Текст книги "Страсть и судьба"

Автор книги: Хизер Гротхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Скривившись от боли, Оливер скользнул вниз, приняв прежнее положение, и Сесили, склонившись над ним, принялась подкладывать ему под руку еще одну подушку. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и она решила, что он уже уснул. Недолго думая, она нежно провела ладонью по его горячему лбу.

Оливер вздохнул и едва слышно прошептал:

– Это лучший сон в моей жизни...

Сесили замерла на месте, не отнимая руки от его лба. Через несколько мгновений его дыхание стало медленным и ровным, и теперь уже не оставалось сомнений в том, что он погрузился в сон.

– В моей тоже, – прошептала Сесили. – Спи, Оливер.

Она медленно выпрямилась, взяв в руки поднос с куполообразной крышкой. Перед тем как уйти, она бросила на Оливера последний взгляд, понимая, что как только она окажется за дверью этой комнаты, все мысли о том, чтобы напомнить ему о проведенной вместе ночи, должны будут навсегда исчезнуть. Шанс был упущен безвозвратно. Скоро все забудется, и никто никогда об этом не узнает.

Глубоко и беззвучно вздохнув, она медленно и совершенно бесшумно вышла из комнаты.

Глава 8

Выйдя от Оливера, Сесили первым делом направилась на кухню, чтобы велеть приготовить вкусную и плотную трапезу для лорда Белкота к тому времени, когда он проснется.

Ближе к вечеру она собиралась еще раз зайти к нему, чтобы посмотреть, не нужно ли стянуть тугой повязкой сломанные ребра. Мысль о том, что скоро она снова увидит Оливера, наполняла сердце Сесили радостью. Рядом с ним она забывала обо всем на свете.

Отдав все необходимые распоряжения, Сесили вышла из наполненной паром и дымом кухни и отправилась в часовню. Взглянув на небо, она на мгновение вспомнила, как накануне хотела пойти туда, чтобы помолиться, но вместо этого оказалась в магическом круге Фоксов. Теперь на небе не было видно звезд, потому что его заволокли низкие серые тучи, грозившие в любой момент пролиться холодным дождем.

Перед входом в часовню Сесили сняла с талии длинный шарф и повязала его на голову, тщательно закрывая волосы. Издалека донесся приглушенный раскат грома.

Внутри часовни никого не было, если не считать неприметной сгорбленной служанки пожилого возраста, прибиравшей в часовне и в комнатах отца Перри. Увидев Сесили, она приветливо кивнула ей головой, помахала заскорузлой морщинистой рукой и шаркающей походкой ушла к черному выходу, волоча за собой швабру.

Сесили сделала глубокий вдох, чувствуя, как спадает наконец напряжение. В часовне пахло ладаном, и этот привычный запах подействовал на нее успокаивающе. Несколько мгновений она стояла неподвижно, глядя на алтарь впереди. Ее неожиданно охватила непривычная нерешительность. Часовня всегда была для нее вторым домом, местом, где она чувствовала себя уютнее всего. Теперь же она думала о своих грехах, среди которых числились: похоть, гордыня, зависть, гнев, равнодушие... В этих грехах она не смела признаться даже своему духовному отцу. Разумеется, ему уже известно о том, что она пришла на помощь Оливеру Белкоту после его падения с лошади. Но о том, что она переспала с ним...

Сесили понимала, что может получить прощение Всевышнего при условии искреннего раскаяния в содеянном. Вопрос заключался в том, действительно ли она в этом раскаивается.

Сделав еще один глубокий вдох, она молитвенным жестом сложила руки перед грудью и медленно двинулась по проходу.

У ограды алтаря она остановилась, перекрестилась и подняла голову, чтобы смотреть на распятие над алтарем. В голове было совершенно пусто. Сесили недовольно нахмурилась и мысленно приказала себе молиться.

Она прочитала наизусть шесть разных молитв в надежде, что это поможет ей сказать нужные слова раскаяния, но даже после самого последнего «аминь!» она так и не смогла выдавить ни одной фразы.

Да что такое? Она не знала, как быть. Раньше этот способ всегда срабатывал безотказно. Печально вздохнув, она опустила голову в ладони.

В следующее мгновение позади нее раздался знакомый скрип двери и послышался мягкий голос разговаривавшего с кем-то отца Перри:

– ...вы сами видите, что, несмотря на наше довольно уединенное положение, мы располагаем большими возможностями и...

Заметив женскую фигуру у алтаря, он остановился на полуслове, видимо, не ожидая увидеть кого-либо в часовне в этот неурочный час.

Сесили еще раз перекрестилась и поднялась с колен, чтобы приветствовать отца Перри и его гостя. Повернувшись, она увидела подходивших к ней двоих мужчин. Один был невысок, сухощав и одет в сутану священника. Другой – выше ростом и одет как богатый аристократ. Его темно-русые волосы свисали до самых плеч, причем передние пряди были заложены за уши – очевидно, чтобы не мешать ясному зрению. Его лицо казалось весьма худым, хотя и не было сильно вытянутым. Синие глаза сияли подобно двум аквамаринам в полумраке часовни.

– Ах, это вы, леди Сесили, – с явным облегчением сказал отец Перри. – Не ожидал увидеть вас здесь после тяжелого испытания, выпавшего на вашу долю. Я думал, вам не помешает день полного отдыха.

– Добрый день, отец Перри, – улыбнулась Сесили, усилием воли переводя взгляд с красивого незнакомца на священника. Странное дело, прежде она никогда не замечала за собой столь явного интереса к противоположному полу. – Молитва спасает от многих бед и помогает во многих делах. Сейчас она мне гораздо нужнее, чем отдых.

– Ну это конечно, – широко улыбнулся ей отец Перри и перевел взгляд на стоявшего рядом с ним незнакомца. – Викарий Джон, позвольте представить вам леди Сесили. – Он снова посмотрел на Сесили. – Леди Сесили, это его высокопреосвященство Джон Грей из Хэллоуширского аббатства.

Хэллоушир! Сердце Сесили невольно сжалось. За толстыми стенами часовни зловеще, как ей показалось, прогремел еще один раскат грома.

Викарий поклонился, не сводя глаз с лица Сесили.

– Леди Сесили Фокс. Та самая женщина, которую я искал, – негромко произнес он.

Отец Перри с улыбкой попрощался с Сесили и Джоном Греем, отказавшись от предложенной обоими помощи в подготовке к вечерней службе.

Викарий первым пошел по проходу к дверям часовни, но, оказавшись вне ее, жестом руки предложил Сесили идти впереди него.

– Если пожелаете, мы можем поговорить в конюшне, – предложила Сесили, развязывая шарф и снимая его с головы. Глаза Джона Грея с восхищением остановились на ее пышных волосах, что не укрылось от ее внимания. Слегка покраснев, Сесили пояснила: – Там мы сможем поговорить без лишних свидетелей. К тому же в Фолстоу немало великолепных породистых лошадей.

– Как пожелаете, миледи, – почтительно склонил голову викарий. – Должен признаться, я питаю слабость к чистокровным животным. У моего отца тоже большая конюшня, и мне кажется, я уже истосковался по знакомому запаху.

– Тогда нам сюда, – показала Сесили на длинное одноэтажное здание конюшни, в которой содержались знаменитые чистокровные верховые лошади Фолстоу. Взглянув на небо, она поняла, что вот-вот начнется грозовой ливень. Ее сердце сильно билось, дыхание стало учащенным и поверхностным.

Зачем ее искал этот человек из Хэллоушира?

Не успели они войти в широкие двери конюшни, как по утоптанной глине двора застучали крупные капли холодного дождя.

– Смею полагать, вам хотелось бы узнать о цели моего приезда, – сказал Джон Грей, словно прочитав ее мысли.

Это ее слегка напугало. Она остановилась и, повернувшись к викарию, сдержанно произнесла:

– Я не знала, что в Хэллоушире появился новый священник.

– Но я не священник! – смущенно улыбнулся Грей. – Во всяком случае, пока не священник.

– Однако отец Перри представил вас как викария.

– На самом деле это некоторое преувеличение.

Он подошел к ближайшему деннику и ласково погладил морду стоявшего в нем гнедого коня. Тот всхрапнул, шумно выдохнул и ткнулся носом в ладонь человека.

– Последние два года я учился в Колдингтоне. Видите ли, епископ и мой отец – старые друзья. Поскольку священников не хватает, он послал меня оценить состояние Хэллоуширского аббатства.

– Это почетная миссия, – мягко сказала Сесили. – Ну и как вам аббатство?

– Боюсь, дела там не совсем хороши, – ответил Джон Грей, ласково трепля шею гнедого коня. – Матушка-настоятельница нездорова, казна аббатства почти пуста. Лишившись твердой руки аббатисы, сестры стали непокорны и своевольны. Они стали принимать на постой странников за деньги. Страдает духовная жизнь аббатства...

– Это... это ужасно! – помрачнела Сесили. – Неужели все могло так измениться к худшему с тех пор, когда я была там последний раз?

Она сразу вспомнила каменное здание маленького благополучного аббатства, населенное тихими богобоязненными женщинами, проводящими дни в молитвах и трудах. Она вспомнила также маленький внутренний дворик, фонтан и чудесные цветники вокруг статуй. В этом дворике Сесили провела немало часов в разговорах с матушкой-настоятельницей монастыря. Именно там она однажды приняла решение стать одной из монахинь Хэллоушира.

– Да? – удивленно поднял брови Джон Грей. – И когда же это было, леди Сесили?

Она на мгновение задумалась, потом слегка покраснела. Неужели прошло так много времени?

– Должно быть, года три назад, – смущенно проговорила она.

Викарий едва заметно улыбнулся, но не сказал ни слова.

– Вы сказали, что приехали сюда специально для того, чтобы повидаться со мной, – напомнила ему Сесили, чувствуя себя слегка не в своей тарелке оттого, с каким вниманием этот красивый мужчина смотрел на нее. Казалось, он хотел заглянуть ей в душу.

– Да, это так, – кивнул он, переходя к противоположному деннику, где нетерпеливо перебирала ногами любимица Сибиллы, небольшая вороная кобыла. – Матушка с тоской вспоминала о вас. Говорила, что начинает думать, уж не переменили ли вы свое решение относительно жизни в монастыре. Без сомнения имеют под собой веские основания, миледи?

– Последнее время я очень много думала об этом, – призналась Сесили. – Сейчас в Фолстоу на моем попечении находится раненый. Это аристократ, хороший друг моей старшей сестры. Прошлой ночью он получил тяжелую травму, и сейчас я должна выходить его.

– Счастливчик, – проговорил Джон Грей, бросая ей улыбку через плечо. – Однако смею предположить, что Хэллоушир нуждается в вас гораздо больше, леди Сесили. И не столько в ваших деньгах, сколько в вашей преданности Богу, в вашем руководстве.

– Руководстве? Да мне и в голову не могло такое прийти... ведь я даже не послушница...

– Не нужно пострижения в монахини, чтобы быть примером для подражания, – задумчиво произнес Грей. – Эта мысль не выходила у меня из головы, пока я ездил по поручению епископа. Всему графству известны ваши добрые дела и преданность Господу, леди Сесили. Сам епископ с нетерпением ожидает вашего окончательного решения. Если Хэллоуширское аббатство не получит сейчас необходимой помощи, причем как можно скорее, оно, вероятнее всего, прекратит свое существование.

Сердце Сесили затрепетало от ужаса. Самому епископу было известно о ней? Значит, дело обстояло гораздо хуже, чем она ожидала.

– Так вы приехали забрать меня в Хэллоушир? – испуганно спросила она.

– Вовсе нет, – мягко возразил викарий. – Всего лишь спросить о ваших намерениях.

Сесили с трудом перевела дыхание. По какой-то странной причине перед ее мысленным взором предстал образ лежащего на постели забинтованного Оливера Белкота.

– Как я уже сказала, я сейчас ухаживаю за раненым и...

– Леди Сесили, я приехал не за тем, чтобы повлиять на ваше решение относительно Хэллоуширского аббатства, – твердо сказал Джон Грей, отходя от вороной кобылы и поворачиваясь лицом к Сесили. Он снова посмотрел ей в глаза, и ей снова показалось, что он хочет заглянуть в ее душу. – Впрочем, дружба с епископом может принести немалую пользу вашей сестре.

Сесили понимала, что он имеет в виду преследование сестер Фокс со стороны враждебно настроенного к ним короля.

– Насколько я понимаю, вы еще не приняли окончательное решение, – вкрадчиво предположил викарий. – Я прав?

– У меня много сомнений на сей счет, – честно ответила Сесили.

– Я вас очень хорошо понимаю. Гораздо лучше, чем вы думаете.

Он неожиданно шагнул к ней и протянул руку. Поколебавшись секунду, Сесили положила пальцы на его гладкую прохладную ладонь и взглянула в его лицо.

– Несколько ближайших недель я проведу в Хэллоушире, помогая матушке-настоятельнице и пытаясь, насколько это возможно, призвать сестер к порядку. Почту за честь, если вы позволите мне быть это время вашим... советчиком, – негромко сказал он.

– Советчиком? – недоуменно переспросила она. Джон Грей улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами в полумраке конюшни.

– Возможно, вам захочется поговорить со мной относительно ваших сомнений насчет Хэллоушира. Обещаю, что не буду пытаться повлиять на ваше решение. Если к тому времени, когда я закончу все дела в аббатстве, вы поймете, что ваше место в Хэллоушире, я с радостью отвезу вас туда. Если же нет... – Он пожал плечами.

– Тогда вы просто оставите меня в покое? – подняла брови Сесили.

Он сжал ее пальцы, потом отпустил и, направляясь к дверям конюшни, ответил:

– Возможно, мне придется просить вашу сестру о небольшом пожертвовании.

Скрестив руки на груди, он из-за дверей посмотрел на небо. Дождь прекратился.

Сесили молча улыбнулась ему в спину. «Небольшое», по мнению епископа, пожертвование, как правило, означало довольно крупную сумму денег.

Подойдя к викарию, она остановилась и тоже посмотрела на небо. Края серых туч посветлели и стали прозрачнее. За ними то и дело просвечивала голубизна неба. В потемневшем от дождевой влаги дворе было непривычно безлюдно.

Повернувшись к Джону Грею, Сесили увидела его отточенный профиль на фоне двери. Его глаза пристально вглядывались в облака, словно стараясь найти что-то скрытое в них.

– Вы останетесь в Фолстоу на несколько дней? – спросила она.

– Нет, благодарю вас и вашу сестру за любезное приглашение, – ответил он, и Сесили с удивлением поняла, что он уже успел поговорить с Сибиллой. – Сегодня я переночую у отца Перри, а утром вернусь в Хэллоушир. Надеюсь, вы позволите мне наведываться в Фолстоу хотя бы раз в неделю на пару дней?

– Да, разумеется. – Она снова перевела взгляд на небо.

– Могу я надеяться на продолжение наших бесед во время моих приездов? Должен признаться, мне будет не так скучно в Хэллоушире, если я буду знать, что меня ждет встреча с вами.

Сесили быстро взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее с таким же пытливым выражением, как только что глядел на облака.

– Вы собираетесь принять сан священника, когда вернетесь к епископу? – прямо спросила она.

– Не только вам нужно как следует все обдумать, – не сразу ответил Джон Грей.

Оба какое-то время молчали, потом Сесили наконец заговорила:

– Разумеется, мы будем видеться во время ваших приездов в Фолстоу. Вы будете рассказывать мне о том, почему мне следует посвятить свою жизнь аббатству, а я, в свою очередь, попробую убедить вас в необходимости принять священный сан.

– Или же отказаться от этой затеи, – усмехнулся Джон Грей.

– Или же отказаться, – эхом повторила Сесили и улыбнулась.

– Может быть...

Его слова были прерваны криками служанки, искавшей леди Сесили.

– Леди Сесили! Миледи! – кричала она, торопливо шагая по двору к конюшне и махая рукой.

Викарий и Сесили одновременно повернулись на ее зов.

– Что случилось, Марга? – спросила Сесили, делая шаг навстречу ей.

– Прошу прошения, леди Сесили, но вы должны пойти со мной, – задыхаясь, проговорила служанка. – Добрый день, сэр, – поздоровалась она с викарием, на ходу делая книксен. – Лорд Белкот вне себя, миледи. Похоже, действие вашего снадобья кончилось. Он зовет вас и не хочет подпускать к себе никого другого!

– Хорошо, я уже иду, Марга, – спокойно сказала Сесили. – Не пускай к нему никого, пока я не приду и приготовь на кухне стопку холодных влажных полотенец. Похоже, лорд Белкот ужасно страдает от сильной головной боли после этого лекарства.

– Слушаюсь, миледи, – покорно опустила глаза служанка, потом снова сделала книксен и, повернувшись, поспешила на кухню.

Сесили пошла вслед за ней. Отойдя на несколько шагов, она повернулась к викарию, чтобы попрощаться с этим загадочным человеком. Ей хотелось продолжить с ним разговор, чтобы понять, что скрывается за его внешней оболочкой, но ее звал Оливер. Он страдал и нуждался в ее помощи. Она не могла не пойти к нему.

– Вы зайдете утром в часовню, викарий? – спросила Сесили.

– Да. А вы будете там? – Он не сводил с нее глаз.

В ответ она только улыбнулась, помахала рукой и еще быстрее пошла к замку, продолжая улыбаться.

Глава 9

Голова у Оливера буквально раскалывалась от жесточайшей боли. Кровь стучала в висках, к горлу подкатывала тошнота, каждый вдох отзывался режущей болью в правом легком. Сломанная рука горела от жгучей пульсирующей боли, отдававшей в локоть, кисть, плечо... Онемевшие пальцы распухли и стали холодными, ногти потеряли розовый оттенок и потускнели.

И все же больше всего он страдал не от физической боли, а от сводящей с ума загадки, не выходившей у него из головы.

Прошлой ночью между ним и Сесили Фокс что-то произошло. Но что? И как далеко все зашло? Отрывочные разгоряченные воспоминания, мелькавшие в мозгу непристойные картинки – все это не могло быть правдой. Сесили Фокс никогда бы не снизошла до мужчины с такой репутацией, как у него. Никогда!

Но почему же ему так знаком ее запах, ощущение прикосновения рук? Он уже спрашивал ее относительно своего поведения, и она простила ему все мыслимые прегрешения. Но разве всепрощение не было неотъемлемой частью ее характера?

В его голове неожиданно мелькнуло чудовищное предположение, от которого его мгновенно прошиб обильный пот. Он зажмурился. Ему во что бы то ни стало нужно было понять, знать причину безумного желания видеть ее рядом... обладать ею.

Да где же она?

Раздался Негромкий стук, и дверь в комнату приоткрылась.

– Лорд Белкот? Это я, леди Сесили. Можно мне войти?

– Да, входите, – хрипло выдохнул Оливер в надежде, что она принесла еще одну чашку омерзительного обезболивающего снадобья. И пусть он на этот раз умрет от него! Так было бы даже лучше, потому что только так он мог избавиться от нестерпимых мучений.

Дверь открылась шире, и в комнату вошла Сесили Фокс с большой кружкой в руках. За ней следовал Грейвс, старый чудаковатый дворецкий, который нес большой поднос, накрытый куполообразной крышкой.

– Вам очень плохо? – сочувственно спросила Сесили, обходя кровать.

Ее посвежевший вид заставил Оливера предположить, что она спала. Лиловые тени под глазами исчезли, порозовевшие губы ласково улыбались. Ему стало стыдно за то, что ее, должно быть, подняли с постели из-за него.

– Прошу прощения за прямоту, – сказал он, глазами ища и не находя в ней прежней легкой настороженности. – Вас разбудили ради меня?

– О нет, – улыбнулась Сесили, жестом веля старому дворецкому поставить поднос на теперь уже пустой прикроватный столик. Грейвс был настолько поглощен желанием услужить своей госпоже, что, казалось, даже не заметил присутствия Оливера. О дворецком в шутку говорили, что у него больше власти, чем у самого короля, поскольку он был единственным мужчиной во всем королевстве, который имел близкий доступ к Сибилле Фокс и замку Фолстоу.

– Помочь вам приподнять его, миледи? – поинтересовался Грейвс.

Оливер нахмурился. Дворецкий говорил о нем как об упавшей лошади.

– Нет, не нужно. Спасибо, Грейвс, – улыбнулась Сесили.

Старый дворецкий почтительно поклонился и направился к двери, бросив быстрый неодобрительный взгляд в сторону Оливера.

– Ну, давайте попробуем приподняться и присесть, – сказала Сесили, ловко просовывая маленькую прохладную ладонь ему под плечи.

– С чего это Грейвс... – начал было Оливер, приподнимаясь, и тут же ахнул от боли. Когда стало чуть легче, он продолжил свой вопрос: – ...так ненавидит меня?

– Сомневаюсь, что это действительно так. Он всегда восхищался вашим братом, – ответила Сесили, протягивая ему кружку. – Вот, выпейте, это снимет головную боль.

– То же самое снадобье? – спросил он, осторожно принюхиваясь к слегка окрашенной жидкости в кружке.

– Нет, другое. Скорее всего голова у вас разболелась именно из-за предыдущего лекарства.

Оливер укоризненно взглянул на нее.

– Прошу прощения, это неприятный побочный эффект, – пожала плечами Сесили. – В этой кружке всего лишь крепкий ивовый чай. Он поможет снять боль и отек.

Оливер осторожно сделал маленький глоток. Жидкость оказалась невыносимо горькой, но все же не такой отвратительной на вкус, как первое снадобье. Он осушил кружку в два приема, чувствуя себя лучше уже оттого, что рядом была Сесили.

– Должна предупредить, что в качестве побочного эффекта возможны боли в желудке.

– Вот это да! Просто замечательно! – в ужасе воскликнул Оливер. – Да вы хотите убить меня!

– Нет, уже не хочу, – загадочно усмехнулась Сесили, и от этой усмешки Оливер неожиданно почувствовал, как проснулась его дремавшая эрекция. – Это вовсе не отрава, лорд Белкот. Чтобы предотвратить этот неприятный побочный эффект, надо поесть. Но сначала мы займемся перевязкой поврежденных ребер.

С этими словами она склонилась над ним, чтобы забрать пустую кружку, и он снова ощутил ее запах, к которому на этот раз примешивалась явственная нотка свежего сена.

– Где это вы были? – спросил он и, заметив ее недоумение, пояснил: – Где вы были, когда я вас звал?

– Мне кажется странным ваш вопрос, лорд Белкот. Собственно говоря, почему это может вас интересовать? Впрочем, в этом нет никакого секрета. Я показывала нашему гостю конюшню.

Так вот откуда запах свежего сена! Значит, он все-таки еще не сошел с ума. Однако улыбка, мелькнувшая на ее лице при упоминании таинственного гостя, заставила Оливера испытать приступ ревности, почти такой же болезненной, как перелом ребер.

– Кто это был? – неожиданно резко спросил он.

– Прошу прощения... Что вы имеете в виду?

– Это был мужчина?

В голосе Оливера прозвучала непонятная и потому нелепая нотка обвинения, но ему уже было все равно.

– Что за странный вопрос, лорд Белкот? – укоризненно покачала головой Сесили, и на щеках у нее вспыхнул румянец. – Вы здесь тоже гость. Мой гость.

И я вовсе не обязана давать вам отчет в том, кого принимаю в собственном доме.

– Прошу прощения, вы правы, леди Сесили, – с трудом сглотнул Оливер. – Просто я... Должно быть, это еще один неприятный побочный эффект вашего снадобья.

Сесили недоверчиво фыркнула и вздернула подбородок. Повернувшись к нему спиной и сняв крышку с подноса, она какое-то время возилась с полотняными бинтами, потом неожиданно сказала:

– Если уж вам так хочется это знать, да, это был мужчина.

Оливер с трудом сдержался от дальнейших ревнивых расспросов. Упаси господь снова навлечь на себя ее гнев!

Сесили повернулась к нему лицом, держа в руках длинный и широкий полотняный бинт.

– Ну? – многозначительно произнесла она.

– Что ну? – недовольно пробормотал он, переводя взгляд на одеяло.

– Пока что ваше любопытство относительно моего местонахождения было просто ненасытным. Разве вам не хочется спросить меня, кто этот мужчина?

– А вы ответите, если я об этом спрошу? – Он недоверчиво взглянул на нее. – Или же снова скажете, что меня это не касается?

Сесили снисходительно улыбнулась:

– Это был викарий Хэллоуширского аббатства. А теперь, если ваше любопытство в достаточной степени удовлетворено, отведите левую руку в сторону, чтобы я могла наложить первую повязку.

Оливер прикрыл глаза и едва удержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Она беседовала не с каким-нибудь молодым аристократом, который, возможно, лелеял мечту жениться на средней сестре Фокс, а с седовласым священником, сгорбленным и немощным в своей старости. Ну конечно! И как это ему могло прийти в голову, что Сесили Фокс станет принимать в замке потенциальных женихов, если ни один мужчина не смел посягнуть на ее добродетель?

Ну, почти ни один, кроме, вероятно, самого Оливера. Но это для него самого еще оставалось неясным.

Сесили осторожно протянула бинт под травмированной рукой и слегка стянула его, закрыв соски на груди. Холодное полотно прикоснулось к его коже, и он невольно дернулся, издав негромкий стон:

– А! Черт возьми!

– Лорд Белкот! – укоризненно воскликнула Сесили.

– Но он ужасно холодный!

– Конечно, холодный. Бинт смочен тем же чаем, который вы только что пили. Остывшим, разумеется.

Сделав скользящую петлю с длинным свободным концом, она повернулась к подносу, чтобы взять очередной бинт.

Казалось бы, Оливер должен был быть готовым к прикосновению холодного влажного полотна, но это оказалось не так.

– Черт побери! – снова вырвалось у него.

Быстро сделав вторую свободную петлю, Сесили отошла от кровати и, уперев руки в бока, сердито посмотрела на Оливера.

– Простите, – проворчал он. – Попробуйте себя обвязать этим ледяным полотном! Уверен, даже вы станете чертыхаться...

Она продолжала смотреть на него, теперь уже с задумчивым выражением на лице.

– Что опять не так? – спросил он, чувствуя, как краснеет против собственной воли. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни его так смущала полностью одетая женщина.

– Еще никто не смел говорить так в моем присутствии, – сказала Сесили.

– Но я же извинился! Чего же еще вы от меня хотите, окаянная мучительница?

В ответ она лишь удивленно покачала головой и отвернулась, чтобы взять очередной бинт.

Оливеру каким-то непостижимым образом удалось удержать язык за зубами, пока Сесили, один за другим, завязывала на его торсе десять влажных широких бинтов, не забывая оставлять посередине скользящие петли и пропускать сквозь них свободные концы. Потом она отошла к другой стороне кровати и, взявшись за один свободный конец бинта, спросила:

– Вы готовы?

– Нет, – буркнул он.

– Вот и хорошо, – невозмутимо отозвалась Сесили и неожиданно сильным движением стянула бинт на груди Оливера.

– О Боже! – вырвалось у него от внезапной боли.

– Достаточно туго? – сочувственно поинтересовалась Сесили.

– Д-д-д-да-а-а, – выдохнул он.

– Мм... Пожалуй, надо еще немного стянуть.

И она повторила предыдущее действие.

Оливеру показалось, что он сейчас потеряет сознание.

– Да, вот так достаточно, – кивнула Сесили и широко улыбнулась ему. – Вы еще скажете мне спасибо, когда все это закончится. Осталось стянуть еще десять бинтов.

От боли у него закружилась голова, но к тому времени, когда Сесили стянула и завязала последний бинт вокруг его груди, он уже почувствовал значительное облегчение.

– Спасибо, – выдохнул он, опираясь на изголовье постели.

– Всегда к вашим услугам, – улыбнулась Сесили.

Обойдя кровать, она снова подошла к нему, но уже с другой стороны. Оливер молча следил за ней глазами, скользя взглядом по изгибам женственной фигуры. Глядя на ее грудь, он испытывал странное чувство, будто точно знает, как она могла бы лежать в его ладонях.

– Леди Сесили, – начал он, чувствуя спазмы в желудке. Наверное, из-за ивового чая. Во всяком случае, именно так ему хотелось думать. – Можно задать вам еще один весьма наглый вопрос?

Она слабо улыбнулась ему, собирая оставшиеся бинты.

– Я плохо представляю себе, какой еще более наглый вопрос вы можете задать, чем тот, который уже задали. Впрочем, я слушаю вас, лорд Белкот. Что вы хотели спросить? – Она повернулась к нему лицом, держа в руках поднос с бинтами.

– Вчера мы занимались любовью?

Серебряный поднос вместе с высокой крышкой с ужасным грохотом упал на пол. Крышка со звоном откатилась в сторону, и все бинты рассыпались по паркету. Сесили смотрела на Оливера так, словно он попросил ее раздеться при нем догола. Ее лицо смертельно побледнело, губы сжались в тоненькую ниточку, в расширенных глазах застыло близкое к ужасу выражение.

Вот тут-то Оливер Белкот и решил, что поступил как последний самовлюбленный идиот.

Неожиданно на ее щеках проступил яркий румянец.

– Что?! – с трудом выдавила она. – Да вы... да как вы...

– Знаю-знаю, – поспешно проговорил он, просительным жестом протягивая в ее сторону левую руку. – Это совершенно нелепое предположение. Прошу прощения за нанесенное вам оскорбление, но... – он остановился, чтобы перевести дыхание, – видите ли, в моей голове все время мелькают эти видения... ваш образ преследует меня, словно сон... или туманные воспоминания. Мне видится, как... как мы с вами...

– Видения? Воспоминания? – прошептала она. – Как мы с вами?..

– Нуда, – виновато поморщился он.

– И что именно мы с вами... делаем?

Оливер почувствовал себя совершенным дураком. Заговорить с леди Сесили о столь неприличных видениях было все равно что попросить Деву Марию станцевать за деньги.

– Боюсь, наше поведение весьма неподобающее... – пробормотал он.

Сесили ахнула от ужаса.

– Леди Сесили, прошу вас, не надо так... Простите меня, леди Сесили. Еще до того дурацкого падения я находился в ужасном состоянии, а травма, похоже, лишила меня последнего здравого рассудка. Я отлично понимаю, что совершенно бестактно и недопустимо даже поверхностно обсуждать с вами подобные темы, но я никак не могу избавиться от этих мыслей о вас... Как только вы оказываетесь рядом, я...

Он остановился и покачал головой, не в силах найти нужные слова.

– И что же происходит с вами, как только я оказываюсь рядом? – осторожно переспросила Сесили.

– Я словно теряю разум, – выдавил он сквозь зубы. – Такого со мной никогда еще не было. Еще ни с одной женщиной... Те женщины, которых я знал близко... О черт! – Он отчаянно помотал головой. – Как бы там ни было, я задал вам этот вопрос только потому, что мне в голову пришла ужасная мысль... Мне просто необходимо знать. Леди Сесили, я пытался... взять вас силой?

В ожидании ответа он затаил дыхание.

Сесили некоторое время молча смотрела на него, потом просто и спокойно сказала:

– Нет.

– Вы уверены? – пытаясь не поддаться преждевременному чувству облегчения, спросил Оливер.

– Абсолютно уверена.

Склонив по-птичьи голову набок, она теперь смотрела на него с любопытством.

Он откинулся на подушки и облегченно выдохнул: Это очень хорошо. Впрочем, – он лукаво подмигнул ей, – теперь вы откажетесь ухаживать за мной? Было бы совершенно справедливо с вашей стороны – ведь я ужасный пациент.

– До свидания, лорд Белкот, увидимся завтра утром, – снисходительно улыбнулась она и, повернувшись, вышла из комнаты, оставив на полу упавший поднос, крышку и бинты.

Оливер закрыл глаза. Нужного ответа он так и не получил. В отчаянии он ударил головой о деревянное изголовье. Потом еще раз.

Это было больно.

Глава 10

– Доброе утро, лорд Белкот!

С этими словами Сесили быстро вошла в спальню, стараясь не глядеть на укрытую полумраком постель, откуда донесся ответный стон.

Подойдя к окну, она раздвинула шторы и увидела вдалеке ломаную линию холмов, за которыми скрывался Хэллоушир. В это утро он казался как никогда далеким. Гораздо ближе был Джон Грей. Собственно говоря, он ждал ее в часовне замка Фолстоу.