355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » И Гобозов » Социальная философия » Текст книги (страница 3)
Социальная философия
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 00:36

Текст книги "Социальная философия"


Автор книги: И Гобозов


Жанр:

   

Философия


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 43 страниц)

Для того чтобы научное понятие имело смысл, оно должно проводить некое важное различение, ибо, различая понятия, мы тем самым различаем и обозначаемые ими явления. Так, скажем, понятие "общение" отличается от понятия "общественные отношения", хотя они и пересекаются, поскольку в первом случае мы говорим о персонифицированной форме коммуникации людей, а во втором – об общем типе такой связи, независимо от конкретных личностей, ее реализующих. Как понятно, в таком различении также содержится признак научного познания, позволяющий наиболее разносторонне отразить содержание изучаемых связей действительности.

21

Научное познание – это процесс, который включает в себя два важных момента: 1) сбор информации об объекте путем наблюдения и размышления над ним; 2) организация информации, создание ментальных структур ("фреймов", как часто сейчас говорят). Это значит, что научное познание всегда связано с анализом и синтезом полученной информации, выдвижением определенных гипотез и теоретических моделей понимания и объяснения изучаемого предмета или явления. Конечно, такого рода моменты порой характерны и для вненаучного познания действительности. Однако научное познание в этом процессе отличает ряд регламентирующих его оснований:

Во-первых, рациональность, то есть предельно точный расчет адекватных средств в достижении предварительно поставленных целей познания, а также способность сформулировать проблему того, что ранее рассматривалось как данность.

Во-вторых, универсальная ценность проводимых наукой исследований и социальная значимость ее результатов. Это следует иметь особо в виду, так как и процесс сбора фактов, и их интерпретация имеют объективное значение для всех людей, ибо предназначены им и могут быть использованы в практике независимо от тех или иных конкретных их пристрастий и установок действия.

В-третьих, научное познание, хотя отчасти и прагматично, поскольку так или иначе нацелено и на конкретные практические ситуации, возможности и обстоятельства их оптимизации для людей, тем не менее, конечная его цель постижение объективной истины во всей ее полноте, представляющей интерес для человечества в целом.

В-четвертых, научное познание отличает здравый скептицизм (сомнение во всесторонней обоснованности выдвигаемых положений) и критицизм (антидогматизм) по отношению к своим выводам и методам их обоснования.

В-пятых, научное познание всегда ориентировано на объективную истинность, то есть достоверность получаемых результатов. С этой целью научное исследование использует различного рода проверки полученных результатов, постоянно расширяя поле эксперимента и пласт проверяемого материала.

В-шестых, научное познание избегает тривиальностей, то есть чистой описательности и вообще упрощения объяснительных процедур механизмов причинно-следственных связей исследуемого объекта. Оно конструктивно, ибо всегда стремится к созданию нового, того, чего нет.

В-седьмых, научное познание традиционно тяготеет к логически организованной системе своих теоретических выводов и их посылок. При этом наука стремится к доказательности всех без исключения элементов своих теоретических построений, последовательно выстраивая цепочку аргументаций.

22

В-восьмых, научное познание стремится представить предельно общие для данной предметной области теоретические знания, которые связаны между собой логическими связями и позволяют выводить из них новые знания. Именно поэтому научное знание почти всегда методологично.

Таким образом, научное познание (знание) имеет важные особенности, позволяющие отличать его от вненаучного познания. Научное знание безлично, это предельно объективированное и рационализированное знание. Оно точнее, обстоятельнее и глубже отображает действительность, а поэтому факты и выводы науки имеют более универсальный, общезначимый характер, поскольку ориентированы на повсеместное применение. Правда, в отличие от обыденного знания, факты и выводы которого также носят универсальный характер, научные факты – не просто события и явления, но результат специальной обработки реальности. Будучи идеализированными объектами, научные факты и положения науки выступают продуктами таких мыслительных процедур как абстракция, идеализация, обобщение, что не является характерным для обыденного познания. Однако было бы неправомерно на этом основании абсолютизировать значение научного познания в постижении социальной действительности. Нельзя не видеть, что современная наука все еще не может объяснить многие сложные явления общественной жизни. Кроме того, следует иметь в виду, что наука все рассматривает через призму предметов, объектов и законов, которым она подчиняется. Для нее все есть предметный мир, который живет по своим естественным законам. Однако мир человеческих отношений, например, укладывается в эту схему лишь частично. В этом мире человеческих отношений встречаются такие бытийственные состояния, которые не выступают только как жизнь предметов и объектов. В этих состояниях человек выступает как субъект, как исключительно свободный порыв духа. Естественно, наука изучает и эти вещи, но только как объекты, анализируя их как некие знаки, семиотические системы. В этом случае людям неизбежно приходится прибегать к смыслам, которые могут быть почерпнуты у вненаучных форм познания. К этому следует добавить, что все чаще философы науки, возвращаясь к идеям Декарта и Канта, говорят о том, что рациональное знание, наука не свободны от влияния таких феноменов как вера, мифы, утопия, догматы. Именно поэтому абсолютное упование на науку и вера в ее безграничные возможности, считают они, – не более чем проявление стереотипа общественного сознания, который человечеству не удается преодолеть со времен эпохи Просвещения.

23

Сегодня уже нельзя не понимать, что сложность общественных реалий, огромное количество проблем, встающих перед современным человечеством, не возможно не только решить, но и осмыслить, уповая лишь на одну какую-либо форму (вид) познания. Необходимо избавиться от предубеждения, что все вненаучные формы познания мешают истинному постижению действительности, а поэтому и не имеют никакого значения в жизни людей. Современная общественная практика, равно как и философия, наоборот, доказывают необходимость сосуществования и взаимодействия в культуре всего разнообразия способов освоения мира. Следует помнить, что всякое знание расширяет жизненный и познавательный опыт человека и в этом смысле становится средством расширения его свободы.

Именно философское познание общественных процессов строится на осмыслении познавательной деятельности человека, сочетающего различные формы постижения действительности. Изучая наиболее общие закономерности и смыслы общественной жизнедеятельности человека, социальная философия на каждом конкретно-историческом этапе своего развития дает не только объективно истинную картину бытия людей, но одновременно формулирует и определенную ценностную позицию в отношении к нему. Такое знание, естественно, носит исторический характер, ибо формирует смыслы бытия людей именно для конкретной эпохи общественного развития. Но вместе с тем, это знание вносит и общие непреходящие смыслы, и понимание того, что есть общество и чем оно может быть, если люди прислушаются к тому, что говорит философия. Конечно, философия не является неким монолитно-однозначным знанием. В ней есть разные направления, школы, концепции, одной из которых, например, в данный момент может придерживаться большинство ученых. Однако независимо от того, считают ли философы, что человеческий разум открывает то, что есть, или, что человек, размышляя, создает нечто, пусть не новое, но это нечто является созданием ума, философ будит мысль людей, развивает их интеллект, способствует формированию их познавательных и ценностных ориентаций, а значит и жизненных устремлений.

3. Принципы познания общественных явлений в истории социально-философской мысли

Одной из важнейших задач философии является разработка принципов познания действительности. На всех этапах своего развития философия предлагала немало разных подходов в познании мира, в том числе в познании человека и общества. Однако более основательные подходы в познании собственно социальных явлений были

24

разработаны философией не сразу. Античная мысль, например, не противопоставляла природу и общество, рассматривая их в едином контексте космоса, что, естественно, не влекло за собой понимания своеобразия познания общества, его истории.

Первые попытки разграничить и выявить специфику социального познания можно найти, пожалуй, в философии Нового времени, прежде всего, у Ф. Бэкона. Правда, Ф. Бэкон, как и другие философы Нового времени, распространяет на социальные объекты методы познания механического естествознания. Сомнение в вещи устраняется с помощью разума. Разум – самодостаточен, субстанционален. Сознание, очевидно, является таковым, каким оно предстает перед самим собой. Поэтому для философии эпохи Просвещения, взявшей за основу такого рода рационализм, своеобразным девизом стал принцип: "Имей мужество пользоваться собственным умом". Именно философия Просвещения и построила унифицированный образ науки как универсального, единого знания, которое должно быть очищено от всего второстепенного и субъективного.

Только Кант с его различением мира феноменов и мира ноуменов, показав, что вещи имеют две грани, одна из которых – их значение, то есть то, что они представляют, когда их подвергают истолкованию, а другая – "материальность", то есть то, что их определяет до и сверх любого истолкования, стал говорить не только о познании вещей, но и самопознании состояний познающего сознания. И. Кант, в отличие от Р. Декарта, считавшего субъекта наблюдателем, утверждает, что только в случае, если субъект в некотором смысле "создает" свой объект, этот объект может быть познан. Иначе говоря, пассивного картезианского субъекта он заменяет субъектом, который в своей основе активен. Таким образом, получается, что субъективность и объективность в гносеологии Канта неразрывны.

Согласно Гегелю, строившему свою философию на принципе тождества мышления и бытия, знание заключается в соответствии, но не между сознанием и чем-то внешним для него, а исключительно между нашей точкой зрения на объект и объектом этой точки зрения внутри сознания. Именно поэтому Гегель признает разные перспективы познания, но при этом настаивает на объективном знании. Законы истории должны доказываться фактами и извлекаться из фактов – таков, собственно, гегелевский эмпирический метод. Однако факты, как считает Гегель, сами по себе ничего не раскрывают – они лишь адекватно отвечают на поставленные вопросы. Подлинно научная объективность требует применения строгих категорий, которые организуют данные фактов в их актуальной значимости, а не в их пассивном принятии. По мнению

25

Гегеля, философия и должна вырабатывать такие общие категории для направления исследований во всех специальных областях. Таким образом, Гегель говорит о всеобщем упорядочении знаний, в которых первенствует абсолютное разум, реализующий себя в истории. "Познай самого себя – эта абсолютная заповедь, – говорит Гегель, – не имеет значения только самопознания, направленного на отдельные способности, характер, склонности и слабости индивидуума, но значение познания того, что подлинно в человеке, подлинно в себе и для себя, – познания самой сущности как духа" [1].

Основываясь на тезисе о том, что актуальным субъектом или движущей силой истории является дух, Гегель утверждает, что всемирно-исторический процесс совершается разумно. Преимущество такого идеализма состояло именно в учете духовной стороны человеческой жизнедеятельности, в признании того, что свобода необходимо предполагает ее осознание. Вот почему философия, считает Гегель, должна изучать общественную историю в том виде, в каком она существовала. Философия должна учить, что все свойства духа существуют лишь благодаря свободе, что все они являются лишь средствами для свободы, все только ее ищут и порождают.

Гегель – диалектик и поэтому он настаивает на том, чтобы философский анализ руководствовался принципом развития. Исторический процесс, подчеркивает Гегель, диалектичен, и философия тоже должна рассматривать его диалектически, показывать в движении и развитии.

Таким образом, задачей философии является выяснение, как сам Гегель выражается, того материала, в котором осуществляется разумная цель. "Всемирная история есть прогресс в сознании свободы, – прогресс, который мы должны познать в его необходимости" [2].

1 Гегель Г. Энциклопедия философских наук. М., 1977. Т. 3. С. 6.

2 Гегель Г. Лекции по философии истории. СПб., 1993. С. 72.

Дальнейшее развитие философии развенчало эти иллюзии, убежденность во всесилии, всевластии разума. Это связано, прежде всего, с тем, что сам рационализм оказывается ограниченным бытием, которое чаще всего не дает возможность осуществить те или иные цели деятельности, порожденные сознанием. Кроме того, рациональное начало человеческой деятельности принципиально зависимо от позиций и самого субъекта, а поэтому оно должно стать предметом исчерпывающего самоанализа. Ведь гегелевский метод при всей его ценности в целом имеет тот недостаток, что рассматривает историю лишь как поток, как бы не исследуя дна, над которым данный поток протекает. В гегелевской философии люди – "агенты мирового духа", не более того. Они жертвы высшей необ

26

ходимости, которая сама действует, не сообразуясь с их жизнями; они остаются только орудиями исторического процесса. Этот метод по существу превращает и общество, и его историю в непрерывный интеллектуальный акт, каким он не является. Вот этот-то момент и стал исходным пунктом для К. Маркса с его идеей о включенности мышления в практику.

Учение К. Маркса об обществе строилось на основе доказываемого им принципа единства теории и практики. Если у Гегеля объективный источник истории, общества – в духе, мировом разуме, поскольку человечество сознательно и бессознательно есть носитель духа, то у К. Маркса история развитие, имманентное бытию. Объективный источник развития общества в нем самом, поскольку история общества – это деятельность, преследующего свои цели человека. Согласно Марксу, именно люди являются авторами и актерами своей собственной всемирно-исторической драмы. Следовательно, и в познании этой всемирно-исторической драмы уместно применение логического и исторического методов анализа на основе их взаимодополнительности. Логический метод, используемый в философском осмыслении социальной действительности, есть не что иное, как результат исторического процесса, но данный не в хронологической последовательности со всеми его случайностями и индивидуальными особенностями развития, а в его сущности. Логический (философский) способ анализа – это отражение исправленное, но исправленное соответственно законам, которые дает сам действительный исторический процесс общественного развития.

Марксистская теория познания – это открытие (знание) закона, гносеологических категорий, выражающих объективную, необходимую, существенную, устойчивую и повторяющуюся связь между явлениями действительности. Если природные законы действуют слепо (это чистая объективность), то общественный (исторический, социальный) закон – это закон, реализующийся через сознательную деятельность людей и в самой сознательной деятельности людей. Иначе говоря, общественные законы – это законы самой сознательной деятельности людей. Однако, будучи законами сознательной деятельности людей, общественные законы не теряют своей объективности. Объективность общественных законов состоит в том, что, во-первых, люди всегда действуют при определенных объективных предпосылках, которые, в конечном счете, являются определяющими для этой деятельности. Во-вторых, воля, сознание, намерение людей не играют роли первопричины, ибо, как считает К. Маркс, сами они предопределяются объективными обстоятельствами реального процесса жизнедеятельности – общественного бытия. В-третьих, выражаемые в законах связи не

27

зависят от того, познаны они или нет, знают о них люди или не знают. (Люди ведь могут и не знать и не понимать законов, руководствуясь конкретными объективными обстоятельствами своей особой жизнедеятельности.) Все эти важные моменты в осмыслении действия общественного закона позволили Ф. Энгельсу охарактеризовать социальный закон как некую равнодействующую силу (параллелограмм сил), которая есть объективный общий результат, получающийся из сложения всяких единичных действий (стремлений) людей.

В трактовке законов марксизм исходит из того, что природный закон может действовать, если для этого имеются необходимые условия, а может и не действовать, если таковых условий нет. Связь же общественного закона с условиями более гибкая. Общественный закон может не только прекращать свое действие, но и возобновлять его в иных формах в зависимости от условий. Это происходит отчасти потому, что его действие перекрещивается с одновременным действием других законов, отчасти же и вследствие природы общественных законов как понятий. Сила действия общественного закона может уменьшаться или, наоборот, возрастать при наличии (нарастании или снижении) тех или иных неблагоприятных или благоприятных условий. В этом смысле марксизм рассматривает общественные законы исторически, то есть предельно конкретно.

К. Маркс существенным образом расходился с О. Контом. (Конт верит в существование неизменных универсальных исторических законов.) Для К. Маркса неприемлема установка О. Конта, согласно которой на позитивной стадии в научных законах фиксируются "неизменные отношения последовательности и подобия". В соответствии с диалектико-материалистическим методом К. Маркса, научные законы никак не могут рассматриваться как неизменные. Более того, они никогда не могут быть сформулированы окончательно, поскольку люди, в отличие от животных, способны определять законосообразность и создавать противовесы для своих действий, строить их в соответствии с пониманием ситуации, и, таким образом, в принципе нейтрализовать их действие. Именно поэтому марксизм подчеркивает, что общественные законы не имеют иной реальности, кроме как в приближении, в среднем, в тенденции. Правда, из этого не следует, что всякая общественная тенденция является законом.

К. Маркс использует понятия "закон" и "тенденция" как тождественные, когда рассматривает общие, внутренне необходимые, существенные, повторяющиеся, господствующие тенденции развития общества. При этом понятием "тенденция" подчеркивается именно особенность формы проявления общественных законов (т.е. общественный закон осуществляется лишь приблизительно, в виде общей

28

или господствующей тенденции). Иначе говоря, закон-тенденция – это особый вид закона. Данное понятие применяется марксизмом для выделения особой группы общественных законов, для которой характерны следующие признаки:

1) наличие ряда противодействующих факторов. Эти факторы не отменяют закона, но они, понятно, ослабляют его действие и приводят к тому, что закон действует только как тенденция при особых обстоятельствах и в течение определенного периода времени. Другими словами, закон-тенденция – это господствующая тенденция развития, которая, не отменяя и не нейтрализуя действие других противодействующих факторов, тем не менее, является одновременно и законом, ибо обязательно проявляется;

2) закон-тенденция не является непосредственным бытием, скорее всего, он является неким идеалом в смысле среднего, типичного, нормативного. Закон-тенденция имеет статистический характер. Это закон, который, как правило, характеризует массовые действия людей;

3) закон-тенденция выражает активность субъектов в деятельности. Ведь именно субъект общественной деятельности может влиять на процесс проявления закона-тенденции. Он может способствовать или противодействовать его действию.

Исследование законов-тенденций, предложенное К. Марксом, выступает определенной конкретизацией в изучении общественных процессов по сравнению с изучением законов как таковых. Ведь закон (в чистом виде), то есть без учета особенностей его проявления в связи с наличием противодействующих факторов, тождествен чистой необходимости. Такой закон отражает объективную связь между общественными явлениями в наиболее общем, предельно абстрактном виде. В этой связи нельзя не сослаться на известный афоризм: "то, что объясняет все, не объясняет ничего конкретного". Закон-тенденция же отражает связь между явлениями более конкретно, а значит и более приближенно к действительности, ибо он вычленяет и практически учитывает все возможные факторы его действия. Все это, как понятно, имеет эвристическое значение и позволяет широко использовать понятие "законов-тенденций" в социальном познании, социальном прогнозировании и управлении обществом.

Специфика действия социальных законов не может быть объяснена и понята без анализа потребностей, интересов и мотивов действий, поведения людей. Нельзя сказать, что марксизм уходит от этих вопросов. Однако считалось, что субъективные механизмы регуляции деятельности можно понять лишь тогда, когда человек исследуется прежде всего и преимущественно как социальный (классовый) тип. Вполне понятно, что такого рода подходы вызывали критику марксистской философской науки со стороны ученых, которые все

29

более и более ориентировались на позитивистские пути познания социальной действительности, а поэтому стремились предельно снять какие-либо метафизические (умозрительные) устремления, тенденциозность, идеологемы.

Немалый вклад в осмысление данных вопросов и вообще в разработку проблем социального познания внесло неокантианство – философское течение конца XIX и начала XX века. Наибольший интерес в рамках данного течения мысли представляет "Баденская школа" (В. Виндельбанд, Г. Риккерт и др.), определившая задачу философии в разработке методологических и логических основ научного познания. Философы Баденской школы разграничивают науки о природе и науки о культуре не только по предмету, но и по методу исследований. С их точки зрения, науки о природе (естественные науки) – это науки об общем, и они используют номологический, или генерализирующий, метод познания действительности. Этот метод заключается в образовании общих понятий и в формулировании законов. Вместе с такого рода науками имеются так называемые науки о культуре (например, историческая наука), цель которых не установление естественных законов или образование общих понятий. По мнению Г. Риккерта и В. Виндельбанда, в таких науках, как история, например, изучаются неповторяемые единичные события и в них нельзя выявить общие закономерности, поскольку люди не в состоянии предсказать, что последует за достигнутым уже состоянием. Мы можем только лишь post factum, как считают они, указать основания того, что произошло. Вот почему с их точки зрения, эти науки излагают действительность, которая никогда не бывает общей, но всегда индивидуальной. В. Виндельбанд называет эти науки идиографическими, то есть науками только об индивидуальном, единичном и неповторяющемся. Метод, который эти науки применяют, – идиографический, или индивидуализирующий, то есть метод, описывающий исторические явления в их неповторимости.

Характерно, что с точки зрения Г. Риккерта, индивидуальность исторического события, постигаемая нами, не есть действительность, но только наше понимание действительности. Это связано с тем, что историк, занятый описанием единичных событий, должен иметь, кроме формального принципа индивидуализации, еще и дополнительный принцип, дающий ему возможность выделять из бесконечного многообразия фактов то существенное, что может иметь значение исторического события. Ведь в науках о культуре действительность распадается на существенные и несущественные явления. Историк должен произвести данный отбор. По мнению Г. Риккерта, он и делает этот отбор, когда относит события к культурным ценностям. Соответственно, метод отнесения к ценности Г. Риккерт называет индивидуализирующим методом, а сам такой

30

род познания – пониманием. Благодаря отнесению события к ценностям, считает Г. Риккерт, мы только и можем познать уникальные формы культуры. Ведь человеческая культура многообразна и каждый ее тип требует специфического понимания своей уникальности, то есть ценности. Правда, четкого ответа на вопрос о том, что есть ценности, у Г. Риккерта и В. Виндельбанда нет. Они лишь говорят, что ценности вечны и неизменны и не зависят от субъекта. При этом подчеркивается, что независимость состоит не в том, что ценность существует вне индивидуального сознания, а лишь в том, что она обладает обязательной значимостью для всякого индивидуального сознания. Как видим, такой род познания, предложенный В. Виндельбандом и Г. Риккертом, родствен кантовскому практическому разуму: постичь путем интуиции дух человеческой культуры, неподвластный логическим категориям.

Неокантианство в лице В. Виндельбанда и Г. Риккерта, несомненно, внесло значительный вклад в разработку проблем специфики социального познания, хотя бы уже тем, что особо подчеркнуло ценностную природу социального знания. Вместе с тем нельзя не видеть, что противопоставление общего и единичного, предложенное неокантианством в отношении определения особенностей наук о природе и культуре, имеет свои пределы. Абсолютизация единичного, равно как и общего, конечно, для науки недопустима. Не может быть наук, игнорирующих общие связи и рассматривающих только какие-либо конкретные и уникальные факты сами по себе. Уникальное в истории, например, отнюдь не исключает повторяющегося в ней. Ведь нагромождение фактов, просто их описание, не есть еще история. Более того, наверное, имеются различные виды соотношения общего и единичного. Так, в исторических науках, например, единичное событие не может рассматриваться как такой феномен, который будет исчерпан до конца фиксацией во времени и пространстве и не будет более сводим ни к каким другим общим отношениям. Скажем, отмечая уникальность войны 1812 года, мы не можем не видеть, что она несет в себе и родовую определенность "войны вообще", то есть совокупность существенных и повторяющихся признаков, присущих этому историческому явлению в целом. Собственно поэтому и в истории, и в других подобных науках основным является не подчинение отдельного феномена виду явлений, а включенность частного явления в более объемлющее, но столь же единичное целое.

Макс Вебер, отталкиваясь от учения неокантианства, пошел дальше, интерпретируя собственно сам мир ценностей, мотиваций в познании. Он построил теорию так называемого идеального типа как модель для объяснения социальных фактов и их осмысления. М. Вебер был убежден, что, изучая деятельность людей, нельзя ис

31

ходить из тех же методологических принципов, свойственных естествознанию, поскольку нельзя абстрагироваться от положения о том, что человек – сознательное существо. М. Вебер, также как и Г. Риккерт, разграничивает акты отнесения к ценности и оценку. Он считает, что науки об обществе должны быть так же свободными от оценочных суждений, как и естествознание. Если политик может идти на компромиссы, полагает он, то ученый не может себе это позволить. Правда, в отличие от Г. Риккерта, который рассматривал ценности как нечто надысторическое, М. Вебер трактует ценность как установку той или иной исторической эпохи, как свойственное эпохе направление интереса. По мнению М. Вебера, "интересом эпохи" и является понятие "идеального типа" – особой теоретической конструкции, схемы интерпретации социальных фактов, создаваемой самим исследователем в процессе познания. Согласно М. Веберу, "идеальный тип" как сконструированная модель анализа действительности – это плод умственных усилий субъекта познания. М. Вебер нередко называет такую модель утопией. Эта модель является только средством, а отнюдь не целью его познания. Так, "идеальный тип" может служить для историка средством раскрытия генетической связи уникальных исторических явлений, поскольку эта модель может применяться локально, во времени и пространстве. Детерминация здесь обусловлена предшествующим, то есть тем, что произошло до события. Вместе с тем идеальный тип может быть и средством выявления связи, существующей всюду и всегда, например, для социолога.

Таким образом, М. Вебер своим идеальным типом значительно смягчает противоположность индивидуализирующего и генерализирующего методов познания, поскольку в индивидуальном событии (как в каком-либо историческом событии, имевшем место лишь один раз) ищет характерное общее – идеальный генетический тип связи. На пути же генерализации нелокализованных явлений М. Вебер доходит только до типического, но не до всеобщности закона, ибо считает, что сведение конкретных эмпирических связей к законам бессмысленно в силу их уникальности. Объективность социально-научного знания может быть достигнута идеальным типом – теоретической моделью, которой нет в действительности, но в которой органично сочетается единичное и общее в проявлении социальных явлений.

М. Вебер выделял две взаимосвязанные функции социальной науки: объяснение и понимание. Если объяснение обращается к методам исследования, сравнимым с методами естествознания, то понимание предполагает, что человек выступает как носитель смысла и придает субъективные значения своим действиям. Именно поэтому предмет понимающей социологии (так М. Вебер называет свою

32

философскую теорию общества) – воссоздать значения, вкладываемые людьми в их действия и проанализировать поведение человека как в значительной мере направленное на другого и порождающее их взаимодействие. Как видим, вместо того, чтобы сводить общественные отношения к природным или социальным актам, М. Вебер просто их создает (конструирует) в форме идеального типа интерсубъективных действий, определяя типичные рациональные или эмоциональные мотивации этих действий.

Иную позицию в отношении социального познания занимает Э. Дюркгейм. Он исходит из того, что во всяком обществе существует определенная группа явлений, отличающихся резко очерченными свойствами от явлений, изучаемых естественными науками. Эти явления: способы мышления, деятельности (поведения) и чувствования – социальные факты. Именно они и составляют собственную область социологии. Социальные факты отличаются весьма специфическими свойствами. Они, во-первых, находятся вне индивида, а во-вторых, наделены принудительной силой, вследствие которой они ему навязываются. Именно поэтому, согласно Э. Дюркгейму, социальные факты нельзя смешивать ни с органическими явлениями, так как они состоят из представлений и действий, ни с явлениями психическими, существующими лишь в индивидуальном сознании и через его посредство.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю