Текст книги "Я тебя у него заберу (СИ)"

Автор книги: Хелен Кир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

10. Что ответишь?

Кристовский уходит. Снимаю с подноса бокал, чтобы промочить горло. Благо никого рядом нет, не приходится давить из себя светские радости.

Но я ошибаюсь.

Он подходит, чувствую, как стены моего мира начинают трещать.

– Рит, – в голове взрывается молния. Резко оборачиваясь, проливая несколько капель из бокала на пол. – Тут зимний сад есть. Поговорим?

Без лишних расшаркиваний, без лишних движений и слов. Сразу по делу. В этом весь Роман. Не в силах пропищать хоть что-то, просто киваю.

Мы уходим в зимний сад. Как плохие конспираторы поочередно исчезаем. Но мне наплевать. Если не поговорю, с ума сойду.

Здесь, среди застывших в стекле тропиков, мы одни. Тишина обволакивает, нарушаемая лишь шелестом листьев и стуком моего сердца. Все равно мне здесь холодно. Замерев, стоим друг напротив друга.

Его взгляд обжигает, словно уголь, вытащенный из печи. Я чувствую, как щеки заливает краска, и отворачиваюсь, делая вид, что рассматриваю экзотические цветы. Но даже не видя Ромы, ощущаю присутствие каждой клеточкой кожи.

Он здесь, рядом. Прошлое, которое так старательно запирала в самой темной комнате своей души, вырвалось на свободу, грозясь поглотить меня целиком.

– Ты счастлива, Рита? – голос звучит тихо, почти шепотом, каждое слово врезается в память.

Неосознанно тру уголки губ.

Счастлива? Что такое счастье в моем мире? Роскошь, власть, положение в обществе. Все это у меня есть, только внутри пустота, холод. Так и сказать ему? Пафосно и избито изобразить скуку на лице и выдать. Но не могу.

– У меня есть все, что нужно, – отвечаю, стараясь придать голосу уверенность.

– Но это не то, чего ты хочешь, – возражает. – Ты же другая, Рита!

Обхватываю себя руками. Крепко, насколько достаю. Что сказать? Казалось, случись счастье встречи, мой рот не закроется, а теперь будто и говорить не о чем. Казалось, что наброшусь с поцелуями и объятиями, но это невозможно. Между нами будто стена.

Мы изменились оба. Времени прошло не мало. Наверное, это нормально. Почему тогда так болезненно стучит сердце.

Я так хочу хоть немного прыгнуть в «те самые три метра», брожу лишь около и ворваться в эпицентр не могу.

– Это точно ты? – мой голос дрожит, едва слышно.

– Я, Рит, – грустно усмехается.

– Ты другой, – пожимаю плечами. – Я не про возраст сейчас.

– Ммм, – ведет по щетине и щекам. – Пластика. Охрана твоего отца постаралась и его доберманы, – по лицу прокатывается судорога.

Он смотрит на меня. В глазах вижу ту боль, которую он пережил. Последствия той ночи, когда мой отец решил, что любовь к дочери это преступление. Так бесчеловечно с ним расправился. Разве так поступают люди? Кто бы знал, как мне горько и плохо в эту минуту.

– Не бери в голову, – успокаивает. – Все прошло. Я тебя не виню.

– Все равно, – потерянно шепчу. – Мне очень жаль.

Он изменил лицо, чтобы выжить, чтобы вернуться. Так стыдно за то, что пришлось пережить, но я ничего не могла сделать. Наш чертов мир жесток.

– Расскажи о себе, – просит. – Ты замужем. Кто он? – в его голосе нет осуждения, только любопытство.

Влад. Его тень всегда маячит за моей спиной. Кристовский не потерпит соперника, особенно такого, как Роман. Влад привык получать все, что захочет, и я одна из его самых ценных трофеев. Он не отпустит меня, никогда. Такие мысли приходят в голову при одном лишь вопросе о замужестве.

– Он очень влиятельный человек. Наш брак – это сделка.

Роман кивает. Вижу, как в его глазах мелькает что-то похожее на понимание. То есть его ничего не удивляет. Вопросов о браке больше не задает.

– Чем ты занимаешься?

Я не знаю, как реагировать. Чувства, которые были якобы, похоронены навсегда, начинают просыпаться. Они вспыхивают, как угли под ветром. Рома тоже осторожен, словно боится спугнуть что-то хрупкое. Мы говорим о прошлом и настоящем, не касаясь будущего.

И все же мне казалось, что наша встреча должна быть по другому сценарию. Может просто много хочу? Налет разочарования не проходит.

– А ты?

– Что?

– Женат?

По лицу скользит легкая усмешка.

– Нет. Есть отношения, но они, – задумывается, потом усмехается. – Ни к чему необязывающие.

А я вспоминаю, как он кружил девушку. Там. У ресторана. Оказалось, что она и есть сестра Жанны. С недоумением хлопаю глазами, как кукла. Серьезно? Так улыбаются людям, с которыми формальные отношения? Или просто ревность к нашему прошлому обязывает так думать. Не знаю.

– Рита, я говорю правду, – Роман будто подслушивает мои мысли.

Громко думаю, да?

Его взгляд проникает сквозь меня, заставляя смущаться. В нем не только симпатия, но и что-то еще. Что-то темное, скрытое, что заставляет чувствовать себя одновременно уязвимой и одновременно живой.

В голове хаос из воспоминаний, вопросов, страхов. Что он хочет? Зачем вернулся? Неужели он все еще чувствует что-то ко мне?

– Рит, я появился не просто так. Все время думал о тебе, – он стоит в паре шагов, но попытки приблизиться не делает. Только внимательно изучает реакции. Но это, наверное, правильно. Время оказалось врагом, и оно не дает сейчас решительно сделать шаг. – Ты должна стать свободной. Кристовский непростой человек, но я уверяю, – лицо каменеет. Роман оттягивает галстук с напряженной шеи. – Я дам столько же. Что ответишь?

Он прав. Я хочу свободы, хочу любить и быть любимой без оглядки на статус и предрассудки. Хочу быть собой, а не маской, которую вынуждена носить каждый день.

Я молчу, не зная, что ответить. Слова застревают в горле, словно ком. Я боюсь сказать правду, боюсь признаться даже самой себе в том, что чувствую. В мыслях ураган!

Рома все же делает шаг, замираю, как кролик перед удавом. Его рука тянется к моему лицу, и я не отстраняюсь. Его прикосновение легкое, невесомое обжигает кожу. Закрываю глаза, позволяя себе на мгновение забыть обо всем. О Владе, о браке, о страхе.

Мгновение длится вечность. Очнувшись, вижу во взгляде Романа решимость. Он что-то задумал. Что-то опасное. Боюсь, что втянет меня в игру. И я боюсь, что не смогу ему отказать.

– Нам нужно поговорить, – говорит твердо и неопровержимо, в его голосе звучит сталь. – Но не здесь. Слишком много людей.

Размыкаю губы, чтобы ответить.

Гулким эхом раздается четкая размеренная уверенная поступь.

– Марго! – резкий голос мужа поджигает нервы. – Здесь слишком холодно для моей жены. Она не привыкла мерзнуть, – на плечи ложится норка. Через мех чувствую железные тиски, сжимающие плечи. Это больно. – Может объяснишь почему ты здесь. Наедине с мужчиной. И какого черта он зовет тебя в «не здесь»? – каждая фраза летит в лоб пулей.

11. Знаю, о чем говорю

Выхожу на террасу, оставляя Марго в гуще чужих разговоров. Воздух прохладный, но мне это только на руку. Нужно проветрить голову, обсудить пару моментов с Женей. Он ждет меня у беседки. Надеюсь, это недолго.

– Ну что, Влад, как тебе вечер?

– Нормально, – резковато отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Мы говорим о делах, о сделках, но мои мысли постоянно возвращаются к ней. К тому, как Марго осталась одна. Или не одна? Что за ублюдство. С чего вдруг меня стало волновать, как там моя жена. Наверное, с тех пор, как пришлось окунуться в бездну. Раздражает все до кончиков пальцев. Разве это могло со мной случиться? Зачем? Переношу фокус внимания на Женю и ничего не слышу. Мне, вашу мать, неинтересно.

Ведь тот мужик не дремлет, да? Наверняка не упустил возможность посягнуть на мое. Почти уверен в этом. По спине продирает острыми крючьями. Я никогда не отдам свою игрушку. Пока не наиграюсь сам. А если и отдам, то только поломанной.

– В целом все ясно, – прерываю заливающего соловьем партнера. – Поговорим позже.

Возвращаюсь в дом, оставив стоять компаньона с разинутым ртом. Но мне наплевать. Какого-то хрена забираю ее манто, таскаюсь с накидкой наперевес.

Сердце сжимается от подступающего знакомого бесива. Оказывается, треклятая мышца у меня все же есть. Она есть, а Марго нет. Нет нигде. Я обхожу комнаты, заглядываю в каждый угол. Злость начинает подниматься, обжигая изнутри. Где она? С кем? С ним⁈

Уничтожу.

Игнорирую всех, кто пытается вылизать мне зад, останавливая по пути. Отмахиваюсь, как от надоедливой кошмары. Иду мимо.

Где. Она.

И тут я вспоминаю. Зимний сад. Там всегда тихо, уединенно. Размеренно иду туда, каждый шаг отдается гулким эхом во вспухшей голове.

Уничтожу…

Марго и ублюдок стоят рядом, разговаривают. Она выглядит не так, как я привык. Бледная, немного испуганная. И, кажется, очень замерзла. Меня переполняет лютость. Еще немного и рванет через край кипящей лавой. Я готов их растерзать. Скот смеет прикасаться к ней своим взглядом, своим голосом.

Кто-то давал разрешение?

Я подхожу, стараясь дышать ровно. Марго замерзла, он не видит очевидное? Даже я вижу. Ее плечи дрожат. Накидываю искрящийся мех.

– Марго! – она вздрагивает. Вбуриваюсь в зрачки собеседника. – Здесь слишком холодно для моей жены. Она не привыкла мерзнуть, – намеренно больно впиваюсь в плечи. Пусть чувствует боль. – Может объяснишь почему ты в саду. Наедине с мужчиной. И какого черта он зовет тебя в «не здесь»? – каждый вопрос прицельно посылаю.

– Всего лишь говорю со старым знакомым, – скрывает полыхающие эмоции.

В глазах горит сопротивление. Она по-женски боится уронить достоинство, переживает что может попасть в двусмысленную ситуацию. Я бы понял ее, будь она не с ним, а с любым другим. Неимоверными усилиями тушу внутри жестокость. С шипением поворачиваю на выход.

– Марго, уходи, – звучу глухо и властно.

Она поднимает на меня глаза, в них испуг. Транслирую ей, если поведет себя правильно, то все будет нормально. Не надо сейчас мне противостоять. Она делает правильный выбор. Уходит, и я поворачиваюсь к нему.

– Что тебе нужно от моей жены? – рычу, чувствуя, как кровь стучит в висках.

Чертова кровь толчками глушит. В ушах шумит.

Роман стоит спокойно, даже слишком спокойно.

– Мы просто разговаривали, Влад.

– Разговаривали? Я тебя предупреждаю. Еще одна попытка, и тебе не поздоровится. Понял?

– Нет.

– Ты забываешься, бастард. Рожденный ползать, взлететь не может. (М. Горький «Песнь о Соколе» – прим. авт.)

Сжав челюсти до хруста, ухожу в след за Марго. Оставляю его, пусть думает. Если не дурак, то навел обо мне справки. Слов на ветер никогда не бросал. В данном случае подавно. Так что, если решит нарушить мои правила в моем городе, можно повторить судьбу.

– Домой, – прохожу мимо жены.

Она послушно идет за мной. Я не хочу, но все равно беру ее за руку и веду к машине. Всю дорогу она молчит. Так лучше. Пусть молчит. Иначе никому не поздоровиться.

Сидим в полной тишине.

– Влад, я хочу развод.

Слово, как удар хлыста, пронзает тишину машины. Проникает в самые глубины, где недавно бушевала ярость, а теперь разливается ледяная пустота. Лениво поворачиваю голову. Смотрю на ее профиль, освещенный тусклым светом уличных фонарей, и не узнаю. Женщина, которая еще полчаса назад считалась собственностью, игрушкой, говорит о разводе.

– Что ты сказала? – мой голос похож на рык.

Побороть свои клокочущие эмоции не в силах.

– Я сказала, Влад. Ты не слышал?

Она произносит это спокойно, без истерики, без слез, что раздражает еще больше.

Моя бушующая ярость не знает границ. Со свистом рву воздух из легких. Это не та ярость, что была в зимнем саду, готовая разорвать на части. Это нечто другое. То, что еще никогда не испытывал. В глазах скачут красные круги.

– Думаешь, позволю тебе уйти? Ты думаешь, ты можешь просто взять и уйти? – говорю тише, но от этого не менее угрожающе. – Ты моя, Марго. Ты не можешь просто так решить, что тебе надоело.

Она вздрагивает, но не отступает.

– Я не игрушка, Влад. И я больше не могу так жить.

– Не можешь? – кровожадно усмехаюсь, но в усмешке нет веселья. – Ты думаешь, тебе будет лучше без меня? Без моей защиты, без моих денег. Подумала, что сделает твой папаша? Или решила, что я не в курсе психушки? Я твоя защита, Маргарита! – горланю на всю машину.

– Я не знаю, будет ли мне лучше, – тихо сипит перехваченным от слез горлом. – Но знаю, что мне будет хуже, если останусь.

– Хуже? – наклоняюсь, мои глаза ищут хоть что-то, за что можно зацепиться, но нахожу лишь пустоту. – Ты думаешь знаешь, что такое хуже? Ты не знаешь ничего, Марго. Ты не уйдешь, – повторяю не как угрозу, а как констатацию факта. – А этот спаситель, – кривлю губы в злой усмешке, – разве не знаешь, что люди со временем меняются? Уверена, что Роман все еще рыцарь? Власть и положение портят людей, Маргарита. Помни об этом.

– По себе судишь?

С интересом изучаю встревоженное лицо жены. В красных пятнах, губы искусаны, глаза нездорово блестят. С удовлетворением понимаю, что удалось посеять сомнения в душе. Это хорошо.

– По себе? – спокойно улыбаюсь. – Пожалуй, да. Я знаю о чем говорю.

12. Продано!

Вот это вечер.

Вернувшись домой, чувствую себя так, будто прошла через ад. Влад взорвался. Как будто внутри него накопилась вся злость, и мой разговор с Романом стал той последней каплей. Но я не могла отказать Роману. Просто потому, что самой было нужно понять и как-то разложить судьбу по полкам. Старым дряхлым дощатым полкам. Других, к сожалению, нет.

Влад всегда бескомпромиссный. Он привык, что все идет по его сценарию, что я всегда рядом, всегда под его контролем. А случилось событие из ряда вон. Рассчитывать на то, что все пройдет гладко было бы глупо. Да я и не рассчитывала.

Его слова как ледяные иглы вонзились в сердце.

«Не могу отпустить».

Как будто я вещь, которую можно просто держать при себе. Хотя что говорить. Я и есть вещь. По крайней мере так себя ощущаю.

Брожу по комнатам в вечернем платье, и ничто не радует глаз. Я в золотой клетке. Все это великолепие лишь декорации к жизни. Мотаюсь угасающим пламенем свечи. Ловлю в зеркало свой потухший взгляд. Подхожу ближе. Поднимаю руки и приглаживаю волосы назад. На шее сверкает ненавистный ошейник. Сдираю, зашвыриваю куда-то.

– Ненавижу ошейники, – бормочу.

Кристовского нет. Ушел в нашу спальню в компании бутылки виски. Хорошо хоть баб своих не притащил, я бы точно рехнулась.

Без сил падаю в кресло. Думаю о Романе. О том, как смотрел на меня. Я ждала, что скажет хотя бы что-то. О том, как скучал, как думал обо мне. Ведь мы были так близки. Пусть это в прошлом, но все же. Ха-х! Много хочу, да? Почему не сказал того, что так хотела услышать? Неужели совсем забыл?

– Беспощадное время. Лютое. Ты все убиваешь.

Телефон в руке кажется тяжелым. Смотрю на экран, хотя знаю, что там ничего нет. Никто мне не напишет. Никто не поймет. Смешно, но я жду сообщения от него. Да-да, сама себе могу же признаться. Но нет! Его, мать вашу, нет!

Хочу сбежать. Сбежать отсюда! Больше не могу.

Чтобы не передумать, быстро выскальзываю из дома. Не могу больше здесь находиться. Не могу больше дышать этим воздухом. Я сажусь в машину и еду к родителям. Резко выезжаю и гоню на максимум. Скорость единственная радость, которую могу себе позволить.

К черту! Иди к черту все! Ненавижу. В душе тоска и вселенская истерика. Я урод? Я девочка для битья? Почему не могу просто жить? Почему все тщательно отворачиваются и говорят: у тебя прекрасная жизнь, ты в достатке и есть все-все. Что тебе еще нужно?

Отвечу. Жить!

С визгом торможу перед домом родителей. Хлопаю от души дверью, резко открываю дверь и прямиком следую в кабинет отца. Он там. Я знаю. С улицы увидела, как горит лампа в комнате.

– Отец, – стучу каблуками. Со сдерживаемой злостью поднимает голову. – Нам нужно поговорить.

– Явилась⁈

Его лицо багровеет.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – кричит, нависая над столом. – Тебя видели с мужиком! Ты поставила нас в позорное положение! Тебя обсасывают на каждом углу!

– Я ничего дурного не сделала, – огрызаюсь. – Выслушай, пожалуйста.

– Пожалуйста, что? – обрывает. – Ты хочешь разрушить все? Ты хочешь, чтобы Влад меня разорил? – трещит от гнева. – Ты же знаешь, что ты подписала! Если нарушишь брачный договор, Кристовский меня уничтожит!

– Для тебя деньги важнее? – ору в ответ, сбрасывая оковы. – Я твоя единственная дочь и я не могу больше так жить. Вы продали меня! Я хочу развестись с Владом!

Громкий удар кулаком по столу возвращает в реальность.

– Развестись? – придушенно хрипит. Отца трясет от ярости. – Я тебя в психушку сдам, если ты еще раз такое скажешь! Ты не понимаешь, что делаешь! Или забыла те дни, когда тебя приводили в чувство. Ненормальная! Тебя нужно лечить!

Слова родителя выливаются сверху ледяным ушатом воды. Стою мгновенно разбитая, опустошенная. Он сделает это ни разу не сомневаясь ни в чем, я в ловушке. В ловушке из золота, из обещаний, из страха. И выхода, кажется, нет.

– Ты не можешь со мной так поступить, – кричу без голоса. – Я живой человек. Ты не посмеешь.

– Я? Не посмею?

Смотрю на искаженное гневом лицо, на дрожащие пальцы, сжимающиеся в кулаки, чувствую, как внутри меня что-то окончательно умирает. Психушка. Он угрожает мне психушкой. Как будто это самое страшное, что может случиться. А разве это не психушка жить в золотом клетке, где каждый мой вздох контролируется, где мои чувства лишь помеха, где моя душа медленно увядает под тяжестью чужих амбиций.

– Возвращайся к мужу, – чеканит, едва придя в себя. – Не смей даже думать о разводе. Быстро домой. И ни слова, что была у нас.

Отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на него. Его слова ранят сильнее, чем любые пощечины. В душе махровым цветком распускается ненависть.

– Ты мне больше не отец.

– Тварь неблагодарная!

Выхожу из родительского дома, не прощаясь. В спину летят угрозы и проклятия. Мне наплевать.

Ночь обнимает прохладным дыханием, но оно не приносит облегчения. Сколько не стараюсь надышаться, не могу прочистить легкие. Я снова в машине, снова одна. Куда ехать?

Я еду наугад, по пустым улицам. Город спит, а я не могу.

В голове крутятся обрывки фраз.

«Я не могу тебя отпустить», «Ты поставила нас в такое положение», «Я тебя в психушку сдам». Все это звучит как приговор.

Останавливаюсь у реки. Темная вода манит своей тишиной. Пытаюсь дышать в унисон с накатывающей волной. Как ни странно, мне помогает. Вдох-выхох. Вдох. Выыдоох. Глубоко вдыхаю холодный ночной воздух. В нем есть что-то очищающее.

Я хочу что-то изменить. Даже если это будет стоить всего. Даже если придется сильно бороться. Я должна найти в себе силы, чтобы сбежать и начать все сначала.

Мне… мне нужно поговорить с Ромой еще раз. Мне нужно его найти.

13. Арест

Вода плещется у моих ног, холодная и равнодушная, как и слова отца.

«Развод? Ты с ума сошла? Он меня разорит! А если еще раз заикнешься в психушку упеку, чтоб дурь из головы выбили!»

Мне столько лет, а я все еще потеряна сама для себя. Казалось бы, что проще, нужно просто сбежать и жить обычной жизнью. Но все как раз-таки сложно. Они найдут. Я не хочу снова под ремни. Не хочу мутить сознание и быть куклой. Это страшно. Никакая полиция не поможет.

Слова эхом отдаются в голове, смешиваясь с шумом реки. Как же я устала! Устала от этой золотой тюрьмы, от брака по расчету, от жизни, где я всего лишь красивая кукла для демонстрации богатства. Причем с двух сторон.

– Чертовы цепи! – бормочу под нос.

Вдруг телефон вибрирует. Незнакомый номер. Открываю сообщение и сердце замирает.

"Рит, это я. Хочу помочь. Буду ждать тебя в старом парке у фонтана в десять. Завтра'.

Едва попадаю пальцами в сенсор.

«Буду», – отвечаю, не раздумывая.

Домой возвращаюсь с дрожащими коленями и с твердым намерением. Крадусь в полутьме. Прижимаю туфли к груди. Какого черта не бросила обувь сама не пойму.

Влад ждет меня в холле. Темнее тучи, лицо искажено гневом. Я словно на копье напарываюсь грудью. Влад стремительно идет, рассекая воздух густыми тяжелыми волнами. Рубашка на груди распахнута. Твердые мышцы перекатываются. Одна рука в кармане брюк, другая обвинительно в меня тычет.

– Где была? Отец звонил, сказал, что ты опять затеяла разговор о разводе! Где ты шлялась всю ночь⁈ – орет на весь дом.

Его голос режет, как стекло. Я молчу, сглатывая ком в горле.

– Я тебя спрашиваю!

– Это не твое дело, – выдыхаю, стараясь говорить как можно тверже.

– Не мое дело⁈ – вплотную подходит. Опаливает своим гневом. Искры летят во все стороны. – Я предупреждал?

Влад хватает за руку, больно сжимая запястье.

– Отпусти! – кричу, вырываясь. – Отпусти меня!

Крик разносится по всему дому, поднимая на ноги прислугу. Но никто не решается вмешаться. Все боятся Влада.

Тащит меня в спальню, швыряет на кровать.

– Сука! – нависает сверху. – Выбью из тебя всю дурь! Буду трахать тебя, пока не завизжишь! Тыыы! – беснуется, наматывая волосы на кулак. – Дура неумная! Куда хочешь вырваться⁈ К кому⁈ Думаешь, он благодетель? Идиотка! Я твоя защита!

– Пошел ты, Кристовский! – ору.

Его слова плевок в лицо. Я отворачиваюсь, закрываю глаза. Ненавижу! Ору, что ненавижу, что все равно уйду. Влад заламывает мне кисти, вытягивая над головой, придавливает телом. Его руки жадно шарят, грубые и властные. Мне снова больно. Он специально оставляет синяки сейчас. Скотина!

Нет! Я не позволю! Я не сдамся!

Бьюсь, царапаюсь, кусаюсь, но хватка мертвая. Муж сильнее, намного сильнее. Его лицо искажено злобой, глаза горят безумием. Я чувствую дыхание на своей шее.

– Сопротивляйся, стерва, меня это только заводит, – рычит, впиваясь в кожу.

Подол с треском рвется.

– Если ты меня тронешь…

Не знаю, что останавливает Влада. Голос мой надорван и наполнен отчаянием. Ловлю минуту паузы, стараюсь начать переговоры. И если в ту ночь я почти добровольно отдалась ему, то сейчас не могу.

– Влад.

Шепчу ему.

Кристовский замирает. Его спина бугром возвышается. Он так тяжело дышит, вздымающаяся грудь толчками заставляет прогибаться и выгибаться под тяжестью. В кои-то веки чувствую, что Влад сдерживает себя, чтобы не причинить вреда, если можно так выразиться.

– Рита, – мощно под ним вздрагиваю. Кристовский впервые так называет. К такой вариации имени должна прилагаться немалая толика тепла, но ее нет. В голосе лишь нетерпение и тщательно сдерживаемый гнев. – Ты… Остановись. Ты же понимаешь, я в силах взять все, что хочу. Не делай так, чтобы становился монстром. Я не хочу больше.

– Ты и есть монстр. Наш брак полное дерьмо, Влад. Найди себе ту, что будет как собака смотреть в глаза и ловить каждую сахарную косточку. Мне надоело. И мне плевать, что ты разоришь моего отца. Знай это.

Выпаливаю, пытаясь стряхнуть тяжелое тело мужа.

Он наклоняется к лицу и ловит взгляд. Я тоже смотрю, не отворачиваясь. Противостою изо всех доступных сил.

Впервые Влад не давит гневом, он им просто полыхает. Еще бы, его любимая кукла сломалась и не желает подчиняться. Бессознательно верчусь под ним, стараясь освободиться. В бедро упирается каменная эрекция. Муж показательно толкается сильнее, показывая свое острое желание. Качаю головой – нет!

– Твой папаша слизняк, – выплевывает. – Он никто и ничто. Дело не в нем.

– Тогда что тебя держит?

– Ты.

Быстро моргаю. Влад, не отрываясь пожирает мои эмоции. И снова те самые чертовы крапинки в глазах. Они покоя не дают. Лихорадочно мотаю мысли в голове. Оцениваю вспышки и поведение. Может он принимает лекарство, что корректирует бешенство? В другом случае Влад давно бы меня растерзал.

– Ты меня не любишь. И я тебя тоже.

По лицу мужа прокатывается раздражение. Вены на шее привычно вздуваются. Он больно упирается лбом и почти касаясь губ хрипит.

– Заткнись.

– Сам заткнись. Я говорю правду.

– Рот свой закрой. Ты под арестом. Не выйдешь из комнаты.