Текст книги "Темная Душа. Продолжение (СИ)"
Автор книги: И. Тёрнер
Соавторы: С. Ланге
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Но думая так, про себя она не хмурилась, а смеялась. В мыслях не было тяжести, дурного предчувствия, тьмы, которые остались за океаном, в разгромленной Нью-Йоркской квартире. Вокруг был Париж. Праздник, который всегда с тобой. В сердце Монмартра звучал шансон.
Сюрреалистический портрет Кэт не удался. Жиль Батиссёр, как родной брат похожий на Сальвадора Дали, не столько работал, сколько расточал комплименты. Он угостил ее кальвадосом, звал в ресторан, умолял непреклонного переводчика оставить их наедине друг с другом. Кэт наслаждалась погодой, вечером и короткими перепалками, которыми обменивались мужчины. Они очень мило бурчали по-французски, вызывая у нее взрывы хохота и умиления. Джерри был неприветлив, но явной агрессии не проявлял. Однако очарованный Кэт жрец искусства все же перешел границы дозволенного – он предложил ей работу натурщицы и музы. Джерри покинул свое место у ограды, отобрал у мсье Батиссёра бутылку с кальвадосом и вылил ее содержимое на мольберт, поставив точку в сеансе портретной живописи. Поднял девушку со скамьи и повел прочь.
– Прощайте, Жиль! – кричала Кэт, без сопротивления уводимая шотландцем, – Вы – талант! Стрекоза, отраженная в носороге, хороша! Не расстраивайтесь! Adieu! Adieu!
– А ты пьяна, – отметил Джерри – вино у мадам Трето, кальвадос в компании усатого олуха.
Они возвращались в отель пешком. Кэт ухватилась за фонарь и крутанулась вокруг него.
– Пьяна, легкомысленна. Я не виновата, что французское вино не пьешь, а вдыхаешь. Тебе тоже не мешало бы напиться, слишком ты суров. Или шотландская душа не приемлет виноград? Требует солода?
Он поцеловал ее.
– Моя шотландская душа требует кое-чего другого.
– Знаю, совместного принятия горячей ванны. Я не против. Пошли.
Отель, где они остановились, располагался на улице Saint Simon. Это был особняк 17 века из белого камня, некогда принадлежавший именитому вельможе. Они поужинали в ресторане отеля и поднялись наверх, в свою комнату. Кэт, стянув сапоги, направилась наполнить водой ванну из мрамора, зажечь ароматические свечи. Джерри кинул пальто на стул, со стоном облегчения упал на кровать.
– Что будем делать завтра? – спросила Кэт, возвращаясь из ванной в спальню, – опять на Монмартр? Осмотрим там все, что можно.
– Соскучилась по художнику?
– Долго будешь им меня притыкать?
– Знаешь, – Джерри сел, снимая запонки с рукавов рубашки, – мне плевать, чем мы займемся завтра, зато я знаю, чем хочу заняться сейчас.
Он потянулся к ночному столику, бросил на него запонки и зажег ночник.
«Ясно – ночник. Ему не надо ничего говорить, достаточно зажечь ночник, – подумала Кэт и вспомнила другой ночник, дома в Нью-Йорке, – будь проклят этот ночник. К черту его».
– Иди сюда.
Она уперлась ладонями ему в плечи и опрокинула его на матрас. Он быстро взял инициативу в свои руки, перекатился, она оказалась под ним.
– Джерри…главное, не забывай про ванну. Важно, чтобы ванна не переполнилась…
– Не переполнится, – отозвался он, целуя ее в шею, – здесь мы начнем. А продолжим там.
В кармане его пальто зазвонил мобильник, Джерри не отреагировал, не прервал поцелуев. Телефон звонил с минуту, умолк. Зазвонил снова, действуя на нервы. Интимность момента стала рушиться.
– Джерри, возьми телефон, – попросила Кэт, отрываясь от него.
– В гробу я его видал, – взглянул он на нее пьяными глазами.
– Ну ладно.
Звонок смолк, раздался снова, даже как будто стал громче и тревожнее, чем прежде.
– Нет, не выйдет, – она заерзала, выползая из-под него, – иди, узнай, что там, – я не могу заниматься любовью под истошные вопли мобильника.
Джерри выпустил ее, вскочил на ноги.
– Жди, сейчас я его отключу, – пообещал он, и подойдя к стулу, полез в карман пальто.
– Кто там? – она приподнялась на локте.
Джерри смотрел на экран, мобильник не отключал.
– Кто? – повторила она.
– Бабушка, – ответил Джерри, – она никогда не звонит просто. Есть причина. Что-то стряслось.
– Ответь.
Он принял вызов.
– Здравствуй, Софи... Рад тебя слышать… Не смог подойти сразу, был занят, прости… Говори, что случилось. Хотя...
Он бросил взгляд на Кэт. Та села на смятом покрывале, обняла колени.
– Погоди минутку.
Он отдернул штору у окна, открыл легкую дверь и вышел на крохотный балкончик. Дверь за собой плотно прикрыл.
– Вот, теперь говори.
– Джерард, – сказала бабушка, – я бы не стала звонить просто так.
– Я знаю, Софи, – Джерард поежился от вечерней прохлады.
– Ты прав, у нас случилось кое-что…
– Что-то с Рокси? – он ощутил, как страх расползается по внутренностям.
– Нет, с ней все хорошо. Тут другое. Мы не хотели беспокоить тебя. Решили организовать праздник в честь столетия Old Docharn своими силами…
– Молодцы, правильно, что решили. В чем сложность?
– Сложность в том, – бабушка тяжело вздохнула, – что нас обокрали. Украли бочку с виски столетней давности. Фитц-Грегори писал тебе о ней.
– Украли? – Джерри стиснул пальцами телефонную трубку, – Ты говоришь не о фунте изюма, который можно пронести за пазухой, а о бочке с виски, Софи. Я не представляю, как ее можно украсть с завода на острове? Если только свалиться с неба и выпить все до капли. И кто это мог сделать? Хэнкок?
– Понятия не имею, кто он, твой Хэнкок, – раздраженно заворчала бабушка, – мне известно доподлинно, что вор – твой младший брат. Приехал, на правах хозяина погрузил лодку в катер и был таков. Завтра в полдень в Old Docharn открывается праздничный аукцион. На нем будут наши давние партнеры, друзья. Будут коллекционеры из Европы и Америки, английское дворянство, кое-кто из приближенных Королевского Двора, бароны. Все они пребывают в предвкушении – даже в прессе заявлено об этой пресловутой бочке, в Интернете торги. Творится черти что. В общем, Джерард, завтра нас ожидает грандиозный скандал. Не представляю, чем он нам обернется. Я устала…
– Софи, я приеду завтра, – прервал ее Джерри, – или даже сегодня, если успею, если будет билет до Глазго. Предупреди Роберта или кого-нибудь другого, чтобы ночью были готовы встречать меня. Разберусь с Аланом, с бочкой заодно. Выкрутимся, только не волнуйся. Не падай духом.
– Как мне не падать духом, сынок, если я успела забыть, как ты выглядишь? – пожаловалась Софи, но в голосе послышалось облегчение, – стара я стала для скандалов. Хорошо, что у меня есть ты.
– Жди. Скоро увидимся.
– Счастливой тебе дороги.
Она повесила трубку. Джерри вернулся в спальню. Кэт сидела на постели, обхватив колени.
– Дома проблемы, – Джерри перехватил ее вопросительный взгляд, поспешил отвернуться, пряча мобильник в карман пальто.
– Все здоровы?
– Слава Богу, да. Кое-что другое.
– Что?
Он подошел к кровати, присел на край матраса рядом с Кэт, погладил ее по лодыжке.
– Мой брат отколол номер, который может паршиво отразиться на семейном деле. Самое худшее, что бабушка нервничает. Нам придется прервать поездку. Надо срочно ехать в Шотландию. Пожалуйста, не обижайся.
– За что?
– За Париж.
– Да брось, – она взлохматила его волосы, – мы уже увидели здесь все самое интересное, поедем в Шотландию, так даже лучше.
Он отвел взгляд, убрал пальцы с ее ноги, поднялся, выключил ночник. Стал застегивать рубашку. Кэт до боли прикусила нижнюю губу.
«Я поняла все правильно, – подумала она, одергивая подол платья, – ты не собираешься брать меня с собой».
Она слезла с кровати, прошла к ореховому бару, налила себе в бокал вина. Встала, демонстративно потягивая напиток. Джерри недовольно покосился на нее.
– Слушай, на ванну нам времени не хватит? – она ему подмигнула, – воду, наверное, лучше выключить?
– Выключи. И Кэт, ты достаточно выпила сегодня.
– Думаешь? Выпью еще. В самолете просплюсь и буду как новенькая. Почему ты погасил ночник? Секса не будет? А ведь могли бы управиться по-быстрому, – она хихикнула в бокал.
Джерри раскрыл шкаф и поставил на колесики свой чемодан, который еще не был распакован.
– Мой чемодан не забудь, любимый. Мне только сапоги надеть и накинуть парку. Сейчас допью и можем выходить.
– Кэт, – он повернулся к ней, нахмурив брови, – допивай вино, забирайся в постель. Я еду в Шотландию один.
– Да?
– Пожалуйста, не начинай сейчас выяснять отношения. Момент не подходящий.
– В мыслях не было, – Кэт допила вино, – останусь с огромным удовольствием. Приму, пожалуй, ванну, и да, отосплюсь. Шотлания ли, Париж ли…
Она прошла мимо него, задев его бедром, упала на кровать раскинув руки:
– Мне все едино. Поезжай один, я найду, чем мне занять себя во Франции. Найдутся те, кто мне в этом поможет…
Джерри, который уже начала ходить по спальне и собирать кое-какие вещи, остановился у кровати.
– Ты имеешь в виду этого идиота-художника?
– Господи, вот заладил, – зевнула Кэт, и перевернулась на бок, – я так и знала, что ты меня с ним не оставишь в покое. В Париже, Джерард, есть другие люди помимо него.
– Ты себя слышишь, Кэт?
– Ты не мог бы накрыть меня одеялом? И поторопись, твой самолет улетит без тебя.
– Так, всё!
Он метнулся к шкафу и выволок ее чемодан.
– Я хотел, чтобы ты выспалась и завтра отдохнувшей улетела в США. Но похоже план придется поменять.
– В США? – Кэт села на постели, – Я не собираюсь лететь в США, мои каникулы в Париже оплачены и распланированы на неделю! С какой радости мне от них отказываться?
– Я тебя здесь одну не оставлю. Поднимайся. Я выключу эту проклятую воду в ванной.
Он сходил в ванную комнату. Вернулся. Кэт уже опять лежала.
– Кэт.
– Отвали, Джерри, – глухо, с тоской отозвалась она, – убирайся к себе домой, к своим тайнам. Меня оставь, я смертельно устала от тебя, от твоего самодурства. Никуда не поеду. Провались ты…
– Провалюсь, как только увижу, что ты села в самолет до Нью-Йорка, – ответил он, – сейчас позвоню, договорюсь с метрдотелем об отмене брони на неделю. Потом позвоню в аэропорт по поводу обмена билетов, вызову нам такси. Если ты откажешься ехать со мной в аэропорт, Кэт, я потащу тебя на руках, имей это в виду. Не усложняя мне задачу.
Он снова вышел на балкон. Кэт сразу же поднялась, накинула парку, натянула сапоги, порылась в сумочке, отыскав там свой сотовый телефон, кинула его на кровать.
– Договаривайся, с кем хочешь, о чем хочешь, но без меня, – сказала она и вышла из номера.
Опираясь кулаком о кованую балюстраду балкона, Джерард беседовал с Робертом о бронировании билета на ближайший рейс Париж-Глазго.
Вдруг он увидел, как из отеля на позолоченную фонарными отблесками мостовую вышла стройная женщина со светлой стрижкой, и порхающей походкой направилась в сторону шоссе, что шумело на ближайшем перекрестке. Сначала он не поверил глазам, а когда понял, кто эта женщина, заорал, перегибаясь через перила.
– Кэт! Стой! Катерина!!!!!!!!!
На окрик та отреагировала тем, что, не оборачиваясь, побежала прочь от отеля, на ходу замахала перчаткой проезжающим мимо такси. Джерри был готов прыгать с балкона, но вовремя сообразил, что их комната находится на третьем этаже и шансов свернуть шею у него больше, чем догнать Кэт.
Он вернулся в спальню, вылетел во входную дверь, понесся вниз по лестнице, через пару секунд выбежал на улицу и побежал к шоссе. Там ехали автомобили, шли люди, но Кэт не было. Он рванул в обратную сторону и добежал до противоположного переулка. Никого.
– Чертова баба! – рявкнул он, вернулся к отелю, непрестанно звоня. Она не брала трубку. Менеджер в лобби взволнованно обратился к нему, Джерри отмахнулся. Подходя к дверям их с Кэт номера, услышал, как звонит ее телефон, на долю секунды возликовал – вернулась! Вошел внутрь, сердце ухнуло вниз. На покрывале лежал и звонил брошенный хозяйкой мобильник.
Глава 18
Шотландия, XXI век.
– Да?! – рявкнул Джерард в телефонную трубку.
Роберт, который вел машину по сумеречному шоссе, не без тревоги на него покосился.
– Мистер Джерард Карвер собственной персоной, так точно. С кем имею честь? Ага, капитан Кент Синклэр из полиции Инвернесс, ясно. Чем могу быть полезен, офицер?
С тех пор, как Роберт встретил старшего внука леди МакГрей в аэропорту Глазго, прошло около двенадцати часов. За это время он лицезрел Джерарда в разных обстоятельствах, дивился кипучей деятельности, которую тот развернул, едва сойдя с самолетного трапа. Джерард успел побывать деловым, непреклонным, любезным, решительным. Но единственное в нем оставалось неизменным – тон голоса, шершавый, как наждак. Вот опять…
– Алан Карвер мне хорошо известен. Это мой младший брат. Да. Нет, тут все верно, офицер. Никакой ошибки. Я заявил на него. Взгляните на подпись под заявлением. Допускаю, разобрать ее сложно, но каракули гласят – Джерард Карвер. Я поставил подпись собственноручно. Этой самой рукой, которой сейчас держу трубку. Ну и что? Что дальше, офицер? Нет, я не превращаю вас в орудие кровной мести, не несите чушь. Он вор, которого вы обязаны наказать по закону.
Роберт тяжко вздохнул, но так, чтобы пассажир слева его не слышал.
– Конечно, я поговорю с ним, офицер, это же мой брат! Зовите, – Джерард тяжело уронил кулак на переднюю панель. Роберт выкрутил руль, уступая дорогу туристическому автобусу.
– Алан, привет. Офицер не ошибается. Тебе еще раз все повторить? Тогда слушай. Я заявил на тебя в полицию, и ты сядешь. Я трезв, черт тебя дери. Почти трезв. Как за что? За воровство.
То, что Алан возмущен до глубины души – было хорошо слышно. Его крики, преобразованные телефоном в специфический электронный шум, разнеслись по салону.
– А теперь внимательно слушай, Алан, – зарычал в ответ Джерард, – благодари Господа Бога, что тебя от меня отделяет несколько десятков миль и тюремная решетка. Иначе я бы не преминул начистить тебе рыло!
Телефонная трубка электронно удивилась.
– Я с тобой достаточно нянчился, молокосос. Теперь начнешь взрослеть в скоростном темпе. Никакой ты не хозяин, ты балбес! Ты украл собственность Софи МакГрей, с ней и договаривайся, проси, чтобы сжалилась! Я кто? Я исполнительный директор, и единственное, чего я хочу сейчас – наподдавать тебе под зад! Сам думай, как выкручиваться, Алан. Ты успел продать пару бутылок, считай, заработал себе на выкуп. Бывай!
Джерард швырнул мобильник на бардачок, отвернулся к окну. Они ехали вдоль долины Глен-Грей в надвигающихся сумерках.
– Сэр, – сказал Роберт, когда почувствовал, что Джерард более-менее успокоился, – не слишком ли вы жестко с ним обошлись? Зачем вам драконовы меры?
– Ты хотел, чтобы я его по головке погладил? – спросил Карвер, поворачиваясь к нему.
– Нет, но…
– В чем тогда дело? Я уладил проблему, спас виски. Скандал, которого мы боялись, не разразился. Чем ты недоволен, Роберт?
– Я доволен, сэр, но…
– Не понимаю, почему вам понадобился я, когда вы уже выяснили, что Алан осел в Инвернесс. Вы хотели, чтобы именно я позвонил в полицию? В этом есть какой-то символизм? А, Роберт?
Они проехали по каменному мосту мимо белых особнячков с черепичными коническими крышами на склоне холма.
– Нет, сэр, символизма нет. Но мы посчитали, что полиция – это слишком.
– И зря.
– Честно говоря, леди МакГрей грозилась, но мы подумали, вы будете недовольны.
– С чего бы?
– Все знают, как вы опекаете брата. Мы подумали, вы разъяритесь.
– С опекой покончено, – ответил Джерард.
– И что нам теперь делать с Аланом?
– Подумайте и решите. Пусть Софи, как хозяйка завода и главный потерпевший, отзовет обвинение. Но я бы подержал его для профилактики за решеткой с месяцок. Чтобы в будущем не было прецедентов.
– Вы говорите так, будто больше не собираетесь участвовать в происходящем.
– А должен? Думается, основную задачу я успешно решил, с остальным разберетесь сами.
– Вы опять уезжаете от нас, сэр?
Джерард промолчал, глядя на шоссе. Темные массы гор на горизонте сливались с кучевыми облаками. Автомобиль ехал прямо на них мимо седых пастбищ, на которых паслись черные овцы.
Через два часа их автомобиль поднялся по серпантину на гору и покатил по мощеной площадке поместья Тэнес Дочарн.
– Где может быть Софи, Роберт? – спросил управляющего Джерард, отстегивая ремень. – Ужин подавали, как думаешь? Есть хочу зверски.
Роберт надавил на тормоз и дернул ручник.
– Не думаю, что семейство поужинало без вас. Все предупреждены о вашем прибытии, леди МакГрей не распорядится о подаче блюд до вашего приезда. Она, – Роберт взглянул на часы, – скорее всего, совершает вечернюю прогулку. Как раз шесть – самое время.
– Софи гуляет? – удивился Джерард. Открыв дверцу, повел шеей, – На улице собачий холод.
– Она тепло одета.
– Ты должен ей запретить.
– О, сэр, – Роберт пригладил ладонью виски, – вы мне льстите, так переоценивая мои возможности. Будто вы не знаете леди Софи.
– Знаю. Она в саду?
– Однозначно там.
В саду горели фонари.
Джерард не стал звать бабушку, пошел к пруду. Там она и была, бродила на другом берегу. Джерард увидел ее светлую фигуру среди кизиловых деревьев. Пересек мост.
– Софи!
Бабушка скрылась в зазеленевших кронах. Было зябко, от пруда поднималась сырость, повисая над садом тонкой пряжей.
– Софи!
Роберт сказал неправду – бабушка оделась очень легко. На ней было лишь платье. Промельк длинного подола Джерард успел заметить. Она переходит границы в своих причудах! Гулять по саду в летнем платье в холод?!
– Бабушка! – закричал Джерард.
Софи пропала. Там, куда он бежал за ней, была стена древней крепости, а за стеной скалистый скат горы, уходящий в долину. Джерарду показалось, над зарослями кизила пролетел шепот. Будто бы залепетали голоса маленьких ночных созданий.
– Кто там ходит? – крикнули от пруда, который остался за спиной Джерарда. Он обернулся. На мосту, освещенная фонарем на каменном основании, стояла бабушка. Одета она была тепло. И не в платье, а в мужскую одежду.
– Во имя всего святого! – охнула она, узнав его.
– Ты играешь со мной в прятки, Софи?
– Он не привиделся мне! Джерард! Зачем ты засадил Алана в каталажку? Ведь ты его засадил?
– Засадил!
– Что у меня за внуки? Один хуже другого! Младший вор. Старший… Старший… Уф…, – Софи шла к нему слишком быстро, задохнулась.
– Старший кто? – Джерард подбежал и схватил ее в объятия. День был – хуже не придумаешь, но он счастливо рассмеялся.
– Старший мстителен и лют. Уф, это ты, мальчик, слава Богу. Дыхания не хватает. Дай взгляну!
Она стиснула в руках его голову, повернула ее вправо, влево.
– Осунулся, бледен.
Приподняла отросшие пряди волос на висках.
– Оброс и седеешь. Мы последний раз виделись на Хогманай?
– Нет, до Рождества, Софи.
– А как будто три года назад. Ответь мне, но только не ври. Ты ведь не в США живешь?
– А где по-твоему?
– В монастыре.
– Ну, Софи…
Она стала расцеловывать его в лоб и щеки, для чего ему пришлось сильно нагнуться к ней.
– Зачем ты посадил брата, негодник?
– Ладно. Ты недовольна, в следующий раз, когда он что-нибудь украдет, куплю ему шоколадный торт. Почему ты не в Old Docharn, Софи? Сослалась на недомогание, а сама гуляешь ночью по мокрому саду! Тебя там ждали, между прочим.
– Пусть ждали. В моем возрасте я могу ссылаться на что угодно. Устала, Джерард. Столько месяцев без тебя, а тут еще Алан. Поделом ему, пусть посидит денька два. Нервы сдали. Как все прошло?
– Сносно. Аукцион закончился массовой дегустацией, после которой у меня гудит в голове. Виски раздарили, как ты и хотела. Я сказал речь… Коллекционеры разъедутся до завтра, останутся все свои, будут праздновать. Фитц-Грегори вроде доволен, хотя немного побурчал по поводу твоего отсутствия на празднике. К концу недели ожидаются туристы.
– Завтра поедем туда вместе, Джерард. Если гроза прошла, зачем нам отсиживаться дома? У нас праздник, у нас радость – ты вернулся. Идем!
Бабушка взяла его под руку и повела к дому. Джерард пошел неохотно.
– Что? – остановилась она, почуяв неладное.
Он опустил взгляд.
– Ты не вернулся к нам?
Бабушка взглянула на телефон, который он вертел в ладони, на кизиловые заросли, вздымающиеся по ту сторону пруда.
– Рассказывай все по порядку, сынок.
– Что рассказывать?
– Сначала, с кем ты провел эти три месяца. Затем, кого звал в саду за водоемом.
– Тебя.
– Меня там не было.
– Я не сразу это понял.
– Но кто-то там был…
– Да…
– Кого ты видел, сынок?
– Откуда я знаю, Софи? Мне что-то померещилось. Было темно.
– Иди со мной, – Софи завела его на пригорок и рукой показала в сторону поместья, – смотри туда.
Палец леди Макгрей указывал на пятигранную башню, замыкающую северное крыло.
– Что ты видишь?
– Ничего особенного…
– Гляди прямо в окно.
Он стал смотреть в окно. Сначала ничего, тьма. Но вдруг увидел. Белая фигура, та самая, что мелькала в саду.
– Боже праведный…
– Давай подойдем ближе, – бабушка обняла его за пояс, – она никуда не денется.
Они пошли сквозь сад, не разбирая тропок. Джерри не спускал глаз с окна под крышей башни и боялся верить тому, что видит. Оконный проем сначала темный, как колодезная дыра, рассветился. Стекла отразили фонарный и небесный свет, а за ними, казалось, стала плескаться вода. В этой воде, словно отраженная в поверхности озерца, стояла светлая фигура. Обретшая четкие очертания и одновременно неясная. Она была обращена к ним, ладонями водя по стеклам, тихая, словно утопленница с распущенными волосами, безмолвно просящая о помощи. Когда башня была в десятке шагов, он ее уже узнал, вспомнил. Он ее видел однажды. Ночью, накануне встречи с Кэт.
– Обычная, нормальная женщина испугалась бы до смерти этого зрелища, – Софи МакГрей встала вполоборота к башне, – я смотрю на него спокойно. Знаешь, почему? Я уже видела ее раньше.
Джерард был заворожен видением.
– А ты, Джерард?
– Я думал, она мне снится, – озвучил он всплывшее в голове воспоминание.
– Понятно, значит, вы видитесь не впервые. Когда это было?
– Я не… не… Бабушка, кто это?
– Кем она была при жизни, знать тебе рано. После смерти стала вестницей. Мы с тобой не первые видим ее. Она являлась твоему прадеду, моему отцу, ее видела твоя мама. Видели, догадываюсь, и прежние МакГреи, те, кто, как моя дочь, закончили плохо. Дурная смерть – верный признак того, что вестница проходила рядом.
– Что за чертовщина… – он был не в силах оторвать взгляд от окна и женщины в белом. Она звала его голосом, который не был облечен в звук, но отдавался под сводами черепа жалобным пением.
Бабушка с силой развернула его к себе.
– Скажи, кто та женщина, с которой ты живешь в Нью-Йорке?
– Я не упоминал женщину, Софи, – прошептал Джерард.
– В этом нет нужды, я все вижу по тебе. Из-за нее ты выглядишь как монах после изнурительного поста. Кто она?
– Она – никто. Просто девушка. О, Софи, – он заставил себя рассмеяться, – не ревнуй! Я выгляжу так, потому что не сплю вторые сутки. Я почти ничего не ел сегодня, зато лишнего выпил. Как я должен выглядеть, по-твоему? Пойдем, поедим. Рокси дома? Я соскучился!
Она не дала сбить себя с толку, вцепилась пальцами в рукава его пальто и крепко держала.
– Почему ты так смотришь, Софи? Прекрати.
– Не отводи глаз, Джерард, смотри на меня. Ты пропал из нашей жизни на три месяца и вернулся не навсегда, не говори мне, что она никто!
– Ты выдумщица.
– Не выпускаешь телефон из рук, потому что я выдумщица?
– Я жду звонка из Old Docharn.
– Врешь. Видел бы ты себя со стороны, Джерард! Хочешь, я скажу тебе, как ты себя чувствуешь?
– Ну, скажи, если тебе станет легче, фантазерка, – продолжая улыбаться, Джерард попытался сграбастать бабушку в объятия, она ему не позволила, отшатнулась.
– Смеешься, а на лице у тебя печать тоски. Ты чувствуешь, что у тебя вырвали сердце. Ощущаешь рану в груди, она там, она вполне реальна. Как ты вообще умудряешься ходить с дырявой грудью? Кровь уходит из тебя по капле, ты не человек, ходячий мертвец. Хотя нет, ты пока не мертвец, но завидуешь мертвым. Мертвецы не испытывают боли. Кошмарной боли здесь…
Бабушка положила ладонь ему на солнечное сплетение. Джерард дернулся от ее прикосновения.
– Боль напоминает о себе постоянно, не дает отвлечься. Словно воткнули кол. Не получается забыть, что ее нет рядом. И чем дальше в прошлое уходит момент расставания, тем хуже. Пропасть между ней и тобой ширится, растет, а на дне пропасти – сам ад. Огонь и сера.
Джерард снисходительно покачал головой. Помимо боли, которую с анатомической точностью описывала София, он чувствовал ужас. Она читала его, как раскрытую книгу. Он не мог описать, не понимал многое, из того, что испытывал, а она всем этим вещам давала беспощадные, точные имена.
– Почему ты улыбаешься, глупыш мой? – бабушка погладила его по щеке, все больнее всматриваясь в его лицо глазами. В них он, наконец, распознал страдание, спокойное, стабильное, вековечное, ясное, – ты пытаешься оградить меня? Поздно, сынок. Ты не понимаешь, я говорю о себе? Говорю, что испытываю сама, лично. Я знаю, каково тебе, Джерард. У меня тоже кол в груди.
– Бабушка…
– Я увидела ее, когда была девчонкой. Со всеми вытекающими последствиями.
– Почему ты никогда мне не рассказывала о ней?
– Зачем? Я предпочитала молиться, чтобы эта чаша минула тебя. Не вышло. Рассказываю теперь. Защитить тебя оказалось не в моей власти, остается предостеречь. Помочь пережить тебе это. Джерард, оставайся с нами, не езди в Нью-Йорк, не ищи ее больше. Ушла и Господь с ней. Новая встреча даст временное облегчение, ты только растравишь себя. Получишь новые раны.
– Бабушка, – он взял ее ледяные ладони в свои, стал согревать их дыханием, – подожди. Не нервничай, пожалуйста. Пойдем домой, выпьем кофе. Ты вся замерзла. Почему боль не стихнет?
– Такая она. Не притупляется, не ослабевает. Вечна, неизбывна, что сейчас, что пятьдесят лет назад. Как я мечтала, чтобы ты ее не узнал! Но будет лишь боль, если ты не поедешь. С ней мы справимся вместе. Если поедешь, случится страшное.
– Что случится? – сдавленно спросил Джерард.
– Она возненавидит тебя, – ответила бабушка, – Она уже тебя ненавидит, потом ты станешь ей отвратителен. Насмеется над тобой, плюнет, уйдет. Но в тебе не та кровь, чтобы сносить измены и насмешки смиренно. В тебе моя кровь, кровь моего отца, который убил ту, которую любил больше всего на свете.
– Она не ненавидит меня, – отозвался он глухо, – она меня любит.
– Нет. Не обманывай себя. Она любит твои деньги.
– Она любит меня, – с железобетонным упрямством повторил он, – Я веду себя, как умалишенный. Творю безобразные вещи, Софи. Я отвратителен себе, но ей – нет. Она почему-то любит, Софи. И поэтому я…я…
Бабушка спряталась у него на груди.
– Я к ней вернусь.
– Есть надежда как-то тебя отговорить?
– Нет.
– Хорошо, – она отстранилась, взглянула на него тверже. – Ты – мужчина. Твой путь, твой выбор. Если любит, может быть, все сложится иначе. Но готовься к худшему. К самому страшному. Если разум твой начнет мутиться, терпеть станет невмоготу, беги ко мне. Я пойму, когда весь мир посчитает тебя бесноватым. Помогу, научу. Расскажу, откуда это все взялось. Расскажу всю правду. Ты узнаешь, кто лежит под безымянными плитами в склепе. А узнав, возможно, отыщешь выход, как его отыскала я. Я не позволю тебе закончить, как закончила твоя мать.
Они вместе посмотрели на окно в башне, которое потухло и опустело.
– Пойдем в дом, – сказала бабушка обычным тоном, набрасывая капюшон на седые волосы, – торчим в саду, как бездомные, а между тем на ужин Биф Веллингтон
Поддерживая друг друга, они двинулись по тропинке к поместью, словно не было между ними разговора и не было долгого расставания. Джерард вспомнил Кэт, как она убегала от отеля в Париже. И вспомнил маму – самую страшную картинку из детства. Мама лежала на спине. Лежала в траве, в цветах, в синем платье, залитым на груди извержениями ее желудка. Рвотой испачкана белая щека, шея, длинные кудрявые волосы, рассыпавшиеся по плечам и вокруг головы. Пустая бутылка поодаль. И камень в изголовье, как надгробие. Островерхий, опоясанный лишаями мха мегалит.
О том, что Джерард скоро будет дома, всех предупредили с утра. Бри отсутствовала. Рокси, воспользовавшись случаем, после тренировки проводила время в ее кабинете. Она рисовала, сидела на подоконнике – из окна кабинета хорошо просматривалась дорога, были видны все едущие по ней автомобили. Сюда никто никогда не входил. Тишина, уединение, запах лекарств.
Бри объявилась во втором часу дня.
– Чего здесь торчишь? – спросила она, входя. Следом за ней вошел мужчина. Один из постояльцев, что проживали сейчас в гостевых домиках.
– Уроки учу, – Рокси закрыла учебник, взглянула на мужчину, тот ей смущенно улыбнулся, прикрыл дверь.
– Почему не в своей комнате? – Бри взяла с полки стеклянного шкафа пластиковый контейнер с лекарствами, – Секунду, мистер Арчер, я подыщу вам что-нибудь от головной боли.
– Тут тихо.
– Рокси, дай воды молодому человеку.
Рокси взяла со стола запечатанную пластиковую бутылку с водой, подала ее мужчине. Тот с трудом оторвал глаза от упругого зада Бри, которая искала в коробке лекарства.
– Спасибо, мисс.
– Не за что.
– Есть адвил, – вскинула голову Бри, – подойдет?
Арчер, симпатичный турист-американец, кивнул.
«От нее всегда исходит энергия, – подумала Рокси, отступая, чтобы дать матери дорогу, – она как грациозный хищник, опасна всегда. И сейчас, когда просто протягивает пузырек с лекарством этому мужику».
– Рокси, собери свои вещи и иди к себе, – сказала Бри.
Американец начал пить, отворачиваясь от ее пронзающего ледяного взгляда.
Рокси не стала спорить, собрала со стола листы, карандаши и книжки, покинула кабинет. Идя по коридору, услышала, как щелкнул замок.
«Она их не спрашивает, – девочка ускорила шаг, – берет и всё».
В комнате она бросила поклажу на сундук со старыми игрушками. Упала на покрывало, взяла с подушки раскрытую на середине книгу сказок. Стала читать и уснула. Проснулась оттого, что в дверь стучали.
– Кто там? – девочка протерла глаза. В комнате уже было темно, за окном ночь.
Дверь открылась, в подсвеченном проеме она узнала фигуру управляющего.
– Мистер Роберт?
– Ты спишь, Рокси?
– Нет! – она откинула покрывало, в которое завернулась во сне, вместе с книжкой, – Джерард приехал?
– Да, девочка, – тихо рассмеялся управляющий, – вставай, переодевайся, приводи себя порядок.
– Мигом! – она соскочила с кровати, налетела на стул, ударилась, заскакала на одной ноге, – ах ты…
– Не торопись, он в саду с бабушкой. Включи свет, а то снова ударишься.
– Ерунда! Я думала, не дождусь его, мистер Роберт!
Смеясь, управляющий закрыл дверь спальни.
Рокси была не из тех девчонок, которые часами копаются в шмотках. Через пять минут одетая в легинсы, свитер и кеды, зачесав в излюбленный конский хвост волосы, она пулей выскочила из комнаты. Понеслась вниз по лестничным пролетам.
В холле засмеялась бабушка. Донеслись приветственные голоса горничных, зазвучал хрипловатый мужской голос.
Рокси затормозила. От звука этого голоса сердце в ней подскочило, в ушах громыхнул адреналин.
