Текст книги "Холодный город"

Автор книги: Холли Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 12

 
И пока свой день последний не увидит тот, кто смертен,
На земле не называйте вы счастливым никого.
 

Софокл, «Эдип-царь»

Вампиры всегда были красивее людей: на их гладкой мраморной коже даже не было пор. Чем старше они становились, тем ярче блестели их странные глаза, а волосы напоминали шелк. Казалось, что обитающие в них демоны, силы, которые не дают телам упокоиться в могиле, очищают их в своем пламени, сжигая все человеческое, чтобы обнажить что-то лучшее. Каспар Моралес украл огонь у Прометея, а его дети разнесли пламя по всей земле.

Они были противоестественно красивы, сияя с экранов, словно падшие ангелы. И это сразу стало проблемой. Людям нравится все красивое. Даже если оно пытается их убить и съесть.

Когда инфекция начала распространяться и появились первые карантинные зоны, обнесенные стенами – возведенными на скорую руку, неспособными удержать всех, кто должен был оставаться внутри, – репортеры рисковали жизнью, взбираясь на груды обломков, чтобы показать зрителям то, на что тем так нравилось смотреть.

Ютуб, Фликр, Инстаграм быстро наполнились фотографиями зубов и крови. Когда все только начиналось, оператор-любитель выложил видео, где несколько длинноногих девушек-вампиров пили кровь потрясенного мужчины средних лет; оно за пару часов набрало несколько сотен тысяч лайков. Светские колонки писали о вампирах, которые быстро приобрели статус знаменитостей, и кровавый след делал их только интереснее.

Вампиры были дверью в мир сказок и магии. Они стали волком в лесу, который бежит к дому бабушки, боссом из видеоигры, на которого можно охотиться, не испытывая угрызений совести, чудовищем, готовым соблазнять, могучим и вечным созданием, которым мог стать каждый. Прекрасные мертвецы, прекрасная смерть. А если после кровавых оргий они и теряли свою красоту, становясь чудовищно распухшими, с лиловыми лицами, то хорошо это скрывали. Все боятся смерти, а вампиры бессмертны.

Многие хотели стать вампирами, но не у всех хватало смелости.

Каждому хотелось увидеть их, хотя бы издали.

И никто на самом деле не хотел, чтобы они исчезли.

В Америке было семь горячих точек, семь поцелуев Каспара Моралеса, семь мест, на которые обрушилась тьма. Шесть из этих городов стали Холодными и пять из них существовали до сих пор. Изо всех, кроме Сан-Франциско, шли трансляции, как правило, оплаченные корпорациями и инвесторами. Шоу об охотниках на вампиров, где действующие лица часто менялись, и шоу о самих вампирах – например, трансляции из салона Люсьена Моро, – свидетельствовали о странном перемирии между людьми и кровопийцами.

Холодные города стали тюрьмами, власть в которых принадлежала заключенным. Внутри вампиры были свободны. Но за их пределами любой вампир – неважно, прятался он, устраивал ли резню или только недавно обратился, – становился законной добычей охотников и военных.

Если кто-то жаловался, что система несовершенна, что инфекция все равно распространяется и романтизация мертвецов только усугубляет проблему, ему советовали посмотреть, насколько хуже обстоят дела за пределами Соединенных Штатов – и на то, сколько денег приносит сохранение статуса-кво.

Глава 13

Хорош будет покойничек.

Чарльз Диккенс

Когда Тана добралась до стоянки, Эйдан сидел на заднем сиденье «форда», открыв дверь и выставив ноги наружу. Габриэль склонился над ним, закинув одну руку на крышу машины, и что-то тихо говорил; заметив Тану, он замолчал. Ветер отбросил назад его волосы, похожие на встрепанные вороньи перья.

– Эй, – окликнула их Тана.

Эйдан казался уже не таким больным, его щеки даже слегка порозовели. Габриэль где-то добыл тяжелые байкерские ботинки. Тана не помнила, когда они появились, но на заправке он точно был босиком – она запомнила его босые ноги и разбитое стекло, которое он, казалось, не замечал.

Интересно, откуда у него эти ботинки…

«Пожалуйста, – подумала она. – Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, хватит на сегодня ужасов».

– Ворота Холодного города ближе, чем моя тень, – сказал Габриэль. Взгляд его винно-красных глаз остановился на новом платье и причесанных волосах Таны, словно он пытался запечатлеть в памяти ее новый образ. Она тут же вспомнила, что на ней теперь только платье без бретелек, и смущенно одернула подол. – Можете сдать меня охране, когда приедем. Слышал, за вампиров полагается награда.

Тана пристально посмотрела на Эйдана, вспоминая его слова на заправке.

– Интересно, кто бы мог это предложить?

В этот момент из-за спины Таны появилась Полночь, переводя взгляд с Эйдана на Габриэля.

– Он в порядке? – Девушка убрала голубые пряди за ухо.

– Будет в порядке, – ответил Габриэль. – Он станет новым существом, сохранив прежнее обличье.

Эйдан повернулся к Полуночи.

– Прости за все это. Ну, ты поняла… Я поеду с вами в Холодный город.

Тана хотела возразить, сказать, чтобы он не сдавался раньше времени, но чем дальше, тем труднее будет сопротивляться голоду. Эйдан был реалистом. Да и кто она такая, чтобы заставлять его отказаться от бессмертия?

Полночь слабо улыбнулась, Зима за ее спиной сердито нахмурился. Через плечо у него были перекинуты два битком набитых мусорных мешка. В руке он держал потрепанный чемодан.

После прослушивания сообщений Тану охватило какое-то жуткое спокойствие, но она предпочитала не анализировать свое состояние. Это было такое спокойствие, которое питается неправильными решениями и адреналином. Ей хотелось побыстрее начать действовать, лишь бы перестать думать о том, что выбрать. К сожалению, это чувство – желание нажать на газ вместо тормоза, – было ей уже знакомо.

Тана надеялась, что решение, которое она принимает сейчас, не того же сорта. Но она не могла представить, как умоляет отца впустить ее, не могла представить, как пытается доказать, что она не заразна, даже если это правда. И очень не хотелось расстраивать Перл.

Иногда ей казалось, что жизнь закончилась там, в темном подвале, и укус матери стал последним подлинным ощущением в ее жизни. Все остальное – пролог и эпилог, попытка притвориться, что жизнь у нее будет такой же, как у других, что после укуса она не отмечена тьмой, не обречена на тьму, не стоит одной ногой в могиле.

– Вместо денег можно получить метку, – сказала Тана, начиная наконец придумывать план, который позволит ей выбраться и выжить. – Метка дает право выйти из Холодного города. Мы могли бы получить такую. Я могла бы получить такую, если Габриэль позволит сдать его охране.

Она видела фотографии этих меток – дисков из серебра и железа с символами по наружному краю, золотой каймой вокруг отверстия в центре и, вероятно, каким-то чипом внутри.

Одна богатая наследница сбежала в Холодный город; ее семья нанимала охотников, и каждый получал для нее метки. Она же сделала из них ожерелье и каждую ночь надевала его на Вечный бал, но однажды какой-то бандит перерезал ей горло и продал метки с аукциона. Если Тана сейчас войдет в Холодный город с Эйданом и Габриэлем, у нее будет шанс выйти обратно. Но если она заболеет на свободе и ее поймают, она застрянет там навсегда.

План начал обретать смысл.

– Тана, – начал Габриэль, – ты не должна…

– Да, поезжай с нами, Тана, – перебил его Эйдан. Он улыбался той своей улыбкой, которая одновременно говорила, что без тебя он пропадет, и намекала, что он помогает тебе, предлагая то, чего тебе на самом деле хочется. – Подумай, как классно мы сможем провести там время. Полночь нам все покажет, да? Она ведь простила меня, правда?

– Не знаю. Это действительно было больно, – ответила Полночь, слегка улыбаясь ему. Но ее взгляд на Габриэля и Эйдана был сосредоточенным и голодным. Она едва не дрожала от желания стать такой, как они. Изменившейся или изменяющейся.

– Жаль, что я этого не сделал, – сказал Эйдан, глядя на нее с той же жадностью.

– Ты знаешь, чего я хочу взамен, – мягко произнесла Полночь. – Мы не бросились жаловаться. Мы доказали, что достойны. Твой друг, вероятно, голоден, и если он хочет, то может…

Габриэль схватил ее за подбородок, прежде чем она успела вскрикнуть – быстрым и страшным движением, как поднявшаяся из глубин акула.

– Если я не ошибаюсь, ты рассказала всем. Я видел твой телефон; ты думаешь, я не знаю, зачем он? Мне стоило бы выпить кровь из вас обоих и оставить ваши тела в назидание тем, кто охотится за смертью, как за сокровищем.

Щеки Полуночи порозовели, глаза подернулись дымкой желания. Она словно не слышала, что он говорит, и видела только близость его зубов. Тана, не желая того, сделала шаг вперед, захваченная тем же наваждением.

– Отпусти ее, – сказал Зима, потянув Габриэля за плечо, но тот не шелохнулся.

– Может быть, нам с Полуночью стоит показать Эйдану, что такое настоящая жажда? Как это будет, если он попробует кровь? – Габриэль сладко шептал это Полуночи на ухо, как будто влюбленный. Она слегка отшатнулась, он удержал ее. Полночь казалась сбитой с толку, на ее лице появились первые признаки паники. – Я слышу, как стучит твое сердце. Оно словно раненое животное, которое хочет вырваться из клетки и бьется изломанным телом о прутья. Какую прекрасную песню оно поет!

Тана вспомнила, что Габриэль сказал ей в машине. «Нас охватывает безумие, которое можно излечить только кровью».

Он дал Эйдану своей крови – именно это он и собирался сделать, когда Тана уходила. Эйдан чувствует себя лучше – очевидно, что-то ослабило его жажду. Но это значило, что Габриэль должен быть очень голоден.

– У нас нет на это времени, – в отчаянии произнесла Тана, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, несмотря на то что нервы были напряжены до предела. – Габриэль, нужно успеть к воротам до рассвета. Может быть, придется заполнять какие-то документы. Или стоять в очереди. Здесь опасно оставаться.

Габриэль не обращал на нее внимания. Он смотрел на горло Полуночи.

– И уж точно опасно кого-то здесь убивать, – сказала Тана громче, коснувшись его руки. Раньше, когда она вела себя спокойно и делала вид, что все в порядке, это работало. Она надеялась, что сработает и теперь. – Габриэль, надо ехать. Перестань быть монстром.

Он обернулся к ней и улыбнулся, раскрутив Полночь, словно они танцевали. Зима поймал сестру и помог ей удержаться на ногах.

– Я могу подождать еще немного, – сказал Габриэль. – Совсем чуть-чуть.

– Ключи от машины! – требовательно протянула дрожащую руку Тана.

Он порылся в карманах – удивительно нормальный жест, – и церемонно положил ключи в протянутую ладонь. Тана подняла пакет с ожерельем и деньгами, лежавший там, где она его выронила, и запихнула в сумку.

– Я не всегда буду тебе подчиняться, – тихо произнес он. – Придет ночь, когда ты попросишь меня о том, чего я не смогу дать.

Тана начинала успокаиваться, но от этих слов ее снова пронзило ужасом. Подойдя к водительской двери, она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь прийти в себя. Затем села и захлопнула дверь. Ее опять трясло, и она злилась на себя за это.

– Да что с этими вампирами? – пробормотал Эйдан, идя к машине. – Почему они кусают только тех, кто этого не хочет?

Полночь обиженно фыркнула:

– Он хотел меня укусить.

– Но не укусил же, – сказал Эйдан, садясь на заднее сиденье.

– Полночь, – Зима коснулся руки сестры. Его голос разнесся по парковке. – Мы не обязаны с ними ехать.

Она бросила на него ледяной взгляд.

– Больше никаких дней рождения.

Тана включила зажигание, прислушиваясь к успокаивающему реву мотора и вдохнув воздух из печки, слегка отдающий горящим пластиком. Судя по светящимся цифрам на приборной доске, был уже третий час ночи. Габриэль сел рядом с ней, Зима и Полночь с Эйданом сзади. Зима забрался в машину раньше Полуночи, чтобы сесть посередине. Он надеялся защитить сестру; как будто, когда голод вернется в полную силу, Эйдану будет не все равно, на кого наброситься. Особенно если вспомнить, что он и раньше не делал особого различия между мальчиками и девочками.

Добраться до Холодного города оказалось несложно даже без карты. Достаточно было смотреть на предупреждающие знаки. На первом, после которого Тана свернула на четырехполосную дорогу, изрытую колдобинами, значилось «15 МИЛЬ ДО ЗАКРЫТОЙ ТЕРРИТОРИИ». Они ехали мимо заброшенных промышленных зон и темных заросших пустырей, на которых виднелись остовы сгоревших машин.

Поначалу отгородили треть города, но к тому времени, когда в стене появились высокие ворота, в карантине оказалось уже не меньше половины. При строительстве Холодных городов внутри оказывалось множество обычных людей. Остальные уезжали так далеко и быстро, как только могли. Дома, мимо которых они ехали, стояли с темными окнами.

Еще через пару миль Габриэль сказал:

– Вы должны меня связать.

Тана с ужасом посмотрела на него. Руки дрогнули на руле, машина вильнула. Вампир криво улыбнулся, продемонстрировав один из клыков.

– Примерно через милю будет пропускной пункт. Если я ваш пленник, я должен выглядеть как пленник. Иначе они занервничают.

– Пропускной пункт? – наклонился вперед Эйдан. – То есть копы?

– Национальная безопасность, – пояснил Зима. – Иногда национальная гвардия. Он прав, о них писали на форумах. Они спросят, что мы тут делаем. Наверное, попытаются внушить нам, что мы не имеем права ехать дальше. Но они не могут нам помешать, это пустой треп.

Полночь подняла глаза от телефона.

– Охрана считает всех, кто хочет жить внутри, отребьем, – едко сказала она.

– Ну, о нас они этого не подумают, если с нами вампир. Они решат, что мы крутые охотники, – отозвался Эйдан.

Тана со вздохом съехала на обочину. В отдалении, за деревьями, чуть ниже по склону она заметила здание «Макдоналдса» с разбитыми окнами и стенами, исписанными граффити.

– Откуда ты узнал о пропускном пункте? – тихо спросила Полночь, наклонившись к самому плечу Габриэля.

– Готовился, – ответил он и повернулся к Тане. – Когда мы доберемся до ворот, езжай домой. Смерть миновала тебя дважды. Не играй с ней в третий раз.

– Нет, она должна ехать с нами, – Эйдан влез в промежуток между передними сиденьями. – Ты ведь с нами, правда, Тана? Ты же не отпустишь меня одного?

– Для нее за этими воротами ничего нет, – сказал Габриэль. – Ты хочешь взять ее с собой как сувенир на память о том, что был человеком? Или думаешь разделить вечное проклятие с ней, чтобы облегчить его бремя?

– Кажется, она тебе нравится, – едко заметила Полночь. – Может быть, она облегчит бремя тебе, а не ему?

Габриэль посмотрел на нее так, будто хотел протянуть руку назад и свернуть ей шею. Потом откинул голову и зловеще захохотал.

– Умная девочка. Играешь с огнем, хочешь в нем сгореть.

– Полночь! – сказал Зима сквозь стиснутые зубы.

Тана вышла из машины, захлопнув за собой дверь. Багажник был наполовину открыт: Габриэль погнул замок, когда выбирался из него на стоянке. Она принялась искать цепь под сумками Зимы и Полуночи, стараясь успокоить дыхание. Габриэль поймал ее за руку, она вскрикнула от прикосновения холодных пальцев и сделала неуверенный шаг назад. Она даже не слышала, как он выбрался из машины.

– Прости, я не хотел… – Вампир замолчал, а когда заговорил снова, его голос звучал удивительно официально. – Я не умею… я отвык держать свои мысли в порядке и, возможно, мои слова слишком неловки, чтобы подействовать на тебя, – он поднял руку и легко коснулся ее волос, так легко, что она не поняла, было ли это на самом деле. – Ты смелая. И добрая. Это легко заметить: ты решилась спасти даже такое несчастное существо, как я, только потому, что я нуждался в помощи. Ты смогла справиться со всеми ужасами этой ночи. Но этого достаточно. Что бы ни толкало тебя вперед – прошу, пожалуйста, остановись.

– Ты думаешь, что я стремлюсь умереть, – сказала Тана. – Нет. Дело не в этом.

Он покачал головой.

– Я хочу только одного – не следуй за нами в Холодный город. Ты можешь любить Эйдана и считать, что спасешь его…

Тана не сразу поняла, о чем он, но потом вспомнила, как Эйдан обнял ее за плечо, знакомя с Полночью и Зимой.

– О, нет, все совсем не так. Эйдан не мой парень. Я знаю, что он так сказал, но… – Габриэль прищурился, и Тана не могла понять выражение его лица. Она продолжила, запинаясь: – Он был моим парнем, да. Но сейчас нет. А сказал он так просто потому, что это Эйдан. – Тана заглянула в заднее стекло. Эйдан и Полночь разговаривали, Зима сидел между ними, наклонившись вперед и вставляя сигарету в слишком изящный длинный мундштук. Тана вздохнула. – Он ничего не имел в виду. Мне кажется, он считает, что «его девушка» – это что-то вроде почетного титула. Как президентов продолжают называть президентами до самой их смерти, кто бы ни сидел в Белом доме на самом деле.

Габриэль попытался что-то сказать, но Тана подняла руку, заставив его замолчать. Да, она путалась в словах, но все равно должна была ему все объяснить.

– Слушай, там, на ферме, когда я прыгнула из окна, один из («монстров», – подсказало ей подсознание)… Один из них зацепил меня за ногу. Царапина неглубокая, ничего страшного, но она от зубов. Он пытался меня укусить. И укусил, хоть и не сильно.

Теперь, когда она произнесла это вслух, все стало реальным. Тана почувствовала, что ее тело охватывает дрожь.

Габриэль странно и пристально посмотрел на нее. Его красные глаза горели как угли.

– Где?

Она повернулась, показывая внутреннюю сторону ноги. Нижняя часть царапины была видна из-под короткого платья.

Габриэль сел на корточки, коснувшись холодными пальцами ноги над коленом. Тана задохнулась от неожиданности. Он слегка приподнял подол ее платья, провел рукой по коже; крохотные волоски на ее бедре встали дыбом.

Тана переплела пальцы и, прижав руки к животу, чтобы они не дрожали, заставляла себя не двигаться. Она готова была нервно рассмеяться. Так странно, что существо вроде него могло так осторожно ее касаться – существо, похожее на парня, которому она могла бы позволить коснуться своего бедра совсем по другой причине.

– Видишь, это не потому, что меня тянет к смерти, или я хочу совершить опасное путешествие, или слишком сильно ударилась головой, когда прыгала из окна.

Она поняла, что опять несет чушь, но не знала, как остановиться. Она подумала, что не брила ноги с субботы, и они, должно быть, колются.

– Когда копы поймают меня, то запрут где-нибудь и будут наблюдать. Если выяснится, что я заразилась, меня все равно отправят в Холодный город, а так я смогу получить метку и выйти назад, если окажется, что со мной все в порядке, или если заболею, но смогу как-то продержаться. И мне не придется идти туда одной. Так что, видишь, все не так глупо, как кажется…

– Тут есть небольшой прокол, – сказал Габриэль, снова проводя пальцами по коже Таны. Она прикусила губу, чтобы не издать ни звука. – Всего один, и царапина, которую зуб оставил на коже.

– Глубокая? – спросила Тана.

Габриэль отпустил ее подол, уперся руками в колени и посмотрел на нее.

– Не могу понять. Но запекшаяся кровь отдает синевой.

У Таны перехватило дыхание. Синий цвет означал яд. Синий цвет означал, что она – словно это было семейным проклятием, – скоро станет такой же, как ее мать: голодной, больной, издающей жуткие вопли. Синий цвет означал, что стоит готовиться к худшему.

– Может быть, все еще обойдется, – сказал Габриэль, но она ему не поверила. Он просто не хотел ее расстраивать.

Она услышала, как открылась дверь машины, затем смех Эйдана:

– Чем вы тут занимаетесь, ребята? Да, у нее неплохие ноги, но вы неудачно выбрали время.

Габриэль медленно поднялся. Тане было стыдно из-за намеков Эйдана и плохо от страха перед попавшим в кровь ядом. Чтобы перестать об этом думать, она принялась рыться в багажнике, доставая цепи из-под мешков Зимы и Полуночи. Тана пыталась выглядеть занятой, пряча лицо от Эйдана. Взявшись за цепь, она провела по ней большим пальцем и заметила, что звенья перевиты стеблями шиповника.

Даже сейчас она помнила, что это одна из вещей, которые должны отпугивать вампиров. Скоро она сама узнает, что правда, а что пришло из множества страшных историй, не имеющих никакого отношения к реальности.

– Эй, – окликнула она тех, кто сидел в машине. Вышло слишком громко и резко. – Есть у кого-нибудь замо2к?

Полночь выскользнула наружу.

– Думаю, в багажнике должен быть. Взяли его с собой на случай, если понадобится запереть место, где мы поселимся. Сейчас посмотрю. – Она подошла к Тане и остановилась, глядя на нее. – Все в порядке?

Тана кивнула, вытерев щеку тыльной стороной ладони. Она даже не заметила, что плачет. Полночь обернулась к Эйдану и Габриэлю, потом снова посмотрела на Тану, будто пытаясь что-то понять по выражениям их лиц.

– Его можем связать мы, – сказала она наконец. – Если ты хочешь. Тебе не обязательно это делать.

– Нет, – ответила Тана, волоча цепь к Габриэлю. – Я в порядке.

– Все в порядке, все просто замечательно, – сказал вампир, складывая руки на груди, как Бела Лугоши[7]7
  Бела Лугоши – американский актер венгерского происхождения, наиболее известен исполнением роли графа Дракулы в одноименной бродвейской постановке 1927 года и в последовавшем за ней фильме.


[Закрыть] в черно-белых фильмах; его глаза горели безумием. – Все в полном порядке, как рассыпанный песок.

Интересно, сколько усилий ему потребовалось приложить, чтобы поговорить с ней? Чтобы… как он это сказал?.. Поддерживать мысли в порядке. И насколько он безумен сейчас после этих усилий? Тана представила, как он будет разговаривать с охраной, и вздрогнула.

Неужели она станет такой же, как он – странной и далекой, словно звезда в небе?

Габриэль позволил Эйдану и Тане обернуть его цепями и туго скрепить их старым велосипедным замком Зимы. Потом, опутанный серебристым металлом, с трудом подошел к пассажирскому сиденью и тяжело упал на него.

Все сели обратно в машину, но Полночь на этот раз ухитрилась пробраться в середину, оказавшись рядом с Эйданом. Зима бросил на нее возмущенный взгляд, который Тана заметила в зеркале заднего вида.

Она чувствовала себя очень странно и держала руль дрожащими руками. Узнав, что на ее ране запеклась синеватая корка, она почувствовала, как распухает воспаленная плоть вокруг укуса, как инфекция распространяется по телу, и в венах течет не кровь, а ледяная каша.

Но в то же время теперь, когда она столкнулась с неизбежным, ей почему-то стало легче. Можно больше не бояться. Инфекции внутри нее все равно, боится она или нет.

За поворотом показался пропускной пункт – несколько пластиковых конусов на дороге и полицейская машина с включенной мигалкой.

– Скажи им, что я такой же, как вы, – произнес Габриэль, когда Тана сбросила скорость.

– Думаю, они заметят, что ты не такой же, – рассмеялся Эйдан.

– Нет, – сказал вампир, – скажи, что ты меня знаешь. Что я такой же, как вы, один из вас. Что я тоже был на вечеринке. Скажи им.

– Стоп, – раздался сзади голос Зимы. – Что? Он хочет сказать, что не был на вечеринке? Вы что, встретили его на дороге? Подобрали автостопщика, который случайно оказался вампиром?

Габриэль перевел взгляд на Зиму.

– Ты знаешь меня, – сказал он, и у Таны по спине прошел холодок. – Ты знаешь, кто я, с того момента у торгового центра, когда я повернулся и свет упал мне на лицо.

– О чем он? – спросила Полночь.

– Не знаю, – глухим голосом ответил Зима. – Ни о чем.

– Мы скажем, что его зовут Мейнард Мак-Смоллет, и он из школы через два города от нас, – усмехнулся Эйдан. – Никто его толком не знал, он держался сам по себе, но напился быстрее всех, потому что никогда не мог отказаться от кружки пива. Или Родрик Спун? Родди. По прозвищу Родстер. Он играл на клавишах в группе, но его выгнали из нескольких школ за поджоги. Да, это даже лучше. Что думаешь, Габриэль?

Но времени на обсуждение не осталось, они подъехали к полицейскому. Тот постучал в окно тяжелым черным фонарем. Тана опустила стекло, чувствуя, как громко и глухо стучит сердце.

Коп был средних лет, с сединой в коротко остриженных темных волосах, его форма не была похожа на форму местных полицейских. Обветренное лицо исказила гримаса отвращения, когда он заглянул в салон.

– Разворачивайтесь, ребята, никаких экскурсий. Давайте, езжайте отсюда…

Он направил фонарь внутрь машины и застыл, когда свет выхватил из темноты алые глаза Габриэля.

Тот ухмыльнулся, оскалив зубы.

– Видите? Мы не туристы, – сказал Зима с заднего сиденья.

Охранник отступил назад:

– Ребята, вы ненормальные. Вы сами поймали эту тварь?

– Он был… он наш друг, – сказала Тана, надеясь, что ее голос звучит убедительно. – Только что обратился. Мы везем его к воротам.

– Вам лучше выйти из машины, – охранник потянулся к поясу и снял с него что-то. Тана была уверена, что это пистолет, но он поднес ко рту рацию. – Теперь я им займусь. Господи, вы даже намордник на него не надели.

– Все в порядке. Мы сами его отвезем, – Тана посмотрела на темную дорогу впереди. В таком месте могло случиться все что угодно. Затем перевела взгляд на Габриэля, не сводившего глаз с горла охранника.

– Иди сюда и надень на меня намордник, – медовым голосом проговорил Габриэль.

– Выходите из машины, – приказал охранник. – Все. Быстро!

Тана вздрогнула. Если она сейчас нажмет на газ, то снесет конус и, возможно, зацепит бок машины охранника, но сможет проехать дальше. Она набрала в грудь воздуха и приготовилась. Тяжелый «форд» разгоняется не быстро, но остановить его нелегко. Кроме того, у них будет фора. Может быть, они даже успеют добраться до ворот, и их не арестуют.

Но прежде чем она успела что-то сделать, Зима наклонился вперед.

– Эй! – крикнул он. – У нас есть права. По закону мы можем получить за него награду. Если вы думаете, что запугаете нас, попробуйте еще раз.

Тана удивленно взглянула на Зиму.

– Черт! – шепнул Эйдан. – Как думаешь, он будет стрелять в нас? Я бы обошелся без этого.

– Твои друзья, да? – оскалился охранник, наклонившись к окну и глядя на Габриэля. – Ты знаешь, что они хотят сделать, эти твои друзья? Они тебя продадут. Трупаки вроде тебя редко приходят по своей воле.

Тана заметила, как пальцы Габриэля сдвигают цепь. Его связали не так уж хорошо. Через мгновение он сможет освободить руку, схватит охранника, затащит в машину на колени Тане и запустит клыки ему в горло. Она легко представила себе его шок, крики, алую струю, бьющую в ветровое стекло.

Вероятно, инфекция успела изменить ее сильнее, чем она думала, потому что эта картина ее не испугала. Ей стало интересно, каково было бы сомкнуть пальцы на шее копа, проткнуть зубами его кожу. Она представила себе запах: застарелый табак, соленый пот и просачивающийся сквозь поры аромат крови.

Охранник выпрямился, так что Габриэль уже не смог бы его достать, и нажал на кнопку рации. Послышался шум помех.

– Да, у меня тут машина с детишками и трупаком. Они говорят, что хотят получить за него награду. Да, он вроде в курсе. Знаю, бред, но мало ли психов…

Тана моргнула, прогоняя видения. Охранник махнул им, чтобы они ехали дальше.