Текст книги "Подари мне лунный свет"

Автор книги: Хельга Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

9

Они выехали после полудня, когда солнце уже ярко светило на небосклоне. День выдался просто чудесный – ясный и спокойный, такая погода совсем не подходит для неприятных дел, которые ждут их впереди. Глэдис чувствовала, что грядет настоящая буря, поскольку женщина, к которой они направлялись, не сдастся без боя.

Ларсон с утра не пошел на работу. Глэдис встала рано, в половине восьмого, и обнаружила, что он говорит по телефону, перелистывая кипу бумаг на столе. Он оглянулся на звук шагов, но, казалось, не видел ее, потому что продолжал разговаривать. Глэдис вышла из гостиной, плотно прикрыв дверь.

У нее было достаточно времени все как следует обдумать: и скоропалительный отъезд Ларсона в Америку, и его неожиданное возвращение в Англию. Он был, оказывается, в курсе всех дел, происходивших в компании отца. Глэдис до недавнего времени ничего не подозревала, а Ларсон все знал. Он тщательно собирал информацию и ждал удобного момента, чтобы предпринять какие-то шаги.

Глэдис попыталась еще раз поговорить с ним. Она приготовила завтрак – две чашки кофе, булочки с сыром, джем, – поставила все на поднос и вошла в гостиную. Ларсон продолжал говорить по телефону, но одобрительно кивнул и жестом показал, чтобы она поставила завтрак на стол. Глэдис накрыла ему одному и ушла завтракать на кухню. Ларсону сейчас явно не до нее.

Он не выходил до одиннадцати, а когда появился, она бросилась к нему с вопросом:

– Что теперь будет?

– Спасибо за кофе.

Ларсон подошел к столу, сел и пригладил растрепавшиеся волосы.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– А ты – ужасно назойливое создание, – сказал он, глядя на девушку с улыбкой.

– Если хочешь что-либо узнать, приходится проявлять назойливость. – Она тоже села за стол. – У тебя усталый вид, Ларсон. Ты давно на ногах?

Она потягивала кофе, четвертую чашку за утро – ведь ей абсолютно нечем было заняться, поэтому она время от времени присаживалась попить кофейку. Хоть какое-то дело, да и нервы успокаивает. Когда-то подобным образом на нее действовал шоколад, но это, кажется, было сто тысяч лет назад.

– Я встал в пять, – ответил Ларсон, потирая глаза.

– Говорил по телефону?

– Точно. Будил людей и заставлял отрабатывать те деньги, что я им плачу.

Ситуация казалась ей нереальной – вот так запросто сидеть с Ларсоном на кухне и непринужденно беседовать, вместо того, чтобы находиться на работе. Не хватало встретиться с Тельмой именно сегодня, после вчерашнего разговора. Хотя та грозилась уехать…

Ларсон встал из-за стола, заправил рубашку в брюки и вопросительно взглянул на Глэдис.

– Ты готова?

Она немного помедлила.

– Я как раз хотела спросить, разве мне так необходимо ехать с тобой? Дело касается лично тебя, планов, которые ты строил долгие годы. Зачем тащить меня туда?

– Я даю тебе шанс, который не стоит упускать, – ответил Ларсон, улыбаясь собственным мыслям. – Ты сможешь вернуться туда, где с тобой обошлись недостойно. Разве ты этого не хочешь? Не хочешь увидеть Линду и наконец получить возможность сказать ей все, что ты о ней думаешь? Дать волю праведному гневу?

Увидеть Линду… От этой мысли Глэдис стало немного не по себе. Она никогда не высказывала хозяйке своих претензий, не пробовала поставить на место. После смерти отца она была настолько убита горем и так подавлена, что было не до выяснения отношений. Потом Глэдис уехала в Лондон, и мысли о Линде стали просто фантазиями, которыми Глэдис тешила свое уязвленное самолюбие и болезненную гордость. Но, представляя эту коварную женщину и мысленно бросая в лицо обвинения, она никогда не помышляла приехать к ней для откровенного разговора.

– Да, возможно… – начала Глэдис нерешительно, а Ларсон вдруг громко рассмеялся, чем невероятно смутил девушку.

– Возможно? Так ты еще сомневаешься?

– Не в этом дело! Она же будет все отрицать. Скажет, что мой отец был свободен в выборе, мог уйти, когда захочет, и никто не заставлял его работать до изнеможения. Скажет, что уволить работников было необходимо, что у нее не было денег на содержание дома и поместья. Мне нечего будет возразить. Кончится тем, что Линда выставит меня за дверь.

– Не посмеет, – усмехнулся Ларсон. – Это мой дом.

– Да, конечно. Но она хозяйничает там уже три года и может объявить его своей собственностью.

– Что будет большой ошибкой с ее стороны, – коротко заметил Ларсон. – Пора ехать.

Глэдис нехотя поднялась, вид у нее был неуверенный.

– Ты выглядишь так, будто я собрался отдать тебя на съедение акулам, – сказал он по дороге к машине. – День сегодня великолепный, и ты не пошла на работу.

– Да, работать сегодня я не в состоянии. Голова и так идет кругом.

Он рассмеялся, и они сели в машину.

– Когда ты решился на все это? – спросила Глэдис, лишь позднее сообразив, что выразилась недостаточно ясно, но, как оказалось, Ларсон прекрасно понял вопрос.

– Решил отплатить Линде за отца. – Ларсон помрачнел.

– Он, кажется, был счастлив с ней, – сказала Глэдис.

– Она использовала его. А как аукнется, так и откликнется.

Взгляд его стал жестким, колючим, стало яс но – он не из тех, кто прощает. Глэдис отвернулась. Может, Тельма права? Он посвятил себя одной идее – мести, и больше его ничего не интересовало и не волновало. Но как же их дружеские отношения? Разве он не был с ней искренен в некоторые моменты? Разве не он один понял глубину ее горя и сумел помочь?

Глэдис откинулась на спинку удобного сиденья и прикрыла глаза – приятно ехать в автомобиле.

– Так можно и привыкнуть к этому, – пробормотала она.

– К чему? К машине или ко мне за рулем этой машины? – весело спросил Ларсон.

Глэдис украдкой взглянула на него. Зачем он задает такие вопросы? Разве не понятно, что они выводят ее из равновесия?

– Общественный транспорт – сплошное мучение, – сказала она в ответ. – Толпы народа и жуткий запах пота.

– Почему бы тебе не ездить на такси?

– А почему бы мне не летать на вертолете.

Он рассмеялся, и некоторое время они ехали молча. Лондон был запружен машинами и людьми. Глэдис смотрела на это столпотворение и думала: будет ли она скучать по большому городу, если надумает перебраться обратно в деревню? Когда-то она отчаянно стремилась уехать оттуда, а сейчас, когда привыкла к мысли, что папа умер и ей надо продолжать жить без него, возвращение в город своего детства перестало пугать ее.

– Поговори со мной, – вдруг сказал Ларсон, и она тут же открыла глаза.

– О чем?

– О чем хочешь. Мне нравится тебя слушать.

Глэдис охватило приятное возбуждение, но она не могла позволить себе расслабиться.

– Можно побеседовать о Тельме.

Ларсон нахмурился.

– Нет, о чем угодно, только не о работе. Я вижу, ты с головой ушла в свою бухгалтерию.

– Минуту назад я раздумывала, не вернуться ли домой, – сообщила Глэдис.

Приятное чувство сразу покинуло ее, как только Ларсон одобрительно кивнул.

– Здравая мысль. Я знал, что ты решишь вернуться, рано или поздно.

– Значит, одобряешь? – сухо спросила она.

– Ты что, обиделась?

Он бросил на девушку хитрый взгляд.

– Знаю наперед все, что ты сейчас скажешь: Лондон мне не подходит, я создана для жизни в деревне, где время течет неторопливо, как раз то, что надо для таких глупышек, как я.

– Ничего себе глупышка! А кто раскусил Тельму? – возразил Ларсон.

Это было сказано, чтобы успокоить Глэдис, но она поняла, что он просто не стал развивать тему о ее возвращении на родину.

– Мне бы и в голову ничего не пришло, если бы та папка случайно не попала мне в руки.

– Но ты не остановилась, пока не докопалась до истины.

– Видишь, какая я дотошная.

– Как же твои предыдущие работодатели просчитались, уволив такого работника! Какая потеря для фирмы!

– Точно. Они до сих пор льют крокодиловы слезы, – ответила Глэдис с иронической улыбкой.

– А ты вернешься на прежнюю работу? – спросил Ларсон как бы между прочим.

Значит, думает, что она окончательно решила вернуться в родной город. Ждет не дождется, когда это произойдет. Мечтает избавиться от нее.

– Нет, – бросила Глэдис. – Там было слишком скучно.

– Я знал, что ты это скажешь.

– Не стоит изображать из себя эдакого всезнайку, – отрезала она. – Зачем спрашивать, если ответы известны заранее?

– Ты проголодалась? – поинтересовался Ларсон.

Что-то с ним не то, подумала Глэдис. Он ведет себя так, словно между ними не было никаких разногласий. Почему? Может, узнав о ее планах, предвкушает расставание? Эта мысль греет ему душу? Ах да, впереди еще неизбежный акт возмездия.

– Ты хочешь есть? – повторил вопрос Ларсон.

– Не очень.

– Подъедем к заправке, там можно будет перекусить.

В придорожном кафе оказалось полно народу, им пришлось постоять в очереди и в результате купить пару гамбургеров, чипсы и напитки. Ели они в машине. Голодная Глэдис быстро все проглотила, а Ларсон, медленно дожевывая гамбургер, высказал свое мнение по поводу качества мяса. Он, по своему обыкновению, шутил, но Глэдис никак не могла избавиться от тягостного чувства, которое возникло у нее, как только Ларсон радостно согласился с ее идеей вернуться в родные места. Она сама еще окончательно не решила вернуться, а он уже собрался выселить ее из своей квартиры.

– Ну ладно, – все тем же веселым тоном обратился к ней Ларсон. – Пора ехать дальше.

– Что это ты в таком прекрасном расположении духа? – поинтересовалась Глэдис. – По идее, ты должен быть напряженным и нервным. Утром ты был именно таким.

Ларсон как раз сворачивал на шоссе, он ловко проделал маневр и вышел на скоростную полосу. Глэдис бросила взгляд на его лицо – опять улыбается своим мыслям. Вот ее это разозлило и захотелось стукнуть его как следует.

– Что скажешь? – она напомнила, что ждет ответа на вопрос.

Ларсон глянул на нее и снова стал следить за дорогой.

– У меня хорошее настроение, дорогая, потому что все, наконец, становится на свои места. Гонка окончена, а чудеса только начинаются.

– Замечательно, что ты можешь предвидеть будущее, принять верное решение и сделать все, как надо и как хочешь сам.

Все это для нее недостижимо, она дальше собственного носа ничего не видит. Никаких планов, плывет по течению в надежде, что все образует само собой.

– А разве нет? – бросил Ларсон.

Судя по знакам, они уже были недалеко от нужного поворота. Скоро подъедут к большому дому, с которым связано столько горьких воспоминаний. Она увидит коттедж, бывший когда-то ее родным домом. Его, наверное, не узнать после перестройки – его ведь превратили в домик для гостей…

– Ты сейчас такой самодовольный! Плохое качество, – сказала Глэдис.

– Ну, если ты так считаешь, если у меня нет достоинств, – усмехнулся Ларсон, – тогда почему же ты влюбилась в меня?

Глэдис вздрогнула, замерла и почувствовала, как заливается краской.

– Какая чушь… – пролепетала она.

Она понимала, что должна отвернуться и не смотреть на него, но не могла отвести взгляд, пытаясь разглядеть, что скрывается за самодовольным выражением лица.

– Скажи, а ведь у тебя не было никого той ночью в спальне? – спросил он и не дождался ответа. – Ну, так как? Не было?

– Разве я утверждала, что там кто-то был? Ты сам это сказал.

– Но ты не отрицала. Почему? Хотела, чтобы я ревновал?

– Не говори глупости, Ларсон.

– Ты ведь читала тогда документы, которые сфабриковала Тельма. Когда я пришел, ты их спрятала, поэтому у тебя и был такой виноватый вид.

Глэдис едва слышала, что он говорит. Она не могла пошевелиться, не чувствовала своего тела.

Состояние полуобморочное, хотя она никогда в жизни не падала в обморок. Уставившись прямо перед собой, Глэдис пыталась собраться с мыслями.

–  Явсегда знал, что нравлюсь тебе, – продолжал Ларсон, а она мысленно молила его замолчать. – Но только сейчас все понял.

– Я вовсе не влюблена в тебя, – проговорила Глэдис каким-то чужим голосом. – Не желаю слушать глупости.

– Конечно, влюблена,

– Если тебе нравится так думать, пожалуйста. Разве я могу запретить тебе?

Ларсон стал тихонько насвистывать какую-то мелодию.

Так вот почему он в таком благодушном настроении, подумала Глэдис. Решил, что я попалась! Я в его руках. Он не простил меня за то, что я выгнала его тогда из спальни, и захотел взять реванш! Она почувствовала, как от обиды и унижения глаза наполняются слезами, и отвернулась к окну.

Они уже свернули с шоссе на проселочную дорогу и ехали через луга, которые в ярком солнечном свете выглядели изумрудно-зелеными. Пейзаж невероятно красив, но она не в состоянии любоваться природой.

– Я никогда не буду спать с тобой! – произнесла Глэдис дрожащим голосом. – Никогда.

– Ага, значит все, что я сказал, – правда?

Ларсон остановил машину на обочине, и Глэдис испуганно наблюдала за ним, чувствуя себя загнанным зверьком.

– Я как-нибудь справлюсь с этим сама… – прошептала, она чуть не плача.

Она не понимала, как может человек, который еще недавно уверял ее в том, что никогда не обидит, не причинит зла, доводить ее до такого состояния. Вот, смотрит на нее, в глазах какой-то подозрительный блеск, и непонятно, чего ждать дальше…

– Почему мы остановились?

– Потому что мы уже почти подъехали к дому и должны поговорить, пока есть такая возможность.

– Не о чем нам говорить! – отрезала Глэдис. – Думаю, ты уже все решил. Господи, и почему ты не оставил меня там, где нашел?

Этот вопрос вырвался нечаянно, как крик души.

– Ты была так несчастна.

– Мне нравилось быть несчастной!

С тем несчастьем она бы как-нибудь справилась, а вот что делать с новым?

– Ты так желанна для меня, – признался Ларсон.

Глэдис опустила глаза и смотрела на его руки – одна на рычаге передач, другая на руле. Глядя со стороны, ни за что не догадаться, какой разговор происходит между ними.

– Ты слышала, что я сказал?

– Даже не хочу слушать! Ты как охотник, который поймал в силки добычу и смотрит, как она себя поведет! Почему ты не найдешь другую женщину? Наверняка сотни девиц готовы прыгнуть к тебе в постель, не дожидаясь особого приглашения.

– Ни одна из них не вызывает во мне того, что удается тебе.

– Так вот почему ты притащил меня сюда? – в сердцах воскликнула Глэдис. – Решил, что можешь поймать меня в свои сети именно там, где я особенно уязвима – дома? Решил овладеть мною, пока я еще не уехала из Лондона?

– Боже, ты представляешь меня каким-то монстром. Я вовсе не такой, – совершенно спокойно заметил Ларсон.

Глэдис была на грани истерики.

– Неужели? – спросила она.

– Разве ты забыла, какой была твоя жизнь еще недавно? А теперь?

– Конечно же, только благодаря тебе!

– Вовсе нет, но я все-таки дал тебе шанс.

– Тысяча благодарностей, – не без ехидства заметила Глэдис. – Ты выбрал не ту профессию, Ларсон. Почему бы тебе не возглавить всемирный комитет по борьбе за счастье человечества?

Ларсон засмеялся. Смотрел на нее ласковым, добрым взглядом, и Глэдис поспешила отвернуться, чтобы не поддаться на эту уловку.

– Ты такая забавная! – сказал он.

– Я это уже слыхала однажды.

От напряжения она так крепко сцепила пальцы, что ей даже стало больно.

– И очень желанная, – добавил он тихо.

Это слово, мысленно повторенное ею, вызвало целый сонм образов, ощущений и чувств, на что, вероятно, и рассчитывал Ларсон, сказав это нарочно, чтобы обезоружить ее. Правда, он и пальцем ее не тронул, не двинулся с места, и в этом девушка тоже усмотрела некую хитрость, потому что сидеть и слушать, как он говорит все это бархатным голосом, нельзя спокойно, без обволакивающего сладостного чувства, которое все сильнее охватывало ее. Глэдис даже вжалась в кресло, чтобы преодолеть искушение глянуть на Ларсона и сдаться.

– Подумай об этом, Глэдис.

Ларсон завел мотор, и машина тронулась с места.

Глэдис думала об этом, А о чем еще она могла думать весь остаток пути? Только когда автомобиль выехал на знакомую тенистую аллею, ведущую к усадьбе, мысли ее переключились на другое, и она жадно всматривалась в этот с детства памятный пейзаж. Вот и поворот к дому…

– Линда ждет нас?

– Нет.

Наконец Глэдис осмелилась взглянуть на Ларсона. Весь его облик изменился – сама сдержанность, собранность и уверенность. Она не столько видела, сколько чувствовала это.

– Но она дома, – добавил он.

– Откуда ты знаешь?

– Подстроил так.

Они медленно проехали мимо коттеджа. Ничего не изменилось – маленький кирпичный дом, окна с белыми рамами, увитый плющом фасад… В свое время отец подстригал этот упрямый плющ, теперь с ним мучается садовник…

Воспоминания детства и ранней юности нахлынули на нее. Картины прошлого, сменяя друг друга, словно кадры кинофильма, пронеслись перед глазами, поражая воображение яркостью и реальностью ощущений.

Вот она, держа отца за руку, идет с ним на прогулку и внимательно слушает рассказы о цветах и растениях, которые попадаются им на пути. Он показывает открывшей рот от удивления девочке гнездо птички, спрятанное в кустарнике… А вот отец, торжественный и смущенный, дарит ей первое в жизни «взрослое платье» в день тринадцатилетия… Его образ был настолько ярок, что она бы не удивилась, если бы он появился сейчас на пороге дома и помахал им рукой. Но этого не произошло.

– С тобой все в порядке? – спросил Ларсон.

Глэдис прислонилась головой к окну.

– Все нормально, – ответила она.

Коттедж исчез из вида, и через две минуты машина подъехала к фасаду большого особняка. Этот дом тоже знаком и ей, и ему до боли. Глэдис казалось, что она помнит каждый кирпич и каждое окно, даже звук открываемой входной двери… А что же говорить о Ларсоне? Ему это еще ближе и роднее. А ведь он здесь не был так давно…

Она взглянула на него.

– Ты чувствуешь, что вернулся домой? – спросила она.

– Да, конечно, – проговорил Ларсон, не поворачивая головы и глядя прямо на дом – свой дом. – До этого, где бы я ни жил, все было временно, проездом. И вот – конечная цель моего долгого путешествия. Я это знал с самого первого дня.

Во дворе не было видно ни одной машины, и Глэдис вдруг подумалось: не напрасно ли они приехали, раз никого нет дома, но потом она вспомнила, что за домом есть стоянка и гараж.

Линда всегда имела в своем распоряжении два автомобиля – серебристый «роллс-ройс», на котором папа возил ее на разные приемы и встречи, и «мерседес», спортивная модель, который Линда водила сама. Глэдис опять представилась картинка из прошлого – вишневый автомобиль на полном ходу подъезжает к парадному крыльцу, Линда за рулем, ее золотистые волосы подвязаны шарфом, на носу модные темные очки – прямо кинозвезда.

Вспомнив Линду, Глэдис впервые почувствовала невероятную решимость и порадовалась тому, что Ларсон взял ее с собой в эту поездку.

Дверь открыла какая-то молоденькая девушка, которую Глэдис никогда не видела раньше. Лиз, прежняя горничная, прослужившая в доме верой и правдой много лет, была уволена сразу же после смерти мистера Редгрейва. Линда невзлюбила ее с первого взгляда, считая, что эта пожилая женщина подрывает ее авторитет, поэтому не замедлила избавиться от нее при первой же возможности. Потом горничные сменяли друг друга с невероятной быстротой, ни одна из них не отвечала требованиям капризной хозяйки. Линда умудрялась так с ними обращаться, что не выдерживал никто.

Новая горничная, пухлая девица с конским хвостом, уставилась на Ларсона с любопытством.

– Миссис Редгрейв в гостиной, – сказала она. – Я провожу вас туда…

– Я знаю дорогу, – перебил ее Ларсон.

Горничную это заявление удивило, но она привыкла подчиняться, поэтому впустила гостей и закрыла за ними дверь.

– Линда, смотрю, все тут переделала на свой вкус, – заметил Ларсон, оглядевшись вокруг.

То, что представилось его взору, ему совсем не понравилось. Глэдис тоже поглядела на этот интерьер, который уже видела раньше и даже успела привыкнуть к нему, потому что все было отремонтировано сразу после смерти мистера Редгрейва. Но она могла понять недовольство Ларсона.

Стены были оклеены экзотическими обоями огромные цветы, виноградные лозы и сказочные птицы. Такой рисунок подошел бы к спальне, и то не ко всякой, а огромный холл с высоким потолком, красивой лестницей, ведущей наверх, казалось, потерял все свое величие в этих диких зарослях нарисованных растений.

– Она считала, что окраска стен очень скучная, – заметила Глэдис.

– Когда она впервые приехала сюда с отцом, то говорила совсем другое, – вспомнил Ларсон. – Просто захлебывалась от восторга.

Глэдис промолчала.

Они прошли в гостиную, где их уже поджидала Линда. Она встала с дивана им навстречу, и Глэдис отметила, что она ни капельки не изменилась. На ней был костюм канареечного цвета, длинное жемчужное ожерелье на шее. Линда выглядела крайне удивленной.

– Ларсон, дорогой, – сказала она, придя в себя – Совсем не ожидала тебя увидеть. Я думала, мистер Гудвин…

– Я вместо него, – перебил мачеху Ларсон, не пожав протянутую руку.

– А… Ну, ладно. Садись. Так приятно тебя видеть.

Она делала вид, что не замечает Глэдис.

– Линда, ты разве не помнишь Глэдис Локвуд? – спросил Ларсон.

Только тогда Линда взглянула на Глэдис и кивнула.

– Конечно, помню. Я очень переживала по поводу смерти твоего отца.

– Сомневаюсь, – бросила Глэдис.

Атмосфера накалилась. Больше нечего притворяться.

– А что это ты тут делаешь? – спросила Линда холодно.

– Она со мной, – ответил Ларсон. – Я попросил ее сопровождать меня в этой поездке.

– Правда? Как мило.

Она отвернулась от Глэдис с таким видом, словно ей было неприятно на нее смотреть, и села на диван. Ларсон и Глэдис остались стоять.

– Ну, конечно. У тебя, видимо, роман с этой девицей, – сказала Линда с усмешкой.

Маска гостеприимной хозяйки исчезла с ее лица, а вместе с ней и вся ее искусственная привлекательность. Перед ними сидела злая, полная презрения и ненависти женщина с неприятно колючими глазами. Теперь она выглядела на свой возраст, что всегда тщательно старалась скрыть с помощью короткой, до колен, юбки и толстого слоя грима.

– Нетрудно было догадаться, что все так и произойдет, Ларсон. Ведь я тебя предупреждала насчет нее, милый.

Он ничего не ответил, только посмотрел с такой неподдельной ненавистью, что Линда даже отвернулась.

– Может, вы прекратите обсуждать меня в моем присутствии? – гневно обратилась к ней Глэдис, чувствуя, что вот-вот взорвется. – Если вам так хочется оскорбить меня, то уж будьте добры как воспитанная женщина сказать все это с глазу на глаз.

Линда метнула на девушку злобный взгляд.

– Хорошо. В таком случае, объясни, что мой пасынок делает в компании такой босячки, как ты? Я знаю все, что происходило между вами в Лондоне, и если бы твой отец, – она повернулась к Ларсону, – мог видеть это, он бы перевернулся в гробу.

– А откуда, интересно, ты черпаешь информацию? – спросил Ларсон. – Или не стоит испрашивать?

Линда рассмеялась, и в это же время раздался стук в дверь. Она рассмеялась громче, и в ее смехе было злорадство.

– Очень кстати, – бросила она. – А если тебя интересуют дела, Ларсон, я могу кое-что прояснить. Твой приезд сюда – пустая трата времени. Я знаю причину и считаю, что ты совершил большую ошибку. Первый раз в жизни ты крупно просчитался.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза с нескрываемой ненавистью, и, наблюдая за ними, Глэдис гадала, что еще кроется за всем этим.

Открылась дверь, и все трое, как по команде повернули головы. Глэдис подумала, что эта сцена была похожа на отработанный сценарий, но неподдельное чувство опасности делало его слишком реальным.

Выражение лица Ларсона почти не изменилось при виде входящей в гостиную женщины, словно он ожидал такой поворот событий. Но Глэдис открыла рот от удивления – вошла Тельма, изысканно одетая, как всегда привлекательная, но оттого еще больше похожая на ядовитую змею.

– А я думала, когда же ты наконец пожалуешь сюда, – сказала она Ларсону и села рядом с Линдой.

Глэдис поразило их неожиданное сходство – обе маленького роста, обе блондинки. Все-таки разница в возрасте, конечно, есть, но если не за мать с дочкой, то за двух сестер они сошли бы вполне. Хотя, возможно, их сходство сводилось к одинаковому выражению лица – победному ликованию.

– Я же просила тебя держать язык за зубами, – прошипела Тельма, взглянув на Глэдис, – но тебе захотелось сделать по-своему, и теперь рухнули грандиозные планы бедного Ларсона.

Потом она обратилась к Ларсону.

– Я бы спокойно уехала в Штаты с небольшой суммой денег, заслуженно мною заработанных, но твоя вездесущая малышка раскрыла мой план, так что же мне оставалось делать?

– У меня есть другой покупатель, – объявила Линда радостным тоном. – Я договорилась с Эстином Уилкинсом и Мейсоном Кливлендом, поэтому ты зря стараешься. Компания уже продана.

Глэдис была не в силах взглянуть на Ларсона. Неужели это правда? Столько приложено сил и все зря?

Ларсон отошел к веранде и молча смотрел на парк.

– Тебе не следовало связываться с этой девчонкой, – нравоучительным тоном заявила Тельма. – Если бы ты понимал это, ничего бы не случилось.

Тут Ларсон повернулся, и вид у него был такой, что у всех разом захватило дух.

– Ты что, действительно решила, что можешь перехитрить меня, Тельма? – спросил он ледяным тоном.

Этот вопрос был встречен гробовым молчанием. На лицах Тельмы и Линды появился страх. Обе смотрели на него, пытаясь угадать, к чему он клонит.

– Но директора компании… – начала Линда.

– Они работали на меня, – перебил он мачеху, – с того дня, как я покинул Англию. Компания больше не принадлежит тебе.

Линда встала, дрожа от негодования.

– Но меня уверяли… – попыталась возразит она, но не смогла закончить фразу.

– Каждый твой шаг немедленно становился известен мне. За тысячи миль от тебя я был в курсе того, что ты делаешь или только намереваешься сделать. – Ларсон вышел на середину комнаты и сообщил: – Сделка была оформлена и совершена еще вчера вечером.

Обе женщины ловили каждое его слово, как завороженные.

– А что касается тебя, Тельма, – продолжи Ларсон, – ты заплатишь каждый цент, который нагло растратила, даже если тебе придется мытьполы для этого. Потому что в Америке тебе работы не найти, а здесь тем более, об этом я позабочусь. Большинство компаний не любят иметь дело с нечистыми на руку работниками, предающими своих боссов.

– Ты не сделаешь этого, – сдавленным голосом проговорила Тельма, но Ларсон даже не потрудился отреагировать на эту реплику – ответ был написан на его лице.

Тут Ларсон жестом подозвал к себе Глэдис, которая тихо стояла в сторонке, едва дыша. Она медленно подошла к нему, и он, к немалому удивлению девушки, обнял ее за плечи.

– Ты, наверное, забыла, Линда, – обратился Ларсон к мачехе, – что этот дом принадлежит мне. Я хочу, чтобы ты собрала свои пожитки и убралась отсюда к концу дня.

– А куда мне деваться? – ужаснулась она.

Линда и Тельма выглядели так, будто для них наступил конец света.

– Отец оставил тебе кое-какие деньги по завещанию. Можешь продать автомобили. Ты все поняла? Иди собирайся, а Глэдис присмотрит, чтобы ты уехала вовремя.

Он посмотрел на Глэдис, девушка почувствовала его взгляд, но боялась поднять глаза. Вдруг он произнес неожиданно мягким голосом:

– У Глэдис есть весомая причина выставить тебя отсюда, потому что мы скоро поженимся и она станет хозяйкой этого дома.