Текст книги "Магнолия Паркс (ЛП)"

Автор книги: Хэйстингс Джесса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– О блять, да, так и есть! – его губы коснулись моих, и как бы сладко и медленно он ни двигался, нужно было больше.

– Люби меня сильно, Марш. Пожалуйста, – мягко попросила я.

– Черт возьми, – проворчал он и начал двигаться.

Непрерывно.

Вонзался в мое тело и выходил из него. Толщина идеально скользила внутри меня, задевая места, которых никогда не касался даже вибратор.

– Да, – пискнула я. – Так хорошо.

– Все ради тебя, Печенька. Мне нужно, чтобы ты рассыпалась на части.

– Ты первый, – бросила я вызов, сжимая его.

Брови Маршалла нахмурились, а взгляд потемнел.

– Хочешь поиграть? Ты попадешь в беду, малышка, – смачно пригрозил он.

Мои губы приподнялись.

– Хорошо. Я хочу неприятностей, – простонала я в ответ, когда мышцы внутри влагалища сжались и расслабились только для того, чтобы повторить действие.

– Черт, – выдохнул он. Пристальный взгляд был напряженным. – Такая чертовски нахальная. Чертовски идеальная. Вся, черт возьми, моя.

Наклонившись вперед, я схватила его, высунула язык и слизнула капельку пота, скользящую по виску.

– Черт! – проворчал он, толкаясь сильнее, прежде чем выйти и вновь податься вперед, идеально двигая бедрами. Наполняя и растягивая меня. Боль смешивалась с удовольствием.

– Ты такой приятный на вкус, – простонала я.

Понятия не имела, откуда взялась эта богиня с грязным ртом, первобытная и слегка покорная, но была здорова и жива. Он оживил во мне те стороны, которые не узнавала.

Я доверяла ему. Полностью. На сто процентов.

– Не смей говорить мне такое дерьмо, Печенька. Заставишь кончить слишком быстро, – пробормотал он.

Я крепко сжала его, пытаясь заставить сделать это как можно быстрее.

– Хочу почувствовать, как ты кончаешь, – выдохнула я, и Маршалл зарычал, прежде чем перевернуть нас, заставляя оседлать его. Никогда не разрывая связь. – Что…

– Двигайся. Сейчас, – строго приказал он, кладя мои руки себе на грудь.

Он ощущался слишком хорошо, чтобы я могла спорить.

Я оторвалась от его члена и опустилась обратно. Оседлав, покачивала бедрами то так, то сяк. Потрясающе. Я ускорила темп. Он растянул меня по-другому.

Внутри все словно засверкало и заискрилось, пробуждаясь к жизни.

– Марш, – тихо всхлипнула я. Клитор терся о его лобок при каждом движении. Руки переместились на бедра. Резкое сжатие большого пальца заставило мои губы приоткрыться. Легкое поблескивание пота покрыло тело. Я чувствовала себя горячей и влажной.

– Моя богиня. Господи! Взгляни на себя. Как гребаная королева. Моя королева, – сказал он скрипуче. – Буду поклоняться тебе. Каждый чертов день, – он произносил каждое слово по отдельности.

– Марш…

– Моя. Ты моя, Сара, – отрезал он.

– Твоя, – я кивнула.

Глаза затрепетали и закрылись, когда я почувствовала, как оргазм растет внутри. Неописуемое удовольствие.

– Моя! Вся моя! Навсегда моя, – прохрипел он. – Такая чертовски красивая. Люблю тебя, Сара. Я мог бы наблюдать за тобой всю жизнь и никогда не устать, – простонал он, и мои глаза открылись.

– Маршалл, – выдохнула я, когда оргазм накрыл меня. Ногти вонзились в грудь, когда он сильно толкнулся вверх.

Быстро.

Безжалостно.

– Кончай для меня, Сара, – потребовал он, скрипя зубами. – Для того, кто заставляет тебя кончать жестко и красиво.

– Да! – я крепко сжалась, когда эйфория захлестнула, сделав слабой в коленях и близкой к изнеможению.

И снова он поменял нас местами. Перевернул меня на спину. Я скучала по ощущению члена внутри.

– На колени, – выдохнул он, и я поспешила дать то, чего он хотел. Могла бы просто кончить, но я еще не закончила.

Хотела большего.

Мне нужно было почувствовать, как он находит свое удовольствие.

Теряет контроль и кончает невероятно сильно. Я почувствовала его тело, находящееся рядом. Внутри меня, там, где ему самое место.

– Да! – прошипела я.

– Черт, такая тугая, – он сжал мою задницу обеими руками. Я была мокрой. Единственными звуками, которые могла разобрать, были тяжелое дыхание и хлопки соприкасающихся тел.

– Марш, – заскулила я, чувствуя себя пьяной. Свободной.

Мои темные глаза встретились с его голубыми, и он прикусил нижнюю губу.

– Давай, – сказал он. – Кончи еще раз, – он наклонился вперед. Рука переместилась туда, где мы были соединены, касаясь чувствительного клитора, который все еще восстанавливался после последнего оргазма. Он пронзал меня, замедляя темп, когда его яйца ударялись о заднюю стенку клитора.

– Марш. О боже… – я не могла в это поверить. Он сделал это. Глаза закрылись, и белые звезды начали вспыхивать, проносясь в темноте перед глазами. Волна за волной не просто захлестывали меня, но и швыряли из стороны в сторону, как будто на волнах. Не в силах отдышаться, тело содрогнулось в конвульсиях, и я выкрикнула его имя. – Марш!

Он набирал скорость, становясь все толще и длиннее. Тело напряглось над моим за секунду до того, как он кончил глубоко внутрь меня. Раскаленные струи тепла ударили в лоно, и я сжалась. В глубине души понимала: мы не использовали защиту. Что это рискованно. Но я была слишком поглощена третьим оргазмом, чтобы об этом беспокоиться. К черту последствия.

Мы пытались отдышаться. Он прижимался к моей спине, губами касаясь задней части потной шеи, осыпая поцелуями там и вниз по плечу. Шептал нежные слова. Каждое из них ощущалось как клеймо.

Что я принадлежу ему.

Сон пришел быстро.

Измученная и удовлетворенная, я заснула с улыбкой на лице и Маршаллом, все еще находящимся внутри меня.

Глава 11

Маршалл

Восемь дней.

Восемь потрясающих гребаных дней.

Как, черт возьми, восемь дней так кардинально изменили жизнь?

Я думал, что, заявив, наконец, права на Сару, зверь будет удовлетворен и чертовски ошибался. Этого не произошло. Возможно, она смотрела фильм, крутящийся по телевизору, но я наблюдал за ней.

Как и всегда.

Знала она об этом или нет.

Чувство вины съедало, но я не жалел, что не снял камеры, установленные в ее квартире. Это заставило почувствовать себя лучше. Она была цела и невредима. Особенно когда пришлось уехать на две ночи на выездную игру в другой город.

Я был там. Рядом с ней, проводил каждую свободную минуту. Черт возьми, я даже копировал глупый поступок Джеймса – ждал возле работы как чертов ястреб, чтобы хоть мельком увидеть ее.

Одержимость переросла во что-то большее.

Что-то, от чего я не мог избавиться.

Любой, взглянувший на фотопленку моего телефона, тоже узнал бы это, учитывая, сколько снимков я сделал, пока тв спала. Черт, даже когда не делала этого. При любой возможности я снимал.

Прошло чуть больше недели с нашего первого официального свидания. И с тех пор многое произошло.

На следующее утро после первой ночи она познакомилась с парнями, а затем, пару дней спустя, и девушкой Джеймса, Милой. Они хорошо поладили. Настолько, что вместе пошли на игру.

Я беспокоился о том, что Мила будет рядом с Сарой. Если каким-то образом что-то в том, как Джеймс был одержим ею, ускользнуло? Что-то, заставившее бы Сару заподозрить меня? Но Мила ничего не сказала.

Каким-то образом осознание того, что сделал Джеймс, не разлучило их, а сблизило.

Я с трудом сглотнул, когда взгляд переместился на камеру, обращенную к нам и в данный момент записывающую. Смогла бы Сара простить такое?

«Черт возьми, нет!» – чей-то голос съязвил у меня в голове.

Ни за что на свете она не приняла бы меня обратно.

Я наблюдал за тем, как уголки губ моей девушки приподнялись, и с них сорвался тихий смешок, заставив меня тоже улыбнуться. Это все, что ей нужно было сделать, успокоив меня. Улыбнуться. Вот как, черт возьми, далеко я зашел, когда дело касалось ее.

Я поговорил с сестрами Сары по FaceTime пару дней назад. Они общались по видеочату, и я поздоровался с ними, а также с ее мамой. Было безумием видеть, насколько по-разному каждая сестра выглядела и вела себя.

Ее мама, почему-то выглядящая значительно счастливее по какой-то неизвестной мне причине, была замечательной. Какая же она сильная, чтобы в одиночку растить шестерых дочерей после потери мужа.

Она принимала всех детей такими, какие они были. Была из тех мам, которые поощряют быть тем, чем ты хочешь. Я так чертовски рад узнать, что у моей девочки было такое в детстве. Они все близки, и я восхищался этим.

Я покачал головой. Мысли вернулись к прошлой ночи.

Сара была на трибунах во время игры. Подбадривала меня так громко, что, клянусь, мог разобрать звук ее голоса на поле даже при рокоте толпы. Я забил четыре тачдауна. Каждый для нее.

Никогда не играл лучше.

Я уставился на нее, не в силах отвести взгляд. Боже, она прекрасна.

Моя. Моя. Моя. Моя.

Зверь внутри начал тяжело дышать, заставляя с трудом сглотнуть. Член начал оживать под джинсами. Я был тверд после игры. Трахал ее жестко, нуждаясь в том, чтобы высосать каждую унцию удовольствия из тела. Заставив кончить четыре раза, я размазал эякуляцию по всей ее спине и втер в кожу.

Сегодня ей не по себе.

«Не стоит быть таким грубым», – отругал я себя. Она повернулась, и ее глаза расширились. Не заметила, что я смотрю.

– Что? – спросила она, затем быстро коснулась своих щек. – У меня что-то на лице?

– Нет. Иди сюда, – приказал я.

Она нахально закатила глаза, но сделала, как я просил.

Проползая по телу, она накрыла его своим. Руки скользнули ее великолепному лицу.

– Ты в порядке? – спросил я, и беспокойство в голосе было ясно как божий день. Я увидел замешательство в глазах и медленно выдохнул. – Я был немного груб прошлой ночью, – пояснил я.

– Ой, – щеки засияли, когда она села и оседлала меня. – Прошлая ночь была очень, очень горячей.

– Правда? Ты уверена? Я не был слишком…

– Нет, – оборвала она, покачав головой. – Было идеально.

– Черт, я люблю тебя, – голос, казалось, вибрировал от первобытной потребности, зверь проглядывал наружу.

Глаза закрылись, и я глубоко вдохнул, пытаясь сдержаться, пытаясь взять зверя под контроль. Он не мог выйти, только не сегодня вечером. Не тогда, когда я знал, насколько груб был прошлой ночью. Если честно, то и сегодня рано утром. Ее бедной киске нужен перерыв.

– Маршалл?

– Да, детка? – прохрипел я, наслаждаясь ощущением тела, прижатого к моему.

– Можешь открыть глаза, здоровяк? Нужно тебе кое-что сказать, – я открыл их.

В ее голосе было что-то такое, от чего волосы на затылке встали дыбом.

– В чем дело? – спросил я.

– Ммм… Я хотела с тобой кое о чем поговорить.

– Ты можешь рассказать мне все, что угодно, – говорил я, пытаясь успокоить ее несмотря на то, что собственный пульс участился.

Она в курсе? Знает ли о том, что я сделал?

– Я как раз собиралась поднять этот вопрос. Просто не была уверена, как это сделать. И, э-э-э…

– В чем дело, Печенька? – спросил я.

– Мы не предохраняемся, – выпалила она, и член затвердел еще больше. По тому, как расширились ее глаза, я понял: это не было упущено. – Тебе это нравится, – выдохнула она.

– Нравится ли мне брать тебя, когда между нами ничего нет? – она кивнула. – Конечно, нравится. Не буду лгать. Люблю знать, что моя сперма наполняет тебя, – она скривилась от грязных слов.

– Насчет этого… ты кончаешь в меня, – ее голос понизился почти до шепота.

– Знаю.

– Я ни на чем не настаиваю, – быстро добавила она, когда беспокойство в глазах усилилось.

Я знал это.

Искал противозачаточные таблетки почти каждый раз, пробираясь через окно. Когда ничего не нашел, я понял, что скоро она забеременеет.

– Хорошо, – я пожал плечами, и ее глаза расширились.

– Хорошо? – прохрипела она и сглотнула. – Что ты имеешь в виду?

– Детка. Я люблю тебя. Это навсегда. Ты и я. Ты застряла со мной. Чем скорее в тебе появится ребенок, тем лучше, – слова слишком легко слетели с губ, и я ни за что не взял бы их обратно. Не тогда, когда они были правдой на сто процентов.

– Чем скорее, тем… Ты что, с ума сошел? – она спрыгнула с моих колен.

Я замер.

Дерьмо. Не слишком ли во многом я признался? Не слишком ли сильно обнажил одержимого внутри себя?

– Ты собираешься стать профессионалом, Маршалл!

– И что?

– И что? – повторила она, расхаживая взад-вперед перед телевизором. – Ты не можешь просто так это сказать!

– Почему нет? – тело застыло.

Какого черта я даю волю безумию?

– Я тоже скоро закончу колледж! Хочу поступить в аспирантуру, а потом открыть пекарню и…

– И ты это сделаешь, – я встал, и когда потянулся, протягивая руку к ее, она смотрела на это широко раскрытыми карими глазами. Мое сердце на секунду замерло. Что, если она оттолкнет ее? Проигнорирует это и выгонит меня? – Ты сделаешь это, Сара. Ты откроешь самую чертовски успешную пекарню на Юге Калифорнии, которую еще никто никогда не видел.

– Ты этого не знаешь, – прошептала она.

– Но я хочу в это верить, – уверенно возразил я, и как раз в тот момент, когда собирался опустить руку, она протянула свою. Переплела пальцы с моими. Шагнула вперед, а я назад, пока икры не коснулись дивана. Я сел, притянув ее к себе, чтобы усадить на колени.

– Ты сумасшедший, – прошептала она, нежно проводя пальцами по моим волосам. Сердце снова забилось чаще. Пока она была здесь, со мной, ничто в мире не могло пойти не так. – Ты сумасшедший, любишь командовать и…

– И что? – спросил я, открыв глаза, чтобы встретиться с ней взглядом.

– И я люблю тебя, – прошептала она. Наконец-то сказала те слова, которые я терпеливо желал услышать. – Люблю так, как и не подозревала, что это возможно. Я не рассчитывала встретить кого-то вроде тебя, и это нечестно, потому что… – ее голос улетучился в никуда.

Мои руки тихонько погладили ее по спине.

– Почему, Сара? – медленно спросил я.

– Потому что ты заставляешь хотеть того, чему пока не время, – медленно сказала она.

– Например? – челюсть сжалась.

– Младенцы и вечность.

– Младенцы и вечность, – прохрипел я, прижимаясь своим лбом к ее. – Я люблю тебя, Сара. Господи, Печенька, ты хоть представляешь… – голос дрогнул, – Как сильно я тебя люблю? Не могу дышать без тебя.

– Маршалл, – прошептала она, прикрыв глаза.

Мы отстранились, и на мгновение время замедлилось.

Она любила меня.

Она только что так сказала.

Она хотела детей. Со мной.

Не говоря ни слова, мы оба приступили к делу. Срывали с себя одежду, оставляя тела такими же голыми, как души. Зубы скрежетали, а руки блуждали, когда кожа нагревалась под ладонями.

– Возьми меня. Возьми своего мужчину, Сара, – потребовал я, когда она прижалась к моему члену и опустилась вниз.

Прекрасное, влажное тепло плотно окружило меня. Я так чертовски крепко сжал зубы, что они скрежетнули друг о друга. Стиснул их, чтобы сохранить хоть какой-то контроль и не кончить, как похотливый подросток.

– Господи. Такая мокрая.

– Для тебя, – выдохнула она, обхватывая руками мои плечи, прижимаясь идеальными сиськами к груди.

– Черт, ты так хорошо ощущаешься. Слишком хорошо, – простонал я, когда она начала двигаться, словно вдохновленная словами, подводя меня все ближе и ближе к краю. От ее вида потекли слюнки, а мозг изо всех сил старался запечатлеть это в памяти на всю жизнь.

Она была богиней.

То, как двигалась на мне.

Пленительная и прекрасная. Движения были похожи на танец, околдовавший меня. Голова ударилась о подголовник дивана. Глаза никогда не отстранялись от нее. Мне нравилось наблюдать. Отодвинувшись на небольшое расстояние, я окинул взглядом ее наготу. Глаза свободно блуждали. Ценя каждый изгиб и мягкий угол. Упругие круглые сиськи с милыми маленькими сморщенными сосками.

– Черт, – прошипел я сквозь оскаленные зубы. – Посмотри, как ты вся растягиваешься от моего члена.

– Маршалл, – она сглотнула.

– Скажи, что ты любишь меня. Скажи, что ты моя, – ее бедра двигались взад-вперед, поглощая каждый дюйм, я был глубоко внутри, яйца прижимались к маленькой сексуальной попке. – Скажи, – потребовал я.

– Я люблю тебя. Маршалл, я люблю тебя, – простонала она, приоткрывая губы. Большой палец скользнул между ними, и она начала сосать его. Член стал невероятно твердым. Длиннее и толще, чем когда-либо.

– Ты моя. Вся моя, – я толкнулся, и она сильнее пососала большой палец.

Почти одновременно мы взорвались, как фейерверк четвертого июля. Ярко и громко. Остановились только тогда, когда оба были измотаны.

– Это просто… – она глубоко вдохнула. – Удивительно, – улыбнулась мне, и я нашел в себе силы обнять ее, крепко прижимая к себе. – Каждый раз лучше, чем предыдущий.

– Черт возьми, да. Я люблю тебя, Сара.

– Я тоже люблю тебя, Маршалл, – прошептала она мне в шею. Тело сотрясала дрожь.

Сара отстранилась, чтобы посмотреть на меня. Глаза были мягкими от усталости, но за ними было что-то еще, сверкающее.

– Что, детка?

– Ничего, – она красиво покраснела, и я зарычал ей в шею.

– Моей девочке нужно, чтобы я ее съел?

– Да, пожалуйста.

– Жадная девчонка.

– Тем не менее, я жажду тебя, – прошептала она, держа мое лицо в ладонях, и я почувствовал, как сердце забилось сильнее.

– Да, это так. Вся моя. Только моя, – мои губы встретились с ее, и только несколько часов спустя мы крепко уснули.

Глава 12

Сара

Мы сидели у Маршалла дома, на диване. Я была совершенно сыта и понятия не имела, как Маршалл и Хеми все еще находились на кухне и готовили бог знает что.

Одна вещь, которую я усвоила после общения с футболистами, заключалась в том, что они ели. Много.

– Мы увидимся завтра? – спросила Мила, подходя к входной двери.

Я ухмыльнулась ей.

– Конечно! Девичник, – я радостно захлопала в ладоши, и ее глаза заблестели.

– Девичник, – пробормотал Джеймс себе под нос, очевидно, не очень довольный тем, что ему не разрешили присоединиться.

– Все в порядке, красавчик, – медленно произнесла она, положив руку ему на грудь. – Эй, ты можешь наблюдать издалека, – странно поддразнила она, и я могла бы поклясться, что увидела, как парень покраснел, прежде чем поцеловать ее.

Мы вместе поужинали. Но в тот момент, когда я и Мила сели на диван, а Маршалл и Хеми все еще находились на кухне, я заметила, что Джеймс исчез в своей комнате.

Только для того, чтобы выбежать оттуда с обиженным видом, держа в руках коробку с обувью.

Мила сидела рядом со мной с широко раскрытыми глазами и выглядела слегка виноватой. Думаю, он купил пару туфель, и она чувствовала, что тот потратил слишком много, поэтому продолжала возвращать их. Джеймсу, конечно, это не понравилось.

Было мило наблюдать, как квотербек выходит из игры. Стоя на коленях перед Милой, он почти сорвал с нее старые изношенные туфли и надел новые. Джеймс настоял, чтобы на этот раз она оставила их у себя. Хотел заботиться, и она должна была позволить ему это. При виде этого зрелища глаза Милы наполнились слезами.

И, честно говоря, какая девушка откажется от туфель?

Она этого не сделала.

– Черт возьми, чувак, – голос Хеми вырвал меня из мыслей, наблюдающую, как они препираются и игриво поддразнивают друг друга на кухне. Хеми направился к Маршу, и из рук выскользнул телефон. Я поморщилась, надеясь, что тот не разбился.

Вместо этого услышала его и свой голоса, доносящиеся из телефона. Сбитая с толку, я обратила внимание на экран.

– Черт! – раздался голос Хеми. Каким-то образом что-то отразилось на большом телевизоре в гостиной. – Марш, – это предупреждающий сигнал, что было заметно по голосу Хеми.

Сердце остановилось.

– Черт, – услышала я, как Маршалл выругался.

– Подожди, – я остановилась. Знала, что это, но понятия не имела, как такое возможно. Кровь в венах начала леденеть.

– Сара…

– Что это? – спросила я, когда изображение моей гостиной внезапно остановилось.

Я расхаживала взад-вперед перед телевизором.

– Это не то, о чем ты думаешь, – его голос стал глубже.

Я хотела повернуться, но не смогла.

Невозможно. Глаза были словно прикованы к его телевизору. Я открыла рот и закрыла его. Попыталась вздохнуть, но не смогла.

– Что это? – повторила я. Казалось, будио наблюдаю за собой сверху. Я пыталась отдышаться, голова кружилась.

Прошлой ночью меня записали на камеру.

– Почему… кто… – мне казалось, глаза вот-вот вылезут из орбит. Сцена, где мы были на диване прошлой ночью, за несколько мгновений до того, как я сказала, что люблю его. Прошлой ночью я поддалась магнетическому притяжению, которое испытывала к нему, и отдала свое сердце.

Целый чертов день. Это все, что мне потребовалось, чтобы осознать свою ошибку.

– Это не ошибка, – проворчал он. Я была сбит с толку, не уверенная в том, как много случайно сказала вслух.

– Маршалл, что это? – переспросила я, не замечая, что Хеми больше нет на кухне. Только мы вдвоем.

– Печенька.

– Не надо, – я уставилась на телевизор, на остановленную сцену, зная, что произошло потом. Я сказала, что люблю его. Сказала, что хочу детей и вечность, проведенную с ним.

Была ли я целью?

Пари?

Игрой?

– Черт. Сара, что бы ты ни думала, это не… – голова резко откинулась назад. Посмотрела на него, и мне показалось, что в позвоночник вонзили сталь.

Он застыл там, все еще глядя на меня, как хищник, уставший пугать жертву.

– Что это? – повторила я медленнее.

– Я могу объяснить.

– Тогда приступай! – закричала я, не в силах скрыть страх и истерику в голосе. – Это прикол? Игра? Снимаешь на видео перепихоны?

– Нет, – мышца дернулась у него под глазом. Я хотела поверить, но когда повернулась и посмотрела на телевизор, то не была уверена, что смогу когда-нибудь снова это сделать.

– Это немного старомодно, тебе не кажется? – сказала я и возненавидела себя за то, как он вздрогнул. Ненавидела, что мне не все равно.

– Детка…

– Не надо, – отрезала я, скрещивая руки на груди. – Я хочу увидеть запись.

– Дет…

– Отдай ее мне. Или, еще лучше, удали. Прямо сейчас.

– Детка…

– Сейчас, Маршалл. Я с тобой не играю, – я встала, повернувшись к телевизору спиной.

– Это… – он сделал паузу, и тогда я нахмурилась. Внезапно стала складывать что к чему.

– Телефон, – прошептала я, уставившись в телевизор.

– Что?

– У тебя был телефон на кофейном столике, – вспомнила я, и его глаза расширились.

– Печенька, – вины в его глазах было более чем достаточно. Дерьмо. Он не снимал это на телефон.

Я выбежала из дома, и, пусть даже слышала, как он звал меня, не остановилась. Слышала тяжелые шаги позади, когда он продолжал звать меня по имени. Но все, что могла видеть – это нас вместе.

Записанных.

Но не на телефон.

Я добралась до лифта и поспешила захлопнуть двери за мгновение до того, как он подошел к ним. Казалось, будио нахожусь во сне. Действительно дерьмовом сне.

Страх того, о чем я подозревала, пронизывал каждый шаг.

Что-то кольнуло меня, заставив обернуться. Нахмурившись, я посмотрела в другой конец коридора. Двери квартиры не выходили друг на друга. Но между ними сосед напротив посадил растение. Растение, которое я всегда считала таким красивым, теперь заставило скрутиться желудок узлом. На сердце стало тяжело, когда я посмотрела на светящийся красный огонек. Подтверждая то, что подозревала.

Маршалл не снимал нас на видео ни со своего телефона, ни с запасного.

Нет, у него была камера. Похоже, не одна.

Я обернулась как раз в тот момент, когда лифт предупредил о том, что двери вот-вот откроются. И когда наконец сделали это, он был там. С широко раскрытыми и обеспокоенными глазами.

– Сара, – позвал он, но вместо того, чтобы стоять как ягненок, которого собираются вести на забив, я быстро нырнула в квартиру. Не потрудившись закрыть дверь. Уверена, он не сможет причинить мне больше боли, чем уже это сделал.

Было ли все это игрой?

Каждое «Я люблю тебя»?

Каждое «Моя»?

Рука коснулась живота, когда ноги понесли меня к телевизору, а глаза яростно искали то, что, как чуяла нутром, находилось там.

– Детка, – позвал он с порога, как только я заметила его.

Красный свет. Камера.

Та, о которой я понятия не имела. Почему? Когда? Для чего?

Чтобы заснять, как мы занимаемся сексом? Я потянулась за ней и посмотрела на крошечную камеру у себя на ладони.

В квартире воцарилась тишина.

– Как долго? – спросила я, нарушая молчание.

– Сара… – казалось, что я парю, наблюдая за тем, как все разворачивается, и это разбивало сердце.

– Как долго? – рука, сжимавшая крошечную камеру, дрожала.

– Я этого не делал… Это было не так… Я… – он издал звук, заставивший меня обернуться.

Боже, он прекрасен.

Я ненавидела себя за то, что все еще так думала.

За то, что сердце все еще бьется из-за него.

Я любила Маршала.

Пошла и по глупости влюбилась в мужчину, который… который, я понятия не имела, по какой причине или с какой целью снимал нас без моего ведома.

– Я говорила, что люблю тебя прошлой ночью, – прошептала я, плечи опустились в поражении и сердечной боли. – Прямо здесь, – указала на диван, – Я сделала это. Думала, мы занимались любовью и…

– И мы занимались, – оборвал он, делая шаг, но, должно быть, в моих глазах было что-то, не позволившее сделать еще один.

– И ты записал нас. Не сказав мне, – сумела сказать я, не показывая никаких эмоций.

– Это не входило в мои намерения. Сара, – рука поднялась, а он спокойно стоял там. Ждал, когда я влеплю пощечину. Боже, как же я этого хотела. Он заслужил.

– Есть еще что-нибудь? – спросила я.

Он покачал головой.

Не следовало верить, но что-то подсказывало: он говорит правду. Я придвинулась на шаг ближе, взяла его руку в свою и вложила в нее видеокамеру.

– Убирайся, – прошептала я, не потрудившись поднять на него взгляд, когда повернулась и пошла в спальню, закрыв за собой дверь.