "шекелей", получали право объединиться в особую федерацию и вступить в непосредственную связь с Малым исполкомом в Вене. Усышкин выступил против этого изменения, будучи сторонником крайнего централизма и бюрократической структуры в Сионистской организации.

Он считал, что с точки зрения руководства работой, организация отделений "снизу" не имеет большого значения. Необходима такая организация, которая будет направляться сверху, и возглавлять ее будут в каждой отдельной стране члены Сионистского исполкома. Членов (избранный на сей раз вице-президентом конгресса, т. к. Мандельштам на Пятый конгресс не приехал) оспорил этот подход Усышкина.

По предложению Членова было решено впредь созывать конгресс лишь раз в два года, а в промежуточном году собирать Большой исполком совместно с председателями комиссий на Ежегодную конференцию, называемую также "Малым конгрессом". Эти рекомендации Членова вошли в новый организационный устав. Предложение Усышкина принято не было. Конгресс утвердил федеративный принцип, как предлагал Герцль.

Так открылся путь для возникновения в сионистском движении отдельных партий. Приняли лишь поправку Усышкина о том, что новая сионистская федерация в какой-либо из стран может быть создана только с согласия Малого исполкома в Вене, достигнутого совместно с членами Большого исполкома от данной страны, а в случае разногласий – решающее слово будет за национальной конференцией. То была компромиссная резолюция, до известной степени ограничившая федеративный принцип.

Большой интерес конгресса вызвал доклад Соколова о еврейской истории и науке. Докладчик отметил, что наука об иудаизме в основном сложилась в Западной Европе в 19 веке.

Иост, Цунц, Гейгер, Греци и {114} другие заложили ее основы, однако она осталась оторванной от еврейской действительности. Сионизм, пробуждающий еврейский народ к общему обновлению его жизни, должен сыграть ту же роль и в отношении наук, предметом которых является изучение еврейства.

Сионистские конгрессы, как и другие крупные публичные собрания, тем более с участием делегатов из разных стран, порой становились ареной личных стычек. Есть смысл рассказать об одном таком инциденте, происшедшем на Пятом конгрессе, так как он проливает свет на отношения между русскими и немецкими евреями в сионистском движении того времени. В первый день конгресса, на послеобеденном заседании, вспыхнул спор по поводу того, кто лучшие сионисты "немцы" или "русские". Д-р Клей, из германских делегатов, утверждал, что немецкие сионисты заслуживают особой похвалы: в своей работе им приходится сталкиваться с многочисленными затруднениями, поскольку в Германии евреи очень ассимилированы и вообще далеки от всего, что касается еврейства. В этом смысле русским сионистам легче, ибо они действуют в среде еврейских масс, твердо придерживающихся национальных традиций. Верно, добавил Клей, что в количественном отношении верх берут сионисты России; но в качественном, интеллектуальном смысле первенство за сионистами Германии.

Заявление Клея, задевшее честь российских сионистов, вызвало резкую реакцию с их стороны, и несколько ораторов поднялись друг за другом на трибуну. Они, прежде всего, отметили, что и в России сионистам приходится сталкиваться с многочисленными противниками. Что же касается духовного, интеллектуального уровня, то сионисты России отнюдь не уступают немецким сионистам, а возможно и превосходят их, учитывая тот факт, что подлинная еврейская интеллигенция имеется лишь в России.

Вейцмана огорчали противоречия между российскими и западными евреями, он противился внесению диссонансов и "племенной" розни в отношения между ними. В то же время он не закрывал глаза на причины {115} самого явления и даже описал их в своих мемуарах "Поиски и заблуждения", вышедших пятьдесят лет спустя. Там он по этому поводу, между прочим, говорит:

"Западное восприятие сионизма было лишено, на наш взгляд, еврейского духа, теплоты и понимания еврейских масс. Герцль не знал русского еврейства; не знали его и примкнувшие к Герцлю западники – Макс Нордау, Александр Марморек и другие. Герцль с его способностями быстро постиг сущность русского еврейства но не другие: они не верили, что еврейство России в состоянии дать движению руководителей. Герцль же научился ценить русское еврейство, после того как встретился с его представителями и познакомился с ними на Первом конгрессе в Базеле. Он написал об этом сразу после конгресса, дав русским евреям самую высокую оценку.

И тем не менее, при всей своей интуиции, при всем своем доброжелательном понимании Герцль не мог в корне изменить своего подхода к сионизму. Что уж говорить о людях более скромного масштаба из его окружения. Сионизм западников был в наших глазах понятием механистическим, можно сказать, чисто социологическим, основанным на абстрактной идее, без корней, берущих начало в традиции и еврейском народном чувстве. Поскольку мы находились вне руководства движением, его лидеры считали, что мы должны чувствовать себя облагодетельствованными, а не так, как мы себя ощущали – источником подлинной мощи движения. Мы, несчастные русские евреи, должны быть переправлены в Эрец-Исраэль с их помощью, помощью свободных граждан Запада. Если же Эрец-Исраэль окажется недоступной – что ж, придется им подыскать для нас какую-нибудь другую территорию"...

И все же, несмотря на оппозицию Герцлю и его критику со стороны российских сионистов, его глубоко почитали в кругах студенческой молодежи, вожди Демократической фракции и ее активисты. И это тоже засвидетельствовано Вейцманом в его воспоминаниях:

{116} "Герцля мы любили и почитали, и знали, что он – великая сила во Израиле. Но в движении мы ему оппонировали, так как чувствовали, что мало двух-трех лиц, разъезжающих по свету, дабы от нашего имени побеседовать с сильными мира сего. Это мы были рупором еврейских масс в России, искавших в сионизме выражения своей независимости, а не одного лишь спасения. Мы считали, что должны следовать по стопам билуйцев, только в значительно более широком масштабе; лишь это увлечет молодежь, разбудит дремлющие в нашем народе силы и создаст истинные ценности. Герцлю все это было чуждо с самого начала.

Однако теперь, после того как я узнал и изучил венскую среду, в которой рос и жил Герцль – вдали от всех бед и сложностей, переполнявших нашу жизнь, и в особенности когда я сравниваю его с другими венскими интеллигентами того же или более позднего времени (Шницлер, фон Гофмансталь, Стефан Цвейг), я поражаюсь величию Герцля, глубине его интуиции, позволившей ему так много постичь в нашем мире. Он был первым и единственным – и нет равного ему среди западных лидеров, но и он не был достаточно могуч, чтобы сокрушить стереотип своего мышления. В границах этого стереотипа, благодаря своим выдающимся способностям и безграничной самоотверженности, он принес делу пользу неоценимую. Образ его в сионизме не забудется никогда".

О любви и преклонении перед Герцлем со стороны оппозиции рассказывает сионистский деятель Борис Гольдберг в своих воспоминаниях о Пятом конгрессе:

"Несмотря на оппозиционный характер, фракция с любовью относилась к президенту конгресса, и когда в конце конгресса главное требование фракции признание для сионистов обязательности национального воспитания – было принято конгрессом чуть ли не единогласно, примирение было полнейшее.

Помнится мне характерное шутливое замечание одного из вожаков фракции, д-ра Вейцмана, когда он в {117} день после заключения конгресса представил фракцию д-ру Герцлю:

– Вот перед Вами самая преданная оппозиция Вашего Величества". (Гольдберг Б.А. Конгрессные типы. Вильна, 1903.).

Глава восьмая

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВНУТРЕННИХ СПОРОВ

1. Основание Мизрахи

На учредительной конференции Демократической фракции (декабрь 1901 года) Моцкин мотивировал необходимость создания самостоятельной фракции также и тем обстоятельством, что "раввины уже сорганизовались".

И действительно, раввины выступили организованно уже на Четвертом конгрессе, летом 1900 года в Лондоне, поведя энергичную борьбу против предложения включить культурную работу в программу сионизма, и преуспели в этом: конгресс принял рекомендацию Герцля (правда, с небольшим перевесом: 120 голосов – за, 105 – против) снять этот вопрос с повестки дня.

Однако тогда еще не была создана постоянная, организованная религиозная фракция. Это произошло лишь после Пятого конгресса, где под давлением Демократической фракции прошла резолюция, гласившая: "Конгресс разъясняет, что под понятием культуры он имеет в виду национальное воспитание еврейского народа, рассматривает эту работу как важный пункт сионистской программы и вменяет ее в обязанность, каждому сионисту". Формулировка этого решения, в которой отсутствовал принцип религиозного воспитания, и вызвала у раввинов стремление {117} организоваться в самостоятельную сионистскую религиозную фракцию с двумя главными задачами: а) привлечь к сионизму симпатии религиозных кругов, в основном раввинов; б) вести борьбу против включения светской просветительной работы в программу сионизма.

В феврале 1902 года в Вильно, на конференцию под председательством раввина Ицхака Яакова Рейнеса из Лиды (Виленской губернии), собрались 72 делегата от религиозных сионистов из различных городов России, среди них 24 раввина, чтобы основать самостоятельную сионистскую религиозную фракцию в рамках Сионистской организации. Кроме инициатора конференции раввина Рейнеса, в числе учредителей были также раввины Самуил Яаков Рабинович, Пинхас Розовский, Нахум Грингауз, Иехуда Лейб Дон-Яхья, Иехуда Лейб Хакоэн Фишман (Маймон) и другие; присутствовали писатель Авраам Яаков Слуцкий, писатель и историк Зеэв Явец, литератор и проповедник Ицхак Ниссенбаум и другие. После двухдневных совещаний была основана национально-религиозная организация "Мизрахи" (Ставшая позднее международной конфедерацией. – Прим. редактора.).

Ицхак Ниссенбаум выступил с докладом о состоянии сионизма в России и о путях распространения сионистской идеи среди набожного еврейства страны. После принятия программы новой организации было решено сообщить сионистскому руководству в Вене об основании организации Мизрахи в качестве религиозной фракции, а также выразить д-ру Герцлю и его сподвижникам полное доверие.

В принятой на конференции программе говорилось:

"Мизрахи объединяет всех верующих сионистов, ортодоксальных и умеренных, согласных с содержанием программы; Базельская программа принимается без изменений; вопросы, связанные с развитием и заселением Эрец-Исраэль, составляют задачи организации Мизрахи;

{119} все виды деятельности, не входящие в основную сионистскую работу, не следует включать в сионистскую программу, однако каждое отделение вправе всем этим заниматься соответственно местным условиям и в религиозно-ортодоксальном духе; отделения Мизрахи обязаны выполнять резолюции конгрессов, подчиняться указаниям окружных уполномоченных и переводить членские взносы (средства от продажи "шекелей") в финансовый центр Всемирной сионистской организации; Мизрахи распространяет сионизм среди всего еврейского народа в целом и набожных слоев еврейского населения в частности;

отделения фракции не вправе действовать в противоречии с религиозно-ортодоксальным духом; социал-демократы не могут быть членами Мизрахи; Мизрахи надлежит заботиться об увеличении числа ортодоксальных делегатов на сионистских конгрессах; группы, которые пожелают присоединиться к новому объединению, должны доказать свою принадлежность к общей сионистской организации в России и получить подтверждение на этот счет у окружного уполномоченного; Мизрахи будет укреплять работу союзов в духе традиции и ортодоксальности".

Учредительская конференция поручила Зеэву Явецу составить первое воззвание организации Мизрахи, где говорилось: "Торе Израиля, являющейся душою нации, более невозможно осуществляться в полную силу в странах диаспоры, и ее заповедям не дано там сохраниться в полной чистоте. Поэтому следует обратить сердца Израиля к Сиону и Иерусалиму, где и бедняки нашего народа обретут желанный покой. Возрождение надежд на возврат в Сион даст нашему народу надежную опору и особый облик, убежище Торе нашей и всем ее святыням.

Сион и Тора – суть две святыни, дополняющие одна другую и нуждающиеся друг в друге".

В приведенных выше пунктах программы сквозит заблаговременное сопротивление культурной работе {120} как органической части сионистской работы, а также стремление противопоставить светской воспитательной работе религиозно-ортодоксальное воспитание.

2. Навстречу Второму съезду сионистов России

После Пятого конгресса, где были приняты изменения в организационном уставе Сионистской организации, в среде русских сионистов возникла мысль о необходимости созвать съезд. Поскольку в соответствии с поправкой к уставу конгресс отныне должен собираться лишь раз в два года, 1902 год как "неконгрессный" подходил для проведения съезда.

Сионистская организация в России, хотя и не была нелегальной, на деле работала, не имея на то законного основания. Власти не предпринимали строгих мер против сионистских кружков, однако стояли поперек дороги и ограничивали их работу. Сионистская деятельность в России была организована по округам, во главе которых, в большинстве случаев, стояли уполномоченные – они же члены Большого сионистского исполкома, представляющие в нем русских сионистов.

Когда было выдвинуто предложение о созыве Второго всероссийского съезда (Первый состоялся в Варшаве в 1898 году накануне Второго конгресса), за него проголосовали почти все уполномоченные, кроме двух-трех воздержавшихся. Разногласия возникли по поводу даты и особенно места проведения съезда. Предлагались разные города: Одесса, Варшава, Вильно, Белосток, Минск. В итоге большинство сошлось на Минске и дате – 22 августа 1902 года.

Теперь встал вопрос о получении разрешения на созыв съезда. Инициаторы замыслили провести его с участием многочисленных представителей всех течений сионистского движения в России. Подобный съезд невозможно было устроить нелегально, а чтобы получить разрешение, надо было обратиться к всемогущему министру внутренних дел Плеве, снискавшему печальную {121} известность своей реакционной и антисемитской политикой.

Царские власти, как правило, противились любым проявлениям национальных чувств среди меньшинств Российской империи. К сионизму, однако, они относились двойственно: с одной стороны – отрицательно, как к национальному движению любого из меньшинств; с другой же – положительно, поскольку сионизм предполагал эмиграцию евреев из России.

И еще: сионизм ставил перед еврейской молодежью идеал большой привлекательной силы, способный оторвать ее от революционных движений, а также ослабить еврейский социал-демократический Бунд. Кроме того, Плеве стремился разобраться в сущности сионистского движения и выяснить те его аспекты, которые могли бы повредить самодержавному строю. Есть основание полагать, что эти соображения побудили Плеве на сей раз согласиться на созыв съезда. Его агенты пристально следили за всем ходом съезда.

Чиновники Третьего отделения уже давно вели сыск и проверку, дабы установить, в чем сущность сионизма, и, главным образом, выяснить его отношение к социализму – нет ли какой-либо связи между этими двумя движениями. Спор вокруг Демократической фракции и обвинения ее в "нигилизме", "анархизме" и тому подобных вещах вызывали подозрение.

Плеве отдал распоряжение местным властям разрешить созыв съезда в Минске. Таким образом, это был первый легальный сионистский форум в царской России, но также и последний: прения на съезде убедили власти, что сионистская организация – не просто общество, выступающее за эмиграцию евреев, а национальное массовое движение за возрождение еврейского народа, принимающее близко к сердцу страдания и бедствия еврейских масс и заботящееся об улучшении их положения.

Разрешение было получено в конце июня, и инициаторы тотчас приступили к делу. Ответственность за организацию съезда решено было возложить на д-ра Григория (Цви) Брука, уполномоченного по {122} Витебской губернии, к которой тогда относился Минск, а также на адвоката Шимшона Розенбаума как представителя минских сионистов. Ш. Розенбаум и его земляк Ицхак Бергер возглавили организационную комиссию. В программу съезда были включены следующие пункты: отчеты информационного бюро и финансового центра; организационные вопросы; Национальный земельный фонд; касса финансирования поселения евреев (Колониальный банк); национальное воспитание и образование (воспитание и культура); экономические вопросы; поселение (в этот пункт был также включен вопрос взаимоотношений сионистской организации в России с Одесским комитетом); методы пропаганды и др.

3. Минский съезд

Выборы на Минский съезд проводились тайным голосованием. Каждые сто обладателей "шекеля" избирали одного делегата. Право посылки делегата было предоставлено и отделениям с меньшим числом участников, нежели сто. Вместе с тем установили и максимум: число делегатов от одного города не должно было превышать десять человек. На съезд прибыло свыше 500 делегатов – больше, чем на любой сионистский конгресс. Явились также сотни гостей и около 70 корреспондентов и репортеров, представлявших почти шестьдесят газет еврейских и русских.

Среди делегатов съезда были представители двух четко оформленных течений: фракция Мизрахи (около 160 делегатов) и Демократическая фракция (около 60). Большинство делегатов, не принадлежавших к тому или другому организованному крылу, образовали центр. Было также небольшое число сионистов-социалистов, главным образом с юга России. Подавляющее большинство делегатов съезда стремились соединить политический сионизм с практической работой по заселению Эрец-Исраэль. Все три фракции – Мизрахи, Демократическая фракция и "нейтралы" (центр) – провели предварительные совещания. Съезд получил у общественности название "Конгресса российских сионистов"; он вызвал огромный интерес и широкий отклик как еврейской, так и русской публики (либеральной и реакционной) ; о нем писали в прессе и друзья и противники.

Съезд открыл окружной уполномоченный д-р Брук. Уже во время выборов президиума обнаружились противоречия между делегатами и различными фракциями. После долгих прений было принято предложение избрать председателем д-ра Членова, его заместителями – Усышкина, Розенбаума и Ясиновского; остальных уполномоченных – членами президиума. Членов повел съезд умно, с большим тактом и успехом. Это была личность, вызывавшая уважение у всех присутствующих. Вот как описывает его избрание корреспондент газеты "Хацфира":

"В председатели единогласно был избран д-р Членов. Страсти, бушевавшие во время выборов, в мгновение ока стихли и перешли в священную тишину, как только этот обаятельный человек взял в руки председательский молоток. Он не кричит, почти не повышает голоса, и, тем не менее, его слышно во всех концах зала. Все, кажется, охотно принимают и его резкие замечания, когда он призывает к порядку" ("Хацфира", No 192, 1902г.).

Подобный отзыв о влиянии Членова на публику имеется и в другом месте.(Иосиф Элиаш в сборнике "Воспоминания сионистов из России" (Тель-Авив, 1955) рассказывает, что на одном из бурных заседаний успокоить присутствующих пытались и Темкин и Усышкин, но напрасно; так продолжалось до появления за столом президиума Членова, который, трижды стукнув молотом, как по мановению волшебной палочки, утихомирил страсти; его выслушали в полной тишине и приняли его предложениe о порядке прений. Автор воспоминаний добавляет, что тогда же он вынес для себя любопытный урок: соревновались за лидера: Усышкин "железная рука" и Членов – "доброе сердце". И вот чудо: не "железная рука", а именно мягкосердечный Членов одержал победу.).

{124} При оглашении полученных съездом приветствий бурные продолжительные овации вызвала телеграмма д-ра Герцля. Это было выражением того преклонения перед великим вождем сионизма, которое питали к нему российские сионисты всех течений, невзирая на разногласия и критику его линии в определенных вопросах. Горячими аплодисментами было встречено также устное приветствие ветерана движения Хибат Цион писателя Лилиенблюма от имени Одесского комитета. Он намекнул на то, что до сих пор Комитет не мог публично и гласно проявить свои симпатии к сионизму, однако теперь, после получения от властей разрешения на съезд, положение изменилось; он произнес традиционное благодарственное благословение за то, что дано было дожить до дня этого официального и большого форума.

В центре повестки дня съезда стояли два вопроса: организационный и культурный. По первому вопросу докладчиком был Усышкин. Он снова предложил централизовать структуру движения, но и на сей раз его рекомендации не были приняты большинством участников. Он предложил также организовать авангардный отряд молодых сионистов – нечто вроде сионистской гвардии – под именем Бней Акива (Сыны Акивы), холостые участники которого, по меньшей мере, два или три года будут целиком посвящать себя работе в диаспоре и в Стране. Хотя это предложение вызвало большой интерес, съезд его не принял. Лишь спустя пятнадцать лет осуществилась эта идея: была основана организация Хехалуц и не для временной службы, а с тем, чтобы ее участники посвятили себя служению народу на всю жизнь.

Центральным пунктом прений на съезде явился вопрос "культуры", вокруг которого ломались копья уже несколько лет – и на Первом съезде российских сионистов в Варшаве (1898 г.), и на конгрессах. Это было продолжение внутренних споров в сионистском движении. Основной доклад по этому вопросу сделал (на русском языке) Ахад-Гаам, прибывший на съезд {125} в качестве частного лица по приглашению организаторов. Как известно, Ахад-Гаам не принял политический сионизм и резко критиковал линию Герцля.

В большой речи Ахад-Гаам изложил свой взгляд на органическую связь между национальным возрождением и культурной деятельностью. Он и на сей раз критиковал политический сионизм, пренебрегающий делом еврейской культуры: фанатики от политики и религиозно-ортодоксальные фанатики сомкнулись в едином строю против культурной работы. Религиозные опасаются, что культурная деятельность повредит религии и оттолкнет набожных людей от сионизма; "политики" же боятся, что от культурной работы пострадает "главное", "подлинное" дело сионизма. А что в действительности? В кружках, где по-настоящему занимаются культурной работой, основывают школы для детей, читальни для взрослых и т. п., жизнь бьет ключом, их члены активны и в практической сионистской работе, она им удается; в то же время там, где отдают дань сионизму только продажей "шекелей" и акций да "политическими" разговорами, – там, в большинстве случаев, чувствуются пустота и отсутствие живого содержания, что неминуемо ведет к вымиранию и распаду.

Итак, культура – фундаментальная и органическая часть сионизма, его душа и живая вода. Анализируя с теоретической точки зрения общее понятие культуры и сущность культуры еврейской, Ахад-Гаам приходит к выводу, что еврейской национальной литературе принадлежит лишь то, что написано на еврейском национальном языке.

Все, что пишется нашими соплеменниками на других языках, не может быть включено в это понятие. К "другим языкам" Ахад-Гаам относит и идиш или, как он его называет, "жаргон", ибо еврейским национальным языком является исключительно иврит. Поэтому только этот язык был, есть и будет национальным языком еврейского народа, и лишь литература на этом языке пребудет вовеки еврейской национальной литературой.

Докладчик повторил свой известный тезис о "духовном сионизме" и указал, что {126} основание в Эрец-Исраэль одного высшего учебного заведения для преподавания наук и литературы, а также академии языка иврит больше продвинет сионизм к его цели, чем сто земледельческих поселений. Вместе лозунга "завоевание общин" следовало провозгласить "завоевание школ", чтобы воспитывать молодое поколение в национальном еврейском духе.

В заключение Ахад-Гаам сделал съезду два предложения:

а) основать особую, независимую организацию, основная цель которой будет состоять в создании духовного центра в Эрец-Исраэль (Речь идет не об основании определенного учебного заведения. По Ахад-Гааму вся Эрец-Исраэль должна стать духовным центром рассеянной нации, чтобы объединить ее, связать, прежде всего, духовными узами. Лозунг Ахад-Гаама -"возрождение сердец". – Прим. ред.);

б) избрать две отдельные и независимые друг от друга комиссии по культуре: религиозную и светскую. Тем самым будет снята боязнь ортодоксов, что религиозному воспитанию может быть причинен ущерб. Отвечая оппонентам, Ахад-Гаам пренебрежительно отозвался о политическом сионизме и заявил, что не верит в политические трюки. Это вызвало резкие протесты делегатов Мизрахи и центра. Президиуму с трудом удалось успокоить зал.

О практической стороне культурной работы говорил Соколов, прочитавший свой доклад на иврите. Он возразил Ахад-Гааму, который не придавал значения материальной базе сионизма, и сказал, что еврейский народ прежде всего нуждается именно в материальной базе, дабы со всей возможной быстротой создать родину для многострадальной еврейской нации. Без такой базы духовного центра не построить. Соколов внес ряд практических предложений по поводу открытия начальных школ типа реформированного хедера, создания учреждений для подготовки еврейских учителей, участия в распространении словаря Элиэзера Бен-Иехуды, {127} субсидирования национальной библиотеки в Иерусалиме, основанной д-ром Хазановичем и др.