Текст книги "Отмеченная полночь (ЛП)"
Автор книги: Хлоя Нейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава 6
НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ
Несмотря на наш план, я встретила его на первом этаже возле лестницы, выходящим из своего кабинета с блестящей коробкой в руках.
– Что это?
– Подарок для Габриэля, нам же нужно заехать в «Красную Шапочку». – Он приоткрыл коробку и показал мне горлышко бутылки чего-то похожего на хороший виски.
– Замечательно. Это к делу не относится, но тебе не кажется, что Пейдж просто великолепна?
Мы спустились по лестнице в подвал.
– Не думаю, что есть способ ответить на этот вопрос, не вызывая твоего гнева.
Я улыбнулась ему.
– Пока ты к ней не прикасаешься, у меня нет проблем с твоим согласием. Я не думаю, что ее привлекательность спорна. А если ты прикоснешься к ней, я отрежу тебе пальцы и скормлю их Речному троллю.
– Речные тролли фрутарианцы[19]19
Фрукторианство (от лат. fructus – плод, англ. fruitarianism от англ. fruit – плод, также: плодоедение, фруктоедение, фрутарианство или фруторианство) – питание плодами растений, преимущественно сырыми, как сладкими сочными фруктами и ягодами, так и плодовыми овощами, часто с добавлением орехов, иногда бобовых, зерновых и семян. Фрукторианцы едят только ту пищу, ради которой растения не нужно уничтожать. Фрукторианцами обычно считаются люди, в диете которых необработанные плоды составляют как минимум 75 % (3/4). В идеале употребляются только плоды растений.
[Закрыть].
– Не в этом суть.
Он фыркнул от смеха, ввел свой код и открыл дверь в гараж.
– Нет, думаю, нет. Как бы то ни было, я положил глаз только на тебя, Страж. Ну, на тебя… и на нее.
Я посмотрела в направлении его взгляда, наполовину ожидая увидеть красивую женщину в гараже.
Но там не было никакой женщины. Вместо нее там был блестящий, белый двухдверный кабриолет со спортивными колесами, широкими воздухозаборниками на дверях и еще одним на задней части.
Уперев руки в бока, я поглядела на него.
– И что это такое?
– Это, Страж, «Ауди».
– Ага, это я вижу. – Я могла по достоинству оценить хорошую сталь, тонкую кожу и впечатляющую мощность, но я узнала эту модель по одной исключительной и существенной причине. – Ты купил машину Железного Человека[20]20
Железный человек (англ. Iron Man), настоящее имя – Энтони Эдвард «Тони» Старк (англ. Anthony Edward Tony Stark) – вымышленный персонаж, супергерой комиксов издательства Marvel Comics и их адаптаций.
[Закрыть].
– Он даже не бессмертный. – Явное презрение в голосе Этана заставило меня фыркнуть.
– Он вымышленный супергерой. Ты не на соревновании.
– Он весьма смертный супергерой без этого костюма, – сказал он, глядя на свою машину взглядом оценщика.
– Ты, видимо, это обдумывал.
– Мужчина тщательно анализирует свою поездку, Страж. И своих соперников. Эта машина доставит нас туда, куда нам нужно, и сделает это очень-очень быстро.
С этим едва ли был смысл спорить. Она безусловно выглядела как быстрая машина, так что я пропустила этот комментарий и обошла автомобиль, делая поверхностный осмотр. Машина вся блестела, ее интерьер был из темно-красной кожи, мягкая крыша сделана из ткани того же цвета.
Я посмотрела на него поверх машины с пассажирской стороны.
– У тебя хороший вкус.
– Разумеется, хороший, – ответил он. – Поехали прокатимся?
– Говорить «нет» я не собираюсь. – Я широко ему улыбнулась. – Ты уже дал ей имя?
Еле заметный румянец покрыл его щеки. Не уверена, что когда-нибудь раньше видела, как он краснеет.
– София, – ответил он.
– Прекрасное имя для прекрасной женщины, – сказала я без особой ревности и опустилась на мягкую темно-красную кожу. – Давай посмотрим, что она может.
***
Проще было дивиться, что она не может.
Ее двигатель гремел, как глухие раскаты грома, и она практически летела по улицам Гайд-Парка. Я бы не назвала себя автолюбительницей, но невозможно было не оценить этот заезд.
Мы поехали на северо-запад от Гайд-Парка к Хелриверу, пересекли реку Дес-Плейнс и двинулись на запад.
Этан включил станцию радиобесед, но выключил ее после десятиминутного рассуждения на тему «Проблем С Вампирами». Оно включало в себя, цитирую диктора: (1) их склонность к насилию; (2) их презрение к человеческой власти; (3) их отказ признавать прирожденное превосходство человечества; и (4) отсутствие у них сдержанности.
Я не была полностью уверена в том, о чем было последнее. «Сухой закон»[21]21
«Сухой закон» в США – национальный запрет на продажу, производство и транспортировку алкоголя, который действовал в США с 1920 по 1933 год. «Сухое» движение возглавлялось сельскими протестантами из обеих ведущих политических партий, а также координировалось так называемой Антисалунной лигой. Запрет был введён Восемнадцатой поправкой к Конституции США, а в акте Волстеда были изложены правила для обеспечения соблюдения запрета и определены виды алкогольных напитков, которые были запрещены. Владение алкоголем в частной собственности и его потребление федеральным законом не ограничивалось. Запрет на алкоголь был отменён после ратификации Двадцать первой поправки, которая отменила Восемнадцатую поправку; она была принята 5 декабря 1933 года.
[Закрыть] не работал в Чикаго в двадцатые годы и он, несомненно, не был законом сейчас.
Габриэль был прав насчет места жительства оборотня. Бывший дом Калеба Франклина находился всего в паре домов от сломанного ограждения из рабицы, предназначенного перекрыть доступ в Хелривер. Не то, чтобы по эту сторону ограждения было много усовершенствований. Дома были полуразвалившимися, предприятия заколочены.
– Мы на месте, – сказал Этан, указывая на одноэтажный дом. Он был желтым с небольшим белым крыльцом. Краска на них облупилась, а бетонная дорожка во дворе раскололась. Двор роскошным не был, но за ним ухаживали.
Мы вылезли из машины, повесили на пояс свои мечи и направились к крыльцу. В округе было тихо. Я не видела ни одного человека или сверхъестественного, но где-то вдалеке лаяла собака, предупреждая своего хозяина о чем-то зловещем в темноте.
В постройке было абсолютно темно, совершенно тихо. Я закрыла глаза и позволила своим защитным ограждениям опуститься на достаточное время, чтобы проверить наличие признаков жизни внутри. Но там ничего не было, сверхъестественного или еще какого.
– Там никого нет, – сказала я спустя мгновение, снова открывая глаза. – Никаких звуков, никакой магии.
– Мое заключение такое же, – прошептал Этан, а затем повернул ручку.
Незапертая дверь легко открылась в небольшую гостиную, в которой пахло затхлостью и животным.
Мы вошли внутрь, и я прикрыла за нами дверь, но не полностью закрыла. «Прикрыла» так, чтобы прохожие не решили тут вынюхивать, но чтобы мы при этом могли быстро выбраться.
В гостиной примечательным был огромный диван у противоположной стены. Такие я называю «Официальный Диван Семидесятых» – длинный, шероховатый и покрытый кремовой вельветовой тканью с оранжевыми и коричневыми цветами.
Также был соответствующий диванчик на двоих, приставной столик, лампа. Не было никаких фотографий, занавесок, телевизора или стерео.
– Не очень-то тут много всего, – прошептала я.
– Или, быть может, наш оборотень не был в тренде.
Гостиная вела в столовую, которая была пуста за исключением небольшого стола с четырьмя стульями и еще двумя дверьми – кухня прямо позади и, как я догадывалась, сбоку была спальня.
– Я возьму спальню, – сказала я.
– Обходя вниманием кухню? – спросил Этан со сдавленным смешком. – Как необычно.
– Как в том анекдоте. Проверь холодильник.
Мое прекрасное предложение было встречено изгибом брови.
– Он оборотень, – напомнила я Этану. – Если он в последнее время здесь обитал, то у него должна быть еда.
Этан открыл рот и снова его закрыл.
– Это хорошее предложение.
Я посмотрела на него, подмигнув.
– Это не первая моя ночь на работе, солнышко.
Этан хмыкнул, но направился на кухню, пока я проскользнула в спальню, держа руку на рукояти моего меча. То, что дом выглядел пустым, еще не значило, что мы не должны быть осторожными.
Спальня была обставлена соответсвующим набором из белой детсткой мебели – много завитушек и позолоты. Вероятно, из той же эпохи, что и диван в передней комнате. Матрас был голым, и никаких лент или сувениров, прикрепленных по углам зеркала, которое венчало комод. Была здесь мебель или нет, но ни один ребенок здесь не жил.
Спальня выходила к короткому коридору. Шкаф с одной стороны, ванная, соединяющая две комнаты с другой, со светильниками цвета авокадо. Никаких зубных щеток, никаких полотенец, ни единой бутылки от шампуня в душе. Только паук размером с небольшой «Бьюик», и я предоставила ему или ей огромное пространство.
Дверь по соседству, вероятно, еще одна спальня, была почти закрыта, и мягкий механический стук доносился сквозь щель. Я отцепила свой меч, просто на всякий случай, и толкнула дверь носком сапога.
Это была еще одна небольшая спальня. Потолочный вентилятор жужжал над черной двухспальной кроватью с позолотой, поверх матраса валялись смятое одеяло и толстые подушки. Это была спальня Калеба Франклина. И если вентилятор мог служить каким-либо индикатором, он был здесь недавно.
В дальнем углу находился шкаф. Он был пуст, но с грудой грязной одежды на полу. Никакой обуви, никаких вешалок.
Я открыла ящики комода и ночного столика у кровати. Ночной столик был пуст; в комоде обнаружилось несколько пар сменной одежды. Футболки, джинсы, несколько толстовок.
Было ли это той свободой, которую так жаждал Калеб? Свободой от беспокойства за материальное имущество? Нашел ли он умиротворение в этой пустынной местности? И если так, почему кто-то захотел его убить?
Вторая дверь спальни привела на кухню, завершая этот круг по квартире. Я прошла через нее и увидела небольшой шкаф для хранения запасов, который вел к внешней двери. Здесь была швабра, ведро и изношенная пара зимних сапог.
Я почувствовала, как Этан подошел сзади ко мне.
– Кое-какая одежда в спальне, – сказала я, открывая дверь металлического шкафа, который оказался пуст. – Это все, что я нашла. Что насчет тебя?
Ответом было молчание, так что я обернулась. Этан направился к холодильнику и открыл его.
Он был полностью забит.
Здесь был целый набор продуктов – морковка со все еще зеленой верхушкой, глянцевые баклажаны, качаны капусты – соседствующие с грудой стейков и десятками коричневых яиц, тщательно помещенных в лотки. Здесь были головки сыра, десятки бутылок с водой, тарелка чего-то, что выглядело как профитроли и несколько свертков, завернутых в фольгу. Из них доносился запах мяса со специями. Я готова была поставить огромную сумму денег, что их приготовила Берна, волевая и кулинарно одаренная родственница Гейба.
– Среди пищи этого мужчины никаких полуфабрикатов, – сказал Этан.
– И большой аппетит. Кстати, он оборотень. – Это значило, что он был животным какого-то вида, хотя мы не станем спрашивать об этом у Габриэля. Вид животного считался очень личной темой среди членов Стаи.
– Итак, мы имеем пустой дом и забитый холодильник, – произнесла я. – Судя по всему, Калеб Франклин спал здесь, ел здесь, хранил здесь самое необходимое. Но, похоже, больше ничем он здесь не занимался.
– Да, больше ничем, – согласился Этан.
Я осмотрелась.
– Из-за чего бы его не убили, здесь нет тому никаких доказательств. – Я вновь посмотрела на Этана. – Ты хочешь закончить здесь? Я бы осмотрелась снаружи.
Этан кивнул.
– Я откажусь. Будь осторожна там.
Я пообещала, что буду осторожна и направилась к входной двери, затем наружу. Мне нужно было думать, как он. Может, у него и не было Стаи, но как показал забитый холодильник, он все еще был оборотнем.
Я спрыгнула с лестницы, обошла дом. Каждые несколько метров рядом с фундаментом рос куст, несколько деревьев только начали расцветать на краю этого узкого участка.
Задний двор был небольшим, отгороженный черной сеткой от соседей, по которой вились ежевика и виноградные лозы. Еще здесь было несколько деревьев, а также потресканный стол для пикника. На одном из деревьев раскачивались качели, простая деревянная доска, прикрепленная к нависающей ветке толстой, плетенной веревкой, вероятно, на ней качался тот ребенок, которому однажды принадлежала та белая меблированная комната.
Я потянула веревки, чтобы проверить их прочность, постучала по деревянной доске. Я осторожно села и мягко оттолкнулась от земли носками ботинок. Качели качнулась назад, затем вперед, затем снова назад, веревка заскрипела от усилий. Я вытянула руки и откинулась назад, смотря на верхушки деревьев над головой.
Здесь играл ребенок, деревья создавали стены замка, который только она могла спасти. По крайней мере, именно так играла бы я. Наш задний двор был лишен веселья – никаких деревьев, никаких качелей, никаких песочниц. Всего лишь газон, за подрезания которого в идеально ухоженный прямоугольник отец платил кому-то.
Я снова села, голова гудела от качания. И именно тогда я увидела это – квадратный кусок фанеры, застрявший между окрашенными кирпичами фундамента. Фанера была новой, все еще демонстрирующей свою цену, нарисованную ярко-оранжевой фарбой.
Быть может, у нашего оборотня было логово, – подумала я. Я направилась к нему, опустилась на колени среди этой мягкой, свежей травы. Никаких винтов или замков; ее просто установили на нужное место, приперев бетонным блоком. Я отодвинула блок, затем фанеру и заглянула в этот лаз. Земля под домом была грязной, и то тут, тот там встречались камни и битый кирпич. И пахло мокрой землей.
Фанера была больше, чем пустота, которую она прикрывала, всего лишь сто квадратных сантиметров. Достаточно большая, чтобы какой-то вредитель заполз в нее, но Калеб Франклин не показался мне тем человеком, который излишне обеспокоен тем, что кто-то мог поселиться здесь.
Дыра все же была недостаточно большой, чтобы он мог пролезть в нее. Но, возможно, она была достаточно велика, чтобы что-то достать.
С безмолвной молитвой к тем богам, которые смогут уберечь меня от того, чтобы пауки этого дома не оказались у меня в волосах, я положила руки на фундамент и просунула голову внутрь.
Моим глазам понадобилось мгновение, чтобы привыкнуть ко тьме-внутри-тьмы – и всего лишь на мгновение больше, чтобы засечь металлическую коробку внутри фундамента.
Если бы я была ребенком в своем воображаемом замке, это было бы моим давно потерянным кладом.
Я потянулась за ним, пальцы зацепились за что-то тягучее, прежче чем опустились на холодный металл. Я нащупала ручку и вытащила ее как раз в тот момент, когда за моей спиной послышались шаги.
Я поднялась, отряхнув грязь с колен одной рукой, и направилась к столику для пикника. Опустила коробку на него.
– И что у нас тут?
– Здесь был кусок новой фанеры, – сказала я. – Я надеялась, что найду скрытое отверстие, и похоже, нашла. Или нашла что-то другое.
Коробка была прямоугольной, закрытой на металлическую защелку. Я подцепила ее и открыла крышку.
Внутри находился небольшой конверт из манильской бумаги[22]22
Манильская бумага – название местного сорта бумаги, в состав сырья которой входит манильская пенька, обладает очень высокой прочностью. Применялась в США при печати газетных марок 1865—67, а также марок для бандеролей 1863 и маркированных конвертов 1896–1927.
[Закрыть], уже открытый. Я подняла его и вытряхнула в ладонь небольшой медный ключ. У его конца не было типичных угловатых холмиков и впадинок; вместо них были квадратные вырезы. Число «425» было выгравировано на вершине.
– Так, так, так, Страж. Смотри, что ты нашла.
Я посмотрела на него.
– Я и смотрю, но понятия не имею, для чего он. А ты?
Этан улыбнулся.
– Это ключ от депозитной ячейки.
Спрятанная коробка, которая привела к депозитной ячейке. Это была очень интересная находка.
– Итак, у нашего убитого оборотня, который дезертировал из Стаи, есть спрятанный ящичек и ключ к депозитной ячейке. – Я посмотрела на Этана. – Что может держать независимый оборотень в депозитной ячейке?
– Понятия не имею, – ответил Этан, но глаза сверкнули интересом, – но я жажду выяснить.
Я вернула ключ обратно в конверт и положила его себе в карман. Затем вернула ящик туда, где нашла его, поставив фанеру и кирпичи на прежнее место.
И поняла, что мы были не единственными, кто приходил сюда. Земля здесь была такой же мягкой, как и возле качелей, поэтому на ней сохранились большие и неровные отпечатки.
Я указала на них Этану.
– Мы не единственные, кто копался здесь.
– Тогда нам лучше быть первыми, кто решит эту тайну.
***
Мы в последний раз обошли дом, ища информацию, которая помогла бы идентифицировать банк, которым воспользовался Калеб, определить местоположение ячейки. Но мы ничего не нашли.
Мы выключили свет и вышли наружу, закрыв дом, чтобы удержать злоумышленников от него подальше. Мы были уже на пути к машине, когда я услышала слабый гул, голос, донесшийся ветром. И с этим голосом пришел гул магии.
– Слушай, – тихо произнесла я, когда Этан присоединился ко мне на дорожке.
Он наклонил голову, а когда уловил этот звук, на его лице отразилось волнение.
– Магия, – сказал он.
– Наш колдун?
Он обхватил пальцами рукоять своей катаны.
– Кто-то занимается магией поблизости. Давай будем готовы ко всему.
Я кивнула, положив руку на свою катану, когда мы направились вниз по улице, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы проверить нашу позицию по отношению к этому звуку. Молча, я прикоснулась к руке Этана, кивнув в направлении небольшого кладбища, могилы которого были окружены проволочным забором. В отличие от остальных домов по соседству, забор и трава выглядели ухоженными.
– Кладбище Лонгвуд, – прошептал Этан, когда мы подошли к главным воротам. Это были двойные ворота, распахнутые, достаточно большие, чтобы даже машины могли проехать.
Я остановилась у входа, собираясь с мужеством. Мне не нравились кладбища. Мой брат, Роберт, сестра, Шарлотта, и я задерживали дыхание, когда проезжали мимо них во время поездок, когда были детьми. Я была самой младшей и всегда задерживала дыхание дольше всех. Я приходила в совершенный ужас от мысли, что все те люди под землей только и ждали, как в триллере, чтобы вытянуть свои грязные руки и схватить меня за лодыжки. Но если я буду тихой и неподвижной, они счастливо останутся спать под землей.
Ветер переменился и усилился, принося четкий звук голоса с собой. Мы высматривали колдуна, и выглядело все как беспроигрышное дело. Это значило, что мне придется собраться и войти в Лонгвуд, как чертов Страж Дома Кадогана, с высоко поднятой головой, обостренными чувствами и неизменной храбростью.
Но все же, даже зная то, что знала теперь, я решила передвигаться исключительно тихо.
Ворота вели к усыпанной щебнем дорожке, которая тянулась через все кладбище и разделялась на вторичные тропинки.
Кладбище не было таким уж большим, но находилось в хорошем состоянии. Мраморные надгробья высились через совершенно равные промежутки друг от друга вдоль коротких рядов, а пионы и розовые кусты, встречающиеся через каждую дюжину метров, были идеально подстрижены.
Я держалась достаточно близко от Этана, так что наши руки соприкасались, пока мы шли.
– Чертов Триллер, – пробормотала я.
– Что такое? – прошептал Этан.
– Ничего, – ответила я и остановилась, когда фигура стала видна во тьме. «Там», – мысленно произнесла я, указывая на нее.
Женщина стояла перед могилой, вырисовываясь в лунном свете. Она была высокой, стройной и красивой со своей темной кожей, высокими скулами и с темными, заплетенными волосами, собранными в узел на голове. Одета она была в белый кардиган, белые кроссовки и длинное, бледно-розовое платье с узкими складками, которое ниспадало с ее круглого живота.
Этан шагнул вперед, сломав ветку в процессе. Треск был таким же громким, как выстрел. Она обернулась, держа одну руку на животе, растопырив пальцы в попытке защитить, другую руку выставив перед собой, угрожая нам магией.
Я видела ранее Катчера и Мэллори, бросающих огненные шары, и не хотела повторения чего-то из этого. Я подняла руки в воздух, и Этан проделал то же самое.
Женщина мгновение смотрела на нас.
– Вы не похожи на упырей, – произнесла она, но не казалась совсем уж уверенной в своих словах.
– Мы не упыри, – ответил Этан. – Да и вы не похожи на злую волшебницу.
Она фыркнула.
– Я определенно не злая. Можете шагнуть вперед, под свет луны?
Что мы и сделали, все еще держа руки поднятыми. Это движение казалось вполне безопасным; мне все же предстоит встретить злое, беременно-сверхестественное существо.
– Вы вампиры, – произнесла она спустя мгновение. – Я узнала вас. Вы Этан и Мерит, да?
Этан кивнул, но взгляд его все еще был обеспокоенным.
– Да. Откуда вы знаете нас?
Она виновато улыбнулась.
– Журналы со сплетнями. Они мое греховное удовольствие. – Она склонила голову в нашу сотрону. – И вы в них частые гости.
Мы не могли поспорить с этим.
Она посмотрела на меня.
– И Чак Мерит твой дедушка, да?
Это была лучшая причина для известности.
– Да.
– Простите, я веду себя грубо, – произнесла она, прикладывая руку к груди. – Вы меня напугали. Простите за это, все, – добавила она, оглядываясь по сторонам, руками поглаживая воздух, как будто это простое движение были именно тем, что могло удержать эти тела под землей.
Меня пронзил страх, и я попыталась логически осмыслить его. Очевидно, ее изящные руки были не единственным, что удерживало этих еще-не-восставших мертвецом под землей. И все же, просто на всякий случай, я подвинулась немного ближе к Этану, даже будучи храбрым Стражем.
Он точно еще выскажется по этому поводу.
– Меня зовут Аннабель Шоу, – сказала она. – Я некромантка.
– Mortui vivos docent?[23]23
Mortui vivos docent – мертвые учат живых (лат.)
[Закрыть] – спросил Этан.
– Очень хорошо, – согласилась она с улыбкой, и, должно быть, поймала мой сбитый с толку взгляд. – Эта фраза означает примерно «мертвые учат живых». В данном случае мертвые говорят, а я слушаю.
– Я не знала, что такое возможно, – ответила я, обдумывая временную смерть Этана и возможность того, что мы могли общаться в то время. – Некромантия, я имею в виду.
– Нас не так уж много, – произнесла она. – Это довольно редкая магия, что, вероятно, и хорошо. Мертвые еще те болтуны.
Вдоль моего позвоночника скользнул холодок.
Аннабель неожиданно поморщилась, поднеся руку к своему животу. Я поймала вспышку озабоченности на лице Этана. Он шагнул вперед и схватил ее за локоть, чтобы поддержать.
– Я в порядке, – сказала она, похлопав его по руке. И слегка улыбнулась. – Спасибо. Малышка пинается как мул. Если бы я не была уверена, что ее отец был человеком, я бы удивилась. И все же я вполне уверена, что она обречена стать кикбоксоршей. – Она снова поморщилась, смотря на свой живот, как будто ее прищуренный взгляд мог утихомирить пинающегося ребенка внутри. – Знаете, нам обоим было бы получше, если бы мой мочевой пузырь исправно функционировал.
Она закатила глаза, выдохнула, похоже, пытаясь успокоить себя.
– В любом случае, – добавила она, – я зарегистированный некромантка, входящая в Иллинойскую Ассоциацию МВД.
Если и было что-то, что я узнала о сверхъестественных, так это что они любили бюрократию. Не было смысла заниматься магией, если сверхъестественные не могли собрать совет или создать кодекс для ее регулирования, напечатать о ней на футболке и поиметь с этого выгоду. И сверхъестественная бюрократия была такой же эффективной, как и ее человеческая версия.
– Как именно это работает? – я не смогла удержаться от этого вопроса.
– Что ж, я беру комиссионные, обычно работаю по контракту. У людей есть вопросы – они хотять знать, был ли умерший верен, где он оставил ключи от гаража, все в этом роде. Или у них есть то, что они хотят рассказать умершему, что не смогли сказать, пока он был жив.
– Это мило, – ответила я, пытаясь избавиться от напряжения у основания позвоночника.
– Иногда, – согласилась она, положив переплетенные пальцы на свой живот. – Но иногда они просто хотят рассказать о – и тут я цитирую – «гнилом, развратном, грязном ублюдке, который, если все правильно в этом мире, проводит свои дни в объятиях вечного адского пламени Сатаны». – Она улыбнулась. – Я запомнила эти слова.
– Люди есть люди, – заметил Этан.
– Неизменно. В любом случае, я пытаюсь балансировать между этой работой и госслужбой. Иногда я ощущаю, что у умершего еще есть что сказать, как например вот у мистера Лидса здесь, даже если никто и не заплатит мне за это. Я даю им возможность выговориться, чтобы они могли покоиться с миром.
Если бы и было что-то, чего я хотела, так это мирный призрак.
– Ты пела ему? – спросил Этан.
– Да. – Она пожала плечами. – У каждого некроманта свой собственный стиль. Я люблю петь. Это успокаивает их, делает их немного более склонными к сотрудничеству. А это значит, что мне не нужно использовать столько магии, чтобы держать их под контролем.
– Что ты поешь? – спросила я против воли.
– Я обычно исполняю баллады, – ответила она. – Классический ритм-энд-блюз 80-х, 90-е отличаются приятным, расслабленным ритмом и задают хороший тон. – Она заговорчески наклонилась вперед. – Только не говорите этого моей бабушке. Она тоже некромантка, и она разозлится, если узнает, что я пела Лютера Вэндросса[24]24
Лютер Вэндросс (англ. Luther Ronzoni Vandross; 20 апреля 1951 – 1 июля 2005) – американский соул-певец, автор и продюсер.
[Закрыть] клиентам. Она говорит, что Евангелие – это наилучший выбор.
– Мы сохраним твой секрет, – сказал Этан. – И мы просим прощения, что прервали тебя.
Она отмахнулась.
– Не беспокойтесь. Некоторые из них любят слушать, и разговоры на кладбищах, как правило, довольно мрачны.
– У тебя много работы в этом районе? – спросила я, снова думая о Калебе Франклине.
– Мы работаем каждый на своей территории. Немногие хотят работать так близко к Хелриверу. – Она пожала плечами. – Я никому не мешаю. И если я работаю, то знаю, как себя защитить.
– Огненные шары? – спросила я, думая о Катчере.
– Кричащие упыри, – ответила она, выражение ее лица было настолько серьезным, что я подавила молчаливый, шокированный крик.
Должно быть, она почувствовала мое беспокойство.
– Это не так плохо, как звучит. Они обычно не проявляются физически, поэтому, как правило, не причиняют какой-либо физический вред.
– Я застряла между «обычно» и «как правило».
Она улыбнулась.
– Опасности на работе. И говоря о них, ранее вы сказали, что я не похожа на злого колдуна?
– Это настоящая причина того, что мы здесь, – сказал Этан. – Мы ищем колдуна, который не является членом Ордена и активно практикует. Магию, вероятно, темную, или по крайней мере необычную.
– Насколько необычную?
– Алхимию.
Аннабель приподняла брови.
– Алхимия. Это не то слово, которое часто слышишь. – Она нахмурилась. – Здесь я практикую самую темную магию, и то только потому, что здесь в прямом смысле темно, – сказала она, махнув рукой в воздухе, указывая на ночь. – Вы связывались с Орденом?
– Один из наших коллег этим занимается, – ответил Этан. – Несмотря на то, что мы считаем их относительно бесполезными.
– Тут не поспоришь. ААМ существует потому, что Орден не считает нас колдунами. В Европе, в Азии, Индии, магически одаренные люди всех типов являются частью одного и того же конгломерата. Но в старых добрых Штатах мы не достаточно хороши, чтобы присоединиться к их партии.
– Сверхъестественные выбирают разнообразные наступательные силы, чтобы нападать, – сказал Этан.
– Не учи ученого.
– А как насчет оборотня по имени Калеб Франклин? – спросила я. – Он жил неподалеку. Ты случайно не знаешь его?
Она поджала губы, пока раскидывала мозгами.
– Калеб Франклин. – Она покачала головой. – Нет, это имя не кажется мне знакомым. И не думаю, что знаю каких-либо оборотней.
– Как насчет этого мужчины? – спросила я, вытаскивая свой телефон и показывая ей зернистую фотографию, которую сделал Джефф.
Она нахмурилась.
– Трудно сказать по фотографии, но я не думаю, что знаю его. Мне кажется, я бы запомнила бороду. – Ее глаза расширились, и она подняла взгляд на меня. – Имеет ли это отношение к тому, что случилось с этим бедным оборотнем у «Ригли»? Я имею в виду, они не называли его имени, но в это были вовлечены вампир и оборотень, верно?
– Калеб Франклин оборотень, – подтвердил Этан. – Мы считаем, что он был убит вампиром, и, возможно, имел какое-то отношение к алхимии. Неподалеку были найдены алхимические символы.
– Я бы хотела увидеть их, – сказала она. – В смысле, я сожалею о его смерти, но мне интересно, что там за такая редкая магия. Это как идти по улице и увидеть диплодока[25]25
Диплодоки, или двудумы (лат. Diplodocus) – род ящеротазовых динозавров из группы зауропод.
[Закрыть] или что-то в этом роде.
Такого рода шутку я бы оценила, если бы землю под нами в то же мгновение не сотряс толчок. Я схватилась за руку Этана.
Что. За. Черт?
Он поддерживающе похлопал меня по руке, но я бы сказала, что он пребывал в полной боевой готовности.
– И это сигнал для меня, – сказала Аннабель, двигаясь ближе к могильной плите и положив руку на мраморный причудливый узор. – Мистер Лидс знает, что я здесь, и думает, что я игнорирую его, так что мне нужно позволить ему говорить. Иначе он будет становится злее и злее. И вот тогда упыри станут реальной возможностью.
Я выдала слабую улыбку.
– Это добавит тебе работы по самое горло.
– Да.
– Не возражаешь, если мы посмотрим? – спросил Этан. – И пожалуйста, не бойся сказать «нет», если это помешает твоему делу.
– Или добавит им потенциальную отвратительность. – добавила я. – Потому что мы не хотим делать этого. – Боже, пусть мы этого не захотим!
Аннабель улыбнулась.
– Я совсем не против. Но вам лучше отойти и прикрыть уши. Иногда они появляются с криками.
Каждая клеточка в моем теле задрожала от мгновенного ужаса.
