Текст книги "Страсть и судьба"

Автор книги: Хизер Гротхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Конечно, близкое общение с лордом Белкотом было опасно для них обоих, но Сесили решила не думать о его шокирующих вопросах и заявлениях. Вернувшись накануне в свои покои, она быстро уснула, утомленная событиями дня. Проснувшись на следующее утро, она решила, что сделает вид, будто никакого разговора и не было. И точка.

Со стороны постели Оливера донеслось приглушенное проклятие и стон. Сесили подумала, что так он пытался произнести утреннее приветствие.

– Я могу обернуться? – громко спросила она, не желая случайно увидеть его неглиже. Как бы она ни убеждала себя выкинуть из головы все фантазии насчет Оливера Белкота, все же оставалась реальная опасность того, что, увидев его обнаженным, она не сможет отвести взгляд.

В конце концов, она же не святая.

– Я укрыт одеялом, если вы об этом, – пробормотал Оливер.

Она повернулась и сразу заметила его посеревшее измученное лицо. Встрепанные, влажные от пота волосы торчали во все стороны. На лице было написано раздражение.

– Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно!

– Печально слышать это. Но пусть ваше сердце согреет то, что отныне с каждым днем вы будете чувствовать себя все лучше и лучше.

Он провел левой рукой по лицу и сердито фыркнул. Потом взглянул на нее покрасневшими глазами:

– Вы снова снились мне этой ночью.

Ее сердце на мгновение остановилось, и она не сразу заставила себя подойти к кровати. Осторожно коснувшись забинтованной руки, она принялась внимательно осматривать припухшие синяки выше повязки.

– Мне очень жаль, – ровным голосом произнесла она.

– Жаль? О чем это вы? Ммм... от вас так чудесно пахнет...

– Я хотела сказать, что эти сны, должно быть, весьма скучны и надоедливы. – Она бросила на него быстрый взгляд. – За комплимент спасибо, хоть он не слишком приличный. Как ваши ребра?

– Отлично. Как вы думаете, почему?

– Благодаря тугой повязке. – Она снова взглянула на него. – Видите ли...

– Нет, я не об этом, – сердито оборвал ее Оливер. – Почему вы мне все время снитесь?

– Ах, вот вы о чем... – смутилась Сесили. – Ну... я не знаю. – Она резко повернулась к маленькому прикроватному столику. – Я принесла вам еще ивового чаю.

Наливая чай, она старательно придерживала чайник второй рукой, чтобы его носик не стучал о край чашки. Руки у нее мелко дрожали. Поставив чайник, она взяла чашку обеими руками, стараясь унять дрожь, и на мгновение прикрыла глаза, чтобы вернуть самообладание. Потом сложила губы в приветливую улыбку и повернулась к Оливеру.

Он смотрел на нее. Его взъерошенный после сна вид заставил ее на мгновение задержать дыхание.

– Это вы, – негромко произнес он.

– Что, простите? – неожиданно для себя прошептала Сесили.

– Вы, – уверенно повторил Оливер. – У вас родинка. С левой стороны. Под ключицей.

Эти слова были сказаны им сухо и безапелляционно.

У Сесили перехватило дыхание. Какое-то время она не могла вымолвить ни слова. Потом, собравшись с духом, выдавила:

– Должно быть, вы меня с кем-то спутали. Вот ваш чай. – Она протянула ему чашку. – Мне пора в часовню, там меня ждет викарий Джон.

Оливер подул на чай и сделал маленький глоток, не сводя глаз с Сесили.

– Постойте, не уходите, – сказал он. – Я много думал. Фактически всю ночь. И мне бы хотелось поделиться с вами моими догадками относительно того, почему так потерта со спины ваша накидка и почему так стерты мои колени.

Сесили вся похолодела, но все же заставила себя невозмутимо ответить:

– Уверена, наша беседа, лорд Белкот, могла бы оказаться весьма интересной. Но, как я вам уже говорила, меня ждут другие дела. Пожалуй, я велю кухарке заваривать для вас не такой крепкий ивовый чай. Похоже, он оказывает странное воздействие на вашу логику и понимание правил приличия. До свидания.

Она медленно повернулась и направилась к двери.

– Сесили, я был пьян, но не терял сознания, – сказал Оливер за ее спиной. – Почему бы не признаться во всем?

Она на мгновение остановилась, взявшись за дверную ручку. Это было слишком.

– Именно это я и собираюсь сделать, – тихо проговорила она, открыла дверь и вышла из комнаты.

Очутившись в коридоре, она не остановилась ни на секунду. Вихрь самых разных мыслей в голове заставлял ее действовать быстро. Выйдя из замка, она решительным шагом направилась к часовне.

Сиявшие в лучах утреннего солнца светлые волосы Джона Грея были видны издалека. Этакий светящийся нимб над головой. Викарий не был ни отцом Перри, ни Оливером Белкотом, и от этого ей захотелось побежать к нему навстречу.

Улыбнувшись ей, он поднял руку в приветственном жесте и заговорил еще до того, как она успела дойти до него.

– Доброе утро, миледи! – сказал он, и от Сесили не укрылся внимательный взгляд, которым он окинул всю ее фигуру с головы до пят. Слегка пожав ей руку, викарий продолжал: – Отец Перри был слегка удивлен вашим отсутствием. Надеюсь, это не из-за меня?

– О нет, викарий, совсем нет! – воскликнула Сесили, чувствуя, как к глазам подступают почти истерические слезы, и все же пытаясь дружески улыбаться. – Просто мои утренние дела задержали меня гораздо дольше, чем я предполагала.

По его лицу пробежала тень тревоги.

– Надеюсь, ничего страшного?

– Конечно, – быстро проговорила Сесили и тут же осеклась. – Вообще-то очень даже страшное.

– Что вы хотите этим сказать, миледи?

– Викарий, мне нужна ваша помощь, – прикусила губу Сесили.

– Всегда к вашим услугам. Назовите вашу просьбу, и я сделаю все, чтобы ее выполнить.

– Сегодня утром я опоздала в часовню не из-за дел, – призналась она.

– Вы намеренно не пришли? – удивленно поднял брови Джон Грей.

– Да, я... – Она остановилась и огляделась. – Давайте уйдем куда-нибудь, где мы могли бы поговорить наедине, без посторонних глаз и ушей.

– Я как раз собирался предложить вам совершить конную прогулку по окрестностям, раз уж погода сегодня выдалась такая хорошая, как никогда.

– Отлично! Превосходная идея. То, что нужно.

– Хотите, я прикажу седлать для нас лошадей и подожду вас у конюшни, пока вы переоденетесь?

– Давайте отправимся на прогулку прямо сейчас. Боюсь, если я отложу этот разговор, позже мне просто не хватит мужества.

Сесили отлично понимала, что Джон Грей не был посвящен в духовный сан и не мог отпустить ей грехи. Но, может быть, у него найдется для нее мудрый совет.

А вдруг, после того как она расскажет ему о себе всю правду, он сочтет ее недостойной Хэллоушира? А вдруг... именно на это она и надеется в глубине души?

Они уже достигли неглубокой долины, но Джон Грей не торопил ее с признанием. Казалось, он наслаждался теплом, подставляя солнечным лучам лицо. Сесили часто поглядывала на него. У викария был грубоватый профиль, не то что у Оливера Белкота, который мог похвастаться благородным, почти римским профилем. Гладкие и прямые волосы викария имели яркий медный оттенок, в то время как у Оливера были непослушные вьющиеся волосы цвета растопленного шоколада.

Джон Грей отлично сидел в седле, однако Сесили не могла представить его участником веселой ночной погони за женщиной.

Точно так же она не могла представить, что он пошел бы за ней в развалины старой крепости, чтобы заняться любовью.

– Сегодня утром меня не было на службе потому, что я не могу участвовать в таинстве причастия, – неожиданно выпалила Сесили.

Джон Грей взглянул на нее сначала довольно безмятежно, потом более внимательно.

– На мне смертный грех, викарий, – продолжала Сесили. – Грех, в котором я не могу признаться отцу Перри.

– Не можете признаться? Потому что боитесь его укоров? Или потому что не раскаиваетесь в содеянном?

Его негромкие слова настолько точно попали в цель, что на несколько мгновений Сесили потеряла дар речи. Неужели она для него настолько прозрачна и понятна?

– Пожалуй, и то и другое, – выдавила она наконец.

– Отец Перри прекрасный священник, – произнес Джон Грей. – Он произвел на меня впечатление очень хорошего исповедника, который никогда не нарушит тайну исповеди.

Из-под ног лошадей неожиданно вылетели две птицы, и Сесили молча провожала их взглядом, пока они не скрылись в солнечном свете. На ее глазах выступили слезы – очевидно, от яркого света.

– Да, вы правы, – тихо сказала она, смахнув слезу.

– Значит, вы боитесь потерять его уважение и любовь?

– Да, – едва слышно выдохнула она. Казалось, Джон Грей видел ее насквозь.

Остановив лошадь, он повернулся лицом к Сесили.

– Что я должен сделать, чтобы помочь вам? Рекомендовать другого исповедника? Может быть, в аббатстве...

Нет, покачала она головой, – я хочу, чтобы вы, викарий Джон, выслушали меня.

Он пристально посмотрел на нее, но в его лице не было и тени удивления.

– Я не могу дать вам отпущение грехов, леди Сесили, и вы отлично это знаете.

– Да, знаю, – кивнула она, – но я не могу рассказать об этом никому, кто меня знает, а тяжесть греха уже невыносима. Возможно, выслушав меня, вы сможете дать дельный совет, поскольку это, откровенно говоря, непосредственно касается моей нерешительности в отношении Хэллоушира. Епископ не доверил бы вам столь серьезную миссию в аббатстве, если бы не видел в вас талантливого руководителя и мудрого наставника.

– Леди Сесили, я... – Он остановился на полуслове и взглянул на видневшееся сквозь ветви небо. Когда он снова посмотрел на нее, в уголках его губ таилась улыбка.

Буду с вами откровенен. Вы мне очень нравитесь, и я не уверен, что...

– Прошу прощения, викарий, – перебила его Сесили, – но если мы хотим стать друзьями, вам лучше сразу узнать обо мне всю правду, чтобы потом не было горького разочарования. Я не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле.

– Ну хорошо, – учтиво кивнул ей викарий, потом ловко спешился и подошел к Сесили, чтобы помочь ей сойти с лошади. – Давайте присядем.

Несмотря на необычно теплый день, почва с остатками прошлогодней травы у подножия деревьев была все еще холодной и твердой. Джон Грей вынул из седельной сумки туго свернутое одеяло и расстелил на земле. Присаживаясь, Сесили оперлась на руку викария, который предпочел отойти от одеяла на почтительное расстояние. Прислонившись спиной к дереву, он согнул одну ногу в колене и выжидательно посмотрел на Сесили.

– Два дня назад я ходила к кругу Фоксов, – бесхитростно начала она свой рассказ. – Вам что-нибудь известно об этом месте?

– Да, – кивнул Джон Грей. – Если меня не подводит память, незамужние девушки и неженатые молодые люди приходят туда в полнолуние, чтобы погадать на своего суженого или суженую. Правильно?

– Да, но я пошла туда не за этим. Впрочем, я и сама не знаю, зачем туда пошла. Кстати, моя младшая сестра Элис познакомилась со своим будущим мужем именно там. И мои родители тоже...

– Это и есть ваш грех? – спросил викарий, снисходительно улыбаясь. – Неужели вы полагаете, что проявили неуважение к Всевышнему, отправившись в старую семейную цитадель? Надеюсь, вы там не совершали жертвоприношение?

– Нет, – покачала головой Сесили, улыбаясь ему в ответ. – Собственно говоря, я там молилась на ночь.

Она опустила глаза и легонько провела ногтем по толстой ткани одеяла.

– Я надеялась, что Господь подскажет мне, что делать и куда идти, покажет мое место в жизни.

– Пока что я так и не понял, почему вы не пришли к утренней службе, – покачал головой викарий.

– Раненый, за которым я сейчас ухаживаю, – лорд Оливер Белкот. Вам знакомо это имя?

– Да, я знаю это семейство, а также наслышан о похождениях младшего из братьев, – с улыбкой кивнул викарий.

– Несчастный случай произошел с ним как раз в круге Фоксов.

– Об этом я тоже слышал. Отец Перри сказал, это просто чудо, что вы оказались неподалеку, когда его сбросила лошадь. Поговаривают, он был по обыкновению сильно пьян и мог запросто погибнуть, если бы вы не позаботились о нем в ту ночь.

– Он действительно был сильно пьян, – подтвердила Сесили. Потом она подняла глаза на Джона Грея, и краска стыда залила ее щеки. Уж лучше бы она исповедалась отцу Перри! Куда проще говорить о своих грехах шепотом, в полумраке маленькой исповедальни, не видя пронзительных синих глаз исповедника...

Сделав глубокий вдох, она наконец сказала:

– В ту ночь между нами произошло... кое-что неподобающее.

На липе викария застыла выжидательная улыбка, ставшая вмиг безжизненной. В следующее мгновение он склонил голову набок и нахмурился.

– Под «неподобающим» вы подразумеваете...

– Неподобающее, – настойчиво повторила Сесили.

– Понятно, – медленно протянул викарий.

– Оливер Белкот обручен с другой женщиной и собирается на ней жениться.

– Вы узнали об этом уже после?.. – поднял брови Джон Грей.

– Его нареченная сама сказала мне об этом за несколько мгновений до того, как лорд Белкот появился в круге Фоксов.

Викарий озабоченно нахмурился.

– Лорд Белкот не сразу вспомнил... наш неблагоразумный поступок, а когда память стала возвращаться, я солгала ему. Никто об этом не знает.

Казалось, эмоции прорвали плотину, и Сесили уже не могла остановиться.

– До сих пор ни один мужчина не отваживался ухаживать за мной, – продолжала она, – и, наверное, мне захотелось понять, что чувствуют другие женщины, у которых есть поклонники. Кто же лучше всех подходил на эту роль, если не самый известный ловелас во всей Англии? Я думала, после проведенной с ним ночи люди станут иначе воспринимать меня.

– Понимаю, – кивнул Джон Грей. – Но, насколько я знаю, никто не посмел даже заподозрить вас в... неподобающем поведении. Так ведь? Иначе отец Перри все бы мне рассказал.

– Вот именно, – подтвердила Сесили, – никто ничего не заподозрил. Боюсь, меня скоро возведут в ранг святых за мое бескорыстие и самоотречение.

– И теперь лорд Белкот вспомнил... ваш неблагоразумный поступок?

– Думаю, он только начинает вспоминать... это событие, – кивнула Сесили, снова опуская глаза. – Я не знаю, что ему говорить, и не знаю, что хочу услышать от него.

– Он может погубить вашу репутацию, – сдержанно заметил викарий, и ей стало стыдно за то, что она поставила его в такое неловкое положение.

– Да, может, но сейчас моя репутация не имеет для меня большого значения, – честно ответила Сесили. – Пока что я просто отрицала некоторые подробности его обрывочных воспоминаний.

– Вы любите его? – недоверчиво спросил викарий.

– Не знаю. – Она снова посмотрела ему в глаза. – Но, наверное, именно из-за него я не могу поехать сейчас в Хэллоушир. Разве можно влюбиться всего за пару дней?

– Думаю, можно.

С этими словами он так странно посмотрел на Сесили, что ее сердце вздрогнуло.

– Он недостоин вас, леди Сесили.

– Недостоин меня? – со смехом воскликнула Сесили. – Разве вы не поняли, викарий? Это я его соблазнила, а не наоборот!

– Все мы ошибаемся, – пожал плечами Джон Грей. – Особенно в тех делах, в которых не имеем достаточного опыта. Хоть вас и называют Святой Сесили, не бывает безгрешных людей. И этот ваш маленький грех не должен помешать вам отправиться в Хэллоушир, если вы уверены, что именно туда ведет вас Всевышний.

– Я не знаю, что мне делать, – сокрушенно призналась Сесили. – Я не чувствую воли Господа. Напротив, я чувствую себя совершенно потерянной, не понимаю, кто я такая, не знаю, где мое место, куда мне идти. Словно не было никакой прежней жизни. – Она печально вздохнула. – Вы считаете, что я ломаю комедию?

– Ни в малейшей степени, – поспешно возразил викарий. – Вы гораздо более чисты душой, чем думаете, леди Сесили. Нет ничего предосудительного в том, что женщина предпочитает брак монастырю, даже если это совсем неожиданный поворот в ее жизни. Что же касается простого поцелуя... в этом тоже нет ничего страшного. Большинство девочек проходит через это еще в подростковом возрасте.

Сесили на мгновение замерла, потом расхохоталась до слез. Надо же! Викарий решил, что между ней и Оливером Бел котом случился всего лишь поцелуй!

– Прошу прощения, – проговорила она наконец, прикладывая к глазам кончики пальцев. Теперь ей как никогда хотелось расплакаться в голос. – Я смеюсь не над вами...

– Не будьте так жестоки к себе, – улыбнулся ей Джон Грей.

– Что же мне делать, викарий? – спросила она, уже без всякой улыбки.

– Полагаю, вам следует проводить больше времени в беседах со мной.

В ответ Сесили непонимающе подняла брови.

– Я скажу отцу Перри, что обсуждаю с вами ваш дальнейший жизненный путь, а когда вы почувствуете в себе силы, найду вам исповедника, и все останется позади.

– А как мне быть с Оливером Белкотом?

– Если он помнит, что между вами произошло, остается только лгать. Впрочем, боюсь, это спасет вас ненадолго, а последствия могут оказаться весьма печальными. Если у него есть сердце или хотя бы здравый рассудок, вы, возможно, сумеете договориться сделать так, чтобы ваш... неблагоразумный поступок не стал достоянием гласности. Уверен, вы не хотите причинить боль его невесте.

– Разумеется, не хочу.

– К тому же он известен своим частым флиртом, поэтому, как мне кажется, ему будет гораздо проще хранить тайну и он быстро на это согласится.

Сесили внутренне покоробило упоминание викарием любвеобильности Оливера, но внешне она ничем этого не показала.

– Я очень надеюсь, что вам хватит мудрости на то, чтобы проводить с лордом Белкотом как можно меньше времени, а также обращаться с ним весьма отстраненно. Близкие отношения с человеком такого сорта... опасны как минимум.

– Ах, как хорошо я теперь это знаю, – пробормотала Сесили и робко взглянула на викария. – Из вас получится превосходный священник.

Тот лишь пожал плечами:

– Может, получится, а может, и нет.

Он посмотрел ей в глаза, и в них она увидела нечто большее, нежели простую учтивость, как это было прежде. В них была какая-то мягкость и загадочность.

– Зовите меня по имени, когда мы одни, – попросил он. – Честно говоря, я ведь пока что не викарий. Этот сан имеет мой отец и мои старшие братья.

– Хорошо, я буду называть вас Джоном, если и вы, в свою очередь, станете называть меня по имени.

– Сочту за честь, – поклонился он.

Сесили взглянула на солнце и задумчиво проговорила:

– Скоро он позовет меня.

– И мне пора возвращаться в Хэллоушир, – с явным сожалением в голосе произнес викарий. – Впрочем, я скоро снова приеду в Фолстоу. Мы встретимся еще раз, Сесили?

– Конечно, Джон, – улыбнулась она.

Он помог ей подняться на ноги, убрал одеяло и спрятал его в седельной сумке. В неожиданном порыве Сесили схватила его руку в свои ладони и прошептала:

– Спасибо...

Едва заметно пожав ей руку в ответ, он ласково улыбнулся:

– Я провожу вас домой.

Глава 11

Он ждал ее весь день. От каждого стука в дверь он вздрагивал и, затаив дыхание, надеялся услышать ее нежный голос, справляющийся о его здоровье. Но всякий раз это оказывался кто-то другой – горничная, служанка из кухни, старый Грейвс. Оливер почти потерял надежду на то, что Сесили когда-нибудь снова появится в его спальне.

Он все вспомнил.

Он вспомнил, как в ту ночь в старых развалинах крепости занимался любовью – подумать только! – со Святой Сесили Фокс!

Он понял, почему ее присутствие так волновало его. При ней он испытывал ощущение дежа-вю.

Теперь, когда он понял, откуда это ощущение интимного знания Сесили, его беспокоило одно – все возрастающее желание видеть ее рядом. Каждая мысль в его голове так или иначе касалась Сесили. Каждая секунда бодрствования, каждое болевое ощущение в сломанных костях, казалось, шептали ее имя, дразня его и издеваясь над ним.

Живший в нем ловелас должен был праздновать победу. Ему удалось соблазнить самую красивую и недоступную женщину в Англии. И все же он не испытывал гордости от смутных воспоминаний пьяного соития. Что касалось возможно испорченной репутации леди Сесили, то он этим не озадачивался, поскольку не обладал рыцарскими качествами в достаточной степени, чтобы опасаться за нее. Ему просто хотелось снова увидеть ее.

И это сильно противоречило его жизненным правилам. Ни одна женщина еще не занимала так долго его мысли, особенно после неизбежного завоевания. Ему нравилось преследовать женщин, охотиться на них. Но когда желанная жертва становилась его добычей, интерес к ней тут же пропадал и он начинал поиск новой жертвы. Он пытался убедить себя, что так получилось только потому, что он был недостаточно трезв, чтобы досыта насладиться близостью с леди Сесили. Однако он отлично понимал, что это надуманное объяснение.

Он жаждал не только физического наслаждения. Ему хотелось смотреть на нее, разговаривать с ней, быть рядом. Хотелось спросить, не изменились ли ее планы на будущее. Собирается ли она по-прежнему заточить себя в монастыре Хэллоушира? Намерения приехавшего в Фолстоу викария казались Оливеру совершенно очевидными – он старался уговорить ее отправиться наконец в монастырь, играя на ее честности. Оливер живо представил себе, как согбенный седовласый священник стоит на коленях рядом с Сесили, и они вместе горячо молятся за ее духовное прозрение. Если бы она провела так много времени с каким-нибудь другим мужчиной – не важно, женатым, холостяком или евнухом, – Оливер давно сошел бы с ума от ревности.

У Оливера, как всегда, не было определенных планов. Этим он отличался от старшего брата Огаста, который тщательно распланировал всю свою жизнь, оказавшуюся столь неожиданно короткой.

Оливер же не любил строить планы. Он просто хотел, чтобы Сесили Фокс вошла к нему в комнату. Это должно было случиться еще час назад.

Принесенный обед давно остыл и оставался по большей части нетронутым, когда Сесили наконец пришла. Она вошла в комнату без стука и приветственных слов. В отличие от предыдущих посещений, когда она была бледной, усталой и нервной. Теперь на ее щеках горел здоровый розовый румянец. Длинные пышные волосы, заколотые шпильками у висков, струились по ее плечам и спине.

Оливер впервые увидел ее с непокрытой головой, и вид густой копны вьющихся волос словно загипнотизировал его. Она была похожа на сказочное существо.

Прикрыв дверь, она неожиданно заперла ее на задвижку. Оливер изумленно поднял брови.

Постояв несколько секунд спиной к нему, словно собираясь с духом, Сесили обернулась и, окинув взглядом Оливера, коротко выдохнула:

– Хорошо, что вы уже одеты.

– И свежевымыт, – улыбнувшись, добавил он. – От меня пахло просто ужасно. Я больше не мог терпеть.

Он не стал говорить ей, что надетая свежая рубашка была единственным оставшимся у него предметом одежды, поскольку горничные успели безвозвратно уничтожить его единственные штаны.

Сесили сделала несколько неуверенных шагов к его постели, теребя пальцы.

– Было очень больно?

В ответ он слегка поморщился и неопределенно пожал левым плечом. На самом деле мытье и переодевание оказались весьма и весьма болезненной процедурой.

Сесили недоверчиво прищурилась, но не стала входить в подробности.

– Как вы себя теперь чувствуете? – спросила она, делая еще несколько шагов к его постели.

– Теперь, когда вы пришли, мне гораздо лучше.

Помедлив, она села в деревянное кресло рядом с кроватью и мрачно произнесла, глядя в лицо Оливера:

– Покончим с этим раз и навсегда.

Он прислонился спиной к изголовью и выжидательно посмотрел на нее. Если бы у него не была сломана правая рука, он сейчас скрестил бы обе руки на груди.

– Хорошо, – кивнул он.

– Да, – сказала она.

– Что значит да?

– Да, мы сделали это.

Он молча смотрел на нее.

– Что я еще должна вам сказать? – вздохнула она.

– Зачем вы мне лгали? Вы заставили меня думать, будто я сошел с ума!

– Я думала, раз уж вы не вспомнили об этом сразу, то уже никогда не вспомните. С какой стати я должна по собственной воле рассказывать вам о том, чего я стыжусь и о чем никто, кроме меня, не знает?

– Вы стыдитесь того, что занимались со мной любовью? – переспросил Оливер, глубоко уязвленный этим заявлением. – Никогда не думал, что это так омерзительно.

– Разумеется, стыжусь! Я не замужем, собираюсь уйти в монастырь и вдруг переспала – и с кем? – с Оливером Белкотом!

– Ну, я еще могу понять насчет того, что вы не замужем, – буркнул Оливер, – но для меня оскорбительно то, что вы солгали мне. Неужели вы подумали, будто я способен использовать этот случай, чтобы погубить вашу репутацию?

– Откуда мне знать, на что вы способны? Вы же, не стесняясь, рассказываете повсюду о своих победах на любовном фронте. У меня нет ни малейшего желания оказаться в списке ваших завоеваний.

– Это еще неизвестно, кто кого завоевал, выражаясь вашими словами. Или вы тоже плохо помните подробности той ночи?

– Что вы хотите этим сказать? – покраснела Сесили.

– Это вы заманили меня в развалины!

– Нет, это вы преследовали меня! – процедила она сквозь зубы.

– Я был пьян и плохо соображал. Вы хитростью заманили меня.

– Хитростью? Заманила? – Она задохнулась от негодования. – Да будет вам известно, до той ночи я была девственницей!

Оливер откинулся назад, словно получил крепкую пощечину.

– Не может этого быть! – пробормотал он. – Девственница... Черт побери! Но ведь тогда должны были остаться некие... доказательства... – Он неопределенно взмахнул рукой, не зная, как выразить свою мысль словами.

– Они были, – подтвердила Сесили, – мне пришлось позаботиться об их устранении, когда вы заснули.

Его глаза широко раскрылись, но он не мог вымолвить ни слова. Он не только переспал с Сесили Фокс, он еще и лишил ее девственности!

– Признаюсь, для меня это самый настоящий шок! – хрипло произнес он наконец. – Теперь мне понятно, почему вы мне лгали. Я прощаю вас.

На лице Сесили отразилось крайнее негодование, но Оливер сделал вид, что не заметил ее реакции.

– Итак, что будем делать? – как нив чем не бывало спросил он. – Попросим совета у Сибиллы?

Несколько секунд Сесили смотрела на него, пытаясь определить, шутит он или нет.

– Нет, мы не будем просить совета у Сибиллы, – возразила она. – Я постараюсь как можно быстрее поставить вас на ноги, чтобы вы могли покинуть Фолстоу, никому не рассказывая, разумеется, о нашем... неблагоразумном поступке.

– Вы боитесь, что об этом узнает викарий? – предположил Оливер.

– Он уже знает об этом, – невозмутимо ответила Сесили, но глаза все же отвела в сторону. – Епископ послал его в качестве помощника в Хэллоуширское аббатство, а также поручил поговорить со мной относительно моего ухода в монастырь. Сегодня утром я ему все рассказала.

– Значит, вам можно хвастаться своими победами, а мне нет?

– Уверяю вас, это было не хвастовство. Я же предупреждала вас, что собираюсь сделать признание. К сожалению, викарий Джон уже уехал в Хэллоуширское аббатство, но если вам хочется облегчить свою душу и исповедаться, я с радостью приглашу его к вам в Фолстоу.

– Викарий Джон? Вот, значит, как его зовут, – язвительно проговорил Оливер, удивляясь своему внезапному приступу ревности. Ревновать к священнику? Что за несусветная глупость! – Нет, я не нуждаюсь в исповеднике, поскольку в отличие от вас, миледи, ни капельки не сожалею о том, что произошло между нами.

– Не сожалеете? – побледнела она.

– Нет. Более того, если бы можно было повернуть время вспять, – он говорил со всей искренностью, на которую только был способен, – то повторил бы все снова, только не стал бы так много пить, чтобы сохранить более яркие и подробные воспоминания.

Мгновенно покраснев, она вскочила на ноги:

– Надеюсь, мы закончили?

– Даже не начинали, можно сказать.

– А мне кажется, закончили. Следуя мудрому совету, который я получила сегодня утром, мы оба должны как можно меньше общаться друг с другом. Будем просто жить каждый своей жизнью. Договорились?

– Нет.

Она сердито топнула ногой, и Оливер едва не рассмеялся, совершенно удивленный и очарованный этим неожиданным поступком, столь несвойственным Сесили.

– Но я готов пойти навстречу вашим желаниям, если вы согласитесь выполнить мою просьбу, – уступил он.

– И какую же? – с осторожной надеждой в голосе спросила она.

– Поцелуйте меня.

Сесили не знала, смеяться ей или дать пощечину этому красавчику Оливеру Белкоту. Поцеловать его! И как такое могло прийти ему в голову!

– Вы шутите?

– Нисколько. Я говорю совершенно серьезно.

– Я не буду вас целовать!

– Ладно, – согласился он. – Тогда подойдите ближе, и я сам вас поцелую. Я ведь так и не поблагодарил вас как следует за то, что вы спасли мне жизнь.

– Но я не... – Она осеклась, подумав, что не стоит ввязываться в дальнейшие споры, лучше поскорее все закончить. – Хорошо, я спасла вам жизнь и не требую за это благодарности. Могу я осмотреть вашу руку?

– Не будет поцелуя, не будет осмотра. Таковы условия нашей сделки.

– Я не заключала с вами никаких сделок!

– Хорошо, тогда назовем это моим личным условием, если вам так больше нравится. Кстати, вам известно, что в детстве нас хотели обручить?

– Да, но моя мать решила, что вы слишком необузданны и агрессивны для меня, хотя в ту пору вам было всего десять лет.

– Ничего подобного! – возразил Оливер, шутливо грозя ей пальцем. – Это моя мать отказалась от этой затеи, потому что не хотела, чтобы ее сын породнился с семьей ведьм.

Сесили возмущенно фыркнула, но Оливер продолжал, не обращая на это внимания:

– Так что, если бы не эти разногласия, мы могли бы стать мужем и женой, и тогда поцелуй не был бы таким большим событием.

– Не хотелось бы вас обидеть, но для меня в любом случае этот поцелуй не стал бы большим событием, – отважно солгала Сесили.

Оливер откинулся на подушки и захохотал.

– Вот уж никогда не предполагал, что вы можете быть такой! Наверное, никто этого не предполагал! Но мне это нравится.

– Рада, что смогла доставить вам удовольствие, – недовольно процедила она сквозь зубы.

– Поцелуйте меня, – снова попросил он.

– Нет.

– Прошу вас! Слышите, я сказал «прошу»? Теперь вы не можете отказать мне, не нарушив правил приличия.

– Вряд ли в данный момент между нами могут действовать какие-то правила приличия.

– Ладно, – он понизил голос почти до шепота, – тогда поцелуй меня, потому что я не могу без этого жить, потому что когда тебя нет рядом, я пытаюсь почувствовать твой запах, оставшийся на одеяле и бинтах. Закрывая глаза, я вспоминаю ту ночь в круге Фоксов, вижу тебя, слышу твой голос, твои слова...

Сесили сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. Его слова оказали на нее почти физическое воздействие, как если бы он ласкал ее обнаженное тело.

– Поцелуй меня за все те годы, что мы могли быть вместе, если бы не разногласия наших семей. Поцелуй меня, словно теперь мы стали совершенно другими людьми, чем были прежде. Словно мы только что познакомились, и перед нами целая жизнь, и наше будущее зависит только от нас самих.

На глазах Сесили выступили слезы.

– Ах, если бы это могло стать правдой, – прошептала она.

– Это вполне возможно, – сказал Оливер. – Сама посуди, Сесили. Я лорд Белкот, владелец поместья Белмонт, за мной вся власть и богатство моего рода. Ты еще не ушла в монастырь. Я прав?