Текст книги "Рождественские радости миллиардера (ЛП)"

Автор книги: Холли Рэйнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Я думаю, у него амнезия, – последовал ответ, Джеймс стоял возле своего стола. В глазах потемнело. – Если бы я только мог полностью забыть всё прошлое и жить в настоящем с тобой и ребёнком.

Мия нахмурилась. Она последовала за ним к окну, некоторое время они молча наблюдали за августовской жарой. Солнце почти что плавило на глазах смоляной участок парковки.

– Я хочу знать больше, на самом деле, – прошептала она. – Я хотела бы вспомнить, как в первый раз попробовала подгоревший сыр. Я бы хотела в точности вспомнить свой первый поцелуй и те ощущения, что чувствовала. Вероятно, это был бы вихрь воспоминаний.

Джеймс пожал плечами.

– Но теперь, когда ты отвергла всё, что тебе не нравится, почему ты просто не можешь жить с этой реальностью? И не заморачиваться по поводу других вещей?

Мия почувствовала, что ноги её подкашиваются. Он когда-нибудь будет рассматривать её доказательства в споре? Или его эго было гораздо мощнее, чем у неё?

– Послушай, Джеймс, – она повернулась к нему с твёрдым выражением лица. – Я думала... Я почти ничего не знаю о тебе.

– Я же сказал тебе, это не интересно. Тебе не нужно это знать. – Джеймс почесал затылок резким движением руки. Она поняла: ему надоело, что она снова поднимает эту тему. Реакция была ясна: он хотел прекратить этот разговор, и быстро.

Затем Мия сжала его руку. И положила её на живот.

– Чувствуешь?

– Он или она навряд ли ещё толкается, да? – спросил Джеймс игриво.

– Здесь новая жизнь, твоя кровь, – прошептала она, игнорируя вопрос. – И когда этот ребёнок родится, когда этот ребёнок вырастает, он или она очень захочет узнать тебя. Наш ребенок захочет знать, откуда ты. Какие твои родители были или какие они сейчас. Я даже не знаю, живы ли они или нет. – ей не хватало воздуха. – Если ты не расскажешь мне о своём прошлом, то как ребёнок узнает что-то о тебе? Мы теперь семья, Джеймс, мы должны быть честны друг с другом во всём. И если у нас есть какие-то демоны в прошлом, мы должны справиться с ними. Вместе.

Джеймс сделал несколько шагов от окна, явно размышляя. Он посмотрел на свою обувь. Мия знала, что одна эта пара стоила около 2000 долларов. Она только и думала о том, как бы не наступить случайно на них своими туфлями на каблуках от Джей Си Пенни.

– Ты действительно думаешь, что наш ребёнок захочет узнать что-то обо мне? – спросил наконец Джеймс мягким голосом.

– Я думаю, что будет одной из самых важных вещей, о которых он или она когда-нибудь спросит тебя, – ответила Мия, посмеиваясь. Она вспомнила, как выпытывала информацию у своих приёмных родителей, просто чтобы получить лучшее представление о том, кем они были.

Джеймс сделал глубокий вдох, как будто придя к выводу. Его глаза встретились с её глазами.

– Хорошо. Я расскажу тебе всё о своём прошлом. Но не думаю, что тебе это понравится.

– Я тебя слушаю, – прошептала Мия. Она тяжело наклонилась у окна, в ожидании.

Но Джеймс только покачал головой.

– Нет. Я не могу полностью объяснить тебе всё здесь, в Портленде. Портленд наполнен такими радостными воспоминаниями. На нем нет пятен моего прошлого. Мы должны отправиться в другое место. Мы должны отправиться в Канаду. Поедем на следующих выходных.

Лицо Мии наполнилось счастьем. Она с готовностью согласилась, отметив, что всё это очень волновало Джеймса.

Он поправил потной ладонью свои волосы.

– Сегодня скажу секретарю забронировать авиабилеты для нас, – вздохнул он. Затем рухнул в своё кресло, которое пискнуло под тяжестью его веса.

Мия стояла перед ним, не зная, что сказать. Она издала короткое, робкое «спасибо» прежде чем вышла обратно в коридор, убедившись, что поступила правильно. Она оставила его наедине с его взбудораженными мыслями и чувствовала себя виноватой за это до конца дня.

Желудок у неё болел, девушка знала, что будет нелегко, но она направляла их по пути трудностей и окончательного понимания друг друга ради их отношений. И ради ребёнка.

Глава 18

В следующую пятницу Мия почувствовала робкую руку Джеймса на своём плече, разбудившую её в ярком, ясном свете утра.

– Пора идти, детка, – прошептал он. – Я сделал тосты. Самолёт вылетает через час.

Мия потёрла глаза кончиками пальцев, пытаясь вернуться к жизни:

– У меня есть время на душ?

Джеймс пожал плечами:

– Ты можешь принять душ, когда мы доберёмся туда.

– Ты ещё не сказал мне, куда именно мы едем.

– В Канаду. Далеко на север, близ Аляски. Я дал указание одному из своих помощников подобрать для тебя зимнюю одежду. Мы увидим снег.

– Но сейчас август, Джеймс, – подразнила Мия, пробежав пальцами по его плечу. Он уже был одет в один из своих безупречных костюмов. – Почему мы не можем посетить часть твоего прошлого, которое существует на пляже?

Но Джеймс был явно не в шутливом настроении. Он закрыл последний из своих чемоданов и тихо сел рядом с Мией, которая проводила расчёской по своим длинным локонам, насвистывая.

– Самолёт улетит через сорок пять минут, – сказал он, поглядывая на часы. Она могла бы сказать, что он нервничал.

– Что толку в частном самолёте, если всё равно отправление в назначенное время? – ответила Мия.

Наконец, она услышала, как Джеймс начал смеяться над её шуткой. Может быть, будут и не такие напряжённые выходные, в конце концов.

Их водитель, Джон ждал снаружи. Он схватил сумки и помог Мие сесть на заднее сидение:

– Ты надуваешься всё больше и больше с каждым днём, моя дорогая, – сказал он ей, улыбаясь. – Лучше убрать из рациона хлебные палочки.

– Очень смешно, – ухмыльнулась Мия.

– Канада, да? – спросил Джон, взглядом находя Джеймса в зеркале заднего вида в то время, как они ползли по утренней пробке. – Не думал, что мы когда-нибудь вернёмся туда.

– Он знает? – спросила Мия шёпотом. Почему водитель знает больше о Джеймсе, чем она?

Но Джеймс только покачал головой:

– Джон и я встретились, когда я был более открыт для обсуждения своих проблем. Я больше не такой.

– С тех пор он работал над созданием многочисленных непроницаемых пластов. Не так ли, Джеймс? – пошутил Джон с переднего сидения. Его глаза смеялись в зеркале.

– Откуда ты, Джон? – спросила его Мия. – Если ты так хорошо знаешь Джеймса, то мы должны узнать немного и о твоём прошлом. Разве ты так не считаешь?

– Нет, до тех пор, пока я не узнаю достаточно о тебе, милая, – проворчал он. Они подъехали к остановке у аэропорта, Джон подскочил и открыл дверь для девушки. – Но, похоже, нам придётся отложить это до следующего раза. Вам обоим есть чем заняться в путешествии. Будьте осторожны.

Джеймс и Мия отдали свои чемоданы бортпроводнику и двинулись к воротам. Пока они шли, Джеймс взял Мию за руку. Вокруг них другие жители Портленда тоже готовились к вылету. Они допивали свою воду на контрольно-пропускных пунктах, целовались и обнимали друг друга, прощаясь. В Мие просыпались волнение и предвкушение, по мере того как она смотрела на весь этот переполох.

Бортпроводник вывел их на гудронированное шоссе лётного поля, где они поднялись по ступенькам своего частного самолета. Мие это напомнило старые фотографии президентов, стоящих на верхней ступеньке и махающих впечатлённой толпе. Это был старинный гламур. Но когда она повернула голову, чтобы посмотреть назад, то не увидела ничего кроме липкого асфальта, нескольких мужчин в оранжевых костюмах и проносящихся багажных тележек. Старый мир исчез; остались лишь воспоминания.

Мия и Джеймс сидели в центре самолёта на полулежащих креслах. Мия смотрела в окна, чувствуя, как тревога овладевает ею по мере взлёта, и спустя несколько мгновений они оказались в небе.

Джеймс почувствовал её панику:

– Ты не часто летаешь, да?

– На такую зарплату? – лукаво спросила она, подталкивая его.

Джеймс проигнорировал вопрос:

– Я помню, как во время нашего рейса во Флориду ты крепко вцепились в мою руку, – продолжил он. – Но, когда начал плакать ребёнок, сидящий на несколько рядов позади нас, ты сразу же ослабила хватку. Было похоже, что ребёнок внутри отреагировал. Ты знала, что ребёнок был в опасности, и забыла о себе. Это было удивительно красиво.

Мия задумалась:

– Так ты думаешь, что всё это связано с биологией?

– Конечно, – сказал он.

– Потому что я была уверена, что перестала беспокоиться потому, что меня окружили подносы с закусками, – засмеялась она.

– Хорошо. Ты можешь сделать эту историю менее романтичной, если хочешь, – сказал Джеймс. – Но прежде чем измучаешься, посмотри в окно. Не упускай этот момент.

Взор Мии обратился на прекрасный вид. Они пролетали горы штата Вашингтон. Тонкие белые вершины заставили её сердце сжаться, она думала о снеге и Рождестве. А над горами солнце украшало верхнюю часть Тихого океана в апельсиновые, розовые и жёлтые цвета.

Полёт занял около трёх часов, самолёт направлялся наверняка на север, куда-то рядом с Аляской и глубоко в горы. Мия закрыла глаза во время спуска, надеясь, что Джеймс не заметил. Он уже упоминал о её страхе полётов в тот день.

Самолёт легко приземлился, часть его носа перевешивала перед посадкой на полосу. Мия захлопала в ладоши, как только он остановился, и стюардесса подняла бровь, как бы удивляясь, что девушка никогда раньше не летала на частном самолёте.

Но энтузиазм Мии не исчез. Стюардесса открыла дверь самолёта и улыбнулась им светлой улыбкой:

– Там минус 20 градусов, – сказала она с небольшим британским акцентом. – Так что одевайтесь теплее.

Чувствуя, что Джеймс начал нервничать, Мия сжала его руку, как только они начали спускаться по ступенькам. В тот же миг их пальцы начали замерзать.

– Я взял нам перчатки, – заверил её Джеймс. Его глаза были далеко.

– Спасибо, – произнесла девушка, пытаясь зарядиться оптимизмом, который научилась ценить в детстве в приёмных семьях. Если у неё не было надежды, то что тогда вообще было?

Они покинули крошечный, заброшенный аэропорт после короткой таможенной проверки. На этом месте был город-призрак, и Джеймс сообщил ей, что у них, вероятно, всего несколько полётов в месяц.

– Как они до сих пор работают? – спрашивает Мия. Снег хрустит у неё под ногами на другой стороне от входа в терминал, девушка чувствует холод.

– Возможно, всё дело в налогах, но я не уверен, – был ответ. Он махнул рукой в воздухе, затем перед парой появился небольшой чёрный автомобиль. – Я нанял водителя, чтобы он отвёз нас туда, куда нужно. Не хотел ехать с тобой по такому снегу.

– Да. Я знаю, как ты водишь в такую погоду, – хихикнула Мия, напомнив ему об их первой встрече. – Выглядит печально.

– Но очень хорошо, если посмотреть с другой стороны, – сказал Джеймс дерзко. Он открыл заднюю дверь для Мии, и она плюхнулась на кожаные подкладки сидения, моргая мокрыми ресницами и смотря на водителя. Бородач носил традиционную водительскую шляпу.

– Эй, Майк, – сказал Джеймс.

– Майк? – спрашивает Мия.

– Если бы ты смог отвезти нас в горы, было бы здорово, – продолжил Джеймс.

– Конечно, мы уже распорядились, – ответил Майк, поворачивая руль. – Всё должно быть готово к вашему приезду.

– Как всегда. Спасибо.

Мия посмотрела на своего спутника опустошённым взглядом:

– Ты не хочешь меня представить? – прошептала она.

– Ах, да, конечно. Майк, это Мия, моя девушка. – и опять Джеймс почесал затылок. Это нервный тик. – Мия, это Майк, мой старый друг.

– Очень, очень старый, – рассмеялся Майк. Его голос был таким тёплым, что напоминал Санта-Клауса.

Мия прижалась ближе к Джеймсу на заднем сиденье, глядя далеко в горы. Видимо, Джеймс хранил тайны далеко-далеко от своей реальности, в совершенно другой экосистеме. Но теперь, казалось, он был готов их открыть.

Глава 19

Машина неслась по заснеженным горам, Миа, повернувшись лицом к окну, заставила Джеймса мягко рассмеяться.

– Ты оставила все нервы в самолёте, а теперь посмотри на себя, – пошутил он.

– Я не могу насмотреться на эти виды, – ответила девушка. – Я хочу навсегда запомнить их.

– Поверь мне, – возразил Джеймс. – Это ещё надоест тебе.

– Не хочу верить в это, – произнесла Миа.

– Я живу здесь, – прозвучало спереди от Майка. – И я должен сказать Вам, что снег надоедает. Одиннадцать месяцев, Мисс Миа – этого будет достаточно, чтобы свести Вас с ума.

– Как и многих людей, поверь мне, – добавил Джеймс.

В конце концов, дорога превратилась в узкую полосу грязи, способную вместить только один автомобиль. Деревья росли ближе к дороге, почти накрывая автомобиль, скрывая небо. Под ними лежал гравий, хрустящий под шинами. Миа взяла Джеймса за руку. Она знала, что они были здесь раньше… где бы они ни были.

Наконец, выехав за черту деревьев, узкая дорога привела их к последнему подъёму. Там, на ближайшем холме, расположился самый великолепный дом, который когда-либо видела Миа. Он был похож на старый английский особняк, что был построен, возможно, ещё в 1800-х, где обитали слуги из ближайших селений и разодетые в огромные платья женщины вместе со своими мужьями-англичанами. Пейзаж представлял собой покрытые снегом деревья, среди которых оказалось и много вечнозелёных растений, что напомнило о любимом празднике Мии. Воистину, открывшийся вид был достоин рождественской открытки.

Миа посмотрела на Джеймса. У неё была куча вопросов, но мужчина уже открыл дверь, выбравшись с заднего сиденья машины в снег. Девушка услышала, как он обошёл автомобиль, чтобы открыть ей дверь.

В её мыслях пронеслось, что в этом было что-то зловещее. Джеймс не открыл ей ни унции информации, что смогла бы сориентировать её. В этот момент он был незнакомцем, пришедшим, чтобы увезти её в другое царство.

Но всего спустя мгновение, пара уже стояла рядом, чуть утонув в снегу, рассматривая особняк. Миа увидела, как с каждым выдохом из её рта вылетают белые клубни воздуха.

– Это невероятно, – наконец прошептала она, но Джеймс промолчал в ответ. – Ты знаешь того человека, что живёт здесь?

Напряжённая тишина наполнила воздух между ними. Но вот наконец Джеймс нарушил молчание.

– На самом деле. Это место принадлежит мне, Миа. Я жил здесь почти всё своё детство.

Говоря это, мужчина двинулся вперед к дому через снег.

Миа перепрыгивала с одного его следа на второй. Снег был почти в фут (около 30,5 см, – прим. перевод) в высоту, и она едва могла двигать ногами, проваливаясь в его глубины. Вопросы бушевали в её журналистском мозгу, но она знала по опыту, что стоит смолчать, дав истории самостоятельный ход.

Наконец, пара остановилась в паре метров от входной двери. Джеймс, разбрасывая снег, едва ли не взлетел по крыльцу. Ситуация обострилась, но Миа все ещё хранила молчание. И когда Джеймс встал на твёрдую землю, он поднял с пола один кирпич.

– Это дорожка, – объяснил он, едва дыша. – Мы держали здесь ключ.

– Ты хранил ключ от особняка под камнем? – рассмеялась Миа.

В глубине души девушка понимала, что здесь, вероятно, не было никого, кто захотел бы забраться внутрь дома.

Вскоре пальцы Джеймса нашли искомое посреди ледяной земли. Между большим и указательным пальцами он держал что-то напоминавшее старый ключ, будто сошедший со страниц шекспировских работ. Миа почувствовала, как у неё перехватывает дыхание от его красоты, когда мужчина очистил его от борозд грязи.

– Это великолепно, – выдохнула она. – Всё это место. Оно такое таинственное. Знаешь, как из рождественского романа. Это похоже на несбыточное в жизни волшебство Рождества.

С каждым вдохом прохладного воздуха, девушка чувствовала, как спокойствие наполняет её.

Но Джеймс не ответил. Миа почувствовала, будто её ударили, но попыталась избавиться от этого, напомнив себе, что хоть это место и было красиво снаружи – оно кишело ужасающими воспоминаниями для Джеймса. Он возвращался к тем моментам своей прошлой жизни, о которых не хотел вспоминать – и это ради неё.

Миа последовала по его ледяным следам к двери. Девушка положила ладонь на живот, мысленно говоря своему ребёнку:

– Это часть и твоей истории тоже. Чувствуешь это? Ощущаешь ли ты это на свежем воздухе?

Она представила маленького Джеймса, спускающегося по холмам, кричащего во всю мощь своих лёгких. Когда-то он был невинным ребёнком, переполненным оптимизмом.

Джеймс вставил ключ в замок, провернув его, и пара услышала щелчок отпирающегося механизма.

– Когда ты был здесь в последний раз? – тихо спросила его Миа.

– Уже прошли годы, – ответил Джеймс. – Майк наведывался сюда каждый месяц со своей командой, чтобы продлить этому месту жизнь. Но у меня не было сил, чтобы вернуться сюда. Ходить по залам. Вспоминать всё произошедшее…

Миа по пятам последовала за мужчиной в фойе. Вокруг них были двухэтажные стены, где не было ни одной картины или портрета. Мраморные полы были голыми, но чистыми – им явно не хватало больших декоративных ковров. В задней части фойе поднималась вверх лестница, выходя из мраморного пола вверх к самым верхним этажам. Большое зеркало висело рядом с аркой. Миа подумала, сколько же великих женщин и мужчин рассматривали в нём свои отражения.

– Сейчас это выглядит убого, – сказал Джеймс, прочистив горло. – Но, когда я рос, это фойе было действительно великолепным. Люди преодолевали мили, чтобы увидеть это, и отпраздновать с моим отцом.

Его отец. Это было первое упоминание о нем. Миа погладила живот, представляя этого таинственного человека. Она приготовилась к тому, что её сердце разобьётся от услышанной истории. Но это не пришло. Во всяком случае, пока нет.

Она последовала за Джеймсом через фойе, а после и через то, что он сказал, когда-то была безукоризненной столовой.

– Они продали столик. Я имею в виду, я сказал им сделать это. В нём не было смысла, он появлялся здесь только во время грандиозных вечеринок, не чаще раза в неделю, – голос Джеймса был наполнен гордостью о прошлом, что она никогда не слышала об этом раньше.

Каждая комната была пустой. И у каждой комнаты были свои воспоминания.

– Здесь мы встречались с моими друзьями с деревни, чтобы поиграть, – Джеймс рассказывал ей об особенно уютной комнате наверху.

– А это бальный зал, – сказал он о массивной круглой комнате.

Они стояли вместе, рассматривая резные потолки и окрашенные в персиково-золотые тона стены.

– Ты танцевал здесь? – спросила его Миа.

Её голос затих. Это было похоже на сказку.

– Да, когда был совсем мальчишкой, – ответил мужчина. – Честно говоря, я почти этого не помню.

Но в его глазах поселились грусть и скука.

Осмотрев два нижних этажа и бесчисленные пустые комнаты, Джеймс прикоснулся лёгким поцелуем к её щеке.

– Это – потерянная часть моего прошлого, и мне нравится держать её пустой. Скрытую под оболочкой. Майк подготовил для нас третий этаж. Там мы храним мебель. Ничего необычного, но это оказалось очень удобным.

Миа склонила голову, почувствовав усталость. Она подавила зевок.

– Кажется, я бы действительно не отказалась перекусить.

Джеймс прищелкнул пальцами, а его щёки немного порозовели.

– Я определенно могу помочь тебе в этом. Моя леди?

Он подставил ей локоть, и Миа с благодарностью приняла этот жест, поднимаясь с мужчиной по последним ступеням особняка.

На каждой площадке были большие окна, и Миа заставляла себя не останавливаться, едва ли не задыхаясь при каждом взгляде на это. Задний двор оказался переполнен елями, каждая из которых была скрыта под шапками снега. С севера дул легкий ветер, от чего маленькая лестница заледенела. Миа поплотнее закуталась в одежду, пряча себя и ребёнка.

– Не могу поверить, что люди действительно живут в этой части мира.

– Безумие, правда? – засмеялся Джеймс.

Миа попридержала язык. Как по ней, этот особняк и его забытое прошлое – это волшебство. И когда Джеймс открыл дверь на третий этаж, она ахнула, издалека заметив самый уютную комнату в своей жизни.

Слева стоял огромный каменный камин, в котором уже горел огонь. Вокруг него были расставлены кушетки и плюшевые кресла. Чуть позади Миа увидела кухню, что примыкала к небольшому коридору, который предположительно вёл к бесчисленным комнатам. Больше уюта. Больше жизни.

– Теперь больше похоже на это, – выдохнула Миа.

– Давай посмотрим, что Майк приготовил для нас, – сказал Джеймс, и Миа кивнула с энтузиазмом.

Он повел её на кухню, где на стойке, в свете мерцающего огня, виднелись бакалейные товары.

– Ах. Он так хорошо меня знает, – сказал Джеймс, и по нему было видно насколько он тронут этим жестом со стороны своего друга. – Твердые сыры на закуску. Гауда и Гаварти. И овощи, чеснок, макароны.

Джеймс улыбнулся, зажегшись энтузиазмом.

– Думаю, я приготовлю лингвини (чуть сплюснутая паста, – прим.перевод).

Миа наблюдала за тем, как ожил Джеймс, пританцовывая, передвигаясь по кухне, вытаскивая сковороды и кастрюли из их укрытий.

– Я налью тебе какой-нибудь игристый виноградный сок, – сказал он, пока Миа устраивалась около огня, поднимая усталые ноги на кофейный столик. – Он обо всём позаботился.

– Должно быть, он много значит для тебя, – отозвалась Миа.

Она чувствовала беспокойство, взволнованная тем, что раньше не слышала об этом доме, и что человек по имени Майк, похоже, знал о Джеймсе больше, чем она.

– Как я уже говорил, – ответил Джеймс. – Мы выросли вместе. Он был моим единственным настоящим другом в этой части мира. Деревня просто рядом с дорогой. В ней есть один район, почтовое отделение, полицейский участок, почему-то… – он замолчал. – На самом деле, здесь мало развлечений. Мы оказались в затруднительном положении. Таким образом, мы должны были довольствоваться друг другом.

– Вау, – прошептала Миа. Она откинулась назад, думая о том, каковым было детство Джеймса. Насколько оно похоже на её. Девушка подумала, что, когда она засыпала в разных приемных домах, Джеймс был здесь, представляя себе, что такое жизнь без одиночества. Возможно, теперь они заполняли этот пробел друг для друга.

– Открой глаза, Миа, – после сказал Джеймс. Вода начала кипеть, и его внимание было сосредоточено исключительно на еде. – Откинь голову назад. Не думайте ни о чем, кроме своего тела и ребенка. Позвольте мне позаботиться о вас двоих.

От его слов её глаза закрылись, будто сами собой. Несмотря на то, что раньше на это требовались часы, Миа так легко уснула в этом волшебном замке посреди канадской пустыни. Джеймс раскрыл свою правду. И, в каком-то смысле, теперь всё только начиналось.

Глава 20

Мия проснулась и увидела Джеймса, упирающегося в неё плечом и обнимающим её.

– Эй, Соня, – шепчет он. – Ужин готов.

Мия вытянула руки над головой, услышав небольшой треск и шипение огня. Во сне она играла в снежки с Джеймсом. Маленькая тень показалась между ними, хихикая. Это был их ребёнок.

– Я видела ребёнка во сне, – сказала Мия слабым голосом. – Я не удивлюсь, если моё подсознание знает, на кого он будет похож.

– Какой он был во сне? – спросил Джеймс, помогая ей встать на ноги. Он вёл её по коридору, мимо кухни, в небольшую столовую. Стол был великолепный, из тёмного дерева, ему явно не менее ста лет.

– Ребёнок? – она поморгала, воспоминания вдруг улетучились. – Не помню. Зато я точно помню, что мы были счастливы.

Джеймс наполнил её тарелку лингвини в сопровождении салата, и подал бокал игристого виноградного сока. Себе же он налил красное вино. Он поднёс свой бокал к её бокалу. Его лицо было расслабленным, на нём виднелась более пушистая борода, нежели та, которую он обычно носил в офисе. Ей нравилась его неопрятность; она покоряла её и так соответствовала дикой природе.

– Спасибо, что сегодня ты здесь со мной, – сказал Джеймс, чокаясь своим стаканом с её. – Я не знал, насколько важно для меня показать тебе мою жизнь и моё прошлое.

– Для меня это тоже много значит, – ответила Мия. Она отхлебнула пенящийся виноградный сок, а затем перешла к лингвини, живот болел от голода.

– Ты самая голодная женщина, которую я когда-либо встречал, – пошутил Джеймс.

Мия одарила его пронзительным взглядом, поднимая умело ухоженные брови в сторону Джеймса.

– Нет, нет, я не говорю, что это плохо! Я думаю, это очень сексуально, что ты так хорошо ешь, – сказал Джеймс. – Может быть, это связано с биологией. Я хочу, чтобы малыш был здоров, и хочу кормить тебя.

Мия на мгновение замерла. Она почувствовала, как в ней просыпаются вопросы. Она знала, что разговор должен начаться.

Слова вырвались быстро:

– Почему ты провёл большую часть своего детства в канадской глуши, Джеймс? Я знаю, что ты не канадец. Я прочитала в интернете, что твои родители из Чикаго.

Джеймс склонил голову:

– Я не могу поверить, что они получили так много информации обо мне, – засмеялся он.

– Просто Чикаго был указан как место твоего рождения. Остальное я уже додумала.

– Я должен был этого ожидать от столь замечательного журналиста, – подмигнул Джеймс. Но вскоре его лицо вытянулось. Он знал, она ждала его ответа. – Ну, я родился в Чикаго, на юге. Мои родители были очень бедны, когда я был молод, пока мой отец не срубил крупную сумму денег на фондовой бирже и не купил угольную шахту здесь, в горах. После этого они очень сильно поссорились с матерью. И большинство своего времени он проводил здесь. Он не был семейным человеком. Они развелись, когда мне было четыре или пять. Я мало что знал о причинах развода.

Мия нахмурилась, задумавшись о том, каково было ему жить в таком хаосе. Наверное, каждый из нас когда-то пережил трагедию, похоронив её где-то глубоко и пронося через всю свою жизнь.

– В любом случае. Поскольку мой отец получил так много денег, а прибыль от шахты продолжала расти, он купил это место, всего в нескольких километрах. Согласен, этот особняк не такой уж и дорогой, как оригинальный классический, за исключением канадской глуши. Какой-то английский герцог построил его, может быть, сто пятьдесят лет назад, а после, когда его потомки не захотели здесь жить, мой отец выкупил его. Он стал одержим этим... почти как отшельник. Он превратил его в нечто невероятное. Интерьер и дизайн фигурировали в архитектурных журналах по всему миру.

– Но ты остался в Чикаго? – спрашивает Мия. Её сердце бешено билось.

– Да. Моя мать воспитывала меня в детстве, и я не хотел оставлять её одну. Я должен был приходить домой из школы вовремя, плюс-минус пять минут, она волновалась. Такой матерью она была. Но более того, она была одинока. Она любила отца, а он бросил её и уехал, когда появилось достаточно денег. Я был слишком молод, чтобы понять это. Я думал, нам будет лучше вдвоём. Но ей, конечно, было очень тяжело. Я читал это в её глазах. Они поженились, будучи молодыми, ей только исполнилось 25, как и тебе сейчас, когда мне уже было 5 лет, – сказал Джеймс, жестикулируя.

– Я не могу представить себе это. Бросить своего ребёнка и уйти. – Мия вздрогнула, приобняв свой живот.

– Я не уверен, что всё было именно так, – продолжил Джеймс, – но мне кажется, именно стресс из-за одиночества и забота обо мне в конечном итоге привели к её проблемам со здоровьем. Впервые я заметил их, когда мне было восемь или девять. Она всегда кашляла. Иногда становилось очень плохо, но каждый раз она поправлялась. Она всегда покупала простенькие лекарства без рецепта—всегда универсальные—и на следующий день улыбалась мне своей солнечной улыбкой, как ни в чём не бывало. – Джеймс покачал головой. Боль видна была в его глазах.

– Так продолжалось пока мне не исполнилось одиннадцать. Я помню тот день, когда она забрала меня из школы, её глаза налились слезами. Она схватила меня за плечи и притянула к себе, обнимая меня крепко-крепко. Я помню, она сделала это в присутствии моих друзей, и моё лицо стало свекольно-красным; я был так смущён.

Мия издала тихий смешок, зная, что эта история могла бы быстро превратиться в трагедию; она была в нескольких шагах от слёз.

– Мама сказала мне, что у неё выявили рак лёгких. Ей сообщили, что осталось шесть месяцев. Просила меня не волноваться, ведь ей до этого было намного хуже, но она справилась. – Джеймс сложил руки на столе и напряг пальцы, он явно переживал.

Мия протянула ладонь через стол и положила её на его руку.

– Визиты в больницу были тяжёлыми. Я оставался у друзей, пока она проходила химиотерапию, и сидел у её кровати вечерами, делая домашние задания, или пытаясь их делать. В основном, мы просто шутили друг с другом. Мы могли общаться часами. Мне было только двенадцать, но я могу сказать, что она была удивлена моим умом. Я был многословен, как и она. В течение последних недель своей жизни она постоянно говорила мне, как гордиться мной.

Вокруг них, в воздухе чувствовалось напряжение. Мия закрыла глаза:

– Она умерла.

– Да. Как доктор и говорил. У меня не было последнего разговора с ней, как это бывает в кино—когда ты хотел сказать всё и сказал. Я был в школе, когда она умирала, писал тест. У меня 92%, что, вероятно, не удовлетворило бы маму, она бы сказала мне заниматься лучше, – он тяжело сглотнул. – Мне жаль, что я так эмоционален. Я никогда не рассказывал никому эту историю.

– Это большое горе, я понимаю, – ответила Мия шёпотом. Она позволила повиснуть минуте молчания, прежде чем снова продолжила задавать вопросы. Она не могла и предположить, что его прошлое было такой ужасной трагедией. – Твой отец пришёл на похороны?

Джеймс покачал головой:

– Нет. Он просто отправил билет на самолёт, зная, что теперь должен заботиться обо мне. Он даже записки мне не написал, сообщая, что сожалеет. Для него моя мать была чужой. Она была не нужна ему, и он не нуждался в памяти о ней.

– И затем ты переехал сюда?

– Именно. Моя комната, кстати, располагалась на этом этаже. Двенадцатилетний мальчик со своей собственной кухней. Общаться с отцом мне особо не хотелось, мы редко контактировали. Но я рос в одиночестве и часто убегал в деревню, где и встретил Майка и несколько других ребят. Они стали моей семьёй здесь. Моим спасательным кругом. Я скучал по Чикаго, но знал, что, если я вернусь, матери всё равно там не будет, и всё изменится. Моя жизнь была перевёрнута вверх ногами.

– Ты не пытался стать ближе к отцу? – спросила Мия.

Джеймс пожал плечами:

– Я видел его, может быть, несколько раз в неделю. Когда мне исполнилось тринадцать лет, он закончил с дизайном интерьера этого места и хотел заняться чем-нибудь другим. Так он начал проводить всё больше времени в шахте. Он приходил домой вонючий и в саже, и я ненавидел находиться рядом с ним, когда он говорил о моей матери. Я знал, что он был моим единственным родственником, и поэтому я жил здесь. Возможно, в противном случае я бы сбежал. Обнаружил бы где-нибудь новую жизнь.

Мия посмотрела на свою тарелку, фильтруя слова:

– Как такое вообще может быть? – Она отодвинула свою тарелку вперёд, в сторону свечи. – Не думаю, что смогу дальше есть, – прошептала она. – Может быть, я доем потом?

– Я тоже больше не голоден, – пробормотал Джеймс. – Давай прогуляемся по снегу? Там есть тропинка вдоль деревьев. Ещё не совсем темно, рядом с Аляской всегда темнеет позже. Наклон земной оси и всё такое.