Текст книги "Расстояние"

Автор книги: Хелен Гилтроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 8

День 10: пятница

КАРЛА

Я стою в кабинете, обхватив руками свои плечи. Он вышел. Он в безопасности.

Когда раздается звонок телефона, я разговариваю с Крейги в гостиной. Сейчас середина дня пятницы – время нашей обычной встречи. Я извиняюсь, выхожу в кабинет и отвечаю на звонок, чувствуя, насколько он важен. Йоханссон исчез на целых три дня. Больше чем на три. Кажется, я стала терять надежду.

Голос Уитмана в трубке сообщает:

– Я нашел его. Сейчас выпускают.

В этот момент все вокруг словно замирает.

– Жив?

– Да, жив, – вздохнул Уитман.

– Травмы?

– Он был в руках какой-то банды, у парня по имени Кийан. Его избивали.

Грудь сжимает спазмом, но я нахожу силы совладать с собой.

– Отлично. Спасибо, что сообщили. Мне надо с ним поговорить.

Уитман колеблется, но отвечает:

– Подумаю, что можно сделать.

Кийан. Я оказалась права, но на этот раз не испытываю удовлетворения. Но все же мы смогли найти его. И похоже, вовремя.

Крейги по-прежнему сидит в комнате и пьет чай. Мы прошли список дел лишь до половины. Русские ушли, но они вернутся. Японские контакты в настоящее время разрабатываются, люди, занимающиеся банковскими программами, приняли наши условия оплаты, бывший босс фармацевтической компании Гамильтон спрятан в надежном конспиративном доме, но все еще настаивает на том, что жизнь его под угрозой, хотя отказывается раскрывать информацию о совершенных им мошенничествах. Мы следим за квартирой в Илинге, принадлежащей Лейдлоу. Если Пауэлл и узнал о ней, то до сих пор не удосужился наведаться. Клиент отказывается платить по счету: в какой момент стоит применить силу?

Через минуту я вернусь в гостиную, и Крейги будет смотреть на меня с дивана и спрашивать:

– Новости?

Потом захочет, чтобы я сосредоточилась на работе, но сейчас я могу думать лишь об одном: Он вышел. Он в безопасности.

Через сорок пять минут раздается еще один звонок. Опять голос Уитмана, уже не такой напряженный, – «Передаю ему трубку», – затем слышится глухой звук хлопнувшей дверцы машины.

– Слушаю? – говорит Йоханссон.

Я не могу сказать то, что хочу: «Слава богу, с тобой все в порядке».

– Это был Кийан, верно?

Он не отвечает. Но рядом Уитман, возможно, он не хочет при нем говорить.

– Мы получили доступ к личным делам. Я проверила все файлы. Ее там нет. Но, думаю, нам удастся…

– Она там. Я видел ее и должен вернуться.

Мне кажется, что я вполне спокойна, когда через десять минут набираю номер Филдинга, но, разумеется, это самообман.

Соединение, быстрое, приглушенное бормотание: «Эй, подожди пару секунд», затем звуки веселья на заднем плане. Филдингу совсем наплевать на дело?

– Да, слушаю. Кто это? – Голос Филдинга звучит громче, но в нем ощущается нервное напряжение. Шум вечеринки отступает, должно быть, он ушел в другую комнату и закрыл дверь.

– Он вышел. Говорит, видел ее.

Молчание длится секунды три.

– Что я тебе говорил? – Интонация триумфатора.

– Его забрали к себе люди Кийана. Избивали. – Молчание вынуждает меня продолжить: – Он хочет вернуться.

Опять пауза, и, наконец, Филдинг произносит:

– Клиент вышел на связь. Небольшие изменения… В Программе есть ремонтные бригады, кто дает им задания?

Что это значит?

– Надзиратели. Филдинг…

– А если нам понадобится, чтобы человек из бригады сделал кое-что для нас? Не могли бы вы подделать задание на работу?

– Филдинг…

– Там есть резервуар. Надо, чтобы гайки на крышке ослабили.

Будто в этом нет ничего особенного, даже сейчас.

– Филдинг, что все это значит?

– Выясни, узнай цену и свяжись со мной. Да, и скажи ему, нам надо встретиться.

– Но он под прикрытием.

– Я сказал, встретиться. И не вздумай сказать, что вы не сможете это организовать. Вы чертовски ловко пристроили его в Программу и встречу со мной устроите.

В голове неустанно пульсирует мысль: ее не может там быть. Не может.

Как я хочу, чтобы Йоханссон ошибался.

Хотя понимаю, что это невозможно.

Глава 9

День 10: пятница – день 11: суббота

ЙОХАНССОН

Его проводят в административный блок. На этот раз никаких формальностей. Ему дают одежду и обувь; служащий с лицом похожим на тесто спрашивает с тревогой:

– Вы хотите подать жалобу?

Когда Йоханссон качает головой, он, кажется, вздыхает с облегчением.

Все в обратном порядке: металлоискатель, охрана, стеклянные двери открываются с тихим писком…

Уитман берет его по руку, иначе он упадет. По-прежнему смотря перед собой, произносит:

– У тебя не тело, а месиво. Надо к врачу.

– Нет.

Машина с водителем и охранником стоит на том же месте. Уитман сажает его на заднее сиденье, дает телефон и закрывает дверцу. Затем он уходит, сделав знак двоим следовать за ним.

Он слышит голос Карлы.

– Это был Кийан, верно? – Едва уловимые нотки ярости. Или ему показалось? Она сообщает, что Кейт нет в Программе. Он думает лишь о том, как вернется.

Они едут через весь Лондон. Он просыпается у дверей дома, на заднем сиденье холодной машины, и события прошедших трех дней кажутся кошмарным сном. Он пытается выйти, и травмы подсказывают, что все произошло с ним на самом деле.

В маленькой квартире с крошечной кухней и гостиной с орущим телевизором Йоханссон ставит в микроволновку упаковку с замороженной едой и съедает половину.

Он смотрит на дверь, и перед глазами возникают видения.

Он ложится спать днем, как ребенок. Ему ничего не снится.

Просыпается от того, что Уитман трясет его за плечо.

На часах 7:13 утра. Он спал семнадцать часов.

– Вставай давай, – говорит Уитман нарочито громко, чтобы слышали остальные. – Ты просил о встрече? Так вот, ты получишь то, что хотел. Но после этого мы рассчитываем на сотрудничество.

Йоханссон встает, стараясь не обращать внимания на боль. Он не задает вопросов, не спрашивает, куда его повезут. Карла. Наверняка к Карле.

Он принимает душ, одевается, завтракает – глотать почти не больно, – затем в сопровождении троих мужчин садится в машину. Эти ребята, бывшие солдаты, очень наблюдательны, но, кажется, они поверили в его легенду и в то, что все шаги Уитмана имеют целью заставить Райана Джексона стать их осведомителем.

Они едут по ничем не примечательной дороге.

Наконец, ровно в 10:30, машина выезжает на Лаванда-Хилл и медленно движется вдоль рядов магазинов.

– Отсюда пойдем только мы двое, – говорит ему Уитман и нервно добавляет, конечно, для проформы: – И не вздумай что-нибудь выкинуть.

Ничем не примечательная дверь между парикмахерской и букмекерской конторой с латунной цифрой «7» и буквой «А». Уитман стучит.

Карла, это должна быть Карла.

Но лысый мужчина, открывший им дверь, – один из приближенных Филдинга. Он профессионал и видел еще не такое, поэтому не моргнув глазом смотрит на обезображенное лицо Йоханссона. Затем кивает, и они проходят мимо стопки газет и рекламных листовок ресторанов. Йоханс сон сразу ощущает запах сигар Филдинга.

По лестнице он поднимается один.

Филдинг ждет его в комнате на втором этаже. Он сидит у окна в глубоком кресле и жмурится в потоке яркого солнечного света. Несколько мгновений он молча разглядывает Йоханссона.

– Ни хрена себе, – медленно произносит Филдинг. В этих словах весь накопившийся гнев, негодование и в то же время радость. Затем Филдинг неожиданно смеется тихо и едко. – Три дня. Три чертовых дня. Бог мой. Посмотри на себя. – Он берет сигару и выдыхает, солнечную дорожку заволакивает клубами дыма.

– Я ее нашел, – говорит Йоханссон. – Готов все выполнить.

Филдинг качает головой:

– Не сейчас, сынок. Правила игры меняются.

Филдинг подходит к окну и смотрит вниз, на улицу.

– Что это за тощий парень, с которым ты пришел?

– Он не будет задавать вопросы.

– А та парочка на другой стороне улицы?

– Они ничего не знают, – отвечает Йоханссон.

Филдинг довольно усмехается и поворачивается спиной к окну.

– У клиента новый заказ. Они хотят поместить тело в определенное место в Программе, которое будет ими указано. Как тебе?

Он многозначительно смотрит – в ожидании произведенного эффекта? Или ответа? Ему никто не отвечает, и он продолжает:

– Там есть одно место, мастерская или гараж, нечто в этом роде. Эмигранты разбирали там аккумуляторы и добывали свинец. Кислоту они сливали в резервуар в полу. Когда территорию стали использовать для Программы, никто не потрудился вылить кислоту, резервуар просто плотно закрыли. По крайней мере, такими сведениями располагает клиент. Итак, чего они хотят: когда ты будешь готов, мы сделаем так, чтобы резервуар открыли, ты бросаешь туда тело, и работа выполнена. Через сорок восемь часов крышку опять закроют.

– Это клиент придумал?

Филдинг кивает:

– Да. Я говорил им, что кислота из аккумулятора не растворит тело полностью. Ну, если, конечно, оно не пролежит там очень долго. Они меня не слушают, утверждают, это единственный способ заставить ее замолчать и не поднимать шумихи, которая им совсем не нужна. Все это слишком сложно, верно? И дорого, не очень-то мне это все нравится. Итак, пора обдумать детали. Например, тебя лучше заменить. Кем-то из Программы, одноразовым вариантом… Есть на примете один парень, он использует нож, убивает женщин – такова его специализация.

Опять. Филдинг знает о Программе достаточно и не может упустить случай это продемонстрировать.

– Кто ваш клиент?

Филдинг качает головой:

– Ты же знаешь, я не могу назвать имя.

– Вы же говорили, они надежные люди.

– Я помню, что говорил.

– Из наших.

– Гражданские. Тебе хорошо заплатят за неудобства, в этом можешь быть уверен. Назовем это премией за исследовательскую работу. Ты ведь нашел ее, верно? Не стоит считать это поражением.

– Где резервуар?

– В гараже где-то – откуда мне точно знать? Это все, что мне известно. Ты там был, знаешь ситуацию, вот и расскажи мне, где ее найти, а я передам это своему человеку, он все сделает. У тебя был план? Ну вот, теперь это будет его план.

– Ничего не получится.

– Считаешь себя незаменимым? Если план подходит тебе, то и ему подойдет.

– Она работает врачом на Кийана, и никто в Программе не рискнет ее тронуть, все знают, что в таком случае с ними сделают.

– Врач Кийана?

– Она работает в клинике. Ею управляет Кийан.

– Кийан, – задумчиво произносит Филдинг. – Это он такое с тобой сотворил?

– Брайс. Он тоже работает на Кийана.

– Господи, – бормочет Филдинг.

– Он хотел выяснить, кто я.

Филдинг смотрит на него с прищуром.

– Но он же ничего не узнал, иначе тебя бы вынесли оттуда в мешке для трупов.

– Кийан дал мне работу.

– Что?

– В клинике. Теперь я работаю на него. – Йоханссон вытягивает вперед руку. – Давайте координаты. Я вернусь, все проверю и скажу «да» или «нет». Если существует опасность, ответ будет «нет». Если скажу «да», значит, смогу все выполнить. Проблем не возникнет.

Филдинг молчит.

В ярком солнечном свете грязные стекла кажутся окутанными туманом. Снизу, из букмекерской конторы, доносятся отголоски разговоров, хорошо слышны звуки оживленной улицы: крики прохожих, фырканье отъезжающего автобуса.

И наконец:

– Спасибо. – Рука Филдинга погружается глубоко в карман, двумя пальцами он вытаскивает сложенный лист бумаги и протягивает Йоханссону, но стоит тому потянуться, отдергивает руку. – Как только все проверишь, обязательно позвони.

– Все разговоры прослушиваются.

– И что? Позвони мне, понял? И запомни: мы шесть лет работали вместе. Шесть лет, и ты должен понимать, что это значит. А это значит, что каждый раз, когда ты открываешь рот, я уже знаю, что ты хочешь сказать. Если собираешься сказать, что все пройдет гладко, то должен быть на сто процентов в этом уверен. Если есть лишь небольшие сомнения, – он пальцами отмеряет в воздухе расстояние не больше сантиметра, – мне тут же станет известно. Тогда я буду работать со своим человеком, а тебе придется отойти в сторону, ясно? Согласен с моим условием?

Йоханссон кивает.

– Не слышу?

– Да.

Филдинг молчит, сжимая пальцами лист бумаги, взгляд словно изучает Йоханссона изнутри. Секунда, две, три… Неожиданно резким движением он вытягивает руку. Йоханс сон разворачивает бумагу, видит ряды цифр и молча убирает ее в карман. В этот момент солнце скрывается за облаком, и в комнате становится холодно.

– Она кого-то убила, – говорит Йоханссон после минутной паузы.

– Она тебе сказала?

Он кивает.

– Почему ее нет в списках заключенных?

– Клиент сказал, все данные были уничтожены, – усмехается Филдинг. – У кого-то друзья в верхах. У кого еще есть такие возможности. – И неожиданно переводит разговор. – Итак, значит, она врач. Это уже кое-что.

– Что?

– Люди доверяют врачам. Клятва Гиппократа и все такое. Если врач решит кого-то убить, он сделает это быстро и чисто. Нет… – Он качает головой. – Клиент говорил об этом. Видел бы ты, в каком он был состоянии. – Филдинг выдерживает паузу и продолжает: – Особенности нашей работы таковы, что нам не стоит задумываться, правильно мы поступаем или нет. – Взгляд его становится острым. – Но на этот раз, поверь мне, объект это заслужил.

Глава 10

День 11: суббота – день 12: воскресенье

КАРЛА

В два часа ночи в субботу я стою в переулке в районе Уондсуэрта и сжимаю в руке ключи. Стоит мне вставить ключ в замочную скважину, как за спиной раздается мужской голос:

– Вам ведь не хочется туда идти.

Оборачиваюсь. Из темноты ко мне направляется пожилой мужчина с пакетом из супермаркета.

– В этом месте бывают плохие люди, – говорит он. – Вам надо быть осторожной.

На улице никого, кроме нас. Впереди на главной улице района светится огнями магазин, торгующий дисками, дешевыми моющими средствами и огромными пакетами сладостей. Может, человек идет туда, и путь через этот переулок для него кратчайший?

– Видите, они забили окна щитами, но это никого не останавливает, их сломали. Тут дело в наркотиках. – Он уверенно кивает. – Наркотики, что же еще.

Поравнявшись со мной, мужчина не проходит, хотя я делаю шаг в сторону, чтобы освободить ему дорогу, а останавливается и выжидательно смотрит на дверь.

– Помню я это место, еще когда оно работало. Давненько я там не бывал.

Сейчас мне меньше всего хочется слушать ностальгические воспоминания. Поворачиваю ключ и обращаюсь к старику:

– Говорите, небезопасно? Тогда наденем это. – Я показываю ему яркую желтую строительную каску. Она очень заметна, но иногда это мне на руку.

– Что же вы будете делать? – спрашивает старик.

Дверь открывается, и он проходит за мной в кромешную темноту помещения. В нос ударяет зловоние фекалий.

Я решительно прохожу внутрь.

– Здоровье и безопасность, дружище, – произношу я.

Мужчина не отступает ни на шаг, впившись в меня взглядом серых глаз. Я смотрю в них и перевожу взгляд в темноту.

Помещение представляет собой некогда заброшенный паб в стиле короля Эдуарда, простоявший заколоченным последние три года и постепенно разрушающийся в ожидании новых хозяев.

Я вхожу через боковую дверь для персонала, затем прохожу по коридору. В темноте воздух становится еще более влажным и липким.

Поворачиваю фонарь в разные стороны, луч освещает горы мусора на полу. Поблескивают использованные иглы. Узкая лестница слева ведет на второй этаж. Там расположены спальни с ванными в пятнах ржавчины, валяются сломанные лампы, вырванные провода… а может, здесь специально все искорежено? Я остаюсь внизу, не поднимаюсь. Мы условились встретиться на первом этаже. Рядом с лестницей пожарная дверь. Я открываю ее и сразу слепну.

Закрываю глаза поднятой рукой. За полосой яркого света стоит Уитман.

– Лора, откуда вы знаете это место?

Снаружи его людей нет.

– Вы пришли один?

Кажется, он кивает.

– Как вы это объяснили?

Уитман вздыхает.

– Сказал, что ему надо встретиться с одним человеком из прошлого, а тот не хочет светиться.

– Их удовлетворил ответ?

– Им за это платят. – В его голосе слышится неуверенность. Возможно, он думал, что это будет проще, чем оказалось.

Наконец, глаза привыкают к свету. Уитман указывает в сторону бара. При свете фонаря лицо его кажется еще более мрачным.

– Он там. Не скажу, что с ним все в порядке.

Уитман проходит вперед и закрывает за собой дверь запасного выхода. О чем бы ни шел разговор, он не желает это слышать.

Заколоченные окна бара выходят на главную улицу. Сквозь них в помещение проникает шум улицы – рев двигателей, звуки музыки бангра из проезжающей машины, голоса проходящих людей. В щели прорывается свет. Двери, некогда открытые и приглашающие всех желающих, плотно заколочены. Еще одна дверь со стеклом зияет пустотами – осколки разбросаны по полу рядом. Луч моего фонаря скользит по стенам: горы мусора и пустых бутылок, следы пребывания наркоманов, граффити на стенах.

Йоханссон сидит на корточках, прислонившись к дальней стене, он похож на каменную статую. Мрак сделал его черты размытыми, но когда он встает и произносит: «Карла», я едва не вскрикиваю.

Отек спал вниз, синяки придают лицу переливчатый цвет от пурпурно-красного до желто-коричневого.

Его вид говорит мне обо всем. Борясь с желанием прикоснуться к Йоханссону, прячу руки в карманы, и какое-то время мы стоим молча.

– Это точно она? – наконец выдавливаю из себя я.

– Она.

– Ее нет ни в одном списке. Ни среди волонтеров, ни среди персонала или заключенных.

Имя стерто из всех списков, и некто желает ее смерти. Мне все это не нравится. Очень не нравится.

– Это точно она, – повторяет Йоханссон.

Я с трудом справляюсь с волнением. Пока.

– Так что же там произошло? Мы тебя искали. Отслеживали камеры.

– У вас есть доступ к видеонаблюдению?

– Теперь есть. Пришлось подождать – получилось только в среду. Уитман сказал, тебя нашли в лагере Кийана.

– Кийан не знает, кто я. – Лицо Йоханссона поворачивается к свету.

Теперь я замечаю порезы на ушах, на щеках и у глаз.

Потом он рассказывает мне все подробно, тихим голосом, почти равнодушно, словно это его не касается или касается лишь отчасти. О разговоре с Кийаном, о ночи в камере, но не о том, как его избивали. Пару слов о маленьком человеке по имени Джимми, но без деталей, не уточняя, что с ним сделали, или, по крайней мере, что Йоханссон ожидал от них. Вкратце о том наказании, которое не настигло его лишь благодаря появлению спасшей его Кейт с ножом.

Интересно, насколько его тронуло произошедшее.

– Это борьба за власть, – заключает он. – Между Кейт с Кийаном и Брайсом. На следующий день она поплатилась за то, что помогла мне.

– Она заключенная? Ты уверен? Не врач-волонтер?

– Она кого-то убила. Сама мне сказала.

– Убила? – Этого нет ни в одном отчете. – Информацию стерли.

Йоханссон кивает:

– Филдинг мне рассказал.

Врач, совершивший преступления и помещенный в тюрьму. Что в ней особенного? Я вопросительно смотрю на Йоханссона, но он молчит. Ему больше нечего добавить.

– Так чего же хочет Филдинг? – продолжаю я. Впрочем, кажется, я уже знаю.

Йоханссон запускает руку в карман и передает мне лист бумаги. На нем столбики цифр.

Координаты. Такой же я несколько часов назад получила от Филдинга. Я возвращаю листок.

– Невысокое здание в юго-западном секторе Программы. Хоутон-стрит. Одна камера внутри. Я проверила, но немного увидела. Бетонный пол, кирпичные стены. – Стены изрисованы граффити, единственное, но огромное окно разбито и выломано.

– Он сообщил о резервуаре?

– Сообщил. Его вполне возможно открыть. Поддельные путевки на работы и сказка о безопасности. Скажем, что внутри токсичная жидкость, никто не станет проверять, что там, прежде чем закрыть люк. – Я замолкаю на несколько секунд и продолжаю: – Но если она так важна для Кийана, он может спохватиться, когда она исчезнет. Могут вспомнить и про резервуар.

– К тому времени меня там уже не будет, – говорит Йоханссон.

Он прав. С этим проблем не возникнет.

– Это инициатива клиента, верно? – Йоханссон кивает. Конечно, как иначе. Не похоже на стиль работы Филдинга, такое количество деталей. – Филдинг сказал, что клиенты гражданские, но для гражданских они слишком хорошо осведомлены о Программе. У них там свои люди, зачем они используют тебя?

– Она врач Кийана. В Программе ее никто не тронет.

– Раз так… – Он и без меня должен понимать, насколько велик риск, если у клиента свои люди в Программе. Они могли сообщить им все о заброшенном гараже. Они могут ждать прибытия Йоханссона, а потом заплатить киллеру, чтобы убрать ненужного исполнителя. – Что сказал об этом Филдинг?

– Он сказал, что мне лучше не браться за это.

Филдинг верен самому себе? Преувеличивает риск, зная, что Йоханссон, как всегда, лишь с удвоенным азартом ринется в дело? Ведь известно, что чем сложнее заказ, тем сложнее заставить Йоханссона от него отказаться.

– Кто выполнит его, если не ты?

– Парень с ножом.

Образ засел в голове Йоханссона. Подонок Филдинг вновь пустил за ним призрак Терри Канлиффа.

– Но сможет ли этот парень подобраться к ней?

Йоханссон качает головой.

– А ты?

– Я работаю вместе с ней в клинике. – Йоханссон отводит взгляд. – Туда привезли парня с ножевым ранением. – Он пожимает плечами, позволяя мне самой догадываться о дальнейших событиях.

Он обучен многому, мне это известно.

Так, значит, он подобрался к ней достаточно близко.

– Полагаешь, она пойдет с тобой в гараж? Зная личное дело Райана Джексона? Она пойдет на прогулку с таким мужчиной?

– Я сказал им, что сижу за двойное убийство, что я их застрелил. И ничего больше.

Они, скорее всего, решили, что он гангстер. Он не скажет им правду, ведь она должна доверять Райану Джексону.

Итак, что мы имеем? Заключеная в Программе, о которой нигде не упоминается. Покрытое тайной убийство. Гражданский, желающий ее уничтожить, не просто убить, а уничтожить совершенно, словно этого человека никогда не было на свете. И этот человек знает о Программе больше, чем положено гражданским лицам.

Этот человек сам решает, как и когда должен быть нанесен удар. Он даже может следить за тем, как это произойдет…

– Хочешь, чтобы я выяснила, кто клиент? Убедилась, что он надежен?

– Филдинг никогда не назовет его имя.

Пропади пропадом этот Филдинг со своей теорией анонимности. Слежка за ним ничего нам не даст. Он слишком давно в этом деле. Мы можем ходить за ним год, слушать все звонки и читать почту, но нужный звонок мы не услышим, а письмо не увидим. Что ж, игра началась, с этого момента его контакты с клиентом будут минимальны.

– Ладно, что насчет объекта?

– Он сказал, что смерть была отвратительной, клиент до сих пор не может об этом говорить.

– И тем не менее составляет план ее убийства… Значит, это личное. Убит член семьи, кто-то близкий.

Правосудие однажды их подвело, и они не позволят этому повториться. В этом причина необходимости уничтожить тело; если его найдет полиция, их могут заподозрить.

– А что, если я смогу выяснить имя клиента? Если мы узнаем ее имя, сможем узнать имя жертвы и выйдем на клиента.

Ледяной взгляд Йоханссона наводит на мысль, что мне не надо выходить на клиента.

Он вспоминает все свои прошлые дела, но это для него особенное.

– В любом случае, – говорю я, – у тебя меньше трех недель. Больше мы не можем тебе дать.

– Этого достаточно.

Я собираюсь уходить, и он меня останавливает:

– Карла?

Поворачиваюсь к нему. Темнота скрывает изуродованные черты лица.

– Над ее личным делом хорошо поработали. Там ничего не осталось. Ты ничего не найдешь.

– Всегда что-то остается.

Мы молча смотрим друг на друга, потом он произносит:

– Она обо всем знает.

– Она тебе расскажет?

Йоханссон не отвечает, а через пару минут разворачивается и уходит.

Уитман ждет по ту сторону двери.

– Возвращаем его, верно? – А он не дурак. – Я думал, у нас проблемы.

– Видимо, нет.

Я возвращаюсь домой к тому времени, когда за Йоханссоном уже можно наблюдать в камеру. Он пробирается через горы мусора, отделяющие здания от забора, расположенного по периметру. Уже темно, но луч прожектора выхватывает его сосредоточенное лицо. Через несколько минут камера переключается, он пропадает из вида.

Потеряв надежду, я включаю другую камеру и вижу кирпичную стену, граффити, разбитое окно. Это и есть гараж.

Йоханссон говорит, что сможет ее туда затащить. Он уверен, что беспрепятственно проведет ее по всей территории Программы. Он приведет ее в этот гараж.

Кейт. Ее зовут Кейт. Когда-то она была врачом…

Прошло несколько часов, а я все еще смотрю на экран компьютера. На нем изображение женщины. Я внимательно разглядываю ее черты – блондинка с чуть растянутыми в улыбке губами – и копаюсь в своей памяти. Пока мне не удалось ничего отыскать.

Могли ее волосы быть другого цвета во время нашей встречи? Может, они были длиннее? Темнее? Затянуты в хвост? Или убраны наверх? Я не знаю. Забудем про этот костюм – нет, пожалуй, костюм такой, надо забыть о ее состоятельности и хорошем вкусе, допустим, это просто костюм. Она использует свою улыбку как броню. Или оружие.

Перед глазами возникают лица с документов из протоколов полиции, анкет для приема на работу. На большинстве документов на фотографиях люди не улыбаются. Резкое освещение делает их кожу белее, даже с макияжем лица выглядят блеклыми и невыразительными.

Эта фотография не такая.

Я слишком долго сижу в неудобном положении. Ноги стали холодными, правое плечо затекло, да и пальцы, лежащие на «мышке», одеревенели. Пытаюсь пошевелиться, но тело меня не слушается, приходится заставлять суставы разгибаться. Поднимаюсь, разминаю пальцы и выгибаю спину. Пройдя по кабинету, подхожу к окну. От жирной поверхности воды отскакивают искры, но док выглядит мрачно и угрожающе… Желая выкинуть из головы все мысли и отвлечься, начинаю пересчитывать движущиеся по дороге машины такси, но перед глазами вновь встает лицо с загадочной улыбкой. Я знаю эту женщину.

Возвращаюсь к столу. Еще одна база данных и череда фотографий жертв преступлений. Большинство с кровоподтеками, выбитыми зубами и черными кругами под глазами. Их лица пусты, и это уже не игра света. Она не может быть одной из них. Я видела ее, она не может быть жертвой.

Закрываю базу данных, выхожу в Интернет. Настраиваю параметры поиска. И…

Есть совпадение!

Измотанная бессонницей и избытком кофеина, я на мгновение решаю, что ошиблась, что мой уставший мозг подшучивает надо мной.

С экрана на меня смотрит она: уверенная, широко улыбающаяся женщина. Ссылка внизу предлагает перейти в блог.

Перечитываю информацию раз, другой, третий.

Я ожидала многое, но только не это.