Текст книги "Мужчина в моем сердце"

Автор книги: Хельга Нортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

10

– Айрин?

Она лениво открыла глаза. Спальню заливал солнечный свет. Рядом на кровати сидел Мигель. На теле его поблескивали капельки воды – видимо, он только что вышел из душа, бедра были обернуты полотенцем. А на плечах виднелись следы ногтей. Ее ногтей! Айрин вздрогнула и сжалась, поймав на себе его хмурый взгляд. В памяти тут же всплыла прошлая ночь. Он ни разу не сказал ей, что любит ее. И, судя по выражению лица, не скажет этого и сейчас. И вообще никогда не скажет.

– Почему ты скрыла от меня, что ты девушка? – жестко спросил Мигель.

Он не спал полночи, обвиняя себя во всех смертных грехах, проклиная за эгоизм, грубость, нечуткость. Но сейчас, вместо того, чтобы извиниться или произнести какие-то ласковые слова, он продолжал грубить, и вообще вел себя так, словно это она перед ним виновата.

Сжавшись от его резкого тона, Айрин торопливо натянула на себя простыню. Больше всего она сейчас боялась показать свою любовь к Мигелю, стать посмешищем в его глазах.

– А зачем? – спросила она вызывающе. – У тебя ведь уже сложилось мнение обо мне, как об опытной женщине, соблазняющей чужих мужей.

Айрин выжидающе взглянула на Мигеля. Ей так хотелось, чтобы он сейчас воскликнул, что не сомневался в ней ни единой минуты, чтобы обнял ее и признался в любви.

Но он не сделал ничего подобного. Вместо этого Мигель вскочил с кровати и отбежал к окну.

– Ты понимаешь, что теперь между нами все переменилось?

– Но почему? – недоуменно спросила Айрин.

– Да потому! – В голосе Мигеля слышалось раздражение. – Неужели я похож на тех мужчин, которые играючи лишают девиц невинности? Ты думаешь, мне приятно осознавать, что я до такой степени потерял голову, что… О письме миссис Хенстридж мы поговорим позже, хотя я и так догадываюсь о причинах, по которым она солгала. Ревность – опасное оружие. А я… У меня нет оправданий. Теперь я действительно твой муж – во всех смыслах этого слова.

– Нет, – возразила Айрин. – Это просто деловое соглашение.

– Прошлая ночь все переменила, – повторил Мигель. – Ты понимаешь, что у тебя может быть ребенок? Мой ребенок.

Айрин затаила дыхание. Его ребенок! Она почувствовала, как радость разливается по всему ее телу.

– Будем надеяться, что ты не забеременеешь, – холодно произнес Мигель. – Наш брак должен продлиться пять лет, – напомнил он Айрин. – И я не хотел бы нарушить договор. Но если у тебя родится ребенок, я не позволю увезти его неизвестно куда. Я не позволю, чтобы чужой мужчина воспитывал моего сына. Или дочь, неважно. Но, насколько мне известно, ты тоже никогда не откажешься от ребенка. А я не хочу, чтобы ты жила в браке без любви.

Сердце Айрин сжалось. Вот! Он еще раз – в сотый раз – ясно дал понять, что не любит ее.

– Как ты могла допустить это, Айрин? – спросил он грубо. – Зачем ты это сделала? Чтобы проучить меня? О чем ты вообще думала?

– А ты о чем думал? – Она чувствовала, что вот-вот расплачется.

– Я? Да разве я мог думать? В таком состоянии… – Он язвительно рассмеялся.

Айрин подняла на Мигеля удивленные глаза, и он вдруг испугался, что выдал себя – свои чувства к ней. Только этого еще не хватало. Она не любит его, и ни к чему ей ломать себе голову из-за его любви. Еще начнет сочувствовать, переживать, жалеть. Но ему не нужна ее жалость. Нет, вся его любовь, вся его боль останется для нее тайной. Об этом будет знать только он один – и больше никто.

– Зачем ты это сделала, Айрин?

– Зачем? – Она задумчиво тряхнула головой. – Мне показалось, что это неплохая идея.

– Неплохая идея? – Мигель чуть не поперхнулся. Он был готов придушить ее за этот легкомысленный тон. – Как ты могла повести себя так безответственно? Отдаться…

Отдаться человеку, который не любит тебя, подумала Айрин. Для которого ты ничего не значишь.

– Не так уж это важно, – сказала она небрежно. – В моем возрасте девственность становится обузой. Я подумала, что пора бы избавиться от нее, а заодно узнать, что же такое этот хваленый секс, о котором все так много говорят.

Пусть он не думает, что она какая-нибудь романтическая дурочка, мечтающая о высокой любви.

Мигель смотрел на нее с изумлением и недоверием. Айрин говорила вроде бы искренне, но что-то подсказывало ему, что она лжет. Но зачем? Понимала ли она, как желанна? Догадывалась ли о тех чувствах, которые у него вызывает?

– И что же, – спросил он нарочито любезно, – вы не разочарованы? Я не обманул ваши ожидания?

Айрин нервно облизнула губы. Если не хочешь вывести его из себя, выбирай выражения, сказала она себе.

– Это было… интересно… но ничего такого особенного, что хотелось бы повторить, – пробормотала она, глядя в сторону.

Мигель сверлил ее яростным взглядом. Неужели она специально пытается его раздразнить и завести? Но тут Айрин повернула голову, и он заметил темное пятно у нее на шее – след его собственного поцелуя. Да она вся в синяках, подумал он виновато. Неудивительно, что ей не хочется это повторить.

Нет, он не такой эгоист, чтобы попытаться удержать ее рядом с собой против ее воли. Через пять лет она сможет уйти… но только в том случае, если у нее не будет ребенка. Значит, надо вести себя так, чтобы его не было.

– То, что случилось этой ночью, не должно больше повториться, – проговорил он сквозь зубы. – И я сделаю все, чтобы не повторилось.

Айрин медленно заливалась краской обиды и унижения. Намек был слишком очевиден. Неужели он думает, что она станет к нему приставать?

– Вот и отлично. Очень рада слышать это, – произнесла Айрин холодно.

На какое-то мгновение у Мигеля возникло страстное желание заставить ее взять свои слова обратно. Сжать ее в объятиях, целовать, целовать до тех пор, пока она сама не запросит у него пощады, не запросит любви.

Он словно попал в зыбучие пески – чем яростнее он боролся со своими чувствами, тем глубже они его затягивали.

Айрин была так невинна, так неопытна, она даже не понимала, насколько редким и необычным было то, что они испытали вместе этой ночью! Это наслаждение… эта страсть… ее тело, такое послушное, такое желанное…

Мигель почувствовал, как тяжело начинает биться сердце. Еще немного, и снова будет поздно. Он, не оглядываясь, быстро вышел из комнаты.

11

Айрин мягко вынула из ручек Федерико кусочек ткани, – по всей комнате были раскиданы образцы обоев, занавесок, ковровых покрытий. Они все еще не приступили к ремонту комнат в другом крыле – детской для Федерико и их супружеской спальни. Но в последние дни Мигель торопил Айрин с выбором отделочных материалов. Решено было, что обои и занавески подберет она. Он собирался лететь в Мадрид на какие-то срочные деловые переговоры и хотел, чтобы до его отъезда ремонт хотя бы начали.

Хотя гости давно разъехались, Айрин все так же спала в комнате Мигеля. Ведь слуги-то остались, и надо было по-прежнему изображать дружную семью. Айрин, правда, настояла на том, чтобы он перебрался обратно на свою кровать, сама же устроилась в гардеробной. Они жили в одной комнате, но Мигель был верен своему слову. Он держал Айрин на расстоянии, как физически, так и морально. А она всем своим видом давала понять, что это ее очень даже устраивает. Как-то так само собой сложилось, что Айрин и Мигель практически никогда не сталкивались в своей общей спальне и никогда – в ванной, хотя разделяли и то, и другое. Они вообще теперь почти не разговаривали, лишь обменивались короткими фразами. Особенно больно Айрин ранило то, что Мигель снова перешел с ней «на вы».

Казалось, она должна была радоваться установившимся отношениям, но вместо этого чувствовала себя покинутой и обманутой. Тело ее жаждало продолжения той страстной ночи, хотя Айрин не хотела себе в этом признаваться.

Она взглянула на часы – пора переодеваться к ужину. Еще одна формальность, которая поначалу немного смешила ее, а затем сделалась даже приятной. Она с удовольствием каждый вечер наряжала Федерико в роскошные костюмчики, купленные когда-то Мигелем, – по испанскому обычаю малыш обязательно присутствовал на всех семейных трапезах, хотя и не сидел еще за столом. Прекрасный обычай – по крайней мере, есть с кем поговорить, и обед не проходит в полной тишине.

За все это время их уединение было нарушено лишь однажды. Примерно недели через две после свадьбы Айрин гуляла с Федерико в саду. Она сидела в высокой, увитой вьюнками беседке, рассеянно листая какой-то детектив и одним глазом поглядывая на Федерико, который пытался стоять, крепко держась обеими руками за коляску. Внезапно Айрин насторожилась – вдали раздавался голос садовника. С кем это он там беседует, удивилась она. Садовник, пожилой молчаливый человек, целыми днями работал в саду в полном одиночестве и, похоже, ничуть этим не тяготился.

Зашуршал гравий – кто-то шел к беседке. Айрин подняла голову и с изумлением увидела входящего Мигеля. Она уже привыкла к тому, что он постоянно в отъезде. Что он делает дома посреди дня? Неужели что-то случилось?

– К нам едут гости, – начал Мигель, не здороваясь. – Точнее, один гость, но очень важный. Это мой французский партнер по бизнесу. И от того, как пройдет наша встреча, зависит заключение чрезвычайно выгодного для меня контракта. Поэтому я пригласил его сегодня на ужин, и вам, как моей жене, необходимо присутствовать. Надеюсь, вы не против?

– Но… что я там буду делать? – испуганно залепетала Айрин. – Я не смогу поддержать ваш разговор, я ведь ничего не понимаю в ваших делах.

– От вас не потребуется ничего особенного. Ваше присутствие придаст вечеру неофициальный оттенок. Просто украсите наше общество, – ответил он галантно. – Короче, будем считать, что вы согласны. У вас есть нарядное платье?

– Да, но я не знаю, подойдет ли оно для этого случая.

– Пойдемте посмотрим, – решительно сказал Мигель и, подхватив на руки Федерико, вышел из беседки.

Он стремительно шагал через сад, и Айрин с трудом поспевала за ним, пытаясь одновременно расслышать его слова.

– Забудьте на этот вечер о том, что вы няня, – быстро говорил Мигель. – Не надо приносить Федерико в столовую. За ним посмотрит Тереса.

В доме царила суета. Немногочисленные слуги торопливо терли мраморную лестницу, кто-то пробежал мимо со шваброй, хотя, на взгляд Айрин, дом и так всегда содержался в безупречной чистоте.

Вбежав в гардеробную вслед за Мигелем, она увидела, что он уже снял с вешалки несколько ее платьев и, бросив на кушетку, рассматривает их с критическим видом.

– Это все, что у вас есть? – поинтересовался он, не поворачивая головы.

– Да. – Ей стало обидно. – Извините, что не угодила.

– Ну что вы, Айрин, – смутился Мигель. – У вас прекрасные платья…

– Но для вашего приема они не подходят…

– Примерьте вот это, – неожиданно сказал он. Вышел на минуту из гардеробной и сразу же вернулся с большой плоской коробкой.

Айрин растерянно смотрела на коробку. Первым ее побуждением было отказаться. Но по выражению лица Мигеля было ясно, что он не примет отказа.

– Не говорите сразу «нет», – улыбнулся он. – Сначала хотя бы загляните в коробку.

Айрин послушно сняла крышку. И ахнула. Перед ней переливалась шелковая ткань глубокого синего цвета – цвета вечернего неба. Она осторожно вынула платье из коробки, уже понимая, что не сможет от него отказаться.

– Но только на этот вечер, – сказала она нерешительно.

– Как скажете, – ответил Мигель с довольной улыбкой. – Да, кстати… – Сунув руку в карман пиджака, он вытащил маленькую коробочку. – К этому платью нужны серьги. Возьмите.

Открыв коробочку, Айрин в ужасе замотала головой. Изящные сапфировые слезки, оправленные в золото, должны были стоить кучу денег.

– Вы с ума сошли! Это же сапфиры! Как вы могли купить такие дорогие серьги всего для одного вечера!

– Я их не покупал. Они принадлежали моей матери.

– Тем более, – всполошилась Айрин. – Я не могу их надеть!

– Прошу вас, Айрин, не спорьте, – мягко сказал Мигель. – Просто наденьте. Считайте, что так надо для дела. И не забывайте, что вы – жена богатого человека. Будьте готовы к семи часам.

Как только Мигель ушел, Айрин кинулась примерять платье.

Да, подумала она, любуясь собственным отражением в зеркале, Мигель знал, что выбрать. Длинное, облегающее, с большим круглым вырезом, открывающим плечи, оно сидело идеально. Удивительно красивый синий цвет прекрасно сочетался с темно-голубыми капельками сапфиров, которые покачивались на мочках ушей.

– Ах, синьора! – восхищенно воскликнула Тереса, забежавшая вечером за Федерико. – Какая же вы красавица! Глаз не оторвать! Краше вашей жены не найдешь во всей Испании! – сказала она, оборачиваясь к Мигелю, входящему в комнату.

Айрин торопливо вскочила с кресла, вопросительно глядя на мужа.

– Уже пора?

Мигель, медленно приблизившись, галантно подал ей руку. В его глазах Айрин ясно читала восхищение и… что-то еще – она не могла разобрать, что именно.

– Прошу вас, синьора. – Он чуть заметно улыбнулся.

Спускаясь под руку с Мигелем по мраморной лестнице, Айрин на мгновение вообразила себя принцессой из волшебной сказки. Но тут же подумала, что иногда реальность может быть в сотни раз лучше любой сказки. Если бы можно было идти по этой лестнице бесконечно! Если бы Мигель всегда смотрел на нее такими глазами – почти влюбленными…

В тот момент, когда они спустились в холл, в дверь громко позвонили. Антонио торжественно распахнул дверь, и Айрин вдруг почудилось, что сейчас он ударит жезлом об пол и громко объявит что-нибудь вроде: «принц такой-то прибыли-с». Но Антонио промолчал, а в холл быстрой подпрыгивающей походкой вбежал невысокий пожилой мужчина. За ним не спеша следовал молодой человек.

Айрин бросила на Мигеля удивленный взгляд. Он, кажется, говорил, что ожидается только один гость? Но Мигель и сам выглядел слегка озадаченным. Тем не менее, он с улыбкой пошел навстречу гостям.

– Антуан…

– Мигель, наконец-то! Наконец-то я познакомлюсь с твоей прелестной женой! – Мужчина кинулся обнимать Мигеля, затем, подскочив к Айрин, поцеловал ей руку. – Айрин, счастлив встрече с вами! Мигель, Айрин, позвольте мне познакомить вас со своим сыном. Жак, подойди же к нам, – бросил он, обернувшись к молодому человеку, со скучающим видом стоявшему в стороне. – Вот, Мигель, посмотрите на него внимательно. Мой наследник. Ему передам я свою фирму, с ним вы будете иметь дело, когда я решу наконец уйти на покой. Он, правда, пока не особенно интересуется семейным бизнесом, но я надеюсь, что в один прекрасный день все переменится.

Пожимая вялую руку Жака, Мигель невольно вспомнил себя в его возрасте. Бедный парень! Похоже, семейный бизнес ему действительно абсолютно безразличен.

– Буду рад сотрудничать с вами, – произнес он вслух, с трудом сдержав сочувственную улыбку. – Айрин, ты помнишь ту замечательную гостиницу, в которой мы обедали, когда искали одежду для Федерико? – В глазах Мигеля вспыхнул озорной огонек. – Тебе ведь там понравилось?

– Да, конечно. – Айрин, краснея, закивала головой.

– Так вот, этим проектом занимался месье Дешо, Антуан.

– Очень красиво, изумительно.

Айрин вежливо улыбнулась Антуану и вдруг запнулась, поймав на себе заинтересованный взгляд Жака. Молодой человек внезапно оживился, в глазах его появился блеск. Айрин вдруг захотелось накинуть что-нибудь себе на плечи. Она невольно подвинулась поближе к мужу.

– Ну что же мы стоим в холле. – Мигель, слушавший Антуана, ничего не заметил. – Прошу в гостиную.

За столом Мигель и Антуан очень скоро перешли с общих тем на профессиональные разговоры. Айрин в основном помалкивала, с улыбкой кивая головой. Но ей было интересно слушать и, главное, смотреть. Потому что она видела перед собой совсем другого Мигеля – азартного, увлеченного своим делом. Он постоянно шутил, громко смеялся шуткам Антуана, и лицо его было открытым и добрым. Айрин не сводила с него глаз, и потому почти не замечала на себе внимательного и жадного взгляда Жака. Младший Дешо почти не принимал участия в беседе, и было понятно, что ему не интересны разговоры о реконструкции, переделке, строительстве, чертежах, кирпичах и мраморе.

Мигель в какой-то момент отметил про себя, что Жак, похоже, гораздо лучше разбирается в женщинах, чем в архитектуре, но его тут же отвлек Антуан. Партнеры по бизнесу сами не заметили, как перешли к обсуждению своего контракта, и вскоре все основные вопросы были решены, и оставалось только обговорить кое-какие мелочи и подписать договор.

– Может быть, перейдем сразу в кабинет? – предложил Мигель. – Вы не будете скучать без нас? – с улыбкой обратился он к Айрин.

– Нет, нет, что вы, – не раздумывая ответил за нее Жак. – Нам будет очень весело вместе. Я заметил, у вас чудесный сад. Хорошо бы прогуляться…

– Ну конечно. – Айрин натянуто улыбнулась Жаку, украдкой бросив на мужа тревожный взгляд, но тот только недоуменно вскинул брови.

– Пойдемте, Жак. – Она быстро пошла вперед. Молодой человек устремился за ней, но на пороге вдруг обернулся на мгновение, посмотрев прямо на Мигеля. От этого пустого темного взгляда Мигелю стало не по себе. Ему захотелось догнать Айрин и увести с собой в кабинет – пусть этот юноша гуляет по саду в одиночестве. Но тут Антуан потянул его за рукав, и момент был упущен.

Что это я, в самом деле, удивился про себя Мигель. Что может случиться?

Айрин и Жак медленно шли по дорожке. Уже стемнело, и сад казался таинственным и загадочным. Громко пели цикады, отовсюду слышался шум воды.

– Неудивительно, что мусульмане представляют себе рай в виде огромного сада, – заметил Жак. – Давайте посидим у фонтана?

Они присели на край большого круглого бассейна, в самом центре которого стояла скульптура девочки, – она держала в руках кувшин, через край которого с журчанием переливалась вода.

– Скажите, Айрин, вы ведь не испанка?

Она отрицательно покачала головой.

– И давно вы здесь живете?

– Нет, не очень. – Айрин смущенно улыбнулась. – Мы только недавно поженились.

– Неужели вам здесь не скучно?

– Скучно? Но почему же? Мне здесь очень хорошо.

– Как может быть хорошо в этой глуши, жаре, в какой-то заброшенной деревне, где никого нет, и где никто вас не видит? – вкрадчиво сказал Жак. – Вы, такая эффектная женщина, можно сказать, похоронили себя заживо.

– Ну что вы! – Айрин с изумлением посмотрела на собеседника. – Это самое прекрасное место на земле.

– Вы так говорите, потому что все еще увлечены своим мужем, – возразил он. – Пройдет год, в крайнем случае, два, и все это вам осточертеет. Мой вам совет: бегите отсюда, пока не поздно.

– Бежать?

– Ну да. Хотите, я вам помогу? – В глазах Жака вспыхнули огоньки. – Давайте убежим вместе, Айрин? Вы – от мужа, а я – от своего папаши. Пусть они там вдвоем занимаются какой-нибудь реконструкцией. Им больше ничего и не нужно. А мы с вами уедем куда-нибудь далеко-далеко. Не беспокойтесь, – добавил он. – Средства у меня есть. В крайнем случае, продадим ваши серьги. Или еще какие-нибудь украшения.

Айрин смотрела на Жака, пытаясь понять, шутит он или говорит всерьез. Может, он пьян? Вино к столу подали крепкое…

– Соглашайтесь, Айрин! – Мужчина крепко схватил ее за плечо. – Вы достойны лучшей участи.

– Что вы, пустите меня!

Она попыталась вырваться, но Жак держал ее крепко, быстро дыша и стараясь заглянуть в лицо.

Что ей делать? Звать на помощь? Как-то глупо. Только скандала не хватало.

– Прошу вас, не надо.

Жак медленно, но верно оттеснял ее на самый край фонтана, к воде. Айрин молча отдирала от себя его руки, но он тут же хватал ее снова.

– Я не помешал?

Увлеченные борьбой, они даже не заметили, как из темноты вышел Мигель. Вскрикнув от ужаса, Айрин резко рванулась вперед. Жак откинулся назад и, не удержавшись, с плеском рухнул в фонтан.

Не повернув головы в сторону дрожащей жены, Мигель быстро подошел к фонтану и, ухватив Жака за шиворот, вытянул его из воды.

– Не бойтесь, тут мелко, вы в любом случае не утонули бы, – произнес он с убийственной вежливостью. – Думаю, ваш отец не очень испугается, когда узнает, что вы гуляли по бортику и, поскользнувшись, упали в фонтан? – Мигель в упор посмотрел на Жака.

– Ну что вы, конечно, нет, – пробормотал тот, фыркая и отплевываясь.

– Пойдемте скорее, вас надо немедленно обсушить. – По-прежнему держа Жака за шиворот, Мигель потащил его к дому.

Айрин, стиснув ледяные руки, снова присела на край фонтана. Ей не хотелось возвращаться домой, смотреть в лицо Жаку, улыбаться Антуану. Но самое главное – она боялась посмотреть на Мигеля. При мысли о нем ее начинала бить дрожь.

Что он подумал про нее? Что он скажет? Но он же должен понять, что она ни в чем не виновата!

Она не знала, сколько просидела так, кусая губы и утирая слезинки. Наконец вдали захрустел гравий.

– Пойдемте, Айрин. Гости уехали. – Мигель говорил сквозь зубы, не глядя на нее.

– Послушайте, я ни в чем не виновата…

– Ничего объяснять не надо, – ответил он надменно. – Я вижу, вы сумели развлечь гостя. Он не скучал, и контракт подписан. Это самое главное, а остальное меня не интересует. Беседы у фонтана – ваше личное дело.

Вспыхнув от обиды, Айрин вскочила с места и, не оглядываясь, ринулась в дом. Она сама не заметила, как миновала коридоры, взлетела по лестнице и, задыхаясь от слез, упала на кушетку в гардеробной.

Век бы его не видеть и не слышать! Пусть забирает свои наряды!

Мигель медленно шел к дому, пытаясь успокоиться. Он был зол на весь свет. Ему хотелось придушить Жака за то, что тот приставал к его жене, хотелось ударить самого себя – за то, что отпустил ее одну с этим подозрительным парнем. И он злился на Айрин – потому что все это происходило с ним из-за нее.

Подписав договор с Антуаном, Мигель довольно быстро ощутил какое-то внутреннее беспокойство. Ему все время мерещился взгляд Жака и, поговорив для приличия еще несколько минут, он извинился и под первым попавшимся предлогом выскочил в сад. Пометавшись немного по дорожкам, Мигель вскоре услышал голоса и вышел к фонтану как раз вовремя, чтобы увидеть заключительную часть сцены. Он точно знал, что Айрин ни в чем не виновата. Но ревность буквально душила его. Айрин была так прекрасна сегодня вечером, от одного взгляда на нее его переполняли гордость и счастье. И вот, все так плачевно закончилось.

Мигель тихо вошел в спальню. На кресле лежало синее платье. Рассеянно коснувшись прохладного шелка, он подошел к каминной полке. Рядом с фотографией родителей что-то сверкнуло, – это были сапфировые сережки.

С этого дня Айрин и Мигель почти не разговаривали.

В усадьбе строго соблюдался заведенный распорядок. Через десять минут ужин будет подан. Айрин поднялась с места и, усадив нарядного Федерико в коляску, направилась в столовую – довольно маленькую и уютную по сравнению с остальными помещениями. Когда-то это была любимая комната матери Мигеля, и он с детства привык обедать и ужинать именно там. Айрин здесь тоже нравилось. И нравилось бы еще больше, если бы не гнетущая тишина за столом. Иногда она задавала себе вопрос, а что же по этому поводу думают слуги? Та же Тереса, например. Но Тереса вела себя так, словно все шло, как полагается. Кто знает, может быть, в знатных испанских семействах принято поглощать пищу молча?

Мигель был уже в столовой. Он стоял у высокого окна, глядя куда-то вдаль. Было слышно, как в саду плещутся фонтаны. Услышав звуки шагов, он обернулся, но лицо его оставалось непроницаемым. Он казался таким чужим и далеким, что у Айрин сжалось сердце. Даже привычное молчание за обедом было еще более напряженным, чем обычно. Мигель думал о чем-то своем, Айрин боялась прервать его мысли.

Но когда ужин наконец закончился, и Айрин уже собиралась уйти к себе наверх, граф внезапно заговорил.

– Я поднимусь вместе с вами, – сказал он холодно. – Завтра рано утром я улетаю в Мадрид. Номер моего мадридского телефона у вас имеется, если что, звоните.

Айрин послушно кивнула, вспоминая о давней болезни Федерико. К счастью, малыш с тех пор окреп, и здоровью его явно ничего не угрожало.

– Федерико будет скучать, – заметила она, когда они поднимались вместе по лестнице. – Кстати, пора уже купить ему высокий стульчик и сажать за общий стол. Он, конечно, еще не может есть сам, но, чем скорее мы начнем его приучать, тем лучше. Вы разрешите мне в ваше отсутствие съездить в Толедо за стульчиком?

– Что? А, да, конечно. Покупайте все, что считаете нужным, Айрин.

Она с беспокойством посмотрела на Мигеля. Что-то было не так. Айрин чувствовала это.

Заглянув через полчаса в спальню, чтобы сообщить, что занавески для детской наконец-то выбраны, Айрин увидела Мигеля, в напряженной позе стоящего около каминной полки. В руках он держал фотографию Габриэлы.

Когда-то, еще до свадьбы, тут было только две фотографии – портреты Габриэлы и родителей Мигеля. Теперь к ним прибавилась еще одна – та, на которой была изображена Айрин с Федерико на руках в день свадьбы. Впервые увидев свою фотографию на каминной полке, Айрин испытала глубочайшее счастье. Но тут же сердце ее упало – наверняка, снимок поставлен только для отвода глаз. Это такая же формальность, как и их брак.

– Мигель, – окликнула Айрин негромко.

Он вернул фотографию на место, а затем обернулся.

– Сегодня ей исполнилось бы двадцать пять лет. – Мигель помолчал. – Наверное, я никогда не забуду тот день, когда она погибла. И никогда не перестану чувствовать себя виноватым перед ней. Как будто это я недосмотрел, не предупредил.

– Ты не должен так говорить. – Айрин захлестнуло сострадание. Быстро подойдя к Мигелю, она ласково дотронулась до его руки. – Габриэла была уже взрослым человеком. Она сама решала, как ей жить.

– Ты в этом уверена? – Незаметно для себя они снова перешли на «ты». – А может, это мы с Кларенсом решали за нее? Да, я не хотел, чтобы она выходила замуж. Но разве я хотел того, что произошло? – Мигель кивком указал на фотографию.

Прикосновение к Мигелю отвлекало ее, сбивало с мысли. Айрин осторожно убрала ладонь с его руки, не замечая его жадного взгляда.

– Я осуждал ее за легкомысленность, за беспечность. Теперь единственное, чем я могу утешаться, – если это можно назвать утешением, – так это тем, что она прожила свою жизнь полно и весело, ни в чем себе не отказывая. Она любила, она родила ребенка…

Айрин молчала, понимая, что ему надо выговориться, выплеснуть все, что наболело.

Мигель быстро подошел к журнальному столику, и Айрин вдруг с удивлением заметила на нем открытую бутылку вина и рядом – наполненный стакан. До сих пор она видела своего мужа пьющим только за обеденным столом. Мигель сделал большой глоток из стакана.

– Габриэла была моей младшей и любимой сестрой. Я чувствовал ответственность за нее так же, как ты, Айрин, чувствуешь ответственность за Федерико. Мне кажется, что я предал ее, понимаешь? Я должен был предотвратить эту смерть.

Он допил вино одним глотком.

– Но ты же не мог предугадать ее, – мягко сказала Айрин.

– Габриэла надеялась, что я пойму ее, перестану осуждать. Она хотела, чтобы я собственными глазами увидел, как разваливается ее брак, почему он разваливается. А я думал, что совместная жизнь в усадьбе сблизит их с Кларенсом. Но вышло совсем наоборот – они окончательно рассорились. В тот вечер, когда они уезжали в Толедо… Разве я мог думать, что вижу их в последний раз?

Мигель схватил бутылку, собираясь допить вино, и Айрин непроизвольно протянула руку, чтобы остановить его.

– Что? Тебе не нравится, что я пью? Что я хочу забыться, утопить в вине свою боль? А кто еще может ее утолить? Ты? Моя жена? – Он поднял на Айрин темные горящие глаза. – А ты понимаешь, что мне сейчас настолько больно, что я готов забыться любым способом? Даже взять тебя без любви?

Сердце ее сжалось от горечи, но не успела она сказать и слова, как Мигель уже стоял вплотную к ней.

– Я знаю: в тебе достаточно от женщины, чтобы отдать себя без остатка нуждающемуся в ласке ребенку. Но сможешь ли ты отдаться мне, Айрин? Помочь мне почувствовать себя живым человеком… мужчиной…

Она стояла, не пытаясь уйти, хотя понимала, что ее поведение можно легко принять за молчаливое согласие. Стояла и смотрела на него с жалостью и любовью.

Мигель мягко провел ладонями по ее обнаженным рукам, коснулся губами лба, затем шеи.

– Позволь мне забыться в тебе, Айрин.

Надо оттолкнуть его, убежать. Но она не могла. Айрин стояла, замерев, млея от каждого прикосновения.

– Милая, сладкая Айрин. Как ты мучила меня все эти дни. Эту комнату наполняет аромат твоих духов, твой смех, твои движения. Я хочу тебя, Айрин, хочу утонуть в тебе…

Он хочет ее, она ему нужна! Забыв обо всем на свете, Айрин потянулась к Мигелю, подняла к нему лицо. Губы их соединились в страстном поцелуе. Он провел пальцами по ее щеке, шее, обхватил за талию, крепко прижав к себе.

– Чувствуешь, как я хочу тебя? – Он осторожно расстегнул молнию у нее на спине. – Ты знаешь, что у тебя самая красивая грудь на свете? Хочешь, я докажу тебе это?

Айрин стояла, вздрагивая от каждого прикосновения и крепко зажмурившись, чтобы он не увидел любви в ее глазах. Она совершала ужасную ошибку. Нельзя, нельзя поддаваться – хотя бы из чувства самосохранения. Но она не могла, не хотела поступить иначе.

– Твоя кожа такая мягкая, – шептал Мигель, – такая нежная. И вся ты – нежная, светлая, беззащитная.

Все это вино, думала Айрин. Вино и горе. Сегодня снова, так же, как и в ту ночь, он вдруг утратил контроль над собой. Он хотел ее, хотел. Но не любил. Ну и пусть. Сейчас ей все равно. А завтра – завтра будет видно.

– Ты хочешь меня? – спросил он хрипло. – Хочешь, чтобы я взял тебя?

Все ее тело содрогалось от желания. Айрин с трудом держалась на ногах. Наверное, она упала бы, если бы Мигель не сжимал ее в своих объятиях. Она с трудом нашла в себе силы кивнуть, и он подхватил ее и перенес на кровать.

Тело ее извивалось под его руками, выгибалось дугой, с губ срывались тихие стоны.

– Тебе хорошо? – спрашивал Мигель, покрывая поцелуями ее грудь и живот. – Скажи мне, Айрин. В ту ночь я сделал тебе больно, но, кажется, доставил и удовольствие. Это так? Признайся мне. Тебе было хорошо?

Неужели это так важно для его самолюбия, смутно удивилась Айрин, настолько поглощенная своими чувствами, что трудно было думать.

– Да, – слабо пробормотала она.

– Да? А насколько хорошо? Настолько, что ты запомнишь это на всю свою жизнь? Или не настолько? Потому что сегодня я постараюсь сделать все, чтобы это была лучшая ночь в твоей жизни. И в моей также. Сегодня мы будем радоваться жизни, правда, Айрин?

Айрин буквально задыхалась от страсти, от своей любви к Мигелю. Казалось, ее тело было специально создано для него. Она чувствовала его, как себя. Она вздыхала и содрогалась вместе с ним. Неужели такое наслаждение возможно на самом деле, в реальной жизни, а не в романтической сказке?