Текст книги "Мертвые девушки"

Автор книги: Хорхе Ибаргуэнгойтиа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

XV. Невезение

1

– Сеньор дон Теофило велел сказать, что эти четыре женщины, которых вы на него оставили, стали убегать, и он по вашему приказанию выстрелил в них из того карабина, который вы ему дали для охраны коров. Одна померла сразу. Вторая помирает. Две другие сдались, и мы их снова заперли. Вот такая новость. Еще дон Теофило говорит, что ждет ваших приказаний.

Такими словами, mutatis mutandis[16]16
  С изменениями, с оговорками (лат.).


[Закрыть], меньше чем через час Тичо сообщил Арканхеле о случившемся. Мы можем себе представить, какие слова произнесла в ответ Арканхела. Она не признавалась ни тогда, ни потом, не признается и теперь, что употребляла слово «карабин» применительно к четырем женщинам, привезенным на ранчо Лос-Анхелес.

– Я ему сказала, чтобы заботился о них, обслуживал, не дал сбежать, но не говорила, чтобы он в них стрелял.

Сейчас она называет Теофило не иначе, как «этот недоумок, мой зять».

Нужно заметить, что ни Лестница, отвозивший женщин на ранчо, ни Эулалия, которая вышла вместе с Теофило, когда автомобиль увяз в грязи, не слышали, чтобы Арканхела упоминала карабин.

Но результат от этого не меняется: Арканхела дала Теофило карабин, привезла женщин на ранчо, и Теофило стрелял в них, считая, что выполняет ее приказ.

После этой новости Арканхеле стало плохо, – заболела от злости, как объясняет она сама, – ей пришлось лечь, и Калавера поила ее в постели успокоительным настоем. По словам Калаверы, Арканхела тогда сказала:

– Сдается мне, Калаверита, мы влипли.

Пока Арканхела приходила в себя, Лестница повез Серафину и Тичо на ранчо. Раненая умерла до их приезда.

Никто не помнит, чтобы Серафина ругала Теофило за содеянное. Она ограничилась тем, что считала необходимым: обошла поле в сопровождении Тичо с лопатой и киркой на плече и выбрала нужное место. Это место находилось вдали от шоссе, у самой межи, кусты нопаля загораживали его от любопытных глаз (хотя смотреть было некому). Серафина велела Тичо выкопать здесь могилу.

Пока он работал, Серафина вернулась в дом. Она решила, что ни Теофило, ни его жена не способны «заботиться о женщинах», поэтому велела зятю открыть амбар, посадила оставшихся в живых в машину и вернулась с ними в город. Заперев их по комнатам, она опять приехала на ранчо, чтобы присутствовать при захоронении.

Одежду убитых сложили и сожгли. Тичо, Лестница и Теофило, который сначала отказывался принимать в этом участие, перенесли завернутые в покрывала трупы из-под навеса в могилу. Когда Тичо и Лестница закопали могилу и, по возможности, скрыли следы, Серафина немного успокоилась. Темнело. Погода была холодная. Эулалия пригласила всех в дом поесть (мужчины проголодались), но Серафина не захотела, сказав, что пора возвращаться в город. Они пошли к машине и там попрощались: Серафина поцеловала сестру, Теофило открыл невестке дверцу и, как утверждают свидетели, спросил:

– Какие указания мне оставишь?

– Никаких, – ответила Серафина. – Когда Арканхела поправится, она решит, что с тобой делать.

Сказала, и они уехали. Теофило и Эулалия остались на ранчо с двумя преступлениями на совести, с двумя трупами, зарытыми рядом с межой, в пятидесяти шагах от дома, и с тяжелым чувством, что не угодили своим работодательницам.

2

В течение последних недель женщин в казино «Дансон» несколько раз делили на разные группы в зависимости от непредсказуемых капризов Арканхелы.

Четверых, избивших Росу, изолировали, как зачумленных. Какое-то время они занимали самую низшую ступень в иерархии публичного дома: жили взаперти, поодиночке, в самых темных комнатах. Калавера носила им два раза в день лепешки и фасоль в таком количестве, что они всегда оставались голодными. И наоборот, Марта и три женщины, которые не принимали участия в нападениях, могли свободно ходить по дому и даже имели право, проголодавшись, зайти на кухню и сделать себе бутерброд. Недоступной оставалась улица, куда троим из них выходить запрещалось. Из дома выходила только Марта, сопровождая Калаверу на рынок. Роса, по-прежнему больная, не могла двигаться и лежала в постели, и за ней довольно сносно ухаживали. Эти женщины и их хозяйки питались скромно, но прилично: лепешки, фасоль, суп-лапша для желающих, иногда, два-три раза в неделю, тушеное мясо, особенно если на ужин оставался капитан Бедойя (на завтрак Калавера всегда варила ему яйцо, остальные видели его уже сваренным всмятку на тарелке капитана). В девять вечера приезжал Оторва. Капитан приказал ему приезжать к Баладро в штатском, но штатской одежды Оторве не хватало, поэтому он часто являлся в военной рубашке, с выцветшим, но различимым номером части на воротнике. Оторву Калавера баловала. Она жарила ему на ужин яичницу с соусом чили-каскабель, подавала стопочку лепешек и кружку чая из апельсиновых листьев, чтобы он, как говорила Калавера, «не мерз». Считалось, что Оторва охраняет четырех запертых женщин. На деле он заворачивался в плащ и крепко спал, заняв половину лестницы и бросив рядом автоматическую винтовку.

Когда Теофило убил двух женщин, ситуация изменилась. Теперь самую низшую ступень заняли выжившие. Поскольку они стали свидетелями убийства, с ними обращались, как с преступницами. Их заперли в «темных комнатах», есть давали только то, что оставалось в кастрюлях после всех едоков, то есть почти ничего, и никуда не выпускали. Их так успешно изолировали, что все остальные в течение нескольких месяцев не знали ни об их присутствии в доме, ни о том, что случилось на ранчо.

Подвергнув привезенных с ранчо женщин такому суровому наказанию и полной изоляции, Арканхела, наоборот, смягчила условия тем, кто избил Росу (хотя Роса по-прежнему лежала больная), и разрешила им днем выходить из комнат, есть досыта на кухне, общаться между собой и с другими обитателями дома. После ужина они возвращались в свои комнаты, и Калавера запирала их до следующего утра.

Похоже, что Калавера вызвала ненависть женщин именно тем, что запирала их на ночь, потому что до этого они вполне уживались, хотя ни у кого никогда не возникало сомнений: Калавера безраздельно и полностью на стороне Баладро и, следовательно, пленницам враг.

Похоже, не было ни ссор, ни провокаций. Неизвестно, чего хотели добиться четыре женщины. А случилось вот что. Однажды утром после завтрака эти четверо мыли на кухне посуду, когда вошла Калавера. По ее словам, едва переступив порог, она поняла, что ее поджидают; работницы же твердят, что ни о чем не договаривались. Калавера говорит, что не произнесла ни слова, работницы уверяют, что она их оскорбила, обратившись к ним со словами: «Ну что, чокнутые!». Так или иначе, но прежде, чем Калавера успела отреагировать, Аурора Баутиста ударила ее кастрюлей по лицу, а другая (жертва не видела, кто именно) – черпаком по голове.

Похоже, что четыре женщины решили проделать с Калаверой то же, что другой четверке не удалось с Мартой: засунуть ее в заброшенное отхожее место и похоронить заживо. (Стоит отметить, что эта попытка имела больше шансов на успех, поскольку Калавера гораздо стройнее Марты и легко пролезала в дыру.)

К счастью для всех участниц, затея сорвалась. Женщины тащили на руках полубесчувственную Калаверу в сторону заброшенного нужника, когда на заднем дворе натолкнулись на Арканхелу – она, покормив кур, возвращалась в дом. Последующие события наглядно показывают, каким авторитетом пользовалась сводница даже в ту пору. Едва увидев ее, все четверо растерялись и беспрекословно выполнили все ее приказания. Арканхела даже не сочла нужным выпускать из рук миску. Она велела отнести Калаверу в ее комнату, положить на кровать и сказать Серафине, чтобы оставила свое шитье, поднялась из столовой и заперла женщин в их комнатах.

Вечером за наказанием следил капитан Бедойя. Оно заключалось в том, что четыре провинившиеся женщины избивали друг друга черпаком. Именно в этот раз, подчиняясь какому-то темному инстинкту, Аурора Баутиста несколько раз ударила Сокорро по губам и сломала ей зубы. Мария дель Кармен крикнула: «Ты ее убьешь!», и капитан вмешался и отнял у Ауроры черпак. (На суде капитан упоминал об этом как об акте гуманности.)

3

В середине декабря капитан Бедойя должен был ехать в Мескалу, чтобы уладить одно дело, связанное со службой. Перед отъездом ему пришли в голову два соображения: первое – что за номер в гостинице не нужно платить больше, если спишь в нем не один; и второе – что обстановка в казино «Дансон» с каждым днем накаляется, и Серафине после долгих месяцев нервного напряжения нужен отдых. Капитан позвал ее с собой, и она согласилась.

Они отправились на лучшем автобусе. Капитан проявил галантность, уступив Серафине место у окна, и совершил благодеяние, которое не совершал никогда и ни для кого – вышел на остановке и купил Серафине фрукты в глазури, ее любимое лакомство, на собственные деньги. Капитан был в военной форме. Серафина повязала красную косынку, чтобы не растрепались волосы.

Капитан говорит, что, как только автобус тронулся, Серафина, похоже, забыла все беды, успокоилась, увлеченно смотрела в окно и часто вскрикивала: «Смотри, какой огромный утес!» или «Как люди живут в такой глуши?». Все это, по мнению капитана, свидетельствовало о том, что Серафина мечтала бросить сводничество и заняться сельским хозяйством.

В восемь вечера они приехали в Мескалу. Капитан по-прежнему был очень любезен. Он отказался от мысли остановиться в гостинице рядом со станцией, где «дешево, но слишком шумно». Они взяли такси (платил капитан) и приехали в центральную, относительно приличную гостиницу. Настроение у капитана не испортилось даже тогда, когда администратор назвал цену за номер. Капитан велел показать несколько номеров, чтобы Серафина могла выбрать. Им понравилась комната с балконом, с которого был виден маленький парк со скамейками и портик собора.

Серафина сняла платок, и капитан повел ее ужинать в знаменитую пивную.

На следующий день он провел в штабе почти всю первую половину дня. Серафина пошла на рынок и купила в подарок сестре местных сладостей. Возвращаясь в гостиницу в полдень, капитан издалека увидел, как она, улыбаясь, машет ему с балкона рукой. Он говорит, что давным-давно не видел ее такой довольной.

После обеда они пошли в кино, потом снова расстались: капитан вернулся в штаб, чтобы дальше заниматься делами, а Серафина отправилась в гостиницу. Она так рассказывает о случившемся. Уже смеркалось, она шла по улице, название которой не помнит. Было людно. Вдруг она уловила на противоположной стороне улицы что-то, что ее насторожило, – силуэт, жест (она сама не знала, что именно). Она продолжала идти, пока не сообразила, что увидела в толпе Симона Корону. Ярость, таившаяся в ней все эти годы, вырвалась наружу и наполнила рот такой горечью, что ей пришлось остановиться и сплюнуть. Серафина говорит, что снова ощутила унижение той ночи в Акапулько, когда вошла, встревоженная, в магазин, увидела другую дверь и поняла, что Симон ее обманул. Говорит, что ее снова охватила нестерпимая жалость к себе: сколько добра она ему сделала, и какой неблагодарностью он ей отплатил! Серафина уверена, что если бы у нее в сумочке был пистолет, то она принялась бы палить по пешеходам на другой стороне улицы. Но пистолета не было.

Она говорит, что словно обезумела. Быстро перешла улицу, уворачиваясь от машин, пнула локтем какого-то толстяка, загородившего ей дорогу, пробежала несколько метров до угла, остановилась и поглядела во все стороны, но ненавистный человек бесследно исчез.

Скитаясь по улицам, Серафина потерялась, ей пришлось спросить дорогу. Во время этих скитаний у нее созрел план мести.

– Разве можно оставить такое оскорбление безнаказанным? Это несправедливо.

Капитан Бедойя говорит, что, вернувшись в гостиницу, нашел Серафину совсем другой. Она не выглядывала с балкона, как он ожидал, а сидела на стуле в углу, почти в темноте. И смотрела на него. Было ясно, что она его поджидает. Как только он вошел, Серафина сказала:

– В моей жизни есть кое-что, о чем ты не знаешь.

Мы можем представить себе, как капитан снимает китель, идет в туалет и, не закрыв дверь, справляет малую нужду, а в это время Серафина стоит посреди комнаты и рассказывает изменившимся от эмоций голосом историю своих отношений с Симоном Короной (о его существовании капитан не знал). Звучат слова «насмешка», «неблагодарность», «непростительно» и так далее. Заканчивает она так:

– Пистолет, который ты мне продал, был мне нужен именно для того, чтобы убить этого человека.

И тут происходит удивительная вещь: вместо того чтобы сказать Серафине, что она говорит глупости, предложить ей успокоиться и забыть эту историю, капитан Бедойя соглашается и обещает помочь отомстить.

Похоже, весь следующий день Серафина провела на улицах Мескалы в поисках Симона Короны. Она его не встретила – позднее выяснилось, что Симона в те дни в городе не было, Серафине он просто привиделся. Капитан с трудом уговорил ее вернуться в Консепсьон-де-Руис. Но она не забыла ни своих намерений, ни обещания капитана помочь, поэтому через несколько дней Серафина, капитан, Оторва Николас и Лестница поехали в Сальто-де-ла-Тукспана (смотри главу 1).

(На суде капитан Бедойя утверждал, что путешествие в Сальто-де-ла-Тукспана имело целью «как следует припугнуть» Симона Корону, но не убить, как можно было подумать по количеству выстрелов из боевого оружия, произведенных Серафиной и Оторвой Николасом в булочной. Заявление Оторвы Николаса совпадает с показаниями капитана: он говорит, что, будучи отменным стрелком, при желании без малейшего труда попал бы в тех двоих, что лежали на полу за прилавком. Серафина же, наоборот, на вопрос судьи «Считаете ли вы, что этот человек, Симон Корона, заслуживал смерти за то, что заставил вас ждать его на углу, не имея намерения вернуться?» ответила утвердительно, а затем призналась, что, стоя на пороге булочной, стреляла в людей, но пистолет ее «подвел».

XVI. Появляется полиция

1

– Вы подозреваете кого-нибудь в этом нападении? – спросил следователь Сальто-де-ла-Тукспана забинтованного Симона Корону, посетив его в отделении скорой помощи.

Симон, не задумываясь, ответил, что это была Серафина. Когда у него спросили адрес подозреваемой, Симон назвал адрес публичного дома на Молино, потому что не знал о существовании казино «Дансон». С этого момента следствие отправляется в бюрократический путь, превращаясь в бумаги, которые месяцами лежат в ящиках письменных столов, множатся, ходят по кругу, перенаправляются, попадают в разные кабинеты и снова и снова кладутся в ящики разных письменных столов. В данном случае не знаешь, чему поражаться больше: извилистому пути правосудия или тому, что оно свершилось. Бюрократическая процедура достигает своей кульминации, когда дело попадает в руки инспектора полиции Консепсьон-де-Руис Теодуло Куэто в виде документа, который гласит: «Прошу доставить в прокуратуру штата Мескала сеньору Серафину Баладро Хуарес…» и так далее.

Первое, что сделал инспектор, получив приказ, – поговорил в буфете гостиницы «Гомес» с капитаном Бедойей. Инспектор Куэто отрицает сам факт такого разговора. Зато капитан Бедойя так описывает их диалог:

Инспектор предупредил меня, что получил приказ арестовать Серафину, поэтому ей лучше связаться со своим адвокатом. Я сказал, что не понимаю, откуда взялся приказ арестовать Серафину, и еще меньше – зачем ей адвокат. Инспектор ответил, что в Сальто-де-ла-Тукспана случилась стрельба и фамилия Серафины зафиксирована в протоколах. Услышав это, я сказал:

– Инспектор, я клянусь вам честью офицера мексиканской армии, честью моей безгрешной матери, что Серафина никого не знает в Сальто-де-ла-Тукспана, никогда не бывала в этом городе, не имеет понятия, где он находится, и, может быть, даже не подозревает о его существовании.

Инспектор поблагодарил меня за откровенность и сказал, что уверен в невиновности Серафины. Но он обязан ее арестовать. Я тоже поблагодарил его за предупреждение. Инспектор добавил, что, согласно полученному приказу, должен будет на следующий день вскрыть печати на дверях казино «Дансон» и проверить здание. Он сказал, что не сомневается: в доме все будет в порядке. Я заверил его, что так и будет. Что он найдет все в полном порядке. После этого мы попрощались.

Они попрощались, и капитан Бедойя, как только освободился, поспешил в казино. Новость, естественно, вызвала смятение. Калавера рассказывает, что Арканела набросилась на Серафину:

– Из-за того, что ты такая эгоистка, одна месть в голове, – примерно такие слова сказала она сестре, – мы теперь все пойдем ко дну.

Серафина ответила:

– Я не виновата, что родилась такой пылкой.

Были мобилизованы все силы и отданы срочные распоряжения. Тичо замесил в столовой раствор и начал заделывать дыру. Вызвали Лестницу. Женщинам приказали собирать вещи и домашний скарб, чтобы ночевать уже на ранчо Лос-Анхелес. Серафина пыталась связаться с адвокатом Рендоном, который с этого момента исчезает из нашей истории. В течение следующих пятнадцати дней сестры Баладро пытались связаться с ним более тридцати раз, но безуспешно. Они растерялись. В присутствии свидетелей Серафина предложила сестре:

– Поедем в Соединенные Штаты.

Но они поехали на ранчо. За вечер Лестница совершил четыре поездки. Оставшиеся одиннадцать женщин опять оказались вместе. Они положили циновки в амбаре и легли спать под надзором Калаверы, внешне достаточно мирно. Было холодно. Утром обнаружилось, что у Росы жар. Калавера диагностировала простуду и в качестве лекарства приготовила чай из орегано. Роса его выпила. Казалось, ей полегчало, но через три часа она умерла. Тичо закопал ее у самой межи, в могиле, которую впопыхах вырыл рядом с двумя другими.

2

На следующий день, 14 января, инспектор Куэто вскрыл печати на дверях дома на улице Независимости и вошел в него в сопровождении трех людей в форме и одного пристава. Похоже, они обошли дом, не заметив ничего необычного. Полицейские провели в доме не более пятнадцати минут. В составленном акте даже не упоминается, что найденные на кухне лепешки никак не могли пролежать там два года.

Вечером инспектор Куэто поехал на ранчо Лос-Анхелес. Вода из оросительной трубы снова разлилась, дорогу развезло, машина застряла. Пока трое полицейских и пристав ее выталкивали, инспектор прошел двести метров, отделявшие его от дома. Арканхела и Серафина стояли на крыльце, как будто его поджидали. Куэто говорит, что еще до того, как он успел поздороваться с сеньорами, Арканхела сказала:

– Я дам вам десять тысяч песо, если вы скажете, что не смогли найти мою сестру.

Неизвестно, что ответил инспектор. (Сестры Баладро отрицают, что предлагали или дали ему взятку.) Этой ночью инспектор написал рапорт начальству, в котором говорится, что он вскрыл печати на дверях казино «Дансон», проверил дом внутри и съездил на ранчо Лос-Анхелес, «но нигде не нашел разыскиваемую персону». Тон рапорта категоричный. Тот, кто его читает, не зная всей истории, может подумать, что на этом следствие закончилось.

Но было не так. На следующий день инспектор Куэто вернулся в казино «Дансон» в сопровождении тех же трех сотрудников в форме и пристава.

(Здесь уместно заметить, что мотивы, приведшие инспектора Куэто в казино повторно, так же непонятны, как и те, что заставили его рассказать капитану Бедойе в буфете гостиницы «Гомес» о планируемом аресте. Сам он объясняет свои действия следующим образом:

Сеньора Арканхела предложила мне такую огромную взятку, что я подумал, не лежит ли на совести сеньор Баладро более тяжкое преступление, чем стрельба в Сальто-де-ла-Тукспана, где никто не погиб и не был серьезно ранен. Поэтому я решил вернуться в казино «Дансон» и осмотреть его более тщательно.)

Во время второго визита инспектор Куэто и его люди обошли все комнаты, они поднимались и спускались по лестницам, входили и выходили из кабаре, осмотрели кухню, обследовали чулан и добрались, наконец, до заднего двора. Им наверняка попалось множество следов недавнего пребывания в доме людей, но они искали другое. На заднем дворе инспектор принялся ходить взад-вперед.

Вдруг, говорит он, я почувствовал, что земля у меня под ногами продавливается.

Он велел позвать полицейского и приказал:

– Бери лопату и копай. Я хочу знать, что там внизу.

На метровой глубине из земли показалось то, что осталось от руки Бланки.

3

После этой сенсационной находки наступает перерыв в несколько часов: инспектор Куэто просит у Педронеса подкрепление и ждет, не предпринимая никаких шагов. Потом тратит время на различные меры предосторожности: группа стрелков должна отрезать подход к шоссе с южной стороны ранчо; другая группа стрелков должна защитить подход к ранчо с северной стороны и так далее. Инспектор входит в дом первым. Он в широкополой шляпе и в бронежилете, в руке пистолет. Дом пуст. Взломав дверь амбара, полиция обнаруживает запертых женщин, которые жалуются, что не ели больше суток.

Одна из пленниц, Аурора Баутиста, упоминает случайно услышанное от Баладро слово: «Ногалес». После этого инспектор впервые действует быстро. Он приказывает отвезти найденных женщин в полицейский участок, а сам с двумя агентами мчится на машине в Педронес.

Они приезжают на автобусную станцию как раз вовремя, чтобы задержать уходящий в Ногалес автобус. Инспектор Куэто входит в него, останавливается и смотрит по сторонам. Две женщины, на двадцать третьем и двадцать четвертом местах, похоже, спят, их лица накрыты шалями. Это сестры Баладро.

4

Когда сестер Баладро доставили в полицейский участок в Консепсьон-де-Руис, их провели по коридору мимо кабинета, где давали показания освобожденные из амбара работницы. Говорят, что, увидев хозяек под конвоем, некоторые из них вскочили со скамейки, бросились к двери и стали кричать: «чертовы ведьмы», «брехуньи» и тому подобное. Эти оскорбления, прозвучавшие в коридоре, были первыми, которые сестры Баладро услышали от своих работниц.

Капитан Бедойя должен был встретиться с Серафиной в Ногалесе, на автобусной станции. Не зная, что сестры арестованы, он переночевал в казарме, встал рано, провел смотр солдат, позавтракал в гостинице «Гомес» и отправился в Коммерческий банк План-де-Абахо, точно к открытию.

Капитан заполнял документ для снятия сбережений со счета, когда в банк явились два агента. Они подошли к капитану, и один из них сказал тихо, чтобы не услышали служащие:

– Капитан, вы арестованы.

Агент говорит, что, услышав его слова, капитан Бедойя и бровью не повел. Порвал бумагу, положил на место ручку и протянул обе руки, чтобы агент смог надеть на него наручники. Но наручников у агента не было, поэтому трое мужчин вышли из банка под руку, как закадычные друзья после радостной встречи.

Оторва Николас, уверенный, что ни в чем не виноват, был взят под стражу в казарме. Лестницу, тоже считавшего себя невиновным, арестовали двумя днями позже, когда он обсуждал дело Баладро с другими шоферами на ступеньках церкви Святого Франциска. Тичо никто не выдал, никто его не искал. Он сам явился с повинной, когда узнал, что Баладро арестованы. Ему с трудом удалось добиться от полицейских, чтобы его посадили в камеру. Эулалия и Теофило Пинто могли бы скрыться, потому что у полиции не было их фотографий, если бы не надумали пересечь границу (хотели «спастись»). Из-за отсутствия паспортов их задержали в Техасе и передали мексиканской полиции, которой супруги сообщили свои настоящие имена.

Тюрьма Консепсьон-де-Руис, где в обычное время не бывает других арестантов, кроме пьяниц, которые по утрам подметают улицу и идут по домам, теперь обзавелась девятнадцатью заключенными.

Через несколько дней прибыл и двадцатый: Симона Корону привезли в Консепсьон-де-Руис для дачи показаний. Он пробыл там всего один день, потому что другой заключенный (оставшийся неизвестным) пырнул его ножом (рана была не смертельная), и Симона пришлось срочно перевести в больницу.

5

Роль инспектора Куэто в задержании сестер Баладро – еще одна темная страница нашей истории. Возможно, его поведение объясняется так:

Инспектор Теодуло Куэто, имя которого присутствует в блокноте Арканхелы в разделе «Выдано» (смотри Приложение 5), пытался в первую очередь исполнить свой долг, но в то же время предоставить сестрам Баладро несколько возможностей скрыться: он беседует с капитаном Бедойей в буфете гостиницы «Гомес», приходит в казино, когда там заведомо никого нет, не задерживает при встрече женщину, которую обязан задержать. Возможно, он получил от Арканхелы десять тысяч песо, но не для того, чтобы закрыть дело совсем, а чтобы дать сестрам два дня отсрочки. Возможно, в какой-то момент он передумал – например, когда нашел руку Бланки, – и решил ускорить операцию и произвести арест. Чтобы скрыться, сестрам Баладро не хватило суток.

Нужно признать, что такая версия никак не объясняет тот факт, что во время второго визита в казино «Дансон» инспектор обнаружил труп Бланки – произошло это, видимо, по чистой случайности.