Текст книги "По ту сторону книги (ЛП)"

Автор книги: Хизер Долгрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Когда я, наконец, заканчиваю, ставлю газонокосилку обратно в гараж и вытаскиваю чашу из грузовика. Открываю ее у входа так, чтобы она не видела, и закидываю коробку в гараж, перед тем как закрыть его. Я поднимаю ее, удивляясь тому, насколько она тяжелая, и несу ее назад. Устанавливаю ее и бегу обратно к грузовику, чтобы взять несколько связок привезенных дров. Закладываю нескольку штук в кострище и ухмыляюсь над тем, как все выглядит. Я иду внутрь, благодарный за прохладный воздух в доме, чтобы привести Лондон. Она пылесосит, и я качаю головой. Ее дом всегда чистый, поэтому не понятно, почему она связывается со всем этим. Я подхожу к розетке и вытаскиваю вилку.

– Эй, какого черта? – она оборачивается, чтобы посмотреть, что произошло, и я поднимаю провод. – Блейк, мне нужно закончить, чтобы начать готовить салаты. Пожалуйста, вставь ее обратно.

Я улыбаюсь и роняю шнур на пол.

– Сначала пойдем со мной, – она поднимает брови, и я смеюсь. – Не для секса. Я же сказал, что он будет вечером. Просто пойдем со мной на минутку, – она сразу отодвигает пылесос и подходит ко мне. Я беру ее за руку и веду наружу. Лондон замирает на месте, когда видит кострище, и смотрит на меня.

– Ты привез мне костровую чашу?

Я целую ее и веду еще ближе.

– Да, я привез тебе чашу для костра. Ты сказала, что беспокоишься, что ни для кого не будет ничего веселого, поэтому я подумал, что это сделает тебя счастливее, – она абсолютно удивляет меня, когда подпрыгивает, оборачивает руки вокруг моей шеи и обрушивает свои губы на мои. Я приподнимаю ее, держа руками за попу, и целую до потери сознания.

Она, наконец, отстраняется, улыбаясь.

– Огромное спасибо. Это было так мило с твоей стороны.

Я быстро целую ее и ставлю на ноги.

– Все что угодно, чтобы заставить тебя улыбаться, детка.

После длинного дня подготовки к вечеру, он, наконец, настал. Джекс и Кейли здесь, как и Шеннон с Броди. Мы ждем Бринли, Макса и Брейдена. На лице Лондон играет постоянная улыбка, она наслаждается каждой секундой вечера. Я у гриля выкладываю стейки, а все остальные внутри. Кладу последний и закрываю гриль. Джекс выходит и протягивает мне пиво.

– Спасибо, брат, – он головой показывает мне идти за ним к столику, и мы садимся. – Что такое?

– Ничего. Просто проверяю тебя. Мы не очень-то много говорили, только мы вдвоем.

Я отпиваю пиво и ухмыляюсь ему.

– Мы теперь девчонки? – он закатывает глаза, качая головой. – Шучу. Все хорошо, великолепно, вообще-то. Я, эмм, я сказал, что люблю ее.

На его лице появляется огромная улыбка, и он стукается с моим бокалом.

– Я рад за тебя, брат, правда. Ты заслужил любовь в своей жизни, – Джекс точно знает, насколько все было для меня дерьмово, потому что для него все было также. Мы оба баловались с наркотиками и тусовались с неправильной компанией. Если бы не Броди, то мы оба оказались бы в тюрьме. Но Джекс был лучше меня. Я продавал наркотики и крал. Когда меня поймают, было всего лишь вопросом времени. Я даже не видел ничего плохого в том, что делал, потому что все, с кем мы проводили время, делали также. Мне нравилось иметь деньги и не работать ради них. Быть в состоянии получить все, что я хотел, быть тем, кем я хотел. Меня засосало в этот стиль жизни. Я сделал все, чтобы Джекс был вместе со мной, даже когда он не хотел этого. Нас обоих арестовали, когда я потащил его с собой на одну из своих сделок, а Броди выручил нас обоих. Он сказал нам, если мы не разберемся со своим дерьмом, он оставит нас в следующий раз, и я знал, что он так и поступит.

Когда судья назначил нам только общественные работы и условный срок, потому что это был наш первый привод, Броди сказал, что позволит нам работать на него, но он заставил офицера по условно освобожденным дать нам случайный тест на наркотики. Он знал, что если мы провалимся, то отправимся в тюрьму. Мы оба были чисты. С тех пор, я миллионы раз извинялся перед Джексом за то, что повел его с собой той ночью. В то время я пытался звонить своим родителям, но они отключались от меня. У них даже не было денег на коллективный звонок. С тех пор, я говорил с ними всего несколько раз. Броди и Джекс моя семья, а теперь Лондон. Так что Джекс прав, я, правда, заслуживаю любви.

Я смотрю назад на дверь, чтобы убедиться, что никто не придет, и перевожу взгляд на Джекса.

– Честно говоря, меня раздражает, когда она не говорит мне о колледже. Она кружит вокруг него, и это так злит меня. Я не понимаю, чего в нем такого плохого, что она не рассказывает мне.

Он хлопает меня по руке.

– Женщин тяжело понять. Я все еще не понимаю, почему Кейли не хочет жить со мной, но иногда лучше просто отпустить это. Чем больше давишь, тем больше они отстраняются. Я бы предпочел ее рядом с собой.

Черт, он прав.

– Когда, черт побери, ты стал таким умным? – мы оба смеемся, и он поджигает сигарету.

– Брат, мы прошли длинный путь оттуда, где были. За последние несколько лет мы оба многому научились, – это чертова правда. Мы не те два бандита, которыми были. Мы взрослые, со взрослыми работами и взрослыми отношениями. Лучше и быть не могло.

– Ну, вот, где они прячут кретинов, – я признаю свою неправоту. Подходит улыбающийся Макс, и все остальные следуют за ним. Теперь я точно понимаю, что Лондон имела в виду прошлой ночью, когда сказала, что ей нравится находиться в кругу своих любимых людей, потому что это мои любимые люди.

После ужина, который был чертовски вкусным, я помогаю Лондон убраться. Все снаружи у костра, а мы на кухне. Лондон складывает посуду в посудомойку, а я кладу остатки еды в холодильник. Как я и думал, осталась тонна всего. Я заканчиваю и прислоняюсь к столешнице, наблюдая за ней у раковины. Она выглядит так сексуально в своем черном сарафане. Ее идеальная кожа на всеобщем обозрении, умоляющая о том, чтобы к ней прикоснулись. Я подхожу и обнимаю ее за талию, целуя в голое плечо. Она смотрит на меня, и я целую ее мягкие губы.

– Ужин был невероятным, и все прекрасно проводят время. Ты проделала прекрасную работу, – она отворачивается от раковины и вытирает руки полотенцем, перед тем как развернуться в моих руках.

– Спасибо. Я не смогла бы сделать этого без тебя.

У меня нет сомнений, что она смогла бы. Я всего лишь приготовил стейки на гриле. Я перемещаю руки по ее спине, опускаясь к заднице и поднимаясь к плечам. Когда она закрывает свои глаза, я улыбаюсь.

– Позже, детка, – она открывает глаза и целует меня в грудь. – Давай возвращаться. Хочешь пиво до того, как мы пойдем? – я иду к холодильнику и беру по одному для каждого из нас, и мы идем наружу, чтобы провести время с нашими друзьями.

Шеннон говорит безостановочно, и Лондон снова выглядит нервной. Часть меня хочет, чтобы она рассказала, что бы это ни было, чтобы все уже, наконец, прояснилось. Однако мне правда нравится Шеннон. Она хорошая подруга для Лондон, как Джекс для меня. Всем нужны такие лучшие друзья.

– Знаете, Лондон раньше нравились боди шоты (прим. пер. – Body shots – способ пить текилу, когда лайм находится во рту вашего партнера, а соль на части его тела. Сначала слизывается соль, выпивается шот текилы и съедается лайм). Она напивалась в баре, шла домой и писала об этом часами, – она поворачивается к Лондон и смеется. – Что вообще случилось с этими историями? Я хочу прочитать их.

Лондон качает головой и допивает свое пиво.

– В любом случае, мне наскучили истории о колледже. Кейли, как прошла твоя недавняя фотосессия?

Типичная Лондон. Я принимаю совет Джекса и просто отпускаю. Я начинаю разговаривать с Брейденом, и остальная ночь проходит без разговоров о колледже.

Уже далеко за два часа ночи, когда все начинают уходить. Я довольно пьян, как и Лондон, но планирую хорошо исполнить свое обещание. Я весь чертов день ходил с полустояком. Когда она заходит в комнату в самом сексуальном белье, что я когда-либо видел, я понимаю, что должен хорошо ее трахнуть. Я лежу в кровати, и она смотрит на меня с таким жаром в глазах, что мой член подскакивает от внимания.

– Лондон, ты чертовски красивая.

Она улыбается и забирается в кровать, прямо на меня сверху.

– Ты нужен мне, Блейк. Прямо сейчас, – черт, она никогда не ведет себя так, только если я не вытягиваю это из нее. Я сажусь, начинаю целовать ее плечи, спускаясь к груди, кусаю соски через лифчик. – О, да, – к черту это. Я снимаю его с нее, кидаю на пол, вбираю в рот ее твердый сосок и щипаю другой. – Черт, да, так хорошо, – я отпускаю ее сосок и провожу обеими руками к ее заднице. На ней стринги, поэтому я погружаю пальцы в ее голую кожу.

– Ты влажная для меня, Лондон? Твоя киска умоляет, чтобы я трахнул тебя? – я еще сильнее погружаю в нее пальцы, и она смотрит на меня. – Скажи мне. Твоя киска влажная от желания?

– Боже, да.

Я провожу одной рукой по передней части ее трусиков и потираю ее. Я чувствую, какая она мокрая. Ее трусики полны возбуждения. Я не знаю, как делаю все так быстро, но мне удается снять мои боксеры, ее трусики и надеть презерватив за мгновение. Я притягиваю ее на свои колени и вхожу в нее. Оборачиваю ее волосы вокруг руки, наклоняя ее голову назад, выставляя ее грудь вперед. Я посасываю каждую, убеждаясь, чтобы каждая из них получила одинаковое внимание. Мы делаем все быстро и жестко. Мы оба стонем, потеем и приближаемся к оргазму.

– Я чувствую тебя, детка. Я тоже близко, – она двигает свои бедра вперед, впуская меня так глубоко. – О, черт. Продолжай делать это, – она поступает так, и каждый раз, мы оба ругаемся. – Почувствуй, детка, позволь этому взять вверх, потому что я собираюсь сделать это, – впервые нас накрывает оргазмом одновременно. Я притягиваю ее ближе к себе, пока мы проходим через него. Как только мы застываем, существуют только звуки нашего дыхания и колотящихся сердец. Я кладу руки на каждую сторону ее лица, заставляя посмотреть на меня. – Я люблю тебя.

Она целует меня и зарывается руками мне в волосы.

– Я тоже люблю тебя, – мы смотрим прямо друг на друга, и я понятия не имею, о чем она думает, но я думаю о том, что она мой мир, моя жизнь и мое все. Пока я живу, я никогда не полюблю другую женщину. Она моя сейчас, завтра и всегда. Я никогда не отпущу ее.

Глава 13

Лондон

ПРОШЛО ТРИ МЕСЯЦА С ТЕХ ПОР, как мы с Блейком признались друг другу в любви. Тем утром в душе меня накрыли воспоминания о том, как все было ужасно с Акселем. Когда я шла на кухню, то хотела почувствовать себя ближе к Блейку. Хотя я понятия не имела, что все обернется подобным образом, но я довольна. Меня гложет подавляющее чувство вины из-за того, что я не рассказываю ему об Акселе. Но я хочу оставить его в прошлом. По большей части Блейк принимает это.

Сегодня день выхода моей новой книги. И как в любой другой день релиза, я полна энергии. Я взяла отгул на работе, чтобы просидеть весь день перед компьютером. Я безостановочно проверяю отзывы, мой рейтинг и продажи. Все это поглощает меня. На Facebook много шума по поводу моей новой книги ото всех прекрасных блогеров, которые получили редакторские копии книги, и от читателей, которые начали ее читать. От этого мое сердце наполняется гордостью. Я обожаю эту историю. Она одна из моих любимых. Я говорю так о каждой выпускаемой книге, но в этой очень много от меня. Главная героиня в первой книге только закончила плохие отношения и встретила Блейка, ну, персонажа, которого играет Блейк. Она милая, сексуальная и романтичная. Именно такими мне кажутся наши отношения, не говоря уже о том, что я добавила несколько сексуальных сцен, похожих на те, что мне показал Блейк. Я смеюсь и делаю еще один глоток кофе.

Я получаю сообщение от одного из моих друзей-авторов. Мы переписываемся некоторое время, смеясь из-за всего забавного дерьма, которое находим на Facebook. От некоторых видео и тем я смеюсь так сильно, что почти плачу. Мой телефон звонит, и я беру его, зная, что это Шеннон. Я не видела ее с тех пор, как она приезжала в последний раз, и скучаю по ней.

– Привет?

Она делает музыку в машине тише и смеется.

– Прости. Счастливого дня релиза, – она никогда не пропускает этот день. Она звонила мне каждый день релиза со времен выхода моей первой книги.

– Спасибо, – я снова открываю свои продажи и улыбаюсь, когда вижу, что они увеличились.

– Итак, как все идет?

Я решила отойти от компьютера на минутку и приготовить себе завтрак.

– Все идет очень хорошо, спасибо. Как у вас дела с Броди?

Она смеется.

– Ну, ты спрашивала меня об этом только вчера, и у нас все было хорошо, поэтому сегодня все также. Я бы спросила, как у вас дела с Блейком, но уже по твоему голосу слышно, что все великолепно.

Я достаю вафли из морозилки и кладу две в тостер.

– Да, все и, правда, прекрасно.

– Могут я задать тебе один вопрос? – мне не нравится то, как звучит ее голос. Словно она не уверена в вопросе, но все равно чувствует необходимость спросить.

– Конечно? – я не хотела, чтобы это прозвучало как вопрос, но так получается.

– Ты когда-нибудь собираешься рассказать Блейку об Акселе? О том, что он сделал с тобой, и, может быть, даже твое настоящее имя? – почему именно в мой день релиза, когда все идет так хорошо, она чувствует необходимость обсудить это дерьмо?

– Почему сегодня, Шен? Ты знаешь, насколько сильно я люблю свои дни релиза, так какого черта тебе, вообще, вспоминать об этом сегодня? – мои вафли выскакивают, но я даже больше не голодна. Я слишком зла, обижена и, очевидно, напугана. Я не хочу говорить ему. Он однозначно уйдет, не из-за Акселя, он будет слишком зол на него и огорчен из-за меня. Он уйдет, потому что я лгала о себе, особенно о своем имени.

– Послушай, я не пытаюсь разрушить твой день. Просто пытаюсь понять, как вы можете говорить, что любите друг друга, когда ты не на сто процентов честна.

Я выбрасываю свои вафли в мусорку и прислоняюсь к столешнице.

– Знаешь, за последние несколько месяцев я прошла длинный путь. Я пошла на риск и наконец-то снова наслаждаюсь жизнью. Кому какая нахрен разница, если я не рассказываю некоторые детали? Я та, кто я есть. Я не притворяюсь кем-то другим. Думаю, это уже достаточно неплохо, – она молчит несколько минут, а я мысленно даю себе пять за то, что смогла за себя постоять.

– Лейкен, ты притворяешься кем-то другим. Лондон.

Ну, все. Впервые за все время, что мы были друзьями, я больше не могу терпеть это.

– Пошла ты, Шеннон, – я бросаю трубку и выключаю телефон. С меня хватит разговоров с ней и ее вопросов. Я отталкиваюсь от столешницы и иду в свою спальню. Хлопаю дверью, открываю ночной столик и достаю сигареты. Я уже давно ни одной не курила и знаю, что они будут отвратительными, но слишком зла, чтобы заботиться об этом. Я достаю одну из пачки и поджигаю ее. И закашливаюсь, подавившись затхлым вкусом. Я сижу на краю кровати и молюсь, чтобы никотин подействовал на меня. Не похоже, чтобы это работало. Я откладываю сигарету, откидываюсь на кровати и закрываю лицо руками.

В итоге я выкуриваю еще три пропавшие сигареты, пока не решаю, что мне нужно вернуться к компьютеру и проверить, как все идет. Даже в таком настроении я не могу не улыбнуться, когда вижу, что попала в топ-сто. Я публикую пост, благодаря всех за их бесконечную поддержку и любовь, получая не меньше пятидесяти ответов.

Я смотрю на часы и осознаю, что просидела за компьютером уже несколько часов. И даже ничего не пила. Сейчас уже поздний день и я решаю, что мне нужно что-то выпить. Иду на кухню, достаю бокал для вина и наполняю его. Я знаю, что должна что-то съесть, но прямо сейчас мне просто хочется выпить. Вино в бокале заканчивается, и я наливаю еще, решая, что стоит выйти ненадолго во двор. Мне стоит взять с собой телефон, но я даже не хочу смотреть сколько у меня пропущенных звонков от Шеннон и Блейка. Я оставляю его на столешнице и иду наружу с бутылкой вина в руке. Я пью вино и слушаю, как по соседству смеются дети. Их смех напоминает мне о том, каким я сама была беззаботным ребенком, черт, да даже подростком. Аксель украл мое доверие и мой дух. Я допиваю в бокале вино и наливаю еще. Я начинаю ощущать его воздействие и закрываю глаза, думая о своей последней ночи с Акселем.

– Лейкен, я дома, – мое сердце начинает громко стучать, и я пытаюсь спрятать написанную вручную книгу, над которой сейчас работаю. Я знаю, что нарушаю правила, не показывая ее ему, но я люблю эту историю и знаю, что он заставит меня уничтожить ее. Я выбегаю из спальни и надеюсь, он не заметит, что мне понадобилась минута. Он улыбается мне, и я чувствую облегчение.

– Привет, – я целую его в щеку и иду на кухню. – Как дела на работе? – я открываю духовку, чтобы проверить жаркое, а он открывает холодильник и достает пиво.

– Отстойно. Я отправил статью, которую ты одобрила, и ее отвергли. Он сказал мне, что в ней полно ошибок, – мое сердце начинает ускоренно биться, и я чувствую, как напрягаюсь в ожидании, когда он потеряет контроль. Я поворачиваюсь к нему с фальшивой улыбкой на лице, пытаясь решить, что будет лучше – попытаться проявить сострадание или сохранить дистанцию. – Ты слышала меня? – дерьмо, прояви сострадание. Я осторожно подхожу к нему и обнимаю.

– Мне жаль, милый. Завтрашний день будет лучше.

Он оборачивает одну руку вокруг меня и делает глоток пива.

– Ты так думаешь?

Дерьмо, он проверяет меня. С ним все равно, что ходить по тонкой линии, и я никогда не знаю, когда упаду.

– Да, думаю. Ты невероятно талантливый писатель.

Он отталкивает меня от себя и смотрит на меня с чистым огнем в глазах.

– Думаешь, мне нужно, чтобы ты говорила мне это? Статья была отклонена только потому, что ты чертовски ужасна в редактировании. Это твоя вина, Лейкен, не моя.

Черт. Я сглатываю несколько раз и натянуто улыбаюсь.

– Ты прав. Не знаю, о чем я думала.

Он качает головой и допивает пиво.

– Я пойду, посмотрю телевизор. Надеюсь, ужин скоро будет готов, потому что я чертовски голодный, и ты знаешь, что я не люблю ждать.

Он покидает кухню, и я тихонько благодарю бога за это. Я знаю, что наши отношения ужасны. Он самый ужасный мужчина из тех, что я встречала. С тех пор, как мы познакомились, он сделал полный оборот на сто восемьдесят градусов. Раньше он был милым и любил писать вместе со мной. Теперь его заботят только его работы. Он не хочет, чтобы я писала, только если не помогаю ему. Я лучше него, в этом проблема. Раньше он был нежным, таким романтичным. Теперь, когда он прикасается ко мне, то становится тошно, и это тогда, когда он не бьет меня.

Я выскальзываю из своих мыслей, когда на духовке звенит таймер. Последнее, что мне нужно, сделать нечто, что разозлит его. Я достаю жаркое и позволяю ему остынуть, пока заканчиваю с гарниром. Как только все готово, я накладываю еду в тарелку и приношу ему, как он учил меня.

– Пожалуйста, милый, – он берет тарелку и смотрит на меня. Дерьмо. Я сажусь рядом с ним, и он переводит взгляд обратно на телевизор. Недавно он сказал мне, что я набрала несколько килограммов, и, вероятно, будет лучше, если я пропущу несколько приемов пищи. К счастью, от нервов меня всегда подташнивает, поэтому отсутствие еды не было проблемой.

Он ест, не обращая на меня никакого внимания, и единственная вещь, о которой я могу думать, это моя книга. Я так сильно хочу написать ее, но у меня бывает шанс только от случая к случаю, потому что я знаю, он сожжет ее, если узнает. Он сделал это со всеми книгами, которые я так упорно писала, разумеется, после того, как избивал меня. В начале все было не так плохо – удар здесь, толчок там. Теперь я начинаю побаиваться за свою жизнь. Удары сильные, и я уже несколько раз была в больнице со сломанными ребрами, порезами и синяками.

– Сколько еще мне нужно держать эту тарелку, пока ты не вытащишь свою голову из задницы? – я подпрыгиваю и беру тарелку. Он колко смеется, и я тороплюсь на кухню, чтобы положить ему еще. Я возвращаюсь с полной тарелкой, и он принимает ее, пока я сажусь рядом с ним, как гребанный робот, которым стала.

– Я не знаю, почему по отношению ко мне ты ведешь себя так запугано, – я поворачиваюсь к нему и смотрю так, словно он сошел с ума. – Лейкен, пожалуйста. Я ударил тебя всего несколько раз, и ты должна признать, что заслужила это.

Здесь я приперта к стене. Если я буду с ним спорить, то он точно выместит злость на мне, поэтому я заставляю себя улыбнуться.

– Ты прав, – кем я на хрен стала? Я только что сказала мужчине, что он был прав, когда жестоко избивал меня, потому что я заслужила это. Я так сильно боюсь за свою жизнь, что по пути потеряла саму себя. Я чувствую, как он двигается рядом со мной, и перевожу взгляд. Он улыбается мне приторно-сладкой улыбкой, и меня тошнит. Он хочет секса. Я ненавижу секс. Меня от него тошнит. Когда он касается моего тела, я желаю оказаться физически больной, а когда он внутри меня, то приходится сдерживать слезы.

– Почему бы тебе не убрать все после ужина, пока я в душе? Потом ты примешь душ, и увидимся в спальне.

Я сглатываю и натянуто улыбаюсь.

– Звучит прекрасно, – я забираю у него тарелку и иду в сторону кухни.

– Лейкен, я хочу, чтобы ты надела черную ночнушку. Знаешь, ту, которая создает впечатление, что у тебя есть хорошие сиськи, – я закрываю глаза от обидных слов, но поворачиваюсь с приклеенной улыбкой.

– Конечно.

Он поднимается, чтобы пойти в душ, а я убираюсь на кухне. Как только я заканчиваю, то слышу, как он закончил мыться. Я несусь в спальню, чтобы взять ночнушку, и тороплюсь вернуться обратно до того, как он увидит меня. Я слышу, что он заходит в спальню и закрывает дверь, мой сигнал к тому, что я могу пойти в душ. Именно это я и делаю, потом бреюсь, потому что ему не нравится чувствовать мои волосы. Как только я полностью побрита, мое тело вымыто тем мылом, которое ему нравится, конечно же, и голова помыта, я выхожу и начинаю подготовку к тому, что определенно будет еще одной ужасной ночью секса. Я наношу лосьон, оставаясь без ночнушки, пока сушу волосы. Ему не нравится, когда на моей ночной сорочке что-то есть, поэтому лосьон должен полностью высохнуть.

Я выпрямляю волосы и наношу макияж. Смотрясь в зеркало, крашу губы красным блеском, потому что, по его словам, красный его заводит. Я надеваю ночнушку и, безумно нервничая, иду в спальню. Натянуто улыбнувшись, я открываю дверь и замираю на месте. Я чувствую, как желчь поднимается в горле, и когда он смотрит на меня, желание бежать просто всепоглощающее.

– Что за чертов мусор? – моя книга, он нашел мою книгу. Страницы лежат по всей кровати, и он сидит, читая каждую из них. Я никак не отвечаю. Я слишком напугана. – Отвечай мне, черт побери, ты, лживая пизда.

Я делаю глубокий вдох, и паника накрывает меня.

– Она старая, милый. Я работала над этим много лет назад и собиралась выкинуть. Где ты, вообще, ее нашел? – моя книга, моя книга сгорит, а у меня нет никакой другой копии. Месяцы работы, и он сделает все очень болезненно.

Он сталкивает страницы с кровати и встает прямо передо мной. Я чувствую, как его яростное дыхание обжигает лицо, и мысленно готовлюсь к тому, что сейчас произойдет.

– Ты гребаная лгунья. Я нашел ее, спрятанную в задней части твоей тумбочки, словно какой-то грязный секрет, – он прав, именно этим она и была, хотя не должна была. Я так горжусь тем, что написала. Я смотрю вниз на ковер, он хватает мое лицо, сжимая щеки.

– Посмотри на меня. Не пытайся, мать твою, прятать сейчас от меня лицо. Ты написала нечто грязное и извращенное. Тебе это нравится? Тебе нравится, когда мужчина жестко входит в тебя? Нравится, когда он кусает твои соски? Наслаждаешься, когда его пальцы рядом с твоей задницей? – я пытаюсь покачать головой, но он только сильнее сжимает мое лицо, заставляя меня попробовать кровь из прокушенной щеки. – Думаю, тебе нравится это. Думаю, ты хочешь, чтобы я входил в тебя и кусал. Это заводит тебя? – я смотрю на него огромными глазами, потому что, черт возьми, нет, это не заводит меня. Мне становится от этого тошно. Он толкает меня, и я влетаю в туалетный столик.

Он идет к кровати, подбирает страницы и возвращается с ними ко мне.

– Татуировки покрывают его руки, его мышцы напрягаются, и он скрещивает руки на груди. Он подмигивает мне, и я улыбаюсь, смотря в эти голубые глаза. Он не говорит ни слова. Ему и не нужно, потому что мои трусики уже намокли, – он засовывает руку под мою ночнушку, грубо потирая киску. – Забавно, что сейчас ты не мокрая, – я молю, чтобы мое тело произвело что-то, что угодно. – Ты, грязная шлюха, – он бьет меня тыльной стороной ладони, и я наклоняюсь вперед, держась за лицо. – Не притворяйся, что тебе больно. Если верить этой книге, то тебе нравится, когда с тобой обращаются жестко, – он дергает меня вверх за волосы и наматывает их на руку, чтобы убедиться, что я буду смотреть только на него. Он отводит руку назад, и я знаю, что дальше он ударит в живот, поэтому напрягаю мышцы. Он дергает мои волосы сильнее, когда я закрываю глаза. – Не закрывай глаза, Лейкен, – я пытаюсь держать их открытыми, но когда он бьет меня в живот, они закрываются сами по себе.

Меня избивали уже около получаса. Я уверена, что у меня сломано, по крайней мере, одно ребро. Один глаз полностью отек, а с брови другого стекает кровь, и я продолжаю ее проглатывать. Я не могу даже двинуться. Мне уже и так невероятно больно, но его это не останавливает. Он ударяет меня коленом в бок, заставляя закричать от боли, и держит мои руки над головой. Боль настолько сильная, что я практически теряю сознание.

– Мне жаль, – это первое, что мне удается сказать в надежде, что он проявит милосердие и остановится.

– Тебе жаль только потому, что я об этом узнал, – он встает, и я кашляю кровью. Он убьет меня. Я ни за что не выберусь отсюда живой. Я слышу, как он собирает листки, и знаю, что еще не все кончено. – Поднимайся, – я изо всех сил пытаюсь встать с пола, но мне слишком больно. У меня нет сил для этого. Он наклоняется вперед и дергает меня вверх за руку, вызывая боль во всем теле. Ноги едва поддерживают меня, он хватает мое лицо руками, заставляя посмотреть на него.

– Следуй за мной в гостиную. Ты сейчас к чертям сожжешь эту книгу, и это будет последний раз, когда ты проявила ко мне неуважение, написав подобную мерзость, – я раз за разом заставляю свои ноги сделать шаг, но для него я двигаюсь слишком медленно, он хватает меня за волосы и выдергивает из комнаты. Он толкает меня обратно на пол перед камином и кидает туда мою книгу. Слезы боли, не только физической, но и эмоциональной, стекают по моему лицу. Моя книга не заслужила того, чтобы сгореть. Мои персонажи не заслужили этого.

– Лондон? – я вскрикиваю и практически падаю со стула. – Эй, детка, это я. Блейк, – я распахиваю глаза и смотрю на Блейка, держащего мой стул. – Какого черта происходит? Я звонил тебе весь день и так и не получил ответа, потом я прихожу сюда и нахожу тебя, спящую снаружи, – святое дерьмо, сейчас все слишком реально. Я в страхе отстраняюсь от него, и его глаза расширяются. – Что ты делаешь? – он склоняется ко мне, а я все еще пытаюсь отойти от своего воспоминания. – Детка, поговори со мной, – я смотрю вниз, а потом сразу на него.

– Я поссорилась с Шеннон, поэтому отключила свой телефон. Я не очень хочу разговаривать с ней. Я выкурила три сигареты и напилась. Должно быть, я вырубилась. Прости, – он заключает меня в объятия, и я внезапно чувствую себя в безопасности. – Мне так жаль, Блейк, – он целует меня в голову, но сохраняет свою крепкую хватку.

– Я просто беспокоился. Тебе не нужно извиняться, – несколько минут спустя я отстраняюсь и смотрю на него.

– Я поеду повидаться с Шеннон на неделю.

Он хмурится, смотря на меня в полном замешательстве.

– Не ты ли только что сказала, что злишься на нее и не хочешь с ней разговаривать?

Я встаю и направляюсь к дому. Он, конечно же, следует за мной на близком расстоянии.

– Сказала, но не собираюсь отменять своих планов. Я уезжаю завтра утром.

Он хватает меня за руку, и я вскрикиваю. Он отпускает ее, словно она в огне.

– Прости. Я не хотел пугать тебя. Просто пытался заставить тебя перестать уходить от меня, – он делает глубокий вдох и потом выдох. – Я не знаю, что происходит. Мне, правда, нужно, чтобы ты поговорила со мной, – он проходит мимо меня в дом, и в этот раз я следую за ним. Он садится на диван, и я опускаюсь рядом.

– Я забыла рассказать тебе о своей поездке. Я всегда езжу к ней повидаться после выхода книги. Это традиция. Прости, что я такая нервная, но у меня был безумный сон и, честно говоря, я еще немного пьяна.

Не похоже, что Блейк полностью купился на это, но он кивает.

– Хорошо, я не собираюсь доставать тебя. Конечно, я хочу, чтобы ты увиделась со своей лучшей подругой. Просто буду до невозможности скучать по тебе, – я улыбаюсь, в этот раз по-настоящему, и кладу голову ему на колени. – Хочешь поговорить о своем сне? – я качаю головой, и он начинает проводить руками по моим волосам, помогая расслабиться. – Хочешь поговорить о своем дне релиза? – я улыбаюсь и киваю. – Хорошо, расскажи мне об этом все.

Я рассказываю о том, как великолепно начался день до моей ссоры с Шеннон. Я объяснила ему, что такое рейтинг, как я проверяю продажи, и рассказала, насколько всем понравилась обложка. Думаю, это была его любимая часть. Примерно через час разговоров о моем дне, он предлагает заказать пиццу, чтобы отпраздновать, и внезапно я осознаю, что голодна. Когда он выходит наружу, чтобы сделать заказ, я беру телефон и отправляю Шеннон сообщение, в котором пишу, что мне жаль, и что я приеду завтра и останусь у нее на неделю. Она сразу отвечает мне и извиняется. Она сказала, что компенсирует мне все завтра. Я отвечаю ей, что она была права, что выезжаю рано и позвоню ей, когда буду подъезжать.

– Пиццу доставят через полчаса. Почему бы тебе не принять душ? Я разожгу костер. Мы можем поесть здесь, – я ненавижу тот факт, что убегаю от Блейка, но прямо сейчас мне надо разобраться со своим дерьмом. Воспоминание об Акселе породило во мне желание вернуться в свой пузырь. Внезапно я уже не чувствую себя в такой безопасности, и мне нужно вернуться в правильную колею.

– Звучит прекрасно, – он целует меня, и тело реагирует так, как и должно, но мой мозг не в состоянии сейчас с этим разбираться. Я отстраняюсь и целую его в грудь, зная, что ему это нравится. – Я скоро вернусь, – по его лицу можно сказать, он знает, что что-то происходит, но я пока ничего не могу ему рассказать. Мне нужно поговорить с Шеннон и все выяснить. Она единственная, кто знает, что произошло той последней ночью с Акселем. Именно ей я позвонила после того, как упаковала все и уехала из штата. Мне было так больно, но я знала, что если бы не ушла, он бы убил меня. У меня не было выбора.