Текст книги "Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

– А Вардон?

– Он подвернулся под руку, и его пришлось захватить – заодно.

– То есть нужно начинать искать его тело?

– Может быть.

– Концы с концами не сходятся, – сказал Бач таким тоном, словно хотел убедить сам себя. – Похищение было слишком продуманным – пошли на риск, подсунули записку под дверь Вар-дона, назвали вас посредником, связывались с нами по телефону. Если кто-то так отчаянно хотел расправиться с Селлерсом, то его можно было просто пристрелить. Зачем ставить на уши все Соединенные Штаты? Продолжайте звонить мне, Стайлс. Если они по-прежнему хотят иметь с вами дело, у меня должна быть возможность сразу же связаться с вами. Где вы сейчас?

– В помещении Портовой комиссии.

– Послушайте, я понимаю, как вы беспокоитесь о миссис Ллойд. Я понимаю, как вы озабочены поисками вашего приятеля со шрамом. Но…

– Нет никакого человека со шрамом, – прервал его Питер и изложил всю историю с масками Хэллоуина.

– Я тоже слышал о масках… от этого парня, художника. Но вы так четко описали этого человека!

– Как и любой бы на моем месте.

– Я начал было говорить, что понимаю вашу обеспокоенность за ваших друзей, – сказал Бач. – Но не забывайте: лучший способ помочь им – это найти Вардона.

– Это может занять слишком много времени, – буркнул Питер.

– Просто помните, что ключ к его освобождению может оказаться в ваших руках. Так что снова напоминаю – оставайтесь на связи.

– Ладно. – Питер посмотрел на часы. – Звоню вам примерно в два часа.

– И хладнокровней, – сказал ему Бач. – За мертвых героев никто не даст и ломаного гроша.

Питер покинул помещение комиссии, пообещав оставаться на связи. Похоже, игру на данном этапе можно именно так и назвать: оставаться на связи. Пока ни у кого не было никаких новостей, если не считать мистера Джаретта и его масок Хэллоуина.

По всей видимости, парк, окружающий Сити-Холл, привлекал к себе демонстрантов. Среди них виднелось несколько металлических касок, и Питер заметил написанные от руки плакаты с требованием освободить Вардона и Селлерса или расстрелять заключенных, освобождения которых добиваются похитители.

День лишь подходил к полудню, но уже было жарко, а в воздухе висели клубы выхлопных газов. Закусочная О'Коннора, с посещения которой Питер собирался начать, находилась на порядочном расстоянии, и в поисках такси он направился в сторону Бродвея. Может, это было чистой случайностью, может, сработал какой-то внутренний радар, но он поймал себя на том, что оглядывается на молодого человека с длинными волосами, блестящими черными глазами и гибкой мускулистой фигурой. На нем были тугие слаксы и яркая спортивная рубашка навыпуск. Питер не мог не заметить, что эти темные глаза явно следят за ним. Он подумал, что этот молодой человек вот-вот подойдет к нему и заговорит. Правда, у него не было уверенности, что у молодого человека мирные намерения, может, он приглядел Питера как возможную жертву. В наши дни такие уличные грабители редко оглядываются по сторонам; им нужна не мелочь на чашку кофе, а деньги на дозу наркотика. Молодой человек отвернулся и уставился в витрину магазина.

Может, дело в напряжении, которое спазмами сводило ему желудок, подумал Питер. Выйдя на Бродвей, он остановил проезжавшее такси. Готовясь сесть в него, он оглянулся и увидел, что молодой человек бежит в его сторону и машет другой машине.

Питер попросил водителя высадить его за пару кварталов к югу от заведения О'Коннора. Оглянувшись, он заметил, что молодому человеку повезло поймать такси, и теперь его машина держится всего в нескольких метрах от такси Питера. Водитель Питера развернулся в западную сторону, и наконец они вырулили на хайвей Вест-Сайда. Вторая машина двигалась точно таким же маршрутом, аккуратно подстраиваясь под смену огней на светофорах.

Питер, расплатившись с таксистом, вышел на Сорок первой. Вторая машина проехала еще квартал и остановилась у ближайшего угла, выпустив того самого смуглого молодого человека. Помедлив, Питер вошел в небольшой писчебумажный магазин, на задней стенке которого висел телефон-автомат. Позвонив в Портовую комиссию, он попросил к телефону Джейка Шривера.

– Если кто-то из твоих парней висит у меня на хвосте, мне это ничем не поможет, – сказал Питер.

– За тобой никого нет, – ответил Шривер.

– Кто-то подцепил меня аккурат у вашего здания и тащился за мной до Сорок первой, до реки. Мне подумалось, вы решили, что мне нужна нянька.

– В любом случае, он не из наших, – сказал Шривер. – Откуда ты звонишь?

– Из писчебумажного магазинчика… на углу Сорок первой.

– Может, тебе лучше оставаться там, пока я не подошлю кого-то.

– С какой целью?

– Если кто-то взял тебя на мушку, то тебе одному не справиться, – сказал Шривер. – Тебя обведут вокруг пальца, приятель. Через пару минут я тебе подошлю кого-нибудь. Купи газету и читай ее.

– Я иду к О'Коннору, – заявил Питер. – Если этот парень и дальше будет тащиться за мной, я просто спрошу, что ему надо. Может, это и неплохо, что кто-то мной интересуется.

– Я попрошу, чтобы один из наших ребят был рядом. Держи ухо востро.

Питер вышел из магазина. Смуглый молодой человек стоял, прислонившись к ограде разрушенного дома. Над головой стоял гул машин, летящих по автостраде Вест-Сайда. У пирсов по другую сторону дороги стояли суда, и их очертания постепенно скрывались за подъемом дороги. Никакой активности в порту не наблюдалось.

Питер направился по тротуару в северную сторону. Молодой человек не сдвинулся с места; он стоял, опираясь на заграждение, курил сигарету и откровенно наблюдал за Питером, приближавшимся к нему. Оказавшись с ним лицом к лицу, Питер остановился.

– Что вам надо? – спросил он.

Молодой человек улыбнулся. При близком рассмотрении его можно было счесть даже симпатичным. У него была тренированная мускулистая фигура.

– Вам не кажется, что если бы я не хотел, чтобы вы заметили меня, вам бы это не удалось? – сказал он. – Ребята из комиссии уже объяснили вам, что я не из их числа?

– Что вам от меня надо? – снова спросил Питер.

– Может, я и ошибаюсь, но думаю, что вы тот самый человек, – ухмыльнулся парень. – Вы хотите кое с кем поговорить. А я знаю того, кто, возможно, пойдет вам навстречу.

– Да, это то, чего я хочу, – сказал Питер. – Откуда вы узнали, что можете встретить меня у здания комиссии?

– Рано или поздно вы бы там появились, – объяснил молодой человек. – Их мисс Блейдс просто неприступна.

Питер прищурился:

– Судя по тому, что я слышал, вы не правы на сто процентов.

Молодой человек медленно покачал головой:

– Кто бы мог подумать? В свое время я пытался подцепить эту птичку, но она так меня отшила, что мне оставалось только напиться. На Сорок третьей, в квартале отсюда, на южной стороне есть пивнушка. На вывеске написано: «Бар и гриль». У задней стенки – кабинки. Устройтесь в одной из них, закажите выпить и ждите. Спустя какое-то время к вам подойдут.

– Кто?

Молодой человек пожал плечами:

– Точно не знаю, но будьте настороже.

– Надеюсь, вы знаете, о ком идет речь.

– О, конечно, приятель, как не знать! – Улыбка стала еще шире. – И когда увидите мисс Блейдс, скажите ей, что я не такая уж ослиная задница, хорошо?

– Если вы в этом уверены.

Молодой человек расхохотался, отбросил сигарету и быстро покинул Сорок третью.

Обстановка «Бара и гриля» на Сорок третьей осталась от старых времен. Два бармена в рубашках с короткими рукавами суетились за длинной стойкой, обслуживая пару десятков клиентов. Все посетители в рабочей одежде. Когда Питер вошел, человек у дверей издал длинный тихий свист и выразительным жестом провел по шее. Все головы повернулись в его сторону, затем все словно потеряли к нему интерес. Он в своем легком костюме почувствовал себя одетым слишком изысканно.

Запахи прокисшего пива заглушали все остальные. Слева тянулось нечто вроде стойки с закусками, как было принято в давние времена: тарелки с кубиками сыра, ломтики салями, жирная ветчина, паттисоны, едкий перец, помидоры с укропом, ломти копченой говядины, печенья, булочки, итальянский хлеб.

Питер прошел в заднюю половину бара, чувствуя, что за ним наблюдают в зеркало, висящее над стойкой. Вдоль стены тянулись восемь кабинок, по четыре с каждой стороны. В них сидели три или четыре пары. Женщины были молоды, но у них были усталые, ярко размалеванные лица. Явно не чьи-то жены, подумал Питер.

Он дошел до самого конца зала и устроился в пустой нише в дальнем левом углу, лицом к бару и к двери, что вела с улицы. Он прикидывал, кого юный друг Джанет собрался послать к нему. Официант с прыщавым лицом, в замасленном белом переднике принял у него заказ на порцию бурбона со льдом.

Питер ждал. Кондиционера в заведении не было, и он чувствовал, как под рубашкой по телу бегут струйки пота. На пространстве между стойкой и кабинками появился официант с его выпивкой. Как только он подошел к столику, кто-то скользнул в кабинку и сел лицом к Питеру. Тот не заметил, чтобы гость заходил в бар, так что он, скорее всего, появился через кухню.

Он был черным. Волосы его, подстриженные в стиле «афро», были густыми и жесткими. У него были черные усики и маленькая остроконечная бородка. Глаза были прикрыты темными очками в золотой оправе – и стекла были так же черны, как его кожа. Такого же цвета были его шелковая спортивная рубашка и брюки.

– Привет, Стайлс, – сказал он.

Питер кивнул.

– Как ваша жена? – спросил чернокожий визитер.

В свое время Грейс, жена Питера, работала в самом центре готового взорваться Гарлема; в том году стояли жаркие летние дни, опасные своей влажной духотой.

– Вы знаете Грейс? – удивился Питер.

– В противном случае я бы здесь не сидел, – сказал его визави. – Меня зовут Рокки Джексон. Насколько я понимаю, ваша жена в Пакистане.

– Да.

Незнакомец улыбнулся:

– Вам не стоило так надолго отпускать ее. Слишком многие считают ее очень привлекательной женщиной.

Питер почувствовал, как у него дернулась мышца на скуле.

– Вы явились сюда побеседовать о Грейс?

– Нет, – ответил Джексон. – Но я хочу, чтобы вы поняли, почему я изъявил желание помочь вам. Я в долгу перед Грейс Майнафи – так ее звали, когда я познакомился с ней, – еще с той поры, когда вас не было и в помине. И многие из моих соплеменников в долгу перед ней.

– Если бы Грейс была здесь, чтобы поручиться за вас, я бы больше ни о чем не просил.

– Она бы поручилась, – сказал Джексон.

Из нагрудного кармана черной рубашки он вынул сигареты. Питер щелкнул зажигалкой.

– Как любезно, – усмехнулся Джексон. В голосе его звучала горечь. – Перейду к сути дела, приятель. Я пришел бы на помощь Грейс Майнафи, стоило ей попросить меня, но ты – ее парень, и тебе нужна помощь. Ты разыскиваешь Лауру Ллойд и ее малыша, а также газетчика Тима Салливана. Так?

– Да.

– Только не подгоняй меня, приятель, ибо я тебе выдам прямо и откровенно – я не знаю, где они.

– В таком случае…

– Я же сказал, чтобы ты не подгонял меня. – Рокки Джексон глубоко затянулся и сделал длинный хриплый выдох. – Понимаю, тебя это волнует, приятель, но мне-то спешить некуда. Разреши заверить тебя, что я спешу лишь тогда, когда это необходимо.

– Тот молодой человек, который послал меня сюда на встречу с тобой…

– Твоя подружка в комиссии могла бы рассказать о нем. Его зовут Майк Конти. Относительно приличный парень. Он родом из нового мира и не хочет подчиняться гнусным порядкам прежнего мира. Он довольно много знает, но держит язык за зубами, пока ему и его поколению не придет день сказать свое слово.

– Он как-то связан с тобой?

– Майк будет отрицать любую связь, – заверил его Джексон. Лучи солнца, пробиваясь сквозь грязные витрины, поблескивали в стеклах его очков. – Здесь еще хватает людей, которые не хотят иметь дело с «любимчиками ниггеров». – Он засмеялся. – И если я терплю их, то лишь потому, что жду слова. Не хочешь ли поменяться со мной местами? Я бы предпочел держать в поле зрения дверь с улицы.

Меняясь местами с Джексоном, Питер с трудом сдерживал нетерпение, которое вот-вот должно было прорваться. Инстинкт подсказывал ему, что, если не подгонять собеседника, он в самом деле может сказать что-то важное. Так что Питер продолжал молча ждать, крутя в пальцах так и не зажженную сигарету.

– Мы живем в сумасшедшее время, мир катится к анархии, – проговорил Джексон. – И одно насилие влечет за собой целую цепь насильственных действий.

– Сегодняшним утром мне довелось говорить об этом, – сказал Питер. У него был хриплый голос. – А позже другой человек сказал мне то же самое. Мы можем положить этот рефрен на музыку, но это никому не поможет.

– Выложу-ка я тебе кое-что из того, что я о тебе знаю, – ухмыльнулся Джексон. – Я знаю, что люди, которые похитили Вардона и Селлерса, назвали тебя в качестве посредника. – Заметив, что у Питера расширились глаза, он рассмеялся. – О, я знаю, что об этом не оповещали по радио и не печатали в газетах. Но по тюрьмам сидят двадцать восемь человек, которых допрашивали по этому поводу, и в одиннадцати из них я особо заинтересован. Они черные. Ты, наверно, думаешь, что из тюрьмы нельзя получить никаких известий? В таком случае ты ошибаешься. Словом, я знаю. Предполагаю, ничего существенного узнать тебе не удалось, в противном случае ты бы не был здесь, разыскивая своих друзей. Самый быстрый путь вытащить их – это заключить сделку по поводу Вардона и Селлерса. Теперь, когда мы знаем о судьбе Селлерса, все жутко запуталось. Не затруднит ли тебя сообщить мне, были ли какие-то контакты с похитителями?

– И да, и нет, – решился Питер. – Они связались с ФБР. Выложили достаточную информацию, чтобы убедить инспектора Бача в том, что он имеет дело с подлинными похитителями. Назвали меня. Когда я подошел к телефону, то получил указание идти к другому телефону – к уличному таксофону – и ждать второго звонка. Но я его не дождался, потому что аппарат в будке был сломан. Разговор состоялся в семь утра. С тех пор – ничего.

– Спасибо, что доверился мне, – кивнул Джексон. – Отвечу таким же доверием. Одиннадцать заключенных, в которых я заинтересован, сказали ФБР чистую правду. Они понятия не имеют, кто стоит за всем этим. С ними никто не советовался. Поверь. Что относительно Ллойда?

– То же самое. Он не знает, что за этим кроется. У него нет никаких предположений, которыми он мог бы со мной поделиться.

– Не правда ли, странно? – сказал Джексон. – Но поехали дальше. – Через плечо Питера он внимательно наблюдал за дверью на улицу. – Почему я решил помочь твоей миссис Ллойд, ее ребенку и Салливану? Если что-то случится, моим друзьям в тюрьме придется жестоко расплатиться за это. Вардон и Селлерс взяты заложниками для того, чтобы добиться выхода заключенных на свободу; их, снабдив деньгами, собираются выпроводить из страны. Так все считают. И на них обрушится всеобщая ярость за то, что случилось с Селлерсом и может случиться с другими. – У Джексона дернулся угол рта. – Ты знаешь, как сейчас называются тюрьмы, приятель? Исправительными заведениями. А ты знаешь, как исправляют заключенных? Бейсбольной битой по зубам. Одиночками, в которых они валяются в собственных испражнениях. Помоями, которыми их кормят. А когда кто-то не может больше этого выносить и взрывается, его убивает «офицер-воспитатель», объясняя, что действовал в порядке «самозащиты». Или же возмутитель спокойствия совершает «самоубийство», и его находят в петле из собственного ремня висящим на решетке камеры. Вот что теперь ждет моих друзей – полный зажим, понимаешь? Или, если хочешь играть словами, – черный зажим. Вот почему я хочу, чтобы твои друзья вернулись домой живыми и здоровыми, вот почему я хочу, чтобы о счастливом спасении этого сукина сына Вардона сообщили все газеты. Но больше всего, Стайлс, я хочу правды.

– Какой правды?

– По крайней мере одиннадцать заключенных, перечисленных в списке, – двенадцать, если ты веришь Ллойду, – были просто использованы. Кто-то их подставил. Конечно, ты уже догадался, что ни о каком похищении тут не может быть и речи. Ты не думаешь, что кто-то хотел просто свести счеты с Вардоном и Селлерсом, отпускать их никто не собирается, и вся эта шумиха с похищением служит чем-то вроде дымовой завесы? Если им в самом деле были нужны деньги, если они в самом деле добивались освобождения заключенных, почему они не вышли с тобой на связь?

Питер сцепил влажные от пота пальцы:

– Такой вариант рассматривался.

– Кем? Копами?

– Они не купились. Конечно, они должны были играть по предложенным правилам… на тот случай, если все это в самом деле серьезно.

– Слава Богу, что ты не засмеялся, – сказал Джексон. – Это сбережет нам время. Я явился сюда из своего мира потому, что не хочу неприятностей твоим друзьям. Зажим может оказаться слишком жестоким. Я не знаю, где эти подонки, но у меня есть кое-какие связи. Я думаю, пока с ними ничего не случилось – до того, как распространились новости о Селлерсе. Но Бог знает, какой взрыв может последовать теперь.

– В состоянии ли твои люди выяснить, где они находятся?

– Будем стараться, – сказал Джексон. – Но понимаешь ли, Стайлс, в этом городе есть районы, где черному человеку невозможно работать. Во всяком случае, черному человеку с моей репутацией. Но позволь мне кое-что тебе втолковать. Тебя очень удивит, если я скажу, что еще до процесса Ллойда кто-то вел очень тщательное и осторожное расследование деятельности сенатора Вардона? Спящим собакам не позволено лаять.

– Я слышал, – сказал Питер. – Уоллес Крамер, адвокат Ллойда, не сдался. Не далее как сегодня он сообщил мне, что на него работает частное детективное агентство, они ищут подтверждений обвинениям, которые Ллойд выдвинул против сенатора Вардона.

– Я знаю Уоллеса Крамера, – сказал Джексон. – Он помогал кое-кому из наших. Знаю и частного дюдика, который работает на него, – парня по имени Бернштейн. Но это не он. Несколько недель назад я говорил с ним. Пусто. Ноль.

– Ты хочешь сказать, что кто-то расследовал делишки Вардона еще до того, как все началось?

Джексон кивнул:

– Вардон возглавляет сенатский подкомитет, который занимается проблемой наркотиков. Какое-то время назад они выдвинули обвинение против черного копа из Гарлема. Обвинили его в том, что он сотрудничает с поставщиками наркоты. Мне довелось выяснить, что этот коп столь же невиновен, как и ты. Он был готов накрыть кое-кого на самом верху, ткнув в него пальцем, – и как раз в это время его подставили. Его выкинули из полиции, отдали под суд, и, ожидая вызова на Большое жюри, он совершил самоубийство. Говорят, перерезал себе вены бритвой.

– А ты думаешь, что он этого не делал?

– Ручаюсь, что нет, – сказал Джексон. – Я знал этого парня. У меня нет доказательств, кроме того, что я знал его. Но я рассказал тебе все это потому, что кто-то стал копать это дело. Не знаю, кто именно. Вопросы задавали по телефону. Тех, кто мог знать правду, крепко брали в оборот. И кто бы это ни был, он старался доказать, что обвинение, которое Вардон выдвинул против моего черного приятеля копа, с начала до конца шито белыми нитками.

Питер осушил свой стакан.

– Как говаривал мой отец, какое это имеет отношение к ценам на яйца?

Рокки Джексон прикурил от тлеющего окурка новую сигарету.

– Если бы у нас было время для салонных игр – помнишь: задайте двадцать вопросов и найдите героя, – я бы предложил тебе парочку. Сэмюэл Селлерс все время держит при себе юриста, специализирующегося на процессах о клевете. Он купился на данные Джереми Ллойда о сенаторе Вардоне, и синдикат распространил его тексты по всей стране. Он пошел на это не потому, что Ллойд был чистеньким, образцовым американским мальчиком. Он поверил доказательствам, которые Ллойд представил. Его материл был опубликован в сотнях газет. А это значит, что доказательства Ллойда убедили и его адвоката, которому предстояло отмазывать Селлерса на процессах о клевете, и юристов «Синдиката Кейна». А они-то понимали, что Вар-дон может пустить в ход все средства, которыми располагает, – деньги, высокопоставленных друзей и особенно своих коллег из сенатского корпуса. Сенаторы очень не любят, когда кого-то из их собратьев обвиняют в том, что он торгует благосклонностью. Слишком многое вылезает наружу. Стоит лишь чуть приоткрыть банку с червями, как они ползут наружу. Селлерс никогда бы не осмелился воспользоваться свидетельствами Ллойда, если бы он и его юридические советники не были полностью уверены в них.

– Но потом он отступил, изменил свою точку зрения.

– Более того. Он публично заявил, что Ллойд его подставил. Великому Сэмюэлу Селлерсу, который за всю свою долгую карьеру не проиграл ни одного процесса по обвинению в клевете, пришлось претерпеть такое унижение. Вы следили за процессом, Стайлс. Я знаю, потому что читал ваш отчет о суде в «Ньюсвью». Выяснилось, что документов, которые, по словам Ллойда, он фотографировал, не существует. Свидетели опровергли данные, которые якобы содержались в этих несуществующих документах. Выяснилось, что у Ллойда сомнительная подноготная. Но последней соломинкой, которая сломала спину Ллойду, было покаянное признание Селлерса, что он слишком поторопился, действовал чересчур импульсивно, не проверив толком доказательства, которые ему представил Ллойд. Сэму Селлерсу никогда теперь не обрести прежнюю репутацию; общество всегда будет испытывать некоторые сомнения по поводу любых выдвигаемых им обвинений. Интересно было бы узнать, сколько изданий отказались публиковать его колонку. Но в подтексте всей этой истории читается вот что: Ллойд не солгал, даже при беглом взгляде понятно, что и адвокаты Селлерса, и юристы «Синдиката Кейна» столкнулись со слишком взрывоопасной историей. И знаете что? Я ни на йоту не поверил покаянию Селлерса. Я не верю, что он проявил такую беспечность. Не верю, что такая беспечность может быть свойственна всей его юридической команде. И я задаю себе первый вопрос. Не было ли в распоряжении Вардона и его друзей чего-то на Селлерса? Каких-то данных, которые позволили выкручивать ему руки, пока он не заорал: «Дяденька!» – и не согласился дать задний ход?

– В твоем изложении звучит довольно убедительно.

– Следующий вопрос. Кто в последние несколько месяцев занимался расследованием деятельности Вардона? Оставим в покое компанию Крамера и Бернштейна. Кто еще?

– Ты имеешь в виду Селлерса? Думаешь, Селлерс пытался копать под него?

– Так оно и есть, парень.

– Но ведь они с Вардоном стали закадычными друзьями. Вместе обедали в номере Вардона, делили и выпивку и женщин, и даже порнушку смотрели на пару.

– Преданным учеником был и Иуда, – сказал Джексон. – Если ты хочешь схватить меня за яйца, тебе надо как можно ближе подойти ко мне, не так ли?

Питер почувствовал, что у него перехватило дыхание и ему трудно сделать вдох.

– Ты хочешь сказать, что Вардон чем-то шантажировал Селлерса, чтобы тот отказался от своей позиции в деле Ллойда; что тот пытался найти новый способ прихватить Вардона или, по крайней мере, свести на нет то, что у Вардона было на него. И добиваясь этих целей, он и стал «лучшим другом» Вардона.

– Именно это я и говорю.

– И если сделать следующий шаг, то ты предполагаешь, что Вардон выяснил, откуда ветер дует. И нанял кого-то, чтобы избавиться от Селлерса, использовав версию с покушением как дымовую завесу?

– Видишь ли ты в этом определенную логику? – спросил Джексон, по-прежнему не спуская глаз с двери.

– Но нельзя забывать, что история с Вардоном подняла на ноги всю страну. – Питер почти задыхался. – Президент, армия, ФБР, полиция во всех больших городах ищет похитителей, которые не существуют.

– Об этом я и говорю. И если бы ты был азартным человеком, Стайлс, я бы побился с тобой об заклад – пять против одного, – что через несколько часов или через пару дней где-то неожиданно появится Вардон, грязный и небритый. Он выложит продуманную историю похищения – как их с Селлерсом захватили, как Селлерс был убит и как в конечном итоге похитители, поняв, что правительство не собирается платить, куда-то отвезли его и выпустили на дорогу. Он будет совершенно не в состоянии сказать, ни где его держали, ни как выглядят похитители. Все время у него на глазах была повязка. Он будет скорбеть по своему лучшему другу Селлерсу. Он будет потрясен, если что-то случится с Лаурой Ллойд, ее ребенком или с Тимом Салливаном. После того как ФБР кончит терзать его, ничего не добившись, он отправится куда-нибудь отдохнуть и подлечиться. Вот за это я даю десять против одного.

Сигарета, которую Питер держал, обожгла ему пальцы. Тихо выругавшись, он бросил ее в пепельницу. Теория была совершенно сумасшедшей, и тем не менее…

– Человек, который звонил, искажая голос, знал подробности. Когда Вардон и Селлерс вышли из гостиницы, когда они взяли такси, когда вылезли у кинотеатра…

– Кто это мог знать лучше, чем Вардон?

– Кто-то подсунул записку от похитителей под дверь люкса Вардона в «Бомонде». Вардон не мог пойти на такой риск. Половина служащих в отеле знает его в лицо – посыльные, горничные, управляющий.

– Кто сообщил об оставленной записке?

– Его помощник Закари. Он нашел ее под дверью.

– Так он говорит.

– Но…

– Закари служит мальчиком на посылках у Вардона вот уже тридцать лет. Молодыми людьми они вместе начинали в политическом клубе своего города. Когда Вардон пошел наверх, он тащил с собой Закари – всю жизнь. Закари – ограниченный тупица, который прыгнет под машину, если его попросит Вардон. Если Вардон попросит его оказать содействие в убийстве, Закари и тут поможет. Закари сказал, что нашел записку, и даже назвал время, когда это случилось. Он мог весь вечер таскать ее в кармане, задолго до того, как Вардон покинул отель, дожидаясь минуты, когда можно будет предъявить ее. Во всех показаниях Закари нет ни слова правды.

– Давай встретимся с инспектором Бачем и изложим ему эту версию, – предложил Питер.

– Он не будет и слушать черного повстанца, который лишь старается выпустить из клеток своих приятелей – тюремных пташек. А теперь слушай внимательно, ибо мне только что подали знак уносить ноги. – Он кивнул на дверь. – Я уже говорил, что есть кое-какие места, где черному лучше не показываться, Стайлс. Твой инспектор ФБР представляет одно из них. Поймешь ли ты меня, если я скажу, что нахожусь в их списке разыскиваемых преступников?

– Ты в розыске?

– Поэтому мне и приходится действовать под прикрытием. Поэтому я и прихожу и ухожу отсюда через кухню вместо того, чтобы, как честный человек, спокойно войти в парадную дверь. Я отвечаю за все, что сказал тебе. Думаю, что мне удастся продать эту историю кому-нибудь из тех, кто держит порт. В таком случае какое-то время твои друзья будут в безопасности. Но рано или поздно нам придется выложить доказательства.

– Ради Бога, как же нам их раздобыть?

– Если мы правы и Вардон, пользуясь небольшим содействием со стороны Закари, устроил театр одного актера, то этому должны быть подтверждения. Селлерс был застрелен. Из какого вида оружия? Было ли оно в распоряжении Вардона? Селлерс был выкинут из машины на трассе Хатчинсон-Ривер. Сомнительно, что у Вардона тут в Нью-Йорке была своя личная машина, но допустим. Твои приятели из ФБР могут найти ответы на все эти вопросы. Если Вардон не держит личной машины, то совершенно понятно, черт побери, что он не мог разъезжать в такси с трупом в багажнике и водителем в роли свидетеля. Значит, он арендовал машину. Когда, где? Известно, что Закари с ним не было. Закари оставался в отеле, играя роль преданного обеспокоенного друга.

Рокки Джексон встал. Его взгляд ни на мгновение не отрывался от входной двери.

– И последнее. Сэмюэл Селлерс всю жизнь был помешан на женщинах. Он предпочитал платить за секс, платить за оргии. Но однажды, давным-давно, он вступил в связь с красивой девочкой из варьете. Ее звали Франсин Келлер. Наверное, лет десять она была его любовницей, его единственной женщиной. Но то ли Франсин стала увядать, то ли он устал от нее. Теперь ей около сорока лет; с моей и даже с твоей точки зрения, она все еще прекрасно выглядит, но Селлерс испытывает тягу к молоденьким. К Лолитам. Тем не менее Франсин заставила его изменить одному правилу – или же он в самом деле был искренно привязан к ней и сам предпочел измениться. Правило его заключалось в том, что, когда женщина переставала сексуально интересовать его, Селлерс избавлялся от нее. А вот с Франсин он не расстался. Она стала менеджером его офиса. И скорее всего, она знает о Сэмюэле Селлерсе больше, чем кто-либо. Если он следил за Вардоном, она в курсе дела.

– Но будет ли она говорить?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – сказал Джексон. – Если он держал ее при себе потому, что у нее на Селлерса что-то было, то, скорее всего, – нет, не станет. Если же между ними все еще существовала взаимная привязанность – пусть даже без сексуальной составляющей, – она может захотеть сделать все, что в ее силах, дабы помочь найти его убийцу. Так что выяснить это – твоя задача. Если ты считаешь, что игра стоит свеч. – Джексон направился в сторону кухни. – Прости. Копы на пороге.