Текст книги "Изгнание/Сброс петель"
Автор книги: Хью Хауи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
9
Посетители Джульетте разрешались, но ей вовсе не улыбалось, чтобы кто-то видел её в таком состоянии. Поэтому она продолжала сидеть, прислонившись спиной к решётке и уставившись на стенной экран. Безрадостный линялый пейзаж постепенно светлел – где-то там всходило невидимое солнце. Пол камеры был пуст – ни папок, ни призраков. Джульетта осталась совершенно одна. Её отстранили от должности; впрочем, она так до конца и не была уверена, хотела ли вообще выполнять эту работу. Её ранее такая простая и понятная жизнь лежала в руинах. Зато за плечами теперь целая гора мёртвых тел.
– Уверен – всё разъяснится, – раздался голос из-за спины.
Джульетта отстранилась от решётки и оглянулась. Сзади, обхватив ладонями стальные прутья, стоял Бернард.
Джульетта отошла от него и села на койку, повернувшись спиной к серому ландшафту.
– Вы же знаете, что я этого не делала, – сказала она. – Скотти был моим другом.
Бернард нахмурился.
– Вы полагаете, что арестованы за это? Парнишка покончил с собой. Должно быть, трагические происшествия последнего времени оказали на него своё влияние. Такое случается с людьми, переехавшими в другую секцию Хранилища, пережившими разрыв с друзьями и родными, взвалившими на себя работу, которая оказалась не по зубам…
– А за что же тогда меня держат здесь?
Кажется, двойной очистки не будет. В стороне, в коридоре, она видела Питера: тот бродил взад-вперёд, как будто подойти ближе к камере ему мешало некое невидимое физическое препятствие.
– Незаконное вторжение на тридцать четвёртый уровень, – начал перечислять Бернард. – Угрозы в адрес жителя Хранилища, попытки проникнуть в дела IT, несанкционированное перемещение собственности IT из охраняемой зоны…
– Чушь крысячья, – отрезала Джульетта. – Меня вызвал один из ваших сотрудников. У меня были все права на то, чтобы находиться в этой самой зоне!
– Мы рассмотрим все обстоятельства, – заверил Бернард. – Вернее, Питер рассмотрит. Боюсь, ему пришлось конфисковать ваш компьютер в качестве вещественного доказательства. Мои люди там, внизу, наиболее квалифицированы для его исследования…
– Вашилюди? Так вы кто – мэр или начальник IT? Потому что я справлялась в Пакте, и он ясно утверждает, что нельзя быть и тем, и…
– Это скоро будет поставлено на голосование. Пакт подвергался изменениям и раньше. Он составлен так, чтобы его можно было изменить, если обстоятельства того требуют.
– Вон оно что. И вы хотите убрать меня с дороги. – Джульетта подступила к решётке, чтобы видеть Питера Биллингса и чтобы он видел её. – Я полагаю, что вы с самого начала претендовали должность шерифа, так?
Питер быстренько убрался из поля зрения.
– Джульетта. Джулс. – Бернард покачал головой и укоризненно пощёлкал языком. – «Убрать с дороги»… Ну с чего вы взяли? Я ни за что бы не поступил так ни с одним обитателем Хранилища. Я хочу, чтобы каждый человек был на своём месте. Там, где ему больше всего подобает находиться. Скотти не годился для работы в IT, теперь я это ясно вижу. Да и вы, как мне кажется, не очень подходите для Верхнего яруса.
– Так что – меня изгоняют обратно в Машинное? Вот что сейчас происходит? Из-за каких-то обвинений, не стоящих выеденного яйца?
– «Изгоняют»… Какое ужасное слово. Уверен, вы не имели этого в виду. И потом – неужели вы не хотите получить обратно вашу прежнюю работу? Ведь вы же явно были куда счастливее в Машинном, разве не так? На Верхнем ярусе столько сложностей, и всему надо учиться, а вы здесь не были «тенью»… К тому же люди, которые считали, что эта работа вам по плечу, которые, я уверен, помогли бы вам влиться в неё…
Он замолчал. Уж лучше бы он закончил фразу, чем оставить её вот так, открытой, принудив Джулс завершить мысленный образ, а это куда хуже, чем просто услышать! В её голове тут же возникли два свежих могильных холмика в садах с печальными остатками поминальных плодов.
– Я разрешаю вам собрать вещи, которые не рассматриваются как улики, а потом вы спуститесь обратно в Глубину. По дороге вам надлежит отметиться у обоих участковых, и если вы поступите должным образом, мы снимем с вас обвинения. Считайте это частью моего маленького… отпущения грехов.
Бернард улыбнулся и поправил очки.
Джульетта сцепила зубы. Она вдруг осознала, что ещё никому и ни разу в жизни не давала в морду.
И только из боязни промахнуться и раскроить о прутья решётки собственные костяшки она не исправила это упущение.
••••
Прошла всего неделя после её прибытия на Верхний ярус, и вот теперь Джульетта покидала его, причём с уменьшившимся количеством пожитков. Её снабдили голубым комбинезоном механика – слишком большим по размеру. Питер даже не попрощался – Джульетте казалось, скорее со стыда, чем от гнева или негодования. Он проводил её через кафетерий до начала ступеней, она повернулась, чтобы пожать ему руку… Но он стоял, потупившись и засунув большие пальцы за нагрудник комбинезона, на котором уже красовалась криво прицепленная звезда шерифа.
Джульетта пустилась в путь – предстояло преодолеть всю высоту Хранилища. Чисто физически это легче, чем подъём, но в других отношениях будет куда тяжелее. Что же произошло с Хранилищем и почему? Её не оставляло чувство, что она находится в центре событий и часть вины за случившееся лежит на ней. Ничего этого не было бы, если бы к ней в Машинное не пришли и не забрали её оттуда. Она бы по-прежнему ругалась по поводу наладки генератора, не спала бы ночами, ожидая неизбежной аварии; а за этим последовали бы десятилетия хаоса, когда все они были бы вынуждены как-то выживать на запасном генераторе – именно столько времени понадобилось бы, чтобы восстановить основной агрегат. Но вместо этого она оказалась свидетелем катастрофы другого рода: ломались не бездушные оси и стержни – умирали люди. Хуже всего ей было при мысли о безвременном конце бедного Скотти, такого многообещающего, такого талантливого паренька.
Она пробыла шерифом совсем недолго – звёздочка на её груди лишь блеснула и погасла – но следовательский зуд уже стал, похоже, её неотвязным спутником. Ей просто необходимо во всём разобраться. Что-то в этом самоубийстве Скотти было не то. Ну да, признаки психического расстройства, конечно, налицо – взять хотя бы нежелание покидать свой кабинет; но опять же – Скотти служил «тенью» у старого Уокера и мог бы проникнуться его нелюдимостью. К тому же Скотти носил в себе тайны, слишком большие для его юного, неокрепшего ума; он до того был охвачен страхом, что даже отправил Джульетте срочный вызов по электронной почте – и всё-таки она знала паренька как собственную тень и понимала, что он был не из тех, кто кончает с жизнью. Ей неожиданно пришла в голову мысль: а Марнс? Был ли он из породы самоубийц? Если бы старая Дженс была жива, не потребовала ли бы она от Джульетты, чтобы та выяснила обстоятельства этих смертей? Ведь во всех них что-то явно нечисто!
– Не могу, – прошептала Джульетта призраку Дженс. Носильщик, миновавший её по пути наверх, оглянулся в недоумении.
Больше она старалась вслух не думать. На лестничной площадке уровня, где располагалось родильное отделение её отца, она помедлила, раздумывая, не навестить ли его. На пути наверх она тоже останавливалась здесь, но гордость не позволила ей тогда пойти к отцу. А теперь ей этого не позволил стыд. Стыд заставил ноги Джульетты двигаться, и она уходила всё дальше и дальше, укоряя себя за воскрешение призраков давно прошедшего и изгнанного из памяти прошлого.
Тридцать четвёртый этаж, вход в IT – и снова она решала, не остановиться ли. В комнате Скотти наверняка найдутся какие-то следы, которые айтишникам не удалось полностью уничтожить. Джульетта встряхнула головой. Подозрения уже угнездились в её мозгу. Но как бы ни было трудно уйти с места преступления, ничего другого ей не оставалось – её, конечно, и близко не подпустили бы к комнате Скотти.
Она продолжила свой путь, размышляя над тем, что местоположение IT в Хранилище, пожалуй, тоже не случайно. До следующего полицейского участка, в котором ей предстояло отметиться, Джульетте оставалось ещё тридцать два этажа – тот располагался почти в центре Срединного яруса. Офис шерифа находился в тридцати трёх уровнях над её головой. Таким образом, IT был расположен по возможности дальше от любого из полицейских участков Хранилища.
Она встряхнула головой. Паранойя, не иначе. На таком шатком основании диагнозы не ставятся – вот что сказал бы ей отец.
Отметившись около полудня у первого участкового и получив от него в качестве угощения немного хлеба и фруктов (заодно с напутствием не забыть поесть), она продолжила спуск через Срединный ярус. Вот и верхние жилые уровни. Где-то здесь живёт Лукас. Интересно, знает ли он о её аресте?
Груз прошедшей недели словно тяжкими гирями висел на ногах Джульетты и тянул её всё ниже и ниже в недра Хранилища; зато гнёт ответственности шерифа постепенно переставал давить на неё. По мере приближения к Машинному он всё больше уступал место предвкушению скорой встречи со старыми друзьями, и неважно, что Джульетта возвращается к ним опозоренной.
На сто двадцатом этаже она остановилась отметиться у Хэнка, участкового Глубины. Джульетта знала парня долгие годы; да и вообще, всё чаще стали встречаться знакомые лица; люди приветствовали её, хоть и довольно мрачно – такое впечатление, что им была известна каждая мельчайшая подробность её пребывания на посту шерифа. Хэнк предлагал ей остановиться у него и отдохнуть, но она задержалась лишь на короткое время, чтобы не выглядеть невежей. Наполнив свою фляжку, Джульетта снова пустилась в дорогу – ей оставалось ещё двадцать этажей до того места, которое она со всем основанием могла назвать своим домом.
Нокс, похоже, страшно обрадовался её возвращению. Он сдавил её в своих могучих объятьях, оторвав ноги Джульетты от пола и поцарапав лицо своей жёсткой бородищей. От него пахло машинным маслом и потом – раньше, живя в Машинном, Джульетта даже не замечала этого «аромата», поскольку он царил здесь везде и всегда.
По пути в свою старую комнату она получила множество дружеских похлопываний по спине, добрых пожеланий, вопросов о жизни наверху; люди в шутку называли её шерифом и позволяли себе некоторые грубоватые фривольности, с которыми она выросла и к которым привыкла. Казалось бы – такой радушный приём, а Джульетта ещё больше загрустила. Ей поручили ответственное дело, а она его провалила; и всё равно её старые друзья были счастливы, что она вернулась.
Шерли из второй смены встретила Джульетту в коридоре и проводила до самой двери в её старую комнату. По дороге Шерли рассказывала о состоянии генератора, о том, что теперь нефть к ним поступает из новой скважины, – словом, вела себя так, будто Джульетта всего лишь побывала в коротком отпуске. На пороге своей комнаты Джульетта поблагодарила подругу, а затем вошла внутрь, разбросав ногами кипу записок, засунутых в щель под дверью. Приподняла оттягивающий плечо ремень, перетянула его через голову и сбросила сумку на пол, а затем завалилась на койку, не снимая комбинезона, который, собственно, не был даже её собственным. Она так устала, что была не в состоянии даже плакать.
Джульетта проснулась посреди ночи. На маленьком дисплее её видеотерминала светились зелёные цифры 2:14.
Она поднялась, села на краешек койки и принялась размышлять о своём положении. Нет, жизнь ещё не кончена, решила она, пусть ей сейчас и кажется иначе. Она приступит к работе завтра же, хотя от неё этого никто не ждёт, и будет делать всё, чтобы Хранилище жило и дышало. Надо принять эту новую старую реальность и отставить другие идеи и задачи в сторону. Впрочем, они уже стали казаться далёкими, не такими уж важными… Наверно, она даже не пойдёт на похороны Скотти – ну разве что его тело вернут на Глубину, чтобы похоронить там, где его истинное место.
Она протянула руку к клавиатуре, вделанной в выступающую из стены полочку. На всём в комнате лежал налёт маслянистой грязи, а она этого раньше даже не замечала. Клавиши покрывал слой сажи, которую Джульетта приносила сюда после каждой смены. Монитор тоже был в серых разводах. Она подавила желание немедленно помыть его и натереть всё кругом до блеска. Нет, не сейчас; но ей нужно будет убраться у себя как следует. Вся эта грязь резала её свежий глаз.
Пытаться заснуть бесполезно, поэтому Джульетта пробудила монитор к жизни – надо занять чем-нибудь свой ум, отвлечься от событий прошедшей недели; ну хотя бы просмотреть завтрашний распорядок работы, что ли. Но прежде чем приняться за дело, она заметила, что в её почтовом ящике скопился добрый десяток сообщений. Да она в жизни столько не получала! Обычно народ подсовывал друг другу записки под дверь, используя одну и ту же бумажку по нескольку раз. Но опять же – пока весть об её аресте достигла Глубины, прошло много времени, а у Джульетты до настоящего момента не было доступа к компьютеру.
Она вошла в свой почтовый ящик и начала читать с самого свежего сообщения. Оно оказалось от Нокса. Всего лишь двоеточие и скобка – смайлик на пол-кредита.
Джульетта невольно улыбнулась в ответ. Ей казалось, что от её кожи до сих пор исходит запах Нокса. Она вдруг осознала, что для этого великана все суды-пересуды о её незадачливом шерифстве блекнут в сравнении с возвращением Джульетты в Машинное. Для Нокса самой большой неприятностью, случившейся неделю назад, стала, как подозревала Джулс, необходимость назначить нового мастера первой смены.
Она перешла к следующему сообщению – от мастера третьей смены, тот приветствовал её возвращение домой. Не иначе обрадовался, что пришёл конец постоянным сверхурочным, которыми его команде пришлось покрывать её отсутствие.
Но это ещё не всё. Шерли размахнула своё послание на целую однодневную зарплату, желая ей счастливого пути. Эти записки друзья послали ей в расчёте, что она прочитает их ещё будучи на Верхнем ярусе; в них выражалось пожелание не казниться, не чувствовать себя униженной, ошибки ведь случаются у всех. Джульетта расчувствовалась до слёз. Всплыло воспоминание: вот её стол, то есть стол Холстона, на нём – ничего, кроме кабелей и проводов; её компьютер забрали. У неё не было ни малейшей возможности прочесть эти записки тогда, когда они для этого предназначались. Она вытерла глаза и постаралась думать об этих пожеланиях не как о потраченных впустую деньгах, а как о свидетельствах дружбы, которую питали к ней жители Глубины.
Она читала их послания одно за другим, проникалась их настроением, старалась удержать в памяти… и потому последнее сообщение ударило её, словно электрический разряд. Длинное – в несколько абзацев. Наверно, какой-то официальный документ, формальное уведомление, может быть, перечень выдвинутых против неё обвинений. Подобные сообщения приходили в основном из мэрии, обычно в связи с какими-то важными событиями – такие получали все жители Хранилища. Но тут она увидела, что это записка от Скотти.
Джульетта села прямо и попыталась сосредоточиться. Затем начала читать, кляня своё затуманившееся от слёз зрение.
Д.
Я соврал. Не смог удалить эти файлы. Нашёл ещё. Помнишь ленту, которую я тебе послал? Твоя шутка – это правда. А программа – она НЕ для больших экранов. Плотность пксл не та. 32 768 × 8 192! Не уверен, для какого это размера. 8 дйм на 2? Если так, то очень много пкс.
Кажется, что-то начинает складываться. Носильщикам не доверяю, поэтому посылаю мыло. Наплюй на стоимость и ответь тоже по мылу. Поскорее бы перевестись в Маш. Тут небезопасно.
С.
Джульетта прочитала сообщение ещё раз, теперь не сдерживая слёз. С монитора словно звучал голос призрака, предупреждающего её о какой-то опасности. Слишком поздно! И потом – этот голос явно не принадлежал человеку, собирающемуся покончить с собой, уж в этом сомневаться не приходилось. Джульетта проверила, когда было послано сообщение – ещё до того, как она вернулась в свой кабинет примерно сутки назад после визита в IT, до того, как Скотти умер.
До того как его убили, поправила она себя. Должно быть, они обнаружили, что он суёт свой нос не в свои дела. А может, их всполошил её визит. И тут ей пришло в голову: а не может ли IT взломать её почтовый ящик? Наверняка. Но пока что они этого не сделали, иначе не видать бы ей этого сообщения от Скотти.
Она вскочила с койки и подхватила с пола одну из записок, валяющихся у двери. Пошарив в сумке, нашла угольный стержень, затем снова уселась на кровать и принялась тщательно копировать послание Скотти. Она сохранила всё: странные сокращения и необычное правописание, проверила и перепроверила цифры, а потом удалила сообщение. Под конец этого занятия она вся покрылась гусиной кожей. Джульетте казалось, будто ей наперерез мчится кто-то невидимый, в задачу которого входит вломиться в её компьютер до того, как она избавится от улики. Она забеспокоилась: а Скотти – был ли он достаточно осторожен? Удалил ли сообщение из папки отправленных? И предположила, что если он был в своём уме, то наверняка удалил.
Она уселась на койке поглубже, держа в руке копию е-мэйла. Мысли о распорядке работы на завтра вылетели у неё из головы. Вместо этого Джульетта принялась размышлять о зловещем вихре, поднявшемся в самом сердце Хранилища и засосавшем её в своё нутро. Куда ни глянь – дела плохи, как внизу, так и наверху. Великий механизм барахлил, агрегаты разладились. Джульетта вновь слышала тот же шум, что раздавался в её голове всю прошедшую неделю: стук и скрежет машины, сорвавшейся с креплений, несущейся неизвестно куда и оставляющей за собой мёртвые тела.
Что самое страшное – слышать его могла только Джульетта. Она единственная из всех знала. И она никак не могла решить, кому же довериться, кто мог бы ей помочь? Лишь одно она осознавала чётко: для того, чтобы исправить эту поломку, понадобится опять полностью отключить всю машину. Сверху донизу. Их ждут тяжёлые времена.
10
Джульетта заявилась в мастерскую к Уокеру в пять, опасаясь, что тот ещё спит, однако по всему коридору уже разносился характерный запах припоя. Постучав, она вошла. Уокер поднял голову – он сидел над одной из многочисленных зелёных электронных плат; от кончика его паяльника поднимался, извиваясь, дымок.
– Джулс! – завопил он, стащил с седой головы бинокулярные очки и опустил паяльник на стальной верстак. – Я слышал, что ты вернулась. Собирался послать тебе записку, но… – Он повёл рукой: вокруг громоздились горы ждущих ремонта деталей; на каждой из них болталась бирка с номером очерёдности заказа. – Занят по горло, – объяснил он.
– Да ладно, – отмахнулась Джульетта. Она обняла Уокера – от того специфически пахло горелой изоляцией. Этот запах живо напомнил ей о Скотти.
– Меня и так совесть мучает, за то, что отнимаю у тебя время, – добавила она.
– Да ну? – Старик отступил на шаг и пристально уставился на неё из-под кустистых белых бровей. Лоб его прорезали тревожные морщины. – У тебя есть что-то для меня? – Он пошарил по ней глазами, ища сломанный прибор. Такая у него выработалась привычка – ему ведь уже многие годы тащили на ремонт всякую электронную мелочь.
– Вообще-то на этот раз я хотела только потолковать с тобой. Надо бы кое-что прояснить.
Джулс присела на один из рабочих табуретов. Уокер вернулся к своему верстаку.
– Валяй, – сказал он.
Уокер вытер лоб рукавом, и Джульетте вдруг бросилось в глаза, как он постарел. В её воспоминаниях его волосы были не настолько белыми, а кожа – не такой морщинистой и пятнистой. Она помнила его таким, каким он был, когда за ним ходила его «тень».
– Это связано со Скотти, – предупредила она.
Уокер отвернул голову и кивнул. Попытался что-то сказать, постучал себя кулаком по груди и прокашлялся.
– Проклятье, – только и смог выговорить он и уставился в пол.
– Это не срочно, – заверила Джульетта. – Если тебе нужно время…
– Это я убедил его взяться за ту работу в IT, – произнёс Уокер, качая головой. – Помню, когда предложение пришло, я испугался, что он откажется. Откажется из-за меня, понимаешь? Побоится, что я огорчусь, если он уйдёт, и вообще никогда никуда отсюда не двинется. Ну, вот я и уговорил его принять предложение. – Он взглянул на неё блестящими от слёз глазами. – Я только хотел, чтобы он знал – у него есть свободный выбор, а не то, что я вроде как спешу выпихнуть его…
– Никто так и не думает, – заверила Джульетта. – И ты тоже не смей так думать!
– Наверно, он не был счастлив там, наверху. Не ко двору он там пришёлся…
– Пусть так, но для Машинного он был слишком талантлив. Не забывай этого. Нам всем это было ясно.
– Он любил тебя, – сказал Уокер и вытер глаза. – Чёрт, как же этот мальчик тобой восхищался.
Джульетта почувствовала, что сейчас и сама, чего доброго, разревётся. Она сунула руку в карман и выудила оттуда сообщение Скотти, которое она тщательно скопировала на обратную сторону чьей-то записки. Нельзя поддаваться чувствам, она здесь ради дела.
– Совсем на него не похоже решать проблемы самым лёгким путём… – пробормотал Уокер.
– Не похоже, – согласилась она. – Уокер, мне нужно обсудить с тобой кое-что, и это не должно выйти за пределы твоей мастерской.
Он засмеялся – скорее всего, чтобы не заплакать.
– Как будто я сам когда-нибудь выхожу за пределы своей мастерской, – проговорил он.
– Как бы там ни было, ты ни с кем не должен это обсуждать. Договорились?
Он покивал.
– Я не думаю, что Скотти покончил с собой.
Уокер вскинул руки и закрыл ладонями лицо. Он наклонился вперёд, его спина затряслась – старик заплакал. Джульетта встала с табурета, подошла к Уокеру, обняла дрожащие плечи.
– Я так и знал, – всхлипывал он, – я знал, я знал!
Он поднял лицо – по белой многодневной щетине бежали слёзы.
– Кто это сделал? Они за это поплатятся! Скажи, кто это сделал, Джулс!
– Кто бы ни был, думаю, этим людям далеко идти не пришлось, – сказала Джульетта.
– IT? Сволочи проклятые…
– Уокер, мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться с этим. Скотти послал мне е-мэйл как раз перед тем как… ну, перед тем как его убили.
– Послал е-мэйл?
– Ага. Слушай, я встречалась с ним в тот же день, только раньше. Он попросил меня срочно спуститься к нему.
– Спуститься в IT?
Она кивнула.
– Я нашла кое-что в компьютере бывшего шерифа…
– Холстона. – Уокер склонил голову. – Последнего, ушедшего на очистку. Ну да, Нокс передал мне кое-что от тебя. Похоже, какую-то программу. Я сказал, что Скотти разберется лучше и быстрее всех, поэтому мы переправили её к нему.
– Правильно сделали.
Уокер вытер слёзы и покивал.
– Голова у него варила лучше, чем у любого из нас.
– Я знаю. Он сказал мне, что эта штука – программа, которая создаёт очень чёткие и правдоподобные изображения. Вроде тех картин, что мы видим на экранах, показывающих наружный мир…
Она сделала краткую паузу – ждала, как он прореагирует. Табу запрещало произносить слова «наружный мир» в любом контексте. Уокер не дрогнул. Как Джульетта и надеялась, он был слишком стар, чтобы поддаваться каким-то детским страхам. И слишком одинок и печален, чтобы вообще обращать внимание на какие-то негласные запреты.
– Так вот, в той записке, что он прислал, говорится про какие-то пкс – что их плотность слишком велика. – Она показала ему сделанную ею копию. Уокер схватил свои бинокуляры и надвинул их на лоб.
– Пиксели, – пояснил он, шмыгая носом. – Он говорит о крохотных точках, из которых складывается изображение. Их называют пикселями. – Уокер взял из пальцев Джульетты записку и почитал про себя. – «Здесь небезопасно». – Он поскрёб небритый подбородок и покачал головой. – Мать их.
– Уокер, что за экран может иметь такие размеры – восемь дюймов на два? – Джульетта оглянулась на все эти платы, дисплеи и мотки проводов, разбросанные по всей мастерской. – Есть у тебя что-нибудь наподобие?
– Восемь на два? Ну, может, какая-гибудь контрольная панель, как на серверах ставят, или что-то в этом роде… Как раз достаточно, чтобы показать несколько строк текста, данные по внутренней температуре, частоту… – Он покачал головой. – Да, но для этих штук такая плотность пикселей не нужна. Даже если бы это было возможно, то к чему? Человеческий глаз не отличит один пиксель от соседнего, даже если бы они были у тебя прямо перед носом.
Он ещё несколько мгновений всматривался в записку, потирая щетину.
– А что это за чушь про ленту и твою шутку? О чём это он?
Джульетта заглянула в записку.
– Я тоже раздумывала над этим. Может, он имел в виду ту высокопрочную изоленту, которую стянул для меня некоторое время назад?
– Да было вроде что-то такое…
– А помнишь, какие у нас с ней были проблемы? Когда мы обернули этой лентой выхлопное сопло, то она чуть не загорелась. Не высокопрочная лента, а полное дерьмо. По-моему, он тогда прислал записку, спрашивал, дошла ли лента, которую он послал, нормально? А я ему написала, да, мол, дошла, спасибо, но даже если бы она была специально сконструирована для саморазрушения, то не смогла бы саморазрушиться лучше.
– Это и была шутка?
Уокер развернулся на табурете и опёрся локтями на верстак. Он продолжал вглядываться в чёрные буквы на бумажке, как будто они были лицом Скотти, как будто его маленькая «тень» вернулась в последний раз, чтобы сообщить старику что-то важное.
– Он говорит, что моя шутка оказалась правдой, – сказала Джульетта. – Я уже три часа на ногах, всё думаю об этом. До смерти хотелось поговорить с кем-нибудь.
Уокер, выгнув брови, бросил на неё взгляд через плечо.
– Я не шериф, Уок, – продолжала Джульетта. – Ну нет у меня к этому задатков. Не надо было и браться. Но одно я знаю точно: то, что я сейчас тебе скажу, может отправить меня на очистку…
Уокер тут же слез с табурета и пошёл к двери, прочь от своей гостьи. Джульетта про себя выругалась: не надо было ей приходить, не надо было вообще рот раскрывать! Пошла бы себе вкалывать в первую смену, и гори оно всё синим пламенем…
Уокер плотно затворил дверь и запер её на замок. Взглянув на Джульетту, он поднял вверх палец, затем направился к воздушному компрессору и вытащил шланг. Перекинул рубильник, машина заработала – воздух начал с громким шипением вырываться из наконечника шланга. Под невыносимый лязг и грохот компрессорного мотора старик вернулся к верстаку и уселся на табурет. Его широко раскрытые глаза выжидающе уставились на Джульетту.
– Там, наверху, есть холм с ложбинкой, – заговорила она. Ей пришлось слегка повысить голос. – Я не знаю, как давно ты видел те холмы, но там лежат два мёртвых тела, совсем рядом – муж и жена. Если приглядеться, то повсюду увидишь множество таких же бугров – это все те, кто ушёл на очистку, на разных стадиях разложения. Большинство уже рассыпались в пыль, конечно, за столько-то лет.
Уокер поёжился от нарисованной ею картины.
– Сколько лет было у них, чтобы улучшить скафандры? Чтобы у обречённых появился хоть какой-нибудь шанс? Несколько сот?
Он кивнул.
– И всё равно – никто не уходит далеко. А вот чтобы времени не хватило для очистки – такого не случалось ни разу.
Уокер поднял глаза и встретился с ней взглядом.
– Твоя шутка не в бровь, а в глаз, – сказал он. – Изолента. Она специально изготовлена так, чтобы не выполнять своего предназначения.
Джульетта поджала губы.
– Вот и я думаю то же самое. И так обстоит дело не только с лентой. Помнишь те уплотнители, несколько лет назад? Их доставили нам по ошибке, вместо IT, и мы установили их на водяные насосы?
– Мы тогда ещё хохотали над айтишниками, мол, что за олухи…
– А на самом деле олухи – это мы, – проговорила Джульетта. И как же, чёрт возьми, приятно было высказаться другому человеку, поделиться с ним своими догадками!
А ещё Джульетта была уверена в том, что разрешила загадку с высокой стоимостью электронных посланий: это сделано для того, чтобы затруднить людям свободное общение. Размышляете? Пожалуйста. Мысли можно похоронить вместе с человеком. Но никакого сотрудничества, никаких объединений, никакого обмена идеями.
– Ты считаешь, они держат нас внизу, потому что здесь мы ближе к нефти? – задала она вопрос Уокеру. – А вот я так не думаю. Больше не думаю. Я считаю, что они держат любого, у кого есть хоть какие-то наклонности к технике, как можно дальше от себя. Существуют две цепи снабжения, два способа изготовления частей – всё в полной тайне. И кто-нибудь когда-либо задавал им об этом вопросы? Нет. А всё почему? Потому что тогда очистка гарантирована.
– По-твоему, они убили Скотти? – спросил Уокер.
Джульетта кивнула.
– Уок, по-видимому, всё гораздо хуже. – Она наклонилась ближе. Грохот компрессора и свист вырывающегося под давлением воздуха наполняли мастерскую. – Я думаю, они убивают всех.
