Текст книги "Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Глава 2

В просторной гостиной Джерома Маршалла было прохладно – работал кондиционер. Жалюзи защищали от горячих солнечных лучей, падавших на парк через улицу. Шел пятый час пополудни.

В углу гостиной Бетти Маршалл поставила столик-бар на колесиках с хорошо продуманным содержимым. Там же стояли чашечки с картофельными чипсами, орешками и сырными крекерами. Сама же Бетти куда-то незаметно исчезла.

Питер и Джерри Маршалл приехали вместе; почти сразу же вслед за ними стали подходить остальные. Первым появился высокий, широкоплечий человек с мрачным лицом, инспектор Мейберри из команды по обезвреживанию взрывных устройств. Почти сразу же после него пришли двое военных: армейский генерал-лейтенант Дэнверс и генерал Франклин из национальной гвардии.

Питера представили, и он отошел в угол. Маршалл выполнял роль хозяина. Мужчины разговаривали очень чинно, словно они находились в церкви. Потом вошли два репортера: Эл Джекит из Ассошиэйтед Пресс и Джордж Бауэрсмит из бюро новостей одного из главных телевизионных каналов. Питер был хорошо знаком с ними и помахал им рукой. Прибывший комиссар полиции О'Коннор обнялся с Маршаллом.

Самые важные персоны появились последними: достопочтенный Джеймс Рэмси с Мартином Северенсом и губернатором штата Хью Виланом. И хотя не звучали приветственные фанфары, они торжественно вошли в гостиную с радушными улыбками на лицах. Пара молодых людей, видимо из штата губернатора, остались внизу.

Разлили напитки; кресла расставили неровным кругом. Питер по-прежнему стоял в своем углу, не обращая внимания на предложенный ему стул.

– Итак, джентльмены, – начал Рэмси, – вот мы и собрались. Время бежит неумолимо: осталось менее сорока четырех часов до решающего срока – полудня пятницы. Насколько я понимаю, Джерри, ничего нового не обнаружено. Я хотел бы все это услышать от вас.

– Ничего, – отвечал Маршалл. – Ни у меня, ни у комиссара полиции. – Он заколебался. – Все вы знаете об убийстве Ричарда Симса, произошедшем прошлой ночью. Мы решили скрыть этот факт от широкой общественности, чтобы не спровоцировать взрыва насилия раньше времени. Сегодня чуть позже полудня похитили миссис Симс из ее номера в отеле «Молино», находящемся в нескольких кварталах отсюда. В номере устроили настоящий погром, и все же у нас нет реальных доказательств какой-либо связи между этими событиями и готовящимся террористическим актом.

– В обоих случаях исполнители не установлены? – спросил губернатор.

– Мы работаем над этим, сэр, – ответил О'Коннор.

– Итак, джентльмены, мы должны принять решение, причем прямо сейчас, – сказал Рэмси. – Если мы решим рассмотреть требования шантажиста о выплате денег, то должны начать действовать немедленно, так как подготовить такую сумму наличными в мелких непомеченных купюрах – задача непростая и не может быть отложена до последней минуты.

– Вы же не собираетесь всерьез платить? – спросил Дэнверс.

– Мне кажется, к этому следует подготовиться как к последнему варианту, генерал, – ответил Рэмси.

– Но это же немыслимо! Это значит подчиняться их требованиям! – возмутился Дэнверс.

Рэмси уже надоело умиротворяюще улыбаться.

– Я живу с этим вот уже более трех недель, генерал, – сказал он. – Я продумывал все – буквально до головокружения! И вне себя от гнева. Меня просто тошнит от страха за то, что может произойти с городом и его жителями. Наедине с собой, в ванной перед зеркалом, я, генерал, проигрывал всю эту ситуацию и с жесткой позиции, и с позиции разума, и даже труса. И в итоге я убедился: мы должны быть готовы заплатить в последнюю минуту, если, конечно, примем такое решение.

– Это поставит нас в такое положение, что мы будем вынуждены снова принимать подобное решение уже самое позднее через неделю, через месяц… – заметил Мартин Северенс.

– Если мы не заплатим и не сможем остановить их, – продолжал Рэмси, – один Бог знает, сколько тысяч людей могут погибнуть. Не думаю, что смогу жить дальше с сознанием того, что не подготовился изменить свое решение в последнюю минуту. Я уже предпринял некоторые шаги, чтобы подготовить наличные деньги. Это не означает, что я считаю обязательным заплатить их, джентльмены. А означает только то, что оставлен выход на крайний случай.

– Я хотел бы спросить, – сказал генерал Франклин.

– Все, что вам угодно, генерал.

– Вы все это держали в секрете от общественности и, как я понимаю, до сегодняшнего дня и от прессы. – Он взглянул на Питера и двух других репортеров. – Вашим главным доводом был страх вызвать ответный удар белых, который может превратить город в очаг смуты и насилия.

– И не только наш, – спокойно заметил губернатор, – но и другие города страны. Возможно, в этот полномасштабный разрушительный процесс будет вовлечено почти все население, что в конечном итоге означает конец истинной демократии. Эта немыслимая кровавая бойня, генерал, превратит нас в глазах мирового общественного мнения в чудовищ.

– Плевать на общественное мнение! – продолжал генерал Дэнверс. – Оно меняется то в одну, то в другую сторону, причем по воле коммунистов. Я и гроша ломаного за него не дам.

– Давайте отложим дискуссию по этому вопросу на более подходящее время, – вмешался мэр. – Проблема города – моя проблема, и она должна быть разрешена в ближайшие сорок три часа. Я обращаюсь к вам, инспектор Мейберри.

– Слушаю вас, сэр, – откликнулся эксперт команды по обезвреживанию взрывных устройств.

– Предположим, что сегодня вечером после часа пик мы перекроем все доступы к Центральному вокзалу. Никаких прибывающих поездов. Весь подвижной состав отправляем на пригородные сортировочные станции. Предположим также, что мы закроем доступ и к близлежащим улицам и проспектам, удалим весь обслуживающий персонал с вокзала и передадим все это под ваш контроль, инспектор, и под контроль национальной гвардии. Можете ли вы в свою очередь гарантировать, что бомба не попадет на вокзал?

– Если она уже не там, – отвечал Мейберри, – то даю девяносто пять процентов гарантии.

– А остальные пять?

Мейберри иронически улыбнулся, глядя на генерала национальной гвардии Франклина:

– Я не могу поручиться за каждого человека из армии генерала, – сказал он.

– А за своих людей? – сердито спросил генерал Франклин.

– Девяносто пять процентов уверенности, – ответил Мейберри.

– В пятницу вечером на вокзале бывают тысячи людей, и мы должны спасти их жизни, даже если вы обнаружите бомбу, инспектор.

– Конечно, вы, может быть, и сможете спасти людей, но не имущество, – ответил Мейберри.

– Есть какие-то основания полагать, что бомба уже на месте? – спросил губернатор.

– Мы имеем дело с фанатиками, – сказал Мейберри, – и очень расчетливыми. По моему мнению, бомбы там нет. Мы проводили наблюдения и выборочные проверки в течение двух недель, понимая, что все это – не пустые угрозы. Если они сумели изготовить дубликат бомбы, обнаруженный в мужском туалете «Коммодора», значит, смогут осуществить свою угрозу. Не стоит думать, что им не удастся такое повторить, – это небезопасно. Я полагаю, это работа для «смертников».

– Смертников? – переспросил губернатор.

– Думаю, что они доставят на вокзал человека или людей в час пик в пятницу. Этот человек или люди взорвут бомбу, заранее зная, что погибнут сами. Фанатики, готовые погибнуть за свое дело.

– Таким образом, если перекрыть доступ к вокзалу, трагедии может не случиться?

– За исключением пяти процентов.

– Но жизни людей будут спасены даже в том случае, если террористам и удастся взорвать бомбу.

– Чьи-то жизни и будут спасены, – иронически улыбнулся Мейберри. – Я, конечно, буду там, и генерал Франклин с нашими людьми.

Мэр закурил сигарету и взглянул на свой пустой стакан.

– Обсудим это позже, – сказал он. – Итак, если мы закроем вокзал сегодня вечером, нам придется давать какие-то объяснения общественности.

– Придется просто объяснить, что существует угроза взрыва бомбы в здании вокзала, – предложил Мейберри. – Люди уже подготовлены к такой информации: их все время пугают бомбами, подложенными в аэропортах, автобусах, железнодорожных станциях и других местах большого скопления людей. В объявлении о заложенной бомбе нет ничего нового.

Мэр глубоко затянулся сигаретой.

– Так вы говорите – фанатики, Мейберри… Знаете мой самый кошмарный сон? Мне снится, что эти типы сами раскрывают свой секрет и заставляют нас занять публичную позицию. Завтра Марти Северенс будет разговаривать с ними о том, куда мы должны будем доставить деньги. Как я понял, это будет ваш последний контакт, Марти, – по крайней мере, это следует из слов шантажиста. – Голос Рэмси был глух и безжизнен от усталости. «Должно быть, он обдумывал все это тысячи раз», – подумал Питер. Рэмси продолжал: – Теперь генерал Франклин и Мейберри принимают руководство на себя.

– Вы объявляете чрезвычайное положение, и мы вводим армию на улицы Гарлема, – взорвался Дэнверс.

– Предположим, мы все это делаем, – устало продолжал Рэмси, – но ничего не происходит. Как долго мы удержим это положение? Неделю? Месяц? В конце концов должны будем вернуться к нормальной жизни – без действующего вокзала в городе воцарится хаос. И тогда Мартин снова услышит по телефону голос своего «приятеля»: теперь они будут требовать пятьдесят миллионов, сто миллионов, но на этот раз не сообщат нам заранее, где будет заложена бомба. Фанатики!

– Похоже, они нас крепко держат, – сказал губернатор.

– По совету мистера Стайлса мы решили ознакомить некоторых представителей прессы с этой проблемой в надежде расширить круг наших союзников и получить хоть какую-то информацию, какие-то слухи, которые со временем приведут нас непосредственно к шантажистам. – Рэмси посмотрел на Питера: – Ну что, мистер Стайлс, пока ничего?

Питер расправил плечи и сказал:

– Я нахожу эту встречу очень странной, господин мэр.

– В каком смысле?

– Здесь собрались только белые.

– Господи, Боже мой! – воскликнул генерал Дэнверс. – Вы что, один из них, что ли, мистер Стайлс? Чертов благодетель человечества!

– Предпочел бы считать себя реалистом, генерал, – холодно заметил Питер. – Вы рассуждаете о возможной гибели многих людей от взрыва бомбы, но с легкостью отбрасываете серию убийств, которые произойдут в Гарлеме и еще в сотнях негритянских гетто в результате ответного удара белых. Вы имеете дело с угрозой, исходящей от людей, которые сами называют себя «Власть – черным». Это – широко разрекламированная организация, но она объединяет незначительное меньшинство негритянского сообщества. Все негры обозлены, и они имеют на это право, но только очень немногие из них верят, что могут достичь своей цели – гарантированных гражданских прав и равных возможностей – силой оружия.

– Лучше бы, черт возьми, они этого не делали, – сказал генерал Дэнверс.

– Они так же, как и мы, озабочены кровавыми битвами, которые могут разразиться на улицах города, – продолжал Питер, не обращая внимания на слова генерала. – Возможно, многие из них хотят, чтобы вокзал взлетел на воздух, – именно так они могут быть услышаны. Они как бы хотят крикнуть нам: «Теперь вы нас послушайте!» – но, так же как и мы, они осознают все последствия этого. Они знают, что после того, как тысячи людей погибнут от взрыва бомбы, заложенной организацией «Власть – черным», реакция общества будет скорее такой, как у генерала Дэнверса, чем как у меня. Поэтому я снова спрашиваю вас: почему здесь нет их лидеров? Почему мы не обращаемся к ним за помощью? Почему их нет на этой встрече, решения которой будут определять как их, так и наше будущее на несколько поколений вперед?

Мэр медленно кивнул.

– Думаю, вопрос справедливый, – сказал он. – Мы старались сохранять сложившееся положение в секрете, мистер Стайлс, пытались избежать паники и кровопролития до того, как наступит критический момент.

– Вы не доверяете негритянским лидерам? – спросил журналист.

– А почему он должен им доверять? Это же враги! – вмешался Дэнверс.

Рэмси сделал нетерпеливый жест в сторону генерала – тот уже начал действовать ему на нервы.

– Я пригласил на встречу негритянских лидеров в «Грейси-Мэншн» сегодня в шесть часов вечера, – сказал он. – Пригласил всех: и Джона Спрэга – лидера организации «Власть – черным», и Линкольна Уотерса, и еще человек шесть.

– Вы собираетесь рассказать им о том, что произошло? – спросил губернатор.

– В этом нет необходимости, – ответил Питер. – В Гарлеме об этом уже известно всем. – Питер коротко рассказал о своей беседе с Натаном Джоунсом. – Он знал о цели моего визита еще до того, как я успел намекнуть. Вы понимаете, как все складывается, господин мэр? Вы можете верить девяноста пяти процентам ваших людей, как сказал Мейберри, но совершенно очевидно, что кто-то из тех, кто пользуется вашим доверием, допустил утечку информации с самого начала этой истории.

Мэр смотрел прямо перед собой немигающим взглядом.

– Лучше бы вы не говорили мне об этом, – сказал он.

Стайлс почувствовал легкое головокружение; он вспомнил, что находился на ногах вот уже пятнадцать часов. Быстро взглянул на себя в зеркало, висевшее на стене: темная щетина на лице (не брился с позавчерашнего дня), глубоко запавшие глаза с покрасневшими веками придавали ему зловещий вид.

Встреча все еще продолжалась, но, похоже, она не могла ни к чему привести. Питер почувствовал к мэру искреннюю симпатию. Джеймс Рэмси должен был принять решение, которое не могло быть приемлемым для всех. Дэнверс четко определил позицию армии. Он, без сомнения, был «ястребом». Приемы самозащиты, как их обрисовал инспектор Мейберри, не внушали оптимизма.

Без четверти шесть встречу прервали, чтобы собраться вновь в резиденции мэра после его встречи с негритянскими лидерами, если только она состоится.

– Тебе следовало бы отдохнуть, – услышал Питер голос Джерри Маршалла. Губернатор, мэр и остальные стояли в дальнем углу гостиной.

– Эта встреча должна была состояться несколько недель назад, – сказал Питер.

– Было бы то же самое – никакого окончательного решения.

– Сидим тут, впустую пережевываем одно и то же, но так и не знаем, что случилось с Мэриан Симс…

Маршалл положил руку на плечо Питера.

– Пайк – лучший специалист в городе по расследованию убийств. Если кто-то и может найти ее, так это Пайк.

– Все, больше никаких встреч! Пустая трата времени.

– Поезжай домой и поспи несколько часов, – сказал Маршалл. – Если не сделаешь этого, от тебя никакого толку не будет.

– А что изменится, если я стану свеж, как маргаритка? – с горечью спросил Питер.

– Знал бы я ответ на твой вопрос, – ответил Маршалл.

Стайлс взял такси до центра города и поехал на Ирвинг-Плейс. Когда он вставлял ключ в скважину замка, руки журналиста тряслись. Он ушел из дома среди ночи, не заправив постель и оставив полную окурков пепельницу, но миссис Палмер, женщина, которая убирала в его квартире, уже приходила днем, и теперь все здесь сияло чистотой.

Первым желанием Питера было броситься на кровать и отключиться, но он не сделал этого. Отстегнув ремни на протезе, подпрыгивая, как раненая птица, он направился в ванную. Намылив лицо лимонной пеной, побрился, затем попрыгал к душу, стоявшему за стеклянной перегородкой, и включил горячую воду. Стоя с закрытыми глазами под обжигающими и колючими, как иглы, струями воды, каплями стекавшей по выложенной кафелем стене, Питер чувствовал, как медленно расслабляются его мышцы. Наконец он выключил воду и вышел из душа. Вытеревшись насухо полотенцем, снова вернулся в спальню, сел на край кровати, взял телефон и стал набирать номер офиса «Ньюсвью», чтобы попросить вахтера перезвонить ему через два часа.

– Я могу сразу не ответить на звонок, Эд. Измотан вконец! Звони до тех пор, пока не отвечу. Мне очень надо встать.

Он лег под прохладную чистую простыню и начал засыпать, но тут раздался звонок в дверь. «Ну и черт с ним», – подумал Питер. Но в дверь звонили все упорнее. Совершенно взбешенный, Стайлс сел на кровать, набросил на себя махровый халат и поскакал в гостиную.

– Кто там? – громко спросил он.

– Майк Фэллон, мистер Стайлс. Я и Тимми.

– Уходите!

– Это очень срочно, мистер Стайлс. Это касается человека, найденного прошлой ночью…

Доскакав до двери, он отодвинул засов, затем вернулся, сел в большое кресло у письменного стола и прикурил сигарету от настольной зажигалки.

Тимми Фэллон и его отец вошли вслед за ним.

– Послушайте, меня не было дома с того самого момента, как Тимми пришел ко мне вчера ночью, – сказал Питер. – Я не уверен, что смогу выслушать вас и не уснуть.

– Мы ждали, когда вы вернетесь, – сказал Майк Фэллон. Это был невысокий ирландец с квадратным подбородком. Он любил пошутить и сейчас, будучи серьезным, выглядел как озадаченный ребенок и был похож скорее на старшего брата Тимми. – Тимми увидел вас и позвал меня. Я прибежал как можно быстрее, мистер Стайлс. Хотите, я сварю вам кофе?

– Налейте лучше чистого бурбона вон из той бутылки в серванте.

Майк налил виски и принес Питеру. Первый глоток обжег горло.

– Мы насчет фотографий, – сказал Майк.

– Каких фотографий? – Питер никак не мог сосредоточиться и понять, о чем идет речь.

– Фотографий, которые принесли из полицейского участка, чтобы показать мне, – сказал Тимми тонким, писклявым голосом.

– Ты кого-нибудь узнал? – Питер пытался остановить взгляд усталых глаз на Тимми.

– Мальчик был напуган, мистер Стайлс.

– Совершенно верно. Ты узнал кого-то, но не сказал – так, Тимми?

– Я не мог уверенно сказать, Питер. Честное слово, не мог.

– Какой он тебе Питер! Надо говорить «мистер Стайлс», маленький паршивец! – сказал Майк.

– Оставьте его, Майк. Он звал меня Питером, когда ему было еще четыре года.

– Моя старуха шкуру бы с него спустила, если бы услышала.

– Но она этого не слышала. Так что там с фотографиями, Тимми?

– Там была одна, – заерзав от беспокойства, сказал Тимми. – Этот парень был похож на того, кто гнался за мной.

– Короче, полицейский проводит опознание, – сказал Майк, – и оказывается, что мальчик никого не признал. Его заставили снова смотреть на фотографии и все время ругали Тимми. Я говорил, что он мог просто забыть. Только он не забыл! – Голос Майка стал сердитым, но его рука мягко покоилась на плече мальчика. Питер понял, что на самом деле он гордится упрямством своего сына.

– Так что там была за фотография, Тимми? Я знаю, как бывает, когда смотришь на эти снимки. Вначале кажется, что ты узнаешь целую дюжину человек, но совсем не уверен, что это так.

Тимми кивнул:

– Было именно так, кроме одного, Питер. Это был мужчина, но только не взрослый, а скорее подросток. Как будто его младший брат.

– Я не хочу, чтобы он ходил в полицейский участок, – сказал Майк.

– Так ты рассказал полиции об этом «младшем брате»?

– Они говорили, что я должен быть абсолютно уверен, Питер, тот это человек или не тот. Но я потом догадался, – сказал Тимми.

– О чем?

– Они ведь делают фотографии человека, когда его арестовывают за что-то. Так вот, этот человек мог быть арестован давно. У них, наверное, нет его новых фотографий. Понимаешь, о чем я говорю, Питер?

– Понимаю. То есть ты хочешь посмотреть их еще раз и рассказать о своих предположениях?

– Но не в полицейском участке, – сказал Майк.

– Там, наверное, было много снимков? – спросил Питер.

– Сотни, – сказал Майк.

– Но они были в таких книжечках, – сказал Тимми. – На той книжечке был номер 13 096.

– Хорошо, мальчик. Принеси сюда телефон.

Тимми принес телефон на длинном шнуре. Питер набрал номер домашнего телефона Джерри Маршалла. Через мгновение окружной прокурор ответил ему. Питер объяснил ситуацию.

– Я пришлю кого-нибудь с этими снимками как можно скорее. К тебе домой?

– Ради Бога, не надо! Фэллоны живут рядом со мной в подвальном помещении. Я должен немного поспать, Джерри.

– Конечно. Если будет что-нибудь новое, я тебе сообщу…

Питер снова скользнул под прохладную белую простыню. Он не мог вспомнить, включил ли кондиционер, но это уже не имело значения: почти мгновенно журналист впал в забытье.

Питер медленно привыкал к темноте. Звонил телефон. Казалось невозможным, что прошло два часа, но уже было темно. Питер нащупал телефон и снял трубку:

– Алло!

Телефон молчал, но тут снова раздался звонок, на этот раз в дверь.

Питер застонал. Он дотянулся до лампы, стоявшей на туалетном столике, и включил ее. Кто-то звонил не снимая пальца с кнопки. Питер снова накинул махровый халат и поскакал в гостиную.

– Сейчас, сейчас! – сердито закричал он.

Он отодвинул засов, и вошедший чуть не снес его. Пытаясь удержаться на ноге, Питер ухватился за спинку кресла. Армия чернокожих стремительно ворвалась в его квартиру.

Гигантский негр двухметрового роста прошел в центр комнаты. Он был с бородой и усами, в черных очках и синей бейсбольной кепке команды «Нью-Йорк янки», надвинутой на лоб. Ярко-оранжевая спортивная майка обнажала мускулистую шею.

– Проверьте сад, – сказал он.

Двое его людей, тоже в черных очках и очень ярких спортивных майках, вышли через двустворчатое окно, доходившее до пола, в ночь. Еще один прошел в спальню, откуда только что вышел Питер. Наконец в дверном проеме появился Натан Джоунс.

– Я привел одного друга, чтобы он встретился с тобой, белый, – сказал он. Его улыбка сверкала в свете лампы. – Не думаю, что ты имел удовольствие встречаться с Джоном Спрэгом.

Гигант в бейсбольной кепке посмотрел на Питера.

– Надень на себя что-нибудь, – сказал он.

– Какого черта вы вломились сюда? – спросил Питер, задыхаясь от гнева.

– Ты открыл дверь, папаша, – сказал Спрэг. – Не забывай об этом. Ты открыл дверь.

Двое вернулись из сада.

– Там все спокойно, – сказал один из них, засовывая пружинный нож в карман плотно обтягивавших его брюк.

– Лучше оденься, Стайлс, – сказал Джоунс, – чтобы чувствовать себя на равных.

Ярость охватила Питера. Это была старая история: он испытывал что-то вроде стыда, когда его увечье становилось очевидным. Это заставляло его чувствовать себя ущербным. Он нелепо запрыгал к спальне.

– Да, приятель, это не так просто, – сказал Спрэг.

Питер добрался до спальни и шумно захлопнул за собой дверь. Обливаясь потом, он сел на кровать и стал пристегивать кожаные ремни к колену и нижней части бедра. Дверь в спальню открылась, и появился Спрэг.

– Выйди вон отсюда, сукин сын! – срывающимся голосом произнес Питер.

– Остынь, папаша, – ответил Спрэг, – просто я хотел убедиться, что ты не звонишь по телефону. – Он устремил свой взгляд из-под темных очков на ногу из пластика и алюминия. – Слушай, а это совсем новый протез. Ты долго учился на нем ходить?

Питера затрясло с головы до ног. Он встал, повернулся спиной к Спрэгу и стал надевать трусы, затем подошел к комоду, достал чистую рубашку и натянул ее. В стенном шкафу висели чистые широкие брюки.

– А как женщины относятся к этому обрубку? Держу пари, им это нравится. Им ведь всегда нравится что-то необычное. Готов поспорить, что ты умеешь выделывать с ней разные трюки.

Питер повернулся. Лицо его было мертвенно-бледным.

– Послушай, ты, несчастный ублюдок! Чего тебе от меня надо?

– Не сходи с ума, папаша. Я просто хотел немного поболтать, пока ты одевался, но вообще-то я пришел сюда говорить серьезно. Давай присоединимся к остальным.

Питер видел фотографии Спрэга. Как писали газеты, его арестовывали сотни раз. Это был человек, призывавший чернокожих к террористическим актам: поджогам и убийствам. На фотографиях его долговязая фигура с бородой, в очках и бейсбольной кепке выглядела комично, но в жизни он таким не казался. Бурная энергия, в данный момент контролируемая, которую Питер почувствовал в этом человеке, могла внушать страх и почти истерическую преданность. «Настоящий демагог», – подумал Питер.

В гостиной двое из людей Спрэга стояли у серванта и выпивали.

– Поставьте спиртное на место! – сказал Спрэг. – Мы не пьем без приглашения.

– Так заставь его пригласить нас выпить, Джонни, – хихикнул один из них.

– Закрой свой грязный рот, – оборвал его Спрэг. – Мы пришли сюда говорить.

Натан Джоунс отошел от книжных полок Питера и сказал:

– Симпатичное собрание книг, однако не много же ты читаешь негритянских писателей, не так ли, приятель? Да, кризис порождает странных компаньонов… Джонни только что приехал со встречи с мэром. Ему нужна помощь.

– От меня? – спросил Питер.

– Мэр города – сладкоречивый трус, который боится говорить откровенно! – сказал Спрэг.

– Не будем терять времени на публичные высказывания, Джонни, – сказал Натан Джоунс. Он задумчиво смотрел на Питера. – Мы всю жизнь формируем собственные взгляды и мнения. Я уже составил мнение о тебе: в моей книге ты – в главе «приход».

– Чем, по вашему мнению, я могу помочь вам? – спросил Питер, стараясь обуздать охвативший его гнев.

– Правда – это такая вещь, которая приводит к разочарованию, – сказал Джоунс. – Ты говоришь, но никто тебе не верит, и ты начинаешь обманывать. Сегодня утром я говорил тебе правду, и у меня было чувство, что ты был на полпути к тому, чтобы в нее поверить. Это и отличает тебя от других.

– Какую правду?

– Я говорил тебе, что не знаю, кто давит на достопочтенного Джеймса Рэмси и других отцов города, и что не было никаких слухов, которые пролили бы хоть какой-нибудь свет на это дело. Ты поверил мне, не так ли?

– Да.

– Однако ты не поверил Джонни, не правда ли? Тебе не нравится, как он себя ведет, не нравится, когда он обращается к нашей молодежи с призывом самим добывать оружие, подстрекает нас поджечь Мэдисон-сквер-Гарден, или Колумбийский университет, или Грейс-Меншен. Для тебя все его мысли – черные и опасные, и, если бы ты мог, ты направил бы всю свою силу на то, чтобы уничтожить его.

– Я думал об этом, – сказал Питер. – Я совершенно серьезно и искренне думал об этом пять минут назад.

Джоунс ухмыльнулся:

– Вот видишь, Джонни, я же говорил тебе, что он – честный человек.

– А я бы раскромсал его на кусочки, даже не задумываясь о том, поможет ли это нам, – сказал Спрэг.

– Это к вопросу о любви, – продолжал Джоунс. – Теперь обратимся к проблеме помощи. Нет, мы не просим ничего бесплатно, приятель. Хотя все мы очень разные люди, но давно уже перестали просить. Точнее сказать, мы считаем себя очень разными, потому что Джонни и я мыслим неодинаково, но идем к одной и той же цели и по одному пути. За многие годы просьбы не привели ни к чему, поэтому теперь мы требуем и добьемся своего тем или иным путем: моим или Джонни.

Питер поднес зажигалку к сигарете, руки его слегка подрагивали.

– Я не спал вот уже восемнадцать часов и умираю от усталости, – сказал он. – Не вижу смысла в том, чтобы слушать высказывания о платформе вашей партии. Вы чего-то хотите от меня? Тогда просите или требуйте.

– Вначале мы кое-как расскажем, – сказал Джоунс. – Прошлой ночью в Юнион-сквере был митинг протеста.

– А разве в последнее время бывают какие-то другие митинги?

– Я как раз пришел с такого, – сказал Спрэг, сверкнув очками.

– Ты хочешь спать, Стайлс? Тогда бросай свои шуточки, – сказал Джоунс. – Ты знаешь о митинге протеста. Дик Симс был там. Он шел именно оттуда, когда эти подонки набросились на него. Так вот, мы кое-что узнали. Митинг проходил в старом рабочем клубе. Основным докладчиком был наш друг Джонни, а когда Джонни говорит, митинг длится долго. Это было похоже на старомодное собрание членов секты возрождения веры, только кровожадное. Большинство слушателей одобряли Джонни, но в самом начале было несколько выступлений с критическими замечаниями, с одним из них выступил Ричард.

– Он призывал сидеть на заднице и ждать, когда белый бросит нам корку хлеба, если будет в настроении сделать это, – заметил Спрэг.

– Ричарда освистали, – продолжал Джоунс, – потому что прошлым вечером настроение аудитории в большей степени соответствовало речам Джонни: поджечь ближайший госпиталь, в котором не все служащие чернокожие.

– Полегче на поворотах, Натан, – посоветовал Спрэг.

– Не угрожай мне, Джонни. Я тебе нужен. Я нужен тебе, чтобы произнести надгробную речь, когда придет время. Позволь мне дальше рассказать о Ричарде. Так вот, на митинге он проиграл, зато Джонни был в прекрасной форме и продолжал выступать даже после часу ночи. Ричард сидел между мной и нашим общим другом. Он сказал этому другу: «Думаю, надо позвонить Мэриан, а то она будет волноваться. Она вообще не хотела, чтобы я шел на этот митинг». Ричард встал и пошел в холл, где находились старые телефонные будки. Наверное, компания уже устала чинить их, потому что, где бы ни проходили подобные митинги, всегда находится кто-нибудь, кто разобьет перегородки или вышибет дверь будки.

Короче говоря, после того, как Ричард вышел на несколько минут, наш общий друг решил направиться в мужскую комнату: видимо, ораторское искусство Джонни подействовало на его мочевой пузырь. Когда он спустился в холл, то увидел, как Ричард выскочил из телефонной будки и помчался по улице так, словно за ним гнался сам дьявол. Почти в это же самое время – буквально через несколько секунд – из соседней будки вышел белый. Он оглянулся и, увидев мелькнувшую одежду удаляющегося Ричарда, крикнул. Трое белых парней, стоявших за автоматом с сигаретами, подбежали к нему. «Этот черномазый ублюдок слышал, о чем я говорил!» – прокричал парень своим друзьям, и все четверо побежали вслед за Ричардом. Тем временем наш общий друг вернулся на митинг и с энтузиазмом продолжал слушать Джонни, призывавшего сжечь собор, однако у него не оказалось смелости на то, чтобы побежать вслед за теми, кто погнался за Ричардом. Позже, когда до него дошла новость о случившемся, наш общий друг сказал сам себе: «Я бы узнал того парня, который вышел из соседней телефонной будки». Набравшись храбрости, он пришел к нам. – Джоунс замолчал. – Мы даем тебе эту информацию, мистер Стайлс.

– И вы дадите мне этого общего друга, который сможет посмотреть несколько фотографий?

– Да, сможем.

– Есть еще один маленький мальчик, который думает, что смог бы опознать этого человека, – сказал Питер. – Он предполагает, что видел его лицо на одном из снимков, и собирается просмотреть их еще раз. Если ваш общий друг опознает то же лицо…

Джоунс посмотрел на Спрэга. Гигант в бейсбольной кепке на мгновение заколебался, но затем сказал:

– Мы сделаем это.

– Вы что, так же, как и я, хотите найти убийц Ричарда Симса?

– Особенно потому, что они – белые, – заметил Спрэг.

– А теперь я перехожу к тому, чего мы хотим от тебя, – продолжал Джоунс. – Вернемся к началу нашего разговора. Мы хотели бы узнать – а ты мог бы это сделать сам или через своего друга, августейшего окружного прокурора, – возможен ли такой вариант, что телефонный «приятель» Мартина Северенса звонил ему примерно в то же время, когда Ричард выбежал из будки?