Текст книги "Крушение «Мэри Диар»"

Автор книги: Хэммонд Иннес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава II

Я стоял долго. «Морская ведьма» уже повернула к пароходу и теперь с ревом шла по ветру. Кливер глубоко зарывался в воду. Бушприт царапал верхушки волн, а иногда пропарывал насквозь наиболее высокие из них. Хэл был прав. Мне не следовало лезть сюда. Я побежал к тому месту, где свисал канат, по которому взбирался, проклиная сумасшедшего капитана, отказавшегося от помощи.

Раскачиваясь на канате, я не только видел яхту, но и слышал ее. Слышал, как «Морская ведьма» врезалась в волну, раскалывала ее на две части и с шипением проскальзывала в образовавшийся проход.

Вот она уже совсем рядом, и ее бушприт почти касается борта парохода. Но вдруг порыв ветра мгновенно наполнил большой парус, и яхта проскочила в каких-нибудь двадцати ярдах от того места, где я висел на своей веревке между небом и водой.

– Ветер… сильный… поворачивает корабль! – прокричал мне Хэл.

Майк расправил паруса, и яхта вновь с ревом пошла по ветру. Я продолжал болтаться на веревке, верхушки волн обдавали меня брызгами, больно били о борт судна, а ветер с чудовищной силой прижимал меня к его ржавому корпусу. Постепенно я понял, что происходило. Ветер разворачивал «Мэри Диар», и я все время оказывался с наветренной стороны, испытывая на себе всю силу свирепеющего шторма.

«Морская ведьма» еще раз проскочила мимо, и я хотел крикнуть Хэлу, чтобы он не валял дурака, что ничего не получится.

Не знаю как, но Хэлу, несмотря на нехватку носовых парусов, удалось развернуть яхту и почти остановить ее на расстоянии броска камня от того места, где я висел. Затем он еще раз повел ее к борту «Мэри Диар». Это было сделано мастерски. Был даже момент, когда я мог дотянуться до правого борта яхты. Но мне не удалось это сделать, так как пароход качнуло, меня ударило о борт, и Хэл тут же стал уводить яхту в сторону, боясь столкновения.

– Ничего… не получится… очень рискованно… Питер-Порт!

Обрывки слов Хэла донеслись до меня сквозь ветер. Меня оторвало от борта, и я снова повис над водой, прямо над тем местом, где несколько секунд назад находился правый борт «Морской ведьмы».

– Ладно! – закричал я. – Следуйте в Питер-Порт! Желаю удачи!

Хэл тоже что-то крикнул в ответ, но я уже не расслышал. «Морская ведьма» сворачивала за носовую часть парохода, ее паруса наполнялись ветром, и она набирала ход. Я быстро взглянул вверх, на высившуюся надо мной железную стену и начал карабкаться, пока еще оставались силы.

Подтянувшись на несколько футов, я остановился. Силы иссякли. Меня снова качнуло, я повис над водой, потом ударился о борт, и тут до моего сознания дошло, что это конец.

Руки мои кровоточили и покрылись ржавчиной, но водяные брызги периодически смывали их. Потом, взглянув вверх, я увидел, что блоки на шлюпбалке вращаются, что канат, натянутый на железные поручни ограды, движется.

Медленно, фут за футом, поднимался я вверх, пока моя голова не поравнялась с палубой и я не увидел осунувшееся лицо и мрачный взгляд капитана. Он перетащил меня через борт, и я упал на палубу. – До этого времени я и не предполагал, насколько удобен ее железный настил.

– Вам надо переодеться в сухое, – бросил он как бы между прочим.

Он поставил меня на ноги, но я был слишком измотан и совсем окоченел от холода, чтобы произнести слова благодарности. Он почти поволок меня по палубе в одну из офицерских кают.

– Берите, что хотите, – сказал он и пододвинул ко мне сундук. – Райс был одного с вами роста.

Он постоял немного, о чем-то раздумывая, а потом вышел из каюты.

В сундучке я нашел сухую одежду и надел на себя шерстяное белье, рубашку, брюки и свитер. Тепло разлилось по всему телу, зубы перестали стучать. Я вынул сигарету из пачки на столе и закурил. Потом лег на койку, глаза закрылись сами, и я ощутил подлинное наслаждение. О себе теперь не нужно было беспокоиться – только о «Морской ведьме». И я молил бога, чтобы она благополучно дошла до Питер-Порта.

Согревшись, я задремал. Потом издалека донесся голос:

– Сядьте и выпейте это.

Я открыл глаза. Надо мной стоял капитан, держа в руке кружку с чем-то горячим. Я начал было благодарить его, но он резко оборвал меня быстрым и недружелюбным жестом. Он молча смотрел, как я пью, его лицо было в тени. В молчании сквозила явная отчужденность.

Теплое питье вдохнуло в меня силы. Я взглянул на человека, все еще стоявшего передо мной, и пытался сообразить, почему он все-таки не покинул судна.

– Как вы думаете, сколько потребуется времени, чтобы к нам подоспела помощь? – спросил я.

– Помощи не будет. Я ее не запрашивал. – Внезапно он низко склонился ко мне, и лицо его осветилось светом серого дня, проникавшим сквозь иллюминатор. – Какого черта вы не остались на своей яхте? – Задав этот вопрос, он внезапно выпрямился и пошел к выходу.

Он уже почти вышел из каюты, когда я окликнул его:

– Таггард!

Он обернулся с такой быстротой, будто я ударил его в спину.

– Я не Таггард. – Он вернулся в каюту. – Почему вы решили, что я Таггард?

– Вы сказали, что вы капитан.

– Да, но мое имя Петч. – Он снова наклонился ко мне – темный силуэт на фоне иллюминатора. – Откуда вы знаете Таггарда? У вас дела с владельцами? И поэтому вы здесь… – В его голосе зазвучали жесткие нотки, и он стер ладонью угольный грим с лица. – Нет. Этого не может быть. – Мгновение он пристально смотрел на меня, а потом пожал плечами. – Мы поговорим об этом позже. У нас масса времени. Лучше немного вздремните.

Повернувшись, он вышел из каюты.

Спать! Пять минут назад я желал этого больше всего на свете. Но сейчас сон не шел. Не сказал бы, что я испугался, совсем нет. Просто ощущал неловкость. Странное поведение этого человека меня не удивляло. Ведь он пробыл на корабле в полном одиночестве целых двенадцать часов, пытался растопить котлы, работал до изнеможения. Двенадцать часов ада – этого вполне достаточно, чтобы вывести из равновесия любого человека. Но если он капитан, то почему его имя не Таггард? И почему на судне не подали сигнала бедствия?

С трудом я поднялся с койки, натянул морские сапоги, лежавшие под столиком, и, пошатываясь, вышел в коридор. Первым делом я направился на мостик. Моросил дождь, и видимость сократилась до мили. По-прежнему дул штормовой ветер.

Компас указывал, что судно обращено носом на север. Ветер же дул в западном направлении, почти точно в сторону Питер-Порта…

Я зашел в штурманскую. На карту было нанесено наше новое местоположение: маленький крестик в двух милях к северо-востоку от Дуврских Камней и против него – время: 11.06. Сейчас четверть двенадцатого. С помощью линейки я проложил курс. Если ветер будет западным, мы уткнемся в Плато-де-Менкье… Он, очевидно, тоже об этом подумал, так как на карте виднелась тоненькая карандашная линия и в конце ее – прямо на том месте, где находился район рифов, – грязное пятно, оставленное пальцем. Ну что ж, по крайней мере, он достаточно благоразумен и трезво оценил грозящую опасность. Но эта мысль меня не утешила. Оказаться в районе рифов острова Джерси было бы весьма неприятно, но выйти к Плато-де-Менкье…

На полке, над штурманским столиком, я поискал второй том лоции пролива Ла-Манш, но его там не оказалось. Однако мне и так была хорошо известна репутация этого района: огромное, страшное поле скал и рифов, которое попросту именовалось «Минки».

Я размышлял о Минки и о том, что испытывает человек, когда его судно разламывается на части Мальстремом в районе подводных скал, когда в глубине рубки я заметил небольшую дверь с буквами Р/Т.[1]1
  Р/Т – радиотелеграфная рубка. (Прим. перев.)


[Закрыть] Войдя в радиорубку, я сразу же понял, почему не был подан сигнал бедствия. В помещении был пожар.

Потолок и стены обгорели. Радиоаппаратура, укрепленная на стене, жестоко пострадала, пайка свисала с проводов оловянными сталактитами. Оборудование валялось на полу: закопченные и покоробившиеся от жара куски металла в обугленных деревянных корпусах.

Спустившись по трапу, я оказался в капитанской каюте, но Петча там не было. Я заглянул в салон, на камбуз и тогда решил, что он должен быть в котельной. Теперь я знал, что надо делать. В первую очередь запустить помпы. В машинном отделении было темно и тихо. Я крикнул, но ответа не последовало. Слабое эхо моего голоса вмиг заглушили удары волн о корпус судна.

Тогда я вышел на шлюпочную палубу и сразу увидел капитана. Он шел мне навстречу, пошатываясь от усталости: остановившийся взгляд, мертвенно-бледное лицо, особенно в тех местах, где были стерты пот и угольная пыль, одежда – черная от угольной пыли, а позади него волочилась лопата.

– Где вы были? – крикнул я ему. – Я не мог вас отыскать. Чем вы все время заняты?

– Это мое дело, – пробормотал он с каким-то безразличием в голосе и, оттолкнув меня, прошел в каюту.

Я двинулся за ним.

– Где мы находимся? Сколько воды мы зачерпнули? Нам надо запустить помпы…

Меня поразило отсутствие у него всякого интереса к моему предложению.

– Скажите же, черт вас возьми, ведь этим же вы занимались в тот момент, как я попал к вам, не правда ли?

– Откуда вам знать, чем я занимался? – внезапно он оживился, но глаза остались жесткими, злыми, дикими.

– Из трубы вьется легкий дымок, – ответил я быстро. – А потом – угольная пыль: вы весь покрыты ею, – я не знал как его расшевелить. – Значит, вы были в котельной.

– В котельной? – он медленно качнул головой. – Да, конечно, – отпустив мою руку, он сразу как-то обмяк.

– Если с помощью помп вы удержались на плаву, пересекая залив[2]2
  Имеется в виду Бискайский залив, бурный почти в любое время года. (Прим. перев.)


[Закрыть]… – начал я.

– Да, но тогда у нас был экипаж, да и шли мы на полных оборотах, – его плечи горестно поникли. – Кроме того, и воды в носовом отсеке было не так много.

– Сколько времени потребуется, чтобы поднять пары для того, чтобы запустить помпы? – спросил я. Казалось, он меня не расслышал. Тогда я тряхнул его за руку, стараясь вывести из состояния транса. – Помпы! – крикнул я ему. – Покажите, что надо делать, и я разведу в котле огонь.

Его глаза заблестели, он пристально посмотрел на меня, однако ничего не ответил.

– Вы очень устали, – сказал я ему мягко. – Вам следует поспать. Но прежде покажите мне, как управлять топкой.

Мне показалось, что он колеблется. Но потом он тряхнул плечами.

– Хорошо, – сказал он, вышел из каюты и направился вниз по трапу, ведущему на главную палубу.

Мы подошли к дверям, ведущим в котельную. Обе створки были распахнуты настежь, и сквозь дверные проемы виднелись очертания котлов, величественных и холодных.

– Вот, – сказал Петч, указывая рукой на блок из трех котлов правого борта. В топке одного из них еще тлел огонек.

– Вот здесь уголь, – он направил луч фонарика на черную кучу возле люка угольного трюма. – Работать будем в две смены по два часа, – сказал он, взглянув при этом на ручные часы. – Сейчас почти двенадцать. Я сменю вас в два, – и он сразу же заспешил, прочь.

Стянув с себя фуфайку и закатав рукава рубашки, я направился к топке. Печь чуть теплилась. Я нашел рычаг и открыл заслонку. Зола излучала красноватый свет. Я взял лом и пошуровал тлеющую массу. Через несколько минут в печи загудело пламя.

Не помню, сколько времени я пробыл внизу. Мне казалось, что несколько часов. Я беспрерывно швырял уголь. Печь гудела, и от нее исходил жар. Потом я остановился отдохнуть и, опершись на лопату, следил за стрелкой манометра. В этот момент до моего слуха донесся слабый звук шагов по металлическому настилу где-то наверху, над котлами.

В дверях топливного трюма появился Петч. Некоторое время он был неподвижен, а затем двинулся в мою сторону, покачиваясь, как пьяный, в такт качки судна.

– Вы же совсем не спали, – крикнул я, внимательно рассмотрев его лицо. – Где вы были?

– Занимайтесь своим делом! – Его взгляд был злым.

Потом он взялся за мою лопату.

– Дайте-ка ее мне! – Почти вырвав ее у меня из рук, он принялся бешено швырять уголь в топку. Но он был настолько утомлен, что едва удерживался на ногах, когда судно кренилось. Постепенно движения его замедлились.

– Не стойте здесь и не смотрите на меня, – закричал он. – Идите. Теперь ваша очередь спать.

– Это вам надо спать, – возразил я.

– Я же сказал вам, что будем меняться через два часа. – Голос звучал невыразительно, но тон был категоричным, – Убирайтесь отсюда, – сказал он довольно спокойно, а затем вдруг повысил голос: – Убирайтесь! Слышите?!

За то время, пока я был в котельной, погода резко изменилась. Холод и шквальный ветер обрушились на меня, как только я вышел в коридор, чтобы идти в свою каюту. Умывшись, я лег на койку совершенно обессиленный.

Но, несмотря на усталость, мне не спалось. Что-то странное творилось с этим человеком, да и с кораблем приключилась не менее странная история: пожар, полузатопленный трюм, поспешно сбежавший экипаж…

Должно быть, я все-таки задремал. Проснувшись, я спустил ноги на пол и уставился невидящим взглядом на столик.

Райс! Я вспомнил, что так звали хозяина этой каюты. Менее суток назад он еще находился на судне, был здесь, в этой каюте. А теперь здесь я, в его одежде, занимаю его каюту, а судно все еще не затонуло.

Встав с койки, я подошел к окну, охваченный чувством товарищества к этому бедняге, которого, может быть, сейчас носит где-то по волнам в шлюпке. Или, может быть, он уже добрался до берега? А может быть, утонул? Бессознательно я открыл ящик стола. Там были книги по навигации; он был аккуратным человеком и одновременно собственником, ибо на титульных листах всех книг стояло его имя – Джон Райс, написанное мелким почерком, который я уже встречал на страницах судового журнала. Среди книг были и дешевые издания, большей частью детективы, а также учебник по тригонометрии. В столе я обнаружил логарифмическую линейку и несколько листов разграфленной бумаги.

На дне ящика хранился почти не начатый почтовый набор с дарственной надписью: «Джону. Пиши чаще, дорогой. Люблю. Мэгги». Жена или знакомая девушка? Этого я не знал. Здесь же я обнаружил неотправленное письмо. Оно начиналось словами: «Дорогая Мэгги». Невольно я бросил взгляд на второй абзац: «Ну вот, худшее уже позади. Теперь я могу сообщить тебе, что это не было простым путешествием. Все было неправильно».

Далее Райс писал о том, что шкипер[3]3
  Шкиперами в английском торговом флоте именуют капитанов судов.


[Закрыть] умер и похоронен в Средиземном море. Выйдя в Атлантику, они угодили в непогоду. 16 марта сильно болтало – «настоящий бедлам», помпы срывались со станин, трюмы № 1 и 2 затопило, в радиорубке, в то время как подпорками крепили шпангоуты, возник пожар, команда на грани паники, так как этот подонок Хиггинс сказал, что на борту взрывчатка, не внесенная в судовую декларацию. Мистер Деллимер, которого он именовал «владельцем судна», той же ночью упал за борт.

О Петче он писал, что тот был взят на судно в Адене в качестве первого помощника капитана вместо «заболевшего старины Адамса». А далее шла такая фраза: «Если бы не он, не писать бы мне этих строк. Он превосходный моряк, хотя и болтали, что по его вине „Белль Айл“ сел на рифы несколько лет назад». Письмо заканчивалось словами: «Теперь первым помощником стал Хиггинс, но, честно говоря, Мэгги, я ему не доверяю. Я уже писал тебе, как он „ездил на мне“ с тех пор, как мы вышли из Иокогамы. Но и этого мало. Он путается с некоторыми матросами – самыми подонками. А теперь о судне. Иногда мне кажется, что „старушка Мэри“ предназначена на слом. Так поступают с судами, когда…»

На полуфразе письмо оборвалось. Что же произошло? Был ли сигнал о пожаре? В голове теснились вопросы, ответ на которые мог дать только Петч. Я сунул письмо в карман и поспешил в котельную.

Я спускался медленно, шаг за шагом, прислушиваясь, надеясь услышать скрежет лопаты, врезающейся в кучу угля. Но в котельной царила тишина. Когда я вошел, там никого не было, и только лопата одиноко валялась на полу.

Я окликнул Петча, но ответа не было. Открыв заслонку топки, я обнаружил вместо пламени белый пепел. Казалось, что с тех пор, как я ушел, в печь не было брошено ни куска угля.

В бешенстве я схватил лопату и стал швырять в печь уголь, стараясь победить в себе страх, заглушить его шумом подгребаемого угля, ревом пламени в топке.

Но страх заглушить не удалось. Он засел глубоко внутри меня. Я отшвырнул лопату, захлопнул заслонку печи и, выскочив наверх, побежал по палубе. Нужно было отыскать Петча, чтобы убедиться, что с ним ничего не стряслось. На мостике его тоже не оказалось, но на карте я заметил свежие пометки. Я выглянул наружу и был потрясен видом моря. Волны смыли с палубы все крышки трюмов. Когда корабль качало, я видел, как из трюмов выливалась вода. Но не успевала часть ее выплеснуться на палубу, как море забрасывало внутрь новую порцию. Бак судна практически скрылся под водой. Тоскливая пустота на мостике вдруг породила ощущение, что я иду ко дну. Штурвал вращался, словно вентилятор.

Я зашел в капитанскую каюту. Петч был там. Он полулежал в кресле, глаза закрыты, тело безвольно вытянулось. На столе стояла наполовину пустая бутылка с ромом, а на ковре растекалось винное пятно. Сон разгладил складки на лице Петча, и сейчас он выглядел значительно моложе.

В иллюминатор ударила большая волна, и в каюте на миг стало темно. Его веки дрогнули.

– Сорвало крышки носовых трюмов, – сказал я.

– Я знаю, – он сел, протирая рукой глаза и откинув со лба темные волосы. – Что прикажете мне делать – идти туда и ставить новые? – Его голос звучал с легкой издевкой. – Однажды это уже делалось. – Он встал с кресла, подошел к иллюминатору и долго смотрел на волны. Он стоял ко мне спиной, ссутулив плечи и засунув руки в карманы. – В Бискайе было то же самое – всю дорогу черпали воду. А потом шторм! Господи, какая это была ночь! – Он, не отрываясь, смотрел на море.

– Вам, пожалуй, надо поспать еще немного, – сказал я.

– Кто вы, собственно, такой? – вдруг выкрикнул он, словно впервые меня заметив. – Что вы делали в море на той яхте? Почему вы оказались на судне? – И прежде чем я успел ответить, он снова задал вопрос: – У вас какие-нибудь дела с компанией?

– С какой компанией?

– С Деллимер Трейдинг энд Шиппинг Компани[4]4
  Торговая и судоходная компания Деллимера. (Прим. перев.)


[Закрыть] – с людьми, которым принадлежит «Мэри Диар». – Мгновение он колебался. – Вы вышли навстречу, ожидая увидеть… – Он мотнул головой. – Нет, этого не может быть. Мы шли не по графику.

– До прошлой ночи я вообще не знал о существовании этого судна, – ответил я. – Мы едва не столкнулись с ним. Что здесь произошло? Как случилось, что экипаж бросил судно, идущее полным ходом? Из-за пожара?

Петч внимательно разглядывал меня, покачиваясь с пятки на носок, а потом сказал:

– Они не предполагали, что судно сможет дотянуть до Ла-Манша. – Он произнес это с легкой ухмылкой, а когда я спросил, что он имеет в виду, то пожал плечами и опять, в который уже раз, стал смотреть в иллюминатор. Внезапно у него, очевидно, проснулось желание выговориться.

– Пожар доконал меня. Он вспыхнул в половине десятого, вчера вечером. Райс прибежал и сообщил, что трюм номер три объят пламенем и команда в панике. Я подтянул шланг к четвертому трюму, чтобы не дать накалиться переборкам, а потом спустился внутрь. Вот там они меня и поймали, – и он указал на ссадину на подбородке.

– Так, значит, вас ударил кто-то из экипажа? – спросил я с удивлением.

Он утвердительно кивнул, неловко улыбнувшись. Но улыбка была вымученной.

– Меня ударили, а потом заперли люк над головой. Затем команда бросилась к шлюпкам. Меня спасло то, что они забыли о существовании смотрового окна…

– Так ведь это же бунт, убийство! Вы предполагаете, что Хиггинс…

Он метнул на меня быстрый взгляд, и в глазах промелькнула ярость.

– Хиггинс! Откуда вы знаете, что это Хиггинс?

Я рассказал о письме Райса, но он перебил меня.

– А еще что он написал? Писал он что-нибудь о Деллимере?

– О хозяине? Нет. Только то, что он упал за борт. А еще он писал, что капитан умер. Отчего он умер?

– Отчего? – Он подозрительно, исподлобья взглянул на меня. – А кому это важно, отчего он умер? Умер, и все тут, и свалил на меня все заботы. – Он сделал неопределенный жест рукой, а потом вдруг резко спросил: – А вы какого черта делали на этой самой вашей яхте прошлой ночью?

Я объяснил ему, что «Морскую ведьму» мы купили в Морле и перегоняли ее в Англию, чтобы потом переоборудовать в базу для поисков затонувших кораблей. Мне показалось, что он меня не слушал, думая о чем-то своем, и мысли его витали где-то далеко, как вдруг он сказал:.

– А я думал о том, как мило наш старик все устроил, уступив место молодому. – Он засмеялся. – Ладно, все это ерунда. Переборка скоро лопнет. – Он посмотрел на меня и добавил: – Знаете, сколько лет этому судну? Больше сорока! Три раза его торпедировали, дважды оно терпело крушения. Двадцать лет ржавело в каком-то дальневосточном порту. Господи! Можно подумать, что оно специально дожидалось, когда я стану его капитаном.

Волна снова тряхнула судно, и этот удар вернул Петча к действительности.

– Вы знаете, что такое Минки? – Он снял с полки и протянул мне толстый справочник. – Страница триста восемь, если вас интересуют красоты вашего будущего кладбища. – Это была Лоция района Ла-Манша, часть вторая.

Я отыскал нужную страницу и стал читать: «ПЛАТО-ДЕ-МЕНКЬЕ. Огорожено буями. Необходима осторожность. Плато-де-Менкье представляет собой обширную группу надводных и подводных скал и рифов в сочетании с многочисленными галечными, каменистыми и песчаными банками… Самая высокая скала – Мэтрес Айл, высотой 31 фут, расположена почти в центре плато…»

– Каковы наши шансы на спасение? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Это зависит от силы ветра, состояния моря и прочности шпангоутов. Если шпангоуты выдержат, то к ночи нас отнесет в район Минки.

– А если нам удастся все-таки запустить помпы, сумеем ли мы выкачать воду из носового трюма? В котле давление достаточное, я был внизу и загрузил печь до отказа.

– Вы же должны знать, что нам это не удастся, ведь крышки люков сорваны, – возразил он.

– Не выйдет, если будем вести судно против ветра. Если мы запустим машины…

– Послушайте, – сказал Петч. – Каждый шов этой старой посудины пропускает воду. Если же мы запустим помпу, то сумеем выкачать только ту воду, которая просачивается через щели, да и то из одного только трюма. А как вы думаете, сколько потребуется пара, чтобы привести в действие и помпу и машину?

– Не знаю, – ответил я. – А вы знаете?

– И я нет. Но абсолютно уверен, что одного котла будет мало. Потребуется, по крайней мере, два. А если вам кажется, что мы сумеем поднять давление в двух… Впрочем, с помощью одного котла нам удастся попеременно пускать в ход две машины. – Он немного подумал и отрицательно замотал головой: – Нет, это бессмысленно…

– Почему?

– Потому что ветер сейчас западный. Если держаться к ветру правым бортом, то с каждым оборотом винта мы будем приближаться к Минки. Кроме того… – Он внезапно замолчал. Похоже было, что на ум ему пришла какая-то мрачная мысль, так как брови его нахмурились, а вокруг рта легли глубокие, горестные складки. – А впрочем, черт с ним, – пробормотал он. – Я знаю, где еще хранится вино. Можно не скупиться, ведь никто не знает, что будет дальше.

Я взглянул на него, и внутри у меня все задрожало от возмущения.

– Значит, то же самое произошло и в прошлый раз? И вы точно так же отказались от борьбы? Ведь правда?

– В прошлый раз? – Он буквально остолбенел от моего вопроса. – Вы что имеете в виду – «в прошлый раз»?

– «Белль Айл», – выпалил я. – Судно затонуло, так как… – я не договорил, заметив в его глазах ярость.

– Значит, вы знаете и о «Белль Айл». Что еще вы обо мне знаете? – Его голос сорвался, он едва сдерживался. – А знаете ли вы, что я почти год околачивался на берегу? Год в Адене! И этот… Ведь это первый рейс за целый год, да еще на «Мэри Диар», на этой плавающей куче металлолома и с пьяным шкипером, который сдох у меня на руках, и владелец вдобавок ко всему…

Сжав голову руками и глядя на меня невидящим взглядом, он весь ушел в воспоминания прошлого.

– С судьбой шутки плохи, если уж она вцепилась в тебя своими когтями. – Он помолчал и пробормотал после паузы: – Если бы мне только удалось удержать эту банку на плаву… – Он с сомнением покачал головой. – Как вы думаете, ведь не может быть так, чтобы с человеком два раза случалось, одно и то же, – пробормотал он. – Дважды! Я еще был молод и зелен, когда получил под команду «Белль Айл». Тогда я многого не понимал, я только чувствовал. Ну что ж, им достался не тот человек, – он невесело рассмеялся. – Зато честность меня многому научила. – Он снова пристально взглянул на меня и продолжал: – Сейчас можно уже ни о чем не думать. Можно прекращать борьбу. Этот шторм меня доконал. И я знаю, когда будет нокаут.

Я молчал.

– Вам не следовало приходить сюда, – он сердито взглянул на меня. – Говорят, «Мэри Диар» приносит несчастье. – Теперь он говорил будто сам с собой. – А они знали, что судно не дойдет. Многие годы болталось оно по всему свету. В свое время это был отличный грузовой лайнер, а сейчас просто ржавая старая скорлупа, совершающая свой последний вояж. Груз мы должны были доставить в Антверпен, а потом пересечь Северное море, прийти в Ньюкасл и сдать судно на слом.

После этого он замолчал и, склонив голову набок, стал прислушиваться. Он слушал стоны корабля, избиваемого волнами.

– Вот была бы радость – пригнать полузатопленный пароход в Саутгемптон, да еще без экипажа! – Петч захохотал. – А теперь давайте пораскинем мозгами, – заговорил он снова, но уже серьезно. – Прилив пойдет нам навстречу через несколько часов. Плюс к этому еще и ветер. И все же, если мы сумеем удержать судно правым бортом к ветру, мы продлим его плавучесть. Если, конечно, ничего, не произойдет. Может, например, измениться направление ветра – тогда будет светопреставление.

Он бросил взгляд на часы.

– Примерно через двенадцать часов прилив потащит нас на скалы, а тогда уже будет совсем темно. Если видимость будет хорошей, буи мы заметим… – Его бормотание снова оборвалось. – Буи! Вот о чем я никак не мог вспомнить перед сном! Ведь я же смотрел на карту! – он оживился, в глазах промелькнула радость. И вдруг он шлепнул себя по лбу и вскочил на ноги.

– Эврика! – вскричал он. – Если нам удастся преодолеть прилив…

Оттолкнув меня, он выскочил и помчался на мостик, перескакивая через две ступеньки.