Текст книги "Вера изгоев"

Автор книги: Иар Эльтеррус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– На вашей планете слишком много людей с удивительным душевным огнем, – грустно улыбнулся он. – Не знаю почему так получилось, но получилось. Здешние песни сумели разбудить даже мою давно мертвую душу. Вот и захотел помочь. С какой стати люди Земли должны умирать во имя амбиций иерархов? Лучше я уберу этих самых иерархов. Но это нелегко сделать.

– Вы же говорили, что вам это труда не составит…

– Не составит, если полностью уничтожить иерархии. Вместе с ангелами и демонами, являющимися их покровителями и одновременно прикрывающими планету от вторжения хаоса, который вовсе не разумен, как предположили некоторые из земных писателей. Только вот гуманнее сразу выжечь жизнь на Земле, чем оставить ее без защиты – все равно гибель, но медленная и мучительная. Потому придется подходить дифференцированно и наказывать только виновных. За что убивать светлого целителя, лечащего людей? Или даже темного колдуна, честно совращающего неокрепшие души? Каждый делает свое дело, возложенное на него Господом.

– Даже совратитель?! – вспрыгнули вверх брови Анастасии Петровны. – Но разве можно прощать совратителя?!

– У каждого человека есть свобода выбора, – понимающе улыбнулся Палач. – Он может выбирать быть ему совращенным или нет. И если его душа слаба, то пусть будет совращен как можно раньше, чем падет потом, когда подымется выше. Тогда его падение нанесет куда больше вреда. Понимаете?

– Кажется, понимаю… Отделяете зерна от плевел?

– Именно, – кивнул мистер Гарвельт. – Очень легко оправдывать свое падение влиянием среды, родителей, друзей, условий жизни. Только вот другой в такой же ситуации почему-то не падает, удерживается. Человек делает свой выбор сам и сам же несет за него ответственность перед Господом. Людям дано то, чего не дано никому иному – свобода выбора. Ведь они созданы по образу и подобию Божьему. Только вот кто задумывался, что значит это самое “по образу и подобию”?

– Странный вопрос… – нахмурилась старая учительница, поняв, что не знает, что ответить. – Вы правы, как-то никогда о таком не думала…

– Вот видите? – вздохнул Палач. – В этом все и дело. Господь ведь не имеет тела, он везде, вокруг нас и в нас самих. В каждой пылинке, да что там, в каждом атоме. Он создал этот мир. Так чем похожи на него люди? Не телом же? Ответ ведь очень прост…

Внезапно до Анастасии Петровны дошло. Она нервно передернул плечами и выдохнула:

– Способностью к творчеству!

– Вот! – поднял палец вверх Палач. – Вот оно, госпожа! Вы поняли! Ни ангел, ни демон, ни кто другой не имеет этой редкой способности. Только люди. И что же большинство людей делают с собой? Рвутся к материальным благам и удовольствиям, забывая, что их век очень короток. А там ведь спросят за все. За каждую подлость и каждую жестокость. Но есть то, за что спрашивают куда страшнее.

– И что же это?

– Равнодушие.

– Именно по их молчаливому согласию существуют в мире и подлость, и жестокость, и предательство… – процитировала чьи-то слова Анастасия Петровна, не сумев вспомнить кому они принадлежат.

– Да, – резко кивнул Палач. – Именно по их молчаливому согласию! Задача иерархов – заставлять людей отказаться от равнодушия. Пусть даже творят зло, но не будут равнодушными! А вот серые со своей религией денег как раз и культивируют равнодушие с эгоизмом на пару. Что может быть страшнее равнодушного эгоизма? Я не знаю такой вещи, хотя прожил почти миллион лет.

– И я не знаю, – внимательно посмотрела на него старая учительница – удивило ее это существо.

– Потому я постараюсь спасти Землю. Не хочу, чтобы ваша прекрасная планета превратилась в мертвую пустыню. И в этом мне нужна помощь всех, кто может помочь. Это, помимо прочих, вы и ваша дочь, госпожа.

– Я?! – изумилась Анастасия Петровна. – А я-то здесь причем?

– Вы тоже носительница древней крови, – развел руками Палач. – И вам тоже придется пройти полную подготовку мастера Равновесия.

– Но я-то здесь причем?! – изумилась старая учительница.

– Сеять разумное, доброе, вечное… – с улыбкой процитировал мистер Гарвельт. – Разве не это составляло цель вашей жизни?

– Когда-то мечтала об этом, – горько рассмеялась Анастасия Петровна. – Да только большинству людей не нужно ни доброго, ни разумного, ни вечного. Им бы урвать себе чего.

– Вот я и хочу предоставить вам реальную возможность изменить ситуацию.

– Не верю, что это возможно.

– Пусть так. Но неужели вы оставите без помощи дочь? Ей ведь так трудно без вас придется…

– Да и рада бы, но я – старуха! Хожу и то с трудом. Какой с меня толк?

– От болезни под названием старость я вылечу вас прямо сейчас, госпожа, – понимающе улыбнулся мистер Гарвельт. – Это вовсе несложно, утром проснетесь молодой.

Он встал, подошел и положил руку на лоб Анастасии Петровны. Она дернулась, но не стала протестовать, растерянно смотря на человека в белом, который совсем недавно был сгустком света. Старая учительница, конечно, не поверила в его слова о молодости, но остальное заставило ее сильно задуматься. Если он говорит правду, но действительно придется отдать все силы для спасения родного мира, сколько бы там этих сил не осталось. Да и Леночку одну оставлять никак нельзя, раз уж свалилось такое несчастье на ее бедную девочку.

Внезапно накатила дурнота, в мозгу взорвался огненный шар, и она вскрикнула. Однако вскоре стало легче. Открыв глаза, Анастасия Петровна увидела, что Палач снова сидит в своем кресле, как будто и не вставал с него. Старая учительница поежилась, понимая, что он только что сделал с ней что-то странное. Но что? Посмотрев на понимающую улыбку мистера Гарвельта, она вздохнула и сказала:

– Раз я могу помочь Лене, то я согласна.

– Тогда прошу вас придти на утреннюю тренировку вместе с дочерью, – снова мягко улыбнулся он. – Сами все увидите и поймете. Мне необходимо завтра обучить вас обеих кое-чему важному. Очень важному.

Затем он повернулся к вампирше, все еще стоящей на коленях.

– Ты родилась с даром гениального художника, арвад. Но став вампиром потеряла все. Однако сейчас дар начал возвращаться, я вижу разгорающийся в тебе Огонь. Не случалось ли в последние дни такого, что тебе страшно хотелось чего-то непонятного?

– Случалось, Повелитель… – едва слышно прошептала Сатиа.

– А ты попробуй порисовать, девочка. Увидишь, что будет.

– Моя душа возвращается?! – навернулись слезы на глаза персидской царевны.

– Возвращается, – подтвердил Эрик с какой-то непонятной улыбкой на губах. – Не только к тебе, но и к остальным тоже. Скажи им об этом, пусть вспомнят кем были до того, как стали вампирами.

Сатиа закрыла лицо ладонями и откровенно разрыдалась – не ждала такой новости. Не верила, что такое возможно, не верила, что ее простят когда-нибудь.

Палач встал, подошел и ласково погладил девушку по спутанным волосам. Она подняла голову и неверяще посмотрела на него. Это безжалостный Повелитель ее, ничтожную вампиршу, утешает? Да как же это? Разве такое бывает? Однако ощущала затылком его теплую руку. Значит, бывает. Персиянка долго смотрела на все понимающую улыбку Палача и постепенно осознавала, что во многом ошибалась. Она больше не боялась, наоборот, знала, что станет драться за него до конца, отчаянно. Не из страха, а потому, что так надо.

Попрощавшись с мистером Гарвельтом, Анастасия Петровна с трудом добралась до своих покоев. Там рухнула в кресло и долго сидела, обдумывая услышанное. Не знала верить или нет, хотя в глубине души понимала, что верит несмотря на доводы рассудка. И на что такое, интересно, она согласилась? Хотелось бы знать. Прямо в этом кресле она и заснула.

5.

Сладко потянувшись, Лена открыла глаза. Солнце поднялось уже высоко, бодро светя в окна. О, надо же – японцы не разбудили ее на рассвете, как обычно, а дали поспать почти до полудня. Что-то случилось? Последний медведь в лесу подох? Или что? Вчерашнего отчаяния как не бывало, его место заняла веселая злость. И обида, глухо клокочущая где-то на дне души. Значит так, господа хорошие? Что ж, посмотрим кто кого. Вспомнив о предстоящей тренировке, молодая женщина поежилась и тяжело вздохнула. Ладно, пора вставать.

Не успела она вскочить, как буквально из воздуха материализовалась Эдна с пушистым махровым халатом в руках и накинула его на госпожу. Датчанка была одета в строгий женский костюм, чепчик и кружевной белый передничек, являя собой пример классической английской горничной. Строгое, непроницаемое лицо, каштановые волосы заплетены в тугую косу. Таких женщин обычно называли ледышками. Радостно улыбающаяся Мари, одетая точно так же, подкатила стеклянный столик с парящим кофейником. По спальне разнесся потрясающий аромат, заставивший крылья носа затрепетать в предвкушении. Лена осторожно приняла крохотную чашечку из рук горничной и отпила глоток. Какое чудо! Такого кофе она не пила никогда.

– Сатиа кофе варит, как никто, – прыснула при виде потрясенного лица госпожи француженка. – Доброе утро!

– Доброе утро! – улыбнулась егозе Лена, при виде нее нельзя было не улыбнуться. – Передайте ей мое огромное спасибо. Это не кофе – это прелесть какая-то!

Имя персиянки заставило вспомнить о случившемся вечером. Молодая женщина мгновенно залилась краской смущения. Слава Богу, что ничего такого не произошло, обошлось массажем, а ведь могло. Чертовы вампирши! Одновременно Лена была им благодарна, понимая, что вчера ей здорово помогли. Надо будет как-нибудь попросить еще раз сделать этот чудный массаж. Но только массаж, ничего больше! А что делала Юкио? Что-то странное, водила над Леной руками, а она от того сходила с ума. Представить себе подобного раньше не могла, удовольствие оказалось столь острым, что молодая женщина при одном воспоминании едва не застонала. Вот тебе и милая девочка, кто бы мог подумать, что японочка такое умеет.

Выпив кофе, Лена отправилась в туалет, имевший столько приспособлений и такого размера, что она до сих пор изумлялась. Вслед за ней внутрь с какой-то стати скользнула Эдна и застыла у входа с обычным для нее непроницаемым лицом.

– Э-э-э… – смущенно протянула Лена. – Мне это… Вы не могли бы выйти?

– Пусть госпожа не обращает на меня внимания, – поклонилась датчанка. – Госпоже могут понадобиться мои услуги.

– Не понадобятся!

Эдна снова поклонилась, однако не ушла. Да что же это такое?! Опять издеваются?

– Может, вы мне еще и задницу подтирать станете?! – вспылила Лена.

– Если госпожа пожелает, – бесстрастно сказала датчанка, беря в руки рулон туалетной бумаги.

Лена собралась бросить ей в лицо еще несколько обидных слов, предложив сделать что-нибудь совсем уж несуразное, но вдруг с ужасом осознала, что если она сейчас ляпнет это, то замороженная девица ничтоже сумняшися сделает. Все сделает. А затем поклонится и спросит не хочет ли госпожа еще чего-нибудь.

– Извините… – покраснела она. – Я…

– Госпоже не за что извиняться, – тем же ровным голосом ответила Эдна. – Любое желание госпожи – закон.

– Пожалуйста, уйдите… – едва не заплакала Лена. – Я не могу при ком-то…

– Госпожа, мой долг всегда находиться при вас.

– Боже мой… – простонала Лена, подымая глаза к потолку. – Дай мне немного терпения…

По губам Эдны скользнула почти незаметная улыбка, и она все-таки вышла. Молодая женщина поспешила запереть за вампиршей дверь, с облегчением выдохнув. Ну, и как прикажете с ними говорить? Это же ужас какой-то! Сумасшедшие, полностью сумасшедшие.

Когда умывшаяся и почистившая зубы Лена вышла, ее ждал накрытый стол. Далеко не обильный – тосты с джемом, теплое молоко и овсянка. Чисто английский завтрак. Нет, они точно издеваются, сволочи такие. Впрочем, черт с ними, перед тренировкой лучше не наедаться, вот после нее надо будет поесть от души – после сильного физического напряжения Лену всегда одолевал голод. Эх, борща бы… С чесночными пампушками. А потом маминых вареников с картошкой, да с луковой зажаркой. Увы. Хотя, стоп! Мама ведь здесь. Что, если попросить ее?

Быстро покончив с невкусным завтраком, Лена метнулась в спальню за мечами и тренировочным кимоно, понимая, что вскоре придет наставник с палкой. Очень не хотелось, больно бьет, зараза. И плевать ему на то, что перед ним женщина, что она не хочет учиться драться, что у нее что-то болит. Да вообще на все ему плевать!

Подобранное по руке Лены оружие вампирши трогать не решались, зная, что запретно. За это любой воин Пути мог и убить, а из их госпожи постепенно делали такового. Это пока она стеснительная и неловкая, совсем скоро станет такой же хладнокровной убийцей, как и японцы с тибетцами на пару.

Проходя через дальние комнаты покоев, Лена услышала чей-то горький плач и остановилась Опять здесь кто-то плачет… Она осторожно приблизилась. В соседней комнате на диванчике скрутилась какая-то черноволосая девушка. Решив узнать в чем дело, молодая женщина направилась туда, но ее заставило остановиться появление Сатиа из дверей напротив. Лена осторожно отступила за шкаф, не желая, чтобы та снова кланялась, надоело. Персиянка взглянула на плачущую девушку и сказала:

– О, вот она где! Ты где шлялась, подруженька?

– Только отпустили… – сквозь слезы выдавила Даяна, Лена узнала ее слегка хрипловатый голос. – Только отпустили…

– Это одна пятнадцатилетняя девочка тебя столько времени пользовала?! – изумилась Сатиа.

– Одна?! – вскинулась критянка. – Да их там больше тридцати было! Твари…

– Ого! – весело вздернула бровь персиянка. – Неужто всех обслужила, подруженька?

– Сука ты! – снова заплакала Даяна. – Сука… Ты не представляешь, чего они со мной творили… А напоследок…

Она глухо завыла, вцепившись в собственные волосы.

– Почему же не представляю? – довольно осклабилась Сатиа. – Помню, как ты со своими сучками над Леей три дня подряд измывалась и что ее делать заставляла. Хорошо помню. По заслугам, подруженька, по заслугам. Побывала теперь на ее месте? Хорошо, может умнее станешь. Может не станешь больше над бедной девчонкой так издеваться.

– Сука ты… – глухо повторила Даяна, продолжая рыдать. – Какого хрена я им сделала? За что?!

– А тебе Лея что сделала? – наклонилась над ней оскалившаяся персиянка, ее глаза горели злым желтым огнем. – Ничего. Ты даже не хотела ее. Ты просто развлекалась. А теперь Юкио с подружками развлеклись. Над тобой. Так что все правильно, дорогая. Жаль мало, ты, как я вижу, так ничего и не поняла. Что ж, я им подскажу, что ты у нас вообще по этим делам мастерица. Ты у меня, тварь такая, Лею попомнишь…

– Не надо! – взвыла Даяна. – Не говори! Пожалуйста…

– Она тоже просила. В ногах у тебя валялась. Ты ее послушала? Нет, смеялась. А теперь я посмеюсь.

Сатиа немного постояла над диваном, удовлетворенно улыбаясь, а затем ушла. Глаза критянки, смотревшей ей вслед с отчаянной надеждой, погасли. Она скрутилась клубком и захлебнулась безнадежным, хриплым плачем, переходящим в подвывание.

Ошарашенная Лена стояла за шкафом и не знала, что ей делать со всем этим. Сатиа-то с Даяной оказывается враги, и враги давние. Да и от Юкио она такого никак не ждала. Молодая женщина прекрасно поняла, что заставили делать критянку, и ее едва не вывернуло от отвращения. Представив себя на месте бедняжки, Лена содрогнулась – кошмар ведь, страшное унижение. На ум пришли слова Сатиа о какой-то Лее, над которой Даяна издевалась точно так же, как этой ночью поиздевались над ней самой. А ведь действительно справедливо получается, хоть от того и не менее гадко. Почему-то не хотелось даже утешать критянку, хотя ту буквально корчило от рыданий. Однако Лена пересилила себя – раз Даяна связана с ней клятвой, то именно она несет за вампиршу ответственность. Перед своей совестью прежде всего, а потом и перед Богом. Пусть пока еще не связана, но будет, никуда от этого не деться, как ни жаль.

Тяжело вздохнув, Лена подошла к дивану, села и осторожно погладила плачущую мулатку по спутанным волосам. Та вскинулась. Увидев госпожу, сдавленно охнула, слетела с дивана и рухнула на колени, лихорадочно вытирая слезы ладонями.

– Госпожа, простите!

– Я попрошу Юкио, чтобы тебя не трогали… – глухо сказала Лена. – Но ты должна дать мне слово, что тоже больше ни с кем не поступишь так, как сегодня поступили с тобой. Согласна?

– Госпожа… – с ужасом простонала Даяна. – Спасибо вам! Но…

– Что?

– Лучше не надо. Раз они на меня глаз положили, то все равно найдут способ издеваться, не нарушая при том вашего запрета…

– Многое зависит от твоего слова, – холодно сказала молодая женщина. – Я ничего тебе не обещаю, но постараюсь помочь.

Она сама не узнавала себя, казалось, глубоко внутри нее рождается совсем другой человек, жесткий и сильный, мало чем походящий на прежнюю Лену. Хотя стальной стержень в ней всегда имелся, если уж молодая женщина принимала какое-нибудь решение, то свернуть ее с дороги не мог никто и ничто. Именно потому и не послушала никого, когда все вокруг уговаривали сделать аборт.

– Я даю слово, госпожа… – срывающимся голосом выдавила Даяна. – Даю…

– Надеюсь, ты его сдержишь, – встала Лена. – Потому, что если нет…

Вампирша с немым изумлением смотрела в горящие холодной угрозой глаза госпожи и не верила тому, что видит. Эта решительная женщина ничем не напоминала то рыдающее нечто, которое они вчера выводили из ступора. Такой госпоже можно и послужить. По-настоящему. Такая не предаст и всегда спасет, если ты попадешь в беду. Понятно теперь почему Повелитель обратил на нее внимание и решил делать из обычной русской девушки воина Пути и высшего иерарха Равновесия. Даяна долго смотрела вслед госпоже и удивленно покачивала головой. Да, теперь она даст клятву с чистым сердцем.

Лена вылетела из дома, чувствуя, что безнадежно опаздывает. Снова наставник палкой отходит. Вот гадство! Она неслась к оборудованной метрах в пятиста от дома тренировочной площадке и тихо ругалась про себя. Почему-то предстоящая тренировка совсем не пугала, наоборот, даже стало интересно чему еще ее за сегодня научат. Не зря ведь вчера тибетцы устроили тот унизительный осмотр.

Не успела Лена выскочить на площадку, как сбоку что-то мелькнуло. На полном автомате она выхватила катаны из ножен за плечами и встретила ими лезвия мечей наставника. Тот с ходу взял ученицу в оборот, все ускоряя и ускоряя темп атак. Молодая женщина отбивалась изо всех сил, изумляясь про себя, что кое-как справляется. Мистер Гарвельт, видимо, вбил навыки владения мечами в ее рефлекторную память, так как Лена использовала множество приемов, знать которые никак не могла. К сожалению, не хватало практического опыта и четкости движений. Ради достижения последней ее и гоняли как сидорову козу.

Резкая боль заставила вскрикнуть и рухнуть на колени. Лена выронила мечи и схватилась руками за вспоротый живот. Господи, как больно-то! Невероятным усилием воли она заставила себя не кричать и только глухо стонала, пока рана не зажила. Все. Молодая женщина потрясла головой, подобрала катаны, встала и поклонилась наставнику.

– Ты поняла в чем ошиблась? – негромко спросил невысокий, коренастый японец средних лет, последние два дня обучавший Лену.

– Нет… – вздохнула она.

– Смотри.

Наставник принялся медленно показывать последние движения схватки. Лена напряженно следила за ним, повторять неприятный опыт не слишком хотелось, больно. Ах, вот оно что! Сошла с волны, прервала атаку раньше времени, чем немедленно воспользовался наставник, вспоров нерадивой ученице живот. Ох, дура-дура… Давно пора было понять, что волну прерывать нельзя, что она сама выведет в нужную позицию. Молодая женщина тихо вздохнула – умом-то поняла, а вот как добиться этого во время боя? А пес его знает! Наверное, только тренировками. Постепенно разбирал злой азарт – достанет она эту узкоглазую сволочь хоть раз или нет? С каким бы наслаждением Лена насадила его на меч!

– Теперь полчаса разминки. Ты уже знаешь упражнения, покажи их новой ученице.

С этими словами наставник исчез в окружающих тренировочную площадку густых кустах, оставив Лену наедине с очень похожей на нее саму девушкой лет двадцати на вид. Та явно чувствовала себя неловко в новом кимоно, а на мечи в своих руках вообще смотрела с искренним недоумением – это что, мол, за непонятные железки? На кой ляд они вообще нужны?

– Привет! – подошла к ней Лена. – Ты как в этот гадюшник попала?

– Здравствуй, Леночка! – расплылась в улыбке незнакомка. – Как спалось?

– Хорошо. А что?

– Правду ты мне вчера говорила – я здесь такого насмотрелась, что ни в одной книге не прочесть.

– Я? Вам? Разве мы знакомы?

– Не узнала! – весело рассмеялась незнакомка. – Не узнала! Да я и сама себя не узнала, как в зеркало увидела. Куда только мои пятьдесят семь лет подевались, а?

Она бросила мечи на траву и очень знакомым движением отбросила назад прядь волос, упавшую на глаза. Лена потрясла головой – мамин жест. Только сейчас она поняла насколько похожа на нее эта девушка. Любой сторонний наблюдатель принял бы их за сестер-близнецов. Только прически разные. Кто она такая? Молодая женщина недоуменно поежилась, продолжая во все глаза смотреть на улыбающуюся незнакомку. Черт, и улыбка мамина… Это что за наваждение такое?

– Да я это, Леночка! – продолжала смеяться девушка. – Я! Не сомневайся. Вечером в кресле заснула, просыпаюсь, а мне одежда велика – едва только встала, юбка на пол свалилась. Не поняла я что это со мной сталось. До ванны добралась, в зеркало смотрю, а оттуда на меня ты глядишь. Не сразу сообразила, что это я за ночь помолодела. Лет тридцать себя такой не видела. Не солгал мистер Гарвельт, вылечил от старости.

– М-мама? – недоверчиво спросила Лена. – Это ты? Ты?! Но как?!

– Я, Леночка! – развела руками Анастасия. – Именно я. Никогда бы не поверила, если бы с самой такое не случилось.

– Вот это да… – восторженно протянула молодая женщина. – Вот это да…

– Смотри, – обнажила плечо ее помолодевшая мать. – Узнаешь родинку?

Да, эти три почти слившиеся воедино родинки не узнать было невозможно. Мама. Все-таки мама… Молодая! Господи, да как же это? В этом доме что, вообще все возможно? Похоже на то. Лена всхлипнула и бросилась обниматься. Они всласть поплакали друг у друга на плече, напрочь забыв о тренировке. С раннего детства Лена с Анастасией Петровной были не только дочерью и матерью, но и близкими подругами, как это ни странно. Потому их отношения как-то очень легко стали отношениями сверстниц. За каких-то несколько минут девушки почувствовали себя совершенно непринужденно, Лена даже стала называть маму Настей. Та ведь никогда не могла примириться с собственной старостью, оставаясь в душе совсем юной. Потому вернувшаяся молодость всего лишь сбросила с нее потрепанную шкурку, снова сделав озорной и красивой. Только благоприобретенная решительность никуда не делась, да и жесткость тоже.

Настя рассказала о ночном разговоре с Палачом. Не все, конечно, о многом дочери говорить пока не стоило. Рано. Лена поведала о своих утренних приключениях и конфликте с Эдной. О случившемся с Даяной предпочла умолчать, хорошо зная мамино отношение к подобным вещам. Она сразу бы пошла скандал устраивать и требовать справедливости, а здесь так действовать нельзя. Тем более, что все, в общем-то, справедливо, если по большому счету.

– Бог ты мой! – зажала рукой рот Настя. – Неужто действительно задницу тебе готова была подтирать?

– Угу… – мрачно буркнула Лена. – Ума не приложу, что мне с ними делать.

– Знаешь, Сатиа о тебе искренне беспокоится, я вчера в этом убедилась.

– Ох, не знаю… Мне трудно их понять. Возраст-то у них невероятный, а хуже детей малых. Та же Сатиа на все готова, чтобы только Даяне гадость сделать. И наоборот. А со мной они как? Делают вид, что служат, а на самом деле играют. Вот утром играли в английских горничных. Даже завтрак, заразы такие, подали английский. Жуть какой невкусный! Пока ела, все твой борщ вспоминала.

– Так в чем проблема? – улыбнулась Настя. – Сегодня сварю, надо только найти где у них здесь кухня. Не подскажешь?

– А черт ее знает! – развела руками Лена. – Мне как-то не до кухни было в эти дни. Ой! Мам, вставай! Давай разминаться, а то сейчас наставник придет! Попадет же!

Поздно, наставник уже стоял на площадке и весьма неодобрительно поглядывал на сидящих на траве учениц. Подняв бамбуковую палку и похлопывая ею по руке, японец направился к ним. Лена обреченно вздохнула, встала и повернулась к нему задом, зная, что уворачиваться, плакать и просить бесполезно. Хлесткий удар по ягодицам заставил подпрыгнуть и взвизгнуть, из глаз брызнули слезы. Перенеся обычные пять ударов, она облегченно вздохнула. Настя попыталась было возмутиться, но ничего не вышло – отхватила вместо пяти десять горячих. Визжала она на удивление пронзительно, Лена никогда не слышала, чтобы мама так визжала.

Потирая руками ноющие ягодицы, девушки покорно поплелись за наставником в дальний угол парка. Настя зло шипела и тихо ругалась сквозь зубы, только теперь начав понимать на что согласилась. Но раз согласилась, то винить некого, кроме самой себя. Поскольку здесь приняты физические наказания, никуда от них не деться. К сожалению. Однако больно и унизительно, лучше постараться избегать такого. Ее никто и никогда не порол за все пятьдесят семь лет жизни, первый опыт бывшей учительнице совсем не понравился. Но несмотря на случившееся она продолжала пребывать в эйфории от вновь обретенной молодости. Давно забыла, что мир может быть таким ярким и многоцветным. Что чувства могут буквально обжигать. Даже на встречных молодых мужчин поглядывала с явным интересом, несмотря на то, что те были вампирами.

На очередной площадке, оборудованной какими-то совсем уж дикими приспособлениями десятиметровой высоты, им приказали раздеваться. Лена успела привыкнуть тренироваться обнаженной, только грудь подвязывала, зато Настя чувствовала себя крайне неуютно, покраснев до корней волос. В огромной пентаграмме неподалеку кто-то установил два белых каменных кресла, в которые девушкам и приказали усаживаться. Сиденья оказались неровными, усеянными острыми выступами – Лена едва сумела заставить себя остаться сидеть, а не вскочить с возмущенным воплем. Да что они опять делают? Больно же! Не кресла, а пыточные приспособления какие-то.

– Здравствуйте! – раздался слева знакомый безразличный голос.

Вот теперь Лена покраснела – японцев как мужчин она не воспринимала, зато мистер Гарвельт нравился ей несмотря ни на что. Возможно потому, что очень походил на Виктора. Находиться перед ним голой оказалось на удивление неприятно. Настя вообще стала в этот момент похожей на индианку цветом кожи, настолько ей было стыдно.

– Елена Сергеевна, Анастасия Петровна, – снова заговорил Палач. – Сейчас я проведу вашу инициацию.

– Какую инициацию? – подозрительно спросила Лена.

– Пробужу силу, дремлющую в вас обеих – вы древней крови, потому на многое способны. Только не знаете об этом. Грех хоронить Божий дар.

– Ясно… – тяжело вздохнула молодая женщина, понимая, что деваться ей все равно некуда.

– Не расстраивайтесь, Елена Сергеевна, – мягко улыбнулся мистер Гарвельт. – Неужели вы считаете, что слепцу лучше оставаться слепым? А может стоит прозреть и хоть одним глазом взглянуть на окружающий прекрасный мир? Вам не кажется?

– Наверное, лучше… – поежилась Лена. – Только много всего этого для меня, понимаете?

– Понимаю, – снова улыбнулся он. – Но вы не сразу станете зрячей, этому нужно долго учиться. Прозревший слепец тоже не сразу смотрит на солнце, а постепенно привыкает к свету.

– Делайте, что хотите… – обреченно махнула рукой молодая женщина. – Я за эти несколько дней к столькому невозможному привыкнуть успела, что еще что-то картины не изменит.

Эрик иронично посмотрел на нее – наивная девочка. Изменит, еще как изменит. Инициация изменит для нее вообще все, она увидит живой мир в огромном его многообразии, поймет бесчисленные взаимосвязи между не связанными внешне вещами, осознает суть немалого количества сейчас непредставимых для нее проблем, научится видеть невидимое глазу обычного человека. Научится сразу понимать почему человек поступает так или иначе. Научится видеть чужие души. А вот воспринимать окружающее целостно, не разделяя на частности, глупышку еще предстоит научить. Потому, как ни жаль, придется продолжать шоковую терапию – только на грани шока девочка способна будет воспринять концепции, кардинально отличающиеся от привычных ей. До момента просветления Лене осталось совсем немного, она еще ничего не понимает, но сделала несколько очень важных шагов вперед. Пусть для начала разберется хотя бы со взаимоотношениями вампиров, собирающихся принести ей кровную клятву. Интересно, справится? Хотелось бы.

Воины Пути, не спросив на то согласия Эрика, взялись за выправление кармы этих самых вампиров, тем более, что к тем начали возвращаться души. Действуют жестко, даже жестоко, но на редкость эффективно. Молодцы, если разобраться. Покорны как будто, но только как будто. Все равно поступят по-своему, если уверены в собственной правоте, будь ты им хоть тысячу раз Повелителем. Впрочем, они оставались такими всегда и в любом мире. Иначе невозможно. Иначе оказались бы бесполезны и быстро деградировали. Рабы Палачу не нужны, ему нужны соратники. Даже эта девочка, когда станет той, кем должна стать, будет действовать сама, по своей воле. Как сочтет нужным. Начнет набивать свои шишки, набираться собственного опыта. Горького и болезненного опыта, без которого истинным мастером Равновесия не станешь. Без помощи Эрик ее, конечно, оставлять не собирался. Но и навязывать эту помощь не будет, пока она о том не попросит. Если попросит. Девочка на удивление самостоятельная и решительная. И чистая, настолько чистая, что осталось только удивляться. Не изгадил ее этот мир корысти, сумела остаться собой. Умничка. Зашорена только, но это преодолимо. Через боль, к сожалению, но преодолимо.

Потоки внимания темных в последнее время начали смещаться к друзьям и родным Лены. Все понятно, хотят выманить, чтобы попытаться, по своему обыкновению, зомбировать. Потому Эрик так и спешил с инициацией. После нее зомбировать девочку не сумеет никто и никогда. За дядей Лены, живущим в Киеве, он тоже присматривал при помощи нескольких фангов, решив пока отдать инициативу противнику. Если решат убить, то успеет спасти. Но скорее всего попробуют шантажировать его жизнью мать “отродья”. Интересно, сумеет она справиться с этим или нет? Очень интересно. Потому пусть себе темные действуют, надо будет посмотреть на реакцию девочки. Вполне возможно, что стоит дать Лене шанс спасти родных самостоятельно, это сильно подымет ее самооценку, которая сейчас находится на очень низкой планке, что не есть хорошо.