Текст книги "Магнолия Паркс (ЛП)"

Автор книги: Хэйстингс Джесса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Вычитка: @soul_meit

Оформление: @aennaea

Глава 1

Маршал

Я откинулся на спинку, не в силах устроиться поудобнее на жесткой скамьи. Она была такой старой и разваливающейся на части, что нормально сесть было невозможным. Древесина нуждалась в шлифовке и покраске. К тому времени у меня, вероятно, осталась бы заноза.

Пытаться слиться с окружающей обстановкой было нелегко. Не моими ростом и комплекцией. И все же по какой-то нечестивой причине я попытался.

Нет, это неправда. И на то была причина.

Причина, по которой сердце колотилось, а дыхание сбилось.

Мой взгляд был прикован к скамейке напротив. Туда, где она сидела.

Сара Мартинес.

Моя Сара.

Челюсть сжалась, когда ее имя промелькнуло в голове.

Сара. Моя. Сара. Моя. Только моя.

Улыбающаяся. Смеющаяся. Разговаривающая с девушкой.

Рука сжала сотовый. Когда я выдохнул, это вышло неровно, почти болезненно. Все, что я хотел сделать, это пойти туда и поговорить с ней. Быть рядом. Услышать звук ее голоса и увидеть, как теплые карие глаза смотрят в мои. Я хотел этого так сильно, что почти чувствовал ее вкус.

Но каким-то образом поборол это желание.

Я полностью сосредоточен на контроле.

И всегда был таким.

Контролировал, что ем, как наращиваю мышцы, как быстро могу бежать по полю, когда тренируюсь, а когда пытаюсь расслабиться. Мне не нравился беспорядок.

Ни Джеймс, ни я не были такими. Хеми же – совсем другая история. Я был в комнате этого парня. Он нуждался в уборщице.

А потом Джеймс перевернул наши жизни с ног на голову, как сумасшедший, страстно желающий умереть. Он взял и влюбился в цыпочку, с которой никогда не разговаривал. Не сказал ни единого слова. Я подумал, что в тот день, когда он поздоровался с ней и озвучил свой заказ, в кафе, в котором та работала, был готов взорваться.

Одержимый – это еще мягко сказано.

Но этот парень мне как брат. Я прикрывал его на поле и за его пределами, так что был там. Рядом с ним, когда мы переезжали из уютной комнаты на территории кампуса в дерьмовую квартиру на окраине города.

Неважно.

Кто-то должен был присматривать за этим парнем, чтобы убедиться: тот не сошел с ума. Эта мысль заставила ухмыльнуться. Кто бы мог подумать, что в нем это есть? Я никогда не видел, чтобы парень смотрел на девушку больше двух раз. Тем более проводил с ней больше, чем выходные.

С другой стороны, кто я такой?

Я взял стакан с водой и сделал большой глоток, позволяя ледяной жидкости остудить меня изнутри, но даже тогда холодная вода никак не помогла справиться с жаром внутри. Один только взгляд на нее издалека воспламенил душу.

Сара Мартинес сеяла хаос в моей жизни.

Что хуже, она понятия об этом не имела. Не знала, кто я такой и что натворил. Даже представить себе не могла, насколько я увлечен.

Однажды, совершенно случайно, пытаясь спастись от напора Джеймса, я увидел ее, и жизнь изменилась. Именно так. Я всегда помнил, как дедушка рассказывал о том дне, когда встретил бабушку. Как в одно мгновение жизнь стала легкой. Устойчивой. А в следующее мгновение ему показалось, что он держал в руках гранату, ожидая, когда та взорвется, не желая отпускать. Я никогда его не понимал. Пока не встретил Сару.

Джеймс расхаживал взад-вперед по комнате. Он был так чертовски привязан к девушке, в которую влюблен, что фактически преследовал ее. Тогда я не мог его понять. Как тот, казалось, чуть ли не вылезал из кожи вон. И все потому, что ее не было дома после смены.

Я думал, лучший друг сошел с ума, черт возьми. Не мог понять, почему так сильно заботился о ней. Запоминал расписание. Пробирался к ней домой, когда та еще не приходила. Если честно, даже был раздражен тем, как он себя вел. Я и представить себе не мог, что буду так чертовски потерян из-за кого-то.

Но потом стрела Купидона вонзилась мне прямо между глаз, когда я мельком увидел ее.

И понял, что был чертовски неправ.

Переходя улицу, я наблюдал за ней. Все еще помню, как она воздействовала на мое тело. При виде того, как та мягко покачивает головой в ярко-оранжевых наушниках, дыхание перехватило, а сердцебиение участилось. Я остановился как вкопанный и наблюдал за ней. Она ела печенье, и ничто в жизни не выглядело более аппетитным.

Не зная имени незнакомки, я мысленно называл ее «Печенька».

Собираясь отправиться на пробежку, странная волна жара, охватившая меня, дошла и до нее, заставив расстегнуть ветровку. Мягкие женственные изгибы. Моя, прошептал зверь внутри. У нее был мягкий животик и полные груди, которые, казалось, вот-вот вываляться из тесной майки. Светло-каштановые волосы колыхались взад-вперед, когда та завязывала ветровку вокруг талии. Она потянулась за бутылкой с водой, покрытой наклейками, которые вызвали у меня любопытство.

Что они значили?

Интерес пробудился как никогда раньше.

Я никогда ни с кем не встречался.

И даже этого не хотел.

Секс всегда был способом выпустить пар. Освобождением. Ничего более. Мои партнерши знали правила. Понимали: у них никогда не будет шанса на большее. Хорошо провести время – все, что я мог предложить. Футбол всегда был единственной любовью. Я слишком сосредотачивался на том, чтобы стать лучшим.

Конечной целью был и всегда будет футбол и игра за НФЛ. Колледж – шанс попасть туда.

И все же, стоя как идиот, я больше хотел узнать, почему она выбрала каждую из этих чертовых наклеек. Больше, чем знать, каково это – ступить на стадион НФЛ, заполненный болельщиками на трибунах.

В тот первый день я не мог оторвать от нее глаз. Наблюдал, как та разминается перед началом пробежки. И именно тогда совершил свою первую ошибку. Я последовал за ней. Моя челюсть сжалась, когда ноги коснулись тротуара. Она бежала по дорожке одна. По тому, как та меняла направление, я мог сказать: ей это знакомо. Мысль о том, что какой-то подонок преследовал, пришла в голову, и именно поэтому отошел подальше. Чего в тот момент не понял, так это того, что я был тем самым подонком. Я, крупный парень, вдвое больше ее.

И я следовал за ней.

Снова и снова.

Изо дня в день, как по часам, моя Печенька появлялась на дорожке примерно за тридцать минут до захода солнца.

Ее подруга встала, вырывая меня из мыслей.

Я наблюдал, как та обняла Сару и ушла. Но Сара осталась сидеть, отпивая из бутылки и глядя на парк с мягкой улыбкой на лице.

Какая мысль заставила ее улыбнуться?

Почему все внутри сжалось при мысли о том, что она думает о каком-то придурке? Я хотел, чтобы эта улыбка принадлежала мне. Она повернулась, и наши взгляды встретились.

Блять.

Я кивнул и быстро перевел взгляд на камеру в своей руке. Ту саму, о которой Сара и понятия не имела, записывающую ее, чтобы посмотреть видео позже. Я был болен и знал это, но ни о чем не жалел.

Я медленно сглотнул, пытаясь заставить себя расслабиться, пытаясь скрыть, насколько сильно взвинчен, глядя на экран. Ее взгляд не отрывался. Голова склонилась набок, свободно разглядывая меня.

Черт! Животное внутри меня хотело сесть прямее. Прихорошиться под пристальным взглядом, чтобы та увидела, что принадлежит ей. Потому что, как бы сильно ни пытаясь отговорить себя от этого, я знал правду.

Я принадлежал ей. Сердцем, душой и яйцами.

Я попытался заставить себя встать. Подойти и представиться.

Это было бы правильным поступком.

Но я не мог. Ещё нет.

Ее улыбка начала увядать, и та покачала головой. Я хотел вернуть эту улыбку. Сделать все, что угодно, убить кого угодно ради этого. Но не мог. Я сидел там, притворяясь, что не замечаю ее, когда та встала, прихватив бутылку с водой, прежде чем направиться к дому. Тому, что находился прямо рядом с моим.

Где она жила.

Одна.

Джеймс, возможно, и преследовал свою девушку, но я был еще хуже. Зашел слишком далеко, ни о чем не жалея.

Я запустил приложение как раз вовремя, чтобы увидеть, как та выходит из лифта. Наблюдал, как она приближается к камере, установленной мной в другом конце коридора рядом с квартирой и хорошо спрятанной за растением, принадлежащим одному из ее соседей. С помощью другой камеры, установленной в ее гостиной, я зачарованно наблюдал, как та входит и запирает за собой дверь.

Хорошая девочка.

Да, я установил камеры у ее двери и в гостиной. Было искушение установить их в спальне и ванной, но это – грань, которую нельзя было переступать. Я ухмыльнулся и покачал головой. Когда дело доходит до Сары, такое чувство, что я сжег бы весь мир дотла, пытаясь уберечь ее.

Защитить.

Почитать.

Любить.

Глава 2

Сара

Коллега из пекарни сказала, что его зовут Маршалл Грин. Маршалл. Мне понравилось это имя.

Обычно, когда бы мне ни удавалось взглянуть на него, тот был в тренировочном снаряжении. В спортивной футболке из дорогого дышащего материала, а под ней компрессионная рубашка, облегающая каждую мышцу. Из-за жары он сочетал ее со спортивными шортами.

Однако сегодня было настоящее угощение.

Он одет в простую черную футболку, которая, как я знала, мягкая на ощупь, и джинсах. Парень был похож на Халка, растягивающего рукава хлопчатобумажной футболки до непостижимых пределов.

Наши взгляды ненадолго встретились после того, как моя приятельница по литературе ушла. Он коротко кивнул, прежде чем опустить взгляд на телефон. Следовало бы отвести взгляд, но я этого не сделала.

И продолжала пялиться. Бесстыдно.

Не то чтобы он заметил. Что бы ни было на его экране, очевидно, это очень интересно, учитывая то, как он смотрел. Что плохого в том, чтобы проверить телефон?

Это заставило меня задуматься о нем даже больше, чем обычно. Он общался по телефону со своими родителями? Может быть, с бабушкой? Ага, точно, Сара! Вероятно, он переписывался с какой-нибудь горячей цыпочкой. Или с девушкой? Быть может, с бойфрендом. Не мне судить. В любом случае, мысль о том, что он связан с кем-то другим, опечалила.

Почему? Я ведь понятия не имела! Он не принадлежал мне. Я не сказала этому парню ни единого слова. Не знала его лично. И все же внутри меня было что-то, пробудившееся к жизни, когда я увидела его на ночных пробежках.

Впрочем, это не имело значения. Скорее всего, такой парень, как он, красивый и популярный, шнырял направо и налево, трахаясь вечером пятницы. Разве не такими были все спортсмены?

На первом курсе я встречалась с футболистом и усвоила важный урок. Спортсмены горячи и интригующи, но я ни за что не совершила бы такую ошибку вновь.

Опять же, кто я такая, чтобы судить?

Каким бы красивым и харизматичным ни казался мне нападающий, я и близко не подходила к нему. Мысль о том, что он вообще заметил меня, вызвала желание рассмеяться. Впрочем, это не имело значения. Я никого не ищу.

Мне намного лучше одной, без сложностей, связанных со свиданиями. Я была выпускницей и знала, что аспирантура станет следующим шагом. Поэтому должна оставаться сосредоточенной.

Любовь только мешала.

Я покачала головой, точно зная, насколько цинично это прозвучало, после чего встала схватила бутылку с водой и, не оглядываясь на сексуального футболиста, направилась к дому.

Заперев за собой дверь, я скинула туфли и потянулась. В квартире жарко, а кондиционер барахлил. Не то, что бы вахтеру было не все равно. Он не потрудился перезвонить мне, не говоря уже о том, чтобы прийти и все исправить. Я стянула майку, вытирая пот с шеи, прежде чем пойти на кухню в шортах и спортивном лифчике, чтобы налить воды и перекусить.

Я вытянула шею и подумала о том, как хорошо сегодня выглядел нападающий. Огромные бицепсы и сила, исходящая от него независимо от того, во что он одет.

Пахнет ли от него дорогим одеколоном? Мужским гелем для душа? Или запах естественный? Мой нос сморщился при мысли о здоровяке, потном и вонючем.

Нет, складывается ощущение, что Маршалл Грин пахнет потрясающе.

Я направилась в комнату и переоделась в футболку большого размера. Ходить почти обнаженной было преимуществом самостоятельной жизни. Сосед по комнате немного облегчил бы жизнь, сокращая количество часов работы в пекарне, что означало бы меньше безумств по утрам, но уединение и тишина являлись совершенством.

Особенно когда я была одной из шести сестер и выросла в трехкомнатной квартире с одной ванной комнатой. Двухкомнатная квартира казалась замком, когда я переехала сюда два года назад. До сих пор так, если честно. Особенно когда я вернулась домой, чтобы навестить маму и сестер.

Сев на диван, я схватила пульт и выбрала MASH, старое телешоу, которое обычно включала в качестве фонового шума, когда чувствовала себя одиноко. Я часто смотрела его с дедушкой, пока тот не скончался. Было что-то успокаивающее в знакомых персонажах, заставляющих чувствовать себя немного менее одинокой. Мои мысли вновь вернулись к красивому футболисту.

Почему Маршалл жил в этой части города?

Он был футболистом первого дивизиона. Для начала, согласно веб-сайту школы. Да, я смотрела. Возможно, даже взглянула на его аккаунты в социальных сетях. Не то чтобы парень выкладывал много фото.

У него было все, но тот жил в соседнем здании.

Я поудобнее устроилась на диване и подтянула ноги к груди, положив голову на колени, когда Соколиный Глаз попал в какую-то передрягу, разозлив Фрэнка Барнса. Из-за долгого дня, жары и занятий я была измотана. Глаза начали закрываться, когда я услышала, что кто-то стучится в дверь. Я взяла телефон, чтобы посмотреть на время, и нахмурилась. Чуть больше девяти.

Кто мог прийти?

Сестры никогда не заходили, не предупредив. Была лишь горстка людей, друзей по работе или колледжу, которые знали, где я живу. Тихо подойдя к входной двери, я заглянула в глазок.

Ничего.

Я открыла дверь и посмотрела направо и налево по пустым коридорам, в которых было еще душнее, нежели в квартире. Вернувшись, я заперла за собой дверь и решила открыть несколько окон, начиная со спальни. Легкий ветерок принес облегчение от удушливой погоды.

Я скучала по прохладе.

Легче утеплиться, чем остыть. Я подошла к огромному окну в гостиной, выходящее на фасад здания.

– Дерьмо, – пошептала сама себе, сражаясь с заклинавшей оконной рамой. Но как бы я ни старалась, сдвинуть ее с места не удавалось. – К черту, – фыркнула я, прижимаясь лбом к теплому стеклу.

Я почувствовала тяжелый ужас в животе при мысли о том, придется снова пытаться дозвониться до суперинтенданта. Этот парень – снисходительный придурок. Но кондиционер сломан, выдувая больше горячего воздуха, нежели чего-либо еще, да и окно заклинило. Необходимо было это исправить, и у меня не оставалось другого выбора, кроме как иметь с ним дело.

Я провела пальцами по каштановым волосам до плеч. Пряди у основания шеи были мокрыми от пота. Собрав их в беспорядочный пучок на макушке, я оглянула квартиру, справляясь со вновь накатившей волной одиночества. Может быть, пришло время навестить семью?

Мой взгляд оторвался от окна, вглядываясь в темноту улицы. Только пара тусклых уличных фонарей отбрасывали золотистый оттенок на почти пустой парк.

Маршалл.

Почему он вызывал у меня такое любопытство?

Я никогда не была помешана на парнях. В старшей школе у меня был один полусерьезный парень, и мы расстались, что было довольно-таки болезненно, но в основном потому, что я чувствовала, будто потеряла лучшего друга.

Моему самолюбию был нанесен удар, и свидания определенно отошли на второй план после того, как я встретила Колта Конвея на первом курсе. Мне понравилось уделяемое им внимание. Когда я, наконец, не выдержала и дала ему шанс, то узнала, что все это было игрой.

Он флиртовал примерно с тремя другими девушками и обладал серьезными флюидами ползучего гада, которые я почему-то упустила.

Отбросив мысли о прошлом, я вновь задумалась о Маршалле. Почему именно он? Моя несбыточная мечта. Нелепо даже думать об этом. Я уже собиралась развернуться и отправиться спать, поскольку на следующий день предстояло работать, когда внимание привлекло какое-то движение.

Я наблюдала, как знакомая фигура Маршалла пересекает улицу, одетого в спортивные шорты и майку, подчеркивающую объемные очертания потрясающих рук. На мгновение он обернулся и посмотрел вверх.

Наши взгляды встретились.

Даже на расстоянии и в темноте я что-то почувствовала. Тихий шепот узнавания и фамильярности. Он приветственно помахал рукой и я посмотрела вниз, на улицу, почти уверенная, что он машет кому-то еще.

Но та была пуста.

Наши взгляды снова встретились, и на этот раз он улыбнулся. Я не могла полностью разглядеть красивое лицо, но была уверена, что это так. Он снова помахал рукой, и я почувствовала, как жар ударил в лицо. Неужели парень понимал, что я его разглядываю?

Ты делала это! Помаши рукой в знак приветствия и иди спать! Я молча отругала себя и сделала именно это, прежде чем поспешить задернуть шторы.

Даже не задумываясь о том, что оставила окно наполовину открытым.

Как делала бесчисленное количество раз. Находясь на втором этаже, я не беспокоилась о том, что кто-нибудь войдет. Я понятия не имела, что незнакомец сделал именно это. И не один раз.

Глава 3

Маршалл

Заметив, что моя девочка засыпает, свернувшись калачиком, я ушел.

«Она не твоя!» – голос разума кричал в голове, но я отмахнулся от него.

«Она моя. Просто неофициально,» – отвечал зверь.

Я подошел и постучал в дверь, затем быстро переместился, спрятавшись в темном углу в конце коридора. Конечно же, она открыла дверь и осмотрелась, давая мне дозу адреналина на ночь.

Я спустился по лестнице и направился в парк, поскольку был слишком взвинчен, чтобы заснуть, когда увидел ее. Стоящую у приоткрытого окна, изучающую меня, и на мгновение время замерло.

Неужели меня поймали?

Знает ли Сара, что это я был у ее двери?

Или, что еще хуже, нашла ли она маленькую камеру, спрятанную под телевизором?

«Веди себя подобающе!» – настаивал во мне зверь. Поэтому я улыбнулся и помахал рукой, не упуская из виду то, как замерло ее тело. Улица была освещена недостаточно, чтобы я мог разглядеть все ее черты, особенно потому, что свет из кухни падал ей за спину, но судя по тому, как она стояла, выяснил: тело напряжено при мысли о том, что ее поймали на разглядывании.

Я улыбнулся. Ничего не мог с собой поделать. Почувствовав, что этого недостаточно, я приветственно помахал рукой вновь. Она опустила взгляд в пол, и из меня вырвался смех. Думала ли она, что я махал кому-то другому?

«Для меня есть только ты, малышка,» – подумал про себя. Бабочки запорхали у меня в животе, когда та подняла руку и помахала в ответ, прежде чем задернуть шторы.

Не закрывая окно.

Искушение зашевелилось внутри. Чертово окно.

Оно взывало ко мне, как в ту первую ночь, когда я заметил, что Сара оставила окно открытым.

Вначале я только наблюдал за ней.

Издалека, соблюдая дистанцию, не спускал глаз. Потихоньку узнал ее имя и расписание. Куда ходит в кампусе, где работает, с кем общается.

Каждая крупица информации должна была утолить голод, но вместо этого только подпитывала его. Заставляя зверя внутри меня жаждать большего.

Затем, спустя две недели после того, как начал навещать ее во время ночных пробежек, я заметил его. Это чертово окно. Широко распахнутое. Прозрачные занавески колыхались на ветру, искушая украдкой взглянуть, пока та сидела на диване, потом позже, когда передвигалась по квартире, прежде чем погас свет.

Я стоял на другой стороне улицы, когда беспокойство просочилось в вены. Беспокойство и страх.

У меня была ранняя утренняя тренировка с Хеми и некоторыми другими ребятами на линии обороны, которую нельзя было отменить. Но я знал, что если пойду домой, то ни за что не смогу уснуть. Опасаясь за ее безопасность, я сделал первый шаг к тому, чтобы пересечь черту, от которой, как предполагалось, будет трудно отказаться.

Я осторожно взобрался по пожарной лестнице и закрыл окно.

Не вторгся в ее личное пространство, просто не осмелился бы.

Сколько раз я мысленно ругал своего лучшего друга за то, что тот переступил черту, вторгшись в личное пространство Милы?

Но потом, на следующий день, это повторилось, и я пожалел, что внутри нет камеры. Какого-нибудь способа увидеть ее. Способа узнать, была ли она в целости и сохранности в стенах своей двухкомнатной квартиры. Способа выяснить, что с ней все в порядке.

Вот тогда-то мне и пришла в голову мысль о камерах.

Если я поставлю одну снаружи, а другую внутри, в месте, которое является достаточно невинным, все было бы в порядке. Я бы знал, что Сара в безопасности, или, по крайней мере, так рассуждал сам с собой.

Но дорога в ад обычно была вымощена благими намерениями.

Приобрести их было несложно, а вот с настройкой пришлось повозиться. Первую я поставил ранним утром, после того как она ушла на работу, а соседи спали. Ту, что теперь находится у нее дома, поставить было посложнее. Я отказался идти по пути Джеймса. Подкуп управляющего, чтобы тот передал копию ключа, проникновение в личное пространство, когда той не было рядом, казалось мне неправильным.

Я знал: этот поступок хуже того, что сделал Джеймс. Я снимал ее без согласия. Наблюдал, когда та об этом даже не подозревала. Но опять же, зверь внутри оправдывал это.

Вот тогда-то я и установил вторую камеру. Вскарабкался по скрипучей пожарной лестнице, и когда укрепил оконную раму, зверь подтолкнул меня вперед.

«Моя. Наша,» – прорычал он, заставляя чувствовать, что я разваливаюсь на части.

И тогда это случилось.

Из спальни доносились звуки жужжащего вентилятора. Так тихо, как только мог, я подошел к двери и глубоко вдохнул. Руки сжали деревянную раму, и я пожалел, что та не открыта. Ее запах в наполнил легкие, и у меня потекли слюнки. Неописуемо сладкий. Ваниль и коричневый сахар, смешанный с чем-то еще. Чем-то, что я не мог точно определить, но навсегда запомнил.

Моя Сара.

Стоя там, я еще больше понял лучшего друга. Эту потребность, которую он, казалось, испытывал – находиться в пространстве Милы, в окружении ее вещей. Но я и ногой не переступал порог ее спальни. Вместо этого тихонько установил камеру рядом с телевизором и ушел, убедившись, что закрыл за собой окно.

Теперь оно было открыто.

Снова.

На этот раз только наполовину, и я подумал, не сломалось ли окно. Повышение и понижение температуры иногда приводит к повреждению древесины. Я бы ни за что не подошел. Или так бы и сделал?

Вопрос тяжелым грузом висел в голове, когда я подошел к краю здания и осторожно поднялся по пожарной лестнице. Она была дома, в постели. Неужели я пропустил достаточно времени, чтобы она заснула? Приблизившись к окну, руки прошлись по дереву, и я протиснулся внутрь. Я – достаточно крупный парень, но благодаря футболу знал, как быть тихим. И действительно, воздух в квартире снова стал густым и тяжелым, а на шее выступил пот.

Как она может спать в такую жару?

Кондиционер не работает?

Затем я услышал нечто, заставившее каждую молекулу, из которых состоял, ожить. Тихий стон разнесся по квартире, и без каких-либо размышлений я пошагал к двери. Он притягивал ближе к спальне.

Я не осмеливался украдкой взглянуть.

Не тогда, когда звуков было достаточно, чтобы заставить кончить, и я знал, что она там делает.

Стоны.

Мягкие и сладковатые. Казалось, они эхом отдаются в пространстве, хотя на самом деле, вероятно, это был лишь приглушенный шепот.

Сара трогала себя под простынями, и все, что я мог делать – надеяться и молиться, что она думала именно обо мне. Я прислушался. Уши напряглись, чтобы уловить хоть какие-нибудь звуки. Руки сжаты в кулаки, ногти впились во внутренние стороны ладоней, почти до крови. Ее дыхание сбилось, и вместе с тихими всхлипываниями ожил жужжащий звук..

Во рту сухо как в пустыне.

Иисус. Я так близок к смерти.

Не осмеливался разжать руки. Слишком боялся того, что сделаю, если не буду спокоен. Вытащил бы член и начал трогать себя, выкрикивая ее имя, кончая прямо на стену гостиной? Вошел бы в спальню, умоляя позволить потрогать ее, и в то же время напугав до чертиков?

Вина и отчаяние закружились и смешались, тяжело оседая в животе.

Но каким бы дерьмом себя ни чувствовал, я не двинулся с места.

Не перестал прислушиваться к звуку ее дыхания.

Амплитуда тихих стонов, которые, казалось, усиливались и набирали скорость вместе с тихим скрипом матраса, пока она не кончила. Тихий вскрик сорвался с ее идеальных губ, прежде чем я услышал, как та выдохнула и вдохнула. Казалось, она поерзала в постели, устраиваясь поудобнее.

Я оставался неподвижным, не смея пошевелиться еще долго после того, как ее дыхание выровнялось и замедлилось. Я шел по натянутому канату, зная, что упаду. Какого хрена я делаю? Удивлялся сам себе, закрывая глаза в слабой попытке рассуждать рационально. Вместо этого на меня обрушились образы того, что только что произошло. Я услышал, как она кончила. Слушал, как Сара прикасалась к себе.

Неужели она уже была мокрой?

Много ли ей потребовалось времени, чтобы кончить?

Каждый чертов вопрос заставлял умирать от желания войти, разбудить ее и узнать об этом. Но я не мог. Господи Иисусе, блядь, я был в беде. И, с трудом сглотнув, сделал шаг назад. Все в моем теле кричало не уходить, остаться и заглянуть внутрь, посмотреть, как она спит. И я действительно очень этого хотел.

Но не мог.

Знал, что в тот момент, когда переступлю эту черту, я окажусь в еще большей беде. Не смог бы остановиться ни на одном украденном моменте.

Собрав все самообладание, на которое был способен, я выскользнул в окно, убедившись, что закрыл его, прежде чем поспешить вниз по пожарной лестнице и вернуться в свою квартиру.

Всю обратную дорогу мне казалось, что я нахожусь под водой. В ушах зазвенело от звуков, которые она издавала, проигрывающихся на повторе.

Как в тумане, я поспешил через вестибюль, поднялся на лифте на нужный этаж. Не оглядываясь, чтобы посмотреть, были ли Джеймс или Хеми в гостиной, я захлопнул входную дверь и прошел в комнату. Шагнув в темноту и надежно прикрыв за собой прохладную деревянную дверь, я не стал утруждаться тем, чтобы забраться в постель.

Был слишком взвинчен.

Слишком чертовски возбужден.

Слишком на взводе.

Член был не просто твердым, он чертовски пульсировал, когда я спустил пояс спортивных шорт ниже колен, прислонился головой к твердой двери и глубоко вдохнул. Я почти мог почувствовать ее запах. Ваниль и коричневый сахар. Печенье. Сладкое и вкусное. Казалось, я вот-вот упаду из-за того, как тяжело дышал.

Я сорвал с себя футболку и бросил ее на пол. Прохладный воздух ничуть не умерил потребность. Член был горячим на ощупь, и я почувствовал укол боли, когда обхватил рукой пульсирующее основание и начал трогать себя.

Медленно.

Кадык сильно дернулся, когда воображение разыгралось, представляя, как она будет прикасаться ко мне. Я не мог решить, какой грязный сценарий хотел бы разыграть сегодня. Вариантов настолько много, что я решил не торопиться.

Представив, как Сара впервые встанет передо мной на колени, нос раздулся.

Застенчивая и мягкая. Пришлось бы уговорить ее ускорить процесс. Мой член в ее руке казался бы еще больше, чем уже был. Щеки Сары порозовели бы от возбуждения. Широко раскрытые карие глаза смотрели бы вверх на меня с того места, где она стояла на коленях, язык высунулся и коснулся кончика моего…

Я застонал, когда яйца напряглись, и оргазм вырвался наружу. Затаив дыхание, я почувствовал, как подкашиваются колени, сглотнул, пытаясь отдышаться.

Блять.

Все, что я представлял, – это ее маленький язычок на моем члене, и уже потерял контроль над собой. На что это было бы похоже, находись я внутри нее?

Время выбрано дерьмовое.

Занятия и футбол были достаточно сложными, чтобы жертвовать ими. Как, черт возьми, я собрался уделять моей девочке время, которого она заслуживала?

«Ещё нет. Я должен подождать» – неохотно признал зверь во мне, и я закрыл глаза. Подождать?

Могу ли я? Что, если кто-то ворвется в ее жизнь раньше меня?

«Мы прикончим его» – угрожал зверь.

Я толкнул дверь в ванную и разделся, вытирая сперму с груди и бросая одежду в корзину для белья.

Независимо от того, что я делал, держал ли дистанцию или нет, я знал: то, что произошло сегодня, больше не повторится. Потому что каждая капля, каждая унция удовольствия принадлежала ей.

Саре.

Моей Саре.