Текст книги "Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор"

Автор книги: Хью Пентикост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

– Она произвела на меня впечатление преданной жены, – своим спокойным, ровным голосом произнесла Клэр. – Преданной жены, отличной матери, женщины такого мужества, что она просто потрясла меня. В конце мы уже говорили по душам. Она знала, чего добивался Питер, он показался ей честным человеком. «Если бы все были так преданы правде, как Питер Стайлс, на нас с Джереми не обрушилась бы такая беда», – заявила мне она.

– Вот поэтому мне и нужна ваша помощь, Стайлс, – сказал Бач. – Лаура Ллойд верит, что вы не объедете ее на кривой.

Питер почувствовал, что в нем поднимается волна гнева.

– На какой кривой вы хотите, чтобы я объехал ее? – спросил он.

– Ничего подобного я не хочу, – сказал Бач. – Если я приду к ней и спрошу, обращался ли к ней кто-нибудь по поводу возможного похищения сенатора и возможного бегства ее мужа на Кубу или в Алжир, она мне ничего не скажет. Я для нее враг; я представляю министерство юстиции, которое помогло засадить ее мужа в тюрьму. Если она хоть что-то знает, то должна понять, как это опасно для нее, для ребенка, для ее мужа.

– Насколько велика опасность? – спросил Питер.

– Если вы правы и они лишь использовали Ллойда, чтобы сбить нас со следа, то, когда он сыграет свою роль, от него просто избавятся. Он никогда не попадет ни на Кубу ни в Алжир, ибо если он действительно так честен, как вы говорите, то при первой же возможности он должен связаться с нами. Предположим, что правительство откажется иметь дело с похитителями или не сможет договориться с ними. Предположим, что тела убитых Вардона и Селлерса будут выкинуты на лужайку перед Белым домом. Такая женщина, какой, по вашим словам, является Лаура Ллойд, не сможет этого перенести, как бы она ни ненавидела Вардона и Селлерса. Если она что-то знает, то заговорит. А похитители захотят получить стопроцентную уверенность, что она будет молчать. Если к ней явлюсь я, она решит, что я прошу ее предать кого-то, кто – пусть и ошибаясь – но пытается помочь ее мужу. Если же явитесь вы, она, по крайней мере, не будет иметь сомнений, честны ли вы с ней.

– Тебе она поверит, Питер, – подтвердил Девери.

– Я буду откровенен с вами, Стайлс, – сказал Бач. Он посмотрел на часы. – У нас осталось сорок пять часов. Мне нужна любая информация, которой она обладает. Очень нужна. Если мы сможем заранее представить, с кем нам придется вступать в переговоры, у нас появится преимущество. Я не хочу навлечь неприятности на миссис Ллойд. Но мне нужно знать, что ей известно. И я совершенно искренне не хочу, чтобы она пострадала.

– Так защитите ее! – вскинулся Питер. Желудок у него свело судорогой.

– Это уже сделано, – сообщил Бач.

Было уже почти три часа.

– Я увижу ее, как только настанет утро, – сказал Питер.

– Отправляйтесь сейчас же, – посоветовал Бач. – Утром может быть слишком поздно.

Питер встал. Что бы он ни чувствовал, черные очки не выдали его.

– Удачи, – буркнул ему вслед Бач.

Когда Питер вышел на Мэдисон-авеню, он увидел, что вход в здание радиовещательной компании Си-би-эс окружен солдатами в полном боевом облачении. Ему пришло в голову, что сейчас, несмотря на ранний час, миллионы людей по всей стране, скорее всего, слушают радио или смотрят телевизоры. Присутствие солдат позволяло предполагать, что в данный момент у микрофонов Си-би-эс творится нечто важное, достойное внимания. Десять лет назад, подумал Питер, похищение двух известных людей вызвало бы не более чем возмущенное похмыкивание за чашкой утреннего кофе. Но национальный климат изменился. Сегодня одно насильственное действие, по всей видимости, влечет за собой другое. Чудовищное убийство Шарон Тейт и ее друзей в Голливуде привело к другим вспышкам насилия; за взрывами последовали другие взрывы; насилие со стороны радикальных групп вызвало ответные действия других, противостоящих им группировок, которые провозглашали приверженность патриотическим ценностям, закону и порядку. Стоит поджечь бикфордов шнур одного преступления, как десятки опасных взрывов не заставят себя ждать.

Когда он пересек Парк-авеню и углубился в деловую часть города, попутное такси подхватило его и доставило в район Ирвинг-Плейс. У себя в гостиной он снял трубку и набрал номер Лауры Ллойд. Занято.

Чуть прихрамывая, он направился в спальню и открыл верхний ящик комода. Оттуда он вынул небольшой пакетик, завернутый в коричневую бумагу, который с трудом запихнул в боковой карман пиджака. Рядом с кроватью стоял отводной телефон, и он снова набрал номер. У Ллойдов по-прежнему было занято. Питер тихо выругался сквозь зубы. Он знал, что во время процесса над Джереми Лауру бесконечно осаждали звонками психи – кто-то угрожал, кто-то обращался с непристойными предложениями. В конечном итоге ей пришлось держать телефонную трубку снятой с рычага. Скорее всего, это началось снова.

С Лаурой Ллойд у него было связано очень многое. Все это Питер скрыл от инспектора Бача – как скрывал от всех остальных. Для миллионов читателей «Ньюсвью» Питер Стайлс был хорошо известной личностью. Его пронизанные личным отношением повествования снискали ему репутацию честного исследователя проблемы насилия в современном обществе. Примерно семь лет назад Питер вместе с отцом возвращался в своей машине с горнолыжного курорта в Вермонте. Два гогочущих хулигана, которые зигзагами спускались по извилистой горной дороге из курортного поселка, прижали их к обочине, и машина Питера внезапно перелетела через ограждение и, кувыркнувшись, свалилась в долину. Питера успели вытащить из обломков, и последним его воспоминанием перед тем, как он потерял сознание, был крик отца, сгорающего заживо. Питера доставили в больницу, где ему ампутировали правую ногу ниже колена.

Ему потребовалось длительное время, чтобы физически и психически оправиться после трагического инцидента. С помощью Фрэнка Девери и других друзей он сумел устоять. У него изменился стиль письма – из легкого и остроумного наблюдателя сцен общественной жизни он превратился в яростного крестоносца, обличителя бессмысленного насилия, которое, по всей видимости, становилось уродливой приметой времени.

Единственная область бытия, в которую он так и не смог до конца вернуться, были отношения с женщинами. В физическом смысле он чувствовал себя калекой.

Вернула его к жизни Грейс Майнафи, вдова давнего близкого друга, которого убили во время одного из маршей протеста. Когда ее раны затянулись и Грейс почувствовала себя готовой к отношениям с другим мужчиной, она однажды высмеяла Питера, услышав, что он не может смириться с физическим дефектом. Вскоре они поженились, и перед Питером открылся новый мир.

Грейс и ее первый муж были активистами Корпуса Мира на Ближнем Востоке. Примерно за год до похищения сенатора Вар-дона правительство обратилось к Грейс Стайлс с просьбой: не может ли она провести пару месяцев в Пакистане, чтобы организовать помощь для миллионов людей, умирающих от голода и болезней. Конечно, речь шла всего лишь о паре месяцев, но они растянулись до четырнадцати. Грейс была нужна там. С помощью государственного департамента Питер получил лишь две возможности нанести ей краткие визиты. Разлука была жестоким испытанием для них обоих.

И тогда в жизнь Питера вошла Лаура Ллойд.

Давным-давно, еще мальчишкой, Питер выдумал себе подружку. Он назвал ее Хелен. Она была неказиста, но отнюдь не уродина. Когда она улыбалась, что было вознаграждением за воображаемые героические поступки Питера, она становилась так красива, что невозможно было описать. И хотя она обладала невероятной для девочки смелостью, все же воображаемая Хелен была беззащитна и ранима. Она вечно попадала в какие-то непредсказуемо опасные ситуации, и ее неизменно спасал супермен Питер. Эти детские фантазии были давно забыты. И вот однажды, занимаясь расследованием подноготной Джереми Ллойда, он решил поговорить с его женой. Лаура Ллойд, слегка испуганная, открыла ему дверь квартиры и вопросительно уставилась на него.

«Господи, да это же Хелен!» – пришло в голову Питеру.

Она обладала той же неброской красотой, ее очень украшала нечастая, но щедрая улыбка, она была так же ранима. Он, как в детстве, почувствовал, что готов ради нее сразиться с армией негодяев.

Конечно, она видела в нем врага. По ее мнению, его задачей было причинить ей боль, постараться очернить и без того униженного мужа. Он попытался высмеять свою романтическую тягу к этой женщине. Окружающий мир не имел ничего общего с романтикой. Героические фигуры были мертвы – и в кино, и в жизни. Но даже когда Питер сделал свою работу, не причинив никакого вреда Джереми Ллойду, он не смог отделаться от чувства, что теперь в какой-то мере несет ответственность за Лауру Ллойд. Это вовсе не бредни, убеждал он себя. Существует его обожаемая Грейс – за пять тысяч миль от него – и есть Джереми Ллойд – центр и смысл существования Лауры.

Но она нуждается в помощи.

Все до последнего пенни в семье Ллойдов шло на организацию безуспешной защиты Джереми. Лаура нашла работу на часть дня в какой-то конторе по недвижимости. Она могла работать только полдня, ибо ей надо было уходить пораньше, чтобы собрать в школу Бобби, ее семилетнего сына. Она и слышать не хотела о каком-то займе у Питера, хотя теперь он перестал быть врагом. Лишь спустя много времени он смог уговорить ее, чтобы она позволила пригласить их с Бобби на обед и, может быть, в кино. На первых порах она считала, что Питер мается чувством вины из-за того, что собирался размазать Джереми на страницах «Ньюсвью». Затем она безоговорочно решила, что он неторопливо и расчетливо подбирается к ней. Если она будет принимать его помощь или слишком часто видеться с ним, он получит повод требовать вознаграждения в той форме, к которой она не была готова.

Но Питер любил Грейс, которая застряла в Пакистане, и говорил себе, что он всего лишь проявляет заботу о двух существах, которые в ней нуждаются. Квартира Лауры была только в трех кварталах от его дома. И в свободные вечера добираться до нее было несложно. В глубине души Питер понимал, что испытывает острое сексуальное желание в присутствии этой женщины. Почему бы и нет? Что неестественного в том, что он видит в Лауре привлекательную женщину? У этих чувств все равно нет будущего. Ведь есть Грейс и есть Джереми. Лаура любит Джереми, и, если ей придется год за годом ждать его, она будет ждать.

Питер ненавидел сам себя за эти предательские мысли. Грейс была его женой. Она помогла ему снова стать мужчиной. Но она находилась в пяти тысячах миль от него. Питер часто лежал ночами без сна, терзаемый голодом, для которого он даже не мог подобрать названия. Но оно было написано неоновыми буквами на потолке его спальни.

Лаура Ллойд!

Глава 3

С пакетиком, который распирал ему карман, Питер обошел Гремерси-парк и добрался до Двадцать первой улицы. Были времена, когда квартиры в нижних этажах старых нью-йоркских домов коричневого камня с небольшими садиками на заднем дворике пользовались большим спросом. Но в последние несколько лет снимать их стало проще. Квартиры на уровне улицы были легко доступны для типов, которые шлялись по округе, присматривая, что можно стащить, дабы раздобыть деньжат на наркоту. Земля здесь была пропитана отходами. В силу этих обстоятельств семья Джереми Ллойда получила возможность снять так называемую «квартиру с садом» к востоку от Гремерси-парк.

Когда Питер подходил к квартире Лауры, он почувствовал, как у него зашевелились волосы на затылке. В середине квартала был припаркован армейский джип, и вдоль фасада дома Лауры неторопливо прохаживались, патрулируя, четверо вооруженных до зубов солдат. Через открытые окна соседних квартир доносился нескончаемый поток голосов, комментировавших похищение.

Питер ускорил шаг. Солдаты, похоже, не обращали на него внимания, но как только он оказался у дверей, что вели в вестибюль здания, путь ему преградил мужчина в штатском.

– Вы здесь живете? – спросил он.

– Нет.

– К кому вы идете?

Питер сжал челюсти:

– Какое ваше дело?

Человек вынул из кармана кожаный бумажник с бляхой. Он был агентом ФБР.

– Вы идете навестить миссис Ллойд?

– А если и так?

– Ваша фамилия Стайлс?

– Да.

– Можете доказать?

Питер вынул свой бумажник, в котором хранилось водительское удостоверение и полдюжины кредитных карточек.

– Что это за пакет? – спросил агент, показывая на карман Питера.

– Вы поверите, если я скажу, что там автомобиль?

– Никак для малыша?

– Вы хотите взглянуть на мои шрамы и родимые пятна? – усмехнулся Питер.

Агент смутился:

– Инспектор Бач предупредил нас, что вы появитесь. Будьте осмотрительны.

– В каком смысле?

– В этом районе миссис Ллойд вызывает самые разные чувства, – сказал агент. – Ее муж – один из тех, кто связан с этим похищением.

– Вы его уже вычислили?

Человек из ФБР пожал плечами:

– Не так давно тут шаталась компания типов в касках, угрожая вломиться в дом. Поэтому тут и появились солдаты.

Питер облизал пересохшие губы:

– Спасибо, что сказали.

– Передайте даме, чтобы она не волновалась. Они не вернутся.

Войдя в дом, Питер нажал кнопку звонка у дверей Лауры. Шторка на глазке в верхней части двери отодвинулась. Он знал, что Лаура разглядывает его. Питер слышал, как звякнула снимаемая цепочка, дверь открылась, и она предстала перед ним. Поверх платья на Лауре был маленький клетчатый передничек. У нее неестественно блестели глаза.

– Питер! – произнесла она. Но ее голос походил скорее на шепот.

Войдя, он закрыл за собой дверь и накинул цепочку. Лаура прислонилась к дверям, словно впустив его, она исчерпала все силы. Он слышал, как непрерывно гудела телефонная трубка. Как он и предполагал, Лаура сняла ее.

Он испытал желание коснуться ее, но это было бы против правил.

– Как мы рады тебя видеть, Питер! – Из дверей спальни показался Бобби. Он был крепеньким мальчишкой со светлыми волосами и темно-карими, как у матери, глазами.

– Я пыталась дозвониться до тебя, Питер, – сказала Лаура. До этого за весь период их странной дружбы она никогда не звонила ему. Ему приходилось брать на себя поддержание их отношений. Он почувствовал воодушевление. Она обратилась к нему за помощью.

– Ты видел солдат, Питер? – спросил Бобби.

– Да.

– Тут было пятнадцать или двадцать человек в железных касках, – сказала Лаура. – Они толпились на тротуаре, орали и выкрикивали оскорбления. Затем несколько из них вошли в дом и стали колотить в двери.

– Сволочи, – отрезал Питер.

– Эй, Питер, так нельзя выражаться, – заявил Бобби.

– Прости. Не сдержался. – Он вытащил из кармана пакетик и протянул его Бобби. – Посмотри, Боб, понравится ли тебе?

Мальчишка разорвал бумагу, и у него расширились глаза. Он вскинул над головой маленькую красную модель гоночной машины.

– Ох, Питер, это же «феррари»!

– Проверь, как она работает.

– Ну и ну, – вскричал Бобби, – до чего классно! – Он исчез в спальне.

– Это было просто кошмарно, Питер, – сказала Лаура. – Мы спали, когда зазвонил телефон. Это был один из давних голосов, поносивших меня. Я поняла, что-то случилось, и включила радио. И тут узнала… Теперь все, включая и его дядю, обрушатся на нас. Но мне никогда и в голову не приходило… о, эти люди, Питер! Если бы не пришла помощь, думаю, эта публика…

– Теперь ты под надежной защитой, – сказал Питер. – У тебя еще остался кофе?

– Конечно. Прости, Питер. Я совершенно забыла правила приличия.

Она кинулась в маленькую кухоньку, которая служила всего лишь продолжением гостиной, и налила кофе. Они уселись бок о бок за маленьким обеденным столом в алькове. Питер слышал, как «феррари» визжит на поворотах черной пластмассовой гоночной трассы, которую он еще раньше подарил Бобби. Он предложил Лауре сигарету. Курила она редко, но он почувствовал, что в эту минуту она нуждается в сигарете, и поднес ей зажигалку. Ему хотелось сказать ей что-то теплое и нежное, полное любви. Вместо этого он снял черные очки и засунул их в нагрудный карман.

– Я должен сразу же тебе все рассказать, Лаура. Я пришел бы в любом случае, но к тому же меня попросили зайти к тебе.

– Кто?

– Инспектор ФБР, который занимается этим делом; его зовут Бач.

– Вот как.

– Заверяю тебя, что я пришел бы и без его просьбы.

Ее теплые карие глаза в упор смотрели на него.

– Думаю, что знаю это, Питер. Ты… нужен мне. Поэтому я и пыталась дозвониться до тебя.

– Может, и лучше, что я успел уйти. В противном случае, если бы ты первой нашла меня, я бы не услышал версии Бача.

– Неужели они считают…

– Пока еще они ничего не знают, – успокоил ее Питер. – Кроме первой записки, ничего больше не последовало. Никаких попыток выйти на второй контакт. Они выжидают.

– И неужели они… они примут эти требования?

– Они попытаются обговорить сроки.

Когда она хмурилась, то напоминала удивленную маленькую девочку.

– Джереми не захочет оказаться ни на Кубе, ни в Алжире, – сказала она. – Он не потерял надежды, Питер. Юрист… то есть мистер Крамер – продолжает искать пути.

– Лаура, если ты что-то знаешь…

– Питер!

– Я передаю тебе то, что просил сказать Бач. Бач думает, что похитители могли поставить имя Джереми во главе списка, чтобы пустить ФБР по ложному следу. Были группы и организации, которые во время суда организовывали пикеты и демонстрации в поддержку Джереми, так что можно навести следствие на них. Они были друзьями Джереми. Бач думает, что кто-то из них мог подставить тебя и пообещать, что Джереми будет на свободе.

– Нет.

– Если ты знаешь, кто они, и если так случится, что они убьют Вардона и Селлерса, то они могут потом… предпринять серьезные меры, чтобы заставить тебя замолчать.

– Питер, я ничего не знаю. Меня никто не навещал. Эти новости стали для меня, как и для всех остальных, потрясением. Знаешь, какая у меня была первая мысль?

– Какая?

– Что это может плохо сказаться на шансах Джереми. Люди будут думать, что он имеет отношение к этой истории.

– А ты не думаешь, что с ним могли переговорить прямо в тюрьме? – спросил Питер. – Кто-то, кто убедил его, что оправдать себя он лучше всего сможет, будучи в безопасности, вне тюремных стен?

– Никогда, – спокойно возразила она. – Я хочу сказать, что понятия не имею, велись ли с ним такие разговоры, но знаю, что он никогда не согласился бы стать частью такого замысла. Джереми не может ни на йоту преступить закон, он знает, чем это для него кончится.

– Если кто-то все же придет к тебе, Лаура…

– Ты будешь первым, кто об этом узнает. Обещаю тебе, Питер.

Грубые хриплые крики ворвались так неожиданно, что Питер с Лаурой на мгновение застыли с чашками в руках. Из спальни донесся звон разлетевшегося стекла, громкий мат и тонкий вскрик, который мог издать только Бобби.

Вскочив на ноги и покачнувшись, Питер кинулся в спальню. С его ногой ему было трудно быстро двигаться. Все случилось слишком внезапно, словно щелчок фотокамеры. Дорогу ему преградил огромный мужчина в синей жестяной каске. Горящие воспаленные глаза сверкали. У него был багровый шрам, который шел от корней волос до угла распяленного рта, издававшего рычание. И на голову Питера опустился металлический стержень.

Питера было не так легко одолеть в схватке. Он хорошо владел каратэ. Но ему надо было отреагировать меньше чем за секунду, и в то мгновение, когда он сделал шаг назад, нога подвела его. Человек в дверном проеме и взметнувшийся железный стержень – все слилось в одно.

Удар пришелся Питеру по голове, и он провалился в мучительную темноту.

Питер медленно всплывал на поверхность. Левая часть головы разрывалась от боли. Когда он поднял веки, мир перед глазами качнулся и расплылся. Он понял, что лежит на кровати, скорее всего, у Лауры. Откуда-то издалека до него доносилось приглушенное перешептывание нескольких голосов. Он заметил рядом с собой на краю постели какое-то расплывчатое белое пятно. Прикрыв глаза, он тут же снова открыл их, пытаясь заставить их работать.

– Спокойней, старина, – произнес мужской голос.

– Кто вы? – спросил Питер.

– Доктор Рейли, врач скорой помощи. Ну вам и врезали по черепу, старина.

– Насколько серьезно?

– Вам бы не мешало сделать рентген.

Питер сделал попытку приподняться на локтях. Боль была ощутимой, но по крайней мере, перед глазами немного прояснилось. Доктор Рейли оказался молодым улыбчивым ирландцем, в белой куртке и таких же брюках. На шее у него болтался стетоскоп.

– Где миссис Ллойд? – спросил Питер.

Курносая физиономия Рейли вдруг стала очень серьезной. С лица сползла улыбка.

– Они ее забрали, – сказал он.

В голове у Питера что-то заклинило.

– Вы имеете в виду ФБР?

– Те парни, что сюда вломились, – уточнил Рейли. – Они захватили ее вместе с малышом.

Рывком приподнявшись, Питер свесил ноги с кровати – и рухнул бы на пол, если бы Рейли не подхватил его. На мгновение перед ним всплыло видение синей жестяной каски, горящих глаз, синевато-багрового шрама и искаженного рта. Из соседней комнаты продолжало доноситься бормотание и перешептывание.

– Помогите мне, – сказал Питер.

– Вам бы лучше расслабиться, старина, – посоветовал Рейли. – Думаю, вы вне опасности, но все же…

– Кончайте свои дела, – прервал его Питер. Каким-то образом, опершись на дверной косяк, он поднялся на ноги. Он собрался двинуться в гостиную, но потерял ориентацию в пространстве. Переступив порог, он очутился в комнате Бобби. Детективы в штатском искали тут отпечатки пальцев. На полу валялись обломки черной пластмассовой трассы Бобби. Изящный красный «феррари», раздавленный чьей-то подошвой, превратился в лепешку. Окно, выходившее на замусоренный задний двор, было сорвано с петель.

– Будьте любезны, обойдите другим путем, мистер Стайлс, – сказал детектив. – Мы не теряем надежды найти какие-нибудь следы.

Питер побрел обратно в комнату Лауры. От ярости перед глазами у него плавала красная пелена. Рейли было попытался поддержать его, но Питер оттолкнул врача. В голове пульсировало. Он распахнул дверь в гостиную.

Похоже, она не подверглась разгрому. Тут было все в порядке, но комната имела странный вид. Маленький столик, за которым они с Лаурой пили кофе, был точно в таком же виде, что и раньше: стояли их кофейные чашки, стулья были несколько отодвинуты от стола. Неуместными были лица присутствующих. Тут был молодой армейский лейтенант и незнакомый человек в штатском. И еще Бач. Питер прикинул, что он находился без сознания некоторое время, раз тут успела появиться «скорая помощь» – и Бач.

– Вы, сукины дети, обделались, как всегда, – сказал Питер, сам удивившись той ярости, которая дрожала в его голосе. – Как великолепно вы смотрелись снаружи, где все могли вас видеть, и вам было наплевать на то, что делается на заднем дворе!

Бач подошел к нему:

– Как вы себя чувствуете?

– В голове словно отбойный молоток работает.

– Лучше, чтобы вас доставили в больницу.

– Провались она, ваша больница! – Питер услышал, что он орет. – Вы позволили им похитить Лауру и Бобби! Ваш тупой идиот у дверей готов был проверить мое свидетельство о рождении, прежде чем позволить войти, а эти подонки без всяких трудностей влезли со двора!

Бач спокойно и бесстрастно смотрел на него своими бледно-голубыми глазами.

– Если бы я даже встал на колени и целовал вам ноги, от этого женщина и ребенок быстрее здесь не оказались бы. Вы видели того, кто напал на вас?

Питер прикрыл глаза, стараясь четко представить себе облик нападавшего. Но в памяти всплыло выражение ужаса на лице Лауры, когда она услышала крик Бобби.

– Мы столкнулись в дверях, – сказал он. – Разбилось стекло, и Бобби закричал. Я еще не успел толком разглядеть его, а этот тип уже набросился на меня со свинцовой трубой. Все произошло так быстро. Он был в ярко-синей жестяной каске. Сумасшедшие глаза, и шрам от корней волос до угла рта. Большой.

– Шрам свежий или старый?

Питер затряс головой, стараясь припомнить.

– Багровый. Свежий или старый, понять не могу. Вид был такой, словно по нему гризли прошелся лапой. Кто они, Бач?

Бач пожал плечами:

– Рабочие откуда-то поблизости. Значит, вы видели синюю жестяную каску?

– Неужели никого не арестовали, когда они в первый раз пытались ворваться сюда?

Бач сдержанно усмехнулся:

– Никого. Говоря полицейским языком, их просто «рассеяли».

– О Господи? Зачем они захватили ее?

– Об этом говорит клочок бумаги, в которую был завернут камень, брошенный в окно, – сообщил Бач. – «Скажите Джереми Ллойду, пусть он велит своим приятелям освободить Вардона и Селлерса, или он никогда больше не увидит своей семьи», – на память процитировал Бач. – Больше ни о чем не спрашивайте. Да, идет расследование. Нет, отпечатков пальцев они не оставили.

– Как эти идиоты, расставленные у фасада дома, поняли, что происходит? – спросил Питер.

Улыбка застыла на губах Бача.

– Кто-то выглянул из заднего окна и позвонил в полицию. Солдаты же и мой человек Лоуренс не слышали ничего, что могло бы привлечь их внимание.

– Значит, они до сих пор сидят на задницах и сопли жуют! Почему они не осматривают окрестности?

– Этим занимается полиция. Я не Даниель Бун[6]6
  Бун Даниель (1734—1820) – американский первопроходец, который в 1775 году исследовал прерии Восточной Вирджинии и Кентукки, прокладывая путь первым поселенцам. (Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть]. Я не могу выслеживать людей на городских тротуарах. Мы должны найти кого-то, кто что-то видел. Я здесь потому, что ждал вашего появления. Так что вам сказала миссис Ллойд?

– Ничего. Она ровно ничего не знает. Я говорил, что от нее ничего не добиться.

– Единственная наша зацепка… единственный след того, что тут произошло, – сказал Бач, – это как раз эти синие каски. Дело в том, что, по мнению полиции, эти каски из порта. Докеры. Я бы посоветовал вам обратиться к сотрудникам Портовой комиссии. Может, вам удастся опознать вашего человека со шрамом в личных делах.

Питер посмотрел на часы. Сквозь портьеры на окнах уже начал просачиваться дневной свет. Шел шестой час.

– Они открыты всю ночь? – спросил он.

– С половины девятого, – сказал Бач. – Я сообщу им о вас.

– И что же мне делать эти три часа?

– Лучше всего отправиться домой и немного передохнуть, – посоветовал Бач. – Если мы что-нибудь найдем, то позвоним вам.

– Вы, должно быть, шутите, – буркнул Питер.